Какие все-таки разные бывают свидания. Патрик налил мне еще шампанского и посмотрел на меня с загадочной улыбкой. Мы сидели в ресторане Берторелли на Шарлотт-стрит, и я была на седьмом небе. Я была счастлива и выглядела отлично. Я сделала полную депиляцию ног воском. И я приняла извинения Патрика за то, что произошло в теннисном клубе. Он сказал, что у него было «непреодолимое препятствие», ну что ж, ведь с каждым это может случиться, не так ли? Особенно если вы такой деловой и успешный человек, как Патрик. И если у вас так много забот, таких, например, как непомерные выплаты бывшей жене после развода. И по доброте душевной я не собираюсь давить на парня – в конце концов, я ведь его совсем мало знаю. Теперь я понимаю, что не нужно было ссориться с ним, когда он по какой-то причине так задержался в прошлую субботу. О нет, я не из тех женщин, которые начинают предъявлять претензии мужчине через полчаса после знакомства. И я не из тех «ненасытных крольчих» – это самое подходящее выражение (вспомните Глен Клоуз в «Роковом влечении»), – которые думают, что парень страстно влюбился, когда на самом деле этого и в помине нет или когда ему просто требуется время, прежде чем он почувствует, что может давать обещания, – возможно, лет двадцать или что-нибудь в этом роде. Потому что я знаю по собственному опыту: было ошибкой спрашивать: «Ладно, куда заведут нас эти отношения?» – когда вы встречаетесь с парнем всего лишь – о-ох! – три года. И кто упрекнет его, если он скажет: «Ну, я думаю, никуда не заведут», как ответил мне Филлип Эндерер? Потому что я спросила об этом, так ведь? Задала вопрос. Да. Так что я за то, чтобы дать мужчинам время на раздумья. Много времени. В конце концов, я знаю Патрика всего лишь три недели. Он сказал, что хотел бы остановиться на мне, и это означает, что я должна сообщить в агентство, что не буду встречаться ни с кем, кроме него. И я не согласна с Лиззи, что было бы разумнее встречаться со многими парнями, когда можно начать с Патрика и посмотреть, что получится. Потому что Патрик – именно тот человек, который мне нужен. Я знаю, он очень, очень мной увлекся и поэтому не хочет, чтобы я знакомилась с другими мужчинами. Он большой собственник, и это в общем-то даже лестно. Так что я не встречалась ни с кем, с тех пор как с ним познакомилась. И мы сидели в ресторане Берторелли – такое отличное место для романтического ужина тет-а-тет, – он заказал шампанское и паштет из гусиной печени, за которыми последовал сочный стейк с хрустящим картофелем фри. И выглядела я, как уже говорила, сногсшибательно и чувствовала себя очень, очень уверенно и беспрерывно смеялась. И я уже хотела сказать Патрику, что занесла его в список моих лучших друзей, когда он вдруг многозначительно на меня посмотрел. Очень многозначительно. И проникновенно. Этот взгляд пронзил меня до самых печенок. И потом он объявил с улыбкой:

– Мы поедем на юг Франции. Вот об этом я и собирался сказать вам, Тиффани. Вот почему я пригласил вас на ужин.

На юг Франции – ух ты!

– Это просто фантастика, – сказала я. – Когда?

– Ну, не знаю. Возможно, недели через две. На полмесяца…

На полмесяца. Об этом можно только мечтать. Мы можем поехать на Антибы, на мыс Ферра, в Монте-Карло поиграть в казино, и, может быть, нам удастся увидеть принцессу Каролину, и, конечно, мы побываем в Ницце.

– Я все еще определяю самую подходящую для нас обоих дату отъезда.

– Что ж, у меня очень гибкий график работы, – сказала я.

– И мне нужно разобраться со своими делами перед отъездом.

– Конечно.

– И заказать билеты.

– Разумеется.

– Погода должна быть прекрасной.

– О да.

– Но, очевидно, все зависит от того, сможет ли она поехать.

– Простите?

– Ах да, разве я вам не говорил? Я познакомился кое с кем. Мы собираемся постоянно встречаться.

– Познакомились? – спросила я.

