Я помню, старина Свинка Пинкер, который в конце своей оксфордской карьеры шлялся по весьма неприглядным районам Лондона, занимаясь благотворительностью, как-то описал мне в деталях свои ощущения, когда в один прекрасный день (в тот момент он проливал свет перед заблудшими овцами в Бетнал-Грин) его неожиданно саданул ногой в живот торговец рыбой. Мой старый друг, по его словам, очутился словно в полусне, и ему казалось, он двигается сквозь густой туман. Можете мне поверить, только сейчас до меня дошло, что Свинка имел в виду.
Если помните, когда я в последний раз видел данного дворецкого, явившегося сообщить мне, что Медлин Бассет просит меня уделить ей несколько минут, он передо мной клубился как хотел. Теперь же я глядел не на клубящегося малого, а на сгустившийся до неприличия воздух, внутри которого шевелилось нечто дворецкое. Затем шоры упали с моих глаз, и я смог обратить внимание на реакцию окружающих.
А на их реакцию стоило посмотреть, не сомневайтесь в этом ни на минуту. Папаша Бассет, подобно тому типу в поэме, которую меня заставили переписать пятьдесят раз за то, что я решил познакомить белую мышь с преподавателем английской литературы, был похож на звездочёта, наконец-то поймавшего в свой телескоп неизвестную планету, в то время как тётя Делия и констебль Оутс, соответственно, напоминали непоколебимого Кортеса, уставившегося на Тихий океан, и его людей, подозрительно оглядывающих друг друга и окрестности с безмолвной горы в Дарьене.
Хотите верьте, хотите нет, на минуту-другую сцена словно застыла. Затем, полупридушенно вскрикнув, совсем как мать, нашедшая своё дитя после долгой разлуки, Оутс бросился к своей кастрюле, схватил её и прижал к груди, сияя от восторга.
После этого всё пришло в движение. Папаша Бассет ожил, будто кто-то нажал в нём на кнопку.
- Откуда: откуда у вас шлем, Баттерфилд?
- Я обнаружил его в клумбе, сэр Уаткин.
- В клумбе?
- Странно, - сказал я. - Ничего не понимаю.
- Да, сэр. Я гулял с собакой мисс Бинг и, проходя этой стороной дома, заметил, как мистер Вустер что-то уронил из окна. Предмет упал в клумбу и при ближайшем рассмотрении оказался вот этим шлемом.
Старикашка Бассет судорожно вздохнул.
- Благодарю вас, Баттерфилд.
Дворецкий величественно удалился, а папаша Б. повернулся вокруг своей оси и засверкал на меня пенсне.
- Так! - сказал он.
Честно признаться, трудно придумать в ответ что-нибудь хлёсткое, когда тебе ни с того ни с сего говорят «Так!», поэтому я благоразумно промолчал.
- Не может быть, - взяла слово тётя Делия с присущей ей неустрашимостью, которой она славилась долгие годы. - Ерунда собачья. Наверняка шлем выпал из другого окна. По ночам все кошки серы.
- Ха!
- Или этот тип нагло лжёт. Тут что-то нечисто. Ну, конечно, теперь мне всё ясно. Ваш хвалёный дворецкий - преступник. Украл шлем, а когда понял, что началась охота и деваться ему некуда, сделал ход конём и спихнул всю вину на Берти. Что скажешь, Берти?
- Ничуть не удивлюсь, если ты права, тётя Делия. Очень даже возможно.
- Наверняка, так оно и есть. Я убеждаюсь в этом всё больше с каждой минутой. Разве можно доверять дворецким, которые корчат из себя святош?
- Конечно, нельзя.
- Лично я сразу подумала, у него глаза бегают.
- Полностью с тобой согласен.
- Ты тоже заметил его глаза?
- Сразу, как приехал.
- Он как две капли воды похож на Мургатройда. Помнишь дворецкого в Бринкли, Берти?
- Типа, который служил до Поумроя? С пузом?
- Точно. И лицом, которому сам архиепископ мог позавидовать. Святоша, да и только. Это лицо всех нас надуло. Мы доверяли ему, как самим себе, и что? Негодяй свистнул столовое серебро, загнал его, а деньги просадил на собачьих бегах. Двух мнений быть не может, Баттерфилд - Мургатройд номер два.
- Скорее всего, дальний родственник.
- Или близкий. Ну ладно, раз мы так хорошо во всем разобрались, и Берти теперь свободен от подозрений, а его репутация восстановлена, не отправиться ли нам всем баиньки? Час поздний, а если я не украду свои восемь часов, хожу потом, как мокрая курица.
Она так ловко повернула дело, болтая, словно все мы были закадычными друзьями-приятелями, уладившими небольшое недоразумение, что я испытал самый настоящий шок, когда старикашка Бассет и не подумал с ней согласиться. Наоборот, он тут же влил в бочку мёда две бочки дёгтя.
- Я полностью солидарен с вами, миссис Траверс, когда вы утверждаете, что кто-то лжёт. Но осмелюсь оспорить вашу теорию, что лжёт мой дворецкий. Мистер Вустер, несомненно, крайне изобретателен и умён:
- О, спасибо. Вы очень любезны.
