Счастье приходит дважды

Вуд Сара

Прошло долгих три года с тех пор, как Оливия ушла от Димитри, убедившись в его измене. Но была ли измена? И представит ли судьба бывшим супругам еще один шанс?

 

ПРОЛОГ

Разрезая носом лазурные воды Эгейского моря, яхта направлялась к небольшому рыболовецкому порту Олимпос. Стоявший на ее палубе Димитри Ангелаки гортанным голосом напевал старинную песню, как нельзя лучше выражавшую его жажду жизни и любви.

Какой удивительный все-таки выдался день — полный разительных контрастов: и радость, и беспокойство, и небывалое нервное напряжение.

Оглядываясь вокруг, он позволил себе на минуту задержать взгляд на восхитительном теле жены с божественной золотистой кожей. К его удовольствию, бирюзового цвета бикини едва прикрывало ее женские прелести.

Под ослепительным солнцем разметавшиеся по стройным плечам белокурые волосы полыхали белым пламенем, и на мгновение у Димитри беспомощно дрогнуло сердце, когда он вспомнил, как совсем недавно шелковистые пряди скользили по его телу в эротическом танце.

Тонко очерченные губы Димитри искривились в чувственной улыбке, и его вновь охватило желание. В этом тайная радость секса с Оливией! Сначала нетерпеливое предвкушение: страсть в синих, как море, глазах. Затем так же неотвратимо, как смена дня и ночи, начинался необузданный секс — изобретательный, сумасшедший, неистовый и нежный, но неизменно доставляющий удовлетворение и дающий выход взаимной страсти.

Наконец-то, подумал он, ощущая, как обострены всего его чувства, можно насладиться воспоминаниями о каждой эротической секунде, начиная с первого взгляда, которым они обменялись, и заканчивая последними вздохами полученной разрядки.

Иногда после занятия сексом у него, как у мальчишки, которому удалось забить гол, возникало желание сжать пальцы в кулак и с победоносным криком «Да!» вскинуть руку. Эта мысль вызвала у него усмешку. Он, магнат, чье хладнокровие в критических обстоятельствах вызывает восхищение во всем мире, способен поддаваться таким нелепым порывам! Однако его деловая деятельность никогда не возбуждала его так, как встречи с женой, доставлявшие ему острейшее наслаждение. Можно только сожалеть, что обстоятельства вынуждают его слишком часто уезжать из дома и Оливии нет смысла сопровождать его в разъездах, потому что работа поглощает все его время с утра до ночи.

Но, с другой стороны, время, которое они проводят вместе, кажется еще приятнее. Встав на якорь недалеко от берега, они обнаженными плавали в ласковом море, а потом занимались любовью под сенью цветущих лимонных деревьев, пьянящий запах которых обострял возбуждение, доводя их обоих до исступления. Затем они расположились на склоне холма, откуда любовались развалинами древнего храма, посвященного Афродите, богине любви, и Оливия потчевала его омарами и виноградом.

— Венера, — сказал он ей, — уступает тебе по красоте, дорогая.

Все было бы прекрасно, если бы не его все усиливающееся беспокойство об Атене. Димитри озабоченно нахмурился. Ему хочется, чтобы она позвонила из больницы и сказала, что с ней все хорошо. Он почувствовал, как в нем снова нарастает напряжение, стирая из памяти приятные воспоминания. Но это вполне понятно, потому что он любит Атену всем сердцем…

Оливия вздрогнула, услышав, как зазвонил телефон Димитри. Звонки не прекращались весь день, и ее бесило упрямство, с каким он отказывался отключить телефон.

— Греческим магнатам, — с наигранной высокопарностью сказал он, повторяя их привычную шутку, — нельзя ни на минуту терять связь со своими миллионами.

— В таком случае найди дублера, которому ты можешь передать свои супружеские обязанности, — возразила она, но в конце концов была вынуждена замолчать, так как, приникнув к ее губам, Димитри заглушил этот протест крепким поцелуем.

Оглядываясь назад, Оливия понимала, что могла и должна была проявить большую настойчивость. Его маниакальная увлеченность работой уже некоторое время являлась серьезной проблемой. Когда он уезжал и она оставалась с Мариной, своей вечно недовольной свекровью, она чувствовала себя покинутой и несчастной. Двусмысленные намеки Марины на длительные отлучки Димитри лишь усиливали ее сомнения и неуверенность.

Оливия с силой сжала пальцы в кулаки. С тех пор как они поженились шесть месяцев назад, не проходило ни дня, чтобы Марина не поддразнила ее.

— У всех мужчин есть любовницы, — мурлыкала она. — Не думай, что мой сын составляет исключение.

Любовница… Возможно, в этом причина недостаточного внимания к ней? Даже сегодняшняя долгожданная поездка в Эпидаурос, где они осмотрели руины древнегреческого театра, оказалась омрачена его явным равнодушием. Она вздохнула. Все могло быть так романтично! Димитри продемонстрировал ей удивительную акустику театра, построенного более двух тысяч лет назад. Стоя на сцене, он прошептал «Я люблю тебя!», и она, сидя вверху, в пятьдесят четвертом ряду, расслышала каждое слово.

Оливия поднялась, чтобы послать ему воздушный поцелуй, но, к несчастью, снова зазвонил этот проклятый телефон, и Димитри поспешно ушел со сцены, чтобы она не смогла услышать его разговор.

Несмотря на то, что он стоял к ней спиной, она заметила, что звонок заставил его напрячься. А через несколько минут уже гадала, что могло вызвать у него мгновенное облегчение, потому что мускулы его спины заметно расслабились. Несомненно, что-то происходит.

У нее сжалось сердце. Он держит телефон так, будто ласкает его, и все его великолепное тело излучает нежность. Ее пронзило внезапное чувство страха, от которого у нее перехватило дыхание. Возможно, свекровь права.

Однако… Димитри не может совладать с собой. С момента их встречи, когда два года назад он принял ее на работу личным секретарем — тогда ей было двадцать четыре года, — им обоим стало ясно, что они созданы друг для друга. Каждая минута, которую они проводили на публике, превращалась в мучительную, сладостную пытку; каждая секунда наедине становилась сокрушительной вспышкой неутолимого желания. Здравый смысл покидал их, когда они оказывались во власти страстей, сметающих все на своем пути.

Воспоминания о тех счастливых минутах, когда они, забыв обо всем, отдавались любовным порывам, мгновенно возбудили ее, и она сжала стройные бедра, чтобы унять жар, который начал опалять ее сильными пульсирующими толчками.

Беспомощное желание затуманило ее сознание, и она почувствовала, как набухшие груди с покалывающими сосками распирают бикини.

Бросив взгляд на Димитри, Оливия заметила, что он смеется. Плечи, покрытые золотистым загаром, тряслись, в то время как он бормотал что-то интимное в ненавистный ей телефон.

Внезапно ее пронзила ничем не объяснимая уверенность, что ее ревность беспочвенна. Димитри принадлежит ей, и только ей! Телом и душой, сердцем и разумом! Ей стало стыдно за бессмысленные подозрения, и, полная раскаяния, она подошла к нему сзади и обхватила за талию покаянным жестом. Ее груди вызывающе уперлись в его спину.

Димитри вздрогнул, как будто она застала его врасплох, торопливо пробормотал что-то по-гречески, возможно это было «До завтра» — хотя ее знание греческого языка было минимальным, — и, поспешно сказав «Adio!», закончил разговор.

Она почувствовала, как лихорадочно бьется у него сердце. Он испуган? — встревоженно подумала она. Возможно, у него на самом деле есть любовница. Димитри так часто бывает в разъездах, что она не удивится, если его обслуживает целый гарем!

Однако, когда он повернулся к ней, его глаза горели. Прижав к себе Оливию, он медленно поцеловал ее.

Димитри был возбужден. Оливия не могла не подумать о том, кто является причиной такого возбуждения — она или та женщина, с которой он разговаривал по телефону.

— Кто это был? — нахмурив тонкие брови, спросила она.

Димитри, покрывавший ее нежную шею жадными поцелуями, неохотно поднял голову и с ласкающей слух хрипотцой ответил:

— Друг.

Ее подозрения усилились от такого небрежного ответа. И он не посмотрел ей в глаза. Иссиня-черные ресницы опустились, скрыв от Оливии его взгляд.

— Я знаю его? — с притворным безразличием спросила она.

Небольшая заминка свидетельствовала о нежелании говорить правду.

— Нет. Забудь об этом, дорогая. Лучше подумай о том, чем я собираюсь заняться с тобой, когда мы вернемся на яхту!

В тот вечер, когда огромное солнце клонилось к горизонту, Димитри, Оливия и недавно овдовевшая Марина пили крепкий греческий кофе на террасе особняка, с которой открывался прекрасный вид на залив Олимпос.

С момента их возвращения кислое выражение не сходило с лица Марины, потому что после дня, проведенного вместе вне дома, ее сын и невестка так и льнули друг к другу. При виде свекрови сердце у Оливии упало. Трудно жить с матерью мужа, которая враждебно настроена к тебе! Однако она понимала, какой одинокой чувствует себя Марина после недавней смерти мужа. Оливия познала одиночество, когда ее родители погибли в автомобильной катастрофе.

Дружеским жестом она коснулась руки свекрови, которая тотчас отдернула руку. Воспользовавшись тем, что Димитри не смотрит на них, она устремила на Оливию сердитый, недоверчивый взгляд.

— Чудесный закат, — сказала Оливия, решив не обращать внимания на плохое настроение свекрови.

— Ничуть не лучше, чем вчера, — холодно и резко откликнулась Марина. — Я думаю, что завтра утром вы опять оставите меня в одиночестве. Кажется, вы собирались делать покупки в Афинах…

— Ох! — Димитри поставил чашку на блюдце.

По выражению его лица Оливия поняла, что он намеревается отменить их поездку. Это произойдет уже в третий раз, а он обещал, что больше не будет разочаровывать ее.

— Неужели у тебя опять какое-то дело?

Ей показалось, что он поежился.

— У меня… встреча, которую я не могу перенести. После этого мне придется на неделю улететь в Токио. Прости. Я заглажу свою вину, — Димитри машинально улыбнулся, как человек, чьи мысли витают где-то далеко. — Когда я вернусь, мы обязательно пройдемся по магазинам и…

— Я не ребенок, и меня не надо утешать обещаниями, — обиженно произнесла Оливия. Итак, он опять уезжает. Ее охватила тоска.

— Да, ты не ребенок. Но это важно. А сейчас, — продолжил Димитри, поднимаясь, — мне нужно сделать несколько телефонных звонков для того, чтобы подготовить…

— Дублера, — сердито пробормотала Оливия.

Димитри остановился на полпути. Ему не терпелось позвонить Атене, чтобы узнать, как она себя чувствует, и замечание жены вызвало у него раздражение.

Повернув голову, он устремил на нее пристальный взгляд. Она не понимает. У нее есть все: деньги, муж, уверенность в будущем. В отличие от нее Атена бедна — хотя он обязательно позаботится о том, чтобы она не знала нужды. Сам он познал бедность и изматывающий страх, который ее сопровождает. Когда родится младенец — а это может произойти в любой момент, — в нем будет течь кровь Ангелаки. Он взял бы Атену и ее ребенка под свою защиту, даже если бы не обещал умиравшему отцу позаботиться о них.

Атена дала Тео, его отцу, любовь и теплоту, которой не было в его браке с Мариной. Димитри видел, как счастлив отец с молодой любовницей, и, несмотря на смешанные чувства, которые он испытывал, был искренне рад за него. Но он сдержит клятву — его мать никогда не узнает унизительную правду. Это дело чести — и уважения к чувствам матери.

Озабоченный тем, что Атена нуждается в поддержке и помощи, Димитри почувствовал, как в нем растет раздражение на Оливию, явно не удовлетворенную своей жизнью.

— Не забывай, что благодаря моей неустанной работе ты наслаждаешься роскошной жизнью, которую дает богатство, — сердито буркнул он и, широко шагая, ушел в дом.

Кипя от негодования, Оливия выпрямилась и, поднеся к губам чашку, сделала глоток. Ей нужен Димитри, а не его миллионы. До замужества она постоянно работала, а теперь страдала от скуки, день за днем ожидая, когда Димитри вернется домой.

Такой образ жизни плохо сказывался на ней. Неудивительно, что она набрасывалась на него, когда он возвращался из очередной поездки. Она плохо знала греческий язык, чтобы найти работу, да Димитри и не позволил бы ей работать. Его мать вела хозяйство, садовники занимались садом, и Оливии оставалось лишь осматривать достопримечательности и ходить по магазинам. И тоскливо ожидать возвращения Димитри, чтобы вновь пробудиться к жизни.

Рай, размышляла она, печально глядя на залив с террасы особняка стоимостью несколько миллионов долларов, имеет свою обратную сторону. Оранжевый диск солнца медленно погружался в море. Оливия почувствовала, что вот-вот расплачется.

— Боже мой! — с притворной тревогой воскликнула Марина. — Вы впервые поссорились!

— Мы оба вспыльчивые, — холодно ответила Оливия.

— Димитри не любит, когда женщины возражают ему.

— Он знал, какая я, когда женился на мне. Ему, наоборот, нравится, когда я проявляю независимость и возражаю ему…

— О, это нравилось ему тогда, — пробормотала Марина. — Но теперь, когда ты стала его женой, он ожидает от тебя покорности и послушания.

— Он может ожидать всего, чего пожелает, — устало сказала Оливия.

— Тогда ты должна понять, что он предпочтет кого-нибудь помягче и понежнее. Свою любовницу, например. Я полагаю, что он поехал к ней.

— Любовницу? У него не хватит сил на другую женщину, — раздраженная злобой свекрови, Оливия возразила с несвойственной ей прямотой.

Марина, возмущенная ее откровенностью, неодобрительно поджала губы.

— Мой сын — настоящий мужчина. Я дам тебе ее адрес. Ее зовут Атена. Можешь сама убедиться.

Оливия похолодела. Свекровь говорит с такой уверенностью… Только не измена, подумала она. Ей не пережить этого. Внезапно она почувствовала, что больше не может выносить присутствие Марины.

— Я ложусь спать. Спокойной ночи.

Дрожа от дурных предчувствий, она вошла в спальню. Димитри, развалившись на их большой кровати, смеясь, болтал по телефону. Увидев ее, он немедленно прервал разговор, и Оливия почувствовала, как ее охватило чувство страха.

Они настороженно, как боксеры на ринге, смотрели друг на друга. Она заметила, как в глазах Димитри промелькнуло разочарование. Он вскочил с кровати и направился к выходу.

— Куда ты? — спросила Оливия, ненавидя себя за то, что уподобляется типичной ревнивой жене.

— На улицу.

— В такой час?

Глупо было спрашивать его об этом. Но теперь она понимает, почему женщины задают такие вопросы. Они не доверяют свои мужьям. И часто не без причины.

Димитри посмотрел на ее дрожащие губы и с трудом удержался от признания.

— Да, в такой час, — резко ответил он и поспешил уйти, чтобы не поддаться минутной слабости.

Оливия стояла посередине роскошной спальни. Ей принадлежит все, что она здесь видит. Она — совладелица этого особняка и еще одного, выстроенного на крыше небоскреба в Афинах, из которого открывается вид на Акрополь, не говоря о доме на Беркли-Сквер в Лондоне, яхты, личного самолета и, очевидно, неограниченных денежных средств. Но, несмотря на это, она никогда не чувствовала себя такой одинокой и лишенной всего, что было ей дорого, как в этот момент.

Богатство и все, что с ним связано, не имеет для нее значения, если Димитри не любит ее. Если нет любви, у нее нет ничего. Оливия посмотрела на свои дрожащие руки. Огромный брильянт, как будто в насмешку, блистал и искрился у нее на пальце. Брильянтовое ожерелье в виде сверкающих ромашек, казалось, душило ее.

Теперь она жена. Его собственность. «Жена да убоится мужа своего».

Она нахмурилась, вспоминая обет, который дал Димитри во время брачной церемонии: любить ее, как самое себя. Прекрасно. Он или любит ее, или нет. Она не позволит использовать себя в качестве сексуального объекта или инкубатора для будущего потомства Ангелаки в то время, как он будет «забавляться» где-то на стороне.

Оливия решительно сжала губы. Она уйдет от Димитри, если у него есть любовница. Она не позволит, чтобы ее делили с кем-то. Завтра она поступится чувством собственного достоинства и попросит у Марины адрес той женщины.

Ни один мужчина никогда не одурачивал ее. Никогда ни один мужчина не будет использовать ее исключительно для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Лучше жить без Димитри, чем так, как сейчас.

Оливия заметила, что веточка цветущего лимонного дерева, которую она поставила на полочку в ванной, увяла. Неужели это знамение? Она посмотрелась в зеркало и увидела пылающие гневом глаза цвета морской волны и решительную складку губ. Перед ней с ужасающей ясностью предстала вся чудовищность ее положения. Возможно, завтра в это время она уже будет на пути в Лондон.

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Прошло три года с тех пор, как Оливия последний раз была в Афинах. Три долгих года с тех пор, как она ушла от Димитри, разгромив их спальню в приступе бессильной ярости. Она разбивала ценные безделушки, как будто это были дешевые сувениры, но это не принесло ей удовлетворения и не уменьшило душевную боль.

Он изменял ей. Она увидела это собственными глазами. Марина отвезла ее в небольшую деревушку неподалеку от Микен, и они подъехали тогда, когда Димитри заботливо усаживал свою любовницу в машину.

Беременную любовницу с огромным животом. Оливия была так потрясена, что у нее перехватило дыхание. У женщины, очевидно, начались роды. Нежная забота Димитри причинила ей невероятную боль. Она поняла, что предпочла бы увидеть, как они, обнаженные, занимаются любовью. Наблюдать за тем, как трогательно он относится к женщине, носившей в чреве его ребенка, было бесконечно тяжелее.

— Теперь ты веришь мне? — осведомилась Марина.

Сев в машину, Оливия поняла, что никогда не сможет забыть измену Димитри.

Она была опустошена. Когда они вернулись на виллу, Марина злорадно напомнила ей, что Димитри, должно быть, уже летит в Токио.

— Возвращайся домой, — убеждала ее Марина. — К людям, которые любят тебя.

— Да, — прошептала Оливия. — Мне нужно встретиться с друзьями.

Она оставила Димитри короткую, но прочувствованную записку. «Когда в браке нет любви, было бы ошибкой сохранять его». Однако в глубине души у нее теплилась надежда на то, что их брак еще можно спасти. Может быть, Димитри разыщет ее в Англии, попросит прощения, будет умолять, чтобы она забыла о том, что произошло, и после этого они начнут все сначала.

Но Димитри не сделал попыток найти ее, и свет померк для нее. Мужчины казались ей бледными тенями в сравнении с Димитри, Англия — более серой, чем прежде, и жизнь — менее кипучей. Греция и особенно один грек соответствовали ее темпераменту, но надо было двигаться вперед, и первым шагом являлся развод.

— Как ты? — взяв Оливию за руку, сочувственно спросил Пол Хьюз, ее адвокат и друг.

Она отняла руку, притворившись, что ей надо поправить прядь волос, выбившуюся из шиньона.

— Готова к сражению, — мрачно ответила она.

— Через месяц ты станешь одной из самых богатых и могущественных женщин в Европе! — провозгласил он.

Деньги и власть. Неужели это все, что волнует мужчин? Почему они не ставят на первое место любовь, как это делают женщины? Оливия откинулась на спинку сиденья и сердито разгладила несуществующие складки на юбке. На ней был белый костюм из льняного полотна, идеально облегавший ее стройную фигуру.

Она заметила, что у нее дрожит рука. Глядя на затылок шофера, Оливия собрала все свое мужество, подпитывая его холодным, беспристрастным гневом. Она вспоминала ту ужасную минуту, когда ее любовь к Димитри рассыпалась прахом.

Яхта стояла на якоре недалеко от Пирея. Димитри просматривал электронную почту и отправлял инструкции агентам, разбросанным по всему свету. Его бизнес процветает, но иначе и быть не может, потому что последние три года он посвящает работе восемнадцать часов в сутки.

Поднявшись с кресла, Димитри выпрямился во весь рост и вышел из-за стола, чувствуя, что больше не может сидеть в каюте, как пойманный в клетку лев. Он бросил нетерпеливый взгляд на часы. Еще десять минут — и Оливия будет здесь.

После того телефонного звонка он думал только о ней.

— Мне нужен развод, — холодно объявила Оливия двумя днями раньше.

— Тогда приезжай и получи его, — сказал он и повесил трубку.

Димитри неподвижно просидел целый час, кипя от негодования. Ему хотелось задать множество вопросов. Где ты была? Почему трусливо убежала? И для чего ты вышла за меня замуж — только ради секса и денег, как все говорили ему. Затем возник самый страшный вопрос. Любила ли ты меня вообще?

Нахмурившись, он смотрел на искрившиеся под солнцем волны и гадал, почему Оливия ждала три года, прежде чем попросить у него развод. Возможно, она боялась его гнева. И не без причины. Хотя, по мнению матери, у нее закончились деньги и это заставило ее преодолеть страх перед тем, что он может сделать с ней. Однако это странно: содержание, которое он ежемесячно переводил на ее старый банковский счет, было более чем щедрым.

Иногда по ночам, когда сон бежал от него, он представлял, как обхватывает руками стройную шею Оливии и душит ее. Она пробудила в нем ужасные чувства, которые вызывали у него глубокий стыд. Первобытная, животная природа собственной ярости устрашала его. Он считал себя джентльменом, но из-за Оливии в нем проснулись самые низкие инстинкты: ненависть, необузданное желание, жажда мести.

Кулак Димитри опустился на стол с такой силой, что все на нем подпрыгнуло. Перешагивая через три ступеньки, он поднялся на палубу и увидел Элени, дочь своего партнера по бизнесу. Она явно злоупотребляет его гостеприимством. Поддавшись уговорам матери, он взял Элени в поездку вдоль побережья, которая не должна была занять больше пары дней.

Из-за постоянных мыслей об Оливии Димитри был плохой компанией, и Элени невероятно раздражала его. Манерная. Слишком восторженная, прилипчивая и мечтательная. Слишком молодая для него — девятнадцать лет. Сущий ребенок!

Димитри сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Встреча с Оливией должна быть короткой и решительной. Она явится благословенным избавлением от брака, умершего в тот момент, когда Оливия, не вдаваясь в подробности, заявила, что не любит его.

— Тебе пора, — объявил Димитри властным тоном. — Отец ждет тебя к обеду.

Надувшись, Элени поднялась. У нее было роскошное — не без помощи силикона — тело, покрытое золотистым загаром, и светлые волосы, разметавшиеся по плечам, которые внезапно напомнили Димитри о последнем дне, проведенном с женой.

Не желая вспоминать тот наполненный ложью день, он гневно стиснул зубы. Это было лучшее время, которое они провели вместе. Несмотря на это, она, должно быть, уже планировала свой отъезд, когда они занимались любовью. Он в ярости заскрежетал зубами.

Оливия выставила его дураком, и он не простит ее.

Что касается ее, то их отношения сводились ко лжи, похоти и кредитным карточкам. Его банковский счет мог позволить ему оплачивать ее излишества — которые, надо признаться, он поощрял, потому что ему доставляло радость осыпать Оливию роскошными подарками и смотреть, как она надевает невероятные туалеты, созданные самыми знаменитыми кутюрье. И снимает их. Рука Димитри задрожала.

Но похоть… Это была невероятная потеря. Отчаянно пытаясь забыть ее, он занимался любовью с несколькими женщинами, но все они не шли ни в какое сравнение с Оливией. Хуже того, его убивала мысль о том, что она не может обойтись без секса. Бессонными ночами он кипел от бессильной ярости, живо представляя себе Оливию, изгибающуюся в пароксизме страсти под другим мужчиной.

Элени поднялась на цепочки и поцеловала его в щеку. Ее губы приникли к его щеке дольше, чем обычно, и Димитри понял, что его опасения оправдались. Она определенно метит стать его следующей женой.

Увидев приближающийся автомобиль, он выругался про себя. Он неправильно рассчитал время. Вероятно, выдача багажа прошла быстрее, чем обычно, или же печально известных пробок на афинских дорогах оказалось меньше, чем всегда.

— Приехала моя жена, — коротко сказал он. — Оденься и не показывайся. Ступай!

Димитри услышал, как она глупо захихикала и побежала по палубе. Одно дело — избавиться от жены. Совсем другое — обзавестись невестой, которая едва вышла из пеленок, в то время как еще не успели просохнуть чернила на свидетельстве о разводе.

Как только машина подъехала к портовому бассейну со специально оборудованными причалами, Оливия сразу увидела роскошную яхту Димитри — и его высокую, гордую фигуру на палубе. Сердце у нее отчаянно забилось.

Но оно замерло при виде его спутницы. Блондинка с впечатляющими формами и такими же светлыми волосами, как у нее, приближалась к нему, покачивая бедрами. Теперь она целует его в щеку и шепчет что-то непристойное на ухо. Оливии показалось, что она смутно припоминает ее. Где-то она видела ее? Вероятно, на свадьбе…

— Премиленький пупсик! — заметил Пол.

В глазах Оливии вспыхнуло презрение. Любовница Димитри, которую она видела три года назад, была красивой темноволосой женщиной со сверкающими черными глазами — совсем другая женщина. Сколько же наложниц ему нужно, чтобы удовлетворить свое тщеславие? Они намерены обсуждать условия развода, а он демонстрирует свою последнюю победу, чтобы показать, что ему наплевать на все!

Что ж, она отплатит ему той же монетой.

— Одна из многочисленных «пупсиков». Эта яхта принадлежит ему, а «пупсик», вероятно, его последняя любовница. А вот и он сам, — сказала Оливия, гордясь тем, что у нее не дрожит голос.

— Ого! Сколько же миллионов стоит эта посудина? — спросил Пол, с благоговением разглядывая яхту; затем он с некоторой опаской бросил взгляд на внушительную фигуру Димитри.

— Не знаю, но он заработал каждую копейку, — резко сказала Оливия. — Он сделал себя сам — сын пастуха, ставший магнатом. Работая без отдыха дни и ночи, решая сложнейшие проблемы, он пробился на самый верх благодаря упорству, настойчивости, энергии и силе собственной личности.

— Похоже, что все в нем вызывает у тебя восхищение, — угрюмо заметил Пол.

Слова адвоката задели ее за живое, и она гневно сверкнула на него глазами.

— Я ненавижу каждый волос у него на голове! Я предпочту опуститься в яму с ядовитыми змеями или отдаться крысам на растерзание, чем оказаться в одной комнате с ним!

Оливия сделала глубокий вдох и овладела собой. Ей необходимо сохранять спокойствие и чувство собственного достоинства. Уединившись в своей маленькой квартирке, она до хрипоты повторяла слова, которые собиралась произнести при встрече с Димитри.

Сохраняя на лице величественное и неприступное выражение, Оливия поднялась по трапу, ожидая, что Димитри направится к ней навстречу. Она немедленно пришла в ярость, увидев, что он, широко расставив ноги, неподвижно стоит с надменным видом и ждет ее.

Тлевшее в ней чувство вспыхнуло при виде его темных волос и черных как ночь глаз. Она с испугом ощутила, как зарождается внизу ее живота чудесное, волнующее ощущение теплоты. Значит, потребность любить его все еще жива. Затаилась, как злокачественная болезнь.

Она с усилием овладела собой, ощущая головокружение от удивительного магнетизма Димитри, его скрытой силы, таящейся под белоснежной рубашкой, аккуратно заправленной в брюки песочного цвета, ярко выраженной мужественности чувственных губ, когда-то страстно блуждавших по ее телу.

Так как солнцезащитные очки скрывали ее глаза, она прищурилась, разглядывая Димитри. Какой великолепный представитель мужского пола!

Оливия почувствовала, что ей нечем дышать. Во рту у нее пересохло. Пол, вероятно думая, что она нервничает, положил руку ей на поясницу и подтолкнул вперед.

— Это Пол Хьюз, мой адвокат, — холодно сказала Оливия без всякого вступления.

Насмешливо глядя на нее, Димитри безразлично кивнул и отвернулся, чтобы поднять с палубы полотенце, что позволило ему не заметить протянутой руки Пола.

Раздраженная, что все идет не так, как она планировала, Оливия сердито уставилась на затылок Димитри. Черные как вороново крыло волосы были, как всегда, аккуратно пострижены, полоска смуглой кожи на шее представляла яркий контраст с белоснежным воротником рубашки, сшитой искусным портным. А его спина… Жаркие мурашки побежали по телу Оливии при виде широких плеч, великолепным треугольником сужающихся к узким бедрам…

Теперь другие женщины получают наслаждение. Та пышная девица, достигшая, по-видимому, брачного возраста, затаилась где-то внизу и ждет, когда искусные пальцы Димитри возбудят ее, доведя до безумного восторга. Ревность, точно острый нож, полоснула Оливию по сердцу.

Она услышала, как Пол прочищает горло, и, прежде чем адвокат успел заговорить, неожиданно для себя задала вопрос. К несчастью, это было совсем не то, что она намеревалась сказать, но вопрос необходимо было задать, чтобы он не вырвался у нее в виде визга, совершенно не подобающего настоящей леди.

— Это твоя новая секретарша?

Димитри внезапно перенесся в прошлое. Он увидел, как Оливия входит в его кабинет, чтобы пройти собеседование на должность секретаря. Несмотря на скромный бежевый пиджак и кремовую юбку и абсолютно благопристойное поведение, от ее гибкой, стройной фигуры веяло чувственностью. Его заворожили глаза Оливии — глубокие и таинственные, как море.

