Как ей удалось после всего этого заснуть, одному Богу известно. Во сне она все время куда-то продиралась, сквозь отвратительное холодное пламя, и проснулась вся в поту, хватая ртом воздух.

Она быстро прошла в ванную, встала под душ и неподвижно застыла под теплыми струями. Значит, план действий таков: вести себя совершенно нормально, как будто ничего не случилось. Для Майкла придумать что-нибудь правдоподобное насчет недомогания и готовиться. Времени в обрез, потому что долго выдержать такой режим не удастся.

Ребекка посмотрела на себя в зеркало и увидела бледное, напряженное лицо. Видимо, нужно наложить косметику, чтобы замаскироваться. Она полезла под кровать за медицинской сумкой и достала упаковку успокаивающих таблеток. Как многие врачи, она иногда их принимала. Сейчас как раз был именно такой случай, потому что впереди зияла бездонная пропасть, которую предстояло перепрыгнуть.

Но не так ли начинала и Барбара Флорио? Устыдившись своей слабости, Ребекка затолкала маленькую желтую таблетку обратно в бутылочку, села на постель и проделала серию дыхательных упражнений, которым ее научил в Катманду милейший доктор Моан Сингх.

Ровно в восемь тридцать она начала спускаться вниз по лестнице. В доме было тихо, только из комнаты Терезы доносилась тихая музыка. Она вошла на кухню и чуть не налетела на Девон, которая, наклонившись, вытаскивала что-то из духовки. Ребекка как завороженная уставилась на хвостик белокурых волос, перетянутых резинкой.

Девон обернулась с улыбкой. На руках у нее были варежки-прихватки, в которых она держала противень с превосходно испеченными оладьями.

— Привет! — сказала она весело. — Сегодня на завтрак у нас будут оладьи с черникой.

— А где ты взяла чернику? — сама удивляясь себе, спокойно осведомилась Ребекка.

— В буфете стояла банка. Спала хорошо?

— Прекрасно.

— Садись, — пригласила она. — Сейчас я сварю кофе. Не будем ждать этих лентяев и позавтракаем вдвоем.

— Позавтракаем, — как заведенная повторила Ребекка.

Девон засмеялась:

— Как здорово! Скоро Рождество — вот повеселимся. — Она подняла руки над головой и потянулась.

Абсурдность происходящего потрясла Ребекку. Веселая болтовня этой девочки после того, что случилось ночью… Ей казалось, что она сходит с ума. Видимо, Девон считает, что действительно все нормально. Нормально? Да отсюда нужно бежать, и как можно скорее. Забрать Терезу и бежать.

Спустившись после завтрака вниз, она встретила в холле Майкла. Он тут же заключил ее в объятия.

— Привет, дорогая.

Ребекка одеревенела и некоторое время стояла, прислонившись к нему, закрыв глаза и шепча про себя молитвы.

Он мягко рассмеялся.

— Что-то случилось?

— Ничего, Майкл. Просто я плохо себя чувствую. Ну… понимаешь… по женской части.

Он освободил ее и внимательно посмотрел в глаза:

— Серьезное?

— Нет, — сказала она напряженно. — Думаю, через пару-тройку дней пройдет.

Он взял обеими руками ее лицо и поцеловал в губы. Его рот был страстным, властным и деспотичным. Ребекке стало дурно. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не оттолкнуть Майкла.

— Извини, но мне действительно сейчас сильно не по себе. Пойду немножко пройдусь по воздуху. Он нежно погладил ее руку и отпустил.

Сан-Франциско

Офис адвоката Пола Филиппи, как и приличествовало его статусу, занимал довольно обширное помещение на шестнадцатом этаже престижного здания в престижном квартале в центре города. А его личный кабинет был похож на орлиное гнездо на неприступной скале. Просторное овальное помещение с прозрачной стеной, превосходный вид на бухту и много-много голубого неба.

Пол Филиппи не загромождал свое персональное логово разного рода шкафами с картотеками или книжными полками. Там стоял только стол, крышка которого была сделана из цельного куска базальта (все остальные части были стеклянными, так что создавалось впечатление, что стол адвоката парит в воздухе), и ряд глубоких удобных кресел, поставленных полукругом. Расстояние между креслами и столом было довольно значительным, как и между самими креслами, так что Карлу Бианчи и Эла Рейгана разделяло больше метра, а выражение лица самого адвоката, сидевшего за столом, было едва различимо. Все это не очень нравилось детективам, но пришлось примириться.