- :но, боюсь, его репутация не восстановлена, и я не могу, как вы предположили, освободить его от подозрений. Более того, скажем прямо, я намерен не освободить его, а арестовать.
Он холодно и устрашающе сверкнул на меня пенсне. По правде говоря, этот тип нравился мне всё меньше и меньше.
- Возможно, вы не забыли, мистер Вустер, что во время нашей беседы в библиотеке я проинформировал вас касательно серьёзности моих намерений по отношению к правонарушителю. Вы тогда предложили мне ограничиться штрафом в пять фунтов, как и в том случае, когда вы предстали передо мной в суде на Бошер-стрит по обвинению в сходном преступлении, но я отклонил ваше предложение. Напротив, я уверил вас, что негодяй, совершивший чудовищную несправедливость по отношению к констеблю Оутсу, понесёт заслуженное наказание и отсидит в тюрьме положенный срок. Хочу вам сообщить, что я не вижу причин менять своё решение.
Мнения публики по поводу его тирады разошлись. Юстас Оутс отнёсся к ней положительно. Он на мгновение оторвался от шлема, одобрительно улыбнулся и, если б не железная дисциплина, наверняка крикнул бы: «Браво!» Само собой, мы с тётей Делией остались недовольны.
- Ну, знаете, сэр Уаткин, это уж я не знаю, знаете, прах побери! укоризненно произнесла она, как всегда бросаясь грудью вперёд на защиту интересов клана. - Вы не имеете никакого права так поступать.
- Не только имею, но обязательно им воспользуюсь, мадам. - Старикашка махнул рукой в сторону Юстаса Оутса. - Констебль!
Он не добавил: «Арестуйте этого человека!» или «Выполняйте свой долг!», но сержант был малый не промах, и рьяно кинулся вперёд. Я думал, он положит мне руку на плечо, а в худшем случае обует в кандалы, я имею в виду, оденет на меня наручники, но Оутс лишь подошёл ко мне, словно мы собирались петь дуэтом, и остановился, победно поводя распухшим носом.
Тётя Делия попыталась ещё раз урезонить старикашку.
- Вы не можете сначала пригласить человека в гости, а затем спокойно запихнуть его в каталажку, как только он переступит порог вашего дома. Если это глостерширское гостеприимство, да поможет бог Глостерширу!
- Мистер Вустер не мой гость. Он находится здесь по приглашению моей дочери.
- Какая разница? Не выкручивайтесь, сэр Уаткин. Он ваш гость. Он ел вашу соль. И кстати, раз мы заговорили на эту тему, суп был сильно пересолен.
- Ты считаешь, пересолен? - заинтересованно спросил я. - А мне показалось, в самый раз.
- Нет. Пересолен.
Папаша Бассет не дал нам закончить спор.
- Приношу вам свои извинения за недостатки моего повара. Возможно, вскоре я его сменю. Тем временем вернёмся к предмету, который мы обсуждаем. Мистер Вустер находится под арестом, и завтра я предприму необходимые шаги:
- А что его ждёт сегодня?
- В нашей деревне имеется небольшой, но вполне приличный полицейский участок, которым заведует констебль Оутс. Несомненно, Оутс сумеет найти в нём место мистеру Вустеру.
- Послушайте, неужели вы допустите, чтобы беднягу тащили ночью в полицейский участок? По крайней мере дайте ему нормально выспаться.
- Не возражаю. Мне вовсе не хочется проявлять бессмысленную жестокость. До завтрашнего дня вы можете остаться в своей комнате, мистер Вустер.
- И на том спасибо.
- Я запру двери:
- Само собой.
- И заберу с собой ключ:
- Нет проблем.
- А весь остаток ночи констебль Оутс будет стоять на страже под вашим окном.
- Сэр?
- Это удержит мистера Вустера, который склонен ронять вещи из окон, от опрометчивых шагов. Вы займёте свой пост не медля ни секунды, Оутс.
- Слушаюсь, сэр.
Сами понимаете, голос у констебля был мученическим, а самодовольное выражение, с которым он следил за ходом событий, будто ветром сдуло с его физиономии. Видимо, так же как тёте Делии, ему необходимо было украсть свои восемь часов. Он печально отдал честь и зашаркал на выход, выражая спиной отчаяние и явно задаваясь вопросом, стоит ли ломать стулья из-за шлемов, как бы дороги они ни были сердцу.
- А сейчас, миссис Траверс, если позволите, я хотел бы поговорить с вами наедине.
Они умотали, и я остался один.
Честно признаться, когда ключ повернулся в замочной скважине, я почувствовал себя несколько странно. С одной стороны мне было приятно, что меня никуда не уволокли, и я нахожусь в своей комнате, с другой - меня посадили под домашний арест, и я понятия не имел, как выкрутиться из создавшегося положения.
