На следующее утро Мэдди с негодованием отбросила в сторону свою вульгарную блузку. К своему удовольствию, она опять была собой. И ей уже не надо было вести себя как ничтожество.

Девушка надела простые шорты и футболку и быстро зашагала по коридору. Дверь в комнату Дэкстера была открыта, и она не смогла побороть в себе желание заглянуть туда. Комната была пуста, постель аккуратно заправлена, как будто он в ней и не спал.

Мэдди глубоко вздохнула и пошла в гостиную. Но не нашла его и там.

– Дело плохо, и ты глупая женщина, – пробормотала она. Затем принялась готовить себе кофе и приводить мысли в порядок.

Прихлебывая кофе, она пришла к решению выйти из игры. Она признается Дэксу, что все придумала с целью разузнать о смерти родителей, и вернется домой.

Настало время противостоять дедушке, вежливо, но твердо. У нее есть свой план. Она намерена показать дедушке, что может быть доброй и любящей, но в то же время сильной и способной самостоятельно распоряжаться своей жизнью.

Она вышла из дома и направилась в Куинту. Ее радовало, что обременительное притворство уже ни к чему.

Очень хотелось вновь увидеть ферму – историческое сооружение, возвышающееся в центре долины, ее стены, ослепительно белые, ее великолепные сады. Возможно, на террасе она увидит зонты, защищающие от солнца, хотя в прошлом задние дворики служили для того, чтобы сушить там кукурузу, бобы и лук.

На крутом склоне холма она ускорила шаг, так как ей не терпелось все увидеть. Цветочные долины, полные стрекоз и бабочек. Питомник, где в гигантских горшках растут пальмы, бананы и множество видов экзотических растений.

Она увидит холмы, покрытые каменными соснами, эвкалиптами и дубами, сад с ароматными апельсинами, лимонами, персиками и абрикосами…

Да, Мэдди обожала это место. Но постепенно Куинта вытеснялась из ее памяти.

Подумав о Дэкстере, она похолодела от мысли, что, может быть, видела его последний раз.

В то утро Дэксу стоило больших усилий сосредоточиться на работе. Перед глазами мелькали картины вчерашнего вечера. Самая захватывающая была связана с нежной заботой, проявленной Мэдди, когда он больше не мог скрывать свою усталость.

Но она всего лишь продолжала играть роль ангелочка, думал он, раздраженно подписывая счет на получение плиточного каучука. И его радость по поводу проявленной ею заботы меркла.

Какой же он глупец.

Намеренно или случайно, но Мэдди смогла разжалобить его разговорами о трудном детстве. Как он мог догадаться, говорит она ему правду или нет? Впрочем, зная ее намерения, скорее всего, нет.

Дэкс сам вытаскивал плиты каучука из грузовика, словно пытаясь доказать самому себе, что не раскис. Однако вчерашний вечер не выходил из головы.

Он продолжал прокручивать в голове события, произошедшие накануне. Видел снова и снова ее отчужденный взгляд. Конечно, она хорошо продумала сцену, чтобы расположить его к себе.

Что ж, ей удалось это сделать. Давно забытые воспоминания ярко вспыхивали у него в голове. Он прошел через страдания, и его очерствевшее сердце было тронуто картинами прошлого. Ладно. Может быть, она вспоминала Куинту с грустью. К его удивлению, он тоже. Ну и что?

Остановившись, чтобы вытереть пот со лба, он оглянулся, увидел выжженную, почерневшую землю и впервые признался себе, что разрушение Куинты причинило ему настоящее горе.

Он решил быть отстраненным. Выполнить работу, о которой его попросили, и уехать навсегда отсюда. Так было легче.

Но Мэдди заставила его слушать свои восторженные воспоминания, и теперь ему было больно, как будто его разрубили пополам.

Годами он притворялся, что эта земля для него ничего не значит, и убедил себя в этом. Но на самом деле это была самозащита, как и тогда, когда он сбежал от бабушки и ее нравоучений. И от вины, которую нес в себе все эти годы за смерть своих родителей и родителей Мэдди.

