17 ноября, среда, 09:15

Рей Грин вошел в участок через парадную дверь, остановился и удивленно огляделся, решив поначалу, что по ошибке сунулся не в ту дверь. В приемной почти за всеми столами сидели люди: не менее пятнадцати полицейских склонили головы, прижав телефонные трубки к плечу и устремив глаза в мерцающие экраны мониторов. Пораженный такой бурной деятельностью, Грин застыл у порога, где его и обнаружила Хейзел, случайно выглянувшая из кабинета. Она подошла к двери и гостеприимно распахнула ее, приглашая заместителя зайти внутрь,

— Посмотри, Рей, у нас теперь целая фирма по организации командировок! Если Йен Мейсон не реагирует на просьбы, я сначала умоляю на коленях, а потом либо беру в долг, либо просто краду! Пойдем, познакомлю тебя с нашими новыми помощниками!

Грин последовал за ней, изумляясь неиссякаемой энергии начальницы. Хейзел представила полицейских.

— Все помощники приехали из Мэйфера! Пока они просматривают сводки происшествий от Порт-Дандаса до Сент-Джонса в провинции Ньюфаундленд и Лабрадор. — Взяв Рея под руку, Хейзел обратила его внимание на два сдвинутых стола, вокруг которых сидели шестеро полицейских. — Ребята обзванивают каждый городок в стране с населением менее пятнадцати тысяч человек и расспрашивают о нераскрытых убийствах за последние восемь недель.

— Славная компания! Добро пожаловать в наши края! Вы приехали как нельзя кстати! — улыбнулся Грин офицерам. — В добрый час!

Хейзел с Грином отошли в другой конец приемной и оттуда наблюдали за бурной деятельностью новых сотрудников.

— Мейсон заплачет горючими слезами, когда узнает, что всеми не выписанными штрафами за парковку в Мэйфере он обязан нам. А ведь мог просто прислать одного приличного детектива на пару недель!

— Уж не желаешь ли ты поговорить о здравом смысле с Мейсоном?

— Бесполезная трата времени. Его никто не переубедит.

— По-твоему, нам не повезло с шефом? Погоди, вот станет он министром и вооружит нас, в целях экономии, деревянными мечами, чтобы сражаться с разной нечистью. Вот тогда мы с тобой и завоем с горя!

— Ладно, это когда еще будет. Давай-ка лучше займемся своими делами! Благо их у нас больше, чем надо.

— Хорошо, пошли.

В кабинете начальника Грин вынул старую карту с логотипом местной заправки и расстелил на столе, аккуратно разглаживая складки. Города Джимли, Пикангикум, Порт-Дандас и Чемберлен были обведены желтым маркером, синими точками отмечены несколько селений восточнее Чемберлена, а красными — те, что находятся западнее Джимли.

— Я сделал кое-какие расчеты, Хейзел. Как мы и говорили, убийства Чандлер и Алмера выбиваются из общей картины. С другой стороны, можно предположить, что между Джимли и Чемберленом произошло четыре, а может, и все пять убийств. То есть на участке длиной около двух тысяч километров убийство совершалось в населенных пунктах, расположенных друг от друга на расстоянии четырехсот или пятисот километров.

— Надеюсь, Рей, ты обошелся без кубических корней? Послушай, родной, не надо их сюда приплетать, очень тебя прошу!

Грин провел пальцем по отметкам на карте.

— Красными точками отмечено расстояние от Джимли до самой западной части страны, до острова Ванкувер, а это составляет три тысячи километров. По моим расчетам, здесь осталось примерно восемь трупов.

— Нам доподлинно известно из отчетов лаборатории, что их должно быть шестнадцать. Допустим, максимум пять преступлений совершено между Джимли и Чемберленом. Вместе с восемью трупами из твоих расчетов это составит в сумме тринадцать. Значит, на карте не хватает еще трех селений, которые находятся между Ванкувером и Джимли. Кстати, что обозначают синие точки? — Хейзел подсчитала отмеченные на востоке города. — Что, неужели еще шесть жертв?

— Если убийца придерживается своей тактики, то именно так и есть.

Она в задумчивости оперлась локтями о край стола.