Само собой, я уже бывал в подобных переделках и слышал, как лязгает ключ в замке тюремной камеры на Бошер-стрит. Но тогда я мог утешить себя мыслью о том, что через несколько часов меня ждёт суровая отповедь судьи, а в крайнем случае (как и оказалось на самом деле) удар по моему карману. Мне не грозили, как грозили сейчас, тридцать суток тюрьмы, где мне вряд ли стали бы подавать по утрам чашечку чая.
Сознание собственной невиновности тоже мало мне помогло. Меня вовсе даже не утешал тот факт, что Стефани Бинг считала меня похожим на Сиднея Картона. По правде говоря, я не знал этого парня, но, насколько я понял, он из кожи лез вон, лишь бы услужить попавшим в беду девицам, а это делало его в моих глазах придурком каких мало. Сидней Картон и Бертрам Вустер - два сапога пара. Сидней - баран, и Бертрам недалеко от него ушёл.
Вспомнив, как испортилось настроение у констебля Оутса, когда до него дошло, ему предстоит не спать всю ночь, я выглянул в окно, питая слабую надежду, что он смоется, как только начальство перестанет наблюдать за ним бдительным оком. Не тут-то было. Сержант бодрствовал, шагая взад-вперёд по лужайке.
Я подошёл к умывальнику, взял кусок мыла и совсем было собрался запустить им в стража порядка, чтобы хоть немного отвести свою израненную душу, когда дверная ручка забренчала. Я сделал шаг к двери.
- Кто там?
- Это я, сэр. Дживз.
- А, Дживз. Привет.
- Мне кажется, дверь заперта, сэр.
- Поверь мне, Дживз, это тебе не кажется. Дверь заперта, и запер её сэр Уаткин Бассет. Кстати, ключ он прихватил с собой.
- Сэр?
- Меня замели.
- Вот как, сэр?
- Что ты сказал?
- Я сказал «Вот как, сэр?»
- Неужели? Да, именно так. Сейчас объясню, что случилось.
И я вкратце изложил суть дела. Слышимость сквозь дубовую дверь, как вы понимаете, была не из лучших, но я не сомневался, что в захватывающих дух местах Дживз уважительно цокает языком.
- Несчастный случай, сэр.
- Более чем несчастный. А у тебя какие новости, Дживз?
- Я попытался найти мистера Споуда, сэр, но безуспешно. Он вышел погулять. Надеюсь, его отсутствие будет недолгим.
- Ну, теперь Споуд нам ни к чему. События развивались так стремительно, что мы больше не нуждаемся в его услугах. А что ещё новенького?
- Я разговаривал с мисс Бинг, сэр.
- Знаешь, я тоже не отказался бы сказать ей пару слов. Что там у неё?
- Молодая леди находится в крайне подавленном настроении, сэр, из-за того, что сэр Уаткин запретил ей выходить замуж за преподобного мистера Пинкера.
- Боже великий, Дживз! Это ещё почему?
- Сэр Уаткин остался крайне недоволен той ролью, которую сыграл мистер Пинкер, невольно оказав помощь вору и способствовав его бегству.
- Почему ты говоришь «его»?
- Благоразумие прежде всего, сэр. У стен есть уши.
- Понял. Ловко у тебя получилось, Дживз.
- Благодарю вас, сэр.
Я задумался над последними известиями. Похоже, сегодня ночью разбитых сердец в Глостершире было хоть пруд пруди. Чудно, но в душе у меня защемило. Несмотря на то, что в данную передрягу я попал только благодаря Стефи, я хотел юной безумице только хорошего, и переживал, что для неё наступили тяжёлые времена.
- Значит, старикашка загробил и любовь Стефи, и любовь Гусика? Что-то он сегодня разбушевался, Дживз.
- Да, сэр.
- И угомонить его невозможно, по крайней мере мне ничего путного в голову не приходит. А тебе ничего путного в голову не приходит, Дживз?
- Нет, сэр.
- Возвращаясь к нашим баранам, надеюсь у тебя имеется какой-нибудь план, чтобы незамедлительно вытащить меня отсюда?
- Мой план ещё не полностью созрел, сэр. Я обдумываю одну идею.
- Обдумывай, Дживз, обдумывай. Не жалей мозгов.
- В настоящий момент ещё ничего не ясно, сэр.
- Должно быть, твоя идея требует тонкого расчёта?
- Да, сэр.
Я покачал головой. Глупо, конечно, потому что всё равно он меня не видел. Тем не менее головой я покачал.
- Опять ты за старое, Дживз. Сейчас не время быть вычурным. Нужно действовать прямо и просто, и чем скорее, тем лучше. Послушай, что я придумал. Ты не забыл, совсем недавно мы беседовали о констебле Доббсоне, который охранял все входы и выходы из сарая, куда заперли сэра Родерика Глоссопа? Помнишь, как папаша Стоукер собирался решить данную проблему?
- Если мне не изменяет память, сэр, мистер Стоукер порекомендовал применить по отношению к сержанту физическое насилие. «Врежьте ему по башке лопатой», - выражение, которое мистер Стоукер употребил в тот момент.
