Было позднее утро, и Эриенн поднимала свой дух, с особым тщанием приводя себя в порядок. Она бы предпочла оставаться в спальне все утро, но понимала, что это было бы трусливой уловкой, а ей вовсе не хотелось, чтобы о ней так думали. Эриенн надела бледно-голубое платье с красивым высоким воротником, вплела в волосы ленты и, робко пройдя через большой зал, предстала перед супругом в чрезвычайно привлекательном виде. Он ждал, стоя возле своего кресла у очага, и в его застывшем взоре Эриенн ощутила надвигающуюся гибель. Проскользнув к креслу напротив него, она быстро и неуверенно улыбнулась, а затем отвела взгляд на пылающее пламя, не в состоянии глядеть в глаза мужа.

Однако ожидаемых резких обличений не последовало. Воцарилась выжидательная тишина, и, осознавая необходимость узнать то, что ее ожидает, Эриенн настроилась решительно. Она глубоко вздохнула и подняла глаза, храбро и открыто ожидая любого вопроса, который мог задать лорд Сэкстон.

— Доброе утро, моя дорогая, — почти весело произнес хриплый голос. — Приношу свои извинения за то, что столь быстро покинул вас прошлой ночью.

Эриенн поразилась его добродушию, причину которого она не могла понять. Он несомненно слышал, как она прошептала имя его кузена, и должен был сообразить, что пусть и неосознанно, но она страстно желала другого мужчину в то время, как он занимался с ней любовью.

— Я подумал, что вы сегодня с удовольствием совершите прогулку в Карлайл. У вас нет возражений?

— Конечно, нет, милорд.

— Хорошо. Тогда мы отправляемся сразу после того, как вы позавтракаете.

— Мне надо переодеться? — нерешительно спросила Эриенн.

— Нет, мадам. Вы весьма обворожительны и так. Редкий бриллиант, на котором может отдохнуть мой взор, и хотя мне хотелось бы кое с кем познакомить вас к Карлайле, у нас будет возможность поговорить об этом по дороге. Пришло время, мадам, наводить порядок в моем доме.

Эриенн сжалась, потому что это заявление не предвещало ничего хорошего. Получалось, что с ней он еще вопрос не решил.

Лорд Сэкстон слегка повернулся к столу, где для Эриенн был накрыт завтрак.

— Приступайте, Эриенн. Вы, должно быть, умираете с голоду.

Она уже готова была возразить, но спохватилась. При мысли о том, что надо посмотреть в лицо Стюарту, ей становилось дурно, однако не было никаких оснований ускорять развязку, сославшись на отсутствие аппетита, а несколько вкусных кусочков могли помочь ей привести в порядок желудок.

Повар обладал редким талантом, и Эриенн не могла возложить вину за свое состояние на восхитительные блюда, которые стояли перед ней. Тем не менее она не сумела заставить себя съесть больше двух кусочков, поэтому, когда Пейн пришел доложить, что Банди хотел бы переговорить с хозяином в кабинете, Эриенн наконец с облегчением отодвинула свою тарелку, не опасаясь лишних расспросов. Она восстановила силы и дожидалась мужа, медленно попивая чай.

Часы отмерили четверть часа, прежде чем лорд Сэкстон вновь вернулся в большой зал. Он остановился возле ее кресла, чтобы принести извинения:

— Мне жаль, мадам, но я должен отложить наш визит в Карлайл, Меня уведомили о весьма срочном деле, и я должен покинуть вас, хотя мне это вовсе не по душе. Я не могу сказать точно, когда вернусь.

Эриенн не стала выяснять, что это за счастливый случай спас ее от скандала. Она продолжала пить чай, чувствуя, как понемногу успокаивается. Ландо было подано. Она услышала стук отъезжающих колес и в последовавшей за этим тишине сидела как человек, которого оттащили от ворот ада.

Когда напряжение спало, Эриенн потянуло в сон, и, сообразив, что ночью ей довелось поспать очень мало, она поднялась наверх и пошла в свои покои. Сняв платье, Эриенн уютно устроилась под одеялом и без усилий погрузилась в столь необходимый ей сон.

Эриенн пробудилась, когда на западе появились первые прожилки розоватых цветов. Ее лицо значительно посвежело, и она вся наполнилась энергией, требовавшей более активной деятельности, чем исполнение обязанностей хозяйки дома. Она вспомнила о Моргане, и, хотя Эриенн не собиралась повторять легкомысленных поступков вроде преследования Кристофера, идея прокатиться на лошади пришлась ей по душе.

Совершенно не раздумывая, Эриенн оделась в приличествующий даме костюм для верховой езды. Мальчишечьих приключений ей было достаточно, и она предпочитала, чтобы в случае нового столкновения с этим коварным негодяем он в общении с ней принимал бы в расчет ее пол. Вспомнив, однако, о стычке с Тимми Сиэрсом, Эриенн взяла с собой пару кремневых пистолетов, на тот случай, если где-то поблизости бродят подобные ему люди.

Эриенн завязала в полу рубахи мальчика-конюха монету и отправилась на конюшню, спрятав его вещи под свой темно-серый плащ, чтобы подбросить их в отсутствие юноши. Китс направился за водой к колодцу, когда Эриенн вошла в сарай, и она воспользовалась этой возможностью, чтобы спрятать его пожитки под седло, где их нельзя было заметить. Изобразив полнейшую невинность, она восхищенно рассматривала кобылу, а по возвращении парня любезно попросила его оседлать животное.

— Мадам, хозяин дал мне строгий наказ не отпускать вас одну. А поскольку я не могу отпустить вас, не попросив его разрешения, то не прокатитесь ли вы со мною?

Эриенн уже была готова согласиться, как заметила человека, который скакал верхом по дороге к усадьбе. Подойдя к двери, она вглядывалась до тех пор, пока не признала в наезднике своего брата. Вид Фэррелла, ехавшего на коне, был приятен Эриенн. Он купил животное на деньги, которые заработал сам, однако наибольшую радость ей доставило то, что он обрел решимость снова самостоятельно ездить верхом.

— Сюда едет мой брат, — заявила Эриенн Китсу. — Я попрошу его немного покататься со мной.

— Слушаюсь, мадам. Я сейчас же оседлаю кобылу.

При приближении Фэррелла к воротам башни Эриенн закричала, а когда он поднял голову, помахала рукою, чтобы привлечь его внимание. Помахав ей в ответ, Фэррелл поскакал по тропе в направлении Эриенн.

— Добрый вечер, — радостно приветствовала его Эриенн. — Мне необходим сопровождающий, и поскольку лорда Сэкстона нет дома, то я подумала: нельзя ли попросить тебя о любезности немного покататься со мною.

— Лорд Сэкстон уехал? — спросил Фэррелл, явно огорчившись.

Он надеялся, что они постреляют немного, и привез свою небольшую коллекцию огнестрельного оружия, чтобы попрактиковаться на ней.

Эриенн рассмеялась, заметив длинный мушкет и три пистолета у его седла.

— Я понимаю, что я всего лишь твоя сестра и по этой причине с трудом могу заменить того человека, которого ты очень рассчитывал увидеть.

Фэррелл кивнул головой в сторону дороги и добродушно рассмеялся:

— Поехали. Это самое малое, что я могу сделать для сестры.

Эриенн приняла его руку, чтобы забраться на спину кобылки, и оправила свои юбки и плащ, прежде чем кивнуть брату. Какое-то время он ехал первым, выбирая направление, а затем осадил лошадь и улыбнулся Эриенн.

— Ты обретаешь все больше уверенности в своих силах, не так ли? — спросила она со смехом.

Эриенн ощущала собственную гордость за успехи брата и понимала, что ей надо благодарить Стюарта за то, что он вывел Фэррелла из его замкнутой жизни.

— Хочешь наперегонки? — предложил Фэррелл с прежней жизнерадостностью.

