После ночного разгула гости спали допоздна, но к полудню собрались на заливном лугу у реки, где плоское пространство образовывало великолепное поле для конных упражнений и состязаний с мечом.

По краям поля стояли палатки лучших рыцарей Круглого Стола – перед каждой был воткнут шест с его вымпелом. Между ними до самого леса располагались лотки торговцев – некоторые представляли собой лишь разложенные на земле одеяла с товарами на продажу и для обмена, другие – наспех сколоченные навесы. Торговали шпорами, сбруей, заклепками и украшениями, средствами от хромоты, колик и кашля, ведьмиными узелками в гриву и хвост – в общем всем, что необходимо для поддержания животного здоровым. Были в изобилии лошадиные попоны, щетки для чистки, разнообразнейшие кожаные петли и деревянные приспособления, именуемые стременами. Неподалеку, по приказу Артура, королевский кузнец установил наковальню. Там можно было починить инструмент, подковать лошадь или заточить оружие – и все за наш счет.

Кэй соорудил помост для зрителей с ярким навесом и веселыми флагами. И, когда большинство придворных собрались, мы медленно прошествовали с Артуром через поле, сопровождаемые пажами, герольдами и ирландскими волкодавами.

Эти собаки были моей радостью, хотя сам Артур отдавал предпочтение большим черным рыкающим тварям, которых Гвин взращивал ему для войны. А я выросла с ирландскими волкодавами и даже подарила щенка Артуру на свадьбу. Теперь у нас уже жило второе поколение: добродушные гиганты, как большинство больших собак, умирают рано, и я сохранила традицию называть их именами римских героев. Это забавляло мужа, и он напоминал мне, как я не доверяла римлянам. Но имена, казалось, очень подходили огромным величественным животным, и вот сейчас рядом со мной шел серый Клавдий, его массивная волосатая голова касалась моей правой руки.

Когда мы все расположились на помосте и Клавдий улегся у моих ног, Артур подал знак начинать турнир.

Трубач, столь необходимый на поле брани, чтобы передавать волю командира занятым сражением воинам, вывел живой, веселый мотив сбора.

По двое вперед вышли знаменосцы знати. Сбруя их лошадей позвякивала. Взметнувшиеся к небу вымпелы трепетали на ветру. Они пересекали луг, приветствовали нас и затем быстро возвращались на свои места к краю поля. Флаги были почти так же живописны, как и тс, что висели на спинках стульев в зале, и когда знаменосцы собрались вместе, образовался яркий, радующий глаз круг.

Снова запела труба, возвещая вынос знамени верховного короля, и со своим оруженосцем на траве появился Бедивер. Знамя Красного Дракона развернулось во всей своей славе, и мальчик, несший его, изо всех сил старался держать древко прямо, пока они скакали к середине поля. Там всадники торжественно остановились и развернули лошадей на месте, и флаги королей-вассалов почтительно склонились перед ними. Внезапный порыв заставил меня подумать о маковых головках, гнущихся на ветру.

Завершив поворот, однорукий воин приблизился к помосту, туда, где сидели Артур и я, и отдал горделивый салют.

С царственной медлительностью мы ответили на приветствие, и тогда Бедивер спешился и установил знамя на место – подле нас. Артур объявил турнир открытым.

Когда Ланселот вывел на поле всадников, чтобы тс продемонстрировали искусство верховой езды, у толпы вырвался возглас восхищения. То был первый год, когда мы смогли посадить всех рыцарей на черных коней, специально вырощенных Гвином, и они представляли собой впечатляющее зрелище. Конечно, каждый всадник имел на щите собственные цвета, но от нас с Артуром они получили по парс розеток в переплетенных удилах, и золотые с красной эмалью шишечки изящно и богато сияли на фоне бархатно-черных конских голов.

Крутясь колесом вокруг поля, делая развороты и перестраиваясь по четыре на полном скаку, рыцари были великолепны, и я подумала, что рассказы о замечательных конных воинах короля Артура воодушевят дальние племена пойти на союз с нами.