Ему никогда не забыть того собеседования. Его охватил такой жар, что ему пришлось открыть окна и попросить, чтобы принесли графин с водой. Он понял, что, какими бы ни были секретарские умения Оливии, она должна принадлежать ему.

Удивительно, но она была так же хорошо профессионально подготовлена, как и красива. Он вспомнил, как она выполняла свои обязанности. Физически ощущаемое напряжение, когда она писала под его торопливую диктовку. Ее глаза и великолепное тело, распростертое на его столе, когда он дрожащими пальцами медленно снимал с нее одежду.

Димитри стиснул зубы, чувствуя, что ему стало трудно дышать. Довольно. С этим покончено. Он повернулся и, прищурив глаза, засунул руки в карманы.

Я знаю твою игру, мелькнула у него мысль. Он сам часто прибегает к ней в бизнесе и потому не может не разгадать ее. Вызвать у противника беспокойство. Заставить его потерять самообладание. Найти его ахиллесову пяту. И Оливии слишком хорошо известно, что одно лишь воспоминание об их невероятном сексе мгновенно возбудит его.

То же самое, безжалостно подумал он, относится к ней. Они оба могут играть в эту игру. Но победителем выйдет он.

— Нет. Она… не мой секретарь, — пробормотал Димитри, бросив па нее долгий, многозначительный взгляд.

Низкий бархатный голос, казалось, наэлектризовал воздух, и Оливия почувствовала, как внутри ее что-то дрогнуло от радости, к которой примешивалось чувство вины. Она с трудом отвела взгляд от его губ, искривившихся в усмешке, и заставила себя сохранять хладнокровие, несмотря на пожиравший ее изнутри жар.

— Значит, просто какая-то женщина, — сделала она вывод.

Не заметил ли он нотку ревности в ее голосе? — подумал Димитри, и в его бархатных глазах загорелся насмешливый огонек. Оливия не узнала Элени. Но, с другой стороны, она видела ее до того, как Элени увеличила бюст до нынешних чрезмерных пропорций и покрасила волосы.

— Последний раз, когда я видел ее, она действительно была женщиной, — согласился Димитри, намеренно растягивая слова и кривя губы в похотливой улыбке.

И он позволил Оливии задержать на себе взгляд. Рассмотреть его. Затем, протянув руку, он снял с нее очки и, прежде чем она успела возразить, засунул их в карман. Теперь он видел ее глаза. Димитри улыбнулся.

— Мне нужно смотреть в твою душу, — пояснил он.

Оливия одарила его сердитым взглядом, чувствуя, как ревность, словно острый нож, пронзает ей сердце. Димитри — самый чувственный мужчина, которого она знает. Ей пришло в голову, что, возможно, он никогда не был ей верен, даже в первые дни их супружеской жизни. Известно ли Атене об этой блондинке — или он бросил ее и пасется на новых пастбищах? Голова у Оливии пошла кругом. Вот за какого мужчину она вышла замуж! У него морали не больше, чем у бродячего пса. Обидно сознавать, что он так искусно изменял ей. Все сжимается у нее внутри, когда она думает о его измене. Иногда она мучила себя, представляя, как он играет со своим ребенком.

Оливия сверкнула синими глазами.

— Ты такой фанатичный шовинист во всем, что касается женщин, — с холодной насмешливостью сказала она, стараясь скрыть свое огорчение под маской внешнего безразличия.

— Оливия… — неуверенно начал Пол.

— Дай мне договорить! — вспыхнула она, повернувшись к нему так резко, что он был вынужден сделать шаг назад.

Потрясенный ее горячностью, Пол умиротворяющим жестом поднял руки.

В этот момент Димитри понял, что этот адвокат никогда не удовлетворит такую женщину, как Оливия, которой нравятся сильные мужчины с необузданными страстями. Ей нужен мужчина, который способен укротить ее горячий характер и внести мир и покой в ее жизнь. Пол может взирать на нее, как на Афродиту, но он очень скоро наскучит ей.

Мгновенно сообразив это, Димитри принялся составлять хитрый план. Ему необходимо узнать многое, а для этого потребуется некоторое время. Сначала он избавится от адвоката. Затем сообщит Оливии, что на время бракоразводного процесса ей придется остаться в Греции.

Димитри улыбнулся. Он вывернет Оливию наизнанку и добьется ответов на вопросы, которые мучают его последние три года. После этого он найдет способ — каким бы он ни был — воспрепятствовать тому, чтобы какой-нибудь другой ничего не подозревающий мужчина попал в ее хищные коготки. Это может быть угроза, например. Или условие в бракоразводном контракте, которое запретит ей в течение нескольких лет выходить замуж… Он придумает что-нибудь. Ему всегда это удавалось.

Димитри решительно распрямил плечи. Оливия не знает, что ожидает ее. Она будет воском в его руках.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Как я понимаю, тебе нужен развод, — весело сказал Димитри, повелительным жестом указав на шезлонги.

Оливия грациозно опустилась на толстую подушку, с опозданием поняв, что они с Полем находятся в неудачном положении. Димитри, удовлетворенно ухмыляясь, возвышался над ними, как бы демонстрируя, что он обязательно подчинит их своей воле.

У нее возникло желание дать ему пощечину.

— И как можно скорее, — подтвердила она, одаривая Димитри сладчайшей улыбкой. — При этом желательно, чтобы контакт с тобой был минимальным, — добавила она ехидно.

Испытывая безрассудное и дерзкое желание раздразнить Димитри, Оливия небрежно сбросила сандалии на высоких каблуках и пошевелила пальцами, покрытыми розовым лаком. Затем она откинулась на спинку шезлонга, расстегнула жакет и лениво закинула руки за голову, нежась под жаркими лучами солнца.

Димитри с жадностью пожирал ее глазами. Оливия элегантно выставила стройные ноги так, чтобы он мог восхищенно созерцать их, начиная от маленькой ступни с высоким подъемом и заканчивая серединой бедра. Когда она подняла руки, ее округлые груди приподнялись, соблазнительно выглядывая из круглого декольте белого топа. Восхитительно! Он почувствовал, как обострились все его ощущения. Она успешно ведет свою маленькую игру, пожалуй, даже переигрывает.

Повернувшись спиной к Полу, Димитри склонился над Оливией, скользя взглядом по ее телу в ожидании ответной реакции. С ленивой чувственностью он наблюдал, как напряглись ее бедра и соски, свидетельствуя о том, как влияет на нее его голодный взгляд. Отлично, ведь он хочет от нее только одного: чтобы она захотела его — и получила отказ.

Их взгляды встретились, и на мгновение Димитри забыл, где он и что делает. Нежные синие глаза завораживали его, говоря ему все, что он хотел знать.

Сердце Димитри лихорадочно забилось. Опасные мысли роились у него в голове. Она утверждает, что хочет как можно скорее положить конец их браку. Ну что же. У него появилось искушение обмануть ее надежды! Возбуждение, возникшее у него от этой мысли, ударило его под ложечку, и у Димитри перехватило дыхание.

Стараясь обрести ясность мысли, он ослепительно улыбнулся и положил руку на плечо Оливии.

— Что же ты готова сделать ради того, чтобы я удовлетворил твою просьбу? — тихо произнес Димитри.

— В-в-все, что нужно, — заикаясь, проговорила Оливия, и его обрадовало, что у нее пересохло в горле и голос приобрел знакомую хрипотцу.

— Ты ведь всегда вкладывала душу и тело в свои проекты, не правда ли? — задумчиво спросил Димитри. Его голос звучал глухо.

— Послушайте, — раздраженно проговорил из-за его спины адвокат, — можем ли мы заняться всем этим в более подходящем месте? Нам потребуется список того, чем вы владеете…

— О! — из горла Димитри вырвался гортанный смешок. Он не отводил глаз от полуоткрытых губ Оливии, вспоминая их вкус. В его голосе прозвучало желание. — Я думаю, что Оливия знает все о том, что принадлежит мне.

— Кое-что находится у тебя ниже пояса и доступно каждой хорошенькой женщине, которой случается проходить мимо тебя, — уязвила его Оливия.

Димитри усмехнулся, и ей показалось, что в его глазах забегали чертики. Желание, словно облако, окутало ее. Димитри с видом собственника с силой сжал плечо Оливии.

— Я ничего не могу поделать со своей мужской силой, — скромно возразил он. — А у нас с тобой был необыкновенный секс, ты согласна со мной? Земля содрогалась, пламя опаляло наши…

— Послушайте-ка! — воззвал к ним Пол, покраснев от негодования.

— Пошли! — Димитри резко выпрямился и, схватив адвоката, выдернул его из шезлонга и протащил по палубе, прежде чем тот успел опомниться.

— Димитри! — вскрикнула Оливия, сердито опуская ноги, чтобы вскочить и устремиться за ним.

Она все испортила. Час за часом она репетировала свою речь, полную уничтожающего сарказма и презрения, беспристрастного анализа его порочного характера, и все без толку. Одним только взглядом Димитри лишил ее сил и способности сопротивляться. Оливия заскрежетала зубами и сжала пальцы в кулаки.

— Не волнуйся. Я сейчас вернусь, — бросил он через плечо, и ее охватила ярость от такого беспечного и беззаботного отношения к ее проблеме.

— Лимонаду, мадам?

Оливия сердито повернула голову и увидела стюарда в безупречно белой форменной одежде. Он держал в руках серебряный поднос с хрустальным кувшином и двумя стаканами.

Два стакана! Должно быть, Димитри заранее планировал избавиться от Пола…

— Мадам?

Врожденная вежливость заставила Оливию улыбнуться. Она кивнула.

— Да. Благодарю вас.

Оливия взглянула на сверкавшее под солнцем море. Там вдали тысячи островов и все красоты Греции. Тоска охватило ее сердце и душу. Если бы только он не изменял ей! Она отдала бы все, чтобы снова жить в этой чудесной стране.

Закрыв глаза, она представила себе мыс Олимпос — часть Пелопоннеса, большого полуострова к югу от Афин, который, кажется, плывет в синем, как сапфир, море. На Олимпосе белые и светло-голубые домики уютно гнездятся среди холмов под сенью олив и виноградных лоз.

В ослепительном свете солнца песчаные пляжи и древние руины приобретают удивительную четкость. Там нет мягких неясных полутонов. Во всем неудержимая страсть, смех и высшее напряжение чувств, и она со своим взрывным характером здесь чувствовала себя как дома. И местные жители так дружелюбны…

Оливия раздраженно нахмурила брови. Чрезмерно дружелюбны, особенно с Димитри! Но где же он, черт подери?

— Оливия. Прости, что оставил тебя одну.

Она повернула голову. Димитри направлялся к ней. В каждом его движении чувствовалась внутренняя энергия, от которой захватывало дух. Одну? Она мгновенно заподозрила неладное и повернулась к Димитри, опершись на леер. Ей нужна поддержка, очень нужна.

— Где Пол?

Димитри улыбнулся про себя, налил себе лимонаду и подошел к ней. Его походка показалась Оливии зловеще непринужденной. Он склонил голову к плечу и прислушался. Она последовала его примеру и вскоре услышала, как взревел двигатель. В этот момент сияющая улыбка появилась на лице Димитри, и он ответил на вопрос Оливии:

— На пути в Нью-Йорк.

— В Нью…Йорк? — ахнула она. Бросив взгляд на набережную, она увидела, как машина Димитри исчезла за углом.

— Ммм, — он отпил глоток, и Оливия, как завороженная, не могла отвести глаз от его влажных губ. Она непроизвольно провела кончиком языка по губам, и взгляд Димитри немедленно остановился на них, вызвав у нее чувственную дрожь. — Кажется, ему не терпелось уехать.

— Ну, еще бы! Сколько ты ему заплатил? — раздраженно спросила Оливия, с ненавистью глядя на него.

— Не очень много, — весело ответил Димитри. У его глаз собрались веселые морщинки, и у Оливии дрогнуло сердце, когда она вспомнила, как беззаботно они оба смеялись, думая, что такого счастья, как у них, нет больше ни у кого. — Я оплатил ему билет в первом классе, гостиницу и все расходы…

— Почему? — требовательно спросила она, чувствуя, как с каждой секундой возрастает ее ненависть.

Широко раскрыв глаза, Димитри посмотрел на нее с невинным видом.

— Пусть встретится с моим адвокатом.

— Понимаю. А не потому ли, что ты решил воспользоваться его отсутствием, чтобы заставить меня согласиться на какую-нибудь темную махинацию?

Глядя на негодующее выражение его лица, можно было вообразить, что в целом свете не найти более правдивого и достойного доверия человека, подумала Оливия.

— Какими недостойными подозрениями отравлен твой ум! — воскликнул Димитри. — Я думал, ты обрадуешься тому, что я немедленно приступил к делу. Вдвоем они смогут составить список моего движимого и недвижимого имущества и предложить сумму, приемлемую для обеих сторон…

— Мне просто нужен развод, — возразила Оливия, сделав нетерпеливый жест. — И больше ничего.

Димитри удивленно поднял брови.

— Ты хочешь сказать… тебе не нужны деньги? Недвижимость? Драгоценности?

— Вот именно.

— Ради бога! Не оскорбляй меня, думая, что я так глуп, чтобы поверить, будто ты не заинтересована получить часть моего богатства! — презрительно фыркнул Димитри. — Ни одна женщина не откажется воспользоваться случаем, чтобы разбогатеть. И ни один суд не позволит мне оставить тебя без денежного содержания. В конце концов, ты немало потрудилась и долго ждала, чтобы получить свою долю моего состояния.

Оливия рассвирепела.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Ты сплела свою сеть, закинула ее и поймала меня, — в его низком голосе зазвучали металлические нотки. — И теперь явилась сюда, чтобы потребовать вознаграждение. Чтобы избавиться от тебя, я готов вступить в игру и расплатиться с тобой. Я знаю, что ты насладишься независимостью, которую это даст тебе…

— У меня она есть, с деньгами или без них! — возмущенно возразила оскорбленная Оливия. — И я в состоянии обеспечить себя. Для этого мне не нужен мужчина.

— Так вот какую линию поведения ты выбрала! Намереваешься своим бескорыстием произвести впечатление на суд, чтобы тебя щедро вознаградили за скромные требования? В то время как мы оба знаем, что тебе причитается кое-что за удовольствие, которое ты с почти профессиональным мастерством доставляла мне в спальне, на полу…

— Профессиональным мастерством?! Я не одна из твоих шлюх, чтобы мне платили за услуги! — вскричала она, не дав Димитри закончить перечисление всех мест, где они когда-то занимались любовью.

— Неужели? — его наглый взгляд свидетельствовал о том, что он думает иначе. — Вот к чему все это сводится, Оливия. Прикрывайся любыми словами, но выйти замуж за мужчину ради его денег — это разновидность проституции.

— Я согласна, — раздраженно сказала Оливия, с трудом переведя дыхание. — Но к твоему сведению, я вышла замуж ради…

— Секса, — тихо договорил за нее Димитри. — И не будем притворяться, будто было что-то еще, — он лукаво усмехнулся. — Помнишь…

— Я не хочу ничего вспоминать! — вспыхнула Оливия, ненавидя Димитри за то, что он губит каждый счастливый момент, который они провели вместе, низводя их отношения к одному основному инстинкту.

Он никогда не любил ее. Наконец он признался в этом. Секс. Вот к чему все сводилось. Теперь ей известно это, и правда причиняет боль, которую она не могла даже вообразить.

— Ничего?

Губы Димитри искривились в такой чувственной улыбке, что желание судорожной дрожью пробежало по телу Оливии, прежде чем ей удалось овладеть собой.

— Ничего! Ведь все это было ложью, не так ли? Твои признания в любви, цветы, небольшие знаки внимания, записки, которые ты повсюду оставлял для меня… Все это было методом соблазнения, отточенным до совершенства на… скольких женщинах? — с горечью вскричала Оливия. — О! Должно быть, они насчитывались сотнями! У тебя, вероятно, незаконнорожденные дети по всей Греции, в Нью-Йорке и бог знает где еще! Ты унизил меня своей изменой и ложью, и мне доставило огромное удовольствие исчезнуть с лица земли и не дать тебе возможности жениться еще на одной одураченной женщине для того, чтобы изменять ей, как мне!

О боже! — мелькнула у Оливии мысль. Где же ее холодное осуждение? Вся заранее подготовленная речь вылетела у нее из головы. Он просто-напросто разъярил ее, вот в чем беда.

— Я… изменил тебе? — Димитри нахмурился, как будто не понимая, о чем она говорит. Затем его лицо посуровело. — Понимаю. Ты поняла, что утверждение, будто в нашем браке нет любви, ставит тебя в довольно шаткое с юридической точки зрения положение. Ты намереваешься заявить в суде, что бросила меня, так как я оказался неверным мужем.

— Не считай меня дурочкой! — взорвалась Оливия. — Если ты собираешься притвориться, что невинен как младенец, то ты еще отвратительнее, чем мне казалось!

Димитри пронзил ее испепеляющим взглядом.

— Значит, ради достижения своих целей ты намереваешься запятнать мою репутацию?

— Запятнать! — негодующе ахнула она, тряхнув головой так, что последние шпильки вылетели из шиньона. — Я не смогла бы больше запятнать ее, даже если бы выбросила на помойку и набила дохлыми крысами!

Димитри отличался тем, что, даже сильно рассердившись, находил вспышки гнева Оливии забавными, и их короткие, бурные ссоры всегда заканчивались смехом, вызванным каким-нибудь чрезмерным преувеличением с ее стороны. А после смеха наступало примирение…

— У тебя всегда наготове красочное сравнение, — проворчал он, стараясь не вспоминать их страстные примирения. Он снова помрачнел. — Но я предупреждаю тебя. Не выдвигай против меня ложных обвинений.

— Не буду, — мрачно согласилась Оливия, и Димитри кивнул с видом победителя. Она не сказала, что ей все известно. Доказательство его измены, возможно, потребуется в суде, чтобы обеспечить ей получение развода. — У меня нет желания обсуждать твою грязную жизнь. Она не интересует меня, — холодно сказала Оливия. — Сейчас у меня одна цель — избавиться от тебя. Как можно скорее. Понимаешь?

— От ярости твои глаза стали почти фиолетовыми, — задумчиво пробормотал Димитри. — И ты так разгорячилась, что я могу представить…

— Не пытайся заигрывать со мной! — воскликнула Оливия, разъяренная его вкрадчивым бормотанием.

Димитри с невинным видом изогнул бровь, и она почувствовала, как по ее телу вновь пробежала сладкая дрожь.

— Я не могу не…

— Нет. Потому что ты не считаешь женщин полноценными людьми, — презрительно сказала Оливия, глядя Димитри в лицо. — Ты рассматриваешь их как свои будущие победы, и ты ловишь их на крючок и ожидаешь, что они безропотно подчинятся тебе и будут стоять на задних лапках. — Она нетерпеливо отбросила прядь волос, упавшую ей на лицо. — Послушай. Простые слова. Простое решение. Я хочу получить развод. Ты даешь его — и поскорее.

— Но необходимо многое обсудить! — запротестовал Димитри. — Твой адвокат говорит о равном разделе, который…

— Он не имеет права! — вскричала Оливия, трясясь от негодования.

— Неужели? — насмешливо протянул Димитри. — Прости, Оливия, но я не верю, что он взял на себя смелость решить, какого возмещения ты заслуживаешь. На суде ты будешь разыгрывать из себя кроткую, подавленную и обманутую жену, одновременно настоятельно требуя, чтобы мои юристы позволили тебе заграбастать столько, сколько ты сможешь ухватить своими жадными ручонками.

Димитри цинично ухмыльнулся, и ей захотелось избить его — и Пола. Димитри не поверил ей и думает, что она здесь для того, чтобы получить изрядную сумму денег. Пол укрепил его в этом мнении. Проклиная про себя адвоката, Оливия решила, что Димитри не повредит немного поволноваться из-за возможного крушения его империи. Поделом ему! Когда придет время, он узнает правду о себе.

— Я просто хочу избавиться от тебя, — повторила она.

— Давай начистоту, Оливия, и тогда мы сможем заключить сделку. Я знаю, ты не уверена, что не уйдешь отсюда с пустыми руками после всех тех усилий, которые ты приложила, чтобы свести меня с ума от вожделения.

Оливия рассвирепела.

— А-а-а, значит, ты был в невменяемом состоянии, да?

— Как я уже сказал, ты очаровала меня. И тебе это хорошо известно, — они встретились взглядом, и Оливия поняла, что ей вновь грозит опасность подпасть под его обаяние, как в тот день, когда она впервые вошла в его офис. — Я чувствую, что в долгу перед тобой. Ты преподала мне урок.

— Какой? — неуверенно спросила она.

— Я плохо разбираюсь в женщинах, когда у меня горит в паху, проворчал Димитри.

Воцарилось молчание. Оливия пыталась не потерять головы. Димитри завораживал ее, но ненависть, которую она испытывала к нему, была по-прежнему сильна. Ей показалось, что атмосфера вокруг них сгустилась, и она начала задыхаться. К ее крайнему раздражению, Димитри явно не испытывал никаких затруднений с дыханием, потому что он как ни в чем не бывало нарушил тягостное молчание и непринужденно заговорил:

— Скажи, что ты будешь делать, когда снова станешь свободной женщиной?

— Начну новую жизнь, — не задумываясь ответила Оливия, всем своим видом показывая, что он не посмеет помешать ей добиться своей цели.

— С Полом? — поинтересовался Димитри.

— Почему тебя это интересует? — спросила Оливия.

Потому что я возненавижу любого мужчину, который будет заглядывать в эти страстные синие глаза и чувствовать под собой твое горячее гибкое тело, подумал он. Димитри заставил себя пожать плечами, что дало ему время подавить ярость, от которой у него перехватило дыхание.

— Мне бы не хотелось, чтобы твои надежды не оправдались.

— Этого не произойдет, — уверенно возразила Оливия и с удивлением увидела, что в глазах Димитри вспыхнул гнев.

— Значит, он возбуждает тебя?

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, — заявила она и отвернулась. Димитри схватил ее за руку.

— Его очень интересуют мои деньги, то есть какую часть моего состояния тебе удастся отсудить, — промурлыкал он. — Скажи мне, Оливия. Мне нужно знать… что заставило тебя выйти за меня замуж? Ты думала, что мы немного повеселимся, а потом ты потребуешь независимости и богатства, когда, по твоему мнению, у тебя появится возможность на законных основаниях расторгнуть наш брак? Если это так, то я восхищен твоей целеустремленностью, упорством и терпением, с которыми ты так долго вела свою игру.

Как он может так думать о ней? Эти высказывания показывают его циничное отношение к женщинам, и к ней в особенности. Предположение, что она вышла за него замуж ради выгодного развода, просто чудовищно. Какой подонок! Оливия, страдая от невыносимого оскорбления, с презрением посмотрела на Димитри и брезгливо, один за другим отлепила его пальцы от своей руки.

— Ты совсем не знаешь меня, — резко возразила она.

— Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять: Пол — не тот мужчина, который может удовлетворить тебя, — насмешливо сказал он.

— По крайней мере он не бабник, — возразила Оливия.

Димитри ухмыльнулся.

— Согласен. Силенок у него маловато, — он с удовлетворением заметил, что у Оливии насмешливо дрогнули губы, и Димитри понял, что он оказался прав. — Возможно, ему предстоит еще побороться.

Она встревоженно подняла на него глаза.

— О чем ты говоришь?

Димитри неприятно хохотнул.

— Не волнуйся, я не буду драться с ним на дуэли из-за тебя! Мне не нужна шлюха в роли жены…

— Я не шлюха! — закричала Оливия, покраснев от негодования.

— Это как посмотреть. Да и, пожалуй, я мог бы оспорить развод. Усложнить для тебя всю процедуру.

— Такой шаг был бы низким и недостойным с твоей стороны, — брезгливо заметила Оливия.

— Зато это было бы в моих интересах, — задумчиво продолжал Димитри. — Что я получу в случае расторжения брака — половину собственного состояния?

— Свободу, — с волнением сказала Оливия.

— Она у меня и так есть, — возразил он. — Я делаю все, что хочу.

Он всегда так поступал.

— Ты сможешь снова жениться.

— А если я не хочу?

— Ты хочешь иметь детей, — со свойственной ей прямотой сказала Оливия. — Даже ты не можешь иметь наследников без помощи женщины. И сколько бы внебрачных детей у тебя ни было, я знаю, что ты захочешь иметь хотя бы несколько законнорожденных. Тебе определенно выгодно развестись со мной, поэтому не притворяйся, что это не так.

Димитри улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что делаешь мне одолжение?

— В любом случае так дальше не может продолжаться! Мы и не женаты, и не разведены, — сердито сказала Оливия. — Я не хочу больше находиться в таком состоянии, Димитри. Я не хочу даже думать о тебе. У тебя есть влияние. Используй его, чтобы ускорить развод. Тогда ты сможешь заводить интрижки с чистой совестью не считая их аморальными, — саркастически добавила она.

Димитри улыбнулся. Последняя парфянская стрела явно позабавила его.

— Не думаю, что развод мгновенно сотрет меня из твоей памяти, — мягко сказал он.

Оливия вздрогнула. Действительно, Димитри оказал на нее слишком большое влияние, и забыть своего уже почти бывшего мужа ей будет трудно. Она попыталась убедить себя, что ее дрожь была вызвана чувством отвращения.

— Я всей душой надеюсь, что мне это удастся, — твердо сказала она. — Теперь о разводе…

— Да-а-а. С ним возникнут затруднения. Боюсь, что он займет некоторое время, — с притворным сожалением сообщил Димитри.

— Тогда пусти в ход связи!

Он пожал плечами с таким видом, будто у него нет никаких связей.

— После твоего звонка я навел кое-какие справки. Все суды перегружены, — Димитри протянул руку, чтобы отвести прядь волос от лица Оливии, и она почувствовала его теплое дыхание. Сердце у нее лихорадочно забилось. — Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется остаться здесь, пока будет происходить судебное разбирательство.

— Но это нелепо! — вскричала Оливия. — Я улетаю завтра утром…

— Как хочешь. Но тогда развода не будет. Если у тебя проблемы на работе…

— Нет, — она нахмурилась. — Не в этом дело. Просто я не хочу оставаться с тобой.

Он с сожалением покачал головой.

— Тебе выбирать. Нужно встретиться с официальными лицами, подписать некоторые бумаги… ты не представляешь, как это сложно. Даже если ты останешься, пройдет три или четыре месяца, прежде чем наше дело попадет в список. Возможно, что придется ждать не менее года, пока…

— Не менее года?! Не может быть! — Оливия в страхе закрыла глаза.

— А в чем проблема? — ласково спросил Димитри. — Ты останешься здесь, мы будем вместе обсуждать каждую стадию процесса…

Это невозможно. Даже сейчас его вкрадчивый голос, окутывая ее со всех сторон, вызывает у нее панику и пробуждает к жизни все ее чувства. От взгляда черных глаз ее охватывает слабость, и каждая клеточка тела молит о чувственной разрядке — поцелуе, прикосновении, страстном объятии…

Оливия почувствовала, что погибает. Не все кончено между ними, уныло подумала она. Несмотря на ненависть и презрение, узы, которые связывают их, по-прежнему крепки.

— Я смог бы, пожалуй, — голос Димитри прозвучал в опасной близости от ее губ, — немного ускорить процедуру… если бы пожелал.

Она пришла в себя, открыла глаза и увидела, что он склонил голову, как будто готовясь к поцелую. При виде его затуманенных глаз и чувственных губ все ее благоразумие как ветром сдуло.

Оливия крепко стиснула зубы и напомнила себе, что Димитри будет невыносим, если она снова позволит ему дотронуться до нее. Он не достоин чистить ей обувь, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к ее телу. Мужчина, нарушивший супружескую верность. Аморальный человек… Она пыталась найти подходящее сравнение, чтобы укрепиться в своем решении. Да, мелькнула у нее мрачная мысль, он так же способен сдержать себя, как олень-самец во время гона!

— Так пожелай! Найди клевер с четырьмя лепестками, фею-крестную — мне все равно что, но пожелай! Дай взятку, если нужно, но ускорь этот процесс, — сказала она намеренно холодным тоном.

Димитри взял стакан из ее дрожавшей руки и поставил его вместе со своим на стол. Потом он завладел ее руками и принялся ритмично поглаживать кожу большими пальцами. Ей оставалось только смотреть на него и чувствовать, как на нее накатываются жаркие волны, превращая тело в раскаленную печь.

— Я сделаю это, — согласился он.

— Хорошо, — прошептала Оливия.

— За плату, — глухо добавил Димитри.

Ее тело обмякло. Да. Если это секс, мелькнула у нее безумная мысль, она согласится. В последний раз перед тем, как навсегда заглушить свою потребность в Димитри и снова принести обет безбрачия.

Какой ужас! — подумала Оливия, потрясенная проявлением непростительной слабости.

Она в отчаянии пыталась обуздать свою непокорную, чувственную природу и остаться равнодушной.

— Я не стану платить! — хрипло возразила она.

— Мне кажется, что станешь, — возразил Димитри с мягкой уверенностью.

Он торжествовал. Сила ее возбуждения превзошла его ожидания. Но их потребности всегда совпадали. У него нет сомнений, что Пол не дает ей полного удовлетворения. Ему захотелось немедленно стереть любовников Оливии из ее памяти и тела.

Она обязательно заплатит цену, которую он потребует. Димитри прикоснулся к дрожащим губам Оливии, и возбуждение, словно острый нож, пронзило его, когда у нее вырвался тихий вздох. О да! Его боль утихнет, когда он увидит это великолепное тело в своей постели и напомнит Оливии, какой великолепный секс был у них. Он будет удерживать ее до тех пор, пока она не потеряет способность мыслить. И когда она окажется в полной зависимости от него, он бросит ее так быстро, что она не успеет опомниться.