Дэкс решительно выбрал для себя другую жизнь, в которой не было Куинты. Он постоянно находил себе занятие, как Мэдди, но в отличие от нее никто не заставлял его работать день и ночь напролет, он прекрасно понимал, что в тот момент, когда ему нечем будет заняться, он покинет эти места.

И если бы он это сделал, ему пришлось бы вновь пережить трагедию, которая навсегда изменила его жизнь.

Он всеми силами старался оттянуть этот момент.

И все же он чувствовал, что вынужден смотреть на опустошенную землю, не в силах заставить себя не думать о том, что отец Мэдди и его мать, больше всех любившие Куинту, были бы в отчаянии, увидев оставшееся от нее пепелище.

Обе семьи приложили много усилий, чтобы превратить руины старого поместья в великолепный дом. Но лишь его мать и Джим Кук знали здесь каждый камешек, каждый уголок и по-настоящему любили это место.

Работа по возрождению Куинты придавала жизни Дэкстера смысл, была чем-то вроде эмоционального насыщения.

Возможно, именно эти воспоминания смягчили его сердце и сделали его таким восприимчивым к хитростям Мэдди.

Дэкс презирал себя за то, что приходил в состояние возбуждения, когда она оказывалась рядом.

Он не имел женщин с тех пор, как три года назад умерла Луиза. Много умерло и в нем самом. Он знал, что стал холодным и бесчувственным, чтобы защитить себя.

И именно Мэдди разрушала его защитную оболочку.

Прошлой ночью он почувствовал неутолимое желание заключить девушку в объятия, целовать ее мягкие податливые губы, ощутить роскошь ее тела. Снова познать блаженство.

Ему пришлось ненадолго прервать работу, потому что стало тяжело дышать. Он не должен чувствовать что-либо подобное к такой женщине, как она, легкомысленной и ищущей выгоды во всем. Тот домашний ангелочек, которого он видел вчера, был лишь иллюзией.

Он очень скучал по Луизе. И в то же время неосознанно искал ей замену. Как будто кто-то мог заменить ее.

Покойная жена была доброй, нежной и честной.

Он попытался вспомнить ее лицо. Но в голову приходил другой образ – женщина с серебристыми глазами, в которых можно было утонуть. Чья улыбка влекла и соблазняла, как улыбка сирены. Женщина, которая в течение нескольких минут заставляла его улыбаться, гневаться и удивляться. Мэдди.

И все же она не стоила и волоска Луизы. На его глаза навернулись слезы, и ком подступил к горлу. Он не имеет права пятнать память жены, думая о ней и Мэдди одновременно.

– Она проститутка, которая хочет поживиться. Всегда помни об этом, идиот, – пробормотал Дэкс себе под нос.

Разозлившись на самого себя, он швырнул облицовочный камень и расколол его. Со злостью отбросил его в сторону и подумал, что бы произошло, если бы она не напомнила ему о несчастном случае, произошедшем с их родителями. Момент безумия, когда его охватывало желание обладать ею, заставил его содрогнуться.

– Босс? Все в порядке?

Он посмотрел на Мануэля, своего менеджера.

– Какого черта… – И потом махнул рукой в знак извинения. – Извини, Мануэль.

Взгляд менеджера был мягким и понимающим.

– Трудные времена, босс. Нам тоже нелегко. Вы… – Он пожал плечами, как бы выражая сочувствие, затем положил руку на его плечо. – Мне жаль говорить вам об этом, но у нас остался последний шанс, чтобы еще раз осмотреть дом. Через четыре часа пригонят бульдозеры.

– Хорошо. Не пускай сюда никого, – пробормотал Дэкс. – Я хочу побыть один.

Это было последнее прощание.

Его мать, бледная и встревоженная, поцеловала его в тот ужасный день, ее волосы, мягкие и ароматные, упали на его лицо, когда она обняла его.

Тогда он не знал, что видит ее живой в последний раз.

Больно. Боже мой, как же больно! Подавляя в себе острую боль, он надел грубые рабочие перчатки и зашагал к руинам дома.

Исполненная предвкушением, Мэдди достигла вершины холма. И тут же застыла.