Когда завершилось представление конников, Ланс занял свое обычное место подле верховного короля – неподалеку от Линетты, сидевшей рядом со мной. Больше походившая на сорванца с лондонских улиц, чем на знатную даму кельтского или римского происхождения, Линетта была моей младшей фрейлиной, к тому же самой озорной.

– Ну-ка, разбойник, подвинься, – приказала она волкодаву и, плюхнувшись на стул, принялась обозревать толпу. Крестьяне, горожане и заезжая знать искали места у палаток, а те, кто был помоложе и похрабрее, залезали даже на деревья, чтобы лучше видеть. Когда поле расчистили и подготовили к ристалищу, Линетта внезапно перегнулась через меня и потянула Артура за рукав:

– Ваше величество, моя кузина владеет небольшим укреплением у брода. Ничего особенного, просто укрепленная ферма. Но с тех пор, как прошлой зимой умер ее отец, местный военачальник принуждает ее к замужеству. Охранить ее некому – у нее лишь несколько крестьян. И вот она просила найти ей защитника, чтобы поставить на место этого парня. Как вы думаете, здесь ведь столько воинов собралось на турнир…

Голос девушки звучал с такой надеждой, и Артур пожал плечами:

– Ты вольна выбирать кого угодно, – ответил он. – Перед тобой весь цвет королевства.

Древний призыв к битве вырвался из отделанных серебром рогов зубра и, разрывая тишину, устремился по полю. Другого такого звука не сыскать, и каждый кельт понимал, что он означает жизнь или смерть. И хотя сегодня был только турнир, все его участники, надеявшиеся доказать перед королем свою доблесть, выжидательно подняли головы.

Как и знать, собравшиеся рыцари были не похожи друг на друга. Молодые и полные надежд, зрелые и умудренные опытом; некоторые в богатых доспехах и на прекрасных лошадях, другие в грубых домотканых одеждах и на крестьянских клячах. Какой-то веснушчатый парень бегал от группы к группе и всем предлагал услуги оруженосца. Франты с юга принялись улюлюкать, насмехаясь над ним, и прогнали прочь. Но потом я заметила, что с ним разговаривает Пеллинор. Он дружески похлопал парня по спине и отправил присматривать за вооружением.

Линетта внимательно оглядывала людей, выискивая подходящего защитника. Наконец она разочарованно отвернулась.

– Был бы здесь Гавейн, – пробормотала она, – он бы вмиг мне помог.

Девица была права, ибо племянник Артура как раз недавно поклялся защищать всех женщин подряд и до сих пор был полон воодушевления. К тому же он считался одним из самых знаменитых бойцов в стране; и его отсутствие на турнире позволяло новичкам попытать счастья – поэтому сегодня только и было разговоров, кто завоюет приз.

Состязание началось достаточно легко – Кэй подбирал пары равных по мастерству бойцов. Племянник Ланселота Борс – столь же светловолосый, сколь сам Ланс был темным – отличался свирепостью и прекрасно владел мечом, поэтому как нельзя лучше подходил Гахерису из Стаг Хеда, а молчаливый брат Борса Лионель стойко держался против хитрого и увертливого Динадана Корнуэльского.

По мере того как стали выкликать менее известные имена, зрителям приходилось удивляться все чаще. А когда герольд объявил, что на поле выходит протеже Ланселота Боменс, по толпе прокатились возгласы изумления. Больше года Боменс находился в укреплении Ланса в Нортумбрии, и до этой минуты о его возвращении никто не знал.

– Он здорово окреп в Джойс Гарде, – горделиво объяснил Ланс. – Думаю, настало время представить его воинам. Он, безусловно, годится в рыцари Круглого Стола.

