В ответ на настойчивый стук лорда Сэкстона в дверь домика мэра раздался нетерпеливый крик. Послышались спотыкающиеся шаги, и в приоткрывшейся двери предстал Фэррелл в крайне растрепанном виде. Взор молодого человека был потуплен, и чувствовал он себя явно не лучшим образом. Лицо было мертвенно-серым, с красными мешками под глазами. Он в немом удивлении уставился на мужчину в темной одежде, как бы позабыв о своем недомогании.

— Мне надо кое-что обсудить с мэром, — резко заявил лорд Сэкстон. — Он дома?

Фэррелл неуверенно кивнул и, отступив от двери, открыл ее пошире, чтобы пропустить в дом эту отталкивающую личность. Фэррелл заметил ожидающее ландо и в замешательстве кивнул в сторону кучера:

— Не желал бы ваш человек пройти на кухню и погреться у огня? Сегодня отвратительная погода, чтобы сидеть на улице.

— Я сюда ненадолго, — ответил лорд Сэкстон. — А Банди, кажется, предпочитает прохладу.

— Я позову отца, — предложил молодой человек. — Он пытается приготовить что-нибудь поесть.

— Либо приготовить, либо спалить, — сухо заметил лорд Сэкстон, уловив запах подгоревшего жира, принесенного из дальнего конца дома вместе с коричневой пеленой дыма.

Раздосадованный Фэррелл оглянулся в сторону кухни.

— Нам редко приходится есть по-человечески. Кажется, отец только теперь начал осознавать истинную цену Эриенн.

Из-под маски раздался грубый хохот:

— Поздновато.

Желваки на скулах Фэррелла напряглись, и, потирая покалеченную руку, он чуть отвернулся от собеседника.

— Вероятно, теперь, когда она досталась вам, мы ее больше не увидим?

— Пусть этот вопрос целиком решает жена.

Фэррелл с вызовом посмотрел на лорда Сэкстона, осмелившись поднять глаза на эту черную маску.

— Вы хотите сказать, что позволите нам приезжать и видеться с ней?

— На дверях Сэкстон-холла цепей нет.

Фэррелл хмыкнул:

— Что ж, значит, у нее есть причины для того, чтобы не бежать. Отсюда она сбежала довольно быстро. А вы не вполне… — Фэррелл запнулся, понимая, что чуть было не нанес оскорбления. — …Я имею в виду…

— Позовите отца, — коротко попросил лорд Сэкстон.

Волоча немощную ногу, он вошел в гостиную, где погрузился в кресло рядом с камином. Обхватив рукою набалдашник трости и посмотрев вокруг, он отметил, — что дом пребывает в печальном, затрапезном состоянии. Повсюду как попало разбросана одежда, на столах высилась грязная посуда. Было очевидно, что живущим в доме двоим мужчинам не хватало не только поварского мастерства Эриенн, но и ее чистоплотности.

Эйвери замешкался возле гостиной в надежде придать своему лицу такой вид, который не выдавал бы его ужас перед зятем.

— А, милорд, — приветствовал он его с наигранным энтузиазмом, входя в гостиную. — Вижу, вы уже устроились, как дома.

— Едва ли, — прозвучал короткий ответ.

Мэр в смущении посмотрел на лорда Сэкстона, не зная, как среагировать на это.

— Я полагаю, вы прибыли сюда, чтобы пожаловаться на мою девочку. — Он поднял руку вверх, как бы заявляя о своей невиновности. — Что бы она там ни натворила, это не моя вина. Виновата ее мать. Забила девчонке голову разной ерундой. Вся эта учеба, эти цифры… все это бабам идет не впрок.

Когда лорд Сэкстон заговорил, то в голосе его было не меньше льда, чем в дыхании северного зимнего ветра:

— Вы очень продешевили с нею, мэр. Сумма в пять тысяч фунтов — лишь жалкие крохи от того, что я был готов заплатить. — В вырвавшемся коротком смешке не было слышно иронии. — Но это уже ваши потери. Дело сделано, а я получил то, что хотел.

