За дверью послышались громкие голоса. Потом дверь открылась, и в форпик заглянул моряк.

– Капитан, сэр Эйбел. Не беспокойтесь, сэр. Мы вас охраняем и не впустим его сюда.

Я сказал, что хочу поговорить с капитаном, но дверь уже закрылась.

Снова наступила тишина, нарушаемая лишь скрипом шпангоута и плеском волн о борт корабля, которые я слышал так долго, что уже практически перестал слышать.

У меня было одеяло и бутылка бренди. Поук сказал, что одеяло мое, а бренди он стащил из личных запасов капитана. Я выпил немного, у меня страшно закружилась голова, и. я поклялся, что в жизни не выпью больше ни глотка.

– Я всего лишь подросток, – сказал я Поуку, прожевав и проглотив кусок. Он не понял слова «подросток», и я объяснил: – Мальчик, который станет мужчиной после того, как проведет ночь с женщиной.

– Да, сэр. У меня тоже часто возникает такое ощущение.

Здесь я хочу остановиться и сказать, что подобная история повторялась постоянно. Я пытался рассказать другим людям про Дизири, про себя и про свое превращение во взрослого мужчину. И они говорили, что с ними такое тоже бывало. На самом деле я так не думал. У них просто возникало ощущение, что с ними такое бывало. Но со мной-то все произошло на самом деле. Разумеется, все они говорили одно и то же.

– Просто мальчик, – сказал я Поуку. – Мальчик, который вообразил себя отважным рыцарем.

– Я в жизни не видел человека отважнее вас, сэр. – Поук говорил таким тоном, словно собирался перегрызть глотку любому, кто возразит. – Когда остерлинги пробрались сквозь сеть, кто бросился на них?

Я перестал жевать и на секунду задумался.

– Пес, я уверен. Пес, которого не нашел мастер Hyp.

– Нет, сэр! Вы! А мы все бросились в бой вслед за вами. И если бы не ваш пример, мы бы вообще не двинулись с места, сэр. Остерлинги думать не думали, что на корабле есть рыцарь. Не успели они перевести дух, как вы принялись расшвыривать их в разные стороны. К тому времени, когда вас ранили, они уже улепетывали.

После непродолжительного раздумья я кивнул:

– Я помню. Во всяком случае, мне кажется, что помню. Враги передо мной, справа и слева. И я орудую палицей, которую мы купили у Мори. Где она, кстати? Ты не знаешь, куда она делась?

– Наверное, капитан забрал, сэр.

– Выясни, если сможешь. Я бы хотел получить палицу обратно. – Я ненадолго замолчал, чтобы прожевать кусок и почесать затылок. – Мне нужно что-нибудь в левую руку, Поук. Щит или, по крайней мере, палку, чтобы отражать удары. Мне приходилось делать это палицей.

– Есть, сэр. Я присмотрю что-нибудь.

– И заодно поищи мой лук и колчан. А также пса. Он еще на корабле?

– Вит видел его прошлой ночью, сэр. Он говорит, пес страшно худой и при виде его чуть слюной не захлебнулся, словно хотел сожрать со всеми потрохами.

– По крайней мере, капитан не поймал его.

Поук осторожно кашлянул.

– К слову о капитане, сэр. Я узнал, что он замышляет, сэр. Он сказал старшему помощнику, а старший сказал второму, а Нжорс случайно услышал и передал мне. Когда мы придем в порт, он расплатится с командой и отправит всех на берег. Он думает, что на берег сойдут все, только я останусь, сэр. Капитан и старший помощник явятся сюда по вашу душу, но я буду с вами.

– Нет, я не стану их ждать, – сказал я. – Когда мы придем в порт?

Поук пожал плечами.

– Я не штурман, сэр. Может, через пять дней. Может, через десять.

– В Форсетти?

– Нет, сэр. В Йенс, сэр. Так говорят. Если вы наелись, сэр…

– Нет. – Я поднялся на ноги, без помощи и без особого труда. – Дай-ка мне кастрюлю. Я наелся, но в кастрюле еще осталось тушеное мясо.

– На вашем месте я бы не разговаривал так громко, сэр. Старший может болтаться поблизости.

Я даже не заметил, что повысил голос, но после замечания Поука повысил еще немного.

– Я старался не шуметь, как ты мне советовал, но какой в этом смысл? Капитан составил план действий. Я намерен помешать ему осуществить задуманное. Мне нужен мой лук, срочно. Лук и тетива – тетива обязательно. А также колчан и все стрелы, какие ты найдешь… если найдешь, конечно.

– Есть, сэр.

Я открыл дверь форпика.

– Гильф! – Я хотел позвать громко, но получилось недостаточно громко. – Гильф! Ко мне, Гильф!

– Сэр, кто такой?..

– Мой пес. Он действительно мой, Поук, и останется со мной, покуда прежний хозяин не потребует его обратно. Я не хотел брать Гильфа, поскольку боялся его. Я пытался избавиться от него перед тем, как перейти вброд Ирринг. Я велел ему уйти и никогда впредь не приближаться ко мне. – Я набрал побольше воздуха в легкие. Грудь обожгло болью, но я стерпел. – ГИЛЬФ! Ко мне, Гильф!

Наверное, Поук убежал бы, не схвати я его за руку:

– Когда мы с тобой садились на корабль, я думал, что отделался от него.

Я посвистел.

– Сейчас ночь, да? Поэтому здесь так темно – ни лучика солнца не пробивается сквозь щели?

– Да, сэр.