Без сомнения, вышедший на поле юноша был уже далеко не тем мальчишкой, которого несколько лет назад Ланс подобрал на дороге. Хотя он по-прежнему казался длинным и худым, но уже не был тем изможденным беспризорным, который едва держался в седле – сейчас он уверенно скакал на коне.

Несколько стариков всегда собираются посплетничать у кузницы, но в тот день они отвернулись от горна – их внимание приковал прекрасный незнакомец. И даже кузнец отложил свой молот и пошел посмотреть на нового участника турнира.

Боменс выехал на поле со щитом без всяких знаков и в древнесаксонском шлеме, что придавало его выходу некоторую таинственность. Зрители перешептывались, стараясь определить его место среди воинов Камелота. Его представили учеником Ланса, и это было хорошей рекомендацией. Но что еще можно сказать, пока он не покажет, на что способен? Юноша держался неплохо, и к тому времени, как он спешил двух противников, толпа уже вопила в его поддержку.

Лишь приблизившись, чтобы получить награду, юноша снял свой шлем. Белокурые волосы упали на плечи, и гомон, пронесшийся среди собравшихся, показал, что его узнали. Артур широко улыбнулся, довольный, что молодой человек, целый год питавшийся у нас на кухне, сделал такие успехи.

Ланселот тоже радовался.

– Лучшего ученика нельзя и желать. Кто бы ни были его родители, они им могут гордиться.

У края помоста Артур наклонился и пожаловал юноше золотой браслет, выражая этим жестом не только то, что награждает его за победу, но и возводит в ранг воинов, достойных принимать подарки своего господина. Даже Линетта тепло поздравила юношу, удивленная встречей после стольких месяцев разлуки.

– Спасибо, ваше величество, – спокойно и просто ответил Боменс, надевая браслет на запястье. – Но, поскольку сейчас нет войны, нужно иначе проявлять свою доблесть. Дайте мне какое-нибудь задание, чтобы я мог всем показать, на что гожусь.

Слова юноши привели Артура в недоумение, но, вспомнив о просьбе Линетты, я предложила отправить юношу охранять ее кузину. Услышав, в чем дело, ученик Ланса расплылся в улыбке:

– Обещаю не только избавить даму от притязаний докучливого поклонника, но отправить его самого в Камелот, чтобы он здесь поклялся вам в верности.

– В самом деле? – Артур задумчиво теребил усы и разглядывал парня.

Я повернулась к Линетте, ожидая, что девушка обрадуется его предложению, но вместо этого она ужасно рассердилась.

– Моей кузине нужен защитник, а не молокосос, – заявила она. – Герой, доказавший в битве, что способен посеять страх в сердце мерзавца.

– Это еще что такое? Боменс для тебя недостаточно хорош? – Артур не ожидал подобной реакции и был удивлен, что девица может оказаться такой разборчивой.

– Я уверена, когда-нибудь из него выйдет отважный воин, – уклонилась она от прямого ответа и оценивающим взглядом окинула юношу. – Но сейчас он лишь мальчик, с которым я работала на кухне. Храбрый парень, ловкий, но внешне не очень впечатляющий. Вы должны это признать, милорд… Совсем не такой представительный, как, например, Гавейн или Ланселот.

В глазах мужа вспыхнуло изумление:

– Ну, Гавейна здесь нет, а Ланселота ты вольна просить стать твоим защитником.

– Не моим, а моей кузины, – ответила Линетта и потупила голову, поняв, что поправляет самого верховного короля.

– Дорогая, – вступил в разговор Ланселот, – ты не найдешь никого лучше и достойнее, чтобы справиться с твоим делом.

Боменс вспыхнул от похвалы, но пристально посмотрел на Линетту:

– А кто потушил огонь, когда угли выпали из очага в Мартинмасс?

– Я знаю, ты. Я же сказала, что ты ловкий.

– А кто связал взбесившуюся собаку, у которой в огороде пошла из пасти пена?

– Ты храбрый и бесстрашный… Я никогда этого не отрицала, Боменс. Просто сказала, что ты не такой представительный.