- Всё верно, Дживз. Именно так он и сказал. И хотя мы отвергли его идею, я считаю, мыслил он вполне здраво. Все практичные деятели предпочитают действовать быстро и без затей. Констебль Оутс стоит на часах под моим окном. Связанные узлами простыни у меня имеются, и привязать их к ножке кровати или ещё куда-нибудь, раз плюнуть. Если б ты одолжил у садовника лопату и:
- Боюсь, сэр:
- Перестань, Дживз. Сейчас не время для nolle prosequi. Знаю, тебе спокойно не живётся без сложностей, но должен же ты понять, никакие сногсшибательные планы нам сейчас не помогут. Настал час, когда в ход должны пойти лопаты. Подойдёшь к Оутсу, заведёшь с ним разговор, а лопату спрячешь за спиной и будешь ждать психологического момента:
- Прошу прощения, сэр. Сюда кто-то идёт.
- Обмозгуй, что я сказал. А кто там?
- Сэр Уаткин Бассет и миссис Траверс, сэр. Мне кажется, они собираются вас навестить.
- Так и знал, что в покое меня здесь не оставят. Ладно, бог с ними. Мы, Вустеры, принимаем в любое время дня и ночи.
Однако, когда примерно через полминуты дверь открылась, в комнату вошла только тётя Делия. Ни слова не говоря, моя ближайшая и дражайшая подошла к полюбившемуся ей креслу и тут же в него плюхнулась. Она была мрачнее тучи, и у меня исчезла всякая надежда, что мне принесли сообщение, будто папаша Бассет одумался и в конце концов решил меня не арестовывать. И тем не менее, разрази меня гром, именно это сообщение тётушка мне и принесла.
- Итак, Берти, - произнесла она, намолчавшись вдоволь, - можешь готовиться к отъезду.
- Что?
- Он отменил своё решение.
- Отменил?
- Да. Тебе не предъявят обвинения.
- Ты имеешь в виду, мне не придётся сидеть в кутузке?
- Да.
Мой дух возликовал до такой степени, что прошло некоторое время, прежде чем я понял, моя плоть и кровь не обращает ни малейшего внимания на танец дикарей в моём исполнении.
- Ты словно не рада.
- Ну, что ты. Очень рада.
- В таком случае ты тщательно это скрываешь, - холодно заметил я. - Мне казалось, узнав о том, что племянника, можно сказать, вытащили из петли, ты будешь прыгать до потолка.
Из её груди вырвался глубокий вздох.
- Видишь ли, Берти, не всё так просто. Дело в том, что старый козёл поставил мне условие.
- Какое?
- Он требует Анатоля.
Хотите верьте, хотите нет, глаза у меня полезли на лоб.
- Требует Анатоля?
- Да. Такова цена твоей свободы. Он согласился не выдвигать обвинения, если я уступлю ему Анатоля. Шантажист поганый!
Черты её лица страдальчески исказились. Совсем недавно она до небес возносила достоинства шантажа и одобряла его на все сто, но чтобы получать от шантажа истинное удовольствие, надо, если вы меня понимаете, крепко держать его за хвост. Как только он поворачивается к вам мордой, дело ваше дрянь, и вы начинаете мучаться совсем как тётя Делия.
По правде говоря, я тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Время от времени, на протяжении всего повествования, я частенько упоминал о том, какие чувства бушуют в моей груди при упоминании об Анатоле, непревзойдённом, иначе не скажешь, артисте кухни, и, надеюсь, вы не забыли, как я был шокирован, когда тётя Делия сообщила мне о попытках сэра Уаткина Бассета, гостившего в Бринкли-корте, переманить его к себе.
Само собой, тем, кто не пробовал волшебных жареных и тушёных блюд Анатоля, трудно понять тех, кто их пробовал. Могу лишь сказать, что отведав всего лишь раз любой из его шедевров, вы решите. жизнь скучна и не имеет никакого смысла, если у вас нет возможности каждый день зарываться по уши в пищу, тающую во рту. Мысль о том, что тётя Делия готова принести в жертву это седьмое чудо света только для того, чтобы её племянник не увидел неба в клеточку, потрясла меня до глубины души. Можете мне поверить, я был тронут, дальше некуда.
Точно не помню, но когда я посмотрел на неё, кажется, на глаза мои навернулись слёзы. Она напомнила мне Сиднея Картона.
- Ради меня ты готова расстаться с Анатолем? - выдохнул я.
- Естественно.
- Естественно, прах побери, нет! Слышать об этом не хочу.
- Не можешь же ты сесть в тюрьму.
- Не только могу, но как пить дать сяду, если великий маэстро останется на своём посту. Не вздумай уступить старикашке Бассету. Даже не мечтай.
- Берти! Ты не шутишь?
- Какие могут быть шутки? Подумаешь, тридцать суток. Мелочи жизни. Да я отсижу их, стоя на голове. Бассету хочется меня упечь? Ну и пусть. Зато потом, - добавил я уже другим голосом, - когда мои мытарства закончатся, и я стану свободным человеком, попроси Анатоля развернуться. После месяца на хлебе и воде, или чем там ещё кормят, у меня наверняка разыграется аппетит. В тот вечер, когда меня отпустят, я желаю получить обед, о котором будут складывать легенды.