Что это значит – «кое с кем»? Ты же познакомился со мной!

– Да, – повторил он. – Я познакомился кое с кем. И собираюсь постоянно встречаться. С ней.

– Понимаю, – сказала я. И подумала: и для этого человека я депилировала ноги. – Но… я думала, мы с вами постоянно встречаемся.

– Не знаю, почему вы так решили. – Он небрежно тыкал вилкой в картофель.

– Потому что вы сами сказали после первого свидания, когда позвонили мне на следующее утро. Вы сказали, что я должна остановиться на вас и не знакомиться с другими мужчинами. – Так в чем же дело?

– О, я просто пошутил, Тиффани! Я не это имел в виду.

– Так, значит, сами вы не остановились на мне? – спросила я.

– Нет.

– Но я-то остановилась на вас.

– Похоже, что так.

– А вы, значит, встречались с другими женщинами? Все это время?

– Да, – кивнул он. – Встречался. Почему бы нет?

– Со многими? – спросила я, вертя в руках нож.

– О-ох. – Он начал считать сначала на одной руке, потом на другой, потом снова на первой и снова на второй. – Семнадцать, – сказал он.

– Семнадцать?

Он семнадцать раз меня щелкнул по носу?

– И сейчас я познакомился с одной женщиной, на которой решил остановиться, – сказал он, отпивая глоток вина. – Мы так решили. Что будем постоянно встречаться. И мы собираемся поехать вместе в отпуск. Но я хотел поужинать с вами, потому что та история с теннисом оставила неприятный осадок. Понимаете, Сара-Джейн попросила меня сопровождать ее, пока она делает покупки. Мы с ней попали в пробку на Кингс-роуд, вот поэтому я и не смог прийти, но я постарался сообщить вам об этом, к счастью, у нее в «мерседесе» был телефон. Тиффани… Тиффани, куда же вы? – За своим ПИСТОЛЕТОМ!

– Почему мужчины так со мной поступают? – спросила я у Лиззи, когда мы медленно прогуливались по залам Национальной галереи в следующее воскресенье. – Почему, почему, почему, почему, почему?

– Потому что они мерзавцы, – сказала она спокойно, остановившись и закуривая очередную сигарету перед довольно аляповатым Гогеном.

– Мадам, здесь не курят! – сердито напомнил служитель.

– Да, но почему я позволяю так с собой обращаться? – спросила я, когда она выбросила сигарету в специальную корзину. – Почему я не гоню их прочь?

– Потому что ты дура. Еще вопросы будут?

– Что же мне делать?

– Жалуйся.

– Кому?

– В агентство знакомств, – сказала она, когда мы прошли мимо группы итальянских туристов в соседний зал.

– Но как я могу жаловаться на то, что Патрик Миллер предпочел мне другую? – спросила я, когда мы внимательно рассматривали сиреневую пастораль Пуссена.

– Ну, а я бы пожаловалась, – сказала она просто.

Я так и сделала. Я позвонила Каролине Кларк около десяти часов на следующее утро.

– Мне очень жаль, – посочувствовала она. – Здесь, кажется, налицо недопонимание. Но, должна сказать, меня очень удивило ваше заявление, что вы хотите на нем остановиться, ведь вы так мало с ним встречались.

– Ну, а другая женщина, – фыркнула я. – Сара-Джейн. Ужасное имя, кстати…

– Да-а, – произнесла Каролина осторожно.

– Я знаю, что она ваша клиентка, так что не могли бы вы мне сказать…

– Нет, боюсь, что не могу.

– Просто расскажите о ней, – попросила я. – Скажите, например, что в ней есть такое, чего нет у меня.

– Я действительно ничего не могу сказать, Тиффани. Извините.

– Она сногсшибательно красива? – Молчание. – Да? – настаивала я. – Могу я это узнать?

– Ну, не сказала бы, – замялась Каролина. – Она средненькая.

Средненькая! Ха!

– А может, она невероятно умна?

– Тиффани, я и в самом деле не хочу говорить…

– То есть в смысле, она что, из «Менса»? Да?

– Э-э, нет. Не думаю.