Новообращенный воин презрительно хмыкнул:

– Поедем со мной, тогда увидишь, каким я могу быть в деле. Спорим, ты подожмешь хвост при одном виде этого разбойника.

– А вот и нет! – Линетта накинулась на него и в сердцах топнула ногой.

– Решено, – твердо объявил Артур, пока юнцы не дошли до драки. – Боменс займется проблемами твоей кузины, а ты поедешь с ним: покажешь дорогу и… посмотришь, как он себя проявит.

Молодой воин отвесил нам глубокий поклон, и люди вокруг радостно зааплодировали, лишь в глазах Линетты застыл настоящий страх.

– Неужели все так и будет?

– Похоже на то, – ответила я и похлопала ее по руке. – Уверена, ты найдешь его более впечатляющим, чем он сейчас тебе кажется.

Но девушка, явно неубежденная, продолжала смотреть Боменсу вслед.

Кэй занял место Ланселота подле Артура, когда бретонец выехал на середину поля и вызвал на поединок всех приезжих лишь с тем, чтобы убедиться, что никто не решится сразиться с ним.

– Каждый знает, что он непобедим, – пробормотал сенешаль, и я сурово посмотрела на него. За годы он доказал, что ему нет равных, и его преданность Артуру была вне сомнений, но едкий язык и частые капризы иногда утомляли. – Какой смысл идти против человека, которого нельзя превзойти, – пожаловался он.

На вызов Ланса так никто и не откликнулся, и он вынужден был вернуться обратно, и тогда Кэй вдруг спустился с помоста и потребовал внимания у толпы. С середины поля он вызвал на поединок короля Девона.

Зрители возбужденно загомонили: Герайнт слыл искусным воином, гениальным стратегом, и его умение владеть клинком превосходило мастерство Кэя. Но вместо того, чтобы принять вызов, король с юга тактично уклонился.

– Я приехал развлекаться, а не обнажать свой меч, добрый сенешаль, – беззлобно заявил он.

От этого ответа Кэй нахмурился и, внезапно обернувшись, потребовал, чтобы место девонского короля занял Боменс.

– Не хочу, чтобы парень с кухни вышел на бой с тем воином с севера и оказался профаном, – объяснил он.

Я озабоченно посмотрела на Артура. Как раз Кэй и назвал Боменса Прекрасные Руки, когда мальчик отказался раскрыть свое имя. Много мужчин – молодых и старых – порывали связи с прошлым из-за невзгод, и мы поставили себе за правило уважать их желание. Артур был из тех, кто судил о людях по их поведению в настоящем, а не по обстоятельствам прошлого. Кэй продолжал презрительно смотреть на юношу, и я стала опасаться, что он собирается выместить на нем свой гнев на Герайнта.

Но я ошиблась в сенешале. Он сражался доблестно и благородно и, несмотря на это, получил изрядную трепку. Рядом с ловким юношей было видно, что годы, проведенные гурманом при дворе, сделали его талию шире, а руку не такой проворной. Но он достойно принял поражение и даже похвалил Боменса за проявленную доблесть.

Таким образом, первый день турнира стал, без сомнения, днем Боменса.

На второй день награду получил Пеллинор. Военачальник из Рекина налетел на противников как ураган: длинные волосы развевались на ветру, дикие крики разносились далеко вокруг. Несмотря на то, что его многочисленные взрослые дети уже многократно сделали его дедушкой, он сумел спешить всех, кто выступил против него, включая самого Борса. Когда неистовый белокурый бретонец приветствовал его как победителя, зрители рукоплескали им обоим.

Пеллинор был мне на свадьбе посаженым отцом и считался ближайшим родственником, и поэтому мне было особенно приятно вручить ему большую золотую с эмалью брошь из нашей сокровищницы.

Он улыбнулся мне, когда я вкладывала брошь в его руку.