Эриенн посмотрела вокруг. Она знала, что эта дорога ведет на юг, однако солнечные лучи утонули в сумерках, а после событий предыдущей ночи ей как-то не хотелось уезжать далеко от усадьбы, не имея дополнительной охраны. Разбойники на дорогах были известны своими беспощадными нападениями на беззащитных людей, а у Эриенн не было желания становиться жертвой насилия.

— Я бы вернулась, — ответила она. — Я не заметила, что уже стемнело.

— Давай доскачем до холма, — упрашивал брат. — А потом вернемся.

Эриенн ударила каблуками в бока лошади и рассмеялась через плечо, когда кобылка рванулась вперед. Издав вопль, Фэррелл бросился вслед за ней, и их радостные крики перемешались с грохотом копыт и свистом ветра в ушах. Эриенн полностью отдалась скачке, подгоняя Моргану легкими ударами арапника. Фэррелл скакал рядом, а затем, уйдя на полдистанции вперед, вырвался первым на вершину холма.

Внезапно в воздухе прогремел выстрел, за которым последовала целая серия пороховых разрядов Фэррелл с силой натянул поводья, рывком остановив своего коня. Секундой позже заскользила, останавливаясь, и лошадь Эриенн. Они стояли как вкопанные, напряженно прислушиваясь и ища глазами во мгле поздних сумерек хоть какие-то признаки беды. Тишину прорезал крик ужаса, перешедший в мольбу сквозь рыдания: «Нет!», а затем зазвенел еще один выстрел. Эхо от этого выстрела пронеслось через холм, а к нему присоединился тонкий, резкий вопль, слабее предыдущего. Он резко умолк, как будто его заглушили ударом.

У Эриенн волосы зашевелились на голове, и, обменявшись с Фэрреллом быстрым взглядом, они осторожно проехали верхом в тень дубовой аллеи, которая шла вдоль дороги, и двинулись к уступу холма. На соседнем холме возвышался всадник в темной одежде, наблюдавший за дорогой. Фэррелл замахал рукою, и Эриенн, затаив дыхание, замерла, однако наблюдатель не сделал никакого предупредительного знака. Через минуту его окликнули издалека, и обменявшись с кем-то несколькими словами, он пришпорил лошадь и поскакал к своему товарищу, оставив пост.

Вздохи облегчения одновременно вырвались у Эриенн и Фэррелла. Скрываясь под сенью деревьев, они медленно двинулись вперед, пока не забрались на гребень расположенного в отдалении холма, откуда было видно, что происходит в долине. Внизу, на дороге, они разглядели остановившийся экипаж и нескольких мужчин в темной одежде, суетившихся вокруг него при свете фонарей. Возле дышла лежала убитая лошадь, остальных лошадей из упряжки увели в сторону. Двери экипажа были открыты настежь, и Эриенн тихонько вскрикнула, когда желтоватый свет фонарей высветил тело богато одетого мужчины, голова которого свисала из дверей кареты. Кучер и лакей лежали на дороге. В живых осталась одна лишь молодая женщина, руки которой были привязаны к концам ваги таким образом, что она оказалась распластанной на уткнувшемся в землю дышле. Бандиты, взявшие женщину в плен, развлекались тем, что грубо шарили по ней руками и срывали с нее драгоценности. Мольбы несчастной, доносившиеся сквозь рыдания, заглушались громкими раскатами смеха мужчин.

Фэррелл оттеснил Эриенн в глубь тени, подальше от лунного света, и в волнении прошептал:

— Они убыот ее… или того хуже… Помощи ждать мне некогда!

— Их больше дюжины, Фэррелл. Что нам делать?

— Ты можешь доскакать до шерифа? Может быть, мне удастся как-нибудь… отогнать их.

— Это безумие нападать на них в одиночку, — запротестовала Эриенн.

— Дай мне твои пистолеты, — прошептал он и, протянув руку за оружием, сделал нетерпеливый жест, заметив ее замешательство. — Поскорее!

У Эриенн были свои соображения, и она высказала их:

— Фэррелл, может быть, нам удастся вместе их отогнать. Видишь деревья под холмом возле кареты? Мы можем, прикрываясь ими, зайти к разбойникам с тылу. Если нам удастся убить двух-трех человек, то остальные, наверно, обратятся в бегство, не успев причинить вреда девушке. Ты же не сможешь стрелять из пистолета и одновременно править лошадью.

— Конечно, ты права, — пробормотал Фэррелл. — Я не слишком хорошо управляюсь одной рукой.

— У нас мало времени, Фэррелл, — умоляла Эриенн. — Мы должны спасти девушку.

— Разбойники подняли такой шум, что за деревьями для атаки мог бы пробраться целый полк, — тихо рассмеялся Фэррелл. — Понимаешь, Эриенн?

— Да! — прошептала она и, осторожно подгоняя лошадь, начала перебираться через гребень холма к тому месту, где они могли укрыться.

Они выбрали выгодную позицию на обрыве, слегка возвышающемся над дорогою в том месте, где стояла карета, и там спешились, чтобы спрятаться под прикрытием деревьев и валунов. Внизу приглушенные рыдания девушки перемежались смехом и выкриками разбойников Бандиты на некоторое время оставили ее и принялись взламывать сундуки и бесцеремонно обыскивать тела убитых мужчин.

— Эриенн, ты меня слышишь? — прошептал Фэррелл.

— Да.

— Если нам удастся напугать воров и отогнать их подальше, то я подскачу к девушке и развяжу ее. Оставайся здесь и не подпускай их до тех пор, пока я не освобожу ее, а потом несись отсюда что есть духу. Поняла?

— Не волнуйся, — сухо заверила его Эриенн. — Именно так я и предполагала поступить Я помчусь так, будто за мною гонится сам дьявол. У тебя есть нож, чтобы отвязать ее?

— Да, и хоть раз будь разумной девочкой.

Голос Фэррелла прозвучал еле-еле, однако Эриенн расслышала в нем нотки смеха.

Тщательно проверяя оружие, Эриенн крепко сжала зубы, чтобы они не стучали. Она была счастлива, что брат захватил с собой все необходимое для перезарядки двух пистолетов. С таким вооружением Фэррелл мог организовать атаку, которая вполне годилась для защиты девушки. Он планировал передвигаться по кругу и создать впечатление, что их здесь не двое, а гораздо больше. Поскольку юбки мешали Эриенн, она была вынуждена оставаться на месте. Количественно их вооружение было несравнимо с вооружением бандитов, однако в случае удачи они могли заставить убийц отступить и, возможно, скрылись бы все втроем.

Фэррелл переместился за одно из деревьев, а Эриенн ждала выстрела из пистолета, который должен был стать для нее сигналом. Она была в таком напряжении, что не знала, сможет ли вообще во что-нибудь попасть, даже несмотря на уроки, которые давал ей муж. Тот ужас, который происходил на ее глазах в эти минуты, заставил Эриенн задуматься над тем, чем занимается Кристофер во время своих ночных вылазок. Хотя Кристофер и не признался в том, что именно он и есть тот самый страшный ночной разбойник, Эриенн не могла не думать о том, что ей довелось увидеть, и поклялась в будущем получше разобраться во всем.