- Ты его получишь.
- Детали можем обсудить прямо сейчас.
- Ты прав. Сейчас самое время. Начнём с икры? Или мускусной дыни?
- И того, и другого. А сразу после - ароматный суп.
- Суп или бульон?
- Бульон.
- Ты не забыл о Veloute aux fleurs de courgette?
- Само собой, нет. Но я предпочел бы Consomme aux Pommes d`Amour.
- Возможно, ты прав.
- Думаю, да. Я чувствую, так будет лучше.
- Знаешь, составляй меню сам. Не стану тебе мешать.
- Мудрое решение.
Я взял бумагу, карандаш, и примерно через десять минут объявил результаты своих трудов.
- Значит так, - сказал я. - Учти, это не считая дополнений, если в тюремной камере меня осенит.
И я прочитал:
Le Diner
Икра Frais
Мускусная дыня
Consomme aux Pommes d`Amour
Sylphides a la creme d`Ecrevisses
Mignonnette de polet petit-Duc
Points d`asperges a la Mistinguette
Supreme de foie gras au champagne
Neige aux Perles des Alpes
Timbale de ris de veau Toulousaine
Salade d`endive et de celeri
Пудинг с изюмом
L`Etoeile au Berger
Benedictins Blancs
Bombe Nero
Friandises
Diablotins
Фрукты
- Вроде бы я ничего не упустил, тётя Делия?
- Похоже, нет.
- Тогда нам остаётся позвать негодяя и презреть его. Бассет! - во всё горло заорал я.
- Бассет! - во всё горло заорала тётя Делия.
Звон в моих ушах не успел стихнуть, как старикашка ворвался в комнату, пыхтя от негодования.
- С ума вы все посходили, что ли? Чего вы вопите?
- Бассет, - сказал я, не откладывая дела в долгий ящик, - мы решили вас презреть:
Старикашка явно растерялся. Повернув голову, он вопросительно посмотрел на тётю Делию. Очевидно, ему показалось, Бертрам говорит загадками.
- Берти, - пояснила моя ближайшая и дражайшая, - имеет в виду ваше идиотское предложение позабыть о случившемся, если я уступлю вам Анатоля. Какая чушь! Ничего глупее в жизни не слышала! Мы с Берти хохотали до слез. Правда, Берти?
- Животики надорвали от смеха, - подтвердил я.
Папаша Бассет был потрясён, дальше некуда.
- Вы отказываетесь от моего предложения?
- Естественно, мы отказываемся. Я должна была знать, что мой племянник не погрузит в траур дом любимой тётушки ради того, чтобы избежать мелких неприятностей. Вустеры не такие. Правда, Берти?
- Ещё бы!
- О себе они думают в последнюю очередь.
- В самую последнюю.
- Мне не следовало оскорблять племянника, передавая ему ваше предложение. Прости меня, Берти.
- Ничего страшного, старушка.
Она пожала мне руку.
- Спокойной ночи, Берти, дорогой. До свидания, вернее au revoir. Скоро увидимся.
- Само собой. Не пройдёт и года.
- Кстати, ты не забыл о Nonats de la Mediterranie au Fenouil?
- Конечно, забыл. И ещё о Selle d`Agneau aux laitues a la Grecque. Включи их в список, ладно?
Она вышла из комнаты, бросив на меня восхищённый и полный уважения взгляд с порога, после чего наступило непродолжительное молчание, причём, можете мне поверить, я молчал с достоинством. Затем папаша Бассет заговорил срывающимся, неприятным голосом:
- Что ж, мистер Вустер, как выяснилось, вам всё-таки придётся сполна заплатить за вашу глупость.
- Ясно.
- Хочу сказать, я изменил своё решение относительно того, где вы будете ночевать. Вам придётся отправиться в полицейский участок.
- Жалкая месть, Бассет.
- Ничуть. Не вижу причин лишать констебля Оутса заслуженного отдыха только ради того, чтобы не причинить вам неудобств. Сейчас я за ним пошлю. - Он открыл дверь. - Эй, ты!
Никто и никогда не обращался так к Дживзу, но преданный малый и виду не подал, что чем-то недоволен.
- Сэр?
- На лужайке перед домом стоит констебль Оутс. Приведи его сюда.
- Слушаюсь, сэр. Мистер Споуд желает сказать вам несколько слов, сэр.
- Что такое?
- Мистер Споуд, сэр. Он направляется к вам по коридору.
Недовольно нахмурившись, старикашка вернулся в комнату.
- Лучше бы Родерику сейчас меня не беспокоить, - ворчливо пробормотал он. - Не понимаю, зачем я ему понадобился?
По правде говоря, я не удержался от смеха. Слишком уж забавно всё получилось.
- Он хочет сообщить вам - немного поздно, - что находился со мной рядом, когда ваш кувшинчик для сливок умыкнули, и тем самым восстановить моё доброе имя.
- Ах да, вы правы. Но со своим сообщением он действительно немного опоздал. Придётся ему обьяснить: Добрый вечер, Родерик.
Туша Родерика Споуда заполнила собой дверной проём.
