Словно в трансе, Беатриче наблюдала, как темноволосый санитар накладывает на ее правую руку манжетку тонометра. Как его имя?.. Нет сил вспомнить, хотя она довольно хорошо знает этого парня, как и другого, рыжего. Оба работают в ее больнице, часто общаются с ней в травматологическом отделении, куда доставляют больных: с подозрением на непроходимость кишечника, с почечными коликами или после несчастных случаев. В голове не укладывается, что сейчас она сама – пациентка. Вопреки рассудку Беатриче надеялась, что вот-вот очнется и все окажется кошмарным сном.

Рыжий захлопнул дверцы машины «скорой помощи» и ловко вскарабкался на водительское сиденье.

– Как там у вас? – обернулся он к сидящему рядом с ней санитару.

– Можем ехать!

Пока рыжий заводил мотор и включал сирену, другой взял лежащие поверх носилок стетоскоп и тонометр – надо измерить кровяное давление. Беатриче хорошо знала спартанское, но очень целесообразное устройство этих машин: когда-то сама работала на «скорой» – проходила хирургическую практику. Но сейчас впервые смотрела на все глазами пациентки – с радостью отказалась бы от этой роли.

– Сто десять на шестьдесят! – радостно прокричал санитар.

Не раз Беатриче отмечала, что санитары, как правило, в хорошем настроении. Может, от сознания, что именно они спасают людей. А ведь они просто доставляют пациентов в больницу, а тут уж ими занимаются врачи. Как складывается их дальнейшая судьба, они не знают.

– Сколько недель беременности?

– Тридцатая пошла.

Ответила и сразу почувствовала приближение новой схватки. Рыжий даже присвистнул.

– Слишком рано. А в больнице знают, что вы едете?

Она кивнула.

– Позвонила сначала в больницу. Коллеги из родильного отделения в курсе.

– Тогда расслабьтесь, фрау доктор! – И санитар, успокаивая, ободряюще похлопал ее по руке. – Все пройдет нормально.

Расслабиться… где тут, когда мутит от страха… Как врач, Беатриче прекрасно понимала, с каким риском сопряжены схватки на этой стадии. Тридцатая неделю – чересчур ранний срок. Ребенок еще не созрел, чтобы появиться на свет. Сжав зубы, она пыталась отогнать страшную картину: крошечное существо подключено к аппарату искусственного дыхания, искусственно вскармливается… Ах, и почему она сразу не выставила этого гадкого Маркуса за дверь?!

Догадывается ли он, что натворил? Вряд ли… Сидит, наверное, сейчас в своей безукоризненной квартире, достал дорогущий крем для обуви из специального ящичка и замазывает царапины на итальянских ботинках. Опять схватка, сильнее, чем предыдущая… И зачем только она ела этот проклятый суши?!

– Скоро будем на месте!

Машина круто повернула – санитар с трудом удержался на сиденье – и с визгом шин затормозила. Водитель выключил синюю мигалку и двигатель, выпрыгнул из кабины и открыл дверцу салона.

В ослепительном свете приемного отделения Беатриче увидела силуэты фигур в белых халатах. Вероятно, сестры – спешат навстречу санитарам, – а может быть, и врачи… Узнали, что на этот раз в переделку попала их коллега. А может, и обычная для больницы сутолока.

Она услышала диалог рыжего с медсестрой:

– Беременность тридцать недель, преждевременные схватки.

– Тогда наверх, в родильное! Там уже знают?

– Добрый вечер, – обратилась сестра к прибывшей. – Сейчас санитары… – И умолкла, испуганно тараща глаза. – Боже мой, Беа, это ты?!

– Ну да, я, Сюзанна.

И попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось, по щеке покатилась слеза. Прикусила губу, чтобы не разрыдаться.

– Давай сюда, Сюзанна! – закричал Генрих через коридор. – Беа отвезут на лифте в гинекологию! А ты останься здесь!

– Сущий ад сегодня! – Сюзанна схватила руку Беатриче. – Что я могу сделать для тебя?

– Крепко держи меня.

Сюзанна кивнула, изо всех сил сжала ей руку и помчалась в кабинет Генриха.

Оба санитара толкали коляску по коридору к лифтам. Справа и слева стояли койки и носилки с больными, ожидающими своей очереди. Кто-то ждал результатов обследования, кто-то – самого обследования или выписки. Одни спали, другие беспокойно ворочались на узких койках и тихо постанывали.

Весь медицинский персонал по горло завален работой. Когда ее поднимали на третий этаж, в гинекологическое отделение, Беатриче поймала себя на мысли: лучше бы задержалась сегодня на работе. И коллег выручила бы, и не встретила бы Маркуса. Наверняка он не стал бы дожидаться ее прихода. Спокойно провела бы вечер одна, у телевизора, и ничего бы с ней не случилось…

Двери лифта раскрылись, ее выкатили в коридор. Перед входом в родильное отделение санитары остановились. Двери открылись еще до того, как они позвонили.