Эйвери медленно опустился в стоящее позади него кресло и захлопнул отвисшую челюсть.

— Вы имеете в виду… вы бы… заплатили больше за эту девчонку?

— Я без колебаний выложил бы вдвое больше.

Мэр осмотрел комнату, внезапно почувствовав себя несчастным.

— Что же это… я бы разбогател.

— На вашем месте я бы слишком не расстраивался. Богатства вряд ли хватило бы надолго.

Эйвери пристально посмотрел на него, не в состоянии уловить, как конкретно его оскорбили.

— Если вы не собираетесь изложить мне свои претензии, то зачем же вы приехали?

— Я хотел сделать заявление о нападении на мою карету.

Заметив удивление на лице собеседника, лорд Сэкстон пояснил:

— Я возвращался из Уэркингтона с супругою, когда нас попытались атаковать разбойники с большой дороги. К счастью, я был готов встретить их.

— На вашу карету, милорд?

— Да, на мою карету.

— Вы говорите, что ждали их?

— Не в тот момент, однако я догадывался, что рано или поздно они попытаются захватить мою карету.

— Судя по тому, что вы здесь и рассказываете об этом, вы отбили их.

— Двое разбойников были убиты, а остальные, как я полагаю, сильно напуганы.

— Мне об этом ничего не известно.

— Для мэра вы не очень хорошо информированы.

Эйвери вспыхнул от жгучего гнева, но, почувствовав на себе холодный, недрогнувший взгляд, который, казалось, пронзил его насквозь, тут же утратил свой кураж:

— Докладывать мне о том, что происходит здесь, входит в обязанности шерифа.

— В таком случае мне, вероятно, лучше обратиться к шерифу. — В голосе лорда Сэкстона по-прежнему не ощущалось сердечности. — Однако я полагал, вам было бы интересно узнать о том, что с Эриенн все в порядке.

— Ну… у нее как будто всегда все в порядке. Я о ней слишком не беспокоюсь. Она сильная… и упрямая.

Рука в перчатке еще крепче сжала набалдашник трости, и прошло продолжительное время, прежде чем лорд Сэкстон принял решение ответить:

— Редкий отец выказывает столько уверенности в своей дочери. — Он коротко, иронично усмехнулся: — Это вообще можно ошибочно расценить как равнодушие.

— А? — Теперь был озадачен Эйвери.

— Да нет, ничего. — Лорд Сэкстон поднялся. — Я ухожу. У меня дела в Йорке.

— А… сударь, — начал Эйвери и резко откашлялся, — Я вот думал, что, может быть, поскольку вы муж моей девочки и все такое, вы смогли бы поделиться несколькими фунтами с бедной семьей. Нас преследуют неудачи, меня и моего мальчика, и мы остались почти без денег. Нам пришлось продать старину Сократа… а раз вы говорите, что были готовы заплатить больше…

— Я отложил сумму для вашей дочери. — Голос его светлости был резок. — Если она решит помочь вам, то вправе поступить так, но без ее разрешения я вам больше ничего не дам.

— Вы позволяете женщине решать дела за вас? — в изумлении выпалил Эйвери.

— Ее семья — это ее дело, — резко ответил лорд Сэкстон.

— Она очень сердится на меня с тех пор, как я продал ее.

— Это, мэр, ваша проблема, а не моя.

Спустя менее получаса после того, как ландо лорда Сэкстона выехало по восточной дороге, ведущей к Йорку, по южной дороге из Уэркингтона в город въехал усталый Кристофер Ситон. Он отвел своего не менее выбившегося из сил коня в конюшню позади постоялого двора, где попросил мальчика проявить особую заботу о животном и в качестве вознаграждения бросил ему блестящий двухпенсовик.

