На свежем воздухе пуделиха быстро пришла в блаженное расположение духа. Она перестала истерично тявкать, и запрыгала по сухой траве вокруг Олега.

— Дай-ка я тебя пристегну, — сказал мальчик собаке. — А то мне перед твоими хозяевами отвечать. Тут шоссе рядом.

Он пристегнул собаку к поводку и пошел в направлении, противоположном Нарве. Город перестал его интересовать, наверное, из-за экскурсии. Недалеко за облетевшими зарослями ивняка поблескивала река. Та самая Нарва, или по-русски Нарова, по которой, как объяснил Олегу отец, и был назван город, принадлежавший когда-то Тевтонскому ордену.

Нарова была широкой и красивой, и странной казалась мысль, что на другом берегу, ничем не отличающемся от этого, уже другое государство — Россия.

Внезапно его окликнули, и перед удивленным Олегом возник солдат в эстонской форме. Он что-то сказал на родном языке, а затем перешел на довольно сносный русский. Оказалось, что близко подходить к пограничной реке нельзя. Олег, как всякий постсоветский ребенок, успел прослышать о доблестном Джульбарсе и других героях, охраняющих границы, и сразу подчинился. Он понимал, государственная граница — дело серьезное. Поэтому им с Герой пришлось вернуться на шоссе.

Некоторое время они шли в направлении к пансионату. За два часа они, пожалуй, смогут добраться туда пешком без всякого автобуса. Но это, наверное, будет неправильно, ведь Олег обещал встретить автобус в этом месте. Да, не самая удачная идея: какой смысл околачиваться тут на пятачке? Да и собаку с поводка не спустишь — шоссе все-таки, мало ли что ей в голову взбредет…

Впереди показалась дорога, неширокая, но аккуратно асфальтированная. К счастью, она вела в сторону от границы, значит, по ней можно идти и отпустить собаку побегать.

Олег пошел по дорожке, которая скоро начала петлять и привела к лесу. Гера, как всякая нормальная собака, что-то вынюхивавшая в траве, вдруг замерла и навострила уши. Олег также приостановился, услышав шум мотора. Судя по всему, им навстречу ехала солидная машина.

Дорога совсем сузилась, Олег сошел с асфальта и, на всякий случай взяв Геру на руки, прошел немного и присел на пенек на полянке среди сосен. Шум мотора приближался, и, наконец, из-за поворота показался огромный черный «мерс», занимавший собой все пространство. Интересно, что будет, если два таких чудища встретятся на узенькой дорожке? Затем у Олега возникло довольно странное чувство: он обрадовался, что был далеко от дороги в своей серо-зеленой куртке и серых джинсах и что Гера вела себя тихо и не рвалась из его рук. Из машины их, скорее всего, не заметили — с непонятным облегчением подумал Олег. Правда, и он не успел рассмотреть номер. Да и Бог с ним.

Пора было возвращаться на шоссе. И если бы не «мерс» Олег, скорее всего, так бы и поступил, но теперь ему почудилась какая-то тайна. Олег спустил Геру на землю и они двинулись дальше: собака бежала рядом, а мальчик шел, придумывая, что может скрываться в тихом лесу и почему туда ездят дорогущие иномарки. Может быть, там прячется глава эстонской мафии (есть такая?) или какой-нибудь российский воротила устроил себе загородную резиденцию за самой ближайшей границей. Сидит там и денежки отмывает. А может, все наоборот: это база Интерпола, с которой современный Джеймс Бонд следит за передвижениями наиболее опасных мафиози. Как бы то ни было, впереди скрывалось что-то секретное, следовательно, необычное и притягательное. По крайней мере, это все можно вообразить, пусть даже там окажется просто дача какого-нибудь нового эстонца. Но можно же пофантазировать… И тогда и два часа пройдут быстрее.

Олег пошел дальше, но уже не скучающе-ленивым шагом, а пружинистой походкой сыщика или по крайней мере журналиста, ведущего расследование. Скоро стало ясно, что впереди действительно что-то есть. Слышались смягченные лесным шумом лязг железных ворот, выкрики, лай собак. Гера также прислушивалась, то и дело замирая на месте.

Скоро снова послышался звук мотора, на этот раз автомобиль шел не от таинственного объекта, а приближался к нему. Олег схватил Геру на руки и бросился в кусты. Он спрятался совсем рядом с дорогой, чтобы все рассмотреть хорошенько.