– Преждевременные роды? – раздался низкий женский голос.

– Да, мы…

– Спасибо, мы принимаем.

Санитары переглянулись.

– Всего хорошего! – попрощались они с пациенткой и удалились.

– Добрый вечер, фрау…

– Хельмер.

Беатриче недоверчиво рассматривала высокую, атлетического сложения даму, сразу почувствовав к ней неприязнь. Врач, не узнав имя пациентки, осведомляется о диагнозе, к тому же в ее присутствии… Такие врачи вызывали у нее ужас. Им бы информатикой заниматься или машиностроением, а не медициной.

– Фрау Хельмер, я доктор Шмидт-Бартельзен. Мы с вами говорили по телефону. Сейчас отвезем вас в палату интенсивной, терапии и проведем ряд обследований. Потом решим, что делать.

Беатриче собралась спросить, какие обследования, но новая схватка сковала ей горло, и она не издала ни звука. Шмидт-Бартельзен – компетентный специалист. По крайней мере, в больнице она пользуется именно такой репутацией. Светится «добром и дружелюбием» Снежной королевы.

Но в данной ситуации это неважно, просто хочется видеть перед собой врача, который сочувствует, пусть даже формально.

Что ж, не всегда везет в жизни. Схватки повторились, и Беатриче плотно сжала губы, чтобы не закричать.

Доктор Шмидт-Бартельзен работала основательно, не торопясь, но, к сожалению, молча. В процессе обследования не проронила ни слова, а ее короткие указания присутствующей здесь сестре Беатриче не могла расслышать. Рядом с ней гудел аппарат УЗИ, позволяющий наблюдать за схватками и сердечным ритмом ребенка. Отчетливо слышала она биение его сердца… Тоны частые, относительно ритмичные. Хороший это признак или плохой? Она слишком волновалась, чтобы извлечь из глубин памяти свои познания в гинекологии. А доктор Шмидт-Бартельзен молчит…

Закончив обследование, врач еще раз взглянула на показания прибора, задумчиво наморщила лоб и вырвала лист из аппарата.

– Сейчас вернусь, – буркнула она и вышла вместе с сестрой, оставив Беатриче в одиночестве.

Закричать ей вслед, узнать, что с ней происходит… Но страх вновь сжал горло. Через несколько минут, показавшихся вечностью, дверь снова распахнулась.

– Добрый вечер.

Дружелюбный голос доктора Вагнера, главного акушера отделения. У него отличная репутация, все его любят – коллеги, сестры и пациенты. Он подошел к Беатриче, сел на край кровати, протянул ей руку.

– Как вы себя чувствуете, фрау доктор Хельмер?

– Если не считать схваток, хорошо.

– Я должен задать вам несколько вопросов. – Беатриче почувствовала – он раздражен тем, что его коллега не расспросила пациентку. – Когда начались схватки?

– Сегодня вечером, в половине девятого.

Он взглянул на часы.

– То есть около двух с половиной часов назад. Это первое осложнение за всю беременность?

– Да.

– Что могло послужить причиной, по вашему мнению? Были ли у вас в последнее время физические перегрузки или инфекционные заболевания?

Беатриче покачала головой.

– Ничего подобного не было. Правда, сегодня вечером немного переволновалась, а после этого…

Схватка повторилась.

Доктор Вагнер бросил взгляд на прибор и приложил руку к ее животу.

– Что со мной? – со страхом спросила она.

– Прежде всего, успокойтесь, коллега! Нет никаких причин для волнений. Шейка матки плотно закрыта. После двухчасовых схваток это хороший признак. Плацента в порядке, тоны сердца ребенка в норме. Мы подключим вас к аппарату, чтобы блокировать схватки. Вы получите повышенную дозу магнезии. Для подстраховки сделаем инъекцию кортизона, чтобы стимулировать работу легких. Разумеется, вы должны соблюдать постельный режим. Все гигиенические процедуры и туалет – не вставая с постели.

Беатриче застонала – о, какой кошмар!.. Но по сравнению с преждевременными родами это не самое страшное.

– А если все пойдет не так?

– Сейчас я не вижу такой опасности. Чтобы успокоить вас, скажу: операционная бригада и бокс с кювезом наготове. Если не удастся подавить схватки, мы в течение нескольких минут готовы принять все необходимые меры. – Улыбнувшись, он покачал головой. – Но не расслабляйтесь, коллега. Знаю, для хирургов главное – быстрота. У нас так не бывает. Вам придется набраться терпения.

Открылась дверь, и появилась сестра со стойкой для приборов; к ней подвешен тяжелый зеленого цвета аппарат. На верхнем крючке прикреплен 50-миллиметровый шприц, наполненный прозрачной жидкостью. От него вниз, к дозатору, по узким пластиковым трубкам стекала тонкая струйка.