— Получается по меньшей мере двадцать две жертвы, и шестнадцать из них Усыпитель уже убил. А что обозначают маленькие точки? Расстояние в четыреста пятьдесят километров?

Грин повернул касту к себе.

— Я отметил некоторые города, которые находятся вдали от окружных центров и проезжих дорог. Мне кажется, вышло вполне правдоподобно!

— Убийца побывал и в Пикангикуме, а это не ближний свет!

— Я помню!

Хейзел в течение нескольких минут внимательно изучала карту.

— Ладно, проверим и эти варианты!

Она взяла карту со стола и вместе с Грином вышла в приемную. Шелест бумаги заставил всех присутствующих оторваться от работы.

— Послушайте, — обратилась Хейзел к полицейским, — мы стараемся сузить зону поиска жертв. — Она расправила и закрепила карту на стене. — Те, кто звонит в небольшие поселения западнее и севернее Джимли в Манитобе, пожалуйста, сверяйтесь с картой. Обзванивайте города, отмеченные красным, а потом ведите поиск от них по спирали. Нам необходимо обнаружить еще как минимум восемь жертв! — Полицейские, сидевшие за столами у другой стены приемной, встали одновременно, как по команде. — Ребята, мне нужны результаты. Найдите по крайней мере еще пять трупов к концу дня. — Хейзел повернулась к Грину: — А мы с тобой засядем в кабинете и обзвоним города, отмеченные синим, чтобы найти следующую жертву.

Хейзел с Реем уже направились к кабинету, но неожиданно констебль по имени Уиндемир остановила их.

— Разрешите доложить, инспектор, — обратилась она к Хейзел, заправляя непослушный локон под фуражку. — Я занималась просмотром электронных сводок происшествий и, кажется, нашла кое-что интересное.

— Где?

— На восточной границе Квебека.

В другом конце коридора появилась Мелани Картрайт.

— Йен Мейсон на линии! — сообщила она.

Рей и Хейзел переглянулись.

— Ну вот, все сразу навалилось! Хоть на части разорвись! — вздохнула она.

На прощание Бренна пожала Уингейту руку и передала рюкзак.

— Спасибо за приятную компанию, голубчик, — подмигнула она, делая ударение на последнее слово.

После долгого перелета Джеймсу казалось, что твердая земля уходит из-под ног. Хотя небо было чистым и безоблачным, во время полета ему всюду мерещились невидимые набивные медицинские мячи, которые изо всей силы колотили по крошечному самолетику.

— Думаю, не стоит просить, чтобы ты позвонил.

— Не принимай близко к сердцу.

— Это ты о чем: про мой самолет или Х-хромосомы?

Уингейт улыбнулся Бренне на прощание и забросил рюкзак

на плечо. За ангаром нашелся платный телефон, и он сразу же позвонил в участок.

— Сядь, если стоишь! — предупредил его Грин. — Мы посылаем к тебе француза!

— Ага, именно его мне и не хватает! — откликнулся измученный Уингейт.

— Выдался трудный денек, Джеймс? То ли еще будет, когда вернешься!

— Что за француз?

— Подарочек от комиссара Мейсона! Сукин сын наконец — то созрел. А француз едет из Садбери, некий детектив по фамилии Севини.

— Надолго к нам?

— Босс не сказала. Он подъедет к тебе примерно через час.

Положив трубку, Уингейт наблюдал, как Бренна разворачивает свой самолетик на взлетной полосе и, разогнавшись, легко взмывает в небо, устремляясь на запад. Вскоре он превратился в крошечную точку и исчез в безоблачном небе. В течение семи лет Джеймсу удавалось избежать как женского, так и мужского внимания к своей персоне. Однако в последние пять лет он не находил в этом ничего хорошего. Сейчас молодой человек терялся в догадках, что бы он стал делать, если бы на пути встретился кто-то действительно стоящий. Уингейт убеждал себя, что Бренна пригласила его по доброте душевной, но в душе переживал, что его тайна раскрыта. И дело не в сексуальной ориентации, а в нем самом как личности. На несколько мгновений Уингейт забыл о том, что он полицейский, и позволил себе побыть просто человеком. Ему так часто приходилось прятаться за формой и именным жетоном, с помощью которых можно скрыть свои чувства, как это произошло при встрече с молодым Джо Этлуканом. Возможно, Джо принимали в резервации таким, какой он есть, не осуждая, а может быть, просто никто ни о чем и не догадывался. Когда Этлукан протянул Джеймсу корзинку с хлебом, в тот, второй раз, и пристально посмотрел в глаза, подозрения Уингейта подтвердились. Вот почему заигрывания Бренны наводили тоску. Какой же одинокой и безысходной стала предыдущая ночь!

