Серая кошка бежала по деревне Чушки. Стояла ночь, и в ночи не было видно, действительно ли эта кошка серая или окрашена в какой-нибудь иной цвет. Например, в белый или чепрачный? Но ее цвет все же был серым, потому что это была известная кошка. Кошка старика Айгая. Казалось, что это даже не кошка, а просто две желтых Луны несутся невысоко над улицей Широкой, иногда ныряя в какую-нибудь заборную дырку или заглядывая в чью-нибудь помойку. Только зачем Луне заглядывать в помойку? Верно, незачем. Этот спутник нашей планеты лишь отражался в паре кошачьих глаз, и потому, казалось, что он ныряет в заборные дыры и ищет рыбные остатки в ржавых чушкинских мусорках. Перебежав дорогу наискосок, от заброшенного участка к наделу Крыжовниковых, кошка старика Айгая нырнула в очередную дыру и встала, будто крепко и глубоко вкопанная. Обе луны в кошачьих глазах померкли, и разум помутился. Перед нею на картофельной грядке сидел почти голый Костя Крыжовников и медитировал в позе лотоса. Можно было подумать, что на огороде Василисы Липовны вырос удивительный тропический цветок. Возле него словно бы пробивался из земли молодой бутон. Но это был не бутон, а старый пес Бушлат, притулившийся возле Костика. Казалось, он тоже медитирует.

Бушлату чудилась огромная гора Меру. Где все жили "за так", и где всем раздавали огромные кости с хрящами. Вот к Бушлату подошел человек с усами и бородой, и большой светящейся шапкой на голове. Под мышкой он нес бедренную коровью кость. Пес уже готов был с хрустом запустить в нее клыки, как вдруг его медитация стала неспокойной. С волнением он уловил тонкий кошачий запах.

— Что делать этим бестиям здесь, на мифической горе Меру? — подумал он. — Где же справедливость?

Горячее сердце Бушлата заработало в военном ритме. Кровь ударила в виски барабанной дробью.

Кошачий запах стал сильнее. Пес открыл левый глаз и увидел неподалеку сразу две Луны.

— Что за бред? — подумал он. Закрыл левый глаз и открыл правый. Этот глаз видел то же самое.

Между двух Лун дернулся розовый нос. Кошка старика Айгая уловила неприятный запах псины. Понимая, что этот запах ни к чему хорошему привести не может, она мягко оттолкнулась лапами и черной ночной птицей взлетела на забор. Бушлат взорвался, как небольшая мохнатая бомба, и его возмущенные вопли осколками разлетелись по всей деревне. Тут в каждом дворе словно бы стало взрываться по ручной гранате. Псы просыпались, начинали греметь цепями и брехать в темноту.

— Наших бьют! — кричали они.

Из под дома Матвеевны короткими очередями била дворняжка Рыжая. Она была похожа на автоматчика, который стрелял из окопа.

В доме Матвеены зажегся свет, и соседка вышла на крыльцо. В ночной рубашке она напоминала дзэнского монаха. В руке ее виднелся кожаный сапог с молнией.

— А ну уймись! — крикнула Матвеевна и запустила сапогом в то место, откуда из-под дома бил автоматчик. Блистая в лунном свете молнией, этот предмет одежды, как бумеранг, пролетел по кривой и вспахал землю прямо перед носом Рыжей. Тотчас все заглохло. Не только участок Матвеевны, все Чушки снова погрузились в сонную вязкую тишину. Будто бы запущенный сапог накрыл собой сразу всю деревню.

Только Костя не проявил к ночному шуму никакого внимания. Потому что его просто в этот момент не было в деревне Чушки. Еще час назад он вышел из тела и отправился в своем астральном облике к мастеру Дхар Ма.

Однако, беседуя с мастером о том, какими лучами лучше обрабатывать деревню, он услышал отдаленный собачий лай. И очень тому удивился. Потому что собак в Киото сроду не было.