Раздался выстрел, произведенный братом, и Эриенн сжала пальцы, наводя оружием на цель. Увидев, как две фигуры возле фонаря рухнули словно подкошенные, Эриенн ощутила в желудке вызывающую тошноту дрожь. Один из бандитов издал вопль, и все бросились врассыпную от освещенного фонарями места. Эриенн не стала терять времени на обдумывание своих действий; она понимала, что жизнь девушки зависит от того, насколько быстро ей удастся выстрелить из второго пистолета. Она постаралась не моргать в тот момент, когда гремел выстрел, но это был единственный способ, с помощью которого она смогла удержать оружие в устойчивом положении. Эриенн была настолько поражена, увидев, как упал еще один человек, что чуть было не приподнялась посмотреть, не выстрелил ли Фэррелл одновременно с ней. Тут же она услышала его стремительное передвижение рядом с собою и поняла, что он возвращается на свое место. Облизнув пересохшие губы, Эриенн стала перезаряжать пистолет. Она дрожала столь же отчаянно, сколь и молилась, и ей пришлось серьезно собраться с духом, чтобы выполнить свою задачу. Воздух раскололся от оглушительного рева мушкета Фэррелла, и от последовавшего за этим вопля кровь в жилах Эриенн похолодела. Она подняла оружие, чтобы прицелиться, и увидела, что на освещенном участке бандитов больше нет. Эриенн поискала глазами и в лунном свете заметила какое-то легкое движение внизу, у подножия обрыва. Она продолжала вглядываться во тьму, пока тень не преобразилась в человека, карабкающегося наверх к ней. Медленно поднявшись на ноги, Эриенн двумя руками сжала рукоять кремневого пистолета и взяла на прицел движущуюся фигуру. Человек поднял голову, чтобы осмотреться, и в этот раз, нажимая на спусковой крючок, Эриенн крепко зажмурилась. Гром выстрела оглушил ее, но не настолько, чтобы не услышать глухой стук покатившегося по склону тела. Эриенн заставила себя не думать о пролитой крови и тут увидела, как Фэррелл забирается на своего мерина.

Она быстро перезарядила оружие и в тишине, наводящей ужас, принялась ждать и искать глазами хоть какую-то движущуюся украдкой тень. В зарослях за ее спиной послышался треск продирающегося верхом Фэррелла, и через мгновение брат показался в поле зрения Эриенн. Он вырвался из тьмы и поскакал сломя голову по направлению к карете, а когда приблизился к девушке, то свалился с коня и, держа удила в левой руке, бросился к ней. Остановившись подле молодой женщины, он начал разрезать веревки, которые связывали ее.

Эриенн внимательно следила за каждым движением, которое могло бы стать мишенью для ее оружия. Никаких свидетельствовавших об опасности звуков не было, но вдруг что-то обрушилось на нее сзади. Чья-то рука, вынырнувшая из-за плеча, перехватила пистолет и прижала Эриенн спиною к каменному торсу. Прежде чем она успела закричать, рука в перчатке сжала ей рот и раздался грубый голос, отрывисто и тихо произнесший:

— Ах вы, неуемная девочка, что же вы делаете? А ну забирайтесь на эту чертову клячу и убирайтесь отсюда, пока вас не прихлопнули!

Рука резко развернула и отпустила ее. У Эриенн в груди перехватило дыхание, когда она увидела перед собой огромную фигуру. Завернутая в черный, как ночь, плащ, она сливалась с темнотой, и хотя Эриенн пристально всматривалась в глубокую тень под капюшоном, она не могла различить ни малейших черт чьего-либо лица.

— Кристофер? — выжидательно произнесла Эриенн.

— Бегите! Убирайтесь отсюда! — приказал он.

Голова в капюшоне слегка повернулась в сторону полянки. От темного леса отделились две фигуры и приближались к Фэрреллу сзади. Он наполовину освободил девушку, и видно было, что совсем не замечает их.

— Проклятье!

Эта брань донеслась из-под глубоко надвинутого капюшона, после чего ночной всадник моментально исчез. Эриенн отшатнулась в сторону, когда он появился через секунду на огромном вороном коне. Человек и конь возникли из тьмы и промчались так, словно были готовы тут же взлететь ввысь. Копыта жеребца высекали искры из камней, которыми был усеян склон, и от низкого, режущего клича у Эриенн пробежали мурашки по спине. Из вытянутой руки несущейся черной фигуры вырвалось пламя, и раздался грохот пистолетного выстрела. Один из бандитов, схватившись за грудь, со стоном рухнул, и оружие исчезло из виду. Когда рука поднялась вновь, в ней оказался длинный сверкающий стальной клинок. Сабля описала в воздухе короткую дугу, и вновь раздался жуткий боевой клич. Конь снова рванулся вперед, второй бандит выронил нож и, судорожно схватившись за кремневый пистолет, начал наводить его. Тень пронеслась мимо него, взмахнув саблей. Пистолет упал, человек сделал несколько неверных шагов и медленно осел на землю.

Всадник в черном плаще проскакал по кругу и приблизился к Фэрреллу, который перестал заниматься девушкой и, отступив, принялся размахивать своим до смешного коротким клинком, сжимая его в здоровой руке. Ночной всадник, не обращая на него внимания, острием сабли сбросил на дорогу один фонарь, который тут же разбился и погас. Прочертив огненную дугу, за ним последовал второй, который опустился в том же месте и воспламенил разлившееся масло. Всадник остановился и, бросив на Фэррелла быстрый взгляд, указал на девушку, запястья которой все еще были привязаны к карете.

— Отвяжите ее и убирайтесь прочь отсюда!

Он указал саблей в сторону холма, и тихо, но явно приказным тоном произнес:

— И когда будете уходить, извольте забрать вашу сестричку!

Вороной пронесся мимо кареты, и последовал новый взмах сабли. В воздух полетел последний фонарь, который разбился, рухнув на дорогу. Теперь полянку освещал лишь лунный свет и небольшие жадные язычки огня от пролитого масла, мерцания которых было недостаточно, чтобы освещать фигуры возле кареты.

Через мгновение Фэррелл освободил девушку и стал пытаться усадить ее на спину лошади. После безуспешных попыток он остановился, влез в седло сам и, освободив одно стремя для девушки, опустил вниз свою немощную руку.

— Моя рука беспомощна. Возьмитесь за нее, и я втащу вас. Поставьте ногу в стремя.

Девушка подчинилась и тут же оказалась на лошади у него за спиной. Необходимости говорить ей о том, чтобы она заняла безопасное положение, не было, и она крепко обняла Фэррелла за талию.

Фэррелл пришпорил коня, и тот рванулся вперед. Как только он поскакал, из леса донесся выстрел, но пуля просвистела мимо. Фэррелл натянул поводья, добравшись до склона, где оставил Эриенн, и позвал ее. За ним последовал ночной всадник, который резко, отрывисто прокричал тоном, не допускающим возражений:

— Скачите! Скачите прочь!

Эриенн к тому времени уже отошла на несколько шагов в лес и, оттолкнувшись слабеющими ногами, забралась на лошадь. Она погнала свою кобылку так, что та неслась в тени деревьев, чуть касаясь земли. Ночной всадник, пришпорив жеребца, держался позади ее стремительно движущегося силуэта, однако оставаясь на освещенной луною дороге. Когда Эриенн бросила взгляд через плечо, он был еще там. Как только она исчезла за холмом, он остановился и повернул коня в сторону, чтобы избежать нападения возможных преследователей. Дожидаясь их, он неторопливо перезаряжал пистолет и осматривал расчищенный под пашню участок, откуда он только что уехал.

В тишине из кустов донеслись негромкие звуки осторожно пробирающихся разбойников. В кругу света появилась одна фигура, затем другая. Ночной всадник смотрел за тем, как его жертвы собираются, будто стая птиц, кем-то вспугнутая и слетающаяся назад к кормушке.

— Н-да, — пробормотал он про себя. — Придется их снова вспугнуть.

Он высоко поднял саблю и ударил коня каблуками в бока, издав пронзительный вопль, который был его боевым кличем. Чтобы растерять свой пыл, грабителям хватило одного вида привидения, которое, словно ястреб на добычу, неслось на них с мрачно сверкающей в ночи саблей, да зловещего грохота гигантских копыт. Уже бросившись бежать, один из бандитов прокричал об опасности. Остальные ринулись прочь, расталкивая друг друга и вновь ища спасения в подлеске, — все, кроме одного.

