– Зачем он явился? – прошипел Хит, когда Барри открыла дверь своей квартиры и вошел Майкл. Шумная компания, праздновавшая премьеру первого телеспектакля, притихла.

– Заткнись, Хит, – буркнула Даниель. – Его пригласила Барри.

– Это надо же, враг в самом сердце нашего лагеря!

– А ты знаешь способ, как его обезвредить лучше? – резонно заметила она. – Кроме того, он нравится Барри.

– В таком случае она еще более сумасшедшая, чем я думал, – недовольно бросил Хит. – Это же не человек, а… Ладно, я пошел в патио.

– Неплохая мысль.

Барри слышала их перепалку, но, поглощенная встречей Майкла, не слишком переживала о том, как его приход будет воспринят коллегами. Она знала, что кое-кто будет не в восторге, но эта вечеринка собралась у нее, а она хотела видеть Майкла, хотела разделить с ним радость премьеры.

За последнюю неделю им удалось перекинуться словами всего несколько раз. По-видимому, он близко к сердцу воспринял ее просьбу дать ей подумать и делал так, как она хотела. Он ни разу не позвонил, ожидая ее звонка. За всю жизнь ей не было так одиноко, никогда она не чувствовала себя такой заброшенной. Сначала она решила, что умнее всего было бы не докапываться до причин того, почему она так плохо себя чувствует, однако Даниель, как обычно, не могла удержаться от многозначительных замечаний. И Барри начала думать, что подруга права. Нужно признаться, говорила она себе, я увлеклась Майклом. И скорее всего, это больше чем увлечение. В конце концов она решила отбросить все сомнения и быть готовой к дальнейшему развитию их отношений. Она не будет больше держать его на расстоянии. Вот почему в улыбке, с которой она встретила Майкла, светилась особая теплота.

– Я рада, что ты пришел, – сказала она, вглядываясь в него сверкающими глазами, которые больше не прятались за стеклами очков. Ей наконец прислали контактные линзы, и теперь она могла по-настоящему разглядеть, как великолепно он смотрится в джинсах и обтягивающей торс трикотажной рубашке.

Майкл обозрел компанию враждебных лиц и улыбнулся Барри.

– Наверное, только ты и рада…

– Но это же мой вечер, и главная здесь я, а не кто-нибудь другой.

– Во всяком случае, для меня.

– Сейчас сделаю тебе коктейль, а потом можешь пообщаться с гостями.

Он изобразил на лице ужас.

– Общаться с этими людьми? Да они разорвут меня на части. А ты говорила, что рада меня видеть.

– Я и правда рада. Очень, – ласково произнесла она и взяла его под руку. – Но ведь я еще и хозяйка. Мне нужно кое-что делать.

– А что?

Она беззаботно улыбнулась ему и сказала:

– Ну, все, что положено хозяйке.

– Может быть, я помогу?

– Осторожно, мистер Комптон, – предостерегла его Даниель, обхватив Барри за талию. – Она же запихнет вас на кухню. Напялит передник с оборочками и заставит рубить противную цыплячью печенку, если только, конечно, вы не увернетесь.

– Цыплячью печенку? – повторил Майкл, скептически поглядев на Барри. – Может, мне лучше остаться здесь и потолковать с талантливым режиссером?

Барри хмыкнула.

– Ну нет, не выйдет. Ты сам предложил помочь. К тому же Даниель уже улизнула из кухни – она занималась закусками.

– Но я вовсе не обязана копаться в этой гадости, – притворно передернув плечиками, сказала подруга. – Фу!

– Хотя любишь эту «гадость», – напомнила ей Барри.

– Еще бы. Но только после того, как ее поджарят с каштанами и беконом. Если бы я знала, из чего все это делается, ни за что не стала бы есть.

Барри рассмеялась:

– О'кей, твоя взяла. Развлекайтесь вдвоем, кухонную повинность беру на себя.

Майкл заговорщицки глянул на Даниель.

– Вам не кажется, что мы слышим жалобные стоны пострадавшей?

– К несчастью, вы не ошиблись, – безропотно согласилась Даниель. – Наверное, нам обоим надо прийти ей на помощь, иначе стенаниям не будет конца.

