К тому времени, когда мы добрались до фермы, дождь уже лил вовсю. Один из сыновей хозяйки открыл нам ворота конюшни, и мы въехали внутрь и поставили своих коней на привязь вместе с остальными. Я велел Поуку снять тюки с вьючной лошади, чтобы она отдохнула, пока мы ужинаем.

– Не рассчитывайте на изысканное угощение, – предупредил меня сын хозяйки. – Мы люди простые.

– Мы с Поуком тоже. – Я протянул ему руку: – Я сэр Эйбел.

Парень вытер ладонь о мокрую штанину.

– Меня зовут Данс, сэр. Рука у меня мокрая, прошу прощения.

– У меня тоже, – сказал я.

Мы обменялись рукопожатием, а потом он обменялся рукопожатием с Поуком.

Затем к нам присоединился Анс. Сперва он показался мне копией Данса, только ростом заметно ниже, но, рассмотрев его при лучшем освещении, я увидел, что он горбатенький.

Я спросил, как зовут хозяйку дома, и Данс ответил:

– Нукара, сэр. Только сейчас мать возится на кухне и не может выйти, пока не приготовит ужин, а когда она закончит, мы поедим.

– Понятно. Если дождь затянется, можем мы попросить вас не только о пище, но и о ночлеге, коли у вас найдутся свободные кровати?

– До восхода луны ненастье утихнет, – пробормотал Анс. – Ветер уляжется, дождь еще будет идти пару часов.

Он был великолепным предсказателем погоды, как я имел случай убедиться впоследствии. Данс кивнул.

– У нас только одна свободная кровать, сэр, но я могу отдать вам свою.

– Я буду спать на полу, сэр, – поспешно сказал Поук. – Вы же знаете, я человек привычный.

Я сразу раскусил уловку и ухмыльнулся.

– У моего порога, чтобы помешать призраку убить меня во сне.

– Да, сэр. Во всяком случае, я попытаюсь.

– Завтра нам придется ехать в Ширвол, гроза или не гроза, – сказал я. – Я достаточно сухопутный человек для этого. Но мы можем остаться здесь на ночь, коли хозяева позволят. Если мы останемся, нам надо будет расседлать наших лошадей и проследить за тем, чтобы их накормили. Как ты думаешь, Данс, увидим мы с Поуком вашего призрака, коли останемся здесь на ночь?

– Это не шутка, сэр.

– Для тебя уж точно. Да и мне, наверное, следует отнестись к делу посерьезнее. Когда мы заезжали сюда днем, твоя мать сказала, что ты целый год не мог оправиться после встречи с призраком.

Данс кивнул, и его некрасивое загорелое лицо помрачнело.

– Предположим, я захочу увидеть призрака. Что мне следует сделать?

Бросив взгляд на Поука и увидев, что он уже снял тюки с вьючной лошади, Данс знаком велел нам следовать за ним.

– Давайте сначала войдем в дом, сэр, и малость обсушимся.

Под проливным дождем мы прошли за Дансом к дому, по щиколотку увязая в грязи, и переступили через порог под оглушительный раскат грома, от которого сотряслись стены. Анс медленно тащился за нами.

– Капитан свистит, – сказал Поук, когда мы вошли в дом, где шум разбушевавшейся стихии не заглушал голоса.

Я улыбнулся и напомнил ему: большинство людей сказало бы, что Вальфатер сердится.

– Только не на нас, – заявил Данс. – Дождь нам на руку.

– Может, вам нужно лечь спать на кухне, – схватил меня за рукав Анс.

Он отвечал на вопрос, который я задал в конюшне, но я не сразу сообразил.

Данс провел пятерней по волосам, стряхивая с них воду.

– Он рыцарь, болван! Рыцари не спят на кухне. Сейчас я принесу полотенце, сэр. Вы хоть лицо вытрете.

Поук подступил ко мне поближе и прошептал:

– Там на кухне большая печка, сэр.