Около получаса Уингейт сидел, погрузившись в грустные размышления, которые вели в потаенные уголки души, где укрылись самые омерзительные воспоминания. От мрачных мыслей отвлек приземляющийся самолет, похожий на самолетик Бренны. На мгновение он даже испугался, что девушка возвратилась, чтобы в очередной раз поглумиться над ним. Однако опасения Джеймса не оправдались, потому что из салона самолета вышел, согнувшись в три погибели, очень высокий мужчина.

— Сержант Севини? — осведомился Джеймс.

— Се-ви-ньи! — поправил француз, протягивая руку.

— Полиция Порт-Дандаса в моем лице приветствует вас!

Севиньи едва поместился на сиденье автомобиля, а его колени уперлись в бардачок. Уингейт чувствовал себя так, будто добыл на охоте лося, но, вместо того чтобы привязать к багажнику на крыше, втиснул в пассажирский салон. По дороге они разговаривали мало. Севиньи только сказал, что люди, не бывавшие в Садбери, ничего не потеряли, потому что это не городок, а настоящая помойка. На его коленях лежала аккуратная стопочка папок с материалами расследования, высланными по факсу. Уингейт был не прочь попрактиковаться во французском, на котором в школе говорил достаточно сносно, однако внутренний голос подсказал, что примостившийся на соседнем сиденье гигант вряд ли поддержит его инициативу.

До Порт-Дандаса добрались к двум часам дня. Машина свернула на главную улицу и подъехала к участку. Уингейт ощутил внезапно нахлынувшую радость, будто отсутствовал целый месяц. В этом городе он провел всего четыре дня, но сейчас испытывал такое облегчение, словно вернулся домой.

В приемной было тесно. Здесь собралась толпа полицейских, звонивших по телефонам. Рей Грин только отмахнулся и не стал отвечать на вопросы. Мол, объяснит все потом. И правда, дружная компания! Как на огромной телефонной станции! На противоположной стене теперь висела подробная карта Канады, а рядом с картой, на белой доске, записаны названия населенных пунктов. Спеша за Грином и французом, Уингейт успел прочитать: «Милк-Ривер», «Гримшоу», «Квиснел».

Микаллеф ожидала их в конференц-зале. Перед ней на столе стоял ноутбук, который она тут же повернула к Севиньи. На экране была фотография женщины с залитым кровью лицом. Видимо, она страдала от какой-то тяжелой болезни. Фотография сделана анфас, а из-за головы торчала деревянная ручка молотка. Рот застыл в широком беззубом оскале.

— Это Глэдис Ягнемма. Дочь разговаривала с ней утром и собиралась встретиться с ее гостем. Приехав к матери в назначенное время, она обнаружила труп. Спир уже в Мэйфере, ждет курьера с одеждой жертвы.

— Впрочем, мы уже знаем, что на ней, — добавил Грин.

— И что же? — поинтересовался Севиньи.

Хейзел предложила ему сесть и не спеша изложила известные факты, касающиеся совершенных убийств. Француз быстро ухватил суть дела.

— Парень до сих пор считает, что его никто не разыскивает?

— Вот именно! — воскликнула Хейзел.

Севиньи кивнул в сторону приемной:

— Теперь многие знают об убийствах!

— Мы очень осторожны, сержант, — откликнулся Грин.

Француз поднялся со стула и заметил:

— Ведь вокруг полно маленьких кувшинчиков?

Присутствующие уставились на него, ничего не понимая.

— Неужели я так плохо говорю по-английски? Ну, знаете, большие оттопыренные уши, которые есть у всех маленьких кувшинчиков.

Хейзел заметила, как он покраснел.

— До сих пор не пойму смысла этой поговорки!

Уингейта позабавило, что огромный здоровяк на мгновение

смутился как ребенок, а потом поднял руки, будто капитулируя перед противником.