– Или она… – я пересилила себя, – … моложе меня?

– Нет, нет. Она такого же возраста. Хм-м. Тогда, значит, никаких преимуществ.

– А может, она богаче меня? – спросила я. Последовало неловкое молчание. – То есть я имею в виду у нее что, больше денег, чем у меня?

– Тиффани, не думаю, что вам будет легче, если я отвечу на этот специфический вопрос. Я и так сказала больше, чем следует, и то лишь под давлением. В любом случае это совсем вам не поможет.

Но теперь я знала все, что мне требовалось. Патрика интересовали только деньги, поэтому он и встречался с этой омерзительной, старой женщиной, тощей как доска – и почему? Да потому, что у нее есть деньги. Пустой лицемерный мерзавец. Распевал о том, что больше всего ценит в женщине ум, а на самом деле только и думал о ее банковском счете. Правильно.

– Я бы хотела рассказать вам еще кое-что о Патрике Миллере, – сказала я. – Так вот, я не собираюсь ябедничать, но хочу, чтобы вы знали, что однажды он поставил меня в неловкое положение – в моем теннисном клубе. Я ждала его там почти три часа.

– Надо же.

– И потом был еще один случай, когда он пообещал позвонить и не позвонил, – добавила я. – И я вынуждена была звонить ему сама.

– О.

– И потом – я вовсе не выдумываю, – но был еще один случай, когда…

– Послушайте, Тиффани, да забудьте вы этого Патрика, – сказала Каролина спокойно. – Нет смысла о нем думать. Я найду вам мужчин намного лучше.

Она так и сделала – и анкеты потекли ко мне сплошным потоком. И каждый день тот или иной из ее клиентов звонил мне с предложением встретиться и познакомиться, что тешило мое ущемленное самолюбие. Но это немного сбивало с толку. Например, сегодня утром зазвонил телефон и чей-то голос произнес:

– Здравствуйте, Тиффани, это Джон. Из Хетфорда.

Это кодовое слово означало, что он из агентства Каролины Кларк, а не из, скажем, газовой компании или разведслужбы. Итак, он сказал: «Это Джон» – а я не знала, кто это, черт возьми, потому что получила анкеты нескольких мужчин по имени Джон.

Я спросила:

– Вы Джон-хирург, или Джон – заведующий отделом сбыта, или Джон-офтальмолог, или Джон-бизнесмен, или Джон-баптист? Ха-ха-ха!

Он сказал, что он Джон-хирург, мы поболтали немного и договорились встретиться в баре в Сохо. И он был бы очень-ничего-и-даже-почти-подходящим, если бы не допустил существенного промаха.

Мы уже выпили по паре бокалов, и нам было довольно приятно общаться друг с другом, когда он спросил:

– Чем вы занимаетесь в свободное время, Стефани?

– Тиффани, – поправила я. – Я – Тиффани.

– Извините, – сказал он, – конечно. Так расскажите мне о своих интересах – вы любите пешие прогулки, Стефани, или коллекционируете марки?

– Я – Тиффани, – напомнила я снова с большим ударением на этот раз.

– О, Стефани, простите меня, пожалуйста, – сказал он. – Вы, наверное, считаете меня грубияном?

– Да. Считаю. Почему вы постоянно называете меня Стефани? – спросила я, вставая и вешая сумку на плечо.

– Потому что так звали мою бывшую жену, – сказал он, глядя на меня печальным взором.

После этого я познакомилась с банкиром по имени Энтони. Мне понравился его голос по телефону, и на фото он выглядел привлекательным. Мы встретились в «Уолдорфе». Но он оказался толще, чем на фотографии, – намного толще. И не улыбался. И не смеялся. Фактически у него абсолютно отсутствовало чувство юмора, и он совершенно не реагировал на мои шутки. Ни на одну. Даже на шутку о фермере и грузовике с пингвинами. Он даже ничего обо мне не спросил. Ничегошеньки. Он просто все талдычил о контроле за курсом валют Европейского союза. Беспрерывно. В течение полутора часов. «Горден Браун… процентная ставка все еще не слишком высока… единая европейская валюта… колебания немецкой марки…» И пока одна нарколептическая жемчужина за другой скатывались с его губ, я думала: заметит ли он, если я положу голову на руки и немножко вздремну? «Критерий конвергенции… все зависит, конечно, от швейцарского франка…» Нет, я уверена, что не заметит. «Лиру очень легко покачнуть…» Но я решила сделать другое – легче просто уйти.