Они втроем стояли на кухне и работали бок о бок, завершая приготовление маленьких бутербродиков и других закусок. Разводя в большой банке острую приправу «чили», Майкл все прибавлял и прибавлял порошку, стоило только Барри повернуться к нему спиной. Когда же она все-таки поймала его на этом и попробовала, что получилось, из глаз у нее брызнули слезы, и она схватила стакан с ледяной водой.

– Что ты наделал?! – сдавленным голосом возмутилась она. Вода не очень-то уменьшила огонь в горле, но хотя бы удержала ее от желания стукнуть Майкла.

– Этой штуке необходимо было придать пикантность, – бодро парировал он. – Полегчало?

– Это же убийственно! – прошипела Барри. – Ты что, не понимаешь? У половины моих гостей уже и без того язва. Ведь это прикончит их.

Даниель зачерпнула полную ложку и попробовала.

– Хм, – с одобрением промычала она. – Барри, ну что ты разворчалась? Это же то, что нужно.

– Благодарю вас, – с подчеркнутой любезностью раскланялся Майкл и со значением взглянул на Барри. – Понятно?

Барри передернула плечами:

– Ну, ладно вам, сами будете вызывать «скорую», когда они начнут корчиться на полу.

– Не обращайте на нее внимания, – беззаботно заметила Даниель. – В том, что касается еды, она всю жизнь была жуткой занудой. В колледже она однажды пожаловалась на директора столовой за слишком острый соус. Вы можете представить себе? Столовскую бурду она обвинила в избытке приправ.

– Это ложь, Даниель Лоуренс!

– Ну, было ведь что-то в этом роде… Бурное возмущение Барри нисколько не обескуражило Даниель. Ее юмористические и, если верить протестам Барри, сильно искаженные воспоминания о выходках подруги то и дело вызывали у всей троицы раскаты гомерического хохота. Наконец в дверях показались головы Хита и Мелинды, желавших знать, что тут происходит без них. Они походили на двух детишек, которых не пригласили участвовать в игре.

– Эй, вы там, – сказала Мелинда, – все-таки у нас здесь вечеринка, на которой положено развлекаться высокоинтеллектуальными беседами.

– Какими такими высокоинтеллектуальными беседами? – Даниель прикинулась, что не понимает. – А я-то думала, что Барри специально для нас изобрела новый вид развлечения – игры на кухне.

– Ну, и кто же в таком случае выигрывает? – усомнился Хит.

– Думаю, что я, – признался Майкл. – Я здесь один с двумя очаровательными женщинами.

– Может быть, вам будет еще лучше с тремя? – игривым тоном предложила Мелинда.

– Мне с лихвой хватало двух, но чем черт не шутит, заходите, – галантно согласился он.

– А по-моему, вам пора выбираться отсюда, – вмешался Хит, – минуты через две начнут передавать наш спектакль.

Все сразу заторопились в гостиную и расселись у телевизора с большим экраном. Барри отыскала место на полу, Майкл опустился рядом с ней. Она прислонилась к его груди, с удовольствием чувствуя, какая у нее широкая, прочная опора. Одну руку она положила ему на ногу – на его мускулистое, соблазнительное бедро. Другая ее рука невольно потянулась ко рту – до сих пор она не смогла побороть привычку кусать ногти.

Следующие полчаса они весело хихикали, видя себя и друг друга на экране, смеялись над остроумными диалогами, улыбались, следя за тем, как Карен в исполнении Мелинды решительно держит Мейсона на расстоянии, одновременно поддразнивая его туманными намеками и обещаниями. Барри внимательно приглядывалась к реакции Майкла: когда он не улавливал юмора, то смеялся немного натянуто, а когда получалось и в самом деле смешно – заразительно и непринужденно. Несмотря на все самолюбие, свойственное создателям, она заметила, что в спектакле чего-то не хватает. И не только натянутость Майкла подсказывала ей это, но и собственное чутье. Отсутствовала какая-то критическая составная, какой-то неуловимый ингредиент, который необходимо найти, если они хотят, чтобы действующие лица и исполнители слились в единое целое.

Под конец, когда все принялись поздравлять друг друга, она пристально посмотрела на Майкла, и от нее не ускользнула происходящая в нем внутренняя борьба. Он подбирал слова, которые бы не обидели ее, не обидели бы никого из них.

– Плохо, да? – так, чтобы не слышали другие, спросила она.