— Чем больше людей знает об этом деле, тем больше ненужных и любопытных ушей, — принялся объяснять Севиньи. — Кажется, еще говорят, что и у стен есть уши. Понимаете? А для нас предпочтительней, чтобы убийца ничего не заподозрил.

— Кстати, детектив, еще никто и ничего не сказал, — заметил Грин, закрывая ноутбук, откуда на них смотрело изуродованное лицо Глэдис Ягнемма. — Сначала узнайте все детали, включайтесь в работу или отправляйтесь восвояси.

— И не подумаю, — заявил Севиньи, надвигаясь на Рея Грина, который невольно отпрянул назад, не ожидая такого поворота событий. Он не привык отступать.

— Мальчики, может, еще и подеретесь? — остановила их Хейзел.

Француз резко протянул руку в сторону Рея, и все присутствующие вздрогнули от неожиданности.

— Детектив-сержант Адьютор Севиньи к вашим услугам, — представился он. — Останусь с вами до тех пор, пока сам не решу, что в моих услугах больше не нуждаются.

— Черт возьми, какой еще «адьютор»? — Грин намеренно не протянул руку Севиньи, который по-прежнему предлагал свою для пожатия.

— С латинского языка переводится как «помощник» или «судья», а вообще, Реймонд, это мое имя, — объяснил сержант. — А теперь пожмем друг другу руки и начнем работать вместе.

Хейзел Микаллеф сидела в «Хохочущем вороне» неподалеку от места работы Эндрю и помешивала трубочкой коктейль. Она нарочно выбрала столик у стены, чтобы коллеги бывшего мужа ненароком не заметили ее. Это оказалось крайне неудобно, так как приходилось все время поворачиваться на стуле, чтобы не пропустить Питерсена, который тоже мог не разглядеть бывшую жену в полумраке бара. Эндрю обещал прийти вовремя, но прошло уже двадцать минут, а она все еще сидит в полном одиночестве. Бармен протянул ей через стойку второй коктейль.

— Вы можете посидеть со мной за стойкой, шеф, — сказал он, неверно истолковав ее беспокойное ерзание на стуле. — Или на время закрыть двери?

— Спасибо, не надо, у меня здесь встреча с одним человеком, — ответила Хейзел и решила про себя, что бармен наверняка не поверил.

Хотя какое это имеет значение? Если начнут распускать слухи по поводу ее увлечения спиртным, значит, так тому и быть. Черт подери, хоть езжай за двести километров от Порт-Дандаса, чтобы спокойно пропустить пару стаканчиков! В форме или нет, ее узнавали всегда и везде, как будто на шее болталась табличка «Шеф полиции»! Хейзел утопила рукой кусочек льда в бокале, и в этот момент кто-то легко тронул ее за плечо. Эндрю! Раньше он всегда прикасался к ней именно так, нежно и ласково! Она до сих пор не может забыть прикосновение его пальцев, как будто они оставили на теле отпечаток, напоминавший о годах совместной жизни.

— Хочешь, я попрошу прощения? — спросил он.

— Конечно, я тебя прощаю, как всегда.

— Благодарю! — улыбнулся Эндрю и поднял большой палец вверх, делая знак бармену.

Через секунду он подсел к Хейзел с джин-тоником.

— Не боишься, что бармен из бара через дорогу подсмотрит ваши условные знаки? — поинтересовалась Хейзел у бывшего мужа,

— Мы их вырабатывали годами. — Он отпил глоточек напитка, держа бокал перед собой. — Палец вверх означает «заказываю джин». За всем остальным приходится вставать и заказывать отдельно.

— Даже не знаю, хорошо это или плохо, — усмехнулась Хейзел.

— Я прихожу сюда каждый день после работы. Здесь нет ничего предосудительного.

— Вместе с Глиннис?

— Конечно, с женой. Мы часто ходим в ресторан.

Она дотянулась через стол до его руки и попросила:

— Пожалуйста, извини, я не хотела начинать все заново.

Эндрю ласково посмотрел на бывшую жену и осторожно высвободил свою руку.

— Хорошо, забудем прошлое и выпьем за что-нибудь нейтральное!

Хейзел рассмеялась и подняла бокал:

Тогда за туман!