- Входите, Родерик, входите. Но вам не стоило беспокоиться, мой мальчик. Мистер Вустер со всей очевидностью доказал, что не имеет никакого отношения к краже моего кувшинчика. Ведь вы за этим сюда пришли? Хотели подтвердить его невиновность?
- Ну: э-э-э: не совсем, - сказал Родерик Споуд.
Лицо у него было какое-то странное. Его скулы ходили ходуном, глаза остекленело смотрели вдаль, и при всём при том он ухитрялся крутить то, что крутить было невозможно - свои микроскопические усы.
- Ну: э-э-э: не совсем, - сказал Родерик Споуд. - Я слышал, в доме переполох из-за шлема, который я украл у констебля Оутса.
Воцарилась звенящая тишина. Папаша Бассет перестал дышать. Я тоже перестал дышать. Родерик Споуд продолжал крутить свои несуществующие усы.
- Глупо, конечно, - вновь заговорил он. - Теперь я это понимаю. Но тогда: э-э-э: я поддался искушению, сам не знаю почему. Такое ведь с каждым может случиться, как вы думаете? Помните, я говорил вам, что украл полицейский шлем, когда учился в Оксфорде? Ну вот, сейчас мне никак не удалось удержаться от соблазна. Я считал, никто ничего не узнает, но камердинер Вустера говорит, вы решили, шлем украл Вустер, поэтому, естественно, я должен был к вам прийти и сказать всю правду. А теперь я пойду спать. Спокойной ночи, - заключил Родерик Споуд.
Он бочком выбрался в коридор, и звенящая тишина, которой, вероятно, понравилось царствовать, вновь заняла своё привычное место.
Должно быть, на свете существовало много типов, которые выглядели глупее, чем выглядел в данный момент сэр Уаткин Бассет, но, честно признаться, я ни одного такого типа не видел. Кончик носа у него стал ярко-красным, а пенсне съехало набок и перегородило физиономию под углом в сорок пять градусов. И хотя с первой минуты нашего знакомства папаша Бассет придирался ко мне изо всех сил, сейчас я в какой-то степени чувствовал жалость к несчастному старичку.
- Гррмп! - выдавил он из себя минут через пять, и после долгой борьбы с голосовыми связками, которые, видимо, перекрутились у него в горле, сдавленно произнёс. - Я должен принести вам свои извинения, мистер Вустер.
- Ничего страшного, Бассет.
- Прошу простить меня за всё, что произошло.
- Не будем об этом. Моя невиновность доказана, а остальное не имеет значения. Думаю, теперь я свободен, и смогу покинуть ваш дом?
- О, конечно, конечно. Спокойной ночи, мистер Вустер.
- Спокойной ночи, Бассет. Вряд ли стоит говорить, я надеюсь, эта история послужит вам хорошим уроком.
Я холодно кивнул и, глядя на закрывавшуюся за папашей Бассетом дверь, глубоко задумался. По правде говоря, я ничего не понимал. Добрый, старый, испытанный метод Оутса, повсюду рыскавшего в поисках причин, тоже меня не выручил, если не считать, мне пришла в голову мысль, что Споуду вдруг захотелось стать похожим на Сиднея Картона.
А затем, внезапно, в моей черепушке словно молния вспыхнула.
- Дживз!
- Сэр?
- Это твои штучки?
- Сэр?
- Прекрати говорить «Сэр?», словно тебе не понятно, о чём идёт речь. Это ты подбил Споуда сознаться насчёт шлема?
Не могу сказать, что он улыбнулся, - Дживз никогда не улыбается, - но мускул в уголке его рта слегка дрогнул.
- Я осмелился, сэр, предложить мистеру Споуду совершить благородный поступок и взять вину на себя. В ходе нашей беседы я объяснил ему, что тем самым он спасёт вас от многих неприятностей, ничем при этом не рискуя. Я указал мистеру Споуду, что сэр Уаткин, будучи обручён с его тётей, вряд ли вынесет ему такой же суровый приговор, который он вынес вам. Нельзя посадить джентльмена в тюрьму, если намереваешься вступить в законный брак с его тётей.
- Глубокая мысль, Дживз. Но всё равно странно. Ты имеешь в виду, он согласился без звука? Встал и пошёл?
- Не совсем «без звука», сэр. Должен признаться, вначале мистер Споуд отнёсся к моему предложению крайне неодобрительно. Я повлиял на его решение, сообщив, что мне всё известно об:
Я громко вскрикнул.
- Эйлали!
- Да, сэр.
Честно признаться, меня охватило страстное желание выяснить, что тут к чему. Я решил во что бы то ни стало докопаться до сути дела.
- Послушай, Дживз. Скажи, что Споуд сотворил с этой Эйлали? Убил и закопал?
- Боюсь, сэр, я не имею права говорить на эту тему.
- Да ну, Дживз. Брось.
- Не имею права, сэр.
Я сдался.
- Ох, ладно.