Неустрашимый разбойник выхватил пистолет левой рукой, шпагу правой и, широко, расставив руки, ждал приближавшегося к нему призрака. Было видно, что это бывалый боец, не теряющийся в неблагоприятной ситуации.

— Глупцы! — проревел он. — Он ведь один! Если вы не будете драться, то я сам займусь им!

— Он твой, атаман! — прокричали ему в ответ.

Когда дистанция совсем сократилась, вороной конь резко остановился, присев на задние ноги. Бандит перевел взгляд с сабли противника и увидел угрожающе наставленное на него дуло кавалерийского пистолета, который всадник держал в другой руке.

— Что ж, мистер Фантом, — вызывающе крикнул бесстрашный человек, — испытаем свинец? — Он слегка приподнял пистолет. — Или сталь? — Он отдал салют противнику быстрым взмахом клинка.

Несмотря на то что одежда разбойника скрывала его лицо, ночная тень по коротким фразам и легкому акценту определила, кто стоит напротив.

— Милорд шериф, наконец-то мы встретились.

— Ах вот как! Вы знаете меня, мой друг. — Сардонический тон сменился ехидным смехом. — Это знание будет стоить вам жизни. Так что вы выбираете? Вашу саблю?

— Нет, у меня есть другое, подходящее для вас оружие, — ответил негромкий голос.

Сначала сабля, а за ней и пистолет отправились в ножны и в кобуру. Повернув коня боком, чтобы закрыться от возможного выстрела, ночной призрак спешился. Дождавшись, пока Аллан Паркер спрячет пистолет, он хлопнул по крупу жеребца, отсылая его в сторону расположенной неподалеку вырубки. Призрак вытащил тонкую рапиру, обнаженная сталь которой сверкнула голубым светом в лунном сиянии, затем небрежно отсалютовал в ответ.

Паркер слегка наклонился, чтобы достать кинжал из-за голенища. Стало ясно, что он хотел драться как бургундские кавалеристы — напористая атака для сближения и введения в бой обоих клинков с целью поймать в ловушку единственное оружие противника или же всадить ему между ребер короткое лезвие.

Черный ястреб отвел ладонь за спину и, поймав полу плаща, плотно намотал ее на руку, создав подобие щита, в котором мог легко запутаться кинжал противника. Паркер знал эту уловку и сообразил, что перед ним стоит не обычный дуэлянт, а человек, хорошо сведущий в искусстве сражения. Он обратил также внимание на скобы для небольших пистолетов, которые противник носил на ремне. Предстояла действительно борьба насмерть.

Клинки сошлись легко, но после нескольких начальных выпадов шериф стал более осторожен. Его первые простые атаки были отбиты с легкостью, а ответный удар был столь стремительным и уверенным, что ему пришлось попотеть, чтобы защититься самому. Никаких сомнений в мастерстве человека, стоящего напротив, у Паркера не осталось.

Негромкий смех, донесшийся из-под капюшона, не давал и малейшего намека на то, чтобы сообразить, кому принадлежит этот хриплый шепот.

— Вы еще не забеспокоились, милорд шериф?

Аллан расхохотался, встретив длинным клинком внезапную атаку противника, однако ночной всадник в свою очередь легко ушел от опасности, и короткий клинок Паркера резанул по пустому темному пространству.

— Я вас не знаю, мой друг, но уже скоро посмотрю вам в лицо.

Вторым приемом он начал собственную атаку, однако ему пришлось быстро ретироваться, так как она была эффектно отбита, и рапира противника угрожающе прошла возле его паха.

— Не так просто, как с Тимми Сиэрсом, а? — с ехидным смешком осведомился ночной ястреб.

Паркер чуть не споткнулся, однако вовремя поправился:

— Откуда…

— К кому еще мог отправиться Тимми после того, как я посетил его тем вечером? Вы — атаман разбойников, и естественно, именно вас он пошел искать, чтобы выложить свои признания. Он совершил глупость, сообщив вам о том, что проболтался. Это стоило ему жизни.

Голубая сталь замелькала быстрее, и, несмотря на отчаянные усилия шерифа, ее голодный язык лакал воздух все ближе к его телу. Острая боль обожгла его левое предплечье, а затем резкий рывок послал кинжал далеко в бурьян.

Изо всех сил защищаясь, Паркер внезапно понял, что эта неодолимая тень способна убить его, как только пожелает того. На лице Паркера заблестели мелкие капельки пота, и от этой догадки задрожала верхняя губа.

— А потом еще был Бен, — продолжал ночной всадник. — Хиляк, не чета вашему мастерству.

Паркер не отвечал, тяжело дыша. Отбивая выпад за выпадом, он испытывал нарастающую боль в левом плече.

— Он долго сопротивлялся? — язвил враг в капюшоне. — Или вы его прибили во сне?

Шериф задыхался, с его бровей струился пот. Он понял, что впервые в жизни перед ним стоит человек, который может убить его.

— Но вы слишком молоды, чтобы быть тем человеком, которого я ищу. Есть другой, кто не пачкает рук, пока вы делаете свою грязную работу. Может быть, лорд Тэлбот?

— Ты… ты… мерзавец, — вскричал Паркер. — Сражайся, как мужчина! Открой лицо!

— Вы увидите смерть, милорд шериф. Разве вы не знаете?

Его язвительный смех дразнил противника.

На мгновение взгляд Паркера упал за спину нападавшего, и он чуть было не улыбнулся. Он ощутил новый прилив сил и набросился на соперника в дикой ярости. Его более тяжелый клинок рубил, резал, пырял, но всегда встречал отпор и не мог рассечь хрупкую плоть.

Внезапно раздался крик, и двое бандитов, выскочив из тени, где они скрывались, бросились в атаку, однако ночной всадник наклонился при их нападении. Прежде чем разбойники с треском столкнулись в воздухе и рухнули, наполовину оглушенные, у ног ночного всадника, один из них, размахивая руками, успел сбросить с него капюшон. Отражая атаку шерифа, ястреб сцепился эфесом рапиры с эфесом оружия Паркера, и они очутились лицом к лицу.

— Вы! — вскричал Аллан.

Кристофер Ситон рассмеялся шерифу в лицо:

— Это ваша смерть, милорд шериф. Но чуть позже.

Он резко оттолкнул Паркера, и тот рухнул на четверку нападавших, свалив всех в кучу, а Кристофер угрожающе рубанул сталью по воздуху. Ночь прорезал резкий, пронзительный свист, и появился жеребец. Кристофер бросил клинок в ножны и поймал подскакавшего жеребца рукою за седло. Оттолкнувшись от земли, он взлетел на спину своего стремительного коня.

Шериф поднялся на ноги и с хриплым проклятием выхватил пистолет из-за пояса. Он опустил дуло оружия и с грохотом послал свинцовый шар вслед удалявшемуся ночному ястребу, но тщетно. Паркер снова выругался и оглянулся по сторонам. В пыли стоял еще один человек, наводя на цель длинный мушкет. Аллан выхватил у него оружие и выстрелил сам.

Кристофер почувствовал в правом боку обжигающий удар еще до того, как услышал грохот мушкета. Удила упали из его онемевшей правой руки, и он накренился в сторону. Земля под ним превратилась в расплывчатое темное пятно, готовое засосать его в себя, но он преодолел слабость. Накрутив на левое запястье развевающуюся гриву, Кристофер усилием воли заставил себя выпрямиться. Конь, казалось, перешел на медленный аллюр, когда хозяин согнулся на его спине.

Шериф завизжал, словно кот, и приказал своим людям садиться по коням:

— За ним, болваны! Не дайте ему ускользнуть!

— Вперед, Сарацин! Вперед! — стонал Кристофер от пронзительной боли при каждом шаге коня. — Покажи им свои копыта, приятель! Вперед!