– Нет, – он покачал головой. – Не плохо. Образы получились. Задумано хорошо. Исполнители на высоте.

– Но чего-то не хватает.

– Да.

– Ты можешь сказать, чего?

– Нет, не могу сообразить.

– И я тоже.

Он украдкой поцеловал ее.

– Давай не будем сегодня расстраиваться по этому поводу. Сегодня мы отпразднуем, а на следующей неделе проанализируем, что получилось. Не хочется портить вечер.

С этого момента все шло так, словно «Снова до свиданья» в эфире и не было. Майкл постарался создать непринужденную обстановку, и вскоре все забыли, что он вице-президент компании, лишь чувствовали его тепло, его юмор, а главное – как глубоко он увлечен их продюсером. Они были дружным, спаянным коллективом и сами любили своего лидера, а потому расположились и к Майклу. Барри заметила, что оттаял даже Хит.

– Он ни разу не обозвал меня кретином, – торжествующе прошептал Майкл на ухо Барри, когда они оказались вдвоем на кухне.

Она с сомнением посмотрела на него:

– Тебе и это известно – как он называет тебя?

– Конечно.

– Наверняка Кевин.

– Руководство компании никогда не раскрывает источников получения информации.

– Я думала, это репортеры. Вечно толкутся в студии.

– И они тоже. – Он потыкался носом ей в шею. – Как ты думаешь, твои друзья обидятся, если я скажу им, что пора бы и честь знать?

– Вероятно.

– А что, если об этом скажешь ты?

– С какой стати? – подначила она.

– Чтобы ты могла пробежать руками по моим бесподобным бедрам, – промурлыкал он с шаловливым блеском в глазах.

У Барри от изумления открылся рот, и она покраснела.

– Ты и об этом знаешь?

Он кивнул.

– Я думаю, что в понедельник я первым делом потребую закрыть студию для всех посторонних.

– Не выйдет, – серьезно заметил он. – У меня шпионы повсюду.

– Снова Даниель, – с отвращением проворчала Барри. – Ну что мне с ней делать?

– Холить и лелеять. Она потрясающая подруга.

– Не уверена.

– Кто это потрясающая подруга? – просунув голову в дверь, кокетливым голоском задала вопрос та, о ком они только что говорили.

– Ты, конечно, ты, – подтвердил Майкл, а Барри отрезала:

– Никто.

Даниель посмотрела на одну, потом на другого, и от ее наблюдательного взгляда не укрылось ничего. Барри знала, что Даниель давно уже заметила их с Майклом близость, от всего сердца ее одобряет и старается всячески им помочь. Слова подруги тут же подтвердили ее догадку.

– Я хотела сообщить вам, что вытурила отсюда всю компанию, – гордо возвестила она. – Они сказали «спасибо» и «до свидания».

– Вот это я и имел в виду, – пробормотал Майкл, покусывая Барри за ушко. – Она у нас брильянтовая.

– Но обрати внимание, сама-то она еще здесь, – со значением напомнила Барри.

– Ухожу, ухожу. Увидимся в понедельник, – весело крикнула Барри и подмигнула Майклу: – Прекрасной вам ночи.

– До свидания, Даниель, – твердо произнесла Барри.

– А как я? – поинтересовался Майкл, когда они остались одни. – Я-то ухожу или остаюсь здесь?

– А сам ты чего хочешь?

– Ты прекрасно знаешь.

Остаток уикенда пронесся удивительно нежным и сладострастным калейдоскопом. Они открывали друг в друге все новые и новые грани, много говорили, долго гуляли по песчаному пляжу, страстно любили друг друга. На этот раз Барри не отстранилась после любовной ласки. Напротив, она прижалась к Майклу, радуясь новому для себя ощущению – нежности, разбудившей ее сердце.

Ко вторнику воспоминания об этих моментах духовной и эмоциональной близости поблекли под напором новых тревог. Когда принесли данные о рейтинге первого телеспектакля, Барри буквально лишилась дара речи, взглянув на цифры национального опроса службы Нилсона. Она предполагала, что у передачи, поставленной в столь невыгодное время, возникнут проблемы, но не думала, что такие.

Надо срочно переговорить с Майклом, решила она и потянулась к телефонному аппарату. Однако в этот момент раздался звонок.

