Картуз спал глубоким милицейским сном. Возле постели на тумбочке стоял долгожданный супертелефонный аппарат, подаренный ему накануне за доблестный труд по охране натуры. Рядовой Кукушка в тихом режиме прокуковал двенадцать. Ночь была неспокойной. Ветер гонял над полями летучих мышей. Картуз всхрапывал под марш милиционеров на стихи Пушкина азбукой Морзе.

Вдруг зазвонил телефон. Инспектор взял трубку:

— Кто говорит?

— Слон.

— Откуда?

— От верблюда.

— Что вам надо?

— Шоколада.

— Вы ошиблись, гражданка. Спокойной ночи.

Картуз положил трубку, пожал плечами — какие только странности не происходят ночью. Он снова попытался заснуть. Чтобы побыстрее погрузиться в дивный мир сновидений, он стал считать милицейские машины.

Телефон зазвонил снова.

— Кто говорит?

— Вова.

— Что у вас?

— В квартире газ. А у вас?

— Здесь сейчас уж первый час!

— А у нас сегодня кошка…

— Аспирину съешь немножко, — порекомендовал Картуз и нажал рычаг.

Иван Иванович встал и заварил себе кофе. Задумался. Кому он мог насолить? Врагов у него, как и у всякого инспектора ВАГОНа, хватало. Но все они были людьми серьезными и относились к нему с уважением. На такие глупые шутки не способны.

Телефон зазвонил опять.

— Это кто, Вова? — спросил Картуз.

— Нет, это Степан Сидоров, с улицы Циолковского. Только что моя соседка вылетела в трубу.

— Несчастный случай? — поинтересовался инспектор.

— Да нет, она на метле вылетела. Из трубы.

— Когда это случилось?

— Минут пять-шесть назад.

— Спасибо за сигнал. Спокойной ночи.

Иван Иванович подумал и позвонил Ведеркину.

— Лейтенант, у нас ведьмы или колдуньи на участке зарегистрированы?

— Никак нет!

— Завтра у нас рейд на Циолковскую с целью выявления ведьм.

— Слушаюсь! — отчеканил Ведеркин.

Утром, вооруженные списком проживающих на Циолковской, правозащитники обстукивали улицу. В доме номер восемь жил Степан Сидоров, просигнализировавший ночью.

По показаниям Сидорова женщина, вылетевшая через трубу, жила напротив.

Картуз пожал руку Сидорову и принялся изучать объект.

Из-за ограды видна была только требующая ремонта крыша. Поэтому раньше, без повода, инспектор и не обращал на дом внимания. Но теперь… Он легко раздвинул подгнившие доски забора.

Строение было — ни в сказке сказать, ни пером описать. Сруб из столетних бревен, обращенный сплошной стеной на улицу, опирался на куриные ноги. А из грязной, нечищенной трубы, при определенных усилиях вполне могла вылететь некрупная ведьма.

ВАГОНовцы хлопнули калиткой и остановились возле дома.

— Ну-ка, как там… — сказал Картуз. — Гражданка, повернитесь-ка к лесу задом, а к нам передом.

Изба, судя по всему, плевать хотела на указание.

Иван Иванович достал красное удостоверение ВАГОНа.

— Инспектор уголовного розыска Картуз, — сказал он. — Так что без шуточек!

Изба заскрежетала и неохотно повернулась.

— Так-то лучше, — хмыкнул Картуз.

Он постучался. Дверь скрипнула. На пороге появилась заспанная бабка. На вид ей было лет двести с хвостиком.

— Инспектор ВАГОНА, — представился Картуз.

— Гражданка Покрышкина? Тамара Ильчибеевна? — уточнил Ведеркин.

— Ну Покрышкина, ну Ильчибеевна.

— Род занятий?

— Да так… медициню народно.

— Понятно, — сказал Картуз. — Кодунья.

— Почему сразу колдунья? Почему колду… Ну колдунья! А что? Нельзя?

— Людей травите?

— Да ты что, начальник? Это ж десять лет тюрьмы, при моем-то возрасте!.. Лечу, гадаю, плюю через плечо.

Глаза старухи зажглись, на лице появилась профессиональная улыбка.

— Дай ручку, золотенький, погадаю. Всю правду скажу!

— На метле летаете? — поинтересовался инспектор.

Бабка пристально на него посмотрела.

— Сами расколемся, или обыск произвести? — добавил Ведеркин.

— Летаю, — призналась старушенция.

— И каков принцип действия вашего летательного аппарата?

— Заклинания, привороты, наговоры.