Появилась роскошная «ауди» темно-вишневого цвета. Машине приходилось тащиться с черепашьей для иномарки скоростью — слишком узкой и извилистой была дорога — и Олегу удалось увидеть номерной знак. Рассмотреть и запомнить, тем более что он оказался питерским: с кодом «78».

Когда машина скрылась, они с Герой снова вышли на дорогу и двинулись дальше. Голоса становились все разборчивее, стало слышно, что говорят по-русски, весьма неформально, употребляя блатную лексику и мат.

Скоро из-за деревьев показалась высоченная бетонная стена с колючей проволокой но верху. Место выглядело очень серьезно. «Не Интерпол», решил Олег, услышав, как один из невидимых стражей говорит другому:

— Слы, Мишань, опять этот прикатил к шефу, блин.

На что Мишаня густым басом ответил:

— Шиза он, вот что. Скоко ж можно этих псин покупать. С десяток увез, нет, ты прикинь!

Первый страж пробурчал нечто одобрительное.

Гера внезапно заволновалась и начала жаться к ногам Олега. Она заворчала, обнажая клыки; шерсть на загривке вздыбилась. Олег удивился — не может собака так реагировать на человеческие слова.

И тут он услышал вой. Такой протяжный, страшный и заунывный, что ему самому захотелось прижаться к кому-нибудь сильному. Это выл, похоже, крупный пес, в голосе которого слышались угроза и одновременно тоска. Вой стих, двое у ворот снова заговорили.

— Опять этот Упырь, твою мать! Хоть бы его забрал этот псих. Как завоет, прямо сердце заходится, никак привыкнуть не могу. Жуть!

— Это все имя, блин, Упырем назвали, и теперь все: кранты по жизни, — назидательно разъяснил Мишаня. — Мне Надька говорила, не эта белобрысая, ну помнишь, а та, честная давалка.

— А-а, — понимающе протянул Мишанин собеседник.

— Так вот, оказывается, как тебя назовут, такой и жизнь будет. Имя влияет, блин! Она мне книгу показывала. «Тайна твоего имени» называется. Надька и про меня прочитала, ну, блин, все сходится! Я прям ошизел. Выходит, вся эта дребедень потому, что Серегой назвали. Был бы какой-нибудь Емеля, я бы тут сейчас не стоял. Во как, блин!

— Емеля — это Емельян, что ль? — напряг извилины Мишаня. — Был бы ты, как Емельян Пугачев, разбойником.

— Он не разбойник был, а за бедных.

— Разбойник он был, браток по-нашему. Это тебя в школе парили насчет бедноты. Он на персов наезжал и возвращался не пустой. Понял?

Разговор оборвался. Заскрипели металлические ворота. Кто-то выезжал. Олег снова спрятался за куст, думая увидеть «ауди», но это был «джип», причем с эстонским номером.

Джип проехал, и внезапно Гера с заливистым лаем бросилась вслед за ним, словно какая-нибудь глупая деревенская дворняжка, облаивающая все проходящие машины.

— Гера! — крикнул Олег, пожалев, что спустил собаку с поводка. — Гера, ко мне! Фу! Ко мне, я сказал!

Но было поздно. Собаку заметили. Первыми отреагировали, правда, довольно вяло, охранники.

— Глянь, не наша шавка?

— Вроде нет.

Олег вздохнул с облечением, но рано, потому что Геру все-таки заметили. «Джип» резко дал задний ход и быстро (назад он ездил ничуть не хуже) оказался рядом с собакой. Дверь открылась, оттуда показался человек. Впоследствии Олегу не раз пришлось описывать его внешность, и всякий раз он представлял эту картину: человек-гора, весь в коже и золоте с красноватым и очень жестоким лицом приоткрывает заднюю дверцу, и Гера в остервенении заливается лаем. Дверца захлопывается, а затем уже другой человек, не такой важный, идет к собаке. Гера хочет убежать, но он хватает ее за волочащийся по земле поводок, тащит упирающуюся собачку к воротам и резко приказывает

— Номер три!

Потом «джип» уехал. Олег не смог разглядеть лица хозяина за тонированными стеклами.

Олег очнулся словно от столбняка. Как могло случиться, что он не бросился к машине и не отобрал собаку? Он в буквальном смысле не мог двинуться с места, будто человек-гора превратил его в камень или соляной столб. И только когда «джип» исчез, Олег понял, что потерял чужую собаку. Мало того, теперь придется смотреть в глаза Агнии Евгеньевны. Лучше умереть. Он не мог себе представить, что будет.