Но… проклятье! Он хочет ее. Сейчас! Поэтому в данный момент быстрое отступление, возможно, явится мудрым шагом.

— Подожди здесь. Я посмотрю, что можно придумать, — прошептал Димитри. И не смог устоять. Он коснулся ее губ поцелуем, который должен был быть мимолетным и равнодушным.

Однако секунды спустя они уже сплелись в тесном объятии. Необузданность их страсти поразила даже его. Внутренний голос советовал ему немедленно спастись бегством, чтобы Оливия не увидела его отчаяния.

— Очень приятно, но мне нужно позвонить, — преодолевая пульсирующую боль, выдавил Димитри. Кровь жарко бежала в его жилах, разжижая мозги. Он запустил руку в волосы и попытался успокоиться — умственно, физически и эмоционально. — Я узнаю, что можно сделать, чтобы дело пошло быстрее.

Каким-то образом ему удалось найти свою каюту, хотя у него было такое ощущение, что он пьян. Но ведь он пристрастился к ней, как к наркотику, и чем больше он обладал ею, тем сильнее становилось его желание. Однако на этот раз диктовать условия будет он, и эмоциональной зависимости у него не возникнет. Это самый безопасный способ общения с женой-проституткой.

Недаром же он родился за Коринфским каналом, отделяющим Пелопоннесский полуостров от материковой Греции! Уроженцы тамошних мест славятся изощренной хитростью и смекалкой. Они способны молниеносно оценить ситуацию и извлечь из нее выгоду; неудивительно, что многие греческие политики — его земляки.

Димитри направился в гостиную. Его мозг работал, как электронно-вычислительная машина, энергия била ключом. Мысль, которая пришла ему в голову, была восхитительно проста. Он разделается с Оливией и решит проблему с Элени единым махом.

Димитри хотелось кричать от радости, и он поймал себя на том, что глупо ухмыляется. Он зло подшутит над Оливией. Она будет умолять его забыть о разводе. И когда он отвергнет ее, она на себе испытает унижение и боль, которую причинила ему. Димитри решил сделать все, чтобы Оливия поняла — он обращается с ней как с маленькой бессердечной потаскушкой, какой она и является на самом деле.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

После того как Димитри спустился в каюту, Оливия некоторое время просидела в шезлонге, потому что ноги отказывались повиноваться ей.

Неудивительно, что у нее не вызывали интереса мужчины, приглашавшие ее на свидания. В течение нескольких последних лет она приняла несколько предложений поужинать в ресторане, надеясь, что в объятиях другого мужчины ей удастся забыть Димитри. Но она слишком быстро поняла, что эти свидания лишь усиливают власть, которую Димитри до сих пор имел над ней.

Встреча с ним была подобна прыжку в безжалостный водоворот ощущений и эмоций, который обострил все чувства и заставил трепетать каждую жилку в ее теле.

Потрясенная силой своего возбуждения, Оливия принялась расхаживать по палубе, испытывая глубокий стыд от мысли, что ее сексуальные потребности возобладали над презрением, которое вызывал у нее Димитри. Он на самом деле вообразил, что она нырнет к нему в постель при первой возможности — и наверное, это могло произойти, призналась она себе, подавив стон.

Услышав, что Димитри распахнул дверь каюты, она круто повернулась и задрожала, чувствуя лихорадочное биение сердца. Широко шагая, он направлялся к Оливии, не отводя от нее немигающего взгляда страстных темных глаз.

— Я могу предложить, чтобы мы сделали это по-быстрому, — он улыбнулся, вопросительно изогнув одну бровь.

Оливия судорожно вздохнула и подняла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но Димитри, смеясь, поймал ее, и, глядя на веселые морщинки, собравшиеся у его глаз и ласковое выражение лица, она почувствовала, что у нее подгибаются ноги.

— Как ты смеешь? — прошептала Оливия.

— Извини. Слова в твоем языке иногда имеют слишком много значений. Я имел в виду быстрый развод, — развеселившись, пояснил он.

Оливия недоверчиво прищурилась. Димитри прекрасно понимал, что на самом деле он имел в виду совсем другое. Его знание английского языка было безупречным. Если бы она застеснялась, он бы моментально схватил ее и затащил в каюту. Что, интересно, подумала бы та блондинка? Как Димитри, не моргнув глазом, удается жонглировать двумя женщинами, находящимися на расстоянии всего нескольких футов друг от друга?

— Тогда сделай это, — холодно сказала Оливия, вырвав у него свою руку.

— И ты согласишься на то, что я хочу?

— За исключением чего-либо незаконного или аморального! — заявила Оливия.

— Как можно! — Димитри сделал вид, что он оскорблен. Она попыталась испепелить его взглядом, и он снова улыбнулся — Так как?

— Посмотрим. Я знаю, что кое-что я ни за что не стану делать для тебя, — Оливия испытующе посмотрела на него и не увидела ничего, кроме вкрадчивой вежливости.

— Не волнуйся. Это нечто такое, что находится в пределах твоих возможностей, — сказал Димитри, отнюдь не усыпив ее подозрений. — Я объясню тебе за обедом, — он жестом указал ей на каюту, но она не сдвинулась с места.

— Это предлог, чтобы завлечь меня сначала в твою каюту, а потом в постель? — поинтересовалась Оливия, пытаясь обуздать свои желания.

— А это завуалированное желание попасть туда? — бархатным голосом осведомился Димитри.

Оливия покраснела до корней волос.

— Конечно, нет!

— Гм-м… — судя по его тону, она не разубедила его.

— Ты мне отвратителен, Димитри! Неужели ты думаешь, что я хочу оказаться в твоей постели? — насмешливо спросила Оливия.

Он пожал плечами.

— Необязательно в постели. У меня очень большая палуба… Однако, — поспешно сказал он, заметив, что Оливия собирается разразиться яростными протестами, — похоже, мне придется ограничиться обедом и беседой. Ты голодная?

Оливия моргнула. Она не помнит, когда ела в последний раз: волнение помешало ей позавтракать — и поужинать предыдущим вечером. Голодать нет смысла. К тому же Димитри всегда любил поесть. У него прекрасный шеф-повар, который устраивает пышные пиршества.

— Я могла бы съесть лошадь, — призналась она.

— Мне кажется, мы найдем что-нибудь более съедобное, чем наши непарнокопытные друзья, — сухо заметил Димитри.

Оливия с трудом удержалась от улыбки, вовремя вспомнив, что блондинка околачивается где-то поблизости и, возможно, присоединится к ним за обедом. Говорят, что в единении — сила, но ей совсем не хочется наблюдать, как Димитри пожимает под столом ножку одной из своих восторженных поклонниц.

Он вежливо протянул ей сандалии и направился вниз.

Оливия внезапно занервничала.

— Твоя блондинка… подруга присоединится к нам?

Димитри состроил недовольную гримасу.

— Нет, если я смогу воспрепятствовать этому, — он протянул Оливии руку, чтобы помочь ей спуститься, но она сделала вид, будто не заметила его жеста.

— Втроем не хочешь? — саркастически осведомилась она.

— Нет. А ты?

Сердитый взгляд был ему ответом.

— Я не горю желанием знакомиться с одной из твоих… восторженных «пупсиков», — сказала Оливия, едва не улыбнувшись, когда Димитри расхохотался над эпитетом, которым она наградила Элени. — Но мне кажется, что невежливо обедать отдельно от…

— Поверь, — сказал Димитри, когда они вошли в столовую, обшитую дубовыми панелями, — я хочу отделаться от «пупсика». Именно из-за нее мне нужна твоя помощь. Сейчас один из моих матросов потихоньку высаживает ее на берег.

Бессердечное животное, подумала Оливия, испытывая сочувствие — совсем небольшое — к отправленной на берег женщине. Димитри, вероятно, привык расталкивать своих любовниц по углам, чтобы они никогда не встречали друг друга. Как тактично!

Оливия терпеливо слушала его, попивая шампанское маленькими глотками и гадая, когда же он заговорит о сути дела. Из скрытого где-то музыкального центра неслись слишком негромкие звуки тоскливой греческой песни.

Стюард проворно поставил на стол тарелки с артишоками, баклажанами и фасолью и удалился, бесшумно закрыв за собой дверь. Оливия едва удержалась, чтобы не окликнуть его, потому что пребывание наедине с Димитри вызывало у нее все большие опасения.

Нежная мякоть рыбы таяла во рту, но Оливия приняла деловой вид и прервала лирически чувственные восхваления, которые Димитри адресовал кефали. Она глазом моргнуть не успеет, как он перейдет от еды к другим вещам…

— Днем я должна вернуться в гостиницу. У меня нет времени восторгаться гастрономическими достоинствами греческой кухни, — с упреком заметила Оливия. — Скажи, что ты хочешь получить за ускорение развода. Только не предлагай мне секс. Ты можешь получить его в каком-нибудь другом месте.

Димитри медленно откинулся на спинку стула, с довольным видом глядя на Оливию поверх края длинной узкой рюмки.

— Ты можешь помочь мне выйти из затруднительного положения, — небрежно сказал он. Оливия направила в рот несколько зерен фасоли и воздержалась от комментариев. Димитри вздохнул так, будто нес на плечах тяжелый груз. — Оно связано с моей матерью.

Оливия удивленно подняла на него глаза. Она думала, что его проблема заключается в блондинке.

— Продолжай.

Димитри постарался, чтобы в его голосе прозвучало беспокойство. Это было нелегко, потому что от восхищения своим гениальным планом у него лихорадочно билось сердце и он с трудом подавлял возбуждение, охватившее все его тело. Он старательно нахмурился и исторг из своей груди еще один вздох.

— Как только я стану свободным человеком, она захочет женить меня на подходящей женщине…

— Которая не похожа на меня, — сухо заметила Оливия.

— Я никогда не мог понять, почему вы не могли поладить друг с другом, — признался Димитри. — Дело в том, что все эти три года она не давала мне покоя, требуя, чтобы я нашел тебя, развелся и снова женился. Необходимо обеспечить наследников для империи Ангелаки.

— Ты… не искал меня? — в голосе Оливии прозвучало удивление и некоторое разочарование.

Димитри нахмурился. Ему не хотелось вспоминать то время. Она ясно дала понять, что не любит его. Что могли принести розыски кроме душевной боли и непрерывных ссор?

Он вырвал ее из своего сердца и скрыл кровоточившую рану. По мере того как проходило время, он чувствовал, что гнев и горькое разочарование постепенно стихают. Вскоре Димитри понял, что статус женатого мужчины служит спасением от поползновений девиц, добивающихся его взаимности, и их матерей, что дало ему возможность погрузиться в непрерывную работу.

— Я не видел в этом никакого смысла, — резко сказал он.

Оливия поморщилась. Поделом ей за тщеславие! И все-таки его равнодушие обидно. Он даже не сделал попытки найти ее, чтобы спасти их брак. Это говорит о глубине его чувств — и о самом браке, подтверждая то, чего она опасалась. Ей остается только быстро удалиться и попытаться забыть, что когда-то он был частью ее жизни. Сейчас последнее кажется невероятным. Но, говорят, что время — лучший целитель.

— Я ненавижу тебя, Димитри. Чем скорее мне удастся уехать, тем лучше, — заявила Оливия, чувствуя, что ей не доставляет удовольствия произносить эти слова. — Назови свою цену. Что я должна сделать?

Напряженное выражение на лице Димитри сменилось победоносной улыбкой.

— Сыграть роль, которую ты играла прежде.

Игры, подумала Оливия с замиранием сердца. Нет, на самом деле с ликованием. У нее задрожала нижняя губа. Господи, помоги! Димитри хочет, чтобы она развлекла его какой-то сексуальной игрой, и ее это приятно волнует! Ей с трудом удалось бросить на него надменный взгляд.

— Секретаря?

Его улыбка была откровенно похотливой. Все-таки хочешь попробовать у меня на столе?

— Не обольщайся, — пробормотала она, хотя нетерпение тела подталкивало ее именно к этому. — И я не буду расхаживать с записной книжкой в руках и садиться так, чтобы юбка задралась у меня на коленях и ты смог бы переживать свои буйные фантазии.

— Мысль о том, что я буду диктовать тебе, пожирая взглядом твои ноги, определенно представляет весьма значительный интерес, — согласился Димитри, — но это не то, что я имею в виду.

— Что же тогда? — зловеще спросила Оливия.

— К несчастью, мама нашла подходящую женщину, которая должна стать моей будущей женой. Это молодая гречанка — наследница огромного состояния.

Оливия была потрясена. И поэтому Димитри нужна ее помощь?

— Это… это не та блондинка, которую ты засунул куда-то в шкаф, пока мы были на палубе?

— Да, это Элени, — подтвердил он, подавив улыбку. — Разве ты не помнишь ее? Она дочь Никоса Калоироу, делового партнера моего покойного отца…

— Помню! — удивленно воскликнула Оливия. — И Никоса я помню. Аристократ до мозга костей, но просто душка!

Димитри усмехнулся.

— Он тоже прекрасно отзывался о тебе.

Хмурое выражение исчезло с лица Оливии.

— Неужели ты хочешь сказать, что женщина, которую я только что видела, — малышка Элени? Она… — Оливия вспомнила девочку-подростка с длинным носом и таким же подбородком, которая постоянно вертелась возле Димитри, как будто он был божьим даром всему женскому полу. — Сейчас она выглядит совсем по-другому! — вырвалось у нее. — Исчезла плоская грудь и тяжелые бедра. Элени выглядит потрясающе.

— Заслуга хорошего хирурга и любящего отца. Но… — он умолк и покачал головой.

— Не говори, что она не сексапильна, — недоверчиво сказала Оливия. Женщина была неотразима и вполне во вкусе Димитри. К тому же он целовал ее…

— О, фигура у нее потрясающая, — ответил он, и Оливия почувствовала, как все ее тело напряглось от мучительной ревности. — Но по опыту общения с тобой я знаю, что этого мало, — он одарил ее ослепительной улыбкой, на которую она ответила взглядом невыносимого презрения.

— Если она так хороша, что мешает тебе жениться на ней и завести любовниц? — сухо спросила Оливия. В конце концов, поступал же он так прежде.

Димитри возвел глаза к потолку.

— Все! Она постоянно хихикает, она глупа, и закончится тем, что я придушу ее. Я не хочу, чтобы мои дети унаследовали сюсюканье матери и ее куриные мозги. Мои дети должны быть находчивыми и смышлеными, чтобы управлять делом Ангелаки — и водить за нос охотников за богатыми невестами. Теперь ты видишь, в каком затруднительном положении я оказался.

Он снова сверкнул белоснежными зубами. Оливия была озадачена, но не улыбками Димитри и не озорством, проглядывавшим в его глазах.

Она вспомнила, как он рассказывал о том, как ему удавалось перехитрить могущественных соперников, нанеся им внезапный удар. Сейчас, так же как тогда, в его глазах пляшут чертики, и он буквально ликует. Подозрения Оливии усилились.

— Где же твое искусство убеждать? Разве ты не можешь использовать свои прославленные дипломатические способности? — с ехидством осведомилась она.

— Я использую их… используя тебя, Оливия, — вкрадчиво пояснил Димитри. — Давай оставим предрассудки в стороне. Тебе кое-что нужно, и мне тоже. Мы можем оказать услугу друг другу. Я хочу вежливо избавиться от Элени, не оскорбив моего друга и партнера и не создав разлада, который может плохо отразиться на бизнесе. Семейная честь — очень важная вещь для грека. Ни в коем случае не должно создаться впечатление, будто я нанес Элени оскорбление, иначе мой партнер прервет со мной отношения, что может повлечь за собой массовые увольнения и испортить жизнь многим людям.

— Какое я имею к этому отношение? — глядя на Димитри исподлобья, спросила Оливия.

Он широко улыбнулся, и его глаза вспыхнули.

— Ты уже знаешь, что тебе придется остаться здесь, пока будет происходить развод. В течение этого времени ты можешь принести пользу.

— А-а-а, мне нужно предостеречь ее! — у Оливии заблестели глаза. — Я расскажу, каким ужасным мужем ты был. Как ты отдал меня на заклание своей матери с ее ядовитым, как у змеи, языком, а сам разъезжал по всему свету, проверяя прочность пружин в кроватях других женщин…

— Спасибо, не надо. Мне кажется, что я предпочту что-нибудь менее губительное для моей репутации, — рассмеялся Димитри.

Оливия бросила на него скептический взгляд.

— Хорошая репутация! Гм-м. И что же это?

Димитри сделал глубокий вдох.

— Я хочу, чтобы ты притворилась, будто мы помирились и между нами вновь вспыхнула любовь, — тихо сказал он.

Она в ужасе посмотрела на него.

— Ты шутишь!

— Я совершенно серьезен.

— Но… но я никогда не слышала ничего более нелепого!

— Ты ошибаешься, Оливия. Люди поверят этому. Мы разыграем прекрасный спектакль…

— Нет! — она побледнела, представив, какой спектакль он имеет в виду.

— Когда мы останемся наедине, ты сможешь швырять в меня какие-нибудь вещи, — предложил Димитри, обольстительно улыбнувшись.

— Меня стошнит на людях, — пробормотала Оливия.

Он хихикнул.

— Я дам тебе лекарство, чтобы этого не произошло. Дело стоит того. Самый быстрый развод в истории Греции!

— Звучит заманчиво, — согласилась она. — Но притворяться, что я люблю тебя…

— Странно, не так ли? — весело откликнулся Димитри. — Но подумай о конечном результате! Если я готов терпеть тебя, мне не понятно, почему ты не можешь потерпеть меня.

Оливия нахмурилась, уязвленная его словами. Неужели жить с ней было так ужасно?

— Потому что тебе нравится заставлять меня притворяться, а я возненавижу каждый момент нашего общения.

Сказав это, Оливия почувствовала, что она не совсем честна по отношению к самой себе и что ее возражение прозвучало довольно неубедительно.

— Оливия, — ласково обратился к ней Димитри, искусно придавая голосу вкрадчивую бархатистость, и, несмотря на то что Оливия чувствовала его неискренность, она не могла не поддаться его обаянию, — мы можем оказать друг другу услугу. Возможно, нам даже удастся расстаться без ненависти и озлобления. Мне нужно твое согласие, чтобы избавиться от Элени. Если нам удастся убедить всех, что мы снова вместе, Элени, ее отец и моя мать будут вынуждены принять это как неоспоримый факт.

— Примут ли они его?

Димитри потянулся к ней через стол, пристально глядя в ее недоверчивые глаза.

— Совесть не позволит им встать между мужем и женой. Они немедленно обратят свои взоры на другого мужчину. В результате этого Элени не будет опозорена и спокойно откажется от меня. По сути, она неплохая девушка. Просто… слишком молодая, избалованная и неопытная. Ее чувства не будут уязвлены, а мои служащие сохранят свои рабочие места, — он медленно закрыл глаза, опушенные густыми черными ресницами, и снова открыл их. — Ты же не хочешь, чтобы люди остались без работы?

— Не смей шантажировать меня! — негодующе вскричала Оливия. — Тебе остается только сказать, что, если я не соглашусь, сотни людей будут питаться травой и целые семьи начнут бросаться с крыш небоскребов…

— Небольшое преувеличение! — весело хихикнул Димитри, и Оливия, как завороженная, не могла отвести глаз от его губ. — Однако я на самом деле предвижу проблемы с занятостью, если нанесу оскорбление Элени и ее отцу, отказавшись от нее как от невесты. Мы, греки, всегда защищаем честь семьи. Как я уже сказал, наименьшее, что может сделать мой партнер, — разорвать деловые отношения, нанеся беспрецедентный вред империи Ангелаки. Ты можешь согласиться, Оливия…

— Ошибаешься! Я не могу! — выкрикнула она, испуганная перспективой близости с Димитри.

Внутренний голос, как демон-искуситель, нашептывал ей, что она должна согласиться, но разве можно доверять переменчивым чувствам? У нее нет желания снова влюбиться в него.

— Можешь, — уговаривал ее Димитри. — Это не займет много времени. Как только Элени сойдет со сцены, ты исчезнешь отсюда, станешь свободной женщиной и больше никогда не увидишь меня. Неужели тебе трудно сделать вид, что ты любишь меня? — в его голосе зазвучала циничная нотка. — Ведь удавалось тебе притворяться в течение шести месяцев, пока мы были женаты.

Оливия не обратила внимания на последние слова.

— Ты манипулируешь мною.

— Благодарю. Я польщен, — снова сверкнув зубами в ослепительной улыбке, Димитри поднял бокал в ее честь и залпом осушил его.

Оливия смотрела на его влажные, улыбающиеся губы, пытаясь представить, что они снова вместе. Притвориться…

— Как?.. — она схватила свой бокал и поспешно сделала глоток, чтобы избавиться от внезапной сухости во рту. — Как долго может продлиться все это?

— Надеюсь, недели две. Это максимум. Возьми отпуск…

— Я сейчас не работаю, — сказала она и тут же прокляла себя за вырвавшееся у нее признание, потому что Димитри лучезарно улыбнулся.

— Тогда нет проблем, не так ли? Тебе даже не нужно лгать и говорить о чувствах, которые ты якобы питаешь ко мне. Просто иногда бросишь на меня щенячий взгляд или вздохнешь… — он с аппетитом набросился на овощи и в экстазе закрыл глаза. — Блаженство! — восхитился он и, взмахнув черными ресницами, устремил на Оливию горящий взгляд.

У нее возникло неловкое чувство, что не еда, а перспектива заставить ее, Оливию, плясать под свою дудку вызывает у него восхищение.

— Мне так не кажется, — пробормотала она.

— Но это правда. Попробуй, — возразил Димитри, делая вид, что не понял ее.

Он поднес вилку к ее рту. Погрузившись в свои мысли, Оливия открыла рот, прежде чем поняла, что играет ему на руку. Восхитительно вкусная рыба таяла во рту. Пламенный взор Димитри проникал в душу, вызывая смятение чувств. Казалось, будто воздух наэлектризовался и электрические разряды, шипя и потрескивая, соединяют их тела, доводя до роковой вспышки. Чувствуя, что слабеет, она потянулась к бокалу и принялась пить, заметив, что он снова наполнен.

Голова у нее пошла кругом. Она не знала, виноват ли в этом алкоголь или близость Димитри, но единственное, что ей остается, — прервать это интимное свидание, прежде чем она потянется к нему и…

— Оливия.

Она судорожно вздохнула, услышав глубокий голос Димитри. Он нежно прикоснулся к ее щеке, и она против воли закрыла глаза, наслаждаясь трогательной лаской.

— Ты боишься, — тихо сказал он, — что все закончится тем, что мы окажемся в постели?

Оливия широко раскрыла глаза.

— Нет! — солгала она сдавленным голосом.

— Тогда у тебя нет причин отказываться, — заключил Димитри и, спокойно отделив лист артишока, обмакнул его в масло.

Она невидящим взглядом смотрела, как он съел мясистую часть листа и победоносно улыбнулся. От его улыбки кровь закипела у нее в жилах. Он подумал, что она готова стать легкой добычей! Какая самонадеянность! Возможно, на нее действительно подействовали его испытанные методы соблазнения, но она все-таки не поддалась им!

Какое огромное удовлетворение она получит, когда докажет, что Димитри вовсе не такой уж неотразимый, каким себя воображает. Все, что ей нужно, — это помнить, что у него есть по меньшей мере один незаконнорожденный ребенок и что, по его мнению, женщины — просто игрушки, предназначенные для удовольствия.

И она ненавидит его.

Оливия содрогнулась от непритворного отвращения, как будто ей претила мысль проводить время с Димитри.

— Меня заставляет колебаться только то, что мне придется делать вид, будто я люблю тебя, — мрачно сказала она, втыкая вилку в рыбу с таким чувством, будто погружает ее в тело Димитри. — А что скажет твоя мать? Вряд ли она будет довольна.

— Она осуждает тебя за то, что ты ушла от меня, — сказал он. — Но она должна понять, что я сам распоряжаюсь своей жизнью. Когда-нибудь я влюблюсь. Ей придется подготовиться к тому, чтобы принять женщину, которую я полюблю, какой бы она ни была. Когда настанет время идти к алтарю, мне нужно будет благословение матери.

Оливия поморщилась. Что-то терзает ее сердце. Ревность, наверное. Она — словно собака на сене. Как это недостойно! Димитри ей не нужен, но ей невыносима мысль, что он может влюбиться.

Интересно, не хочет ли он жениться на Атене и признать своего ребенка? Или она ему надоела и он давно бросил ее?

Трудно сосредоточиться, потому что она в смятении и ее тело отзывается на тяжелый ритм греческой музыки.

— Я не знаю…

— Сделай это, иначе я постараюсь, чтобы оформление нашего развода заняло долгие годы, — ледяным тоном заявил Димитри.

Сердце у Оливии упало. Он говорит серьезно — и у него есть деньги, и власть, и жестокость, чтобы осуществить свою угрозу.

— Ты беспринципная свинья, — пробормотала она.

— Верно.

Ее раздражало, что Димитри одержал над ней победу. Ему безразлично, разведены они или нет — просто это помешает Элени назначить день свадьбы. Оливия насупилась. У нее возникло сильное желание дать кому-нибудь пинка. Желательно — Димитри. Но ей необходимо получить развод, чтобы начать новую жизнь. Возможно, две недели не такой уж долгий срок?

— Мне нужно подумать, — внезапно почувствовав себя беспомощной и уязвимой, Оливия оттолкнула тарелку.

— Конечно.

Димитри кивнул, и они в молчании приступили к пудингу. Точнее, Димитри приступил. Пытаясь объективно рассмотреть ситуацию, в которую она попала, Оливия лишь делала вид, что ест десерт.

Казалось, что все сложилось так, чтобы заставить ее сказать «да»: музыка, еда, напомнившая Оливии о том, как нравится ей экзотическая греческая кухня и особенно страна, полная неописуемых красот.

Если ей действительно придется остаться в Греции на некоторое время, она предпочла бы жить в прекрасном особняке Димитри, даже если ради этого придется изображать любящую жену. Она полюбила старинный дом в венецианском стиле, и тоска по нему вызывала у нее душевную боль, приводившую ее в изумление. Но особняк, из которого открывался красивейший вид на Саронический залив, на самом деле был великолепен. Обставленный роскошной удобной мебелью, он свидетельствовал о безупречном вкусе хозяина.

Все, что она потеряла из-за его неверности, вновь вернется к ней на две короткие недели; и когда боль и страдания уйдут в прошлое, она будет с улыбкой рассматривать фотографии, запечатлевшие красоты этой страны.

— Пойдем, — Димитри прикоснулся к ее руке, и Оливия покорно поднялась. — Я думаю, что чашка кофе взбодрит нас, — сказал он, ведя ее в гостиную.

В дверях он сказал несколько слов официанту, ставившему поднос с кофе и шоколадными и мятными конфетами на низкий столик с перламутровой инкрустацией. Голос Марии Каллас, исполняющей арию из «Мадам Баттерфляй», плыл по комнате, наполняя ее чистыми печальными звуками, и жалоба женщины на измену возлюбленного проникала в измученное сердце Оливии, жестоко терзая ее чувства.

— Оливия, у нас мало времени. Ты приняла решение? — тихо спросил Димитри, поворачивая ее к себе лицом.

Она подняла на него глаза и быстро отвела взгляд. Но запах его лосьона щекотал ноздри, и она чувствовала, как возбуждает ее исходящая от Димитри энергия. Он волнующе близко. В любой момент она может поднять голову в ожидании поцелуя и — унизить себя. Ее охватила паника. Стремясь оказаться на безопасном расстоянии, Оливия неожиданно для самой себя дала согласие.

— Да. Я сделаю это. Ради себя, а не ради тебя, — добавила она вызывающим тоном.

На губах Димитри заиграла чарующая улыбка. О, в этих глубоких, бархатных, темных как ночь глазах можно утонуть! Оливия с беспокойством подумала, не напрасно ли она согласилась.

— Ради себя?

Сознавая опасность, которой подвергнется, если будет смотреть Димитри в глаза, она сосредоточила внимание на третьей пуговице его рубашки.

— Конечно, — подтвердила Оливия, которой чудом удалось принять равнодушный вид. — Это будет прекрасный отдых. Великолепная местность, машина — я настаиваю, чтобы она находилась в моем распоряжении, — и возможность знакомиться с красотами твоей страны.

— Я не постою за расходами, чтобы развлечь тебя, — с манерной медлительностью проговорил Димитри. Он оказался прав. Ее можно купить. Кажется, каждая женщина имеет свою цену. Разочарование лишило его удовольствия, которое возникло у него от сознания своей власти над Оливией. — Но взамен ты дашь мне честное слово, что выполнишь свое обещание и не пойдешь на попятную. Я должен знать, что мой план обязательно удастся.

Ее глаза, чарующие и бездонные, синие, как воды у мыса Олимпос, вспыхнули.

— По рукам? — сказал Димитри резче, чем хотел. — Поклянись, что ты доведешь это дело до конца, — он протянул Оливии руку.

— Клянусь.

Ее пальцы неуверенно коснулись его ладони, и затем ее рука скользнула в его руку.

Это было не то, что Димитри намеревался сделать, но он притянул Оливию к себе, и она оказалась в его объятиях. Внутренний голос шептал ему, что еще слишком рано, что он может отпугнуть ее, но он с удивлением понял, что не может удержаться.

Внезапно они поцеловались. Это были страстные, неистовые поцелуи, обжигавшие их, словно раскаленное железо. Слившись в грубом объятии, Димитри и Оливия неистово ласкали друг друга, отчаянно стремясь удовлетворить руками неутолимую потребность тела.