Я стал готовиться к заслуженному отдыху. Скинул свои одеяния. Надел пижаму. Скользнул в кровать. Простынями в узлах, как вы понимаете, я не воспользовался, решив потерпеть одну ночь и промучиться между двумя одеялами. Быстрая смена событий настроила меня на меланхолический лад. Я сел в подушках, обхватил руками колени, и предался размышлениям.
- Странная штука жизнь, Дживз, что?
- Необычайно странная, сэр.
- Никогда не знаешь, как всё повернётся. Приведу тебе самый простой пример: разве могло мне прийти в голову полчаса назад, что я буду сидеть на кровати в пижаме и смотреть, как ты складываешь в чемодан мои вещи? Сам понимаешь, передо мной маячило совсем другое будущее.
- Да, сэр.
- Можно было подумать, меня сглазили.
- Безусловно, сэр.
- А сейчас мои неприятности исчезли, можно сказать, как капли росы с этих-как-они-там-называются. И всё благодаря тебе, Дживз.
- Я счастлив, что смог услужить вам, сэр.
- Ты превзошёл самого себя, Дживз. И тем не менее, в бочке мёда не обошлось без капли дёгтя.
- Сэр?
- Послушай, прекрати твердить «Сэр?», словно ты попугай. Я имею в виду, Дживз, разбитые сердца так и остались разбитыми сердцами. Со мной-то всё в порядке, двух мнений быть не может, но про Гусика этого не скажешь, и про Стефи тоже. Вот тебе и капля дёгтя.
- Да, сэр.
- Хотя, раз уж мы заговорили на эту тему, я никогда не понимал, каким образом капля дёгтя может очутиться в бочке с мёдом. Не подскажешь, кто её туда капает, Дживз?
- Прошу прощенья за вольность, сэр:
- Да, Дживз?
- Я лишь хотел поинтересоваться, не собираетесь ли вы подать на сэра Уаткина в суд за незаконный арест и клевету перед свидетелями?
- Честно признаться, над этим я как-то не задумывался. Ты считаешь, старикашка нарушил какие-то законы?
- Несомненно, сэр. И миссис Траверс, и я можем дать показания, неопровержимо доказывающие вину сэра Уаткина. В вашем положении, сэр, вы можете потребовать с сэра Уаткина возмещения убытков и получить довольно большую сумму.
- Знаешь, должно быть, ты прав. Теперь понятно, почему старикашка чуть не помер от удушья, когда Споуд порадовал его последними известиями.
- Да, сэр. Прекрасно разбираясь в юриспруденции, сэр Уаткин мгновенно осознал, что ему грозят большие неприятности.
- Я и представить себе не мог, что человеческий нос может покраснеть до такой степени. А ты мог себе такое представить, Дживз?
- Нет, сэр.
- Ну, он и так вляпался по уши, и снова смешивать его с грязью как-то неловко. У меня нет особого желания топтать старикашку каблуками, Дживз.
- Я лишь подумал о том, сэр, что если б вы только пригрозили подать на него в суд, сэр Уаткин, дабы избежать скандала, с радостью согласился бы на брак мисс Медлин с мистером Финк-Ноттлем, а также не стал бы возражать против союза мисс Стефани Бинг и преподобного мистера Пинкера.
- Боже великий, Дживз! Снова шантаж?
- Совершенно справедливо, сэр.
- Начнём, не теряя ни минуты.
Я соскочил с постели и подбежал к двери.
- Бассет! - во всё горло заорал я.
Поначалу никаких результатов я не добился. Видимо, старикашка юркнул к себе в норку и не желал ничего слышать и видеть. Но, продолжая вопить всё громче через равные промежутки времени, я добился своего: вдалеке послышался топот, и папаша Бассет подбежал ко мне трусцой. Сами понимаете, от его грозного вида, которым он устрашал нас с тётей Делией в подобной ситуации, не осталось и следа. Сейчас старикашку запросто можно было спутать с побитой собакой или проштрафившимся официантом, забывшим о своих клиентах.
- Да, мистер Вустер?
Я зашёл в комнату и снова нырнул под одеяло.
- Вы хотите мне что-то сказать, мистер Вустер?
- Я много чего хочу вам сказать, Бассет, но постараюсь быть кратким. Вы в курсе, что тупое упрямство, с которым вы натравливали на меня полицейских и запирали в собственной комнате, даёт мне право подать на вас в суд за: как там, Дживз?
- Незаконный арест и клевету перед свидетелями, сэр.
- Оно самое. Я могу вас разорить, оглянуться не успеете. Что скажете, Бассет?
Его передёрнуло, словно за шиворот ему заполз таракан.
- А скажете вы вот что, - продолжал я. - Вы скажете, причём не сходя с места, что согласны на брак вашей дочери Медлин с Огастесом Финк-Ноттлем, а также на брак вашей племянницы Стефани с преподобным Г. П. Пинкером.
В нём явно происходила борьба. Правда длилась она недолго и закончилась, как только он поймал мой взгляд.
- Хорошо, мистер Вустер.
- И ещё. Вполне вероятно, международные гангстеры, укравшие ваш кувшинчик, продадут его дяде Тому. Их осведомителям наверняка известно, дядя Том скупает серебряных коров и всё прочее. Так вот, вы даже не пикнете, если впоследствии увидите этот кувшинчик в его коллекции.