Дрожа от холода в своей насквозь промокшей одежде, я сказал Ансу, что мы хотим поздороваться с хозяйкой дома, и пообещал не отвлекать ее от дел. Он провел нас в просторное светлое помещение с выложенными плиткой стенами, где мы поприветствовали Нукару и согрелись у печки, на которой она жарила наш ужин.

Когда мы сидели за столом и ели, Данс сказал:

– Вы спрашивали, как вы можете увидеть призрака, коли останетесь здесь на ночь.

Я кивнул и добавил, что с удовольствием лягу спать на кухне, если таким образом получу возможность хоть мельком увидеть его.

Нукара потрясла головой.

– Я могу лишь рассказать, что сделал я. Наверное, мама сказала вам, что случилось со мной.

Я снова кивнул:

– Насколько я понял, ваш призрак чрезвычайно силен.

Данс кивнул печально, а Нукара энергично. Анс сидел неподвижно, уставившись в свою тарелку.

– Я просто не смыкал глаз всю ночь, сидел очень тихо, покуда не услышал какой-то звук. Тогда я тихонечко подкрался. Коли хотите, я покажу вам, где увидел призрака в первый раз.

– Возможно, позже.

– Стояла жара, и окна были открыты. Он выпрыгнул из окна, и я нагнал его на южном пастбище. Силы мне было не занимать.

– Ты сильный, спору нет. Я помню твое крепкое рукопожатие.

– Тогда я был сильнее. Только он сильнее меня, намного. – Данс пристыженно опустил глаза.

Нукара тревожно посмотрела на меня.

– Вы же не собираетесь драться с ним врукопашную, сэр Эйбел? Как дрался Данс? Я думала, вы… я не знаю, что я думала.

– Я не… – Я осекся, когда в комнате раздался жуткий вой ветра, вой призрака, далеко не столь материального, как призрак, которого я надеялся поймать.

– Гроза усиливается, – пробормотал Данс.

– Да. – Я поднялся на ноги.

Нукара казалась удивленной.

– Это просто ветер в дымоходе, сэр Эйбел.

Я согласился с ней, но вспомнил, что сказала мне Дизири при нашем расставании, и понял, что должен идти. Поук тоже встал, но я велел ему сесть и доесть ужин.

Потом я повернулся и вышел прочь, боясь выдать свою тайну неосторожным словом или действием. За задней дверью дома находилось крытое крыльцо, и я стоял там с полминуты, всматриваясь в сплошную пелену дождя. Наверное, поэтому я и упустил Дизири.

Не знаю, сколько времени мне потребовалось, чтобы пересечь поля и луга и подойти к опушке леса. Я продвигался медленно и с трудом, но упрямо шел вперед, натянув капюшон своего плаща пониже, чтобы хоть немного защитить лицо от хлестких струй ливня. Приблизившись к опушке, я начал звать Дизири и по глупости своей обрадовался, когда ветер улегся и перестал заглушать мой голос. Дождь тоже к тому времени унялся – не прекратился полностью, но уже не лил, как прежде.

– Если вам просто нужна женщина, – раздался тихий голос у меня над ухом, – то я знаю одну, которая почтет ваше внимание за честь.

Я вздрогнул. Рядом с мной шла красная эльфийская девушка, выше меня ростом, но тонкая, как раскаленная кочерга.

– Я вернулась, господин, – сказала она. – Я Баки. Возможно, вы уже забыли меня.

– Честно говоря, я задавался вопросом, куда вы двое делись, – сказал я. – Вы принесли мне Мечедробитель и мой лук – и положили все под кровать.

– После чего вы велели мне убираться и оставить вас в покое.

На самом деле я не хотел разговаривать с ней, хотя и чувствовал, что должен.

– Ты хотела снова забраться под одеяла со мной. Ты и твоя подруга.

Она хихикнула.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя голос, как у летучей мыши?

– Только летучие мыши, господин.