Взаимная необузданность поразила Димитри, который всегда гордился своим галантным ухаживанием за женщинами, позволявшим ему добиться цели путем вкрадчивых ласк и поцелуев. Но сейчас над ним возобладали чувства, и рассудок отказывался повиноваться ему, сосредоточившись на восхитительных ощущениях, вызываемых мягкостью податливых губ Оливии и ее гибкого тела, прильнувшего к нему так, будто они были созданы друг для друга.

Он приник губами к ее теплой шее, и она со вздохом удовольствия откинула голову назад. Он был потрясен ее красотой. Оливия была так мучительно-прекрасна, что его тело с головы до ног отзывалось на ее прелесть острой пронизывающей болью.

Под давлением его тела Оливия отступила назад и прижалась к стене. Димитри опустил руку и, задрав ей юбку, принялся с наслаждением поглаживать ее мягкое бедро. Вздрогнув, она подняла ногу и завела ее за спину Димитри. Едва сдерживая возбуждение, он начал раздевать ее.

Оливия медленно подняла руки над головой, смело открываясь ему.

— Ты невероятно красива, — прошептал он, наклоняя голову, чтобы поцеловать холмики ее душистых грудей, выступавших из кружевного бюстгальтера.

Димитри закрыл глаза, почувствовав, как она изогнулась, требовательно упершись в него бедрами, и он покрывал ее страстными поцелуями до тех пор, пока у него хватало дыхания. Бешеное желание овладеть Оливией стало еще сильнее.

Даже если она использовала его… Он в ярости сорвал с нее трусики, и его пронзила дрожь, когда Оливия облегченно вздохнула и расслабилась.

Оливия понимала, что это безумие, но не могла остановиться. Вся решимость мгновенно исчезла, когда она оказалась в объятиях Димитри. В ее сердце вспыхнула радость, когда он посмотрел на нее, и она поняла, что еще любит его и будет любить всегда. Как животному, умирающему от жажды, нужна вода, так Оливии был нужен Димитри, чтобы дать ей жизнь и наполнить ее целостностью. Без него она ничто.

Постанывая от тревожной радости, она начала стаскивать бюстгальтер, едва не рыдая оттого, что ее неловкие пальцы не могут справиться с крючками. Димитри протянул руку ей за спину и дернул. Голые груди Оливии, вырвавшись на свободу, коснулись его груди, и темные соски мгновенно напряглись, налившись острой болью. Они займутся любовью. Их чувства снова вспыхнули. Все будет как прежде, мечтательно подумала она.

Когда все закончилось и Димитри откатился от нее и встал, Оливия улыбнулась и с удовольствием потянулась, наслаждаясь ощущением любви и обожания. Затем она лениво открыла слипающиеся глаза.

И недоуменно моргнула. Вместо того чтобы с улыбкой склониться над ней, Димитри направлялся к двери. Глядя на его напряженную мускулистую спину, она поняла, что он с трудом сдерживает бушующие в нем чувства. Кровь застыла у нее в жилах.

— Димитри, — прошептала Оливия. Внезапно ее охватил страх.

Он резко остановился, как будто она ударила его хлыстом.

— Я не ожидал, что ты с таким энтузиазмом сыграешь роль любящей жены, — хрипло пробормотал он. Голос у него дрогнул.

Оливия почувствовала себя так, будто ее ударили в живот. Но она справилась с охватившим ее ужасом. Он не должен узнать, какие чувства она испытывает.

— Я всегда ратовала за здоровое отношение к сексу, — дерзко заявила она.

— Возможно, поэтому он доставляет мне такое удовольствие. Никаких ограничений. Мечта каждого мужчины. Можешь принять душ. Ты знаешь, где он находится, — с этими словами Димитри решительно вышел, громко хлопнув дверью.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оливию сотрясал озноб, несмотря на яркие лучи солнца, вливавшиеся в огромные окна. Дрожа и краснея от стыда, она поспешно начала поднимать одежду, разбросанную по всему полу.

Она нетвердо стояла на ногах. Сказываются последствия любовных утех? Внезапно она поняла, что яхта находится в движении и земли не видно.

В голове у нее прояснилось, будто ее окунули в холодную воду. Кипя от негодования, Оливия поняла, что музыка заглушала звук работающего двигателя и она не заметила, что яхта скользит по спокойному морю, так как ее переполняло чудесное ощущение, которое испытывает женщина, когда узнает, что она любима.

Любима! Если бы!

Оливия инстинктивно чувствовала, что Димитри небезразличен к ней. Но она ошиблась. Он просто получил то, что ему было нужно, и высмеял ее несдержанность.

Действительность острым ножом полоснула ее по сердцу. У них нет общего будущего. Она предавалась фантазиям. И неправильно истолковала пыл Димитри. Он опытный соблазнитель. Там, где дело касается женщин, им движут только инстинкты. Когда они занимались любовью, между ними не было нежности. Только секс. Димитри обманул ее, с горечью подумала Оливия.

Отказываясь думать о том, что произошло, она прикрыла одеждой наготу и направилась в душ.

Через некоторое время в дверь постучали.

— Оливия!

На ее лице появилось недовольное выражение. Она не готова принимать посетителей.

— Оставь меня в покое! — прокричала она.

На глаза Оливии навернулись гневные слезы. Она не хочет, чтобы он увидел, как она оскорблена и унижена.

Дверь внезапно открылась. Димитри всегда делает то, что хочет, и на других ему наплевать! Оливия закрутила кран и, схватив ближайшее полотенце, плотно обернула его вокруг себя.

— Неужели нельзя было подождать, пока я оденусь? — резко спросила она.

— Я хочу сказать, что ничего не изменилось. Ты должна выполнить обещание, — Димитри прищурил глаза, в которых вспыхнул недобрый огонек. — С сексом или без него.

Оливия равнодушно пожала плечами, как будто все, что произошло между ними, являлось лишь проявлением ее прихоти.

— Мне бы не хотелось смущать тебя своим энтузиазмом, — колко ответила она.

— Я не жалуюсь. Можешь проявлять энтузиазм сколько угодно, — проворчал Димитри.

— Нет уж, спасибо. Не думаю, что мне захочется повторения, — огрызнулась Оливия.

— Это не имеет значения, — оскорбительно заявил он. — В отличие от твоего обещания. Поняла?

Как бы Оливия ни утверждала обратное, она знала, что, если будут воплощать в жизнь необычный замысел Димитри, они не смогут избежать физического контакта. Ей предстоят ночи, которые доставят ей невероятное удовольствие. А затем придет чувство опустошенности, которое всегда сопровождает секс без любви.

Может быть, она сможет сжиться с ним. Ей известно истинное положение. Димитри не любит ее!

К своему вечному стыду, она хочет его с неутолимой, пугающей страстью. Однако у нее нет желания страдать. Оливия закусила губу. Выбор ясен: две недели с Димитри или годы, которые уйдут на то, чтобы освободиться от цепей, приковавших ее к нему, как к столбу, к которому привязывали осужденного на сожжение.

И она дала обещание. Оливия внимательно посмотрела на Димитри. Самонадеянный, высокомерный, упорный, неумолимый. В ней вспыхнул гнев. Так он прокладывает себе путь в деловом мире — и так же он поступает с женщинами.

Возможно, он поведет себя иначе, если почувствует к себе такое же безжалостное отношение. Она возьмет то, что он предложит — если, конечно, ей захочется, — и холодно распрощается с ним, когда получит развод. Это удивит Димитри. Его самолюбие будет уязвлено, когда она весело помашет ему рукой на прощанье. Оливия улыбнулась про себя.

Две недели. Она сможет сделать это, потому что ненависть к нему у нее так же сильна, как и вожделение. Димитри не способен быть верным, и она никогда не сможет по-настоящему любить мужчину, который не сделает ее центром своей вселенной. То, что она чувствует к нему, — не любовь. Возможно, это одержимость. Безрассудная страсть. Но ничего глубокого и духовного.

Она должна пройти через это, как через испытание огнем. Пресытиться Димитри до тошноты. Разлука не помогла ей. Возможно, поможет пресыщение.

Чувствуя, что Димитри напряжен, Оливия беззаботно улыбнулась.

— Хорошо. Я сдержу свое слово.

— Итак… мы будем вместе.

От проникновенного тона его низкого голоса у нее по коже побежали мурашки.

— Конечно. Мы же согласились примириться с вынужденным дискомфортом как со средством достижения наших целей, не так ли? — подтвердила Оливия, пожав плечами.

Наступила долгая пауза, в течение которой Димитри не отводил от Оливии глаз. Он сделал шаг вперед, и ее сердце затрепетало.

В этот момент яхту сильно качнуло, и Оливия, потеряв равновесие, упала в объятия Димитри. Несмотря на попытки Оливии вырваться, он крепко прижимал ее к себе, и вскоре она почувствовала, как слабеет ее сопротивление. Не говоря ни слова, Оливия подняла на Димитри глаза, позволив телу — но не чувствам — откликнуться на волнующую близость.

— Йо-о-о-хо-о! Вы где? — пронзительным голосом прокричал кто-то по-гречески.

Димитри окаменел.

— Мы пришвартовались, — прошептал он.

Оливия широко раскрыла глаза, услышав беготню на палубе. Она мгновенно узнала этот голос. Ласково призывая своего «мальчика», мать Димитри, раскрасневшаяся и взволнованная, подошла к открытой двери ванной комнаты. Оливия круто повернулась, и радость на лице Марины сменилась ужасом, когда она увидела, что ее сын обнимает свою беглую жену, прикрытую одним лишь полотенцем.

— Ты? — каркнула Марина.

Оливия покраснела.

— Да, я. — Она прищурила глаза, заметив разочарованное лицо Марины. — Вы приняли меня за кого-то другого? Кого вы ожидали увидеть здесь? — требовательно спросила она.

Внезапно Оливия поняла, что сначала голос Марины звучал снисходительно и даже игриво. Она не удивилась и не ужаснулась, когда увидела, что ее сын прижимает к себе полуобнаженную блондинку. Возможно, мелькнула у Оливии мрачная мысль, отношения Димитри с Элени зашли дальше, чем он говорит.

— Элени! Я… я думала, что это она! — запинаясь, сказала Марина. Подозрения Оливии укрепились.

Она поджала губы. Возможно, Димитри уже сделал Элени своей любовницей, но не хочет жениться на ней. Подлец!

— Элени встречает отца, — объяснил Димитри. Добрый день, мама. Мы не ожидали, что кто-нибудь войдет без предупреждения.

Это был упрек, и хотя он был высказан мягким тоном, свекровь оцепенела. Оливия почувствовала к ней жалость, хотя прекрасно помнила, как Марина часто и намеренно нарушала их уединение, препятствуя романтическим пикникам и спокойным прогулкам.

— Что происходит? — дрожащим голосом спросила Димитри мать. — Почему она здесь?

— Я объясню тебе, когда мы останемся наедине, — мягко сказал Димитри. — Это касается нашего развода. Мы встретимся дома, и я расскажу тебе все подробности. Оливия, мне кажется, тебе следует одеться. Ты знаешь, где находится спальня.

С этими словами Димитри повернул ее и игривым жестом слегка шлепнул по ягодицам.

Оливия повернулась к нему как ужаленная, но он приложил палец к губам, призывая к молчанию, и бросил на нее предостерегающий взгляд.

— Помни о своем обещании, — прошептал он ей на ухо. — И позволь мне самому решить, когда лучше рассказать об этом матери. Скоро она все узнает.

Оливия с подозрением посмотрела на него. Не подстроил ли он эту сцену?

Димитри смотрел на нее весело и лукаво. Прекрасно, подумала Оливия, предвкушая то, что должно было последовать. Ты хочешь, чтобы жена обожала тебя? Тогда держись!

Она с томным видом обвила руками его шею и поцеловала в губы. У нее есть только одно оружие — тело. И она умело воспользуется им.

— Все, что захочешь… милый, — пропела она, обрадованная тем, что Димитри вздрогнул и его глаза затуманились.

— Димитри! — в тревоге воззвала Марина.

— Не волнуйся, мама. Она озорница. Я с ней справлюсь, — пробормотал он.

Одарив Димитри улыбкой, полной любви и нежности, Оливия посмотрела на женщину, которая помогла разрушить их брак. Марину, казалось, охватила паника. Оливия погрустнела. Она почувствовала жалость к свекрови, которой предстояло пройти через ад в течение следующих двух недель.

— Пожалуйста, извините меня. Мне надо высушить волосы и принять презентабельный вид, — вежливо сказала Оливия. Ее губы скривились в улыбке. — Скоро приду, дорогой.

Сохраняя спокойный и уверенный вид, она похлопала Димитри по ягодицам, взяла свою одежду и величественно проплыла мимо свекрови.

Димитри смотрел, как Оливия, покачивая бедрами, выходит из ванной. Самая аппетитная попка, которую он когда-либо видел! Безупречная спина, великолепная кожа…

Чувственная дрожь пробежала по его телу, когда он вспомнил, как они занимались любовью. Оливия утоляла его страсть с невероятным пылом. Он почувствовал, что его чувства вновь пробуждаются, однако ему удалось вовремя вспомнить, что она использовала его — и все еще использует, — чтобы утолить свой ненасытный аппетит.

— Она пытается вернуть тебя! — обеспокоенно воскликнула его мать.

Димитри успокаивающе улыбнулся. Оливия сыграла роль соблазнительницы с встревожившей его искренностью. Женщине, которая так убедительно лжет, нельзя доверять.

— Мне нужно одеться, — сказал он с непривычной мягкостью и, подойдя к матери, с нежностью обнял ее и поцеловал в морщинистую щеку, сделав вид, что не замечает ее увлажнившихся глаз. — Поверь, тебе не о чем волноваться. Все закончится хорошо, обещаю. Как я уже сказал, у меня есть план. Мы поговорим позже.

— У меня нет времени! Я так занята! Я решила сделать тебе сюрприз. Сегодня у нас будет вечеринка. Все уже готово, — непривычно тихо сказала Марина. — Мы отпразднуем твой предстоящий развод. Ты же придешь, да?

Димитри охватила тревога, но он знал, что не может опозорить мать, заставив ее отменить вечеринку.

— Конечно, — он нежно похлопал ее по худой руке. — Спасибо.

Несмотря на дорогое белое платье, тщательно уложенные парикмахером волосы и усилия бесчисленных косметологов, мать выглядит неуверенной в себе. Как будто она так и не смогла привыкнуть к богатству и, возможно, была бы счастливее, если бы осталась женой бедного пастуха.

Его пронзила жалость. Отец вписался в новую жизнь и работал не покладая рук, чтобы превратить бизнес Ангелаки в настоящую империю с отделениями по торговле недвижимостью во всем мире. Сейчас стоимость их семейного бизнеса превышает миллиард долларов. Но его жена страдала от неуверенности в себе: она боялась сказать и сделать что-нибудь не так, как надо; ее изматывали приемы, во время которых ей приходилось исполнять роль хозяйки дома. Постепенно она начала скрывать свою неуверенность под маской холодного высокомерия, которую носила теперь почти постоянно.

Димитри хотелось вновь обрести веселую, нежную мать, которую он сохранил в детских воспоминаниях. Это была женщина, которая пекла ему толстых маленьких человечков и вместе с ним выбегала в сад, чтобы полюбоваться закатом. Она все еще здесь — и он обязательно найдет ее.

Он нежно поцеловал матери руку.

— Скоро увидимся, — мягко сказал он и ушел, чтобы одеться.

Прошло двадцать минут, и Оливия появилась на залитой солнцем палубе. Яхта стала на якорь в небольшом порту Олимпос. Димитри лениво созерцал сонную деревушку с домами, рассыпавшимися по заросшему оливковыми рощами холму.

— Твоя мать ушла? — спросила Оливия, подойдя к нему.

— Она вернулась домой.

— Что ты сказал ей?

— Что ты останешься у нас.

— Как она восприняла это?

— Плохо. Мне кажется, она боится, что я найду тебя неотразимой.

Оливия дерзко вздернула подбородок и взмахнула ресницами.

— Может быть, так и будет.

Он обласкал ее взглядом, и Оливия с наслаждением отдалась этой ласке.

— Мне кажется, что мы с тобой оба получаем удовольствие от притворства. Не правда ли?

Она фыркнула.

— Я хочу освободиться от тебя, — с жаром возразила она.

От желания снова отдать ему свое сердце. От постоянных мыслей о Димитри наяву и во сне.

— Оливия… — вопреки обыкновению он, казалось, подыскивал нужные слова.

— Что? — нахмурившись, спросила она.

— Я не хочу сразу объявлять о том, что мы снова вместе. Пусть моя мать сама увидит, что происходит, и без принуждения примет это.

— Она никогда не сделает этого! — убежденно воскликнула Оливия.

Димитри нахмурился.

— Ты не права. Она сделает это, если будет думать, что так хочу я. В конце концов, примирилась же она с моим браком…

— Нет. Ты ошибаешься. Этого не произошло.

— Какая чепуха! Я знаю, что ты плохо думаешь о ней. Ты мне часто рассказывала…

— Все, что я рассказывала тебе, — правда, — стояла на своем Оливия. Все недолгое время, которое они были вместе, Марина являлась яблоком раздора. — Ты никогда не верил мне, потому что она никогда не отпускала свои язвительные замечания в твоем присутствии. Но твоя мать тайно портила мне жизнь, когда тебя не было…

Димитри жестом остановил поток ее слов.

— Я не собираюсь снова выслушивать это. Прошлое есть прошлое. Несмотря на то что у нее были опасения, после свадьбы мать не сказала о тебе ни одного плохого слова… Мне кажется, что ты сама не старалась быть дружелюбной.

— Я старалась! — горячо возразила Оливия. — Я пыталась быть хорошей невесткой, но… для чего сейчас говорить об этом? Теперь это не имеет значения.

— Не имеет, — согласился Димитри. — Но я не хочу причинять ей боль. Она не может не чувствовать, что нас влечет друг к другу, но кроме этого должно быть нечто большее. Мы должны убедить всех, что между нами вновь пробуждается любовь. Ты понимаешь?

— Понимаю, — тихо ответила Оливия и, почувствовав внезапное волнение, отвернулась.

— Ты справишься с этим?

— Ради того, чтобы быстрее избавиться от тебя. — И в этом есть своя прелесть, добавила она про себя с довольным вздохом.

Таких чудесных мест больше нет нигде. Рыбаки, сосредоточенно склонив головы, чинили ярко-оранжевые сети. Умелые пальцы быстро и ловко делали работу. Изумрудно-зеленые волны с мягким плеском ударялись о корпус яхты. На пляже играли дети, и в воздухе разносились их веселые возбужденные голоса.

Она заметила, что Димитри задумчиво смотрит на детей. На его лице появилось тоскливое выражение, которое острой болью отозвалось в сердце Оливии. Как чудесно было бы иметь детей, которых она любила бы всем сердцем! Черноглазых и темноволосых, здоровых и сильных, как Димитри…

Оливия поспешно отогнала от себя эту нелепую мысль. Видится ли Димитри с Атеной и ребенком? Этот вопрос лежит у нее на сердце точно холодный камень.

— Пойдем? — предложила она, стараясь скрыть свои чувства. — Мне не терпится вновь увидеть дом и поплавать в твоем чудесном бассейне.

— Я не собираюсь лишать тебя удовольствия, — сказал Димитри. Они направились к трапу. Оливия заметила, что в его глазах появилось странное безжизненное выражение. — Должен предупредить тебя, что мать устроила в доме вечеринку в честь нашего предстоящего развода.

— Она не теряет времени, — пробормотала Оливия. — Я затаюсь в своей комнате.

— Мне нужно, чтобы ты присутствовала.

— Не покажется ли вашим гостям странным появление беглой жены?

— Неважно. Твое появление на людях идеально подходит для нашей цели. Я думаю, что Элени тоже будет там.

На лице Оливии появилась гримаса.

— Как далеко мы зайдем? — поинтересовалась она.

— Долгие взгляды. Танцы в интимной близости друг к другу. Прикосновения.

С этим она справится, мелькнула у нее мысль. Просто надо помнить, что все его чувства сосредоточены ниже пояса.

— Хорошо, — беззаботно согласилась она.

— У тебя не возникнет с этим проблем? — спросил Димитри.

— Возникнет. Одна, — Оливия ангельски улыбнулась, и в ее глазах заплясали шаловливые огоньки, которые он приписал воздействию своей необычайной привлекательности. У нее вырвался страдальческий вздох. — Мне совершенно нечего надеть!

Димитри рассмеялся.

— Если бы мои проблемы были столь же незначительны! — протянул он. — Все туалеты, которые ты оставила, до сих пор находятся в твоей гардеробной.

— Неужели? Я думала, что ты давным-давно выбросил их, — удивилась Оливия.

— Комнату заперли в тот день, когда ты ушла, — коротко бросил он. — Пойдем. Пора сойти на берег.

Снизу доносились веселые звуки музыки. Оливия лихорадочно примеряла платье за платьем, не зная, какое выбрать. Она подбежала к окну и посмотрела на террасу, где должна была состояться вечеринка.

Начали съезжаться гости. Элегантно одетые и уверенные в себе, они прохаживались вокруг бассейна, восхищаясь экзотическими растениями и искусной подсветкой статуй.

Оливия, в отчаянии смотря на груду платьев, чувствовала, что ее нервы на пределе. Следует ли ей принять вид скромной, благопристойной жены, или — как подсказывает ей внутреннее чувство — она должна выглядеть соблазнительницей и подставить ножку Элени? Будет приятно сделать это на публике. К тому же в глубине души ей хочется поразить Димитри.

— Ты еще не оделась?

Она круто повернулась, взволнованно и сердито глядя на Димитри, который охватил взглядом ее ноги, черный кружевной пояс с подвязками и крошечные трусики. Он не мог отвести глаз от ее грудей, соблазнительно приподнятых бюстгальтером, и у нее захватило дух.

— Потрясающее умозаключение, — ехидно сказала Оливия, когда она снова смогла дышать. — Разве ты не знаешь, что надо стучаться?

— Это мой дом.

— Но я не твоя женщина!

— Как бы не так!

Оливия старалась не смотреть на него. Одного взгляда было достаточно. Ее сердце всегда восхищенно трепетало, когда Димитри надевал смокинг, красиво облегавший его широкую грудь. Ей хотелось провести по нему руками, а чисто выбритое лицо манило прикоснуться к нему рукой или губами. Она уже хочет его, хотя их маленькая игра еще не началась. Оливия едва подавила стон.

— Это моя комната, и ты не имеешь права вторгаться в нее. Ты сам сказал, что я могу швыряться вещами, — упрямо заявила она, поглядывая на тяжелую мраморную статуэтку.

— Швыряйся, чем хочешь, — покорно разрешил он. — Но нужно, чтобы все видели, как я вхожу и выхожу из твоей комнаты. Надо дать повод для разговоров.

— Наверное, ты прав, — неохотно согласилась Оливия и протянула руку к одному из платьев.

— Только не это, — он быстро подошел к ней и выхватил платье у нее из рук. — В нем не стыдно появиться даже монашенке. Надень вот это.

Он поднял узкое ярко-красное платье, по которому до прихода Димитри она уже любовно провела рукой, даже не подумав примерить его. Когда-то это было ее — и его — любимое платье. Но сейчас она не осмелится появиться в таком кричащем наряде.

Оливия в сомнении наморщила нос.

— Не слишком ли оно вызывающее?

— Оно стоит денег, которые я заплатил за него, — возразил Димитри. — Ты прикуешь к себе все взгляды, и ни у кого не вызовет удивления, что я весь вечер не буду отходить от тебя.

— А тебя не беспокоит, что Элени и ее отец могут обидеться?

— Всем остальным захочется, чтобы мы снова были вместе, — сказал он, протягивая ей платье. — В душе люди сентиментальны. Мой деловой партнер не сможет открыто выразить свое неодобрение, потому что узы брака священны и нерушимы.

Нерушимы. У Оливии задрожала нижняя губа. Если это так, почему же Димитри разрушил его?

— Но твоя мать будет рвать и метать!

— Не на людях. И она будет утешаться мыслью, что семье не придется испытать позор развода.

— До тех пор пока ты не откроешь ей правду и мы на самом деле не покончим с нашим браком, — возразила Оливия.

Димитри улыбнулся с самоуверенностью, вызвавшей у нее крайнее раздражение.

— Я уверен, что тогда мне удастся убедить ее, что развод — единственный выход.

— Ну, уж в этом она согласится с тобой, — сухо сказала Оливия. — Она поможет тебе вывесить белые флаги. — Димитри рассмеялся, но ей было не смешно. Сердце у нее сжалось. — Две недели, — задумчиво произнесла она, — и мы будем свободны.

— Так давай попытаемся получить нашу свободу, — вкрадчиво произнес он, протягивая ей платье. — Чем скорее мы начнем, тем скорее избавимся друг от друга. Надевай платье.

— Я появилась в нем только один раз, — нерешительно проговорила Оливия.

— В Нью-Йорке, — охрипшим голосом напомнил ей Димитри, глядя на нее горящими глазами, — на балу «звезд». — Он обольстительно улыбнулся, устремив взгляд на полураскрытые губы Оливии. — Сколько там было знаменитостей! И ты затмила их всех. Разговоры были только о тебе. Держа тебя под руку, я внезапно почувствовал себя гигантом.

Оливия опустила глаза, пряча свою печаль. Она была для него приятным вспомогательным средством, подстегивающим его гордость. В придачу к тому, что она была хороша в постели.

Эта мысль положила конец ее колебаниям. Она наденет это платье и покажет Димитри, чего он лишился — женщины, которая любила его больше жизни. Она могла рожать ему сыновей и дочерей, которых он окружил бы заботой и безграничной любовью. Если бы только он не нуждался в льстивом внимании других женщин.

Платье скользнуло по телу Оливии, плотно облегая ее фигуру. Сделав вид, что он хочет оправить его, Димитри погладил округлые бедра Оливии и соблазнительно тонкую талию.

Он едва мог дышать. Когда она повернулась к нему спиной, ему пришлось покорно застегнуть «молнию». Его пальцы скользнули по теплым ягодицам и, застегивая крючок, задрожали, как у подростка, которому представился счастливый случай ощутить девичью наготу.

— Ну-ка, посмотрим, — буркнул он.

Оливия повернулась к нему с сияющими глазами. Он попытался бросить на нее оценивающий взгляд, но у него ничего не вышло. Димитри почувствовал, что возбудился. В этот момент Оливия глубоко вздохнула, и ее пышные груди соблазнительно всколыхнулись над глубоким декольте. Димитри быстро наклонил голову и приник к ним губами, сжимая ее маленькие круглые ягодицы.

— Димитри, — прошептала Оливия.

Он выпрямился и насмешливо посмотрел на Оливию, пытаясь скрыть желание, горевшее в его глазах.

— Разве это не доказательство? Твое платье заводит меня, — сухо произнес он. — Вечером каждый мужчина будет удивляться, почему я не беру тебя на руки, чтобы унести в спальню. Никто не будет винить меня за то, что я хочу тебя.

— Какие пустые, ограниченные люди, — презрительно откликнулась Оливия, тяжело дыша и поправляя платье. Димитри заметил напрягшийся темный сосок ее левой груди и пожалел, что он не может обхватить его губами и сосать до тех, пока она не запросит пощады. Но Оливия уже привела платье в порядок, и удобный момент был потерян. Однако она заметила его алчный взгляд. — Я ведь для тебя всего лишь тело, не так ли? — резко сказала она. — Кажется, никого не интересует, есть ли у меня ум…

— Меня это интересует, — возразил Димитри, отойдя от нее к открытому окну, чтобы охладиться. — Интересовало, — поспешно поправился он, боясь, что Оливия неправильно истолкует его слова. — Ты готова? — нетерпеливо спросил он.

— Почти.

Ему показалось, что у нее дрожит голос, но он не обернулся, чтобы посмотреть на нее. Ему нужно успокоить нервы. Сегодня вечером он должен обуздать свое вожделение, ведь такая игра с чувствами опасна. Оливия причинила ему такую боль, что он поклялся больше никогда не впускать эту женщину в свое сердце.

Димитри вглядывался в темный, как бархат, мрак, с наслаждением вдыхая запахи южной ночи. Позади него Оливия перебирала ювелирные украшения. Возможно, она выбрала рубиновое ожерелье, которое оставила в сейфе перед тем, как сбежать.

— Димитри! — Услышав ее мягкий голос, он принял холодный вид.

— Чего тебе?

Оливия проглотила слезы. Ее нервы совершенно расшатаны, а он рявкает на нее!

— Мне нужен твой совет, — постаралась сказать она как можно спокойнее. — Сегодняшний вечер важен для нас обоих.

Раздраженно вздохнув, Димитри отвернулся от окна. На мгновение сердитое выражение исчезло с его лица, и Оливия увидела, как в черных глазах промелькнуло восхищение. Затем он холодно взглянул на нее.

— Сойдет.

— О, спасибо, — пробормотала она и с яростью швырнула щетку для волос на туалетный столик.

Димитри схватил ее за плечи. Его руки обжигали кожу Оливии, словно раскаленное железо. Она увидела в зеркале его мрачное лицо.

Она подняла голову, машинально пытаясь сохранить спокойствие. Серьги в ее ушах покачивались; рубины в середине брильянтовых звездочек вспыхивали и искрились.

— Ты выглядишь и пахнешь обольстительно. Сколько еще восхищения тебе нужно? — стиснув зубы, произнес Димитри.

Оливия нахмурилась, возмущенная его тоном. Он вкрадчив и ласков только тогда, когда ему нужен секс.

— Я только хотела спросить, подходят ли рубины… — с обидой сказала она.

— Подходят. Пора идти.

Оливии хотелось задушить его. Но она отомстит ему по-другому. Она грациозно поднялась и умышленно подняла узкую юбку, обнажив ногу.

— Я готова, — объявила она с кокетливой улыбкой.

Димитри не ответил на нее.