— Гм, хорошо, за туман так за туман! — Они чокнулись и выпили. Взгляд Эндрю упал на трубочку, лежащую возле бутылочки с кетчупом. — А собственно, за какой туман мы пьем?

— За тот, что наступит через час, дорогой!

Озорной огонек исчез из его глаз.

— Я не хочу участвовать в твоих мазохистских ритуалах, Хейзел. В свое время я достаточно натерпелся. Если ты пришла сюда, чтобы помучить меня и себя, я не согласен.

Она погладила рукой бокал и покачала головой:

— Туман в данном случае наступает не из-за спиртного. Через час приеду домой и выпью сразу три таблетки, чтобы избавиться от боли, которая мучает целый день. Это настоящее проклятие! Иногда кажется, что я теряю рассудок.

— Да, с нейтральным тостом это совсем не вяжется, — заметил Эндрю, помешивая напиток. — Не знал, что тебе так плохо.

— Если станет хуже, операции не избежать. А потом десять недель в постели, если не больше!

— Зато мама будет довольна.

— Пожалуй.

Лед, тающий в бокале, напоминал дым. Хейзел неожиданно вспомнила, как в классе восьмом или девятом Эмили принесла домашнее задание, в котором требовалось найти скрытые послания, зашифрованные в рекламе канадского виски. У кого- то из учеников фантазия оказалась на редкость богатой. Ребенок насчитал пятьдесят раз слово «секс», которое якобы рассмотрел в кубиках льда. Вот в этом и заключается главное отличие полицейской службы от профессий, где также требуется умение растолковать увиденное! Только в ее работе увиденное должно действительно существовать.

— Прости, я веду себя по-свински, — извинился Эндрю. — Тебе сейчас не до шуток.

— Ничего, я не обиделась. Все идет как надо.

— Но боль тебя мучает!

— Ну и что!

Эндрю сжал в ладонях бокал.

— Так о чем ты собиралась со мной поговорить, Хейзел?

— Я просто хотела повидаться и узнать, как твои дела.

— Угу. Может, перекусим?

— Желаешь отобедать со мной в ресторане?

— Мы прожили вместе тридцать шесть лет. Один обед или ужин ничего не значит.

Хейзел помахала официанту рукой, взяла у него меню и передала Эндрю.

— Закажи мне что-нибудь на свой вкус.

Он выбрал два бифштекса с кровью.

— Мама убьет тебя на месте, — пошутила Хейзел.

— Она, наверное, кормит тебя одними салатиками из люцерны или еще какой-нибудь дрянью?

Хейзел закатила глаза к потолку и высунула язык, будто ее придушили.

— Мой Бог, да я продам душу за миску нормального салата! Энди, она посадила меня на корм для животных и разрешает пить только дистиллированную воду. Мне позарез нужен муж!

Эндрю улыбнулся язвительным шуткам, которыми славятся острые на язык, бойкие женщины семейки Микаллеф. А Хейзел вдруг захлестнула волна панического страха, словно кто-то покушается на ее жизнь. Она даже ощутила во рту его противный привкус. Проходили дни и ночи, а она и не подозревала о той силе, которая некогда позволяла ей ощущать прелесть жизни. Как же не хватает нежных прикосновений и участия любимого человека! Да, с рассудком-то все в порядке, а вот что прикажете делать с телом?

— Эндрю…

— Да?

— Мы растеряли все наши навыки. Обычно ты с легкостью читал мои мысли. А теперь, наверное, разучился!

— Многое забывается без практики, Хейзи.

— Ты ведь хотел узнать о цели нашей встречи? Кстати, я ответила, но мы опять заговорили совсем о другом.

Он отвел бокал ото рта.

— Что-то я не припоминаю этой части разговора.

— А ведь ты все слышал.

— Ну хотя бы намекни.

— Разговор шел об операции, но он почему-то вызвал у тебя ассоциацию с моей восьмидесятисемилетней мамой, которой предстоит нести меня в ванную.

Эндрю поперхнулся и поставил бокал на стол.

— Да уж, — сказал он, — я как-то пропустил это мимо ушей.

— Теперь-то ты слышишь? Скажи, до тебя наконец дошло?

Он открыл в изумлении рот, а потом медленно закрыл.

— Господи, Хейзел, как тебе пришло в голову просить меня об этом?