Кристофер не успел и шагу сделать из конюшни, как почувствовал, что в его рукав вцепились чьи-то пальцы. Он оглянулся и обнаружил, что за ним поспешает Бен с широкой и отчасти ущербной улыбкой на красном лице.

— С неделю уже вас не видел, сударь, — ухмыльнулся старый моряк. — Старина Бен беспокоился, не отправились ли вы на встречу со своим Создателем. Заняты были?

— Ездил посмотреть свои корабли в Уэркингтоне, — не останавливаясь и не замедляя шаг, рассмеялся Кристофер и толкнул дверь гостиницы. — Молодыми умирают только хорошие люди, Бен. А нам с вами предстоит увидеть еще не один закат.

Они прошли через короткий коридор, который вел в общий зал, и двинулись к столу возле окна. Глаза у Молли разгорелись, когда она узнала высокую фигуру. Она повела плечом так, что кофточка сползла с него и повисла у нее на груди, и застенчиво улыбнулась Кристоферу, когда тот велел ей жестом принести два эля. Через минуту она была тут как тут, пустив по столу переполненные высокие кружки.

— Я уж думала, что вы покинули Мобри навсегда, сударь, — тихонько пропела она, упершись расставленными руками в стол и наклонившись вперед, выставляя напоказ только для Кристофера свои зрелые формы. — Я бы так грустила, если б вы не вернулись…

Кристофер поднял взгляд, отметив, как нескромно оголились ее большие соски. Он откинулся на стуле и бросил несколько монет:

— Только за эль, Молли. Больше ни за что.

Надувшись, Молли выпрямилась и бросилась прочь.

Она не знала, под чьи юбки он забирается, однако, кто бы та женщина ни была, она своей ненасытностью вытянула из Кристофера все силы. С чего же иначе такой крепкий, мужественного вида человек станет отказываться от щедрого предложения, видимого невооруженным глазом?

Облизнувшись в сладостном предвкушении, Бен взял кружку:

— Сударь, вы мне все равно что матушка, упокой Господь ее душу.

Он отпил изрядную порцию содержимого, прежде чем вновь опустил кружку, и с глубоким благодарным вздохом вытер рот рукавом:

— Вас, значит, не было, и вы пропустили все тутошние события.

— События? — Кристофер лениво отхлебывал свой эль, с терпеливым ожиданием рассматривая своего собеседника.

— Да, сударь, — смаковал Бен удовольствие от информирования своего благодетеля. — Что касается лорда Сэкстона, то он дал о себе знать, женившись на дочери мэра, а буквально вчера, значит, его чуть было не подстерегла шайка кровавых разбойников.

Кристофер озабоченно сдвинул брови:

— Кто-нибудь пострадал?

— О, конечно, с ним была его жена, — понимающе заржал негромко Бен и наклонился ближе. — Но вы за нее не беспокойтесь. Плохо пришлось только ворам. Его светлость пристрелил пару разбойников, а остальных посшибал. — Голос Бена опустился до хриплого шепота. — Я слышал, что теперь никто из них не может ходить без палки.

Кристофер переваривал эту информацию молча, пока его размышления не были нарушены стуком копыт. Бен поднялся и выглянул в окно, выходящее на улицу. Он тут же вернулся:

— Я… э… увижусь с вами позже, сударь.

Прежде чем исчезнуть в тени в дальнем конце комнаты, Бен осушил содержимое кружки. Он придвинул стул к стене и, усевшись на него, тут же как бы задремал.

Через минуту дверь распахнулась, и в гостиницу ввалился Тимми Сиэрс. Радостно оглядываясь по сторонам, за ним по пятам вошел Хэггард, который тут же чуть не выпрыгнул из сапог, когда заметил за столиком у окна Кристофера. Поймав Тимми за рукав, он стал бешено жестикулировать и, казалось, не мог подыскать нужных слов. Приятель повернулся, чтобы выяснить, что же так обеспокоило его, и при виде объекта, всполошившего Хэггарда, рыжие брови Тимми поехали на лоб.