— Сначала войду я. Ты спустишься через десять минут, — заявил он, сердито глядя на нее.

— Но!..

— Мы не можем войти вместе. Ты должна торжественно выйти на сцену. Я уверен, что это будет впечатляющее зрелище, — он оценивающее взглянул на Оливию, и она почувствовала, как он раздевает ее глазами. Его глаза горели желанием. — Однако я не сомневаюсь, что уйдем мы вместе и проведем ночь наилучшим образом. Ты будешь отдаваться мне так, как никогда не делала этого раньше. И я буду ублажать тебя до тех пор, пока ты не подумаешь, что от такого удовольствия можно умереть, — пылающий взор Димитри погрузился в глубину ее глаз. — Помни об этом весь вечер. Думай об этом, предвкушай и желай этого, — тихо сказал он и ушел, прежде чем Оливия смогла перевести дыхание.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ухватившись за подоконник дрожащими руками, она смотрела, как Димитри спускается по широкой лестнице на террасу.

Ей показалось, что при его появлении на мгновение стихли все разговоры. Мужчины смотрели на него с неприкрытой завистью и восхищением. Он одарил всех ослепительной улыбкой и смешался с гостями — блестящий человек, радушный хозяин, каким она запомнила его на вечеринках, которые они когда-то устраивали.

Оливия увидела, что Элени отделилась от группы хихикающих молодых женщин и решительно направилась к Димитри, буквально расталкивая людей, чтобы подойти к нему. От ее энергичного объятия Димитри слегка покачнулся и быстро отступил назад.

Это уже слишком, подумала Оливия, с неудовольствием наблюдая, как Элени жеманно улыбается Димитри, а затем хватает его руками, делая вид, будто восхищается его смокингом. У Оливии возникло ощущение, что чужак вторгся на ее территорию.

Но она должна помнить, что ее задача — играть роль влюбленной жены, а не чувствовать себя влюбленной. Ее раздражало, что она должна выглядеть так, будто Димитри вскружил ей голову.

Все еще негодуя на страстное обещание Димитри, Оливия сказала себе, что оно было частью его игры. Он хочет, чтобы ее страсть выглядела естественной. Она вздохнула. Возможно, так оно и есть. Но она позаботится о том, чтобы его страсть тоже была настоящей. Этот вечер он не забудет. У нее тоже есть оружие. Димитри ляжет спать в полном разочаровании.

Пора занять боевую позицию, решила Оливия. Она с волнением посмотрелась в зеркало. Будет ли там Атена с ребенком Димитри? Она не вынесет, если увидит ее. Но вечеринку организовывала Марина, поэтому Атену не пригласят, так как в центре внимания должна находиться Элени. Играет ли еще Атена какую-то роль в жизни Димитри? Жаль, что она не знает, но ей необходимо знать это.

Внизу послышался смех, и Оливия почувствовала, что нервы у нее разгулялись не на шутку. Нельзя, чтобы волнение помешало ей достигнуть цели. Чем скорее Элени поймет, что ей не стать следующей женой Димитри, тем скорее она, Оливия, вырвется из лап Димитри.

Держись нагло, сказала она себе. Насладись зрелищем своего самонадеянного мужа, которого желание сделает беспомощным!

Она тряхнула головой, чтобы прядь волос кокетливо упала ей на лицо, и, бросив в зеркало пламенный взгляд влюбленной женщины, рассмеялась. Ей стало немного легче, и она направилась к выходу, чувствуя себя настоящей соблазнительницей.

Спуск по мраморной лестнице показался ей бесконечным. Глядя на притихших гостей, Оливия чувствовала, как ноет от напряжения все ее тело.

К счастью, Димитри подошел к подножию лестницы и протянул ей руку. Покинутая Элени смотрела на них, широко раскрыв глаза.

Воцарилась мертвая тишина.

— Оливия, — хладнокровно обратился к ней Димитри и расцеловал ее, — добро пожаловать.

— Здравствуй, дорогой, — промурлыкала она, обвивая руками его шею, чтобы отрезать путь к отступлению. — Какая чудесная вечеринка! — Оливия кокетливо взмахнула ресницами. — Я чувствую, что мне будет необычайно весело.

Глаза Димитри насмешливо вспыхнули.

— Похоже на то, — сухо сказал он и ловко выскользнул из кольца ее рук. Она поняла, что это был прием, выработанный многолетней практикой. Вероятно, таким манером Димитри отмахивался от надоевших ему женщин. — Пойди и поздоровайся с моей матерью, — приказал он, безжалостно увлекая Оливию к застывшей на месте свекрови.

Она судорожно вздохнула и, заставив себя улыбнуться, прикоснулась губами к холодной напудренной щеке.

— Здравствуйте, Марина, — сказала она, пытаясь придать уверенность голосу. Мать Димитри дрожала от волнения, и Оливии стало жаль пожилую женщину. Он поставил их обеих в трудное положение. — Вы прекрасно выглядите, Марина, — не погрешив против истины, сказала Оливия. — И я вижу, что вы устроили вечеринку с присущим вам вкусом и умением. Все выглядит чудесно, а освещение просто волшебное, — восхитилась она, указывая на звездообразные лампы, испускавшие мягкий рассеянный свет, и искусную подсветку, придавшую саду таинственный и манящий вид.

— Спасибо, — Марина ответила на комплимент чопорным наклоном головы. — Тебе известно, почему я устроила эту вечеринку?

— Да, — непринужденно ответила Оливия. — Чтобы отпраздновать наш предстоящий развод. Прекрасная мысль!

Марина недоуменно моргнула, сбитая с толку спокойным тоном Оливии.

— Я… я думала, что ты не захочешь прийти.

— Димитри настоял, — с улыбкой объяснила Оливия, перекладывая вину на него.

Не мог же я оставить ее в комнате, пока мы будем веселиться. Это противоречит греческому гостеприимству, — мягко произнес он. — Я уверен, мама, что все одобрят твою терпимость и трезвое отношение к моему предстоящему разводу. Люди подумают, что ты сама пригласила Оливию, и восхитятся щедростью твоей души.

Оливия почувствовала, что от слов Димитри его матери стало легче.

— Я полагаю, что присутствие Элени не имеет для тебя какого-либо значения, — доверительно сказала она Оливии. — За последние несколько месяцев они с Димитри стали очень близки, — прошептала Марина.

— Они любовники? — спросила Оливия с откровенностью, потрясшей и мать, и сына.

— О! Это мне неизвестно, — игривым тоном ответила Марина, хотя ее вид предполагал обратное. — Но Димитри — мужчина, и его потребности…

— Мама! — перебил ее Димитри, сжимая руку Оливии, чтобы она не расхохоталась. Она чувствовала, что он тоже едва сдерживает смех. — Мы не должны отвлекать тебя от гостей. И нам тоже пора уделить им внимание.

— Мужские потребности! — пробормотала Оливия, когда они отошли от Марины. — Ты получаешь полную свободу делать то, что хочешь, не так ли?

— Пожалуй, что так, — ухмыльнулся Димитри. — А когда я не получаю карт-бланш, я все равно делаю то, что хочу.

— Неудивительно, что ты думаешь, будто ты — пуп земли.

— Не хмурься, иначе подумают, что мы ссоримся. Улыбайся мне нежно и обожай меня.

— Скажи лучше: сделай вид, что обожаешь меня, — поправила его Оливия, глядя на Димитри такими восхищенно глупыми глазами, что он не выдержал и рассмеялся.

— Ах, какая сегодня будет ночь! — вырвалось у него.

— Вечер, — возразила Оливия, не желая, чтобы он был слишком уверен в себе. Ей доставит огромное удовольствие отвергнуть его любовные поползновения. — Я стану Золушкой, исчезающей в полночь.

Димитри сверкнул глазами.

— Я сказал «ночь» и добьюсь своего, — прошептал он Оливии на ухо. — Однако у нас есть светские обязанности, поэтому продолжим обсуждение в постели.

— Ни за что!

Но Димитри уже приветствовал своих друзей, и ей пришлось прикусить язык.

— Оливия, — сказал он с подкупающей теплотой. — Я думаю, что ты знакома с некоторыми из наших гостей, но не с моими новыми партнерами. Моя жена, Оливия, — она улыбнулась трепетной улыбкой, — которая приехала, чтобы мы смогли оформить развод.

Потрясенные гости на минуту умолкли, но затем, овладев собой, начали представляться. После добродушного признания Димитри у нее не возникло трудностей. Сжимая в руке бокал шампанского, Оливия переходила от одной группы изумленных гостей к другой.

Во время последовавших разговоров они с Димитри весело ознакомили присутствующих со своими планами на будущее, все время кидая друг на друга влюбленные взгляды. И Оливия не забывала о трепетном дрожании ресниц.

Она почувствовала, что рука Димитри легла на ее обнаженную спину. Затем он медленно привлек ее к себе. Казалось, ему трудно поддерживать разговор, потому что он как зачарованный смотрел на Оливию.

Она улыбнулась, обратила на него взгляд, полный благоговения, и прильнула к Димитри, как в старые времена. Ее пронзила душевная боль, но она продолжала играть свою роль, подчиняясь чувству долга.

Постепенно Оливия осмелела и начала отчаянно флиртовать, постоянно напоминая Димитри о том, что они делали в прошлом. Он смеялся с друзьями над ее остротами, но иногда в его глазах вспыхивал предостерегающий огонек, который еще больше раззадоривал Оливию.

— Ты уже знакома с моим партнером Никосом Колоироу, — тихо сказал Димитри, быстро отводя ее от группы гостей, очарованных их непринужденностью и остроумием.

Оливия мгновенно пришла в себя. Это был отец Элени, представительный седой мужчина с приятными чертами лица и проницательными черными глазами.

— Да, — подтвердила она, когда Никос галантно поцеловал ей руку. — Вы несколько раз приезжали в Лондон, когда я была секретарем Димитри. И, конечно, вы с дочерью Элени были на нашей свадьбе. Но с тех пор наши пути не пересекались.

Никос приветливо кивнул.

— Вы, вероятно, знаете, что мы с Элени сразу уехали в Нью-Йорк. Мне нужно было заняться там организацией своего дела. Теперь большую часть времени мы живем там, — он поднял бокал. — Я помню, какое внимание вы проявили ко мне, когда я подхватил в Лондоне грипп: навещали меня каждый день, приносили журналы и книги и водили мою обожаемую дочь по магазинам.

Теперь Оливия вспомнила. Пятнадцатилетняя Элени была просто невыносима — грубая, избалованная, капризная. Более неприятной девушки Оливия не встречала.

— Я с удовольствием делала это, — сказала она, вспоминая знаки внимания, которые она оказывала заболевшему Никосу. — Никогда не забуду, какое выражение лица было у продавца, когда я купила кипу журналов по рыболовству, книгу о ловле на блесну и на живую муху, книгу о…

— …о китобойном промысле в восемнадцатом веке! — со смехом договорил Никос. — Мне так понравился ваш выбор книг, что я не хотел выздоравливать!

Во время этого разговора Димитри улыбался, но Оливия чувствовала, что ему неловко. Она пожалела, что они вводят в заблуждение порядочного человека, и начала искать предлог, чтобы вежливо удалиться, когда пронзительный голос Элени заставил их всех удивленно повернуть голову. Элени яростно отчитывала испуганного официанта. Димитри нахмурился и отодвинулся от Оливии, но Никос жестом остановил его.

— В моей дорогой дочери столько пыла! — ласково сказал он и направился к дочери.

— Он обожает ее, — заметила Оливия.

— И не замечает ее недостатков.

— Он знает, что ты спишь с ней? — неожиданно спросила Оливия.

Димитри остолбенел.

— Ты уже во второй раз обвиняешь меня в этом! Откуда взялась у тебя эта дурацкая мысль?

— Оттуда, — она сделала неопределенный жест. — Ты сказал, что у нее потрясающая фигура. Так как это все, что ты видишь в женщине, я решила…

— Улыбайся! — прошипел он. — Ты показываешь коготки.

Оливия приняла глупо-сентиментальный вид, и Димитри, рассмеявшись, поцеловал ее в кончик носа, чем привел Оливию в крайнее раздражение.

— Ты не отрицаешь и не подтверждаешь мои слова, — упрямо сказала Оливия.

— Зачем мне это делать? Единственное, что ты должна знать, — я не хочу обидеть Никоса. И не желаю, чтобы меня загнали в брак. Мне необходимо вбить Элени в голову, да и моей матери тоже, что меня не интересуют девятнадцатилетние девушки со склонностью к истерикам. Вот и все, — сердито сказал он.

Некоторое время они наблюдали, как покрасневшая от ярости Элени топает ногами, в то время как ее отец тщетно пытается успокоить ее.

Оливия хихикнула.

— Мне почти что жаль тебя, — сказала она, ухмыльнувшись. — Если бы я на самом деле отличалась мстительностью, то оставила бы тебя на милость Элени.

— Через неделю она довела бы меня до самоубийства, — печально вымолвил Димитри.

— Чепуха! Ты слишком любишь жизнь. Пойдем, — Оливия обхватила его за талию, неожиданно почувствовав приступ веселья. — Давай еще немного поиграем, милый.

— Плутовка, — пробормотал Димитри.

Оливия не стала сдерживать приятную дрожь, зная, что за ними наблюдают и прислушиваются к их разговору.

— Шалунишка, — она не осталась в долгу, прикоснувшись к его носу указательным пальцем. Глаза Димитри заискрились от сдерживаемого смеха. Что скажут твои адвокаты, глядя на такое поведение?

— В данный момент мне это совершенно безразлично, — ответил он. — Сегодня ты моя жена, и я намереваюсь воспользоваться своими супружескими правами.

Димитри грубо притянул ее к себе, и Оливии пришлось напомнить себе, что это всего лишь притворство. Поэтому она подняла красиво изогнутые брови и кокетливо замурлыкала.

— О-о-о! Обожаю, когда ты ведешь себя как маленький напыщенный царек!

Димитри скривился от сомнительного комплимента и склонился к ее уху.

— Берегись! Ты пожалеешь о своих словах.

— Ах, как страшно! — откликнулась Оливия с дьявольским огоньком в глазах.

— Будет страшно. Обещаю.

Она весело рассмеялась и потащила Димитри к его приятелям, которые не отводили от них глаз. Они немедленно окружили ее, не в силах оторваться от созерцания соблазнительной складочки в ее глубоком декольте.

Димитри с блеском играл свою роль, и Оливия наслаждалась его ревнивым вниманием. Несколько раз она поймала себя на том, что смотрит на него с искренним обожанием, приняв притворную ревность за настоящую.

Димитри был потрясен легкостью, с которой Оливия кокетничала. Сказывается многолетняя практика, мрачно подумал он. И в то же время ей удавалось смотреть на него с такой искренней любовью, что ему хотелось схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока она не запросит пощады. Теперь понятно, как ей удавалось обманывать его. Даже ее глаза могут убедительно лгать.

— Скажи, Оливия, — обратился к ней Вангелис, один из друзей Димитри. Его голос звучал подозрительно хрипло, и ей это понравилось. — Ты останешься в Греции после развода?

— Я с удовольствием окажу тебе гостеприимство, — вмешался опьяненный ее прелестями Андрос, обращаясь к ее груди, — в моем доме.

— Мне целиком или какой-нибудь отдельной части тела? — с улыбкой осведомилась Оливия, и на мгновение раздражение на лице Димитри сменилось ухмылкой.

— О, целиком! Целиком! — с таким жаром воскликнул Андрос, что Димитри цинично подумал, не грозит ли его другу инсульт.

— Очень мило с твоей стороны, — пропела Оливия с улыбкой. — Спасибо.

— Пора нам сказать кое-что, раздался низкий голос Димитри, и мужчины все как один с опаской посмотрели на него. — Сейчас, когда мы встретились, Оливия менее уверена в своем будущем. И меня тоже все больше и больше одолевают сомнения, — он заглянул Оливии в глаза.

— Означает ли это… что вы?.. — Вангелис не договорил.

Димитри погладил рукой плечо Оливии, и она подняла на него глаза, полные немого обожания, прежде чем, взмахнув ресницами, бросить на него еще более кокетливый взгляд.

Какие лживые глаза! Маленькая обманщица! — подумал Димитри, едва сдерживая гнев. Он прикоснулся указательным пальцем к полураскрытым губам Оливии, исторгнув у нее легкий вздох, полностью одурачивший его друзей.

— Пока без комментариев. Держитесь от нее подальше. — Отпустив на прощанье эту колкость, Димитри увлек Оливию в тихий уголок, где их никто не мог видеть.

Он с великим наслаждением перекинул бы ее через колено и отшлепал по маленькой упругой попке. Проклятье! Почему он так ревнует?

— Я знал, что ты произведешь незабываемое впечатление, — прошипел он, растянув губы в неестественной улыбке. — Но я не ожидал, что мои интеллектуальные друзья совершенно потеряют рассудок.

— В этом иногда беда с мужчинами: при виде женской груди они теряют голову, — дерзко сказала Оливия.

— Ты кокетничала с ними, — проворчал Димитри.

— Я только делала то, о чем мы договорились, — запротестовала она.

— Слишком хорошо делала, — насмешливо возразил Димитри. — Ты не обязана была строить глазки каждому мужчине.

— Но это же хорошо, если все увидят, что ты ревнуешь, — подозрительно серьезно возразила Оливия.

Димитри нетерпеливо схватил ее за руку.

— Мне просто не нравится, что мужчины думают, будто ты охотишься за ними. Ты все еще моя жена. Веди себя прилично. Здесь не место для твоих лондонских нравов.

— Ты говоришь искренне или устраиваешь представление, выступая в роли ревнивого мужа? — спросила Оливия, удивленно глядя на него.

Димитри понял, что ему угрожает опасность выдать себя. Оливия может понять, что он говорит искренне. Поэтому он с трудом ухмыльнулся.

— Я? Ревную? Если я захочу тебя, ты будешь моей. У меня нет соперников.

Оливия погладила его по щеке.

— Какая невероятная самоуверенность! — вздохнула она. — И совершенно необоснованная.

— Черта с два!

Доведенный до предела, Димитри поцеловал ее. Сначала грубо, затем нежно, как только он почувствовал, что Оливия отвечает на его поцелуй.

— Мы делаем себя посмешищем, — заметила она, изо всех пытаясь скрыть свои чувства. Ее губы горят. Сердце ноет. Но Димитри никогда не узнает, что он делает с ней.

— Я думаю, что мои намерения понятны тебе, — раздраженно сказал он, положив руку на ее ягодицы. — Кажется, у нас одна и та же цель.

Нет, подумала Оливия. Твоя цель — власть надо мной. Моя — избавиться от твоего нелепого собственнического отношения, которое убивает меня.

— Та-ак, сейчас будет кое-что интересное, — сказал Димитри, прежде чем она успела ответить на его слова. — Сюда идет Элени. Как думаешь, ты справишься с ней сама?

— Трус! — упрекнула его Оливия.

— Не без основания. Мне совсем не хочется, чтобы мой смокинг был испачкан слоем прессованной пудры и румян толщиной в пять сантиметров, — буркнул Димитри.

— Ну, тогда исчезни, — согласилась Оливия, слегка подтолкнув его. Ей тоже не хотелось, чтобы Элени льнула к нему у нее на глазах.

Рассмеявшись, Димитри поцеловал ее в щеку и ускользнул в тот момент, когда Элени преодолевала последнее препятствие — двух девушек, смотревших на Димитри так, будто мечта их жизни — съесть его живьем.

— Привет, Элени, — весело сказала Оливия, беря инициативу в свои руки. — Давно мы с тобой не виделись. Я помню, как водила тебя по магазинам…

— Тогда я была ребенком. У меня не было вот этого. — Она дерзко выпятила тугие груди на потрясенную Оливию. — Надо сказать, что у тебя хватает нахальства флиртовать с Димитри! Разве ты не знаешь, что он мой? Он мой любовник. Поэтому не липни к нему, или я выцарапаю тебе глаза!

Они любовники. Кто из них говорит правду — Элени или Димитри? Зная, как в прошлом ей лгал Димитри, она склонна поверить Элени. Кажется, он приемлет секс с любой женщиной, даже если она вызывает у него презрение.

Оливия внимательно посмотрела на Элени. Девушка казалась очень уверенной в себе, но, присмотревшись, Оливия поняла, что, несмотря на сногсшибательный туалет и дорогую косметику, перед ней стоит очень молодая и, возможно, неуверенная в себе женщина. Глядя на сердитое, обиженное лицо, Оливия решила, что нельзя винить Элени за то, что она обожает Димитри. Он может вскружить голову любой женщине.

Поэтому она улыбнулась с некоторым сочувствием, никак не отреагировав на заявление Элени, хотя в ней бушевали ревность и гнев.

— Последний раз мы виделись с Димитри три года назад, — спокойно сказала Оливия. — Нам просто весело, мы вспоминаем прошлое.

— Ты так это называешь?

Оливия пожала плечами.

— Мне доставляет удовольствие дразнить его. Слишком много людей относятся к нему чуть ли не как к богу. Ему нужно спуститься на землю.

— Ты можешь делать это, не обвиваясь вокруг него! — горячо возразила Элени. Оливия не отважилась возразить. — Как долго ты будешь находиться здесь? — грубо спросила Элени.

— До тех пор пока не получу развод.

— В таком случае почему ты строишь ему глазки? Ты же не любишь его! — выпалила Элени. — И никогда не любила!

Оливия печально посмотрела на девушку, чувствуя, как у нее вновь начинают кровоточить старые душевные раны.

— Когда-то он был моей жизнью… Моей родственной душой.

Внезапно что-то заставило ее повернуться. И когда Оливия сделала это, она увидела Димитри. Он смотрел на нее, и под воздействием его страстных глаз она вздохнула и пошла к нему, как будто ее влекла неведомая сила.

Вспомнив о правилах вежливости, Оливия смущенно бросила через плечо:

— Прости.

Элени удивленно смотрела на нее, придя в недоумение от ее охрипшего голоса.

— Мне нужно идти. Видишь, как это происходит, — выдохнула Оливия.

И поспешила прочь, видя, что Димитри решительно направляется в сад, вежливо, но коротко отвечая на замечания гостей, мимо которых он проходил.

Когда Оливия подошла к Димитри и подняла на него синие, как небо, глаза, чувственная дрожь пробежала по нему, выдавая желание, горевшее в каждой клеточке его напряженного тела.

— Я хочу заняться любовью с тобой здесь и сейчас, — сказал он голосом, прерывающимся от страсти. — Я хочу видеть твое тело.

Оливия вздрогнула.

— Довольно экстравагантный способ показать всем, что мы разводимся! — хрипло сказала она.

Димитри кивнул и криво улыбнулся.

— Я тоже пришел к этому выводу. К сожалению. Ну а теперь, чтобы еще больше шокировать присутствующих и вызвать сентиментальные вздохи, я предлагаю прогуляться у всех на виду. Возьми меня под руку и разговаривай.

Они пошли по саду, освещенному огромными оплывающими свечами. Красота этой ночи взволновала Оливию до глубины души, усиливая бурю эмоций и сбивая ее с толку. Ей казалось, что охватившее их напряжение душит ее, мешая нормально дышать.

Ночной ветерок доносил дразнящие запахи. Оливия ощутила резкий аромат цветущих лимонных деревьев и задрожала от воспоминаний, которые он пробудил в ней.

— Я хочу вернуться к гостям, — сказала она, чувствуя, как у нее подгибаются ноги и слабеет воля. Ее охватил страх, что у нее вырвутся слова, о которых она будет сожалеть.

— Ты можешь идти, — тихо сказал Димитри, как будто он понял причину ее внезапной грусти. — Я уверен, что у них уже сложилось определенное мнение о нас.

От нежности, которую Оливия увидела на лице Димитри, у нее защемило сердце. Она знала, что это безумие, но тем не менее подняла руки и, притянув к себе его голову, ласково поцеловала. Затем она отпрянула от него, боясь, что он догадается о ее чувствах.

— Надеюсь, это окончательно убедит их, — проговорила Оливия, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно веселее, и поспешила к зачарованно наблюдавшим за ними гостям.

— Что ты задумала? — сердито набросилась на нее Элени.

— Не знаю, — призналась Оливия. — Я не знаю.

Ничего не видя, она попыталась обойти стороной веселящихся гостей и была уже на середине танцплощадки, когда Димитри схватил ее за руку.

— Потанцуй со мной, — сказал он непререкаемым тоном.

Оливия покорно повиновалась. Обхватив руками ее лицо, он долго вглядывался в него, и на глазах у Оливии выступили слезы. Затем он вновь закружил ее в танце.

Раскрасневшиеся, смеющиеся, с горящими глазами, они закончили танец эффектным вращением, которое вызвало бурю аплодисментов. Димитри посмотрел на разрумянившуюся Оливию, и его сердце глухо забилось.

Маленькая колдунья! Но это она должна плясать под его дудку, а не наоборот. Значит, сейчас он должен остановиться.

— Я должен пригласить на танец мать, — неохотно произнес Димитри.

Оливия надула пухлые губки.

— Тогда я тоже потанцую с кем-нибудь, — вздохнула она.

Димитри непроизвольно сжал ее руку.

— Не увлекайся, — предостерег он Оливию. — Ты же должна делать вид, что пылаешь любовью ко мне.

— О, я буду бросать на тебя пламенные взгляды, — пообещала она.

Димитри внимательно наблюдал за Оливией весь оставшийся вечер. Ему казалось, что она веселится больше, чем следует. Его друзья, один за другим, приглашали Оливию танцевать, прижимали к своей груди и смотрели на нее в безмолвном восторге.

Облокотившись о стойку бара, он сердито смотрел, как она упивается восхищением мужчин. Элени повисла у него на руке, треща о чем-то, как сорока. Время от времени он машинально кивал или отпускал бессмысленное замечание.

Но его мысли витали в другом месте. Он думал о поразительно красивой женщине, которая зажигает огонь в его крови и чье гибкое тело постоянно стоит у него перед глазами.

— Димитри! Ты не слушаешь меня! — Элени сердито потрясла его руку.

— Прости, — он с усилием вернулся к действительности. — Что ты сказала?

— Не имеет значения. Ты запал на нее, да? И она, мерзавка, умышленно разжигает в тебе ревность! Неужели ты не понимаешь? — сердито спросила Элени.

В глазах девушки отразилась боль. Димитри нежно взял ее за руки.

— Мы с Оливией…

— Она нарочно кокетничает! Она знает, что я ее соперница! — презрительно фыркнула она.

— Элени! — ужаснулся Димитри.

Оливия откусила ломтик поджаренного хлеба с икрой, стоя у огромного, украшенного цветочными гирляндами стола, и случайно заметила, как Элени исчезла в доме.

По пятам за ней шел Димитри.

От ужаса у нее сжалось сердце. Дрожащими руками она поставила тарелку на стол. Не может быть! Димитри поклялся, что они не любовники. Однако он так быстро шел за дочерью своего делового партнера, как будто ему не терпелось догнать ее, поцеловать и подхватить на руки, что вывод напрашивался сам собой.

Она узнает. Возможно, разоблачит его ложь. Сдавленным голосом извинившись перед Андросом, Оливия поднялась в дом по боковым ступенькам.

И обнаружила Элени в объятиях Димитри…

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Оливия тихо выскользнула из дома, пока они не заметили ее. Сердце лихорадочно колотилось у нее в груди, голова шла кругом. Как она могла сделать такую глупость — полюбить этого мужчину и отдать ему сердце и душу?

Ведь она знала, что это игра. Димитри ясно дал понять, что она всего лишь тело, которое он в буквальном смысле нанял, чтобы избавиться от нежеланной будущей невесты. Однако она с глубоким стыдом поняла, что подсознательно в ней жила безумная надежда, что, быть может… быть может…

Она оказалась невероятно доверчивой. Стоило Димитри пробормотать несколько милых лживых пустяков, и она растаяла. Ей следовало знать, что ему нужен только секс с любой красивой, покладистой женщиной, которая встретится ему на пути.

Конечно, он находит ее желанной. Но это относится к множеству других женщин, печально подумала Оливия. Почему у нее сложилось впечатление, что она может чем-то отличаться от них?

Прижавшись к мраморной колонне на верхней террасе, Оливия мрачно смотрела на яркие огни, потом с тяжелым вздохом взглянула на свое великолепное платье. Сейчас она обменяла бы всю роскошь и богатство на маленький домик и мужчину, которого она могла бы любить и который бы уважал ее и был всегда верен.

Чувствуя себя уставшей и разбитой, она нашла другую дверь и, спотыкаясь, вошла в свою спальню. Вспомнив, что Димитри сулил ей ночь страстной любви, она засунула спинку стула под ручку двери.

Он может заняться этим с Элени, подумала Оливия, раздраженно сдернув с себя платье и швырнув его на стул. Оно упало на пол, но она не стала поднимать его.

Оливия надела ночную рубашку из черного шелка и со вздохом облегчения улеглась на мягкую льняную простыню. Она лежала в ожидании сна, и картины прошедшего вечера стали всплывать перед ней с четкостью цветного кинофильма.

Вот Димитри, смуглый, красивый, влюбленный. Опять он, весело смеющийся. Его белозубая улыбка и беззаботное лицо даже сейчас вызывали напряжение в ее теле. Кажется, что все мысли заняты только им. Обманчиво влюбленный. До боли красивый и желанный.

Оливия сжала голову руками, пытаясь избавиться от наваждения. У нее вырвался стон. Она вскочила и налила себе бокал вина из графина, стоявшего на прикроватном столике, надеясь, что алкоголь может вызвать у нее сонливость. Но этого не произошло.

Сердито бормоча что-то себе под нос, она расхаживала по комнате и даже пыталась считать от тысячи в обратном порядке. Дойдя до девятисот тридцати, она бросила это занятие и обнаружила, что дрожит, вспоминая прикосновения Димитри.