— Могу я вас чем-нибудь угостить? — спросил Филиппи. — Кофе, содовая?

— Спасибо, не надо, — ответила Бианчи. — Зачем вы нас пригласили, мистер Филиппи?

— Я отниму у вас совсем немного времени, — великодушно объявил адвокат. — Как продвигается расследование?

— Успешно, — сухо ответила Бианчи. — Если не принимать во внимание отсутствие главных свидетелей.

Рядом с Филиппи на столе стоял стакан с какой-то жидкостью, который он время от времени подносил ко рту.

— Очевидно, всех недругов Майкла вы уже опросили?

— Вы имеете в виду его тестя и духовного наставника покойной жены? — любезно спросила Бианчи.

— К чему такая наивность. Они оба смертельно ненавидят Майкла. Это общеизвестно. Но дело даже не в этом. У Барбары Флорио был очень злой язык. Возможно, вам будет интересно узнать, что, несмотря на все мои увещевания, Майкл Флорио отказался опуститься до ее уровня. Хотя в нашем распоряжении имеется целая папка, набитая документами, неопровержимо доказывающими тот факт, что Барбара причиняла девочками невероятные страдания. Я говорю о медицинских справках, фотографиях, показаниях свидетелей. Я говорю о побоях, словесных оскорблениях, угрозах и душевных истязаниях. Могу дать ознакомиться, но предупреждаю — это невеселое чтение.

— Благодарю вас, пока не нужно, — негромко проговорила Бианчи. — Но если бы девочки были здесь, они могли бы засвидетельствовать это сами.

— Они выскажутся, — сказал Филиппи. — Когда придет время.

— Как вы оцениваете состояние девочек?

— Девон я бы назвал супернормальной.

— А Терезу?

Филиппи пожал плечами.

— Ну, у Терезы, конечно, были проблемы.

— Какие-нибудь соображения о природе этих проблем у вас имеются?

— Вас интересует, откуда взялись эти проблемы? Из отношений между Майклом и Барбарой, конечно. Она начала сходить с рельсов, когда разрушилась семейная жизнь ее приемных родителей.

— Но ведь Девон, не сошла с рельсов?

— Нет, Девон — это образец стабильности, — сказал Филиппи.

— И чем же вы это объясняете?

— Кто знает? — Филиппи легонько коснулся ухоженного виска. — Обе девочки были приемными, поэтому возможны определенные генетические проблемы в семье родителей Терезы.

— Вы пригласили нас сюда, чтобы поговорить об этом? — проворчал Рейган.

— Нет. Вернее, я хочу, чтобы вы получили возможность обсудить эти вопросы лично с Майклом Флорио и девочками.

— В данный момент это довольно затруднительно, если учесть, что они сбежали.

— Майкл очень заинтересован в том, чтобы уладить дело.

— В таком случае ему не следовало покидать город.

— Вы оба прекрасно знаете, почему он покинул город, — сказал Филиппи. — Вы, ребята, вели себя довольно неуклюже.

— Мы стремились поговорить с детьми, — сказала Бианчи. — Что в этом необычного? Мы и сейчас стремимся к этому, мистер Филиппи.

— У вас есть контакт с Майклом Флорио? — мрачно спросил Рейган.

Филиппи бросил на него быстрый взгляд.

— Допустим, есть. А вам-то что?

— А то, что он в бегах, — прорычал Рейган. — Передайте ему, чтобы он возвращался, и поскорее.

Филиппи подался вперед.

— У вас есть какие-нибудь обвинения, которые вы можете ему предъявить? Ордер на арест?

— Нет, — ответила Бианчи.

— В таком случае Майкл Флорио в бегах считаться никак не может.

— А как бы вы охарактеризовали его поведение с правовой точки зрения? — спросила Бианчи.

— Я бы назвал его отцом, защищающим своих дочерей от грубых посягательств полиции, — быстро ответил адвокат Филиппи.

— Мистер Филиппи, вы пригласили нас, чтобы заключить какую-то сделку? — спросила Бианчи.

Филиппи улыбнулся и взболтал жидкость в своем бокале.

— Какую еще сделку, детектив Бианчи? О чем вы?

— В таком случае почему же мы здесь?

— Назовем это пробной исследовательской встречей.