— Я ранен, — заявит Тимми, быстро отбрасывая в сторону свой плащ, чтобы было видно его руку на перевязи.

— Я вижу, — спокойно ответил Кристофер, продолжая изучать состояние Тимми.

Шерстяной сюртук Тимми был короток ему в рукавах и в длину и сильно стягивал его широкие плечи. Одежда изжевана, как будто он натянул ее сразу после стирки, а сапоги были на вид сыроваты, и носы у них задрались.

Молли была заинтригована и быстро подскочила к нему:

— Послушай, Тимми, дорогой. У тебя такой вид, будто ты попал под стадо свиней.

— Почти что так и есть, Молли.

Он обхватил ее здоровой рукою и шепотом проговорил:

— Под стадо безмозглых дураков.

Прочистив горло, Тимми заговорил так, чтобы его было слышно всем:

— Н-да! Мой сумасшедший коняга поскользнулся на льду и сбросил меня.

Осторожно поглядывая на Кристофера, Хэггард бочком подобрался к стойке бара и нервно захихикал:

— Жаль, я не видел.

Тимми посмотрел на приятеля, затем выбросил его из головы и поднял перевязанную руку:

— Она не поломана, просто немного занемела. Н-да, а вот коня он моего угробил. Пришлось в него загнать еще одну пулю.

— Еще одну пулю? — невинно посмотрела на него Молли.

— Я имею в виду, что раз он угробил свою ногу, то пришлось мне его пристрелить.

— А как же ты добрался сюда, раз пристрелил его?

— Взял другого. — Тимми подтянулся. — Получше старого.

— Ну конечно! — сказала Молли, смеясь. — И у кого же ты его украл на этот раз?

Лицо у Тимми потемнело, и он хмуро посмотрел на нее:

— Если ты думаешь, что я докатился до воровства… А вот смотри… — Он пошарил двумя пальцами в кармане жилетки. — Посмотри-ка, что я принес тебе.

Он держал пару золотых серег, покачивая их у Молли перед глазами, которые тут же расширились и подобрели. Молли забыла все свои насмешки и даже на какой-то момент выбросила из головы Кристофера Ситона.

— О-о-о, Тимми, ты слишком добр ко мне. Вечно ты принесешь мне какую-нибудь безделушку или побрякушку. — Она взяла у Сиэрса одну сережку и приложила ее к уху. — Хочешь, пойдем наверх, — кивком головы показала она на лестницу, — и… э… посмотрим, как они выглядят на мне?

— Не знаю, — небрежно ответил Тимми. — Где же ты собираешься их носить?

— Как? Разумеется, в моей комнате.

Нахмурившись, Молли уставилась на него в изумлении, после чего хлопнула легонько по плечу, заставив Тимми содрогнуться от боли.

— О-о-о, Тимми, вечно ты шутишь. Пойдем.

Молли подхватила юбки и галопом понеслась по ступеням. Не нуждаясь в дальнейших уговорах, Тимми вприпрыжку поскакал за нею.

Ночь была темна, а Тимми Сиэрсу не спалось. В последнее время ему приходилось несладко. Он сильно побился и покалечился. Его выставили на посмешище перед друзьями. Мало того, женушка принялась выдвигать свои требования. Один из приятелей, может быть, этот вечно спотыкающийся блюдолиз Хэггард, ненароком сравнил его сотню фунтов с пятью тысячами, выложенными на аукционе. Жена быстро сообразила, что денежки у него водятся. Тут же был изложен устный список почти под тысячу вещей, которые были им необходимы. Новая черепица для крыши. Новые тарелки для стола. И вообще, новые стол и стулья взамен доброй, прочной скамьи, которой они пользовались совместно все эти долгие годы. Куча материала, ниток, иголок. И того и сего. Новый котелок для очага, поскольку днище старого стало угрожающе тонким. И прочее… и прочее… и прочее…

Тимми уселся в постели и запустил руки в свои косматые волосы. И вообще, что она думает, он железный, чтобы содержать ее в такой роскоши, как какой-то там… какой-то… Кристофер Ситон! Имя это обожгло Тимми, и вокруг него забурлили все его обиды.