– Если хотите, переоденьтесь сейчас, – посоветовал доктор Вагнер. – Когда вас подключат к блокиратору схваток, это будет сложнее. Я скоро вернусь.

Переодевание длилось так долго, что она почувствовала себя девяностолетней старухой. Неловко, что медсестра помогает… Оказавшись наконец в постели, Беатриче облегченно вздохнула.

– Несколько часов вы проведете под наблюдением, – предупредила сестра, аккуратно сложив ее вещи. – А потом вас поместят в палату и…

Раздался стук падающего предмета. Сестра наклонилась и подняла что-то с пола.

– Это выпало из ваших брюк. – И протянула ей сверкающий синий камень величиной с грецкий орех. – Боюсь, он раскололся.

Беатриче взяла камень в руки.

– Да, но не сейчас. Давно уже разбился.

– Это талисман?

– Что-то в этом роде.

Беатриче задумчиво рассматривала камень. Как он попал в карман ее брюк?.. Позвонив в больницу, она в спешке побросала в сумку самые необходимые вещи, но никак не могла припомнить, чтобы брала с собой сапфир. Ведь для этого пришлось бы, несмотря на боли, подставить к платяному шкафу стул, встать на него и достать из дальнего угла махровое полотенце – в него завернут камень… Как она могла забыть это?..

Спустя полчаса она уже лежала в палате интенсивной терапии. Доктор Вагнер подключил блокиратор к вене, рассказал о побочных действиях: тахикардии, повышении кровяного давления, треморе и головных болях. Уже через несколько минут она почувствовала эти симптомы, причем все вместе. Сердце колотилось, каждый удар отдавался во всем теле, как будто вместо сердца в груди работал отбойный молоток или мощный насос. Окружающие предметы дрожали в ритм его участившимся ударам. Стала подпрыгивать кровать, руки дрожали так, что едва удавалось удержать стакан воды. Казалось, голова сейчас лопнет.

Беатриче старалась объяснить эти явления побочным действием препарата, регулирующего схватки, уговаривала себя, что скоро привыкнет к нему, адаптируется. Она не могла найти более подходящего объяснения провалу в памяти, чем амнезия. Надо обязательно предупредить врачей. Однако не хватает еще попасть в психиатрическое отделение… Другой вариант при всем его мистицизме ближе к правде: возможно, появление камня в кармане брюк – его новая проделка? Не собирается ли он совершить с ней еще одну авантюру?.. Держа камень в дрожащих руках, она со страхом в него всматривалась. В неоновом свете лампы, висевшей над ее головой, сапфир сверкал и искрился голубым светом, отражаясь прыгающими точками на стенах палаты. Он был прекрасен, просто великолепен. Беатриче зажала его в руке. Ощущение от этого прикосновения удивительно приятное и успокаивающее. Почему она раньше так боялась его? Ведь он не сделал ей ничего дурного, наоборот. В теперешней ситуации он действует на нее сильнее, чем все заверения доктора Вагнера, что она находится под постоянным наблюдением и каждые пятнадцать минут ее будет навещать врач или медсестра.

Она разжала пальцы: лучась и сверкая, камень лежит на ладони. Невидимая рука зажгла внутри него свет. Он похож на глаз, который смотрит спокойным, дружественным взором. Если верить старинной легенде, это осколок глаза Фатимы, любимой дочери пророка Магомета. Она принесла в жертву свой глаз ради того, чтобы примирить поссорившихся сыновей Аллаха.

В изнеможении Беатриче откинулась назад. Кровать трясется, как велосипед на булыжной мостовой. Удары сердца отдаются в ушах и голове. Череп раздулся, как воздушный шар, в который закачали столько воздуха, что он вот-вот разорвется.

А потом началось невообразимое… Все вокруг закрутилось, закружилось. Блокиратор, тумбочка, стены и дверь вращались все быстрее, будто Беатриче была не в больничной палате, а на карусели.

Вот оно, и вправду началось… К своему удивлению, она поняла, хотя и убеждала себя не верить в таинственную силу камня: Бухарой все не кончится. Но что сейчас камень затевает с ней?.. Снова перенесет ее в другое время? Если да, какой маршрут уготован ей на сей раз?

Да, опять предстоит необычайное путешествие. И она прикусила губы, чтобы не рассмеяться: уж слишком обыденна ее жизнь. А может, все-таки нужен психиатр?..

Комната кружится все быстрее… И вот уже все предметы, потеряв очертания, слились в один клубок. Вдруг в центре завихрения образовалась зияющая черная дыра…

Все-таки это случилось! Покорившись судьбе, Беатриче сомкнула веки. В этот момент она знала, что не сошла с ума, все происходит наяву. Куда бы ни привел ее камень Фатимы, он не причинит ей вреда.

Беатриче чувствовала: мощная невидимая сила поднимает ее с постели, заставляет кружиться вокруг собственной оси… Ее замутило, и, не успев осмыслить происходящее и даже испугаться, она потеряла сознание.