– Добрый день, дорогая. Это миссис Хастингс. Мистер Комптон хотел бы видеть вас у себя вместе с мистером Доналдсоном и мисс Лоуренс.

– Когда? – у Барри похолодело на сердце. Ей так хотелось, чтобы это предложение исходило от нее!

– Как только вы соберетесь.

– У нас репетиция в разгаре.

– Знаю, дорогая, но, по-моему, он все равно хочет видеть вас сейчас. – Секретарша замолчала, и Барри показалось, что она слышит в отдалении голос Майкла. Когда миссис Хастингс продолжила разговор, то стало ясно, что так оно и есть: – Он сказал, немедленно, мисс Макдоналд.

Барри вздохнула:

– О'кей. Идем.

Ничего хорошего ждать не приходилось. Уж если Майкл не позвонил ей сам, это значит, что он сильно взволнован. Сомнения, появившиеся у него в субботу вечером, укрепились под воздействием низкого рейтинга передачи. Барри вызвала Хита и Даниель, и они втроем направились к административному зданию компании. Барри представила, что вот так, наверное, идут на гильотину…

– Не может быть, чтобы он снял сериал после первого же спектакля, – предположила Даниель, готовясь к худшему.

– Конечно, нет, – произнесла Барри с большим, чем чувствовала на самом деле, оптимизмом. – Уверена, он просто хочет отработать какой-то новый план действий. Может быть, он даже понял, что зря передвинул нас, и вернет наше время.

– Главное – не теряй присутствия духа, – проговорил Хит, снова обретший свою воинственность.

Как только они вошли в кабинет Майкла, Барри тотчас поняла, что для оптимизма нет абсолютно никаких оснований. Выражение лица у Майкла было каким-то непонятным – то ли очень серьезным, то ли зловещим. Больше того, он даже не взглянул в ее сторону, как будто чувствовал, что после всего происшедшего между ними неудобно устраивать ей разнос.

– У нас проблема, – без предисловия объявил он.

Барри набрала в легкие воздуха и бросилась в воду до того, как он успел развить свою мысль.

– Майкл, я уверена, что, если дать рекламу, рейтинг улучшится, – с бравадой заявила она. – Я уже переговорила в отделе по связям с общественностью, они собираются сделать несколько интервью с Мелиндой. Для нее найдут окошки во время футбола. Это всегда дает хорошее паблисити для нового сериала.

– Все это замечательно, но проблемы не решает.

– А у вас, наверное, уже есть это решение? – воинственно вопросил Хит. – Мы что, снова возвращаемся к этой чертовой овчарке? Майкл рассмеялся.

– Нет, не овчарка. Но мне кажется, нужно сделать кое-какие изменения – немного тоньше выстроить персонажи.

Даниель хотела что-то возразить, но он покачал головой.

– Ничего принципиального, – успокоил он ее.

За несколько минут он изложил свои предложения и попросил их высказываться. По большей части Барри была с ним согласна. Его замечания носили деловой, позитивный характер и показывали, что он не только понимает, чего они добиваются, но знает и аудиторию. По крайней мере Хита и Даниель его тон успокоил. Однако Барри отнюдь не успокоилась. У нее было предчувствие, что самое страшное еще впереди.

– Теперь поговорим о Карен, – сказал он наконец.

– Карен?! – голос Барри взвился так, словно нож гильотины коснулся ее шеи. – С Карен у нас все в порядке.

– Как раз и нет, – безапелляционно заявил он. – Нужно, чтобы она выглядела не такой жесткой, была мягче, даже уязвимей.

– Об этом не может быть и речи, – в тон ему возразила она. – Карен мы менять не будем.

– Ты хочешь, чтобы сериал остался в эфире? – без обиняков спросил он.

Барри прищурилась и внимательно на него посмотрела.

– Ты его прикроешь, если я не соглашусь изменить характер Карен?

– Карен – центральная фигура в сериале, – сказал он. – Ты с этим согласна? В таком случае работа над этим персонажем – главное для того, чтобы шоу набрало силу. Помимо изменений, которые я предлагаю, у вас в запасе нет ничего иного. Это вы, а не я убьете сериал.

Барри бессильно откинулась в кресле. Ей нечего было возразить.

– Чего бы ты хотел?