— Вертится тут, и нет от него покоя в домах Мобри, — пробормотал он. — Калечит молодых людей и обвиняет мэра в шулерстве, после чего утаскивает деньги за девчонку прямо из-под носа у старика. Да что там, у Эйвери не осталось даже на добрую попойку.

Сиэрс хмыкнул про себя и втянул сквозь зубы воздух от невыразимой зависти.

— И как это у янки выходит? Он щеголяет так, что можно подумать, будто у него власти — как у лорда Тэлбота или у этого расфуфыренного Сэкстона…

Тимми выпятил челюсть, и от тяжелых дум у него насупились брови.

— Этот еще тоже.

Он потер руку при болезненном воспоминании о том, как он грохнулся в ледяную воду. Тимми был уже так близок к тому, чтобы положить конец сплетням, будто лорд Сэкстон — привидение, а его планы так грубо нарушили. Тут он почувствовал потребность в мести:

— Так или иначе, но он заплатит за это.

Тимми осторожно выбрался из постели, чтобы не разбудить жену. В последнее время она стала весьма любвеобильной, и он несколько подустал от ее несдержанного внимания. К тому же она этим утром потеряла зуб, и Тимми еще не привык к ее кособокой улыбке.

В животе заурчало оттого, что жирная тушеная баранина, поданная за ужином, изменила угол атаки и переместилась через весь желудок. Тимми медленно открыл дверь и направился к туалету, осторожно ступая на землю. Его охотничьи псы имели обыкновение загрязнять окрестности всевозможными отходами, и Тимми старался не вляпаться во что-нибудь пальцами ног.

Расстояние от дома до туалета предусматривало компромисс между удобством и спокойствием в форме преобладающих ветров. Тимми добрался туда без происшествий и открыл скрипучую дверь. Обосновавшись внутри, он через некоторое время погрузился в дремотное полусознательное состояние. Что-то снаружи зашевелилось, и Тимми насторожился, пока не услышал этот звук снова. Он привстал и, подавшись вперед, толкнул дверь, чтобы выглянуть на улицу.

Сквозь кромешную темноту ночи ничего не было видно, но затем подул легкий ветерок, и сквозь облака пробился луч света, который осветил двор. Сиэрс прерывисто и со свистом вдохнул, но вопль чистейшего ужаса застрял у него в горле. В серебряном сиянии высился огромный вороной конь, глаза которого, казалось, сверкали белым огнем, а верхом на нем сидело затененное существо с огромными крыльями, раскинувшимися от плеч, как будто оно было готово сорваться в атаку со спины животного.

Из глотки Тимми вырвался хриплый, пронзительный вопль, и он завертелся, подпрыгивая. Оттолкнувшись ногой от сиденья, Тимми, ни секунды не медля, с силой, которой бы хватило на троих, пробил тонкие доски, закрывавшие туалет с тыльной стороны. Его ступни еще не коснулись земли, а ноги уже несли его на страшной скорости. Без остановки он влетел в заросли колючего кустарника, росшего в нескольких десятках метров от дома.

За спиною Тимми раздался взрыв жуткого смеха, и он удвоил скорость своего нелегкого продвижения вперед. Сиэрс не остановился, пробиваясь все глубже под защиту зарослей, и едва ли осознавал, что колючки раздирают его ночную рубашку и кожу.

Позднее он клялся, что слышал прямо за собою грохот чудовищных копыт, и его жена улыбалась и, кивая согласно головою, уточняла, что он бежал так быстро, что добрался до дому лишь к четырем часам утра. Приятели из «Боарз инн», которые знали склонность Тимми к ссорам, заглушали свой смех в кружках, прежде чем соглашались напряженными, зычными голосами, что он проявил мужество перед лицом крылатого существа.