— А бензином почему пахнет?

— Каким бензином? — встрепенулась Ильчибеевна. — Лягушками пахнет, ушами собачьими пахнет, бензином не пахнет.

— Покажите-ка нам метлу. Для освидетельствования, — велел Картуз.

— Старуха сбегала во двор и вернулась, скрипя суставами и костяной ногой, с обычной метелкой.

— Вы с диспетчерской службой связаны? А-то, знаете ли, самолеты… Недалеко и до катастрофы. Аэропорту следовало бы учитывать ваши взлеты и посадки.

— Да дальше деревни на ней захочешь — не улетишь. У нас в Кисляевке энергетический центр аномальный, треугольник местный, метла за него не летает.

— Ну что ж, — козырнул Картуз, — извините, бабушка, за беспокойство.

— Ладно-ладно, — недоверчиво сказала Ильчибеевна, никак не рассчитывавшая на столь легкий исход.

— Бывайте! — попрощался лейтенант. — Кстати, вы не забываете пристегиваться привязными ремнями?

— Что ты, милый, конечно, — зашамкала старуха, выпихивая назойливых представителей органов за дверь, — обязательно пристегиваюсь. И возле школы притормаживаю.

— И помните, — уже от забора прокричал Ведеркин, — в деревне быстрее шестидесяти нельзя!

— Она у меня больше пятидесяти и не тянет, мочей нету, — вслед им проорала Покрышкина.

— Не нравится мне эта бабка, — вздохнул лейтенант, захлопывая калитку. — А ведь не придерешься.

— Ведеркин, Ведеркин, — отечески улыбнулся инспектор и похлопал лейтенанта по плечу. — Врет она все. И является преступницей деревенского масштаба.

— Доказательства?

— А вот! — Картуз вытащил из кармана руку. На ладони сыщика лежал полуживой таракан. — Я его в камин к бабке сунул, так там загазованность такая, что он и минуты не выдержал, едва ноги не протянул. А ведь это наш участковый таракан, тренированный, травленный-перетравленный. Шарман, Ведеркин?

— А как жесь, Иван Иванович.

— Сегодня ночью, после отлета бабки, устроим обыск. Не забудьте противогазы.

Картуз с Ведеркиным так долго и пристально смотрели из-за кустов на печную трубу, что им в каждой тени стали мерещиться вылетающие старушки.

— Так не пойдет, — решил инспектор, — давайте десять минут вы, десять — я.

Лейтенант поморгал для разминки и взял трубу на прицел.

Задремавшего Картуза разбудил возглас:

— Инспектор, слышите?.. Летит.

В избушке что-то затарахтело как старый мопед. Потом кто-то во тьме дома дал газ, и из трубы в облаке выхлопных газов вынеслась Тамара Ильчибеевна Покрышкина. На метле горело пять звездочек.

Картина была потрясающей. Бабка летела как рокер — под хэвиметэл, в куртке с заклепками и черной повязке на голове. Она что-то орала на ломаном английском.

— Ужасное произношение, — поморщился Картуз, когда рок-бабка скрылась за лесом. — Ну что, коллега, вперед!

Мерцая стеклами противогаза в свете луны друзья остановились перед задним забором с зарослями крапивы и репейника.

Лейтенант глухо осведомился из противогаза: — Через крапиву полезем?

— А мы легких путей не ищем, Ведеркин, — ответил задыхаясь шеф. Потом сдвинул противогаз и сказал: — Запомни, нормальные герои всегда идут в обход. — Поправил маску и двинулся дальше.

При перелазе через забор лейтенант порвал штаны, а Картуз лишился башмака.

В сарае была найдена метла, которую гражданка Покрышкина выдавала за средство передвижения.

— Возьми-ка ее с собой, — велел Картуз. — Пригодится.

Сыщики пыхтя подобрались к дому. Лейтенант подсадил Картуза к окну, и тот с грохотом скрылся в недрах дома.

Избушка сонно заворочалась.

— Ух-ты! — донеслось изнутри. — Ой-ты! — послышалось снова, — Ах-ты!

Лейтенант засуетился, беспокоясь. Привстал на цыпочки, несколько раз подпрыгнул, но ничего не увидел.

— А я? А меня? — бормотал он.

Наконец его глаза за стеклами противогаза осветились решимостью. Он взял метлу на изготовку, как спортсмен-шестовик. Отошел, разбежался, воткнул метлу в сыру землю. Та согнулась луком под тяжестью блюстителя порядка. Пружинно разогнулась. Потенциальная энергия перешла в кинетическую, и Ведеркин со скоростью ядра просвистел над инспектором, влетел в печку, пронесся сквозь трубу, скатился по крыше и упал перед окном, точно в том месте, откуда затеял свое мероприятие. Противогаз, на секунды застрявший по дороге, догнал наконец хозяина, стукнув по голове.

