Сначала строил мост один дядя Юхан.

— Чудак! И охота была тебе с ним возиться! — смеялся на берегу отец.

Но дядя Юхан, хотя и улыбался в ответ, продолжал возиться. И тогда отец тоже разделся — на нем остались только маленькие трусики. Дальше отец и дядя Юхан возились в реке вместе.

Кирсти сидела на берегу на корточках и смотрела. Раньше ей не приходилось видеть, как строят мост. Пожалуй, и не всем взрослым доводилось видеть такое, потому что на другом берегу, где был лагерь, появилось довольно много зевак. И не только зевак, но и насмешников. И головокачателей. И указчиков. И ворчунов. И еще всяких.

Но дядя Юхан и отец все равно делали мост. Что с того, что река широкая! И глубокая тоже. И вода в ней была еще холодной. И вообще оказалось, что строительство моста — дело долгое и невеселое. Потому что много-много раз оба — и отец и дядя Юхан — вылезали, кряхтя, на берег и грели на солнышке покрытые гусиной кожей ноги и спины.

— Через реку должен быть мост, — сказал дядя Юхан.

— Должен. В этом ты прав, — подтвердил отец.

— Но ведь мост через реку уже есть! — воскликнула Кирсти.

Ей не ответили. И виду не подали, что слыхали ее.

Один мост через реку был. Широкий мост из досок, и с обеих сторон высокие перила. Правда, он находился немного ниже лагеря по течению, и все им пользовались, и никто не ворчал, что, дескать, далеко ходить. Даже дядя Юхан и отец не ворчали.

А сейчас оба строили новый мост. Прямо напротив лагеря.

Строительство моста было трудным и сложным делом. Это Кирсти поняла, сидя на берегу на корточках.

— Так, стало быть… — сказал дядя Юхан и вылез на берег.

— Пожалуй, стало быть, так, — согласился отец.

— И мост готов? — изумилась Кирсти.

Дядя Юхан взошел на мост. Посреди моста он остановился и попытался раскачать мост.

Мост не качался. А если и качался, то не очень.

— Выдерживает? — спросил отец с берега.

— Выдерживает! — подтвердил дядя Юхан и перешел на другой берег.

И тогда отец тоже перешел по мосту на другой берег. Потом они оба вернулись по мосту назад и сели рядом с Кирсти. Чтобы погреться на солнышке. Потому что они совсем посинели от холода и покрылись гусиной кожей.

На другом берегу возле моста собрались зеваки.

— И это мост? — усмехнулась тетенька, которая уже и раньше усмехалась.

— Два тоненьких бревнышка рядом, и больше ничегошеньки! — покачала головой тетенька, которая качала головой и раньше.

— Но все-таки ходить будет теперь ловчее, — заметил на это дяденька, который помогал строителям своими поучениями. И он взошел на мост, чтобы подтвердить сказанное делом.

На середине моста дядя потерял равновесие и плюхнулся в воду. Стоявшие на берегу весело рассмеялись. Но дяденька выбрался на берег и сказал:

— С одного раза мало что получается. Повторим.

После того как поучавший дядя четырежды шлепнулся в воду, он отказался от затеи перейти на другой берег по новому мосту. Теперь на мост взошла тетя, которая качала головой. Но она тоже свалилась в воду. Выглядело это довольно смешно, и все смеялись.

Но постепенно у собравшихся возле моста пропало желание смеяться. И Кирсти поглядела озабоченно.

— Что-то не так? — спросила она вполголоса. — Ничего, детка, — ответил ей отец.

— Но они же не могут перейти.

Отец чиркнул спичкой по коробку и закурил новую сигарету.

— Тогда они могут пойти по старому мосту, — нашла выход Кирсти.

— Конечно, — сказал отец, — кто не перейдет тут, может пойти через другой мост.

— А чего же они лезут сюда? — удивилась Кирсти.

Дядя Юхан усмехнулся.

— Как тебе сказать… — Он искал слова. — Видишь ли, дело в том, что… человек должен перейти мост. Именно так. Человек должен перейти мост.

— Даже тогда, когда есть другой мост и люди уже переходили по нему?

— Даже тогда! — подтвердил дядя Юхан. — Ведь по тому, первому, все переходят, а человек так устроен, что он хочет пройти там, где другие еще не ходили. Поняла?

Кирсти кивнула. Иной раз гораздо разумнее в ответ только кивнуть. Неопределенно. И затем они сидели в молчании, и это было молчаливое раздумье, пока горн не протрубил, что обеденный перерыв кончился.

Почему через новый мост ходить будет удобнее, этого Кирсти до конца не поняла. Когда она ходила по мосту, тому, старому, через который ходили все и не ворчали, ей было вполне удобно. Более того, ей очень нравилось еще взбираться на перила и глядеть в воду, где иной раз шныряла стайка маленьких рыбешек. Само собой, перевешиваться через перила можно было только тогда, когда ни отец, ни дядя Юхан, ни другие взрослые не видели. И еще здесь у моста цвели купальницы. Большие, масляно-желтые, совсем не такие, какие мама купила у торговки и поставила в вазу.

Кирсти присела на корточки возле цветков купальницы и долго любовалась ими. Наконец сорвала один цветок и взошла на мост. Но тут она вдруг задумалась. Казалось бы, самое время влезть на перила, но Кирсти повернулась и сошла с моста. Сосредоточенная, она брела по берегу к тому мосту, который построили отец и дядя Юхан.