– Там ведь была ты, правда? В оружейной мастерской? Я тебя слышал, но не видел.

– Не я, господин. – Она улыбнулась, обнажив крупные белые зубы, на вид очень острые. – Наверное, там была Ури. Или, возможно, ваша драгоценная королева Дизири.

Я вздохнул.

– Мне следует наказать тебя за вранье.

– Меня? Чьей кровью вы насытились? У вас нет сердца, господин.

– Ты права, у меня нет сердца.

Я снова принялся громко звать Дизири, хотя уже почти не сомневался, что не найду ее.

– Я могу принять и другое обличье. – Из глаз у нее пошел дым. Она расплылась, померкла, стала ниже и шире, бело-золотого цвета. Через минуту, если не меньше, на месте Баки стояла обнаженная девушка с золотистыми волосами, полной грудью и стыдливо потупленным взглядом. Глазами она втянула дым обратно. – Такой я вам больше нравлюсь, господин? – Она была ростом мне по подбородок.

Я подумал, что такое могла сделать только Дизири, но сказал:

– Ты не сводишь меня с ума ни в одном, ни в другом обличье.

– Ваша провинившаяся раба униженно просит прощения. – Блондинка опустила голову. – Она сделает все, чтобы угодить вам, господин, и, если у вас самого нет никаких пожеланий, она может внести ряд интереснейших предложений.

– Ты не замерзла?

– Замерзла, господин, и вы тоже. Мы можем согреться самым приятным образом, коли вы примете одно из самых интересных моих предложений. Сначала я встану на колени – вот так! А вы…

– Ты следовала за мной весь день? – поспешно спросил я.

Блондинка покачала головой, по-прежнему не поднимая глаз.

– Здесь, господин? Конечно нет. Но я наблюдала за вами из Эльфриса. Не желаете отправиться туда со мной? Там нет дождя.

В отдалении раздался вой, слишком низкий для волчьего. Несколько мгновений я напряженно прислушивался, а потом сказал:

– Я провел довольно много времени в Эльфрисе с Гарсегом. Не помню, чтобы я видел оттуда обитателей этого мира.

– Вы просто смотрели неправильно, господин. Опустите голову вот сюда.

Но я лишь помотал головой.

– Не хотите? Серьезно, если вы отправитесь со мной в Эльфрис, я научу вас видеть оттуда Митгартр. Это не трудно. Вы научитесь за пару дней.

– А потом я вернусь и обнаружу, что отсутствовал три года.

– Не так долго. Не думаю, господин. Вряд ли. Если вы не желаете развлечься со мной, можно я изменю обличье, господин?

Я не ответил, поскольку она начала меняться, еще не договорив. Она впервые подняла на меня взгляд, и я увидел, что у нее огненно-желтые эльфийские глаза. Из них повалил дым, окутывая ее плотной серой пеленой цвета снега в сумерках. Когда дым втянулся обратно в нее, я снова увидел Баки.

– Ты действительно моя рабыня? – спросил я. По-прежнему стоя на коленях, она низко поклонилась мокрому от дождя папоротниковому кусту.

– Я готова служить моему господину днем и ночью, хотя ночью предпочтительнее. Ему нужно лишь приказать.

– Кто твой господин?

На медном, словно докрасна раскаленном лице сверкнули белые зубы.

– Вы. Кто еще может быть моим господином, как не благородный рыцарь, сэр Эйбел Благородное Сердце?

– Рыцарь, – сказал я, – но не благородных кровей.

– Я считаю иначе, господин.

– Похоже, оружейник знает про огненных эльфов. Он сказал, вы мастера по обработке железа.

– Металлов, господин. Железа и прочих металлов. Хотите увидеть образец моей работы? Как насчет серебряной цепочки со всего одним концом? Всякий раз, когда вам понадобятся деньги, вы сможете отрезать от нее кусочек и продавать.

Я помотал головой.

– Почему Сетр выбрал вас, мастеров по обработке металлов?

– Спросите у него, господин.