– Буду носить ее до смертного дня, – заверил меня великан.

– И я тоже, – пропищал Персиваль, вырвавшись из крепких рук своего веснушчатого оруженосца и подбежав к отцу.

– Мы благодарим вас оба, – объявил Пеллинор, а мальчик, внезапно застеснявшись, обхватил руками ногу отца и почти полностью скрылся за ней. Отвесив мне церемонный поклон, военачальник из Рекина повернулся и направился к своей палатке, нарочно укорачивая шаг, чтобы сын мог за ним поспевать. Я улыбнулась, глядя, как мальчишка подпрыгивает рядом с отцом, вложив свою ручонку в огромную ладонь Пеллинора. Славно будет иметь среди рыцарей Круглого Стола сыновей Пелли.

Артур уже собирался закрыть второй день турнира, когда на поле вылетел необъявленный всадник на прекрасной белой лошади. На нем была куртка, покрытая чем-то вроде чешуи дракона, на голове – длинный белый капюшон, ниспадающий на спину и прикрывающий обе стороны лица. Красивый черный плащ стелился за ним вслед – подол и плечи богато расшиты золотом. В руке он держал черный щит. Но удивительнее всего выглядел его слуга: в тюрбане, голый по пояс, он бежал рядом со стременем, как, говорят, принято у саксонских воинов. Парень вспотел: ведь Бог знает сколько миль ему пришлось вот так пробежать, и дневное солнце жгло его кожу, которая казалась… иссиня-черной!

– Что за черт… – воскликнул Артур, а Ланс потянулся к рукоятке меча.

Наездник натянул поводья так резко, что красивое животное остановилось как вкопанное, взбрыкивая задними ногами и подметая землю хвостом.

– Артур Пендрагон, верховный король Британии! – обратился к мужу незнакомец. – Я принес тебе приветствие Восточного императора и подарок короля франков.

Всадник спрыгнул с лошади и бросил поводья слуге, потом направился к нам, и публика, завороженная этим зрелищем, затаила дыхание.

– Это ты, Паломид? – Артур вскочил на ноги.

– Да, милорд. Только что из Византии.

Паломид, арабский рыцарь с сияющими глазами, был молчаливым придворным. Раб по рождению, его мальчиком привезли из Серидиземноморья в Британию и освободили после смерти его хозяина. Артур заинтересовался его искусством верховой езды. Необычная внешность и застенчивость – почти замкнутость – привлекали к нему внимание многих девушек, но сам он отдал сердце Изольде, прекрасной королеве Корнуолла. О неразделенной любви пришлось забыть, когда в поисках семьи Паломид вернулся в Аравию.

Сейчас его темное лицо озаряла лучезарная улыбка, когда Артур по полю пошел ему навстречу. Долгим пристальным взглядом араб посмотрел на короля. Я помнила этот взгляд. Он выражал клятву воина быть верным своему господину. В нем в равной мере ощущалась надежда, любовь, преданность и радость. Артур ответил стоящему на одном колене Паломиду таким же добрым взглядом, ибо связь между королем и воинами должна быть настолько крепкой, чтобы преодолеть страх смерти.

– Добро пожаловать домой, мой друг, – произнес король, поднимая воина с колена и сердечно похлопывая его по спине, говоря при этом, как рады мы все видеть его снова в Британии. – А теперь довольно приветствий. Отправляйся мыться, а когда смоешь с себя дорожную пыль, приходи на праздник, чтобы все смогли услышать рассказ о твоем путешествии.

Весть о прибытии Паломида расшевелила рыцарей Круглого Стола, как улей новая лужайка цветов. Турнир завершился, но все уже позабыли о нем и спешили переодеться к обеду, чтобы не опоздать в зал, когда араб начнет рассказывать о своих приключениях.

Казалось невероятным, что один из нас попал в такие места, о которых мы знали только из песен и легенд… и теперь возвратился, чтобы поведать нам о них.