— Лейтенант, — из окна высунулся довольный Картуз, — знаете, зачем у нее звездочки на метле? Это судимости. Я тут ее документы нашел. Интересная личность. Причем два раза судима за мелкие пакости, один за крупные: пыталась в самолет зайти на высоте 10 тысяч метров. А также привлекалась за торговлю радиоактивными отходами, добываемыми через некоего Горыныча Адольфа Иогановича. За что пятая звездочка — пока не ясно, в деле ничего нет.

— Может, она заранее сообразила, что мы не зря зарплату получаем, ну и представила свое скорое будущее во всей очевидности?

— Лейтенант, запомните, — строго сказал шеф, — это нелогично. Все преступники всегда уверены в полной безнаказанности. Ну вот вы, Ведеркин, пойдете на улицу, где вам на голову упадет кирпич? Так вот и колдунья не станет заниматься мелко-крупными экологическими пакостями, если будет знать, сколько у нас паутины на участке.

— А причем тут паутина?

— Ну убирать-то её ей придется! Шарман, Ведеркин? А теперь слушайте меня внимательно… — и две тени перешли на шифрованный шепот.

Тамара Ильчибеевна вернулась домой под самое утро, темным силуэтом на восходящем солнце нырнула в трубу.

Колдунья явно была недовольна прошедшей ночью. Она швырнула метлу в угол, сплюнула на грязный пол, засыпанный высохшими лягушачьими лапками вперемешку с насекомыми, и ворча что-то на рокерско-деревенском жаргоне Кисляевского диалекта, легла на печь, бряцая молниями с заклепками.

Когда храп наполнил избу, из-за пестрой занавески с веселыми роджерами высунулась рука в черной перчатке и вместо супер-современной самонаводящейся метлы с ручным управлением поставила обычную — подметательно-собирательное приспособление.

На участке Картуз предложил подчиненному полетать на метле вокруг дома, чтоб замерить уровень загазованности, создаваемый метлой. Он прикрепил датчик к выхлопному отверстию и дал добро.

Ведеркин сказал: «Поехали!», махнул рукой и скрылся в зарослях смородины, прилегающих к левой стене участка.

Несмотря на повреждения, полученные экипажем метлы при полете и приземлении, уровень удалось замерить. Он значительно превышал норму содержания углекислого газа, что не могло не отразиться на Кисляевской экологии.

Инспектор, забинтовывая Ведеркина, пообещал дать ему звание летчика-испытателя и при первой возможности послать в космос. Лейтенант поморщился, но козырнул и сказал:

— Всегда готов!

Вечерело. Друзья обсуждали положение дел.

— Ну что, — спросил Ведеркин, — будем брать?

— Незачем, — хитро улыбнулся инспектор, — нам ее на блюдечке принесут, с голубой каемочкой.

— Кто? — удивился молодой лейтенант.

— Сидоров и «Скорая помощь».

— Кто? — остолбенел помощник инспектора.

Зазвенел телефон.

Трубку, после некоторой неразберихи, взяли оба.

— Это Сидоров! — раздалось там. — У меня соседка на метле с трубы спрыгнула. Ногу сломала. «Скорая» спрашивает, ее сразу в больницу или сперва к вам?

— К нам, к нам. У нас к ней дело.

Колдунья выглядела плохо. На носилках ее поддерживали два крепких санитара.

— Ну что, — спросил Картуз, — заклинание забыли?

— Да какое там заклинание, — проскрипела пострадавшая, — я завожу, а она никак, я по газам, а она ни в какую. Ну, думаю, может, с разгону осилит. Вылезла на трубу, разбежалась, ручку до отказа, и в крапиву — в пике.

— Это все потому, что без номеров, — осведомил Тамару Ильчибеевну лейтенант.

— Вы сейчас выздоравливайте, а потом к нам. На пятнадцать суток. Здесь все запаутинилось — прямо Алибаба какая-то с сорока разбойниками. Так что ваше метелка пригодится. Нога у вас костяная, срастется быстро. Да, кстати, на метле можете еще две звездочки добавить.

— Как две? — удивился Ведеркин. — Еще и за ночные хулиганства. Это ведь она ночью звонила.

— Ну все, — сказала бабка, — кранты. Окончательно ухожу в народную медицину.