- Хорошо, мистер Вустер.
- А теперь последнее. Вы должны мне пятёрку.
- Простите?
- Вы содрали с меня пятёрку на Бошер-стрит. Я хочу её получить до своего отьезда.
- Завтра утром я выпишу чек.
- Надеюсь, он будет лежать на моём подносе рядом с чашкой чая. Спокойной ночи, Бассет.
- Спокойной ночи, мистер Вустер. Прошу прощенья, это не бренди? Если не возражаете, я бы выпил рюмку.
- Дживз, бокал сэру Уаткину Бассету.
- Слушаюсь, сэр.
Старикашка схватил бокал, с благодарностью его осушил и вприпрыжку выбежал из комнаты. Возможно, вполне безвредный старичок, если узнать его поближе.
Дживз нарушил наступившее молчание.
- Я закончил укладывать ваши вещи, сэр.
- Замечательно. Мне давно пора видеть десятый сон. Открой окно, Дживз.
- Слушаюсь, сэр.
- Что там на улице?
- Погода резко испортилась, сэр. Идёт проливной дождь.
Внезапно я услышал, как кто-то чихнул.
- Это ещё что, Дживз? В саду люди?
- Констебль Оутс, сэр.
- Ты имеешь в виду, он не ушёл домой?
- Нет, сэр. Мне кажется, занятый совсем другими делами, сэр Уаткин упустил из виду, что констеблю больше не обязательно стоять на своём посту.
Я умиротворённо вздохнул. День заканчивался, лучше не придумаешь. При мысли о том, что констебль Оутс бродит под дождём подобно войскам мидийцев вместо того, чтобы лежать дома в уютной кровати, у меня стало тепло на душе.
- Какой удачный сегодня день, Дживз. Как ты там сочинил про жаворонков?
- Сэр?
- И ещё про улиток.
- Ах да, сэр. «Так каждый год и много лет весна приходит прытко, и поутру лежит роса - травы прекрасной страж:»
- Да, но куда подевались жаворонки, Дживз? Где улитки? Я точно помню, о жаворонках и улитках ты мне рассказывал.
- Я как раз собирался прочитать о жаворонках и улитках, сэр. «Там жаворонок на крыле, там - под листом улитка:»
- Совсем другое дело. А в чём суть?
- «И Господь Бог на небесах, и мир прекрасен наш».
- В самую точку, Дживз. Даже у меня лучше не получилось бы. И всё же, одна мысль меня гложет, Дживз. Я бы предпочёл, чтобы ты сообщил мне секретные факты насчёт Эйлали.
- Боюсь, сэр:
- Я никому не скажу. Ты ведь меня знаешь: я - могила.
- Правила «Юниоров Ганимеда» чрезвычайно строги, сэр.
- Помню. Но ты мог бы хоть немного пойти мне навстречу.
- Прошу прощенья, сэр:
Я принял великое решение.
- Дживз, - сказал я, - выложи мне всё как на духу, и я отправлюсь в твоё дурацкое кругосветное путешествие.
Он заколебался.
- Строго конфиденциально, сэр:
- Само собой.
- Мистер Споуд - конструктор нижнего дамского белья, сэр. Он необычайно талантлив и тайно работает в этом направлении много лет. Мистер Споуд основатель и владелец широко известной фирмы на Бонд-стрит, известной как «Eulalie Soeurs».
- Не может быть! Ты не шутишь?
- Нет, сэр.
- Великий боже, Дживз! Неудивительно, он до смерти боится, как бы об этом не пронюхали.
- Вот именно, сэр.
Я задумался.
- Что ж, я ни о чём не жалею, Дживз. Честно признаться, я бы всю ночь проворочался, если б ничего не узнал. Может, круиз окажется не таким мерзопакостным, как я предполагал.
- Многие джентльмены находят его весьма привлекательным, сэр.
- Правда?
- Да, сэр. Новые лица.
- Что верно, то верно. Об этом я как-то не подумал. Лица действительно будут новыми, что? Тысячи и тысячи лиц, и среди них ни одного лица Стефи.
- Совершенно справедливо, сэр.
- Ладно, завтра же отправляйся за билетами.
- Билеты давно куплены, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Дверь закрылась. Я выключил свет. Некоторое время я лежал, слушая мерный топот ног констебля Оутса и размышляя о Гусике, Медлин Бассет, Стефи и старине Свинке Пинкере, жизнь которых должна была сейчас пойти как по маслу. Мне вспомнился и дядя Том, который, заполучив свою корову, наверняка раскошелится и выпишет тёте Делии чек с несколькими нулями для её «Будуара Миледи». Дживз как всегда смотрел в корень. Улитка была на крыле, жаворонок под листом, вернее, наоборот, - и Господь Бог был на небесах, и наш мир был прекрасен.
Мои глаза сами собой закрылись, мышцы расслабились, дыхание стало ровным, и сон, который делает что-то, не помню что, нахлынул на меня целительной приливной волной.