Ничего не оставалось. Он шагнул на асфальтированную дорожку, ведущую в неизвестное, но очень страшное место (в этом Олег не сомневался). Он и не думал прятаться, какой в этом теперь был смысл? Он шел прямо к охранникам, которые выглядели так, как он и представлял, слушал их беседу: один — крепыш с красноватым лицом, второй повыше, но не такой внушительный — плечи, пожалуй, узковаты. Они молча уставились на приближавшегося к ним мальчика без всякого намека на дружелюбие. Стало ясно, что собаку у них будет получить тяжело, а если он начнет настаивать, то проблемой может стать и возвращение в пансионат.

Выход нашелся, вернее, его подсказал крепыш Мишаня:

— Во, чудь белоглазая, чё пришел?

Олег не знал, с чего начать. Все, что крутилось сейчас в голове, совершенно не годилось..

— Да он по-русски не Копенгаген, — заржал Сергей. — Вишь, уставился, чего тебе? — обратился он к Олегу. — Ни бельмеса, да?

— У них мозги так устроены, — поставил диагноз Мишаня. — Не даются им русские буквы.

И тут Олег заговорил.

Впоследствии он не смог повторить этот номер, ничего не получалось. Но, как известно, в экстремальной ситуации человек становится способным на такое, о чем в нормальной жизни не может и подумать. Люди сдвигают чудовищно тяжелые сейфы, мешающие им выбраться из горящего помещения, на лету цепляются за перила балконов, а потом легко подтягиваются на одной руке. Переплывают реки, полные крокодилов, существенно улучшив мировой рекорд по плаванию. Список можно продолжить. Олег заговорил по-эстонски. Он говорил очень убедительно, показывая руками, что речь идет о заблудившейся собачке — во-о-т такой маленький, которая забежала куда-то сюда. Собака на его «эстонском» называлась «тууси», и он старательно растягивал гласные для полной убедительности.

Охранники сразу поняли, о чем он.

— Да пошел ты, — сказал Мишаня, — пока цел! Все! — заорал он, размахивая руками перед лицом Олега. — Нету! Понял? Нету твоей псины!

За забором снова раздался душераздирающий вой.

— Ты чего развопился? — одернул товарища Серега. — Сейчас они тебе такой концерт устроят.

В действительности Мишаня вопил, считая, что так Олегу будет понятнее. Иностранец ведь вроде глухого. А погромче скажешь, глядишь, и поймет.

Но Олег твердо стоял на своем. Ему был нужен его «тууси», и без него он не собирался уходить.

За воротами послышался шум, словно от движения. Створки были глухие, но их неплотно закрыли, и в порядочную щель между ними Олег увидел, что мимо провозят тележку, на которой лежит что-то ужасное. Он даже не сразу понял, что это была окровавленная куча непонятного тряпья. Приглядевшись, он похолодел: из этой кучи свисала рука. Самая настоящая человеческая.

— Хорош смотреть! — гаркнул Мишаня и с лязгом закрыл ворота.

— Может, его… того? — спросил Серега.

— Ну да, — огрызнулся Мишаня, — это тебе не Расея. Нам только ихней полиции не хватало. Ну, — он грозно пошел на Олега, — долго ты тут будешь воздух портить?

— Тууси, — не дрогнув ответил мальчик.

— Во сволота. Тузика ему подавай.

— Тууси, — кивнул Олег и добавил: — Полииция!

Этот ход ему снова подсказал Мишаня. Сам автор подсказки этого не понял, но пришел в ярость:

— Ах ты, чухна поганая! Кураты недорезанные!

— Так гляди, ведь приведет полицаев. Копов этих. А тут знаешь какие. Их ничем не проймешь, ни водкой, ни баксами.

— Это точно, — кивнул Мишаня. — Куда шавку-то дели?

— Да тут бросили, наверно, в каптерке.

— Ладно, придется отдать, хотя будь моя воля, не дождалась бы мамочка сыночка.

— Не жди меня мама, хорошего сына… — фальшиво пропел Серега.

Мишаня удалился и скоро вернулся с испуганной Герой. Увидев мальчика, она рванулась из чужих рук. И тут Олег чуть не совершил роковую ошибку

— Гера! — крикнул он. — Как ты?

Недоумение, отразившееся на лице Мишани, заставило его опомниться. Олег склонился к собаке и ласково заговорил:

— Тууси, тууси, пойка тюдрук пуунане тяхт, — и для убедительности добавил: — каалевала.

— Проваливай со своим тузиком, — прикрикнул на него Мишаня, — шоб тебя больше тут не видели.

Дважды повторять не пришлось.