От неожиданности у нее подкосились ноги, и она наступила на мягкий бурый торф. В глазах застыл ужас.

– Нет! – прошептала она, не веря тому, что было кошмарной реальностью. – Нет!

Яростный лесной пожар опустошил имение и остановился в футе от подножия холма, на котором она стояла. Прямо перед собой она увидела широкую траншею, которую, должно быть, соорудили наспех, чтобы остановить огонь. Она спасла от гибели только западную часть Куинты.

Сначала ей показалось, что все кругом черное, но потом она заметила кучи серого пепла, которые когда-то были растениями. А там, в центре долины, где когда-то была Куинта, работали ярко-оранжевые землеройные машины.

Все, о чем она вспоминала с такой нежностью, было разрушено. Все ее прекрасные воспоминания были стерты, и с ними ушла часть ее самой. Все, что представляла собой Куинта – дни, проведенные с отцом, и ее любовь к земле, – было жестоко уничтожено.

Она прикрыла глаза и представила, что Дэкс сейчас работает там. Теперь она понимала его боль. Как бы плохо ей ни было от всего увиденного, для него это должно быть в несколько раз хуже.

Она любила Куинту. Но для Дэкса она была смыслом жизни.

Слезы катились по ее лицу. Она должна пойти к нему. Рассказать ему о своих чувствах, о том, что она все поняла.

Мэдди начала спускаться вниз по холму.

Солнце беспощадно пекло. Дэкс чувствовал себя совершенно опустошенным.

Все усилия оказались напрасны. Он ищет то, чего никогда не найдет.

Любовь. Покой. Нежность.

Будь проклята эта Мэдди Кук, пробудившая его чувства. Будь прокляты ее темно-красные волосы, заставившие его желать то, чего у него никогда не будет.

– Дэкс!

Он вздрогнул, услышав ее голос, и побледнел от ярости. Как посмела она вторгнуться сюда?

– Какого черта ты здесь делаешь? – гневно прорычал он.

На долю секунды ей показалось, что он собирается ударить ее. Уставшая после долгого пути и потрясенная увиденным, Мэдди оступилась и упала на смолистую землю.

Пытаясь вытереть измазанное сажей лицо, она медленно поднялась на ноги.

– О Дэкс, – прошептала она в отчаянии.

Чтобы скрыть свои переживания, он поспешно отвернулся и изо всех сил ударил по обуглившейся балке, которая лежала на чем-то, напоминавшем каменную стену.

На мгновение Мэдди закрыла глаза, потому что не могла видеть его в таком отчаянии. Слезы вновь покатились по ее щекам.

– Дэкс! – пробормотала она, судорожно всхлипывая. – Мне так жаль. Это ужасно. Кто-нибудь пострадал?

– Нет!

Она поборола страх перед его гневом и, решительно проложив себе путь через груды обуглившегося мусора, подошла к нему.

– Я не понимаю. – Ее голос звучал приглушенно. – Дом был построен из камня, но от него почти ничего не осталось.

– Это из-за деревянных перекрытий. – Дэкс с раздражением отбросил в сторону обугленный камень. – Крыша, пол, двери, перемычки. Они сгорели и ослабили каменную кладку. В любом случае огонь был сильным. Баллоны с газом, стоявшие на кухне, взорвались.

Ее дом. Его дом. Все, что осталось от него, – это обломки внутренней стены и огромного камина, несколько больших шпал, груды почерневшего хлама.

В дальнем углу, где когда-то располагалась кухня, из кучи сажи и сгоревшего дерева выглядывал покореженный стальной холодильник. Она увидела расплавленные кастрюли, железную ванну, которая провалилась на нижний этаж, а теперь опасно накренилась напротив искореженных остатков кованого железного балкона. От запаха копоти и гари першило в горле.

Мэдди вытерла лицо, горячее и потное от долгого пути и жара опаленной земли.

– Это ужасно, – прошептала она. – Как ты можешь выносить это?

– Думаешь, у меня есть выбор? – ответил Дэкс и посмотрел на нее холодным взглядом.