— И что же мы будем исследовать? — спросил Рейган.

— Условия, при которых Майкл Флорио может возвратиться в Сан-Франциско.

Наступила тишина. Снаружи поднимался ветер. Белые облака неслись по голубому калифорнийскому небу. От этого в кабинете адвоката Филиппи попеременно становилось то темнее, то светлее.

— Прекрасно, — произнесла наконец Карла Бианчи. — Давайте послушаем эти условия.

Урбино

Рождество, наступившее через два дня, слилось для Ребекки в одно тусклое расплывчатое пятно. Она мужественно перенесла все — поцелуи, праздничный завтрак, открывание подарков, — играя свою роль пока без запинок. Но стоит ли говорить о том, каких это ей стоило усилий.

Она была «больна», даже двигалась с трудом, и все пока работало. Майкл был сдержанно весел и очень к ней внимателен. Он купил ей в подарок темно-синее пальто из викуньи, без пуговиц, завязывающееся на пояс, легкое, как облако, и очень теплое. Должно быть, истратил массу денег и времени, выбирая его в каком-нибудь шикарном бутике в Урбино. Ей было противно прикасаться к этой вещи, но она заставила себя надеть пальто, повертеться перед зеркалом и благодарно поцеловать Майкла в щеку. Девочки были в восторге.

К ужину Ребекка была уже совершенно измотана, но предстояло выдержать последнее, самое тяжелое испытание. Она легко пила шампанское, вино, пела с девочками песни, танцевала с Майклом… в общем, все прошло на уровне.

Ложась наконец поздно вечером в постель, Ребекка вдруг почувствовала жуткий озноб и испугалась, что подхватила какой-то вирус. Она долго лежала, прислушиваясь к биению своего сердца и дыханию. Только бы на самом деле не заболеть, иначе все пропало. Потому что еще день-два, и она обязательно чем-нибудь себя выдаст. А если Майкл Флорио начнет что-то подозревать… Нет, об этом лучше и не думать.

Она откинула голову на подушку и закрыла глаза.

Наутро Ребекка проснулась бодрая и готовая к действиям. Все! Больше никакой слабости, никакого страха. Пришло время сделать то, что задумано в Непале. Сейчас или никогда.

Единственным магазином, который в тот день работал в городе, была булочная. К счастью, в доме совсем не осталось хлеба, так что Ребекка, не вызывая никаких подозрений, спокойно взяла джип и поехала в Урбино. Наверное, в рождественское утро это была первая машина, которая двигалась по заснеженной дороге.

В Урбино она купила хлеб, бросила пакет на заднее сиденье и сразу же поехала на автовокзал, расположенный на выезде из города. Ребекка приобрела два билета до Римини через Песаро на завтра, на самый первый автобус. То есть на пять утра. Затем аккуратно положила билеты в бумажник.

Следующим ее объектом был местный банк, в холле которого стоял банкомат. Она вставила карту и через некоторое время начала извлекать купюры. Выдав двести тысяч лир, банкомат замолк и на экранчике появилась надпись, что больше машина выдать не может. Видимо, она опустошила банкомат. Ребекка прикинула — сейчас у нее наличности примерно на семьсот долларов. Конечно, недостаточно, но на первое время хватит.

Направляясь назад к джипу, она подняла глаза на свинцовое небо. Теперь единственное, что ее может остановить, — это сильная пурга, но такие явления в этих местах, кажется, случаются очень редко. Она шла и молилась, чтобы Господь даровал погоду, благоприятствующую бегству.

Расчет Ребекки был до примитивности прост. Когда Майкл осознает, что произошло, он бросится ее искать и аэропорт пли на железнодорожный вокзал во Флоренции и на главных магистралях, ведущих на север. Она же направится в прямо противоположную сторону, на восток, к Адриатике.

Уедет она на этом джипе, предварительно выведя из строя мотоцикл. Допустим, Майклу удастся тут же найти машину, все равно он будет гнаться за автобусом на Флоренцию, а когда очухается, они с Терезой будут за несколько сотен километров отсюда, может быть, уже в Римини.

Из Римини они на пароме переправятся через Адриатику в курортный город Пулу. А это уже Хорватия. Ребекка знала, что в Пуле есть аэропорт, откуда организованы чартерные рейсы в несколько европейских столиц. Она также знала, что в это время года самолеты заполняются не больше чем на четверть, так что с билетами проблем не будет.