Ночь предстояла длинная. Оливия подошла к окну и сердито посмотрела вниз. Почти все гости уже разошлись. Элени не было видно. А Марина все еще танцевала с Никосом. Не пьяна ли ее свекровь?

Оливия замерла. Димитри тоже был там. Окруженный друзьями, он весело и оживленно разговаривал с ними. Положив ногу на ногу, он сидел в кресле-качалке — греческий магнат с головы до ног. У него был совершенно спокойный и невозмутимый вид, одежда — в безупречном порядке, как будто он не провел целый час, крутя любовь с девятнадцатилетней девушкой.

Внезапно он замер и устремил взгляд на окно спальни, как будто почувствовав, что Оливия смотрит на него. Она поспешно отошла в сторону, огорченная тем, что он увидел ее. Обладая чудовищной самонадеянностью, сердито подумала она, Димитри, вероятно, воображает, что она тоскует по нему, как томящаяся от любви дурочка, хотя на самом деле она мысленно посылала его ко всем чертям!

У Димитри закружилась голова. Увидев поникшие плечи Оливии, он понял — что-то случилось. У нее был странно безжизненный и отрешенный вид. Несмотря на разделявшее их расстояние, Димитри был уверен, что заметил горькую складку ее губ. Он должен пойти к ней. Он не знает почему, но чувствует, что так надо.

Димитри тактично дал гостям понять, что им пора расходиться. Сдерживая нетерпение, он поблагодарил музыкантов и обслуживающий персонал, обнял мать, которая ни словом не обмолвилась о его удивительном поведении в течение всего вечера. Вероятно, подумал он, она не смеет убеждать его на людях, что ему не удастся сохранить свой брак.

— Не волнуйся обо мне. Все под контролем, — сказал он, стараясь успокоить мать.

— Не буду, — ответила она, не дав ему продолжить. Марина необычно тепло улыбнулась Никосу, который принес два бокала бренди. — Я знаю, что у тебя какой-то план. Кроме того, я решила, что должна жить собственной жизнью, не мешая тебе делать собственные ошибки.

Димитри удивленно посмотрел на мать, заметил у нее на лице непривычное выражение нежности и перевел взгляд на Никоса, который застенчиво улыбнулся и беспомощно пожал плечами. Ничего не понимая, Димитри пожелал им спокойной ночи и оставил их.

Он думал только об Оливии. По правде сказать, она вытеснила у него из головы все другие мысли. Взбежав по лестнице, он попытался открыть дверь и обнаружил, что она никак не открывается.

— Оливия! — позвал он. — Это я.

— Я не думала, что это может быть кто-нибудь другой, — сердито прокричала она.

Димитри нахмурился.

— Тогда впусти меня.

Если ты думаешь, что я собираюсь развлекать тебя после того, как ты нежничал с другой женщиной, ты глубоко ошибаешься! — закричала она.

О чем это она? Димитри раздраженно толкнул дверь, и она слегка поддалась.

— Открой дверь или я выломаю ее! — приказал он.

— Ты насмотрелся американских фильмов! — дерзко ответила Оливия. — Возвращайся к своей любовнице и оставь меня в покое!

У него не было выбора. Отказавшись от мысли обсуждать это чудовищное обвинение через дубовые доски пятисантиметровой толщины, Димитри отошел назад, собрался с духом и бросился на дверь. Раздался громкий треск, и он с грохотом ввалился в комнату.

— Убирайся отсюда! — испуганно вскрикнула Оливия.

Дрожа от страха, она стояла у кровати. У нее был такой испуганный вид, что Димитри немедленно успокоился. Он отбросил ногой стул и, закрыв дверь, прислонился к ней, стараясь выглядеть как можно безобиднее.

— Итак, с кем же кроме тебя я заигрывал сегодня вечером? — весело спросил он, распуская галстук-бабочку и расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке.

— Боже правый! И ты еще спрашиваешь? — возмутилась Оливия.

— Ну, конечно! Потому что я не знаю, — усмехнулся Димитри.

— Это не смешно! Позволь мне освежить твою память, — вскипела она. — Блондинка с роскошными формами. Великолепное тело. Беспрерывно хихикает.

— Элени?! — Димитри расхохотался. — Господи, ведь я же говорил тебе, что она последняя женщина на земле, до которой я бы дотронулся! — в его глазах вспыхнули огоньки. — Неужели я стал бы ласкать женщину, у которой груди твердые, как мрамор?

— Откуда ты знаешь, какие они? — возмущенно осведомилась Оливия.

— Я не знаю, — терпеливо объяснил Димитри. — Я думаю, что они должны быть твердыми, потому что они недвижимы, — он устремил взгляд на груди Оливии, которые вздымались так, что он с трудом сдерживал себя.

— Так ты все-таки не отрицаешь, что смотрел на них?

Димитри испустил вздох.

— Трудно не заметить их, когда они выпирают из ее платья, как пушечные ядра. Оливия, говорю тебе, что она не интересует меня…

— Тогда я видела, как в гостиной ты обнимал ее двойника…

— А-а-а, вот в чем дело.

— Теперь ты не отрицаешь, да? — бросила она, и Димитри почувствовал, что она дошла до точки.

Оливия ревнует! Почему-то это обрадовало его. В нем заговорило тщеславие? Нет. Что-то другое, о чем он не осмелился подумать.

— Оливия, — мягко сказал Димитри. — Я обнимал Элени. Но, насколько я помню, мы были полностью одеты все время, пока я успокаивал ее.

— Неужели? — сердито пробормотала она.

— Я видел, что она расстроена, — объяснил Димитри, — и решил сделать ее нашей союзницей.

— Это нелепо! Ты обманываешь меня! — вскипела Оливия.

— Ничего подобного. Я знаю, что ей нужно, чтобы у людей было о ней хорошее мнение. Поэтому обратил ее внимание на то, что мы с ней всегда были друзьями и что она желает мне только добра. Я сказал, что всегда относился к ней как к младшей сестре…

— Держу пари, что это ее не обрадовало.

— Она несколько растерялась, — признался Димитри, — и пока она не обрела дар речи, я долго распространялся о том, что брак — это священный союз, заключенный между мужчиной и женщиной…

— Какой же ты лжец! — гневно воскликнула Оливия.

— И, — продолжал он, — я заставил ее согласиться со мной, что священные узы брака неприкосновенны. К тому времени она поняла, о чем я говорю, но не смогла возразить мне.

— Хитрец!

— Я так и подумал, — с довольным видом согласился Димитри. — Я сказал, что доверяю ей тайну — мы с тобой снова будем жить вместе. Она разразилась слезами. Тогда я сказал, что всегда знал, как она чувствительна, и добавил, как сильно растроган тем, что, радуясь за меня, она не может сдержать слез. Я думаю, ты увидела нас именно в этот момент, потому что после моих слов она отпрянула от меня, вытерла глаза и потопала танцевать с Вангелисом.

Димитри хотел, чтобы Оливия поверила ему. Но он не все рассказал ей.

— Ты… больше ничего… не сделал? Не… целовал ее? — тихо спросила Оливия.

От этой мысли Димитри поморщился. Как убедить ее?

— Клянусь памятью отца, что я не целовал ее, — просто сказал он.

С этим нельзя было спорить. Оливия закусила губу, проклиная себя за то, что сделала поспешные выводы. На самом деле Димитри проявил доброту, отвергнув Элени так мягко.

— Прости, — пробормотала она.

— Это вполне объяснимая ошибка.

— Да, учитывая твою репутацию! — не удержалась она.

— И какая же у меня репутация? — спокойно спросил Димитри.

— Женолюба.

— А-а-а.

Он не стал отрицать, заметила Оливия.

— Тебе нельзя доверять там, где дело касается женщин.

— Неужели?

Она сердито посмотрела на него.

— Только не говори, что с тех пор, как мы расстались, у тебя никого не было!

— Я и не говорю.

Оливия передернулась от боли и подумала, сколько женщин у него было, как часто он встречался с ними и были ли они красивы.

— Мне кажется, — сказала она, и голос у нее дрогнул, — что теперь, когда ты убедил Элени отказаться от матримониальных планов, мы можем закончить эту ужасную игру…

Внезапно у нее перехватило дыхание. Почему ее ужасает мысль о скором разводе? Ей нужно радоваться. Отвернувшись, Оливия устремила невидящий взгляд в окно, пытаясь совладать с охватившей ее печалью.

Димитри обнял ее, и точно электрический разряд пробежал по ее телу.

— И сможем делать все, что захотим, — закончил он за нее.

Все, что хочет она, — это любить его. Доверять ему. Быть единственной женщиной в его жизни. Не судьба!

Когда Димитри попытался повернуть Оливию к себе, она воспротивилась и увернулась. В ее глазах промелькнул страх.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — тихо сказала она.

— Нет, не хочешь.

Его самоуверенность разъярила ее. Димитри улыбнулся и сделал шаг к ней. Оливия схватила стакан с вином и запустила в него.

— Нет, хочу! — вскричала она.

Не моргнув глазом Димитри снял залитый вином смокинг и рубашку и небрежно бросил их на пол.

— Ты лжешь, — спокойно сказал он.

Встревоженная решимостью, мерцавшей в его черных глазах, она схватила графин и взмахнула им, отступая перед надвигавшимся на нее Димитри. Вино тонкими ручейками стекало по его груди, увлажняя треугольник темных волнистых волос, терявшихся под поясом брюк.

— Я заставлю тебя слизать все это, — глухо сказал он, расстегивая пояс.

— Димитри… нет! — у Оливии захватило дух, когда она представила, как ее язык скользит по груди Димитри и его соски упруго напрягаются…. Ее бросило в краску. Поднеся руку ко рту, Оливия поняла, что уже увлажнила губы кончиком языка, как будто готовясь изведать это ощущение.

— Великолепный способ опьянеть, — выдохнул он, и каждый нерв в ее теле откликнулся сладостной дрожью на его горящий взгляд. Она ощутила, как под чувственным блеском дерзких глаз, горячих, словно раскаленные угли, пламя охватывает низ ее живота.

— Почему мне захочется сделать это? — спросила она, пытаясь сохранить рассудок.

— Чтобы избавиться от странного желания подавлять свои инстинкты, которое появилось у тебя после того, как я в последний раз занимался с тобой любовью. Поставь графин, Оливия. Он хрустальный, и, если разобьется, ты порежешь себе ноги. А я не хочу, чтобы на твоих чудесных ножках появились шрамы.

Трясущейся рукой она поставила графин на мраморный столик.

— Я не это имела в виду! — прошептала она.

— Разве нет?

Ей удалось отрицательно покачать головой вместо того, чтобы броситься в его объятия.

Нет. Ты сказал, что мы будем разыгрывать влюбленных на людях. Здесь нас никто не видит. Мы можем вести себя нормально…

— Это именно то, что я делаю, — Димитри с невинным видом развел руками.

Оливия устремила на него гневный взгляд.

— Я уверена, что это так. Ты набрасываешься на любую женщину, которая кажется тебе доступной…

— Ничего подобного! Я очень разборчив, — вкрадчиво возразил Димитри. — Мне нравятся только те женщины, которые могут одним только взглядом возбудить меня. Которые настолько проникнуты чувственностью, что она проявляется в каждом их движении. Которые могут, забыв обо всем, отдаваться чувствам и своими ласками сводить мужчину с ума. Женщины, которые отзываются на мое прикосновение. Которые сладострастно дрожат и содрогаются и любят физический контакт…

— Не надо! — прошептала Оливия, ошеломленная тем, что делает с ней Димитри.

Он говорит о женщинах. Скольких женщин он познал, получая такое утонченное удовольствие? И… как он оказался так близко к ней? Она не заметила, что он подошел к ней. Она видела лишь его бархатные глаза, в которых горит обещание. Оливия сделала шаг назад и уперлась спиной в стену. Она в ловушке. Теперь, чтобы удержать Димитри на расстоянии, ей остается полагаться только на свой рассудок, но он, увы, покинул ее.

— Тогда иди к этим женщинам, — презрительно вскинув голову и тряхнув волосами, сказала Оливия. — Я нахожусь здесь только как средство к достижению нашей цели — разводу! Я готова продолжить этот фарс и бросать на тебя идиотские взгляды на людях, но не воображай, что наедине я не прочь заняться ни к чему не обязывающим сексом.

— Он не будет таким.

Жаркая волна страсти захлестнула ее. Губы Димитри тронула легкая улыбка, и Оливия, чувствуя, как у нее перехватывает дыхание, едва удержалась, чтобы не приникнуть к его губам и не напомнить ему, что он может стать ее рабом, когда дело дойдет до секса. Потому что она не хочет, чтобы он искал другую женщину. Она хочет его для себя. И только для себя.

Несбыточная мечта, и Оливия понимала это.

— Ты должен уйти!

Димитри улыбнулся: эти слова не убедили его, так же как и ее.

— Жаль терять такую возможность. Ты здесь, и эти чудесные синие, как летнее небо, глаза говорят мне о том…

— Что ты должен уйти! — вскричала Оливия, но опустила глаза, зная, что они не говорят ничего подобного.

— Оливия, будь честной, — тихо сказал Димитри, видя, что она стиснула пальцы в кулаки. — Признайся в том, что ты чувствуешь. Я вижу, как по твоему телу пробегает дрожь, как вспухли губы, как сильно напряглись соски. Я едва удерживаюсь от желания прикоснуться к ним. Мы свободные люди. Мы можем делать то, что нам хочется. И сейчас я хочу тебя всеми фибрами души.

Оливия задохнулась от ярости. Он был близок к тому, чтобы соблазнить ее, но, услышав последние слова, она почувствовала себя так, будто на нее вылили ушат холодной воды.

— Сейчас? — гневно воскликнула она. — Ну, спасибо! Я польщена, что ты счел меня подходящей женщиной, чтобы развлечь тебя сейчас! А кого ты захочешь потом? Днем, вечером, завтра? Как ты смеешь? Я не вещь, которой можно воспользоваться по желанию! Возможно, ты не захотел провести ночь с Элени, которая все время хихикала бы тебе в ухо, но это не означает, что ты можешь обратиться ко мне, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности только потому, что здесь больше нет никого подходящего!

Оливия никогда не была красивее. Ее глаза горели, полураскрытые губы манили к поцелую, откинутые назад волосы обнажали лилейную шею. Никогда у Димитри не было такого сильного желания. И решимости овладеть ею.

— Я вовсе не рассматриваю тебя как замену, так как весь вечер ждал этого момента, — проговорил он, сгорая от нетерпения. Протянув руку, Димитри с удивлением увидел, что Оливия дрожит. — Возможно, любовь между нами умерла, — тихо сказал он, — но чувственное влечение сильнее, чем прежде. Разве не так?

Оливия промолчала, испуганно глядя на Димитри. Это было молчаливое согласие, но он ждал ее слов. Он потянулся к ней и, легонько прикоснувшись к ее губам, ощутил прерывистое жаркое дыхание.

— Разве не так? — снова спросил он, касаясь ее губ кончиком языка.

Она в отчаянии закрыла глаза, и после долгого молчания Димитри услышал слабый стон.

— Так!

Шелковая рубашка соскользнула с ее тела, и он почувствовал, как у него защемило сердце. Оливия, обнаженная, предстала перед ним во всем своем великолепии. Она казалась уязвимой. Потерпевшей поражение.

— Оливия! — Димитри обнял ее и прижал к себе. Сначала он чувствовал, как напряжено и неподатливо ее тело, дрожавшее, как лист на ветру. Но постепенно Оливия расслабилась. И когда она подняла голову и взглянула на него, Димитри узнал прежнюю Оливию — гордую и страстную женщину, которой доставляла радость их удивительно гармоничная чувственность.

В этот момент зазвонил ее телефон.

У Димитри вырвался стон.

— Не отвечай, — пробормотал он, целуя Оливию в шею.

— Нет… — она резко втянула воздух, когда он прикусил ей мочку уха. Когда Димитри начал сосать ее, она вырвалась и схватила сумочку. Усевшись на кровать и избегая его взгляда, она прикрыла наготу, натянув на себя одеяло.

Вот он — шанс остыть немного и проветрить мозги вместо того, чтобы потерять рассудок из-за своей ужасающей похоти!

— Алло! — Оливия поежилась от звука своего дрожащего, хриплого голоса.

— Оливия? — озадаченно осведомился Пол.

— Да-да! — весело сказала она. — Пол! Как я рада, что ты позвонил, — Димитри опустился на кровать возле нее. Прикрыв трубку, Оливия фальшиво улыбнулась. — Это Пол, — пояснила она без всякой надобности, а затем, поверженная насмешливым взглядом Димитри, отвернулась и прислушалась к тому, что говорил адвокат.

— …потрясающее! Компания Ангелаки занимает целый небоскреб. У нас великолепное соглашение о разделении имущества…

— Но…

— Скоро ты избавишься от него, — захлебывался Пол. — И станешь мультимиллионершей! Как тебе это нравится? Ты не думаешь, что я хорошо поработал?

— Пол, я… — она шлепнула Димитри по руке, которая нырнула под одеяло и медленно заскользила по ее ноге.

— Ладно, не благодари меня. Надеюсь, ты приедешь в Нью-Йорк, — самодовольно сказал Пол. — У меня потрясающая новость! Догадайся, Оливия!

Она ухватилась за край одеяла, которое стаскивал Димитри. Сердито глядя на него, она рявкнула в телефон:

— Какая еще новость?

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил Пол, когда Димитри навалился на Оливию и опрокинул ее на спину. — Сейчас не слишком поздно, надеюсь? Я пытался высчитать разницу во времени, но, честно говоря, я в таком волнении, что не уверен…

— Да, в порядке, — проскрежетала Оливия, отражая атаку Димитри на свое обнаженное бедро. От его ритмичного поглаживания у нее перехватило дыхание, и желание начало затуманивать ей голову.

— Это хорошо. Вот какая у меня новость, — радостно возвестил Пол.

— На помощь! — прошептала Оливия, чувствуя, что уступает под градом страстных поцелуев, которыми Димитри осыпал ее шею и подбородок.

— Мне, — с гордостью объявил Пол, — предложили работу в нью-йоркском офисе компании Ангелаки.

— Работу? — не веря своим ушам, переспросила Оливия. Она похолодела и устремила гневный взор на Димитри, который без зазрения совести прислушивался к их разговору, осыпая поцелуями ее подбородок.

— Ну да. А ты можешь себе представить, сколько могут зарабатывать американские юристы! Какая удача, Оливия! И — мне не нужно говорить тебе об этом, потому что, я знаю, мы с тобой понимаем друг друга, — вместе мы могли бы…

— Пол, — пробормотал Димитри, выхватив у Оливии телефон, — займись лучше делом. Ты не получишь Оливию. Не так ли, дорогая?

— Отдай! — скрежеща зубами, проговорила Оливия, пытаясь отнять у него телефон. Но Димитри придавил ее своим телом, и она не могла дотянуться до аппарата.

— Еще одно, — сказал Димитри, и в его голосе зазвучали металлические нотки. — Потрудись запомнить разницу во времени, если хочешь сохранить работу. Здесь раннее утро, и мы в постели.

— В постели? — прохрипел Пол.

— К счастью, мы не спали — ты понимаешь, о чем я, — лениво протянул Димитри, нажал на кнопку и швырнул телефон на пол.

— Не прикасайся ко мне! — задыхаясь от ярости, воскликнула Оливия.

Он взял ее за подбородок, и ей пришлось посмотреть ему в лицо. Глаза Димитри потемнели.

— Тебя беспокоят угрызения совести? — тихо спросил он. — Тот внутренний голосок, который нашептывает тебе, что неприлично разговаривать по телефону с бывшим любовником, лежа в постели с мужем, который собирается овладеть тобой.

Оливия стиснула зубы.

— Почему ты приказал своим людям дать Полу работу? — гневно спросила она. — Я знаю, у тебя был скрытый мотив для этого…

— Правильно. Я должен убедиться, что он сошел со сцены, — Димитри приник к ее губам долгим поцелуем. — Мне было ясно, что у него на уме. Он хочет жениться на тебе, а я не могу этого допустить.

— Почему? — удивилась Оливия с таким видом, будто мысль о браке с Полом приходила ей в голову.

— Потому что он не справится с этой работой.

— А ты справишься?

Димитри сверкнул глазами.

— Несомненно. Я собираюсь убедить тебя в этом. Немедленно.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Солнце ласково припекало, покрывая ее тело золотистым загаром. Она знала, что ей следует перевернуться на живот, но у нее не было сил… благодаря Димитри.

Медленным ленивым движением Оливия сдвинула назад широкополую шляпу, чтобы посмотреть на него. Он тоже уже целый час неподвижно лежит в шезлонге возле бассейна.

Придерживать шляпу было слишком тяжело, и она опустила руку. Но он все еще стоял у нее перед глазами, и она ощутила теплое сияние счастья, представив, как его сильное, тренированное тело блестит под лучами солнца. Руки Димитри бессильно повисли; его чувственные губы представляли такой странный контраст с выразительным, мужественным профилем, что у Оливии мелькнула мысль, не думает ли он о тех часах, которые они провели в постели — и вне ее — до середины утра.

Время, казалось, остановилось. Легкий ветерок, прорываясь сквозь зной полуденного солнца, доносил аромат цветущих растений, и лишь неумолчный шелест пальм, окружавших бассейн, нарушал сонную тишину сада.

Оливия услышал голос Марии, горничной, предлагавшей им лимонад, затем звук льющейся жидкости и постукивание кубиков льда.

— Оливия, — негромко окликнул ее Димитри.

Холодный стакан коснулся ее пальцев, и она поблагодарила его сонным «ммм». Он поцеловал ей руку и отпустил. Оливия услышала, как Димитри вновь опустился в шезлонг и удовлетворенно вздохнул. Вполне заслуженный отдых.

Она любит его. Не только потому, что у них был невероятный секс, хотя только его было бы достаточно, чтобы любая женщина почувствовала, что обрела рай на земле. Они смеялись и разговаривали; ей было легко с ним, и она знала, что совершенно счастлива.

Все чувства, которые Оливия питала к Димитри в те бурные дни, когда они начали работать вместе, вспыхнули с новой силой.

Димитри ласкал и любил ее до тех пор, пока она не подумала, что может умереть от удовольствия. Даже сейчас легкий вздох сорвался с ее распухших от поцелуев губ при воспоминании о тех блаженных часах. Но для нее секс является частью более значительного и глубокого чувства, с которым связаны глубочайшие эмоции. Димитри необходим ей для того, чтобы быть счастливой.

Эта мысль встревожила ее. Оливия резко села и пригубила холодный напиток в надежде, что он поможет ей избавиться от безумных мыслей. Потому что, если это правда, она должна бороться за Димитри. Заставить его полюбить ее сильнее, чем он любит свободу, позволяющую ему наслаждаться другими женщинами. Но как сделать это?

Димитри лениво потянулся и коснулся ее руки.

— Никогда не забуду эту ночь, — признался он.

— Я тоже.

Оливия колебалась. У нее возникло искушение излить ему свои чувства, не опасаясь, что Димитри рассмеется и скажет, что секс — это замечательно, но он не может продолжаться всю их жизнь. Но в этот момент тишину разорвал пронзительный голос Элени, и Оливия со стоном сжала губы.

— Мне удалось заставить тебя выбросить из головы все мысли о Поле?

— Да…

— Димитри!

Элени в короткой юбке, надетой поверх бикини, бросилась Димитри на шею и буквально распласталась на нем. Оливия застонала.

— Чудесная вечеринка, милый! — промурлыкала Элени, играя прядью волос, упавшей ему на лоб. Затем она начала что-то тихо шептать ему.

— Прочь, несносное дитя! — воскликнул он.

Оливия поставила стакан и решила поплавать. Чувствуя сильную усталость, она могла только покачиваться на воде, лежа на спине и закрыв глаза.

Спустя некоторое время она услышала два громких всплеска в дальнем конце бассейна и поняла, что Элени и Димитри присоединились к ней. Оливия подняла голову и посмотрела на них. Они резвились и дурачились в воде, как лучшие друзья. Нет, скорее, как будущие любовники, решила она, видя, как часто Элени прижимается всем телом к Димитри.

Жгучие слезы выступили у нее на глазах. Каждый раз, когда у нее появляется надежда, что она небезразлична Димитри, оказывается, что это лишь один из его приемов обольщения. Если бы она была дорога ему, он не дурачился бы сейчас с Элени.

Оливия перевернулась на живот и поплыла к краю бассейна. Внезапно кто-то схватил ее и утянул под воду. Вырвавшись, она всплыла и увидела напротив себя смеющееся лицо Элени.

— Поймала тебя! — радостно закричала Элени.

— Да уж, — невесело согласилась Оливия.

— Ревнуешь? — с усмешкой спросила Элени.

Оливия огляделась. Димитри исчез.

— А нужно?

— Еще бы! Я — гречанка и дочь его делового партнера. И я знаю, что наши мужчины страстные и имеют много любовниц.

Оливия изумилась.

— Ты позволила бы ему иметь любовницу?

— Почему нет? Если бы, конечно, он оставался моим мужем. Ходят слухи, что у его отца была связь. Мне придется смириться с тем, что у Димитри тоже, вероятно, будет любовница.

Оливия знала, что Димитри боготворил отца. Когда Тео умер, она часами разговаривала с Димитри и утешала его. После похорон он возвратился в Англию, и она сделала все, чтобы облегчить его горе. Через неделю он сделал ей предложение.

Возможно, размышляла она, они совершили ошибку, поженившись так скоро после трагического события. Вероятно, Димитри нужна была моральная поддержка после смерти отца, которого он очень любил, и он решил, что найдет ее в браке. Это недостаточно веское основание для долгой и прочной семейной жизни.

Одно Оливия знала наверняка: если бы у его любимого отца была любовница, Димитри воспринял бы это как нормальное явление. Возможно, он считает, что верность не имеет значения — по крайней мере по отношению к ней. По спине Оливии пробежал холодок, как будто ей опустили за шиворот кубик льда.

— Я не понимаю, как ты можешь предполагать, что будешь делить его с другой женщиной, — спокойно сказала она.

Элени пожала плечами.

— Лучше так, чем вообще никак, если он будет вести себя осмотрительно. Но если он огорчит меня, как только мы поженимся, или коснется хотя бы волоса у меня на голове, отец сделает все, чтобы империя Ангелаки рухнула.

Оливия была потрясена жестокостью девушки.

Ясно, что Элени сделала ставку на Димитри и от нее не отделаться.

— Я, — тихо сказала Оливия, — предпочитаю, чтобы мужчина был верен мне потому, что любит меня, а не потому, что ему угрожают финансовым крахом.

Она отплыла от Элени, вылезла из бассейна и стала вытираться полотенцем. Эту девушку избаловали, исполняя все ее прихоти. Элени может боготворить Димитри и воображать, что жизнь с ним будет легкой и приятной, но она не любит его. Любовь — нечто большее, чем сексуальное влечение и сентиментальные мечты.

Димитри был в доме. Он напряженно наблюдал за Оливией, чувствуя, что ее беспокоит что-то: она уже несколько минут водит полотенцем по одному и тому же месту.

Он с трудом оторвал взгляд от соблазнительных округлостей ее фигуры, раздраженный тем, что не может сосредоточиться. Она может свести с ума своими изящными, шаловливыми пальчиками, своим необузданным, искренним, идущим от всего сердца откликом на его ласки.

Вот она закусила нижнюю губу и хмурится. Вероятно, ее обеспокоило поведение Элени. Этой девушке нужна твердая рука. Если бы он не покинул бассейн, она могла бы сделать что-нибудь возмутительное и ему пришлось бы оттолкнуть ее — и последствия были бы ужасающими, потому что ему известно, как мстительна Элени.

Глядя на задумчивую Оливию, Димитри почувствовал, как спадает его напряжение. Подчиняясь удивительной духовной связи между ними, она подняла голову и увидела, что Димитри наблюдает за ней. Слегка вздрогнув, она решительно отбросила полотенце и, обернув вокруг тела кусок пестрой ткани, направилась к нему. Димитри, все еще в плавках, стоял в дверях гостиной, улыбаясь в предвкушении поцелуя. Он распахнул перед ней двойные двери, ведущие на террасу.

— Твоя беседа с Элени не сработала. Она намеревается выйти за тебя замуж, — резко сказала Оливия, проходя мимо него.

Димитри сумел подавить дрожь, пробежавшую по телу.

— Я знаю, — он откашлялся, чтобы избавиться от предательской хрипоты. — Она сказала мне об этом несколько минут назад, и я попытался отшутиться, но, кажется, безуспешно. — Его глаза загорелись от предвкушаемого удовольствия. — Нам нужно хорошенько постараться, чтобы убедить ее в том, что, так как мы намерены воссоединиться, у нее нет никаких шансов.

Оливия нахмурилась и облизнула губы кончиком розового языка.

— Да. Или я никогда не получу развод, не так ли? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Оливия! — хрипло прошептал Димитри, у которого внезапно пропал голос.

Его рука скользнула в шелковистые волосы Оливии. Она приподняла голову, и он ощутил, что его переполняют чувства. Сексуальные, конечно. Ничего более. Он закрыл свое сердце три года назад, и для нее оно никогда не откроется. Но Оливия наполняет жизненной силой все его тело, и он не отпустит ее, пока не иссякнет его страсть.

— Больше страсти, — глухо проговорил Димитри. — Что?

— Элени смотрит, — прошептал он и завладел ее губами страстным поцелуем, вызвавшим у нее чувственный стон. — Убеди ее!

— Хорошо, — простонала Оливия и жадно прижалась к Димитри, наслаждаясь радостью, которую доставляли его объятия.