– Я уже говорил. Сделай ее более уязвимой. Я хочу, чтобы она нравилась зрителям. Сейчас она много резонерствует, все обо всех знает и слишком уверена в себе. Это нужно смикшировать, и тогда она станет привлекательнее.

Внезапно Барри охватил гнев: она не желала больше слышать ни одного слова критики в адрес женщины, которая была ее вторым «я». Она вскочила с места, карие глаза метали молнии.

– Ты считаешь, что я слишком жесткая? Слишком независимая? – требовательно заговорила она, а в это время Даниель, пробормотав какое-то извинение, потащила Хита за рукав из кабинета. Барри не знала, радоваться или огорчаться тому, что она оставила их с Майклом наедине.

– Конечно, мне и в голову не приходило, что ты слишком жесткая, – ответил Майкл, явно обескураженный ее вспышкой. – А при чем тут все остальное?

– Я привлекательная?

– Не говори ерунды. Ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Для меня твоя сила, твоя смелость очень привлекательны. Какое это имеет отношение к Карен?

– Так ведь я и есть Карен. Все это обо мне. Ты прекрасно знаешь. Ты даже сам как-то сказал!

– Барри…

– Нет, минуточку. Всякий раз, как ты набрасываешься на сценарий, всякий раз, как ты хочешь что-нибудь изменить, мне кажется, будто ты отбираешь что-то от меня.

– Так вот почему ты так упорно сопротивлялась? Ты думаешь, что я нападал на тебя?

– А разве нет? Ведь это ты выбросил целую сцену, потому что она противоречила тому, что происходило между нами. Ты сам определенно сравнивал меня с Карен.

– Ситуацию я сравнивал, это так. Наверное, я понимал, что у вас с Карен есть что-то общее. Но мне и в голову не приходило, что ты так отождествляешь себя с нею. Я не думал, что ты будешь настолько субъективна и решишь, будто я нападаю на тебя.

– Ну, а если бы думал, была бы разница?

– Для моего решения? Нет, – честно признался он. – Но я бы осторожнее подошел к нему. Я бы попытался сделать так, чтобы мои замечания не прозвучали личностно и было бы ясно, что я только стараюсь улучшить спектакль.

Он помолчал и, глубоко вздохнув, продолжил:

– Дорогая моя, мы же не можем сходиться во всем, что годится или, наоборот, не годится для телевидения. Что зрители воспримут в восемь часов вечера, а что нет. Это всего лишь разница во мнениях, и здесь нет ничего от наших взаимоотношений, все равно как если бы я любил красное вино, а ты белое.

– Я люблю белое.

Улыбка слегка искривила его губы.

– Я могу с этим примириться, – беззаботно произнес он. Потом его голос посуровел: – По правде говоря, я бы хотел, чтобы мы жили вместе.

У Барри раскрылся рот от изумления.

– Не может быть, чтобы ты сказал это всерьез.

– Конечно, я сказал это вполне серьезно.

– Странный же ты выбрал момент, чтобы предлагать такое.

– Я думал об этом уже давно. Черт возьми, я думал об этом с того самого дня, когда мы встретились в первый раз.

– Ты и в самом деле полагаешь, что я стану жить с тобой, когда ты разрушаешь мое будущее?

– Барри, как ты не можешь понять? Это же работа, а не наши с тобой личные отношения.

– Тогда я, наверное, еще не настолько эмансипирована. Не знаю, как мне удастся разделить эти вещи.

В глазах у него засветилась веселая точечка.

– А вот Карен смогла.

– Но ведь я не Карен! – огрызнулась она с досадой.

– Минуту назад ты утверждала обратное. Барри показалось, что весь мир вокруг заходил ходуном.

– Ты… ты… Уходи отсюда, и чтобы ноги твоей здесь не было!

– Это мой кабинет, – возразил он, и его улыбка и чертова логика окончательно вывели ее из себя.

– Тогда уйду я.

Он пожал плечами.

– Если ты должна уйти, уходи, – подтрунивал он. – Но не забудь подумать над тем, что я тебе сказал.

– Я не буду жить с тобой, и я не стану менять Карен, – упрямо настаивала на своем Барри. – Даже через миллион лет.

Вылетев пробкой из кабинета, она успела услышать, как он негромко проговорил:

– Посмотрим.