— У меня нет денег на приходящую сиделку!

— А если попросить Марту?

— Шутишь?

Эндрю тяжело вздохнул:

— Боже мой, да как же…

— Через две недели мне предстоит очередное обследование. По его итогам назначат точную дату операции, если посчитают ее необходимой.

— Жаль, ты раньше не сказала, что дела так плохи.

— Эндрю, все гораздо хуже, чем ты думаешь!

— А что мне сказать Глиннис? Она-то сразу заподозрит неладное и решит, что под предлогом операции ты манипулируешь мной и просто хочешь возобновить наши отношения.

— Ответишь, что вернешься к ней через десять недель.

Эндрю засмеялся, но глаза оставались грустными.

По дороге домой боль стала настолько невыносимой, что пришлось взять руль в одну руку, а другую, сжав в кулак, подсунуть под правую ягодицу. Эту точку показал лечащий врач, объяснив, что при нажатии боль утихнет. Впрочем, Хейзел старалась не сидеть на правой стороне. От выпитого виски перед глазами стоял туман. Наверное, хватила лишку за столом. Слава Богу, спиртное не повлияло на реакцию, и она вела машину, как всегда, уверенно. Похоже, действие алкоголя притупило боль в пояснице.

Они с Эндрю прекратили разговор об операции, когда принесли бифштексы, однако Хейзел чувствовала, что вопрос остается открытым. Ока подозревала, что предстоит неприятный разговор с Глиннис, и догадывалась, какие условия ей предложат. Все равно что вообще остаться без поддержки. После операции без помощи никак не обойтись, но и согласиться на условия Глиннис тоже нельзя. Если она и согласится, чтобы муж ухаживал за бывшей женой, то это должно быть где угодно, только не в доме у Хейзел. Туда Глиннис мужа не отпустит. Вот и делай что хочешь!

Хейзел подъехала к дому, пребывая в черной депрессии. Она пыталась вспомнить период своей жизни, когда все зависело от нее самой и находилось под контролем, осмысленным и разумным. А что теперь, что ждет впереди? Таблетки, постельный режим, бессонные ночи в ожидании безрадостного утра. Дни разлетались в разные стороны, сливаясь в долгие недели и месяцы.

— Ну как поживает наш проказник? — поинтересовалась Эмили у дочери, оторвавшись от телевизора.

— Мама, почти десять лет жизни вдали от нас проказами не назовешь!

— Тогда как идут дела у нашего беглеца?

— Нормально.

Эмили отвернулась от телевизора, чтобы лучше рассмотреть дочь. Хейзел вспомнила, как несколько часов назад вертелась на стуле в «Хохочущем вороне», поджидая бывшего мужа.

— Я сейчас в затруднительном положении, — сказала мать. — С одной стороны, тебе надо принять лекарство и лечь спать. День для тебя должен закончиться прямо сейчас.

Хейзел вошла в гостиную.

— Что еще случилось?

— Посмотри, вот с чем мне приходится иметь дело.

— Мама! — Она проследила за взглядом матери и увидела свой мобильный телефон.

— Тебе пришло сообщение.

— Спасибо! — Хейзел подняла трубку и набрала номер своего автоответчика. — Я возглавляю полицейское отделение, а не увеселительный клуб.

«Почему только я не знаю номера твоего мобильного? — спросил голос Говарда Спира. — Уже девять вечера, и если ты все еще сомневаешься в конфиденциальности личных данных на сайте «Бидноу», не тревожься. Они даже размер твоей обуви не выдадут без нотариально заверенного документа от врача- ортопеда». Хейзел нажала на цифру 3, чтобы перемотать сообщение. Говард продолжал: «…В общем, пришлось чуть ли не высылать образец крови, чтобы…» Она опять нажала на перемотку, пока не нашла то место, когда Спир наконец-то получил необходимую информацию от руководства веб-сайта. Заказ на пуховое одеяло поступил от Делии Чандлер в день убийства, и доставить его должны были вовсе не на ее домашний адрес, то есть Мейтленд-авеню, Порт-Дандас, Онтарио, а на почтовый ящик в Порт-Хард и, самую крайнюю точку на западе страны, на Тихоокеанском побережье острова Ванкувер.