На секунду она может обмануть себя, поверив, что Димитри любит ее. Это опасная игра, но она не может удержаться.

Оливия подняла стройную босую ногу и скользящим движением прижала ее к бедру Димитри. Он вздрогнул, и она почувствовала, что его сердце забилось быстрее.

— Так хорошо, правда? — прошептала она.

Он застонал, ненавидя и одновременно желая ее. Она обязана остаться с ним. Неуверенность терзает его, сводя с ума.

— Ты же знаешь. Ты знаешь, что сводишь меня с ума, — пробормотал он.

— Неужели? — удивилась она, томно улыбнувшись. Острые зубки прикусили ему нижнюю губу.

Димитри втащил ее в комнату, подальше от посторонних глаз, и, обхватив руками ее лицо, посмотрел в глаза.

— Я не хочу отпускать тебя, — вырвалось у него. — Останься со мной.

— Димитри… — потрясенно прошептала Оливия.

— Останься.

Он увидел, как глаза Оливии наполнились слезами. Ее лицо радостно засветилось, и у него сжалось сердце. Вот чего она добивалась, беспомощно подумал он. Она думает, что заполучила его навсегда. Но она нужна ему только на время, пока он не насытит свою страсть. Матерью его детей никогда не станет вымогательница-проститутка.

— Как… долго? — спросила она, глядя на него увлажнившимися глазами.

Димитри перевел дух и поцеловал ее, упиваясь свежестью ее рта, чудесным ощущением ее кожи, непередаваемым запахом женщины.

— Не знаю, — честно признался он.

— Я боюсь.

Он нахмурился, медленно проводя пальцем по ее соску.

— Чего?

— Что ты… — слабый стон сорвался с ее полуоткрытых губ. Она передвинула его палец на другую грудь и тяжело задышала, когда ее сосок напрягся под ритмичным движением его пальца, — что ты будешь делить меня с другой женщиной, — с трудом договорила она.

— Послушай меня.

Димитри посмотрел на ее закрытые глаза, густые длинные ресницы, отбрасывающие тень на красиво очерченные скулы. Она откинула голову назад; ее губы были влажными от его поцелуя. Он сделает все, даст любое обещание ради того, чтобы заставить Оливию остаться. Он думает о ней днем и ночью. Ему приходится делать усилие, чтобы заставить работать свой мозг, но, пока она владеет всеми его мыслями, он беспомощен.

Димитри сделал шаг назад.

— Оливия, — сказал он, — меня не будут интересовать другие женщины, если мы станем любовниками. Я не такой жеребец, — добавил он с улыбкой и почувствовал себя странно польщенным, когда она с сомнением взглянула на него. — Ты берешь у меня все, что я могу дать. Других женщин не будет. Обещаю тебе.

— Не будет… даже… легкого флирта… ни с одной из тех женщин, которые были у тебя с тех пор, как я ушла от тебя? — дрожащим голосом тихо спросила она.

Лицо Димитри посветлело.

— Конечно, нет! — он рассмеялся. — Они разочаровали меня. Боюсь, что я сравнивал их с тобой и находил, что им многого не хватает.

— Ни с одной… которая дорога тебе? — с тревогой на лице допытывалась Оливия.

Он притянул ее к себе.

— Нет. Ты будешь единственной. Клянусь памятью отца. Пожалуйста, останься, — затаив дыхание, он ждал ее ответа. Оливия молчала, и он не знал, принимает ли она решение или просто дразнит его. По правде говоря, ему было все равно, лишь бы только она осталась.

Оливия задумалась. Ей следует попытаться. Она должна забыть о прошлом и подумать об их будущем. Возможно, она рискует своим счастьем, но она никогда не простит себе, если не сделает эту попытку.

Когда она улыбнулась, в сердце Димитри вспыхнула надежда. Ее улыбка стала шире, отразившись в сияющих глазах.

— Я согласна, — тихо сказала она, повергнув его в безумную радость.

Спокойнее, сказал он себе. Но ладонь Оливии ласково скользила по его груди, а губы сомкнулись вокруг его соска. Неистовый восторг охватил его. Оливия будет принадлежать ему, и только ему! Ликуя, он поднял голову и жадно прижался к ее губам, развязывая пояс ее бикини. Но она удержала его руку.

— Не здесь. Не при Элени, которая маячит где-то позади нас. Уйдем куда-нибудь, — тихо сказала она. Лицо у нее раскраснелось, глаза горели. — В какое-нибудь романтическое место.

Димитри улыбнулся и покрыл ее лицо поцелуями.

— Я знаю такое место. Оденься и возьми с собой то, что нужно. Мы уплывем отсюда подальше от Элени и моей матери. Мы будем наслаждаться друг другом в одиночестве, — его жадные губы опустились на обнаженное плечо Оливии.

Его предложение показалось Оливии восхитительным. Возможно, это даст ей возможность показать Димитри, как сильно она любит его. Они, как когда-то, проведут вдвоем целый день!

— Мне бы очень хотелось этого, Димитри, — призналась Оливия. Обвив руками его шею, она с обожанием заглянула ему в глаза, и он судорожно вздохнул. Оливия прикоснулась к его губам указательным пальцем, и Димитри нежно прикусил его. Они будут разговаривать. Заниматься любовью. — Какое-нибудь уединенное местечко, — прошептала она, — где мы можем поплавать и… позагорать, — закрыв глаза, Оливия поцеловала его.

— Пойдем, — глухим от желания голосом сказал он. — Я не могу больше ждать.

— Я буду готова через десять минут, — прошептала Оливия, не в силах скрыть свою радость.

Они поднялись на борт его небольшой моторной лодки. Держа Димитри за талию, Оливия стояла рядом с ним, следя за тем, как он лавирует среди рыбацких суденышек.

— Куда мы направляемся? — спросила она, наслаждаясь ветром, дующим ей в лицо.

Он посмотрел на Оливию с такой любовью, что у нее дрогнуло сердце.

— Подожди. Увидишь.

Вскоре они прошли мимо Метана — острова вулканического происхождения — и направились к острову Порос. Миновав узкий пролив, отделяющий Порос от материка, они начали огибать побережье. И Оливия поняла, куда лежит их путь.

Она улыбнулась. Димитри подвел лодку к песчаному пляжу и вынес Оливию на берег, как невесту, пересекающую порог нового дома. Символично, подумала она. Сердце у нее сжалось от радости.

Осторожно опустив ее на песок, Димитри взял из лодки маленький рюкзак, который он захватил с собой. И протянул Оливии руку.

— Я чувствую запах цветущих лимонных деревьев, — тихо сказала она.

Димитри улыбнулся.

— Я решил, что это будет хорошее место для пикника.

— Великолепное, — Оливия вздохнула, когда они пошли по полю, пестревшему маками, среди которых проглядывали белые маргаритки. — Сказочно красиво! — удивительный запах лимонных деревьев опьянял Оливию, и ей трудно было выразить свою радость словами.

Они устроились на невысоком холме, откуда могли смотреть на лазурное море. Каменная стена, на которой нежились под солнцем крошечные ящерки, отдавала им свое тепло. Оливия склонила голову на плечо Димитри, и, обнявшись, они долго сидели в благоговейном молчании.

Вокруг царила такая тишина, что можно было подумать, будто они единственные люди на земле.

— Я так часто вспоминала это место, когда была в Англии! — тихо сказала Оливия.

Димитри поцеловал ее. Они целовались, обнимались и ласкали друг друга, и Оливии казалось, что Димитри, как и она, опьянен счастьем.

Булочки с оливками и зеленью, сыр, пончики с корицей и медовым сиропом утолили их голод. Димитри слизывал сладкий сироп с пальцев и губ Оливии и клал ей в рот вишни и дольки сладких апельсинов. Потягивая вино и беседуя, они не замечали течения времени.

— Ты сказала, что сейчас не работаешь. Надеюсь, что твой последний босс не был мужчиной, — пробормотал Димитри.

Оливия рассмеялась, и по ее лицу он понял, что она решила поддразнить его.

— Это был мужчина. Но ему был семьдесят один год. А потом он ушел в отставку, и его сменил сын. Мне не понравились его взгляды и замечания, которые он отпускал — как будто он рассчитывал на что-то, — поэтому я заявила, что ухожу. И тогда я решила, что это подходящий случай, чтобы встретиться с тобой и сказать, что мне нужен развод.

Димитри устремил взгляд на море. Сердце тяжело билось в его груди. В нем зародилось подозрение.

— Значит, сейчас у тебя нет работы.

— Верно. Поэтому я могу остаться.

Он умолк. Она заранее спланировала все это? Уволилась и отправилась в Грецию, чтобы снова поймать его в капкан?

Оливия принялась целовать его, и Димитри, закрыв глаза, повернул к ней голову.

— Замечательно, — отрывисто сказал он, переходя в наступление.

У Оливии кружилась голова от аромата цветов, вина и его настойчивых, требовательных губ. Он обвила руками его шею, маня его призывным взглядом.

— Давай поплаваем, — он поднял ее на ноги, прежде чем она успела сказать что-нибудь.

Раздевшись, они вошли в теплую воду. Оливия ощущала такую сонливость, что могла лишь лежать на воде, но Димитри рассекал воды залива с таким пылом, будто от этого зависела его жизнь. Весело глядя на него, Оливия ждала, пока он выйдет из воды.

Багровое зарево сменилось ранними сумерками, и оглушительный хор стрекочущих цикад разорвал тишину. Светлячки неутомимо носились в воздухе, когда Димитри и Оливия медленно шли к лодке.

В тот вечер Димитри даже не занимался с ней любовью. Секс уступил место более глубокому чувству — радости, вызванной тем, что они вместе. Вздохнув, Оливия откинула голову назад и посмотрела на бездонное темное небо с мириадами мерцающих звезд. Она хотела, чтобы это было ее судьбой, и всей душой жаждала, чтобы счастье осталось с ней навсегда.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Чувствуя, что наступило утро, Оливия потянулась к Димитри, но ее рука опустилась на кровать. Она открыла глаза. Димитри не было. Она прислушалась, не льется ли вода в ванной, но стояла тишина, только снизу, с террасы, приглушенно доносились чьи-то голоса.

Интересно! Она встала с кровати. Ее обнаженное тело еще гудело от любовных ласк.

Димитри завтракал с матерью. Он пил свой любимый sketo, кофе без сахара, и о чем-то серьезно разговаривал с Мариной. Оливия улыбнулась, догадываясь, что он сообщает матери о том, что их брак будет сохранен.

Зевая и спотыкаясь, она пошла в душ. Полюбовавшись золотистым загаром, Оливия надела трусики и открытое платье без рукавов. Задержавшись на мгновение, чтобы вставить в мочки ушей жемчужные «гвоздики», она поспешила на террасу.

— Оливия!

Димитри вскочил и, подойдя к ней, поцеловал в щеку.

— Привет, милый, — улыбнулась она. — Доброе утро, Марина, — Оливия наклонилась и поцеловала свекровь. — Как вы? — спросила она, опускаясь на предложенный Димитри стул.

— Очень хорошо, — неуверенно улыбнулась Марина, немало удивив Оливию. Потом она поняла причину ее смущения. Появился Никос. Поздоровавшись со всеми, он с нежностью посмотрел на Марину.

Димитри и Оливия весело переглянулись. Никос провел ночь в доме. В чьей постели? — спросили они взглядом друг друга.

— Никос, — спокойно сказал Димитри, — я хочу, чтобы вы первым узнали о том, что мы с Оливией снова вместе. Я надеюсь, что вы рады этому. Я знаю, как вы относитесь к святости брачных уз.

Никос был явно потрясен, но природная вежливость пришла ему на помощь.

— Конечно. Поздравляю, — несколько сухо произнес он.

— Мне кажется, что скоро вы займетесь приготовлениями к свадьбе Элени, — тактично продолжил Димитри. — Вокруг нее вьется так много мужчин, что ей трудно сделать выбор.

Никос гордо усмехнулся, уже не испытывая разочарования.

— Она завидная невеста.

Он перевел взгляд на Марину, и у Оливии мелькнула мысль, что он опередит дочь и первым поведет свою избранницу к алтарю. Успокоившись, она с аппетитом принялась за завтрак, состоявший из йогурта, фруктов и меда, в то время как Никос и Марина весело болтали.

— Я думаю, что они даже не заметили, как мы ушли, — хихикнула Оливия, когда они с Димитри незаметно встали из-за стола.

— Мама стала совсем другим человеком, — с нежностью сказал он. — Любовь все изменяет.

— Да, — согласилась Оливия, — это так.

Она ожидала, что он признается ей в любви. Или предложит найти какое-нибудь другое романтическое местечко, где он мог бы сказать ей, как сильна его привязанность к ней. Сердце ее трепетало в тщетной надежде, и Оливия закусила губу, чтобы скрыть свое разочарование.

Они подошли к холлу. Димитри молчал, погрузившись в какие-то мысли. В этот момент Оливия услышала, как зазвонил его мобильный телефон. Она по привычке замерла, с трепетом прислушиваясь к знакомому ненавистному звуку. Иной раз в прошлом этот звонок предвещал перемену планов, и ей не хотелось, чтобы такое произошло сейчас, когда им предстоит поговорить о совместном будущем.

— Одну минутку, — он посмотрел на дисплей, и на его лице появилось напряженное выражение. — Иди наверх. Я скоро приду. — Явно обеспокоенный, он небрежно провел рукой по лицу Оливии и, открыв дверь кабинета, быстро вошел внутрь.

Она разочарованно повернулась и почувствовала, как сережка упала ей на плечо и скатилась на пол. Вероятно, Димитри задел ее рукой рукой, и слабый замочек открылся. Опустившись на колени, Оливия начала искать сережку и неожиданно увидела Димитри в полураскрытую дверь. Очевидно, он решил, что она поднялась наверх.

Оливия оцепенела, увидев, как его лицо радостно оживилось, а в голосе зазвучала нежность. Бархатным голосом он что-то бормотал в трубку.

Прислонившись к книжному шкафу, он повернулся спиной к двери, но Оливия услышала тихо произнесенное имя.

— Атена.

На мгновение у нее перехватило дыхание. В быстром потоке греческих слов она безошибочно узнала это имя, произнесенное с нескрываемой нежностью, которая пронзила ее сердце, словно острый нож.

— Avrio, — сказал Димитри.

До завтра. Ее знания греческого языка хватило, чтобы понять это.

Нетвердо ступая, Оливия вошла в кабинет, намереваясь спросить Димитри, что происходит, и увидела поздравительную открытку. Не веря своим глазам, она смотрела на веселого слона, держащего три воздушных шарика. Слон любовался на торт с тремя свечками и цифрой три посередине. Но открытка могла предназначаться любому знакомому ребенку, попыталась убедить себя Оливия, не в силах унять лихорадочное биение сердца.

Или, со страхом подумала она, это открытка для ребенка Атены. Ребенка Димитри. Ведь прошло три года с тех пор, как Димитри заботливо усаживал Атену в свою машину.

На лбу той женщины блестели капли пота. Схватки заставляли ее судорожно глотать воздух, и Димитри целовал ее красивое лицо и, обнимая, что-то нежно бормотал.

Все его движения и взгляды свидетельствовали о любви к беременной любовнице.

Лицо Оливии исказила горькая гримаса. Она замерла от ужаса, потеряв способность двигаться и говорить. К тому времени они были женаты шесть месяцев. Значит, Димитри знал, что его любовница беременна, когда вел Оливию к алтарю. Когда он поклялся любить ее, как себя самого. Ложь. Все ложь. Все обман.

Она смотрела тогда на Димитри и Атену, и тысячи мыслей роились у нее в голове. Думал ли он об Атене и своем ребенке, росшем в ее чреве, когда они ходили вокруг алтаря, осыпаемые градом розовых лепестков, обсахаренным миндалем и рисом?

После того как Димитри уехал со своей любовницей, Оливия, едва держась на ногах, вышла из машины. Мужчина, которого она глубоко любила и уважала, оказался жалкой, ничтожной личностью. Она била кулаками по машине до тех пор, пока боль не привела ее в чувство. Но она не плакала. Ее гнев был слишком сильным, и слезы не могли унять его.

И вот сейчас ее охватил страх, что Атена все еще играет важную роль в жизни Димитри. Если это так, он снова солгал ей.

У Оливии закружилась голова. Она поморщилась, вспомнив, что едва не призналась Димитри в любви. Как унижена она была бы, когда он отверг бы ее!

Она тихо вышла, чувствуя, как ее душит ком, вставший в горле. Слезы жгли ей глаза, когда она, спотыкаясь, направилась в свою спальню.

— Оливия!

Она застонала про себя, услышав повелительный оклик Марины. Меньше всего ей хочется видеть мать Димитри. Не в состоянии разговаривать со свекровью, она отмахнулась от нее и пошла дальше.

— Ты пьяна? Что с тобой? — настойчиво спросила Марина.

— Это из-за Димитри! — с горечью бросила Оливия и, как слепая, пошла к лестнице.

— Постой! — Марина схватила ее за руку и резко повернула к себе.

— Нет! Оставьте меня в покое! — стремясь остаться в одиночестве, чтобы предаться горю, Оливия попыталась вырвать руку, но Марина вцепилась в нее с удивительной силой и решительностью.

— Я хочу знать, что он сделал, — резко сказала она. — Я настаиваю.

— Для того чтобы вы могли насладиться зрелищем моих страданий? — огрызнулась Оливия.

— Нет. Я хочу, чтобы он был так же счастлив, как я.

Оливия сдалась. Почему не рассказать ей? Какое это имеет теперь значение:

— Не здесь, — с трудом произнесла она.

Марина была потрясена.

— Пойдем в гостиную, — поспешно сказала она. — Я должна знать, что происходит.

Марина, сжав руку Оливии, словно в тиски, повела ее в залитую солнцем комнату. Оливия покорно шла за ней, зная, что ей нужно осторожно подбирать слова. Если Марина узнает, что теперь их брак действительно распался, Элени снова набросится на Димитри, и тогда пройдет целая вечность, прежде чем ей удастся получить развод…

И все же… Оливия побледнела. Они не могут больше притворяться. Теперь это невозможно Она не вынесет мучительной пытки — жить в его доме день за днем, обмениваться поцелуями и влюбленными взглядами. И еще тяжелее будет смотреть, как он уезжает из дома, и гадать, поехал ли он к Атене, которая ждет его с распростертыми объятиями.

Оливия тяжело вздохнула.

— Я… я думала, что мы с Димитри сможем забыть прошлое и начать сначала…

— Так он сказал за завтраком. Разве ты его не любишь?

— Я люблю его и одновременно ненавижу, потому что он причиняет мне такую боль, что не хочется жить! — Оливия приложила руку ко лбу, чувствуя невыносимую головную боль. — Я должна уехать, — слабым голосом произнесла она. — Он убивает меня, медленно, но верно. Мне нужно избавиться от него. И я хочу, чтобы вы нашли мне какое-нибудь место в Греции, где я смогу жить в ожидании развода. Я уверена, что вы с удовольствием сделаете это, — с горечью добавила Оливия.

Свекровь, казалось, была потрясена вспышкой Оливии.

— Я… я не имела представления о твоих чувствах, — наконец сказала она. Последовало долгое молчание.

— Вы верите мне? — неуверенно спросила Оливия.

— Да, — тихо сказала Марина. — Я понимаю, о чем ты говоришь. У меня были такие же чувства к Тео, — она улыбнулась, увидев удивленный взгляд Оливии. — Да. Мужчины из рода Ангелаки имеют привычку отвергать любовь своих жен. Ты оставила моего сына, потому что тебе причинила боль его связь с женщиной, которую мы с тобой видели…

— Я думаю, что он до сих пор встречается с ней, — Оливия безуспешно попыталась скрыть боль. — Возможно, из-за ребенка. Возможно, потому что… — она не смогла заставить себя продолжать.

Марина нахмурилась.

— Моя дорогая, я дам тебе совет, который, вероятно, удивит тебя.

— Мне нужна помощь, а не совет, — пробормотала Оливия.

Она удивилась, увидев, что свекровь ласково смотрит на нее.

— Ты ее получишь. Но… сначала я скажу тебе кое-что. Тебе будет интересно. Так вот, ты удивишься, если я скажу тебе, каким невыносимым стал Димитри после твоего отъезда. Он постоянно пребывал в плохом настроении, тяжело переживая твое исчезновение.

Разве это имеет теперь какое-либо значение? Оливия пожала плечами.

— Я думаю, что его гордость была уязвлена.

— Скорее он просто хотел, чтобы ты вернулась, — вздохнула Марина. — Кто знает? Я могу только сказать, что он страдал и его любовница, очевидно, не давала ему того, в чем он нуждался. Однако с тех пор, как ты возвратилась, он счастлив. В этом я уверена. Если ты действительно любишь его, ты должна принимать его таким, какой он есть.

— Неверным, лживым мужем? — задохнулась от возмущения Оливия.

— Ты не будешь первой женщиной, закрывшей глаза на измену, — с грустным взглядом в темных глазах возразила Марина. Она помолчала. — Оливия, я знаю, что у моего Тео тоже была любовница. Но я не думала, что должна уйти от него из-за того, что он нашел женщину, которая моложе и сексуальнее меня.

Оливия изумленно смотрела на нее.

— Вам это было безразлично?

— Конечно, нет. Но Тео был нужен мне, — честно призналась свекровь.

Какой ужасный компромисс. Не потому ли так ожесточилась Марина? — подумала Оливия.

— Вы были когда-нибудь счастливы? — спросила она, удивляясь, что свекровь посвятила ее в интимные подробности своей жизни.

На лице свекрови промелькнуло выражение боли.

— Нет, — сказала Марина. — И я должна признаться, что своим острым языком я сделала Тео несчастным и еще больше отдалила его от себя. Но я ничего не могла поделать с собой. Я любила его. Возможно, именно из-за меня он бросился в объятия другой женщины.

Оливия понимала печаль Марины, потому что знала, как тяжело быть отвергнутой и униженной. Поддавшись порыву, она обняла свекровь за плечи.

— Я не смогла бы поступить так, как вы. Вы намного сильнее меня.

— Или глупее, — печально вздохнула Марина. Она слегка отодвинулась и, сочувственно посмотрев на Оливию, заправила ей за ухо прядь волос. Это был нежный материнский жест. — Я делала вид, что ничего не знаю, потому что не хотела, чтобы Тео бросил меня. Кажется, Димитри похож на отца. Пусть он будет свободен. Ты должна решить, что тебе делать. Или разводись с ним, или продолжай жить, не обращая внимания на его отлучки.

Оливия беспомощно посмотрела на свекровь.

— Я не могу жить без него. Но я и не смогу жить с ним, если у него будут связи. Даже одна. Как я смогу лежать в постели и гадать, придет ли он домой? Это убьет меня. И все же я чувствую, что не смогу жить без него. Ах, Марина! — прошептала Оливия, осознавая, в какое положение она попала. — Мне нужно уехать. Помогите мне, прошу вас…

— Вот вы где! — от звука громкого голоса Димитри они вздрогнули. Он изумился, увидев, как они дружески обнялись. — Что, черт подери, здесь происходит?

— Убийство персонажа, роль которого я играю, — губы Оливии сжались в твердую, горькую линию.

Ее враждебность озадачила Димитри. У него был такой невинный вид, что Оливия растерялась.

— Но… я думал, что ты… мы же собирались поехать в…

— О, ты еще не передумал? — холодно осведомилась она. — Мне показалось, что у тебя есть более интересные занятия.

Лицо Димитри застыло. Повернувшись к матери, он бросил на нее острый взгляд. Та поспешила ретироваться. Оливии показалось, что он захвачен врасплох и очень смущен, что служило явным доказательством его вины.

— Телефонный звонок! Ну конечно! Извини, что мне пришлось оставить тебя, — Димитри ласково улыбнулся. — Но я уже здесь, и у нас впереди целый день. Ты решила, куда мы поедем?..

— Мы никуда не поедем. Я покидаю этот дом и навсегда ухожу из твоей жизни, — ледяным тоном объявила Оливия.

Димитри с угрожающим видом сложил руки на груди.

— Может, ты потрудишься сообщить мне причину, по которой ты передумала?

— С удовольствием! Я устала, и мне опротивело, что ты используешь меня!

— Одну минутку. Что сказала тебе моя мать? — подумав, Димитри приблизился к Оливии, испытующе глядя на нее. — Она предложила тебе денег, чтобы ты уехала?

Оливия ахнула и залепила ему звонкую пощечину. На секунду она замерла от страха, увидев слепую ярость, вспыхнувшую в черных глазах Димитри. Затем он сделал то, чего она не ожидала. Притянул ее к себе и жадно поцеловал.

— Ты хочешь меня! — глухим голосом воскликнул Димитри. — Это очевидно. Прекрасно! Мы заключим сделку. Я предложу тебе больше денег, чтобы ты осталась.

Оливия откинула голову назад и гневно сверкнула голубыми глазами.

— Меня нельзя купить или подкупить! Мне не нужны ни деньги твоей матери, ни твои…

— Однако ты не отказывалась от содержания, которое я посылал тебе, — цинично возразил Димитри.

Она широко раскрыла глаза, непонимающе глядя на него.

— Какое содержание?

— Которое я переводил в английский банк, где у нас был общий счет, помнишь? Или это были слишком незначительные суммы для тебя?

— Ты не знаешь, в каком банке у меня счет! У меня счет в… — Оливия замолчала, вспомнив, что она решила не говорить ему, где она жила последние три года. — Если ты клал деньги в наш старый банк, значит, они все еще там вместе с суммой, которую мы успели отложить. Разве ты не был там?

— Нет. Избегал его как чумы, — неохотно признался Димитри. Прищурившись, он посмотрел на нее. — Значит, ты не брала их?

— Какой ты умный! — Оливия захлопала в ладоши.

Ему не понравился ее сарказм, но он явно почувствовал себя неловко.

— Я думал…

— Я знаю, что ты думал. Что я поклоняюсь деньгам.

— Разве нет?

— Не больше, чем любая женщина. Конечно, я люблю новую одежду, и рестораны, и поездки в Нью-Йорк. Приятно иметь финансовую стабильность. Но я не стяжательница.

Димитри был явно удивлен. Он дотронулся до лица, на котором еще сохранились следы ее пальцев.

— Кажется, я заслужил эту пощечину, — неохотно признался он.

— И не только ее, — пробормотала она.

Он сверкнул глазами, но кивнул.

— Я приношу свои извинения. Но, однако, это не объясняет, почему ты хочешь уехать. Ведь только вчера ты, казалось, была готова остаться со мной.

— А теперь хочу вернуться домой, — сказала она, не осмеливаясь сказать ему правду.

— Ты пытаешься выжать из меня больше денег, не так ли? Ну конечно, — сказал Димитри, когда Оливия открыла рот, чтобы возразить. — Ты не прикоснулась к деньгам, которые я переводил для тебя в банк, но это только потому, что не знала об этом.

— Мне не нужны твои деньги! — резко возразила Оливия.

Димитри удивленно поднял брови.

— Неужели? Тогда позвони своему адвокату. Ты блефуешь, Оливия.

— Я не знаю, который там час…

— Отговорки, отговорки…

— Ну хорошо! — гневно сверкая глазами, она схватила с его стола телефон и, позвонив удивленному Полу, сообщила, что ей не нужно никаких денег Димитри.

— Он заставил тебя сделать это! — запротестовал Пол. — Оливия, если он соблазнил тебя с единственной целью, чтобы…

— Может быть, да; может быть, нет, — оборвала она его. — Мне это безразлично. Я просто хочу как можно быстрее забыть об этом деле! — Оливия положила трубку и повернулась к Димитри. — Теперь ты не можешь обвинять меня в том, что я вышла замуж из-за денег. Или развожусь с тобой ради них.

— Так какого черта ты вышла за меня замуж?

— Если ты не понял, черта с два я скажу тебе! — вскричала Оливия.

Димитри замер, пытаясь заглянуть ей в глаза.

— Ты меня любила?

Тон, каким он произнес эти слова, заставил Оливию затрепетать, наполнив ее невыразимой нежностью. Ей казалось, что у нее разрывается сердце.

— Любила, — печально согласилась она.

Вот в чем дело. Когда-то она любила его! Но это было так давно! Теперь уже все позади.

— Мы топчемся на месте, — язвительно заявил он. — Но ясно одно: ты не можешь уехать, потому что в таком случае ты нарушишь свое обещание.

Оливия с отвращением посмотрела на него.

— Я не обещала, что буду жить здесь!

— Верно. Но ты согласилась, что мы будем притворяться влюбленными, пока Элени не прекратит своих попыток стать следующей миссис Ангелаки. Любовники не живут раздельно, особенно если они женаты и восстанавливают свои отношения.

— Я не могу больше притворяться! Меня тошнит от мысли, что ты дотронешься до меня…

— В этом случае, — наливаясь злобой, сказал Димитри, — мне остается только выразить свой восторг перед твоей убедительной игрой. Ты едва не убедила меня, будто наслаждалась каждой секундой.

— Отпусти меня, — взмолилась Оливия.

— Нет. Тебе не выкрутиться.

— Пожалуйста, Димитри! — слабо простонала она.

— Ты будешь делать то, что я скажу. А по ночам…

— Я не буду спать с тобой!

— Хорошо, согласен, — сухо сказал Димитри. — Чтобы соблюсти видимость, ты будешь спать в моей спальне, а я пойду куда-нибудь…

— Куда? — не удержалась Оливия, подумав об Атене.

— Куда-нибудь. Какое это имеет значение? — нетерпеливо спросил Димитри. — Соглашайся, и мои адвокаты будут работать сутки напролет. Ты избавишься от меня. А я освобожусь от тебя, — тихо закончил он.

Он поймал ее в ловушку. Оливия подняла к нему измученное лицо.