Жеребец несся не управляемый, однако придерживался дороги, где скакать было легче. Где-то позади раздался крик, и рядом с рукою просвистела пуля. Сарацин вытянулся и буквально полетел вперед, когда шериф со своими людьми бросился в головокружительную погоню в лунной ночи.

За взгорьем дорога пошла вниз, затем свернула в долину и стала удаляться влево, петляя среди низеньких холмов. Как только преследователи пропали из виду. Кристофер заговорил с жеребцом и стал успокаивать его, чтобы тот перешел на медленную рысь. Он наклонился вперед и поймал сперва одну уздницу, затем другую, и конь стал более управляемым. Кристофер перевел жеребца на шаг, затем заставил его спуститься вниз по берегу в густые заросли. Там он остановился под прикрытием деревьев и тщательно подоткнул плащ под теплую и липкую правую ногу, чтобы кровь, сочащаяся из бока, не оставила следов, по которым его можно было бы выследить при дневном свете.

Эриенн при движении сознательно отставала и пропускала Фэррелла вперед. Поняв, что силуэт в плаще больше не следует за нею, она остановилась на удаленной возвышенности и посмотрела внимательно на дорогу, по которой только что скакала, в надежде, что он скоро появится. Она не сомневалась, что ночная тень и есть тот самый человек, о котором она думала. Сегодня вечером он бросился на преступную банду убийц, борясь за справедливость, и этого Эриенн было достаточно, чтобы убедиться в его благородных намерениях.

Оттого что кобылка переходила вброд ручьи, пересекала покрытые росою луга и скакала по пыльным дорогам, ее белоснежные бабки вконец загрязнились. Она гарцевала, обеспокоенная тем, что ее сдерживают на одном месте, однако Эриенн, раздираемая сомнениями, не давала команды нетерпеливому животному. Над болотами прокатилось эхо выстрела, за которым пророкотал более мощный гром мушкета. Именно второй выстрел напугал Эриенн, потому что у ночного всадника такого оружия не было. В голове Эриенн роились вопросы. Вернуться на помощь? А сможет ли она помочь? Или лучше не мешать ему, чтобы у него были развязаны руки и он мог позаботиться о себе?

Эриенн внимательно вглядывалась в дорогу и пыталась отличить тени, которые отбрасывали низко бегущие облака, от возможных движений человека или животного. На какой-то миг зрение подвело Эриенн, и ей показалось, что она видит человека на коне, но, когда чуть позже луна осветила путь, там никого не оказалось. Услышав непонятный перестук вдалеке, Эриенн вскинула голову и вслушивалась до тех пор, пока перестук не превратился в грохот мчавшихся на полном скаку всадников.

Она развернула Моргану и, пришпорив что есть мочи кобылку каблуками, погнала животное во весь опор. За спиной Эриенн развевался ее плащ, и когда преступники выехали на возвышенность, то при виде фигуры в крылатом плаще взорвались призывными воплями. В воздухе прозвучал выстрел из пистолета, но пуля просвистела мимо, не причинив вреда.

Проскакав вперед по дороге, Фэррелл резко осадил своего мерина и, повернувшись, обнаружил, что сестры не видно. Выстрел прогремел довольно далеко, однако последовавший за ним едва слышный цокот копыт заставил Фэррелла отступить в темноту. Намотав поводья па покалеченную руку, он проверил, заряжены ли пистолеты, а затем, сделав предостережение, девушке, принялся ждать.

Эриенн появилась не скоро, и Фэррелл поднял пистолет, увидев, что ее преследует группа всадников. Он спустил курок, и банда резко осадила коней, подняв на дороге тучи пыли. Фэррелл отшвырнул пистолет прочь и выхватил длинный мушкет. Положив мушкет поверх беспомощной руки, он тщательно прицелился. Раздавшийся выстрел был точным, и один из бандитов с воплем откинулся назад. Несколько секунд покачавшись в седле, он сумел развернуть лошадь и погнал ее галопом по дороге. Столь же быстро прекратили погоню и все его товарищи, кроме неустрашимого шерифа, который закричал им вслед:

— Вернитесь, болваны! Ну, потеряем одного-двух человек, но если будем держаться вместе, то одолеем его! Вернитесь, говорю!

Кто-то через плечо грубо прокричал ему:

— Неужели ты, идиот, думаешь, что мы останемся и примем на себя первый выстрел этого костолома! Лезь под пули сам!

Фэррелл выхватил второй пистолет и выстрелил еще раз. Свинец просвистел возле уха Паркера, и тот, решив не лезть на рожон, помчался вслед за своим отрядом, размышляя, что было бы действительно глупо ловить ночного всадника, когда тот вооружен до зубов и неизвестно, еще, как вооружены его сообщники. Сегодня ночью удача была явно не на стороне Паркера, однако они обязательно встретятся один на один. Он поклялся себе в этом.

Эриенн увидела, как последние бандиты скрылись в ночи. Поняв, что погоня прекращена, Эриенн ощутила огромное облегчение, но ее продолжала беспокоить неопределенность в отношении Кристофера, Если банда убийц бросилась за ним, то где он? Неужели ранен? Может быть, он нуждается в ее помощи?

Фэррелл скакал рядом с сестрой до тех пор, пока они не достигли знакомых мест Сэкстон-холла, после чего Эриенн махнула ему рукой.

— Отвези девушку в усадьбу, — попросила она. — Эгги знает, чем ей помочь. Я скоро вернусь.

— А с тобой ничего не случится? — насторожился Фэррелл. — Где-то тут поблизости ночной всадник.

— Позаботься о девушке, Фэррелл, — приказала Эриенн тоном старшей сестры. — Быстрее!

Она подождала, пока брат не скрылся из виду, после чего повернула лошадь к лесу и погнала ее в сторону домика. В свете луны голые ветви отбрасывали темные, запутанные тени на покрытый листьями дерн, из-за чего было трудно разглядеть тропу. Эриенн осторожно вглядывалась в темноту, подспудно ожидая какого-нибудь движения, которое может напугать ее, но не ощущала напряжения до тех пор, пока не добралась до домика. Окна были плотно закрыты ставнями, не пропускавшими никакого света, который мог бы свидетельствовать о том, что внутри кто-то есть. Не было заметно ни малейшего движения. Каких-либо признаков ландо, принадлежавшего мужу, тоже не было. Казалось, что этот домик все покинули.

Стараясь ехать по дерну, чтобы заглушить стук копыт, Эриенн миновала домик и направилась к его дальнему крылу. За кустами, на одном из выгулов, послышалось фырканье, возбудившее любопытство Эриенн. Если Сарацин здесь, то и Кристофер должен быть неподалеку и, следовательно, ее опасения рассеются. Эриенн соскользнула с лошади и стала продираться сквозь зелень. Калитка заскрипела, когда Эриенн открыла ее, и этот звук заставил коня, стоявшего в выгуле напротив стойла Сарацина, навострить уши. Настороженно наблюдавшее за ней животное тихо заржало, просунув морду сквозь ограду. Эриенн почесала жеребцу шею, подарив ему внимание, которого он хотел. Было слишком темно, чтобы увидеть его масть, и Эриенн отправилась на поиски фонаря. Какой-то фонарь висел на внутренней стене конюшни, а пошарив рукою по полке возле него, Эриенн обнаружила и кремень. Через секунду на кончике фитиля замерцал, разрастаясь, крошечный огонек. При свете огня она убедилась, что это гнедой жеребец, принадлежащий лично Кристоферу. Загон и стойло Сарацина были пусты, однако тревога от этого не убавилась. Эриенн хотела знать наверняка, что Кристофер в безопасности, где бы он ни находился.

Жеребец начал бегать взад и вперед по выгулу, и кобыла в ответ с другой стороны кустов стала нервно бить копытами и хрипеть. Затем гнедой внезапно остановился мордой к кустам с поднятым хвостом, навостренными ушами и раздувшимися ноздрями. Хотя его поведение могло быть объяснено близостью кобылы, Эриенн не исключала возможности того, что там находится кто-то или что-то еще.