Это был оригинальный маршрут, и она сомневалась, что Майкл с самого начала догадается об этом. Потом он, конечно, сообразит, но будет уже слишком поздно. И в самом деле, станет ли кто-нибудь, находясь в здравом уме, бежать через Хорватию? Значит, к тому времени, когда он до этого додумается, их уже и след простынет.

Из Пулы они с Терезой первым же рейсом улетят куда угодно — в Лондон, Париж, Берлин. А уже оттуда вылетят домой. Оказавшись в Лос-Анджелесе, Ребекка с девочкой будут в относительной безопасности от любых действий, которые в рамках закона может предпринять по отношению к ней Майкл. Допустим, он заявится и начнет требовать возвратить ребенка, она ему тут же пригрозит обнародовать его преступную связь с несовершеннолетней Девон, которая к тому же является его приемной дочерью.

Если же эта угроза его не остановит — а вполне вероятно и такое, — она найдет место, где спрятаться. Поступит так же, как Майкл, то есть увезет Терезу куда-нибудь, где их никто не сможет отыскать. Там Тереза окрепнет, успокоится, а через несколько лет станет взрослой и будет иметь право сама выбирать. Самое важное — это вытащить ее из ужасного капкана, в котором она сейчас находится.

Но на пути к цели нужно преодолеть последнее препятствие. Сегодня Ребекке предстоит выполнить невероятно трудную задачу — уговорить Терезу бежать. Ребекка не сомневалась, что справится, но это будет очень болезненно, особенно для девочки.

Ребекка гнала джип по занесенной снегом дороге и составляла план разговора с дочерью. Его надо провести быстро и не раньше чем за час до бегства. У Терезы не должно оставаться времени на размышление. Ее следует поставить перед фактом. Иначе она может повести себя, как обычно, то есть отгородится от внешнего мира.

Во-первых, Ребекка расскажет ей о себе, почему ей пришлось отдать дочь на удочерение и какие у нее сейчас намерения.

Во-вторых, надо раскрыть Терезе глаза на отношения ее приемного отца и Девон. Нужно сделать так, чтобы она сама увидела, что от этой мерзости, пока не поздно, нужно бежать.

В-третьих, заставить Терезу каким-то образом понять, что это бегство означает для нее новую жизнь, ставит крест на всем, что было в Сан-Франциско, в том числе и на последнем пожаре, и что отныне будет совершенно не важно, виновна она в нем или не виновна. Нужно объяснить Терезе, что это бегство означает свободу от всего, что до сих пор отравляло ее существование.

Ребекка свернула, и впереди показался дом у мельницы.

Она проехала с минуту, вгляделась вдаль и побледнела. От резкого торможения джип занесло. Первые несколько секунд в голове у нее роились какие-то мысли о том, что еще можно что-то сделать, но потом она поняла: это поражение.

Еще у поворота ее удивило, чего это снег так перепахан. Теперь она знала почему.

Перед домом стояли два полицейских автомобиля — черный радиофицированный микроавтобус и большой белый вездеход с двумя ведущими осями. На крыше микроавтобуса работал проблесковый маячок. Голубой луч лениво вращался и, наткнувшись на построенный из песка замок Ребекки, равнодушно смыл его холодной волной.

Ребекка поставила джип во дворе и с колотящимся сердцем вошла в дом. В холле ее встретили два молодых итальянских карабинера в зимней форме цвета хаки. Ребекка коротко объяснила, кто она такая.

— Дети на кухне?

— Да, — ответил карабинер.

— А мистер Флорио?

— С ним беседуют офицеры американской полиции. — Увидев, что она направляется к лестнице, карабинер крикнул: — Вам туда нельзя!

— Я пойду к девочкам, — решительно ответила Ребекка.

Они не стали ее задерживать, и она вбежала на кухню. У открытой двери сидела на стуле служащая итальянской полиции. Побледневшие Девон и Тереза расположились за круглым кухонным столом. Тереза сжимала в руках толстый роман, а Девон рассеянно нажимала кнопки калькулятора.

Увидев Ребекку, Девон подняла злые глаза.

— Это ты их привела?

— Конечно, нет, — ответила Ребекка и сразу же повернулась к Терезе: — Как ты?