— У меня нет выбора, — беспомощно пробормотала она. И выбежала из комнаты, чтобы не разразиться рыданиями.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Если мы должны отправиться куда-то вдвоем, я предпочитаю поездку в горы! — вспыхнула Оливия, когда на следующий день Димитри чуть ли не силой повел ее гулять. — Я сяду на одном склоне, а ты — на другом, чтобы не видеть друг друга, — холодно пояснила она.

— Ты права, — буркнул Димитри. Садись в машину.

Долгое время они молча ехали по горной дороге. Оливия с несчастным видом смотрела в окно, не замечая красот природы, руин древних храмов, церковных куполов, крошечных деревушек, затерявшихся среди гор. От напряжения у нее разболелась голова.

— Куда мы едем? — пробормотала она сквозь зубы.

— Не имею представления.

— Найди поскорее какое-нибудь место, где мы можем остановиться. Я не собираюсь целый день сидеть взаперти в машине.

— Если у тебя есть предложения, поделись ими со мной, — с иронией отозвался Димитри.

Оливия ничего не ответила, и он бросил на нее быстрый взгляд, о чем сразу пожалел. Слезы увлажнили ресницы Оливии, и прозрачная слеза скатилась по ее щеке к уголку рта. Ему тотчас захотелось обнять и утешить ее, сказать, что все будет хорошо, — несмотря на то что через несколько дней они расстанутся навсегда.

А как же его месть? Ведь он хотел, чтобы она желала его и молила о любви, а он отверг бы ее так, как она некогда отвергла его. Но разве можно спокойно смотреть на ее слезы?

— Оливия, — хрипло произнес Димитри и резко затормозил. Завизжали тормоза, запахло паленой резиной.

— Что случилось? — вскричала Оливия. — Что ты делаешь?

Димитри медленно повернулся, приходя в себя. В гневе Оливия была невероятно прекрасна. Ее огромные голубые глаза горели. Россыпь мелких веснушек придавала ей удивительно трогательный вид, и, поддавшись порыву, он протянул руку и коснулся ее лица.

— Не прикасайся ко мне! — она ударила его по руке. — И объясни, почему ты так резко остановился.

— Прости. Мне пришла в голову одна мысль, — с трудом проговорил Димитри, чувствуя, что от волнения у него пересохло во рту.

— Надеюсь, что эта мысль связана с неминуемым разводом.

Бормоча что-то себе под нос, Оливия сложила руки на груди, ожидая, когда они поедут дальше.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и найти рычаг переключения передач, при этом его взгляд задержался на ее стройной загорелой ноге, и он понял, что сделает все, чтобы удержать Оливию.

Она одернула юбку.

— Даже не думай об этом, — резко сказала она.

Димитри промолчал. Машина съехала по дороге, изрытой глубокими колеями, и остановилась.

— Я думаю, что нам нужно поговорить, — спокойно сказал он.

— Поговорить? Во-первых, я не верю тебе, — тихо сказала Оливия. — Во-вторых, уже поздно разговаривать. В-третьих, мне нечего сказать тебе.

Быстро взглянув на нее, Димитри вдруг понял причину ее страха.

— Я хочу, чтобы ты выслушала меня, Оливия. Она удивленно моргнула и посмотрела на него.

— Неважно, что ты не любишь меня, — начал он, глядя ей прямо в глаза. Оливия окаменела. Ей показалось, что он умоляюще смотрит на нее. — Дело в том… — Димитри вздохнул и безнадежно махнул рукой. — Мне кажется, что я не вынесу, если ты уедешь…

Лжец! Ее охватила ярость. Отвернувшись, она стиснула зубы. Что дальше? Ему нужно полчаса секса? Она оставит его здесь; пусть занимается своими лживыми разглагольствованиями в одиночестве… Внезапно ее охватила слабость. Она так устала! Пусть говорит. Его слова ничего не изменят.

— …и когда я понял, что через один или два дня ты уедешь, то…

Умно! — подумала Оливия, повернув голову, чтобы посмотреть на Димитри. Какой актер пропал в нем! Если бы она не знала его, она была бы убеждена, что он страдает.

— Это правда, Оливия. Я не могу жить без тебя, — с мучительным хрипом вырвалось у него. — Поступай, как хочешь. Живи, где хочешь, только не очень далеко. Но позволь мне видеть тебя иногда. Позволь мне доказать, что… — грудь Димитри тяжело вздымалась, и она слышала его тяжелое дыхание. — Оливия! Я люблю тебя сильнее, чем когда-либо мог представить. Я всегда любил тебя и всегда буду любить. Не отвергай меня. Позволь мне заботиться о тебе, — он опустился на колени, и Оливия, как зачарованная, не могла отвести от него глаз. — Клянусь, я люблю тебя, Оливия! Каждой клеточкой моего тела, каждым вздохом, каждой мыслью… Я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей…

У Оливии больше не было сил слушать эту ложь! Она выскочила из машины, но тут же споткнулась и упала, ударившись головой о небольшой камень. Через несколько мгновений Димитри встревоженно склонился над ней и поднял на руки.

— Оставь меня! — простонала Оливия, бессильно колотя его кулаками в грудь.

— Ты поранилась, — задыхающимся шепотом произнес он, слегка прикоснувшись пальцем к ее лбу. Оливия болезненно поморщилась. Прищурившись, она удивленно смотрела на его расстроенное лицо. Почему у него такой несчастный вид?

— Я хочу вернуться домой, — произнесла она безжизненным голосом.

— Конечно, — он с трудом перевел дыхание и посмотрел на нее с потерянным видом. — Но знай, что я люблю тебя, Оливия.

Она отвернулась, безразлично глядя в пространство.

Димитри отпустил ее, помог сесть в машину и, усевшись за руль, протянул ей аптечку.

Только когда они подъехали к особняку, Димитри нарушил молчание.

— Вечером ты улетишь в Англию, — чуть слышно произнес он. — Мой самолет сейчас в Париже. Придется воспользоваться услугами авиакомпании.

— Прекрасно!

Как только они вышли из машины, Димитри немедленно вновь сел за руль.

— Куда ты? — удивилась она, обеспокоенная его странным поведением.

— Я думаю, тебя это не касается, — устало бросил он и нажал на газ. Машина рванулась с места.

Оливия испуганно посмотрела ей вслед. Внезапно ее осенило. Он поехал к Атене, матери его ребенка, которая была с ним все эти годы.

Глаза Оливии потемнели. Она взяла ключ, который когда-то дал ей Димитри, и решительно направилась к гаражу.

Ну что ж, она тоже поедет к Атене, и тогда ему придется признать, что все его слова — бесстыдная ложь.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Атена погладила Димитри по лбу, но ее нежные пальцы не смогли разгладить глубоких морщин. Боль затаилась слишком глубоко.

Она ахнула, когда открыла ему дверь. Спотыкаясь, как пьяный, от бушевавших в его душе чувств, он случайно заметил в зеркале свое отражение и понял, почему она испугалась.

Он едва узнал себя в зомби, который смотрел на него из зеркала пустыми, мертвыми глазами. Любовь и Оливия превратили его в восставшего из могилы мертвеца.

Вялый и равнодушный, он сидел в саду Атены, из которого открывался вид на залив. Маленький Тео весело возился с игрушечными машинами.

Перед ними стояли два бокала вина. Атена, как всегда приветливая и любящая, не расспрашивала его, ожидая, когда он сам все расскажет. Он не знал, с чего начать. Будущее казалось мрачным и беспросветным. Ради Оливии он сделал бы все на свете. Удовлетворил бы все ее желания. Но она отвергла его.

Все чувства, которые Димитри излил со всей страстью своей души, канули в пустоту и с презрением были брошены ему в лицо. Смертельно уставший и опустошенный, он сидел, закрыв глаза. Атена нежно гладила его по голове. Внезапно ее рука замерла.

Димитри открыл глаза и увидел Оливию. Она стояла у низкой калитки, которая вела в сад. Сердито распахнув ее, Оливия решительно направилась к нему. Золотистые волны волос развевались у нее за спиной.

— Какая идиллия! — фыркнула она. — И ты утверждаешь, что любишь меня?

— Да, — это было все, что Димитри удалось произнести. Откуда она узнала адрес Атены?

— Ты живешь в придуманном тобой мире, Димитри! — вспыхнула Оливия. — Очнись! Пока ты с одной женщиной, ты любишь ее. Пять минут спустя ты уже с другой — и предлагаешь ей вечную любовь! Это ненормально.

— Я люблю тебя, — сиплым голосом возразил Димитри. — Вот и все.

Потрясенная Оливия перевела взгляд на Атену.

— Ты можешь говорить такие слова в присутствии этой женщины? Я не понимаю. Неужели гречанки так легко мирятся с неверностью? — вырвалось у нее. — А ведь я любила тебя! Ты был всем для меня! Но разве можно вынести постоянную ложь!

Она разразилась бурными рыданиями. Атена подбежала к ней и увела в дом, делая знаки Димитри, чтобы он не шел за ними.

— Вот моя ванная, — мягко сказала она Оливии. — Ты можешь ополоснуть лицо, а потом мы поговорим. Димитри не такой, как ты говоришь…

— Присмотрись к нему! Он обманывает тебя так же, как меня!

Оливия открыла кран и сердито посмотрелась в зеркало, в котором увидела Атену. Она старше, чем ей показалось издали. Не менее сорока пяти. Пробивающаяся седина. Вероятно, хороша в постели, с горечью подумала Оливия. Освежив лицо, она вытерла его.

И заметила фотографию. Атена и Димитри. Нет, не Димитри…

Оливия резко повернулась и подошла ближе. Атена и Тео, отец Димитри, влюблено смотрят друг на друга. Затаив дыхание, она огляделась. На полке стояла еще одна фотография Тео, улыбавшегося с мечтательным видом.

Оливия вошла в соседнюю комнату и замерла. Фотографии были повсюду. Тео на пляже, Тео…

Широко раскрыв глаза, она посмотрела на озадаченную Атену.

— Это отец Димитри? — задыхаясь, спросила Оливия.

Атена улыбнулась и с любовью провела рукой по фотографии.

— Мой любимый Тео, — тихо сказала она.

Это было уже слишком! Оливия вышла в сад и увидела, что Димитри стоит с бокалом вина в руке. Увидев ее, он осушил залпом бокал и поставил его на стол, настороженно глядя на нее. Неудивительно, что он взволнован! — с презрением подумала Оливия.

— Чей это ребенок? — спросила она.

Димитри нахмурился.

— Я не могу сказать тебе.

— Я скажу, — быстро заговорила Атена. — Это ребенок Тео. Но Марина не должна узнать об этом. Мы не хотим причинить ей боль. Я надеюсь, что ты не выдашь ей нашу тайну, потому что это было бы очень жестоко.

Оливия была глубоко шокирована. Димитри более аморален, чем она могла себе представить!

— Я не верю вам! Это что, греческий обычай — брать себе любовницу отца?

Димитри ошеломленно моргнул. На его лице появилась улыбка, которая становилась все шире, и вскоре он хохотал вместе с Атеной, которая, согнувшись от смеха, держалась за него, смеясь так, будто она никогда в жизни не слышала более веселой шутки.

Эта непринужденная интимность привела Оливию в ужас, и она бессильно опустилась на низкую каменную стену. Как они смеют смеяться над ней?

Она сидела с потерянным видом, сжав пальцы в кулаки, как будто намереваясь в любой момент наброситься на Димитри. Внезапно он перестал смеяться. В нем вспыхнули жалость и сочувствие. Оливия страдает, она не понимает…

— Атена мне не любовница. Между нами никогда ничего не было.

— Я видела тебя! — горестно прошептала Оливия, глядя на него огромными глазами, в которых стояли слезы. — У нее были схватки, и ты помогал ей сесть в свою машину…

— Ах, черт! Так вот оно что! — Димитри застонал, чувствуя, как его охватывает раскаяние. — Как ты нашла нас?

— Твоя мать привезла меня, — неохотно объяснила Оливия.

— Моя… мать? — Димитри и Атена обменялись изумленным взглядом.

— Да, — Оливия вызывающе вздернула подбородок. — С первого дня нашей встречи она говорила мне, что у тебя есть любовница. В конце концов разговоры по телефону, которые ты пытался скрыть, возбудили у меня подозрения, и она предложила показать мне дом твоей любовницы.

Бедная Оливия… Какие мысли приходили ей в голову…

— И это произошло в тот день, когда ты уехала?

— Да, в тот! — вскричала она и, ударив кулаком по каменной стене, поморщилась от боли.

— Оливия, — мягко обратился к ней Димитри, — почему ты не рассказала мне о том, что видела? Я бы мог объяснить тебе…

— Я не поверила бы тебе! Ты был так нежен и ласков с Атеной… Было очевидно, что она — мать твоего ребенка… — Она смутилась. — Ничего не понимаю!

— Оливия, — спокойно сказал Димитри. — Нам нужно многое объяснить друг другу. Я хочу устранить все недоразумения. Ты можешь уделить мне час своего времени?

Затаив дыхание, он ждал ее ответа. Когда Оливия кивнула, Димитри испытал чувство невероятного облегчения, как будто ему дали отсрочку приведения в исполнение смертного приговора.

Сердце у него тяжело билось, когда он повез ее к морю, к руинам храма Афродиты. Они сели на основание рухнувшей колонны среди диких лилий, аромат которых, смешиваясь с запахом хвои и душистых трав, наполнял воздух сладостным благоуханием.

— Я начну с Атены. Она родом из деревни моего отца, — начал Димитри, когда Оливия бросила на него вопросительный взгляд. — Они знали друг друга еще детьми. Сначала он встречался с Мариной, которая обожала его. Но когда отец понял, что не любит ее, он решил разорвать отношения. Перед тем как сказать ей об этом, он выпил для храбрости, а мать, которая догадывалась, что разрыв неминуем, воспользовалась ситуацией и соблазнила его. Отец начал ухаживать за Атеной, но мать заявила ему, что беременна.

— Тобой! — Оливия была явно потрясена.

— Да, — улыбнулся Димитри. — И отец, будучи честным человеком, женился на матери своего ребенка.

— Марина получила то, что хотела, — с трудом вымолвила Оливия.

— Но она знала, что разрушила жизнь отца.

— Как печально! — вздохнула она.

— Мать поплатилась за это, — в голосе Димитри зазвучало сочувствие. — Сначала она обратила всю свою любовь на меня. Но этого оказалось недостаточно. Любовь отца к Атене не прошла. Когда супружеская жизнь стала совершенно невыносимой, он нашел утешение у Атены. Они обожали друг друга. Когда отец умер, я позаботился о ней.

Оливия не сводила с Димитри глаз, внимательно слушая его рассказ.

— В тот день, когда мы были на развалинах театра в Эпидауросе и ты сказал, что любишь меня… ты несколько раз разговаривал по телефону, пытаясь скрыть это от меня…

Димитри кивнул.

— Атену увезли в больницу. У нее начались схватки. Ей нужна была моя поддержка…

— Конечно, нужна. Но, Димитри, — печально спросила Оливия, — почему ты не рассказал мне обо всем?

— Я дал ей обещание, что никто не узнает о ее любви с моим отцом, — тихо произнес он. — Я не мог ничего рассказать тебе. Не мог причинить боль матери. Пойми, она и так несчастна. Мне кажется, когда она увидела, как ты счастлива, в ней проснулась ревность. Она завидовала глубине и силе нашей любви. Но теперь ее любят, и прежней ожесточенности в ней больше нет.

— Как мне поверить тебе? Ты ведь сказал… ты сказал, что в основе нашего брака лежит секс, и больше ничего! — глаза Оливии гневно вспыхнули.

— Ко мне это не относится. Я говорил о тебе, — возразил Димитри.

— Это неправда! — с негодованием вскричала Оливия. — Я люблю тебя с первой нашей встречи! И всегда любила тебя!

Ему хотелось поверить ей. Но, возможно, она просто хочет зажить спокойной, обеспеченной жизнью. Этого недостаточно для него. Оливия говорила, что больше не любит его.

— Я хочу знать правду, Оливия. Не надо лгать и притворяться. Ты забыла о своей прощальной записке, — напомнил он, чувствуя, как его охватывает волнение. Но они должны посмотреть правде в лицо, какой бы горькой она ни была. Оливия должна быть честной с ним. — Ты написала, что когда в браке нет любви, бессмысленно сохранять его. Ты не можешь взять свои слова обратно. Они навсегда врезались в мою память, — голос Димитри дрогнул, но ему было все равно. Это был его последний шанс выразить свои чувства.

Пальцы Оливии робко скользнули в его руку. Собравшись с духом, Димитри посмотрел ей в глаза, пытаясь не поверить нежности, которую он увидел в ее взгляде. Но надежда вспыхнула в нем, и его сердце лихорадочно забилось.

— Димитри, — прошептала она, — я говорила не о своей любви, когда писала эти слова. В то время мне казалось, что я выразилась достаточно ясно, но теперь понимаю, что ошибалась. Я была уверена, что ты любишь Атену, а не меня. И не могла позволить тебе жить во лжи. Не могла доверять тебе.

— Ты не должна была сомневаться во мне, — мрачно возразил Димитри.

— Я просто отказывалась делить с кем бы то ни было мужчину, которого люблю! Что бы ни произошло между нами, как бы мы ни решили поступить, одно ясно, и ты должен понять это: я люблю тебя всем сердцем! Разве ты не видишь этого?

— Я хочу верить тебе. Больше, чем ты думаешь, — пробормотал Димитри. Он крепче сжал ее пальцы. — Но когда мы поженились, ты часто выглядела отчужденной. Когда я возвращался из поездок, у нас был фантастический секс, но ты была молчалива, замкнута…

— Мне было одиноко, — объяснила Оливия, и он почувствовал, что она говорит искренне. — Мне нечем было заняться, кроме осмотра достопримечательностей и походов по магазинам. У меня не было никаких целей в жизни, кроме той, чтобы быть твоей женой. Хотя это было чудесно, мне не хватало чего-то.

Он обнял ее за плечи.

— Прости! Я думал, что тебе понравится вести роскошную жизнь…

— Без тебя — нет, — вздохнула она. — Мне нужно, чтобы мой ум был занят чем-то. А твоя мать постоянно рассказывала мне ужасные истории о том, чем ты, возможно, занимаешься. Я знаю, ты всегда защищал ее, но она всячески укрепляла мои подозрения. Возможно, она делала это, потому что искренне считала тебя любовником Атены. Я думаю, она пыталась подготовить меня, так что я не была так уязвлена, как она, когда ей пришлось узнать о неверности твоего отца.

— Мне жаль. Разве я мог подумать, что мать заставляет тебя страдать. Но ты должна верить мне, когда я говорю, что больше не любил никого. Мечтал о тебе днем и ночью. Спал и ел, думая лишь о тебе. Я не переставал любить тебя все эти годы. И когда снова увидел тебя… Я не мог дышать, так жаждало тебя мое измученное сердце. Мне хотелось вышвырнуть за борт твоего адвокатишку, просто из-за того, что он проводил с тобой время и, как я считал, был… был твоим…

— Кроме тебя, у меня никогда не было других мужчин, — тихо сказала Оливия, коснувшись кончиками пальцев любимого лица. — Несколько раз я пыталась начать новую жизнь без тебя. Это были ужасные встречи! — Она засмеялась. — Ни один мужчина не мог сравниться с тобой. Я любила тебя, несмотря на то, что пыталась вычеркнуть из своей памяти. И всегда буду любить тебя. Но… ты… — Она закусила нижнюю губу. — А ты? Ты упомянул женщин…

— Да. Я встречался с другими женщинами, — признался Димитри, прижавшись к ее теплой щеке. — С тремя из них у меня был секс. По одному разу. И неудачно. Ты стояла у меня перед глазами, я слышал, как ты вздыхаешь… — Он обнял Оливию за талию. — Мне кажется, что некоторое время это удерживало Элени, — грустно сказал он. — Я рассказал ей о своих чувствах к тебе. О том, что я одержим тобой…

— Но ты не сказал, что любишь меня, — тихо произнесла Оливия с огоньком в глазах.

— Я не мог признаться в этом даже себе. Я знал, что ты недоступна для меня, и должен был примириться с этим. Твой отъезд ошеломил меня. Я просто озверел. Элени думала, что займет твое место, но мне нужна была только ты.

Оливия склонила голову ему на плечо.

— Она не оставляла попыток, потому что не знала о твоих подлинных чувствах, — задумчиво сказала она.

— Однако она видела, как я бушевал, когда ты уехала.

— Возможно, она решила, что твоя гордость уязвлена, — заметила Оливия.

Димитри улыбнулся.

— Возможно. Но… почему ты уехала? Если бы ты спросила меня, я бы объяснил…

— Я не сознавала, что делаю, — призналась Оливия. — Мне было мучительно больно. Представь, Димитри, какую картину я увидела! Твоя мать постаралась обрисовать мне мою жизнь в самых мрачных красках. Я давно чувствовала себя несчастной, одинокой, неуверенной в твоей любви, а когда увидела тебя с Атеной, мои страхи переросли в уверенность.

— Какой же я был глупец! И как часто оставлял тебя в одиночестве! Теперь я понимаю это, — тихо сказал Димитри. — Я старался работать так же, как до женитьбы, думая, что ты счастлива и наслаждаешься праздной жизнью.

— Мне казалось, что в твоей жизни для меня нет места, — Оливия помрачнела, вспомнив, какой покинутой она чувствовала себя. — В тот день, когда увидела тебя с Атеной, я поняла, что должна возвратиться к людям, которых знаю и которые любят меня. К друзьям. Мне нужно было хорошенько подумать, но как я могла сделать это в той тяжелой, гнетущей атмосфере! Ты был в Токио, Марина стремилась избавиться от меня, чтобы женить тебя на гречанке. И… — Оливия замолчала в нерешительности. — По правде сказать, я боялась, что ты сможешь выкрутиться из этой ситуации, а мне отчаянно захочется поверить тебе и жить, убеждая себя, что у тебя нет любовницы и ребенка. Я не хотела, чтобы ты заставил меня смириться с твоей неверностью и закрыть на нее глаза.

— Я смог бы убедить тебя в обратном, — грустно проговорил Димитри. — Показал бы тебе фотографии Атены с Тео, и твои сомнения рассеялись бы.

— Да, понимаю, — Оливия повесила голову. — Иногда я теряю из-за тебя голову.

Димитри понимающе обнял ее за талию.

— Мне это знакомо. Я тоже теряю всякое чувство реальности.

— И что же нам делать? — Оливия попыталась проглотить ком, вставший у нее в горле. Можно ли начать все сначала или они уже потеряли свой шанс на счастье? — Что же нам теперь делать, Димитри?

— Теперь ты веришь мне? — спросил он. Оливия кивнула. — Я предан тебе. Мне жаль, что ты не ездила со мной, когда я отправлялся в деловые поездки. За время, которое мы провели вместе, я понял, что ты нужна мне, что ты должна всегда быть со мной или я должен научиться передавать свои полномочия кому-то другому.

— Ты хочешь сказать, что… — Оливия задыхалась, не осмеливаясь продолжить свою мысль.

Димитри нежно повернул ее к себе.

— Я люблю тебя, и ты любишь меня. Я хочу, чтобы мы не расставались до конца наших дней. Но мы не должны скрывать друг от друга наши сомнения и тревоги. Но, надеюсь, в будущем их не будет, не так ли?

От радостной улыбки, вспыхнувшей на лице Оливии, у Димитри захватило дух. Он приник к ее нежным, манящим губам и забыл обо всем на свете.

Спустя некоторое время Оливия вспомнила.

— А Элени? — в ее голосе прозвучала тревожная нотка.

— Она найдет кого-нибудь другого. Она забила себе голову глупыми мечтами о браке со мной, но есть много молодых людей, которые готовы полюбить ее, — уверил Димитри Оливию. — Мы будем добры к ней. Устроим вечеринку и пригласим нескольких неотразимых молодых людей, которые с радостью примутся ухаживать за ней.

— А твоя мать?

Димитри прикоснулся к ее губам.

— Ей хорошо с Никосом. И если я буду счастлив, она будет счастлива тоже. Мне кажется, что она вновь станет той нежной и внимательной матерью, которую я помню, — удовлетворенно сказал он. — Любовь заставит ее проявить лучшие качества, вот увидишь. И мы должны позаботиться о том, чтобы ты не чувствовала себя заброшенной. Тебе нужно заняться чем-то…

— Я думаю, — прошептала Оливия, скользя ладонью по груди Димитри, — что материнство может полностью занять все мое время.

— О, дорогая! — пробормотал Димитри, страстно целуя ее. — Давай сначала проведем год, наслаждаясь друг другом. Ты будешь повсюду ездить со мной. Станешь моим секретарем. Покоришь моих клиентов. Потом, — сказал он, осторожно расстегивая «молнию» у нее на платье, — мы заведем семью. А пока нам нужно как следует попрактиковаться, — прошептал Димитри, покрывая поцелуями ее шею.

Оливия улыбнулась улыбкой Венеры и поднялась на ноги. Платье соскользнуло с ее тела. Димитри со стоном прижал любимую женщину к себе. Она нежно гладила его по голове. У нас будут дети, подумала она с радостью. Темноволосые, черноглазые, красивые…

— Люби меня, — прошептала Оливия, чувствуя, как радость переполняет ее сердце. — Просто люби меня всю оставшуюся жизнь так, как я буду любить тебя, Димитри.

 

ЭПИЛОГ

— Наверное, все на пляже думают, что мы сумасшедшие! — засмеялась Оливия, у которой от усилий и напряжения покраснело лицо.

— Замолчи, женщина, и прыгай! — пробормотал Димитри, не отводя глаз от финишной прямой.

Но она хихикала, не в силах сдержать смех. Связанные за щиколотки, они неуклюже прыгали по песку, пока Оливия не потеряла равновесие и не упала, увлекая за собой Димитри.

— Ага! — торжествующе закричал Лукас, который проскакал мимо них, связанный за щиколотку со своей сестрой Элен. — Мы выиграли! Ура!

Димитри рассмеялся и попытался схватить сына за ногу, но мальчик увернулся, и дети допрыгали до финишной ленты, которую держали их бабушка Марина и ее муж Никос.

— Приветствуйте победителей! — закричала Марина, весело поднимая вверх руки детей.

Оливия и Димитри, смеясь, поднялись на ноги.

— А где же Элени? — удивилась Оливия, оглядываясь назад.

— Милуется со своим муженьком Вангелисом. Тьфу! Смотреть противно, — сказал Лукас с презрением десятилетнего мальчика, для которого победа в соревновании, да еще в день рождения, была гораздо важнее каких-то поцелуев.

— Через пять лет ты будешь думать по-другому, — возразила Атена, неловко ковыляя к ним. Ее нога была все еще привязана к ноге сына, который был теперь выше своей матери.

— Никогда! — заявил Лукас.

У Димитри потеплели глаза, когда он положил руку на плечо сына.

— Никогда не говори «никогда». В жизни все случается. Придет день, и любовь пронзит тебя, как стрела, — он нежно посмотрел на Оливию, обнимавшую их светловолосую дочь. — И с того дня вся твоя жизнь будет окрашена трепетной дымкой счастья.

— Гм-м. Теперь будет бег в мешках, — заявил Лукас, махнув рукой, словно не желая слушать подобную чепуху.

— А потом мы будем передавать апельсин, — весело объявила Элен. — Я составлю команды.

Димитри оживился. Удерживая апельсин подбородком, надо было передать его стоящему рядом игроку. При этом неизбежно приходилось прикасаться к нему, и он намеревался устроиться рядом с Оливией. На его лице появилась довольная улыбка. Прошло столько лет, а она все еще волнует его, и он ищет любой предлог, чтобы лишний раз прикоснуться к ней. Его любовь со временем стала еще крепче, еще сильнее.

— Мужчины и мальчики против женщин и меня, — заявила Элен.

Оливия рассмеялась, увидев раздосадованное лицо Димитри. Она догадалась, о чем он думает.

— Прибереги свой пыл на потом, — тихо сказала она.

В его глазах вспыхнул огонек.

— К черту «потом»! Попрыгаешь со мной в мешке?

— Плутишка! Мы ни за что не выиграем!

— Кому нужна победа? — он схватил Оливию в объятия, не обращая внимания на огорченный стон сына. — Я люблю тебя, — сказал Димитри, отводя пряди волос от лица Оливии.

— И я люблю тебя, — прошептала она, забыв обо всем и с обожанием глядя на него.

— Мама! Бег в мешках! — Лукас нетерпеливо похлопал ее по руке, глядя на нее с таким властным, как у Димитри, видом, что она едва сдержала улыбку.

— Тебе нравится, как мы празднуем твой день рождения, дорогой? — спросила она, покорно завязывая на талии мешок.

Лукас порывисто поцеловал мать.

— Очень!

Оливия прижала к груди сына и длинноногую Элен, которая уже в восемь лет напоминала бутон прекрасного цветка.

— Нам повезло, твоему отцу и мне, — тихо сказала она. — Мы получили второй шанс, и в результате у нас появилась такая чудесная семья.

Димитри поцеловал ее.

— Как тебе не стыдно говорить такие глупости. Никакое это не везение. А самая что ни на есть настоящая любовь.

— Да, ты, как всегда, прав, — улыбнувшись, согласилась с мужем Оливия.

— Опять у них начинается голубиная воркотня. Ох, уж эти родители. Даже на минуту не могут оторваться друг от друга, — нетерпеливо вздохнул Лукас. — Наверное, нам лучше начать без них. Правда, сестричка?

— Конечно! — поддержала Элен брата. Но взгляд ее нежных голубых глаз был устремлен на Оливию. Мать и дочь тепло улыбнулись друг другу, как бы признаваясь, что обе верят в радость настоящей любви.