Олег, продолжая держать Геру на руках, быстро пошел к шоссе, но впереди снова послышался звук мотора. Видно, заведение за бетонным забором было весьма популярным или просто день такой выдался…

Как бы там ни было, но Олег, не размышляя, бросился в сторону. Теперь он уже не играл ни в Шерлока Холмса, ни в Агента 007. Сейчас ему очень не хотелось встретиться с кем бы то ни было, имевшим отношение к заведению, где воет Упырь.

Он отпрыгнул как раз вовремя. Машина шла быстро, и Олег сразу увидел, что это новенькая «Волга». Она на рискованной для узкой дорожки скорости промчалась мимо и скрылась за поворотом, но Олег успел увидеть российский номер вообще без цифр, обозначающих регион, — только российский флаг и три буквы «А». Правительственная машина.

— Вот тебе и Упырь, — вполголоса сказал Олег, а Гера фыркнула в ответ.

Что здесь может делать машина из Москвы?

И тут, казалось бы, окончательно развенчанный Шерлок Холмс и повергнутый на обе лопатки Агент 007 подняли в Олеговой душе свои буйные головушки. Поутих страх, да и собака была рядом, и Олега больше не терзал воображаемый укор в глазах Агнии Евгеньевны.

Вместо того чтобы выйти на шоссе и дождаться автобуса с экскурсантами (не так уж много времени оставалось), Олег свернул в лес с намерением обойти бетонное заведение по периметру. Впрочем, было очевидно, что обход не даст ничего. Место, где живет чудовище Упырь, где на тележках развозят окровавленные людские останки и куда наведываются новые «волги» с правительственными номерами, не может иметь неизвестного пролома в стене или неохраняемого входа. Все, что мог увидеть Олег — это глухой высокий забор. Конечно, кое-что можно услышать, но звуки не дают информации. Как говорится, лучше сто раз увидеть…

Заведение оказалось немаленькое, одна сторона метров на четыреста, если не на все пятьсот, то есть четверть квадратного километра. Дала же независимая Эстония в аренду… Или продала? Наверное, деньги заплатили хорошие.

Олег, продолжая нести Геру на руках, дошел до очередного угла и заметил подходящее для его целей дерево. Редкую для леса сосну с мощными боковыми ветвями. Обычно они растут прямыми и гладкими, как мачты (оттого и идут на изготовление последних). Эта, видимо, выросла на опушке, где потом возвели бетонное сооружение. Одна из боковых ветвей нависала прямо над колючей проволокой, змеившейся по верху забора. Олег долго разглядывал дерево, прикидывая, что залезть на него совсем несложно. Наверное, даже Агния Евгеньевна забралась бы, если нужно. Но нужно ли? Вот в чем вопрос. А Гера? Не тащить же ее на сосну. Вспомнился детский стих:

Конечно, собаку можно привязать внизу. В общем, Олег собрался лезть на дерево, хотя понимал, что делать этого не стоит. Это в лучшем случае бессмысленно, а в худшем — опасно.

Но человек не всегда поступает так, как ему подсказывает разум. И Олег, привязав собаку к стволу соседней березки, подпрыгнул, схватился за ветку, подтянулся и скоро уже медленно полз по той самой, нависшей над забором. Полз не потому, что боялся упасть — по ветке можно было бы идти в полный рост. Просто не хотелось бы, чтобы из-за забора его заметил какой-нибудь очередной Мишаня. Тогда, пожалуй, эстонский язык не выручит. И будет тебе «каалевала».

Хорошо, что Олег лежал, крепко вцепившись в шершавую кору, потому что увиденная им картина могла бы заставить его упасть, находись он на ногах. Прямо перед ним на обнесенной частой сеткой площадке размером с теннисный корт происходило медленное убийство. Травля людей. Мужчина в огромном ватнике с длинными рукавами пытался уклониться от бультерьера, который медленно, но верно подбирался к его шее, раздирая слой за слоем толстый воротник. Стоявшая вокруг тишина пугала. Собака не лаяла, а лишь изредка ворчала негромко. Это ворчание было страшнее самого кровожадного рычания. Собака не пугала и не предупреждала о нападении, она убивала. Молча и сразу.

— Штучка посильнее «Фауста» Гёте, — пробурчал Олег.

Но самым страшным была все же не собака, а люди Те, кто стоял вокруг проволочного ограждения, спокойно наблюдая за происходящим. Хищный азарт или садистическое удовольствие — все было бы лучше, чем это олимпийское спокойствие. Для наблюдавших то, что происходило перед ними, было обычными трудовыми буднями. Они смотрели не на то, как собака убивает человека, а на то, хорошо ли их питомец справляется с поставленной задачей. Справлялся он хорошо.

