Я уже раздевался и собирался ложиться спать, как дверь моей комнаты открылась и ко мне вошел разбитый и несчастный человек. Я молча взял стакан, налил в него виски, подлил содовой воды и протянул другу.

— Как он себя чувствует? — спросил я наконец.

— Превосходно, — ответил Акридж, — сидит в буфете и жрет рыбу.

— Бедняга. Этот боксеришка так здорово его хлопнул.

— Бедняга? Как бы не так! — раздраженно закричал Акридж и лицо его стало страдальческим. — Он совсем не бедняга. Он осел, дубовая башка. Клянусь дьяволом, мне его ни капли не жалко. Я истратил на него кучу денег. Я в течение двух недель содержал его в полной роскоши и просил у него за это только одного — расквасить кому-нибудь голову. Для него это двухминутное дело. Но он плюнул на меня только потому, что у его противника заболела жена. Супруга этого паршивого атлетишки обожгла себе руку на конфетной фабрике и заставила мужа всю ночь просидеть у своей постели. И поэтому Биллсон отказался разбить его вдребезги. Проклятая сентиментальность!

— Такая доброта делает ему честь, — сказал я.

— Вздор!

— Доброе сердце дороже денег.

— Кому это нужно, чтобы у боксера было доброе сердце? Почему Биллсон, который может одним ударом свалить слона, должен быть слезлив, как старуха? Ты слыхал когда-нибудь, чтобы из боксеров выходили святые? Нет, боксеру не добродетель к лицу. Доброе сердце не принесет ему никакого успеха.

— Не забудь, что это его первое выступление. Он еще может исправиться.

— Какую я имею гарантию, — спросил Акридж, — что когда я снова затрачу на него все свои деньги и устрою ему второй матч, он не разревется, как старая баба, узнав, что жена его противника нечаянно порезала пальчик?

— А ты позаботься о том, чтобы его противник был холостяк.

— Первый же боксер-холостяк отведет его в угол и пожалуется ему на то, что у его тетки коклюш. Биллсон сейчас же разревется и подставит свой подбородок врагу. Зачем у него рыжие волосы, если он такая жалкая тряпка? Ах, — печально вздохнул Акридж, — я видел его на матросской танцульке в Неаполе. Он там избил одиннадцать итальянцев сразу. Правда, прежде, чем он начал драться, один из этих негодяев пырнул его ножом вот сюда… Потому что иначе его не разозлишь ни за что.

— Неужели ты собираешься перед каждым выступлением вонзать в него ножи и кинжалы?

— Нет, — печально ответил Акридж. — Это мне едва ли удастся.

— Что же ты будешь с ним делать? У тебя, верно, есть какие-нибудь планы.

— Какие там планы! Моя тетка ищет себе компаньонку, которая могла бы ухаживать за ее канарейкой. Я собираюсь устроить Биллсона к ней на службу.

Стэнли-Фетерстонго Акридж рассмеялся грустным, трагическим смехом, взял у меня пять шиллингов взаймы и ушел.

Он не появлялся в течение нескольких дней. Но вскоре я встретил нашего общего друга Джорджа Тэппера, и он рассказал мне о дальнейших похождениях Акриджа.

— Меня назначили помощником секретаря, — без всякого предисловия начал Джордж Тэппер.

Я крепко пожал ему руку. Я бы похлопал его по плечу, но высокопоставленные чиновники министерства иностранных дел слишком важные люди и не любят, чтобы их хлопали по плечу, даже если вы сидели с ними на одной парте.

— Поздравляю, — заявил я. — Из всех помощников секретаря ты для меня самый милый. Акридж мне уже рассказывал о твоей удаче.

— Да, да, он давно уже знает. Добрый старый Акридж! Как он обрадовался, когда услыхал о моем назначении.

— Сколько он взял у тебя взаймы?

— Только пять фунтов. До субботы. В субботу он собирается разбогатеть.

— Акридж всегда собирается разбогатеть в самом ближайшем будущем.

— Я хочу пригласить тебя и Акриджа на обед. В четверг ты свободен?

— Вполне.

— Встретимся в половине восьмого в ресторане «Реджент-Грилл». Ты передашь Акриджу?

— Я не знаю, где его найти. Не видел его несколько дней. Он не дал тебе свой адрес?

— Он живет в какой-то гостинице, я забыл, как она называется.

— «Белый Олень»?

— Да.

— А какое у него настроение, веселое?

— Очень. Почему ты спрашиваешь?

— В последний раз, когда я его видел, он был опечален неудачами и собирался бросить свое дело. У него были крупные неприятности.

Сразу после завтрака я помчался в гостиницу «Белый Олень». Оказалось, что к Акриджу вернулся его оптимизм. Тучи, сгустившиеся было над мистером Биллсоном, рассеялись. Мистер Биллсон готовился ко второму выступлению на арене. Я догадался об этом, едва лишь вошел.

Разыскивая моего друга, я еще в коридоре услышал отрывистые звуки ударов. Открыв дверь, я увидел мистера Биллсона, который усердно колотил кулаками кожаную подушку, свисавшую с потолка. Его антрепренер сидел на ящике из-под мыла и глядел на него глазами нежно влюбленного собственника.

— Здорово, старина! — вскричал Акридж, вскакивая мне навстречу. — Рад тебя видеть.

Гул ударов заглушал его слова. Мы спустились вниз в пивную при гостинице, и я передал Акриджу приглашение помощника секретаря.

— Я непременно приду, — сказал Акридж. — В Биллсоне то хорошо, что за ним не надо особенно следить. Он будет тренироваться и без меня. Он отлично понимает всю важность тренировки.

— Значит твоя тетка согласилась принять его к себе на службу?

— Моя тетка? Что за вздор ты болтаешь! Возьми себя в руки, приятель!

— Прошлый раз ты говорил мне, что хочешь заставить его ухаживать за канарейкой твоей тетки.

— О, тогда я был очень сердит. Но теперь все прошло. Я поговорил с Биллсоном по душам, и на этот раз он меня не подведет. Не может же он пропустить такой блестящий случай прославиться!

— Какой случай?

— Нас ждет новое выступление. Биллсон будет драться со знаменитейшим человеком в стране.

— Надеюсь, ты уверен, что этот знаменитый человек — холостяк? Кто он?

— Тод Бингхэм.

— Тод Бингхэм? — Я напряг свою память. — Чемпион среднего веса? — Он самый.

— Никогда не поверю, что Биллсон в состоянии справиться с чемпионом.

— Он не собирается с ним справиться. Дело вот в чем. Тод Бингхэм ходит по кабакам и предлагает двести фунтов стерлингов всякому, кто проделает с ним три раунда и не будет побит. Мы с Биллсоном приняли вызов. В субботу в Луна-парке добрый старый Биллсон восстановит свою репутацию.

— Ты думаешь, он в состоянии выдержать три раунда?

— Еще бы, — вскричал Акридж. — Он выдержит три раунда, даже если в руках его противника будет пулемет и два заступа. Эти деньги все равно, что в моем кармане, приятель. А после такой победы мы будем нарасхват. Нас станут приглашать в самые шикарные цирки. Скажу тебе по секрету, старина, что я буду зарабатывать сотню фунтов в неделю. Мы немного поработаем здесь, а потом махнем в Америку. Там нас ожидают миллионы. Я даже не знаю, что я буду делать с такими деньгами.

— Купи себе носки. У меня их почти не осталось.

— Как тебе не стыдно, старина! — укоризненно сказал Акридж. — Неужели ты хочешь со мною поссориться? И не совестно тебе в такую минуту швырять какие-то поганые носки в лицо своему лучшему другу!