Прошло четыре дня, как уехал лорд Сэкстон, и хотя Эриенн была занята выполнением обязанностей хозяйки усадьбы, беспокойство за каменными стенами нарастало. Она вспомнила заявление мужа, что если пожелает совершить прогулку, то может взять на конюшне кобылу для верховой езды. Поверив ему на слово, Эриенн надела костюм для верховой езды и отправилась вниз, чтобы изложить свою просьбу Китсу.

С момента прибытия в Сэкстон-холл она не осмеливалась пойти на конюшню, хотя мысль о бегстве свербила в ее голове, и Эриенн гадала, удастся ли ей подобраться к лошадям. Безмерная боязнь, что муж бросится за ней в погоню и ей придется испытать на себе его гнев, быстро положила конец этим направлениям деятельности ее ума. Единственным человеком, на защиту которого она могла надеяться, был Кристофер Ситон, однако гордость никак не позволяла Эриенн отдаться ему. Если бы он действительно любил ее столь сильно, как утверждает, то мог бы, по крайней мере, каким-то образом выразить свой протест на аукционе. Вместо этого Кристофер с готовностью принял причитающиеся ему долги и никаким образом не возражал, что ее продали другому человеку. В их последнюю встречу он производил впечатление человека, весьма довольного своей свободой, и если бы она сейчас убежала к нему, готовая отдать все, что он ни пожелает, то, несомненно, лишь дала бы пищу его самонадеянности. Эриенн не сомневалась, что любовная связь с ним была бы чрезвычайно бурной, но в один прекрасный день ей пришлось бы принять тот факт, что Кристофер лишь пользуется ею. Когда появится другая женщина, которую он полюбит сильнее, это будет конец. Лучше уж обезопасить себя от такого горя, чем безнадежно влюбляться в него.

Войдя на конюшню, Эриенн увидела юношу лет пятнадцати, примерно ее роста, который чистил дальнее стойло. Он выпрямился, когда дверь за Эриенн скрипнула, и при ее появлении глаза мальчика расширились. Он бросился ей навстречу, чтобы поприветствовать, и, сорвав с головы шляпу, остановился перед хозяйкой. Мальчик дернул несколько раз головою, что должно было означать неумелый поклон, и, увидев его рот до ушей, улыбнулась и Эриенн.

— Вы Китс? — спросила она.

— Да, мадам, — с готовностью ответил он и снова дернул головой в поклоне.

— Мы, кажется, не знакомы. Я…

— О, я знаю, кто вы, мадам. Я видел, как вы приезжали и уезжали, и… прошу прощения, мадам… Надо быть слепым, чтобы не заметить такой красивой госпожи, как вы.

Эриенн рассмеялась:

— Ну, спасибо, Китс.

Его лицо покраснело еще гуще, и, слегка опьяненный своей храбростью, он указал на темную кобылку с белыми бабками, которая стояла в ближайшем стойле.

— Хозяин предупреждал, что вы можете прийти за Морганой. Вы хотите, чтобы я оседлал ее, мадам?

— Я бы очень хотела этого.

Китс улыбнулся еще шире, хотя, казалось, шире было некуда, и, хлопнув себя шляпой по боку, закружился от восторга на месте. Он вывел кобылу из стойла и придержал ее, чтобы Эриенн могла рассмотреть животное. Лошадь, видно, была со спокойным, покладистым норовом, так как водила ноздрями по руке юноши, и тем не менее ее порода заставила бы Сократа сжаться от уныния. Кобыла была почти вороной и с шелковой гладкой шкурой, длинными гривой и хвостом.

Эриенн погладила ее темную шею:

— Она прекрасна.

— Да, это точно, мадам, и она ваша. Так сказал хозяин.