– Скажите, – сказала я, вставая, – вы встречались со многими женщинами из агентства Каролины Кларк?

Он явно опешил, как будто я сказала какую-то непристойность. Потому что, понимаете, некоторые мужчины не любят распространяться о том, каким образом они знакомятся. Энтони посмотрел на меня так, будто я спросила: «Вы страдаете геморроем?»

– Э-э, ну да, – пробормотал он, краснея. – Но их было немного.

– Вам кто-нибудь из них понравился? – спросила я.

Так, знаете, из любопытства.

– Нет, – сказал он уныло, – не понравился.

– А почему?

– Ну. – Он пожал плечами. – На мой взгляд, они все какие-то скучные.

Вскоре после этого я познакомилась с кардиологом по имени Крис и с театральным режиссером по имени Хьюго, но тот был ростом шесть футов и шесть дюймов и вызывал у меня головокружение. А затем был Эндрю, агент по недвижимости, и Джо, владелец ресторана, и Рей, адвокат, чьей специализацией, к сожалению, была защита педофилов, а это не менее ужасно, чем история в теннисном клубе. И был также архитектор-шотландец по имени Хэмиш, и химик по имени Марк, но он жил где-то временно, без всяких удобств, и к тому же у него все лицо было в оспинах. А потом был обаятельный чартерный сюрвейер по имени Шон, но он жил слишком далеко, и потом еще Вейн. Мне Вейн в общем-то понравился, он занимался продажей компьютеров, но, когда мы встретились, он все время говорил о том, что его очень беспокоят «авантюристки». Авантюристки?

– Вы принесли уведомление о состоянии вашего банковского счета? – спросила я.

На самом деле ничего такого я не сказала, я просто спросила, что он все-таки имеет в виду. В конце концов, вряд ли он один из финансовых воротил Уолл-стрит. Авантюристки?

– Понимаете, я веду очень комфортабельный образ жизни, – пояснил он.

К чему это он ведет?

– Мои поздравления!

– Так что мне следует быть очень осмотрительным, – добавил он.

На самом деле он сказал это дважды. А ведь мы встретились в баре «Атлантик», и он заказал всего лишь бутылку белого домашнего вина стоимостью одиннадцать фунтов. Но когда принесли счет, он как-то неловко завозился, потом вопросительно посмотрел на меня и спросил:

– Ну, так как мы поступим?

Так что я просто вручила официанту наличные. Потому что, видите ли, я поняла, что Вейн должен быть «очень осмотрительным».

Затем я познакомилась с Дейвом-ортодонтом и с Ангусом – инженером-электронщиком, а еще с университетским преподавателем по имени Боб, и, если честно, их становилось чересчур уж много. Когда-то у меня было по одному свиданию в неделю, а теперь по пятнадцать, и я просто не успевала. Выслушивать, как все эти мужчины говорят о своих разводах, своей работе, своих любовных похождениях, своей любви к гольфу, о своих детях, своей карьере, своих бывших женах, своем пенсионном обеспечении и о том, что они отдают предпочтение Эммилу Харрис, а не Бетт Мидлер или Бетховену, а не Брамсу. Ну, хорошо, хорошо, я понимаю, что это только разговоры, и мне не следует жаловаться. Но этого всего становится слишком много. Меня это уже стало угнетать. И потом телефон зазвонил снова. «О нет, только бы не очередной чертов мужик!» – сказала я про себя, беря трубку, а это как раз и был очередной клиент из агентства Каролины Кларк, так что мне пришлось пуститься в обычную пустую болтовню о том, как я люблю теннис и не люблю гольф и как терпеть не могу боевики, но мне нравится Харрисон Форд.