– Прости, прости. Это было глупо, – пробормотала она. И развела руками от бессилия. – Я не знаю, что и сказать.

– Тогда не говори. – Она смутилась от его пристального взгляда, понимая, что выглядит ужасно. Он нахмурился. – Ты пришла пешком?

Когда она впервые села к нему в грузовик в день прибытия, он говорил что-то об огне. Должно быть, это произошло несколько дней назад.

Она съежилась. И все это время, когда она строила ему глазки и заигрывала с ним в гостинице… Это было ужасно. Что он о ней подумал?

– Я… я пришла увидеть тебя.

– Правда? – Он презрительно усмехнулся. – Я думаю, ты хотела увидеть Куинту. Твое приданое.

Она побелела.

– Нет! То есть я хотела увидеть ее, конечно…

– Да, конечно, – огрызнулся Дэкс, издевательски разводя руки. – Так вот же оно!

Этот центр садоводства привлекал любителей садов отовсюду. Теперь же только два несчастных ствола почерневших пальм были свидетельством былой роскоши.

Мэдди так хотелось прикоснуться к Дэксу, утешить его.

Пот темной, липкой дугой стекал по его спине, смешиваясь с сажей, пачкал его лицо. Он остановился и вытер его рукой в перчатке, но пот продолжал застилать ему глаза.

Эти глаза… Она съежилась от его взгляда. Он потерял все, думала она. Неудивительно, что София была такая угрюмая.

Мэдди очень хотела, чтобы он нуждался в ней. Он должен понять, что она разделяет его боль. Но как сказать ему об этом? Ком отчаяния встал у нее в горле.

Дэкстер стоял и смотрел на нее напряженным и холодным взглядом. Его щеки и лоб были покрыты пятнами сажи и копоти.

– Да. Все ушло, – сказал он кратко. – Ни одной палки не осталось от антикварной мебели. Ни одной ценной картины…

Ошеломленная, Мэдди схватилась за грудь.

– Тебе не удалось ничего сохранить?

Он ответил ей презрительным, уничтожающим взглядом, посмотрел так, словно ударил. Почему? – думала она в замешательстве. Почему он так зол на нее?

– Меня здесь не было, – сказал он. – Бабушку вытащили из огня, а потом спасали лошадей и других животных. Когда спасатели вернулись к дому, было уже слишком опасно входить в него. – Его рот превратился в тонкую линию. – Поэтому никаких сокровищ для тебя не осталось, Мэдди.

Чувствуя тошноту, она поняла, что их ничего не связывает. И не связывало. Никогда ничего. Его поцелуй был всего лишь мимолетным желанием.

Отчаяние охватили ее, она опустилась на колени. Осколки впивались в ноги, но ей было все равно.

– Если тебя здесь не было, тогда где ты был? Когда ты приехал?

– Я прилетел из Бразилии, как только узнал. Неделю назад.

– Из Бразилии, – глухо повторила она.

– Я занимаюсь растениеводством. И езжу по свету в поисках новых видов растений.

Она попыталась понять его, но ее разум как будто парализовало.

– Ты… ты не жил здесь с бабушкой?

– Не считая пары коротких лет. Я не жил здесь со дня похорон моих родителей.

Ее глаза расширились.

– Тебе было всего пятнадцать. Куда же ты пошел?

Он сердито посмотрел на нее, но, к ее удивлению, ответил:

– Я уехал в Лиссабон, пошел работать на корабль. Драил палубу. Вернулся только спустя пять лет, когда узнал, что дедушка умер, и ходили слухи о том, что ферма должна быть выставлена на продажу. Я восстановил хозяйство, привел ферму в приличное состояние и продолжил свои путешествия. Мы с бабушкой давно не встречались. Тебе этого достаточно? А теперь позволь мне продолжить работу. Я не могу терять время. Уходи. Ты вся в грязи. Попроси, чтобы тебя подвезли.

– Вот почему ты так ужасно выглядел, когда мы впервые встретились в аэропорту. Почему ты не сказал мне? – гневно спросила она. – Почему?