Эриенн переполняли чувства. У нее раньше никогда не было своей собственной лошади, и она, разумеется, никогда не думала, что сможет обладать таким красивым животным, как Моргана. Подарок доставил ей удовольствие и еще раз заставил задуматься о щедрости мужа. Хотя Эриенн и не отдалась ему, как обещала, подарки продолжали течь рекою. Как бы ни были глубоки его шрамы, он казался на несколько голов выше Смедли Гудфилда и сонма прочих ухажеров, которые прекращали одаривать ее при первом же намеке на отказ.

— Вы хотите, чтобы я поехал с вами, мадам? — спросил Китс, когда кобыла была готова.

— Нет, в этом нет необходимости. Я не буду уезжать далеко и намерена не терять усадьбу из виду.

Китс сомкнул руки, подставил их под изящный сапожок и был изумлен тем проворством, которое проявила хозяйка, забираясь в седло. Ему показалось, что к его рукам слегка прикоснулось перышко. Когда Эриенн выезжала, то он стоял в дверях конюшни и смотрел на хозяйку до тех пор, пока не убедился, что она умеет обращаться с лошадью, после чего вернулся к своим работам, насвистывая веселую мелодию. Он уже пришел к выводу, что хозяин обладает талантом не только в выборе коней, но и в выборе жены. На них на всех, без сомнения, приятно смотреть, на всех до самой последней.

Проезжая усадьбу, Эриенн обогнула черную глыбу восточного крыла, которое напомнило ей о застывшей маске мужа и о ее собственном супружеском несоответствии. Когда она скакала через болота, лицо ее обдувал холодный ветер, однако Эриенн это было приятно, и она вдыхала его свежесть. Кобылка была стремительной и проворной, быстро реагировала на ее руку. Эриенн ощущала с ней единство, и напряжение, которое сковывало ее в последние две недели, начало спадать.

Примерно час спустя она оказалась в долине к востоку от усадьбы, на открытом месте, окруженном деревьями с трех сторон. Эриенн сбавила шаг лошади, когда ее внимание привлек отдаленный лай охотничьих собак. Сердце забилось вдвое быстрее при воспоминании об оскаленных пастях и острых клыках. Эриенн внезапно испытала дурное предчувствие, и, хотя дом виднелся на холме, до него было слишком далеко, чтобы успокаивать себя мыслью о защите.

Развернувшись на кобылке и поскакав назад из долины, Эриенн боролась с охватившей ее паникой. По мере приближения к рощице ее опасения рассеивались: через несколько минут она будет в безопасности в усадьбе. Эриенн начала расслабляться, не зная, что из-за деревьев следят чьи-то глаза.

Тимми Сиэрс ухмыльнулся про себя и потер ушибленную руку. Когда он начнет развлекаться с этой девчонкой, то месть, которую он обрушит на так называемую леди Сэкстон, будет сладостной. А зная о том, как ее хочет и янки, отмщение будет двойным!

Тимми пришпорил коня, выскочил из-за деревьев и оказался на дорожке перед Эриенн, заставив ее испуганно вскрикнуть. Кобылка загарцевала от неожиданного столкновения, и Эриенн пришлось с трудом удерживать животное в повиновении. Широкие руки Тимми протянулись к уздечке Морганы, но Эриенн пришла в ярость при такой дерзости и с размаху ударил арапником Тимми по запястью.

— Убирайся от меня, подонок! — Эриенн развернула кобылу так, что уздечка оказалась вне досягаемости для Тимми, после чего бросила на него взгляд из-за шеи животного. — Браконьерам и их дворняжкам на этих землях делать нечего. Убирайся!

Отсасывая кровь из рассеченной руки, Тимми сверлил Эриенн взглядом:

— Для девки, которую продают с аукциона, ты стала слишком заносчивой после свадьбы с его светлостью.

— Как бы ни складывались мои обстоятельства, Тимоти Сиэрс, — дала ему отпор Эриенн, — они всегда были гораздо выше твоих. Ты привык топтать людей ногами и слишком часто нарушаешь владения моего мужа.