Она проскользнула сквозь кусты с фонарем в руке и увидела, что кобыла смотрит в сторону деревьев. Фонарь отбрасывал слабый свет на крепкие стволы ближайших деревьев, но за ними была непроницаемая темнота. Подойдя ближе, Эриенн заметила там движение какого-то силуэта, и в кромешной тьме раздался храп. Стоявшая рядом кобыла подняла хвост и грациозно стала переступать из стороны в сторону.

Собравшись с духом, Эриенн приблизилась к деревьям.

— Кристофер? — позвала она шепотом. — Вы здесь?

Ответа не последовало, и у нее по телу побежали мурашки. Может быть, это вообще не Кристофер. Может быть, он лежит где-то раненый или убитый, а это один из разбойников, который вернулся и выследил ее.

Страх за Кристофера толкнул Эриенн вперед. Независимо от того, что поджидало ее в лесу, Эриенн все равно собиралась искать Кристофера.

Не успев сделать и нескольких шагов, она остановилась и тихо вскрикнула, прижав к груди руку от внезапно охватившего ее ужаса. Навстречу ей вышел вороной жеребец, в седле на его спине опасно раскачивался высокий человек, обмотанный плащом.

— О нет, — простонала Эриенн.

Даже не видя крови, она поняла, что он ранен. Фонарь высветил его искаженное болью пепельно-серое лицо. Глаза, в которых отсутствовал привычный блеск, были полуприкрыты веками.

Кристофер с трудом улыбнулся и попытался рассеять ее страхи:

— Добрый вечер, мад…

Эта попытка заговорить окончательно подорвала его силы, мир покачнулся, медленно опрокидываясь, и для него все стало темно. С испуганным воплем Эриенн уронила фонарь и бросилась вперед, как только Кристофер начал валиться из седла. Она попыталась поймать его на руки, однако его большой вес увлек Эриенн за собой на землю. Какое-то время, исполненная тревоги и страха, она покачивала его голову с разметавшимися волосами, прижав ее к груди и рыдая: «О мой дорогой Кристофер, что с тобою сделали?» Необходимость помочь ему заставила Эриенн прийти в себя, и ее дрожащие руки замелькали с бешеной скоростью. Она установила фонарь прямо и стала искать рану под плащом, вынимая из-под его панталон липкую рубаху. Острый ледяной клинок праха пронзил Эриенн, когда взгляд ее остановился на том месте в его боку, где выстрел пробил зияющую дыру. Продолжив осмотр Кристофера, Эриенн обнаружила то место на спине, где пуля вышла. Паника усиливалась, однако Эриенн заставила себя преодолеть жалость, понимая, что не сможет помочь Кристоферу, если у нее опустятся руки от сковывающего ее страха. Дрожащими руками Эриенн оторвала длинную полосу ткани от своей нижней юбки. Она прижала кусок материи к рваной ране, чтобы остановить льющуюся кровь, затем обмотала туго его талию еще одним лоскутом.

Со стороны домика послышался тихий скрип открывающейся двери, и, повернувшись, Эриенн увидела, как в дверном проеме показался человек с фонарем в руках. Человек вглядывался поверх своего фонаря в мерцающий свет ее светильника, вытягивая шею, чтобы рассмотреть то, что скрывалось за деревьями. Он тихо позвал:

— Это вы, хозяин?

— Банди! Банди, на помощь! — закричала Эриенн, узнав его по голосу. — Мистер Ситон ранен. Быстрее!

Пляшущие лучи света замельтешили в темноте, когда слуга бросился в направлении Эриенн. Банди не стал задавать никаких вопросов, увидев распластанное рядом с ней безжизненное тело, а быстро встал на колени возле Кристофера. Он поднял неподвижное веко, затем, прежде чем вскочить на ноги, осмотрел проделанную Эриенн работу.

— Нам надо скорее перенести его в большой дом, где о нем позаботится Эгги, — торопливо сказал Банди.

Он поймал за уздцы Сарацина, затем поднял Кристофера на руках и аккуратно взвалил его на седло.

— Я пронесу его через пещеру, чтобы не увидели слуги, — сообщил он и взглянул на Эриенн. — Пойдете со мною, мадам? Или отведете вашу лошадь в конюшню? Если хотите, я могу прийти за ней попозже.

— Я иду с вами, — без колебаний ответила Эриенн.

Банди пошел между деревьями к усадьбе, Эриенн последовала за ним, тревожно наблюдая за Кристофером. Когда они подошли к тяжелой двери, за которой был скрыт вход в пещеру, слуга переложил не приходящего в сознание Кристофера на плечо. Эриенн осторожно пропустила их через дверь, а затем, когда они торопливо пошли по коридору, высоко подняла фонарь, освещая им путь. Эриенн показалось, что прошла вечность, прежде чем они добрались до книжного шкафа на дальнем конце хода.

— Я посмотрю, свободен ли путь, — прошептала она и побежала к двери библиотеки. Она поставила фонарь в сторону, сняла плащ и, прежде чем выйти в коридор, пригладила волосы. Хотя из комнат для гостей, которые были расположены за покоями лорда Сэкстона, доносился приглушенный плач, в коридоре на верхнем этаже, ведущем из восточного крыла здания, было тихо и слуг не было видно. Быстро вернувшись в библиотеку, Эриенн жестом показала Банди, что можно выходить.

— Поторопитесь, пока никого нет.

— Позовите Эгги, мадам, — попросил Банди. — Она знает, что надо делать с мистером Ситоном, и ей можно доверять.

Ноги буквально несли Эриенн вниз по лестнице. Она резко остановилась у входа в башню, заметив Фэррелла, который стоял возле очага в большом зале. Эриенн осторожно решила пройти мимо, однако это у нее не вышло.

Фэррелл озадаченно перевел взгляд с нее на главный вход. Он не слышал, чтобы открывалась дверь парадного, и разрешил свои сомнения простым вопросом:

— Как ты вошла? Я ждал тебя и, поскольку ты не вернулась, решил отправиться на поиски. А ты уже тут. Как ты оказалась наверху, если я не видел тебя?

Эриенн не хотела доверять ему важную тайну и на ходу придумала оправдание:

— Наверное, ты был у девушки. Кстати, что с ней?

— Бедная девушка, они убили ее отца, и она постоянно плачет. Эгги отправила ее в кровать и дала ей пуншу. Она говорит, что пунш поможет девушке заснуть.

Эриенн принялась судорожно думать. Если Фэррелл узнает, что Кристофер ранен и находится в доме, то он может разболтать об этом шерифу. Тут она сообразила, что ей может помочь пунш Эгги. Эриенн понимала, что необходимо скрыть от Фэррелла то, что происходит в усадьбе.

— Надо бы и тебе принять пунша, Фэррелл. Ты легче заснешь, пунш творит чудеса и укрепляет силы. Завтра утром с тебя усталость как рукой снимет и ты будешь готов к встрече с девушкой.

Лицо Фэррелла потемнело от прилившей краски, так как миловидность девушки не осталась им незамеченной — ее широко раскрытые темные глаза, пышные рыжеватые локоны, обрамляющие кудрями бледное лицо с тонкими чертами, были приятным воспоминанием.

— Ее зовут Джулиана Беккер, — холодно произнес он. — Ей всего лишь семнадцать лет.

Эта остановка на пути к Кристоферу раздражала Эриенн.

— Если ты не возражаешь против того, чтобы поужинать в одиночестве, Фэррелл, я прикажу слугам принести тебе еду на подносе в твою комнату. Боюсь, я слишком расстроена, чтобы есть, и, вероятно, сейчас же отправлюсь спать.

Последние слова она бросила через плечо, заторопившись на кухню.