– Я поговорю с капитаном завтра, когда он позавтракает. На такое одолжение он вправе рассчитывать. Можешь предупредить его, коли хочешь.

Я услышал глухое постукиванье тупых когтей в трюме, открыл принесенную Поуком кастрюлю с мясом и поставил на пол, для Гильфа.

Я хорошо помнил капитанскую каюту и знал, что она запирается только изнутри. В случае, если капитан будет завтракать там, я собирался войти, когда помощник Хордвина придет убрать со стола, но мне не пришлось ждать. Капитан завтракал на крыше ахтеркастля, как я и ожидал, и мы с Гильфом просто поднялись из трюма и вошли в каюту как полноправные хозяева. Каковыми мы и являлись.

К тому времени, когда появился капитан, я уже отыскал иноземную палицу, купленную в Иррингсмауте, и прицепил к поясу. Он открыл дверь, увидел нас и громко крикнул Керла, а потом (вероятно, потому, что я сидел спокойно и не вытаскивал палицу из ножен) захлопнул и запер на засов дверь. Меч капитана по-прежнему лежал под матрасом. Я нашел его при обыске, но оставил на месте. Мне ничего не стоило встать у него на пути, но я даже не пошевелился.

Когда он схватил меч, я спросил:

– Разве вы не полагаетесь на Керла?

Он смотрел на меня, не произнося ни слова. Я велел Гильфу показаться, и он показался. Он лежал в темном углу и выплыл оттуда подобно клубу коричневого дыма, но вполне материального и рычащего.

– Я могу убить вас, коли захочу, – сказал я. – Однажды я побил вас и побью еще раз. Гильф тоже может убить вас, и у вас нет ни шанса против нас двоих. Вы – владелец корабля? Некоторые говорят, вы.

– Половины.

– Отлично. Мне не нужен ваш корабль. И я не хочу убивать вас. – Я встал и протянул вперед руку. – Уберите меч. Едва ли мы с вами станем друзьями, но нам не обязательно быть врагами.

Он стоял неподвижно и смотрел на меня добрых полминуты. Потом положил меч на кровать и сел рядом.

– Вы позволите мне сидеть в моей собственной каюте?

– Это моя каюта, – сказал я. – Но только до прибытия в Форсетти.

– Раз я сижу, вы тоже можете сесть. Давайте, садитесь. Ваша рана еще не зажила.

Я сел.

– Мне нужны мой лук и мои деньги. Один человек сказал мне, что они у вас, но он слишком боится вас, чтобы прийти и забрать их. Поэтому я сам пришел за ними. У вас есть меч, и вы сами заработаете свои деньги. Так зарабатывайте, а мои отдайте мне. Я хочу лишь, чтобы вы вернули мне мою собственность. Отдайте деньги, а также лук, футляр и колчан – и вам не придется драться со мной.

Капитан помотал головой.

– Я так и думал, что вы откажетесь. Ладно, вот мое последнее предложение. Мы с Гильфом выйдем на палубу. До следующей смены вахты вы освободите каюту, оставив на видном месте все мои вещи – деньги, лук, колчан и так далее. Двадцать два золотых септра, почти все новые и все до единого из чистого золота, плюс прочие вещи. Вы согласны?

Он встал, и Гильф угрожающе зарычал. Я испугался, что сейчас пес превратится в огромного черного зверя, который убивал разбойников, и велел не делать этого.

– Вы вернете мне мой корабль со всем грузом, когда мы достигнем порта?

– Конечно, – сказал я. – Но во-первых, он мне не нужен. Я не…

Капитан схватился за меч. Я выхватил палицу как раз вовремя, чтобы отразить рубящий удар. Раздался звон, подобный звону молота о наковальню. Следующий удар снес бы мне голову, но я отразил и его тоже. Я так и не встал на ноги – стоял на одном колене перед креслом. При третьем ударе, последовавшем незамедлительно, клинок меча сломался. Именно тогда я решил назвать свою палицу «Мечедробитель». Как только мой противник остался без оружия, Гильф прыгнул вперед и повалил его пол, а я ударил Мечедробителем по голове, думая просто вырубить. Однако я не рассчитал сил, и четырехгранный клинок проломил череп насквозь. С минуту я стоял, глядя на заляпанную кровью и мозгами палицу, думал о Дизири и повторял как заведенный: «Боже мой, боже мой, боже мой…» Потом Гильф спросил: «Мне съесть его?» – и я понял, что он прав: нам надо избавиться от тела. Я вытер Мечедробитель о куртку капитана, вытолкал тело в окно, и мы прибрались в каюте.

Потом я вышел на палубу и переговорил с Керлом. Я сказал, что теперь он – капитан корабля, а Нур – старший помощник. Я рассказал, как капитан набросился на меня и что произошло после. Я сказал, что если он хочет сообщить о случившемся представителям власти в Форсетти, я ничего не имею против, но тогда «Западного купца» надолго задержат там – для проведения судебного следствия и тому подобного.

Наверное, сказал Керл, будет лучше просто сказать, что капитан умер во время плавания и погребен в море. Я сказал, что такая мысль мне нравится, и говорил правду или почти правду. Керл собрал команду и все рассказал, и никто особо не возражал.

Потом я подумал, не назвать ли мне палицу «Череподробитель», но кто-нибудь наверняка поинтересовался бы, о чьем черепе идет речь, поэтому я оставил прежнее имя. Впоследствии я отдал Мечедробитель Таугу, и он тоже называл палицу так.