И вот он перед нею, этот мост, — два бревна через реку. Причем бревно, которое потолще, вовсе и не такое уж толстое. Но оба бревна были достаточно длинными, так что дядя Юхан и папа вкопали их концы в берега. И закрепили бревна кольями, чтобы они крепко держались и течение, если вода поднимется, не унесло их.

Это был во всех смыслах надежно и аккуратно построенный мост. Но по нему не всякий может пройти. «И Кирсти нельзя, — сказал отец, — потому что она еще слишком мала». «Очень плохо, когда ты еще совсем маленькая», — рассуждала про себя Кирсти и ступила на конец бревна, вкопанный в берег.

запела Кирсти. Песня была красивая и умная, хотя и с немного грустным мотивом. Да и слова были не самые веселые.

Река текла лениво, над водой кружилась стрекоза с голубыми крылышками. Присев на мгновение на мост, стрекоза дала передышку крыльям, а затем снова закружилась над водой. Кирсти запела новую песню, где рассказывалось о стрекозке, которая летает над водой, и ей не нужен мост, чтобы перебраться с одного берега на другой, и о человеке рассказывала песня, о человеке, который должен пройти по мосту.

Так с песней она двинулась дальше по вкопанному в землю концу бревна. Это было не слишком трудно. И совсем не трудными были те два-три шага, которые она еще сделала по мосту и оказалась над водой.

Прямо под ногами текла река. Медленно и тягуче. Было и жутковато стоять вот так на мосту, и хорошо тоже.

Конечно, отец не разрешил ей всходить на новый мост, но на вкопанном в берег конце она наверняка могла стоять или ходить сколько угодно, это уж во всяком случае. А сейчас она лишь немного продвинулась вперед над водой. Такая малость, ясно, не в счет. Она осторожно огляделась. Никого не было видно.

— Ну, — сказала себе Кирсти, — я все-таки ходила по этому мосту, и переходить по нему на другой берег мне нельзя, я еще маленькая.

Так утешив себя, она сочла, что уже достаточно долго была на мосту и может вернуться на берег. Но прежде чем возвращаться, почему бы не пройти еще чуть-чуть вперед. Самую чуточку.

И она двинулась вперед. Осторожно-осторожно. И вовсе было не страшно, и берег позади был тут же, близехонько за спиной.

Посреди реки плыл кряжистый ствол ольхи. Наверное, он плыл очень долго и проделал длинный путь, потому что кора на нем была сильно ободрана и многие ветки обломаны, и, хотя вокруг было полно воды, листья на сохранившихся ветках обвисли и увяли. Но одну ветку ствол высунул высоко из воды, и она гордо поднималась, как зеленый парус.

Ольха доплыла до моста и тут ее гордый парус зацепился за бревна. Ольха вертелась на месте, но это не помогало. Ветка еще крепче зацепилась за бревно, и ее увядшие листья теперь щекотали поцарапанные икры Кирсти, которая стояла на четвереньках посреди моста и с ужасом глядела в воду.

По правде говоря, она даже немножко всплакнула. Но сразу же перестала. Да и какой смысл хныкать, если поблизости никого нет и никто не увидит и не услышит.

Река текла, и ветка щекотала икры Кирсти. Но как бы там ни было, эта ветка составляла Кирсти компанию.

Настоящую компанию.

— Тебе тоже плохо, — сказала Кирсти ветке. — Потому что ты хочешь плыть дальше, я же опять…

Ветка ничего не ответила, она только дрожала, потому что течение тянуло ольху с собой.

— Ты не бойся, — сказала Кирсти, — я тоже не… — и посмотрела на берег позади себя.

Берег за спиной был не слишком близко. Кирсти глянула вперед. Но и до другого берега было далеко. И она снова посмотрела назад.

Течение изо всех сил тянуло ольху вперед, и ветка, упершаяся в бревно моста, дрожала от напряжения и совсем изогнулась.

— Ты тоже не бойся! — сказала Кирсти ветке. — Я помогу тебе.

Помочь ветке было совсем не просто: ведь течение тащило ольху что есть силы, и ствол ольхи был не маленький, он был гораздо больше самой Кирсти, а ветка была очень негибкой и упрямой.

— Ты не будь такой непослушной! — сердилась Кирсти на ветку и грозилась вообще не помочь ей, если она такая упрямая. И хотя ветка не стала менее строптивой, Кирсти все-таки помогала ей.

После довольно долгой возни ольха была наконец выпущена из плена. Ствол поворачивался то на один, то на другой бок, радуясь свободе.

— Ты можешь теперь плыть себе дальше сколько хочешь, — улыбнулась Кирсти. — Ведь я помогла тебе!

Казалось, ольха прислушалась к ее совету. Она снова повернула обломанный конец ствола вперед, как форштевень, и опять гордо подняла ветку, словно парус.

— Счастливого пути, ветка! — крикнула Кирсти ей вслед и засмеялась. — Счастливого пути!

Потом Кирсти снова посмотрела на берег. Но уже не назад, а вперед.

— Ну, а мне теперь уже идти недалеко, — сказала Кирсти. — Совсем недалеко…

И она двинулась вперед. Правда, на четвереньках, но все-таки вперед. Потому что хотя Кирсти и маленькая, но она человек и должна перейти мост.