— А лорд Сэкстон вернулся? — крикнул Фэррелл.

— Не думаю, — не останавливаясь, отозвалась Эриенн. — По крайней мере, я не видела его.

— Если он вернется, скажи ему, что я хотел бы взять у него экипаж, чтобы отвезти девушку к матери завтра утром. Они живут в Йорке.

— Я уверена, что это не вызовет возражений, Фэррелл. Прикажи Пейпу, и он распорядится, чтобы Тэннер заложил карету к удобному для тебя времени.

Дверь кухни захлопнулась за ней, но, не обнаружив там Эгги, Эриенн бросилась обратно через зал, не обращая внимания на то, как озадачила своей спешкой Фэррелла. Она обнаружила экономку в западном крыле, когда та выходила из комнаты для гостей, устроив девушку на ночь.

— Мисс Беккер сейчас значительно лучше, мадам, — сообщила Эгги. — Это счастье, что она…

— Эгги, мне необходима ваша помощь, — нервно перебила ее Эриенн. — Мистер Ситон ранен, Банди сказал, вы знаете, что надо делать.

— В каком он состоянии? Вы можете объяснить, мадам? — расспрашивала взволнованная Эгги, торопливо идя по коридору вместе со своей хозяйкой.

— У него в боку чудовищная дыра, — с тревогой объяснила молодая женщина. — Рана сквозная, и он, кажется, потерял много крови.

Больше времени на расспросы Эгги не тратила. Подняв свои юбки, она, пыхтя, бросилась бежать и, не снижая скорости, резко свернула за угол к двери, ведущей в спальню лорда Сэкстона. Дверь была приоткрыта, и Эриенн замерла в удивлении, увидев, что экономка нырнула в нее, не останавливаясь. Ее изумление возросло при виде Банди, склонившегося над лежащим в кровати Кристофером. Покрывала были откинуты, а под тем местом, которое перевязала Эриенн, были расстелены полотенца. Если не считать простыни, которая покрывала бедра Кристофера, он был полностью раздет. Черный плащ и костюм были свалены в кучу на полу возле высоких сапог для верховой езды.

При приближении экономки к кровати Банди поднялся и отошел в сторону, и, пока женщина разрезала неумелый бандаж и осматривала рану, Эриенн забилась в угол и поеживалась, словно боль от ощупывающих рану пальцев проникала в ее сознание. С бескровных губ скорчившегося в беспамятстве Кристофера сорвался стон, и Эриенн прикрыла рукою рот, заглушив поднявшиеся от страха рыдания. Она не осознавала раньше, как дорог ей этот янки, пока не увидела его в это мгновение — беспомощного, в беде. Он всегда был таким сильным и ловким, что, казалось, не нуждается ни в ком. Эриенн до боли хотелось выразить свои чувства, и она мучилась оттого, что ей нельзя было прикоснуться к нему или прошептать ему слова о своей любви.

— Пуля прошла навылет, это точно, — констатировала Эгги, — однако рана, видно, чистая. — Она смыла кровь с пальцев и жестом указала на очаг: — Нам потребуется вскипятить воды на огне и еще чистое белье.

— Может быть, мы перенесем мистера Ситона в другую комнату? — нервно спросила Эриенн.

После того как в постели с мужем она прошептала имя Кристофера, она опасалась того, что произойдет, если Стюарт, вернувшись домой, увидит на своей кровати расположившегося соперника. Эриенн не была уверена, что лорд Сэкстон не придет в ярость и не причинит кузену еще больше вреда.

Банди бросил быстрый взгляд на экономку и, прокашлявшись, сказал, тщательно подбирая слова:

— Лорд Сэкстон будет отсутствовать несколько дней, мадам, поэтому, мне кажется, ничего страшного не будет, если мистер Ситон до тех пор воспользуется его комнатой. Здесь он будет в безопасности. Слуги решат, что его светлость заболел, и не станут проявлять любопытство. Лучше поостеречься и не вызывать лишних подозрений.

— Но если лорд Сэкстон уехал, то почему вы не с ним? — в недоумении поинтересовалась Эриенн. — И где ландо?

— На конюшне, мадам. Я вернулся пару часов назад. Хозяин сейчас гостит у своих друзей. Там позаботятся обо всем, что необходимо лорду Сэкстону, и экипаж ему не потребуется.

Разъяснения слуги не уменьшили тревоги Эриенн, однако она восприняла отъезд Стюарта как благо. Кристоферу были необходимы уход и внимание, и она сможет действовать более свободно в отсутствие мужа, когда он не будет свидетелем ее заботы. Теперь беспокойство доставлял только Фэррелл, Эриенн решила немедленно разобраться с этим вопросом.

— Мой брат испытывает крайнюю неприязнь к мистеру Ситопу, — заявила она. — Если он обнаружит здесь янки, то может проболтаться, что Кристофер ранен. В этих обстоятельствах я считаю, что вам, Эгги, следует сегодня приготовить для Фэррелла ваш пунш.

Женщина быстро кивнула в ответ:

— Я сейчас же позабочусь об этом, мадам. Пожалуйста, присмотрите за мистером Ситоном, пока меня не будет. Мне надо принести с кухни мои травы и целительные отвары.

Банди отправился за экономкой, чтобы принести чугунок, и оставил Эриенн рядом с раненым. Она занялась тем, что разорвала старые простыни на бинты, а затем аккуратно вытерла кровь вокруг раны. Опустив изящные, сильные руки Кристофера в тазик, Эриенн тщательно смыла пятна крови с его пальцев. Она поцеловала их, и на глазах у нее навернулись слезы, когда она положила руку Кристофера на свою руку. Теперь Эриенн понимала свои чувства, и хотя она не могла сказать точно, когда вспыхнула ее любовь, она твердо знала, что уже давно любит Кристофера Ситона. И вместе с тем в ней росло чувство сильной привязанности и верности к мужу.

Эриенн было неуютно от мысли, что она способна любить двух мужчин одновременно. Ей казалось, что она любила их по-разному. Но в то же время были моменты, когда Эриенн не могла разделить свою любовь к ним. Кристофер был энергичным, элегантным, красивым мужчиной, в которого могла легко влюбиться любая женщина. Лорд Сэкстон, напротив, завоевал ее привязанность, не обладая ни одной из этих черт.

Значит, ее любовь к мужу основана на жалости? Но Эриенн отвергла эту мысль. Ей было жалко Бена, а ведь там и речи не было о любви. Стюарт Сэкстон сумел вызвать в ней глубокие чувства и, вне всякого сомнения, сделал ее настоящей женщиной. Но, как это ни странно, именно в самые сладкие мгновения ей труднее всего было изгнать из своего сознания Кристофера. Иногда во время любовных игр с мужем Эриенн настолько сильно ощущала подле себя другого мужчину, что ей приходилось дотрагиваться до шрама на спине, чтобы убедиться, что с ней лежит не Кристофер, а Стюарт. Объяснение этому Эриенн находила лишь в своем томлении по янки, которое было настолько сильным, что она наделяла лицом и именем Кристофера того мужчину, который являлся к ней только в темноте.

Эгги и Банди вернулись, и Эриенн осталась рядом, пока женщина обрабатывала рану. Запекшаяся кровь была смыта, и, прежде чем бинты были наложены сначала на бок, а потом на спину, рану смазали толстым слоем мягкой белой мази. Кристофера туго перебинтовали несколько раз вокруг груди, а затем закрепили бандаж полосой ткани через плечо.

Когда пытка, наконец, закончилась, Эриенн, радуясь, что все позади, бессильно опустилась в кресло, стоявшее рядом с кроватью. Она отказалась от просьб слуг идти к себе в покои и отдыхать до утра, решительно заявив:

— Я останусь ночевать здесь.