Ох, почему я не вышла замуж за Кита? – думала я в сотый раз, кладя трубку после очередного разговора. Или не стала встречаться с Довольно Успешным, коли на то пошло. Потому что мне было никак не выбрать. Отбор – это так утомительно. Недаром французы это называют embarras de richesses…

И вот наконец это произошло. Процесс отбора наконец завершился. На мистере То Что Надо. Я влюбилась в него. Я действительно его полюбила. И я плыла к алтарю под руку с папой в роскошном свадебном платье из шелка цвета слоновой кости, с прелестнейшим маленьким букетиком из садовых лилий в руках и белой розочкой в волосах. И я чувствовала такое облегчение, потому что наконец – фу! – ЭТО произошло. Я кого-то встретила. И я его полюбила. И он полюбил меня и попросил моей руки. И я приняла его предложение. И вот я уже у дверей церкви, с папой, и орган играет гимн: «Иисус, возрадуйся людским желаниям», всегда вызывающий у меня слезы. И мы медленно направляемся к алтарю, и я так взволнована, что слезы заволакивают мне глаза. И я чувствую, как папа поддерживает меня под руку, увлекая к тому, кто стоит впереди. И я слышу хихиканье и смешки окружающих. Они говорят: «О да… наконец-то Тиффани удалось зацепиться… невероятно, не правда ли… нет, я никогда не верила, что это когда-нибудь произойдет… в самом деле, кто бы мог подумать?» Но я не обращаю внимания. Их недоброжелательные и злые замечания вовсе меня не беспокоят, потому что все в конце концов обернулось к лучшему. Я встретила мужчину моей мечты, и он сделал мне предложение, и вот я иду к нему, пока он стоит спиной ко мне и лицом к алтарю. И я мысленно повторяю, постепенно подходя к нему все ближе и ближе: «Я беру тебя… я беру тебя…» Кого же, черт возьми, я беру? Вдруг мысли мои начинают метаться. Уж не Терри ли это из «Встреч за столом»? Нет. Алекс? Определенно нет. Высокий Атлет? Вряд ли. Ну, это уж точно не белобрысый Алан из теннисного клуба, потому что сейчас он переключился на Джулию. Может, это Патрик – ох, боже упаси! Питер Фицхэррод! Нет, нет. Это не он. Он ведь даже не собирался делать мне предложение. Возможно, это Кит – ох, как бы это было хорошо – или парень из «Министерства звука». Или это Тодд из клуба «Мед»… или Хосе? Кто же это? Господи, как неудобно. Не могу вспомнить. Совершенно вылетело из головы! Я должна поторопиться. Это все, что мне надо сделать. Нужно быстренько что-то придумать. И вот, когда мы продвигались вперед к алтарю – цветы были такими красивыми, – я заметила кое-что, прислоненное к передней скамье справа от прохода. Это был мешок с клюшками для гольфа. Как странно! И затем жених повернулся и посмотрел на меня – это был Фил Эндерер! Он-то что здесь делает? Я уверена, что уж за него я точно не хотела бы выйти замуж. Он окинул меня взглядом с головы до ног с этаким веселым и очень знакомым выражением лица и сказал: «Послушай, Тиффани, извини, но это платье мне не нравится. Оно совсем тебе не идет. Фасон не тот. И фата ужасная. Просто отвратительное, совсем не модное, боюсь, оно тебе не подходит. Послушай, не могла бы ты пойти и переодеться?» И потом я услышала звонок телефона с передней скамьи. Но никто не брал трубку. Так что я подошла и сделала это сама, чувствуя, как вспотела у меня ладонь.

– Тиффани! Тиффани! – Это был Кит. – Мы женимся! – кричал он.

– Нет, мы не женимся, – пробормотала я.

– Да нет, не с тобой. С Порцией. Я и она. Мы решили пожениться! – прокричал он снова.

Я взглянула на будильник: семь утра.

– Извини, что звоню так рано, Тифф, но мне просто не терпелось тебе сообщить. Вчера вечером она мне сказала… она мне сказала… ох, Тиффани, Порция ждет ребенка, – выпалил он. – Мы женимся. В субботу. Тиффани?

– Да, – сказала я сквозь слезы.

– Ты будешь у нас шафером?