– Непременно спрошу, при следующей встрече. Почему вы преследовали Бертольда Храброго?

– «Преследовали» – ужасное слово. Возможно, мы дразнили его. Разве ему стало хуже от нашего внимания?

– Возраст, ангриды, вы – все отнимало у него здоровье. Почему вы так поступали с ним?

Порыв ветра швырнул в нас хлесткие струи дождя и принес издалека все тот же вой – низкий, но тоскливый, словно крик раненой птицы.

Баки стерла холодную воду с сияющего медного лица.

– Вы все еще переживаете за своего Бертольда Храброго, господин? Которого я, к слову сказать, никогда не видела. Может, поговорим на более интересные темы?

– Я всегда буду переживать за него.

– Отлично. Я здесь ни при чем. Я очень, очень долго была химерой Сетра. Наверное, здесь прошел не один век. Если эльфы дразнили вашего Бертольда Храброго, я извиняюсь за них.

Я валился с ног от усталости и к тому времени уже окончательно распрощался с надеждой найти Дизири, но я был упрямым.

– Хотелось бы знать, почему они так поступали.

– Но от меня не узнаете, господин, поскольку мне ничего не известно. Я могу лишь высказать предположение, коли вам угодно. – Баки выглядела надутой.

– Давай, – сказал я.

– Мы любим дразнить вас, обитателей верхнего мира. Вы считаете себя высшими существами, а нас пустым местом. Поэтому мы дразним вас – или мучаем, если вы предпочитаете использовать такое слово. Обычно мы не причиняем вреда, а порой и помогаем – особенно когда нам кажется, что наша помощь удивит человека, которого мы дразним. Мы, огненные эльфы, любим помогать кузнецам и людям вроде вашего оружейника. Они нам нравятся, поскольку занимаются тем же ремеслом, что и мы в Эльфрисе.

– Ты хочешь сказать, что Дизири нравится мучать других людей? Да я никогда не поверю в такое.

Баки смотрела себе под ноги, на листья папоротника.

– Так или нет? Отвечай!

– Ей, может, и нет. Но всем остальным нравится. Чаще всего мы выбираем одиноких людей, поскольку они сильнее нервничают. Они не понимают, происходит ли все на самом деле, или просто у них разыгралось воображение. Ваш Бертольд жил совсем один?

– Да, – кивнул я. – В лачуге в лесу.

– Ну, тогда все ясно. Именно над такими мы и любим подшучивать.

– Я встречал огненных эльфов, водяных эльфов и коричневых бодаханов. – Я вздохнул, вспомнив Дизири. – А также моховых эльфов, которые были очень добры со мной.

Баки встала и внезапно оказалась так близко ко мне, что коснулась щекой моей щеки.

– Я тоже буду очень добра с вами, коли вы мне позволите. – Ее длинные теплые пальцами теребили шнурки моего плаща.

Я улыбнулся – боюсь, с горечью.

– Теперь настала моя очередь, да? Я один, посреди леса, как Бертольд Храбрый.

– Вы думаете, я собираюсь ущипнуть вас и пуститься наутек? Испытайте меня, господин. О большем я не прошу.

Я помотал головой.

– Знаете, мы можем найти чем заняться и не ложась на мокрую землю. Посмотрите, какой мягкий папоротник. Он мокрый, но мы тоже мокрые. Давайте разведем костер.

Я указал рукой вдаль:

– Я хочу, чтобы ты отправилась в фермерский дом, откуда я пришел. Наблюдай за всеми ними, но особенно внимательно – за младшим братом. Не показывайся никому на глаза и будь готова рассказать мне обо всем, что они делали, когда я вернусь.

– Как вам угодно, господин.

Я смотрел вслед Баки, пока она не исчезла в густой тени деревьев, и все задавался вопросом, выполнит ли она мое распоряжение, и доведется ли нам еще когда-нибудь встретиться. Едва она скрылась из виду, я громко позвал Гильфа.