Эгги не хотела затевать спор и наконец предложила:

— Мадам, я послежу за ним, а вы пока сходите и приведите себя в порядок перед сном, а когда будете готовы, то вернетесь.

Она указала рукой на грязный верховой костюм, в который была одета хозяйка:

— Вам будет гораздо удобнее в свежем платье и в шали, чем в этом.

— А вы уверены?.. — обеспокоенно начала было Эриенн, однако не смогла передать словами свои опасения.

— С ним все будет в порядке, мадам, — заверила экономка, с любовью похлопав ее по руке. — Он большой, сильный мужчина; немного заботы и покоя, и не успеете оглянуться — он станет как новенький.

Уступив женщине, Эриенн позволила проводить себя до дверей и там предупредила:

— Я вернусь через несколько минут.

Как и обещала Эриенн, она вернулась и заняла место в кресле около постели, чтобы провести в нем ночные часы. Поджав под себя ноги, она положила голову и плечи на матрас на кровати и заснула в тепле под уютным меховым покрывалом.

Когда восточная сторона неба осветилась зарею, Кристофер, наконец, зашевелился. Эриенн тут же очнулась и, подняв голову, встретилась с его взглядом. Их глаза не отрывались друг от друга целую вечность, и Эриенн чувствовала, как медленно стучит сердце от проникновения его взора в самую глубину ее души.

— Я хочу пить, — тихо прошептал он.

Эриенн пошла за стаканом с водой, а вернувшись, подложила ему руку под спину, чтобы поддержать его плечом, пока он утолял жажду. Когда она отставила стакан, Кристофер поднял руку и погладил ее по щеке, проведя пальцами сквозь ее густые вьющиеся локоны.

— Я люблю вас, — выдохнул он.

Они долго и томно смотрели друг па друга, затем Кристофер со вздохом откинулся на спину и закрыл глаза. Он протянул руку и сплел свои слабые пальцы с ее пальцами, и это без слов говорило о многом. От этого прикосновения у Эриенн на ресницах задрожали слезы, и она была рада, что поблизости нет мужа, потому что в противном случае он убедился бы в том, что она любит этого человека.

Кристофер метался в бреду до конца дня, потом всю ночь, вплоть до утра, пока не взошло солнце. Сознание вернулось к нему, когда на восточной стороне неба загорелась утренняя звезда. Пришла Эгги с густым супом для больного, взбила подушки, в пуховой пене которых утонула его спина. Когда Кристофер отказался, чтобы его кормили, Эгги устроила так, чтобы он смог поесть сам, не слишком напрягаясь, а затем начала убирать в комнате. Кристофер отпивал суп из чашки и наблюдал за Эриенн, которая осталась, чтобы помочь женщине. Он даже не пытался скрыть свой интерес, заставляя Эриенн нервничать из-за своей несдержанности. Эриенн ни на секунду не забывала о том, что Эгги любит своего хозяина и питает большие надежды на продолжение рода.

Кристофер проспал почти весь день и всю ночь, просыпаясь время от времени, чтобы напиться и поесть супу по настоянию Эгги или Эриенн. На третий день у него начался жар, и страхи Эриенн усилились, но Эгги тут же успокоила ее, сказав, что это вполне нормально для раненого человека. Экономка попросила Эриенн омывать кожу Кристофера прохладной водой, чтобы понизить жар, и оставила ее ухаживать за больным, нисколько не заботясь, по-видимому, о том, что так близко сводит хозяйку усадьбы с человеком, который не был ее мужем. Пока Кристофер спал, Эриенн была совершенно растеряна этим заданием. Получив свободу рассматривать его обнаженное тело и прикасаться к нему, Эриенн была поражена, насколько часто ее взор ласково задерживался на его широких плечах, могучей, покрытой волосами груди, стройной, крепкой талии и плоском животе. Она не могла заставить себя открыть его ниже бедер, и при одной лишь мысли об этом ее лицо заливала горячая краска, даже несмотря на то, что они находились в комнате одни.

Сохранять спокойствие в те минуты, когда Кристофер находился в сознании, было еще одной пыткой, хотя он и не вполне приходил в себя. Его щеки пылали от жара, а глаза с каким-то блеском чересчур горячо смотрели на Эриенн. Тем не менее она мучительно остро осознала последствия своего ухаживания за ним, когда ее взгляд невинно задержался на том месте, которое прикрывали простыни. Щеки у нее внезапно залились краской, но когда она подняла глаза, то Кристофер встретил ее взгляд спокойно и без досады.

Она быстро выбежала из комнаты и, оказавшись в своих покоях, распахнула окно, пытаясь остудить пылающие щеки на морозном воздухе. Эриенн боролась с чувством вины, потому что в последние дни она остро желала его как мужчину и постоянно ощущала ток необузданного, нарастающего возбуждения после каждого взгляда, которым они обменивались, после каждого прикосновения, после каждого произнесенного слова.

Когда-то Эриенн ненавидела его по причинам, которые, как ей казалось, были оправданны, однако ее гнев постепенно был избавлен от жала. Нелегко было сбросить со счетов то, что он рисковал жизнью, спасая Фэррелла и дочь Беккера. Ненависть улетучилась, оставив ее один на один с нежной привязанностью к нему и любовью, этим страшным, опасным, неконтролируемым чувством, которое, поселившись в ней, словно тигр в пустыне, постоянно грозило подорвать ее решимость.

Эриенн весь день не подходила к комнате хозяина дома, оставив заботы на Банди и Эгги. Оба они утверждали, что рана затягивается просто чудесно и что жар спал. К наступлению ночи Эриенн была совершенно истерзана борьбой, происходившей внутри ее, и, в оцепенении добравшись до кровати, молилась о том, чтобы поскорее вернулся муж, который еще прочнее укрепится в ее мыслях и изгонит оттуда раз и навсегда этого янки.

Убаюкиваемая жарким огнем, Эриенн перебирала в уме воспоминания, яркие и смутные. Из событий последних дней возникали видения фигуры в плаще и гарцующего вороного жеребца, а затем одетая в темный костюм фигура становилась мужем и вытаскивала ее из ледяного ручья. Позади него находился все тот же вороной жеребец, и внезапно кожаная маска превращалась в глухой капюшон.

Вскрикнув, Эриенн перевернулась на кровати и уставилась широко раскрытыми глазами на балдахин, а в уме ее внезапно в беспорядке начали носиться мысли, Еще один бред? Неужели ее страсть наделила лицом того, кто вообще не имел лица? Это был сон? Желание, рожденное страстью?

Мысли работали напряженно, пытаясь обрести ясность в запутавшейся памяти. Эриенн не могла припомнить определенные черты или силуэт человека, который вытащил ее из ручья. У нее сохранилось воспоминание о темном крылатом всаднике, соскочившем с вздыбившегося коня, однако когда она думала об этом, то понимала, что ни разу не видела Стюарта верхом. Подозрение, что это был Кристофер, дало толчок новым сомнениям. Что она видела при свете камина в тот же вечер? Покалеченное тело инвалида? Или же искаженный силуэт обычного человека? Кристофер оказался ночным всадником, а также тем человеком, который спас ее, так кем же он был еще? Несомненно, кем-то еще, кроме того похотливого ухажера, которым он постоянно прикидывался.

В Эриенн начал проникать страх, но она отбросила эту мысль как нелепую. Хотя Стюарт всегда приходил к ней ночью, она тем не менее составила для себя его образ, возможно, неотчетливый, но узнаваемый ею. Искривленная нога, шрам на спине, скрипучий голос были частью этого образа и не вязались с красивой внешностью Кристофера Ситона.

Беспорядочные частички загадки перетасовались в ее уме, однако ни одна из них не сходилась с другой, чтобы дать правильное представление об истине. Их скучное мельтешение утомило Эриенн, и она, обессилев, забылась. В ее сне не было кошмаров, лишь чередой сменялись вопросы, страхи и сомнения.