— На этот раз я еще и поимею удовольствие на его землях, ваша светлость.

По спине Эриенн от страха пробежали мурашки, а в животе образовался ледяной комок. Она достаточно наслышалась о Тимми Сиэрсе, чтобы понять, что это опасный, неуправляемый негодяй. Движимая чувством самосохранения, Эриенн развернула кобылу. Тимми был готов к этому. Он пришпорил своего коня и вырвался вперед Эриенн до того, как ей удалось сбежать. Тимми ухватился за уздечку, чтобы не дать ей скрыться, но арапник оставался в руке Эриенн, и она, воспользовавшись им с жестоким намерением, хлестнула Тимми по руке и рассекла ему лицо.

Взвыв с проклятием, Тимми резко среагировал и, развернувшись, нанес Эриенн удар между лопаток. Она чуть не потеряла дыхание, однако удержалась в седле на танцующей лошади. Протянув руки к Эриенн, Тимми попытался стащить ее с седла и оторвал ей рукав. Эриенн снова хлестнула его кнутом, уже более от ярости, чем от испуга. Она была полна решимости не уступать этому грубияну. Удар арапником пришелся ему по щеке, и, отведя руку, Эриенн стеганула кобылу по бокам, заставив ее подняться на дыбы. Тимми чуть не вылетел из седла и выронил уздечку из руки. Избавившись от его хватки, Эриенн вонзила каблуки в бока кобылы и пустила ее во весь опор.

— Сука! — проревел Тимми, пускаясь вслед. — Ты мне за это ответишь!

Внезапно прозвучал выстрел, наполняя воздух оглушительным громом. Эриенн в испуге вжалась в седло, думая, что это Тимми стреляет в нее. Но тут уголком глаза она заметила еще одну лошадь и еще одного всадника, выскочивших из лесу па поляну, и узнала Банди. Скача в их направлении, он перезаряжал мушкет.

— А ну-ка ты, ублюдок! — проорал он. — Ну, давай, я тебе продырявлю шкуру!

Увидев, как Банди вытаскивает шомпол из дула, Тимми Сиэрс понял, что оружие вновь готово к бою. Тимми не медлил. Он задал стрекача, пригнувшись в седле и хлеща бока своего коня в отчаянной попытке уйти от выстрела, который, как оп знал, последует. В воздухе вновь прогремел гром, и, услышав через секунду эхо, Тимми вздохнул с облегчением. Он взвизгнул от восторга, когда ему в спину понеслось громкое проклятие, но, зная, что Банди станет быстро перезаряжать оружие, не стал терять время на то, чтобы посмеяться через плечо. Придет еще день, когда он побалуется с этой девкой, и Тимми поклялся, что заставит ее дорого заплатить за сегодняшнее.

Эриенн развернула лошадь, чтобы видеть бегство Тимми Сиэрса. Последнее, что ей удалось рассмотреть, были развевающиеся фалды его сюртука, когда он преодолел вершину холма. Эриенн обмякла, испытывая облегчение, и маленькими глотками стала вбирать воздух в свои легкие.

Банди остановил свою лошадь рядом с нею и тревожно поинтересовался:

— С вами все в порядке, мадам? Он вам сделал больно?

Эриенн начала бить нервная дрожь, и она сумела лишь кивнуть головою.

— Дурной он человек, этот Тимми Сиэрс, — промолвил Банди, затем взглянул на холм, за которым исчез этот рыжий, и разочарованно вздохнул: — Его светлость бы не промазал.

Эриенн была не в состоянии сформулировать свой вопрос дрожащими губами.

— Хорошо, что мы с хозяином как раз приехали, мадам.

— Лорд Сэкстон вернулся? — наконец удалось произнести Эриенн.

— Да, и когда он узнал, что вы уехали, то послал меня поискать вас. Не понравится ему, когда я расскажу о том, что случилось. Совсем не понравится.