– Какого черта? – проговорил он скрипучим голосом, стоя на коленях и пытаясь достать что-то из-под груды расплавленного метала. – Мы все сказали твоему деду. Он предпочел не говорить тебе об этом. Почему мы должны были противодействовать его решению?

Ее глаза расширились.

– Но почему он не сказал мне? – спросила она, с дрожью вспоминая, как Дэкс, посмеиваясь, говорил, что дед одурачил ее.

– А ты бы приехала, зная всю правду? – спросил Дэкс холодно.

– Конечно, нет. Но как ты мог скрыть от меня все это? – в смятении спросила она.

Он взял бутылку с водой и долго пил, прежде чем ответить.

– Если бы ты знала, что Куинты и бизнеса уже нет, ты бы осталась дома. А он не мог позволить тебе сделать это. Признайся, Мэдди, тебе абсолютно безразлична ферма. Тебе нужна только ее ценность и волнует только денежная сторона вопроса.

У нее перехватило дыхание от оскорбления. Она ринулась к нему и стала гневно колотить его по груди.

– Послушай меня! Послушай! Мне не все равно! Мне плохо!

Дэкс в гневе схватил ее за руку и сунул ей под нос обугленный кусок дерева.

– Посмотри на это! – прорычал он. – Для тебя это всего лишь та роскошь, которую ты потеряла. Но для меня это – мое сердце, моя душа. В это ушли мои слезы, пот и кровь! Я знаю, откуда прибыл каждый росток. Каждый саженец, каждая взлелеянная с любовью посадка. Это то, что я потерял. Это и… – Он замолчал на мгновение. – Ты говоришь, что тебе не все равно. Что ты знаешь о чувствах?

– Все! – Она рыдала. – Не отталкивай меня, Дэкс. Я не вынесу этого.

– Убирайся отсюда! У меня всего три часа, чтобы найти что-то, что когда-то принадлежало моей матери, и я не хочу, чтобы ты здесь была.

– Но я могу помочь! Позволь мне помочь тебе! – умоляла она.

– Нет!

Дэкс продолжал копаться в остатках того, что когда-то было главной гостиной. Она опустилась на колени и начала прощупывать пальцами землю в надежде найти что-нибудь.

Прошло примерно два часа, когда он заметил ее. Мэдди ослабела, голова кружилась от жары. Она услышала, как он поднялся на ноги и быстро зашагал к ней.

Съежившись, она ждала, что он опять будет ругать ее.

– На, попей.

Подняв глаза, она увидела перед собой бутылку с водой. Она быстро взяла бутылку и стала пить.

– Посмотри на себя! – проворчал он. – Почему ты такая упрямая?

– Я ничего не нашла! – прошептала она.

– Я тоже. Но я больше не могу держать бульдозеры. Вставай! – крикнул он.

Мэдди почувствовала, как он поднял ее на ноги и поволок прочь от Куинты. По взмаху его руки землеройные машины и бульдозеры начали работать.

Она попыталась дотронуться до его плеча и была удивлена, когда он не стал отталкивать ее. Они пристально смотрели друг на друга. Мэдди услышала, как обрушился камин, и, когда Дэкс согнулся, словно кто-то резко ударил его в живот, крепче сжала его плечо.

– Мне жаль, – прошептала она безнадежно. – Мне так жаль.

Ее голос утонул в грохоте проносящихся мимо грузовиков, увозящих мусор. Онемевшие, они молча смотрели, как расплющенные, скрученные и сожженные остатки родного дома Дэкстера были вычерпаны и выгружены в вагонетки.

– Мануэль! – крикнул Дэкс.

– Да, босс.

– Я отвезу ее. Ты знаешь, что делать.

– Ты не обязан везти меня обратно, – пробормотала Мэдди, когда он взял ее за локоть. – Я могу дойти пешком. Тебе не стоит беспокоиться…

– Делай, что тебе говорят.

Она прикусила губу. Его нервы были на пределе, и она не осмелилась противоречить. По правде сказать, ей хотелось покинуть это темное, дьявольское место и снова увидеть зеленую долину.

Теперь, когда затихли машины и рабочие отдыхали, она почувствовала, какой неестественной была тишина. Не было слышно даже пения птиц.