— Нож, — негромко скомандовал один в черной кожанке.

И в тот же миг потерявшему всякую надежду человеку в ватнике перебросили нож с наборной ручкой. Холодное оружие выглядело серьезно. И пес это сразу понял. Он отошел от жертвы на безопасное расстояние и глядел маленькими глазками, примериваясь и ожидая, когда жертва сделает первый шаг. Но человек медлил. Он был измотан и теперь радовался возникшей передышке. Сжимая в руке нож, не сводя глаз с бультерьера, он привалился к проволочной стене.

«Взял бы и полоснул себя по горлу, — подумал Олег. — Все равно конец один».

Но недаром в природе человеческой заложено огромное желание жить. Почему-то вспомнились гладиаторские бои. Но там, по крайней мере, было зрелище, а гладиаторы — почитаемые и часто знаменитые артисты. Ими восхищались, им дарили дорогие подарки. За каждого из них кто-то болел. Человек в ватнике, сжимавший нож с наборной рукояткой, был абсолютно безразличен для зрителей. Все до одного были на стороне его врага. Все болели за того, кто хотел лишить его жизни. Вот оно — космическое одиночество. И Олегу захотелось заорать во все горло: «Держись! Я с тобой!»

Но он не заорал, понимая, где тогда окажется сам. Называйте это малодушием, если хотите.

Наконец бультерьеру надоело ждать, и он бросился на человека с ножом, стремясь впиться зубами в запястье правой руки.

От несчастного, который всего несколько минут назад едва не погиб, трудно было ожидать молниеносной реакции. Но жажда жизни взяла свое. Он оказался быстрее собаки и полоснул ножом по темно-бурой полосатой шкуре. Пес увернулся, и нож оставил неглубокую царапину.

— Стоп! — хлопнул в ладоши тот в черной кожанке — Осмотреть собаку. Хватит на сегодня. Он повернулся к стоявшему рядом мрачному типу с длинными усами: — Ветеринара сюда.

Он подошел к псу, который при виде него заулыбался по-собачьи, отчаянно виляя хвостом и выказывая радость.

— Порезали маленького, — потрепал его по голове кожаный. — Ну ничего, до свадьбы заживет.

У загородки появился еще один человек. В белом халате и шапочке, со стетоскопом на груди. Добрый доктор с картинки из детской книжки. Только лицо у него было не румяным, как на картинке, а зеленовато-бледным.

— Осмотрите собаку, — приказал ему кожаный.

Врач подчинился. Он осмотрел рану, обработал ее жидкостью из бутылки, что-то сказал кожаному. Он говорил так тихо, что Олег ничего не расслышал.

— Не нужно перевязывать — так не нужно, — кивнул кожаный.

Затем доктор сказал что-то еще, указывая на человека в ватнике, обессилено сидевшего на том же месте, привалившись к сетке. Кожаный, следуя за жестом доктора, повернулся, посмотрел на него и равнодушно махнул рукой.

— Да с ним ничего! — громогласно изрек он. — Если бы Коршун до него добрался, он бы так не сидел. В штаны наложил, а это не лечится! — захохотал он, а потом поморщился, будто что-то вспомнив. — Нож! — приказал он кому-то из подручных. — Не забудьте забрать. А доктора можно увести.

Немедленно два качка встали по обе стороны от врача и повели его куда-то. Другой отправился на «ринг» забирать у жертвы нож.

Человек в ватнике все так же расслабленно сидел, пока помощник кожаного шел к нему. Но в последний момент он отчаянным рывком вскочил на ноги и всадил нож в грудь парня. Тот негромко вскрикнул. Крик заглушили сразу несколько выстрелов. Человек в ватнике начал медленно оседать на песок.

Олегу стало плохо Не чувствуя ног и рук, он сполз вниз и его начало рвать, как никогда в жизни. Голова звенела, в глазах плыли желто-зеленые круги.

— Пойдем отсюда, Гера, — сказал он и испугался собственного голоса, показалось, что он звучит слишком громко, что сейчас сюда придут они и утащат его.

Олег отвязал собаку и бросился в лес подальше от проклятого места. Он бежал Бог знает сколько времени и Бог знает куда. И только запнувшись за торчавшие из земли корни, он пришел в себя. Лес вокруг был незнакомый, шоссе слышно не было, и Олег понял, что они с Герой заблудились.