Тереза не ответила. Ее пальцы сжали книгу так сильно, что начала рваться обложка. Глаза смотрели на страницу, но не двигались. Ребекка села на стул рядом, быстро поцеловала Терезу в висок и прошептала:

— Все будет в порядке. Я здесь. Я обещала тебе, что никогда не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое, и сделаю это. Не беспокойся.

Тереза не обнаружила никакой реакции, только еще крепче стиснула книгу. Ребекка посмотрела на Девон.

— Кто беседует с твоим отцом?

— Женщина по фамилии Бианчи и какой-то мужчина.

— Из Сан-Франциско?

— Ага. — Девон откинулась на спинку стула и устало подергала хвостик, перетянутый эластичной резинкой. — Они приехали за нами.

— У них есть ордер? — спросила Ребекка.

— Не знаю.

— Где они?

— В гостиной, — ответила Девон, закрывая глаза. — Сидят вокруг рождественской елки.

В тишине, которая за этим последовала, раздался тихий треск разрывающейся бумаги. Книга в руках Терезы все-таки не выдержала. Ребекка подумала, сколько времени пройдет, прежде чем хрупкая, неустойчивая личность Терезы тоже начнет разрываться.

— Не надо нервничать, — сказала она тихо. — Я все улажу. — Она прижала Терезу к себе, сконцентрировавшись на мыслях, как вызволить девочку из того ужаса, который ее ждет. И, возможно, очень скоро.

Прошло больше часа, прежде чем они услышали движение в гостиной. За это время Ребекке удалось добиться, чтобы Тереза немного расслабилась. Она перестала сжимать книгу, опустила голову на плечо Ребекки и прикрыла веки, но, услышав звук открывающейся двери, дернулась.

В кухню вошли дюжий мужчина с нахмуренным лицом и со вкусом одетая миловидная женщина. Замыкал процессию Майкл Флорио.

— Это детективы Бианчи и Рейган, из Сан-Франциско, — сказал он, персонально ни к кому не обращаясь.

Оба полицейских пожали руку Ребекке. Женщина улыбнулась девочкам.

— Вам не о чем беспокоиться, — произнесла она приятным голосом. — Единственное, чего мы хотим, это помочь вам.

— Правильно, — насмешливо сказала Девон. Тереза молчала.

Детектив Бианчи на мгновение коснулась плеча Терезы. В ее глазах можно было прочитать сочувствие.

— Мне понравилась твоя рождественская елка.

Мрачный Рейган даже не пытался смягчить ситуацию.

— Вы скажете им, мистер Флорио, или хотите, чтобы это сделал я?

— Я скажу им, — уныло кивнул Майкл. — Девочки, мы возвращаемся домой. В Сан-Франциско.

Ребекка почувствовала, как сильно вздрогнула Тереза. Девон охнула и бросилась к отцу. Прижавшись к нему, она спрятала лицо у него на груди. Он обнял ее и начал задумчиво гладить по волосам. Ребекка напряженно ждала развития событий.

Наконец Девон подняла полные слез глаза.

— Почему мы должны уезжать отсюда, папа?

— Потому что пришло время, Девон.

— Мистер Флорио арестован? — спросила Ребекка, обращаясь к детективам.

— Никто не арестован, — сказала Бианчи. — У нас нет никакого ордера.

— Пока нет, — добавил Рейган.

— В таком случае почему мы возвращаемся? — спросила Девон с нажимом.

— Потому что им нужно все выяснить до конца, — ответил Майкл. — Насчет пожара.

— Но они могут задать свои вопросы здесь!

— А мы хотим задать их дома, — вмешался Рейган.

— Мы знаем, что это означает, — сказала Девон. — Мы не должны ехать, папа!

— Будет гораздо лучше, если вы поедете, — мягко произнесла Бианчи. — Тогда все это быстрее закончится.

— Детектив Бианчи права, — добавил Майкл. — Чем раньше мы возвратимся, тем скорее все закончится. Я добился того, чего желал. В самый критический момент забрал Терезу, чтобы она могла хотя бы немного успокоиться. Но я все равно собирался вернуться. Ты знаешь это, Девон. И ты тоже, Тереза.

— Но, папа, это безумие, — со слезами в голосе почти крикнула Девон. — Ты не должен так просто сдаваться! Не имеешь права!

— Я и не сдаюсь, — сказал Майкл. — Эти уважаемые детективы заверили меня, что не будут пытаться изолировать тебя или Терезу. Они даже признали, что тогда действовали не совсем разумно. Отныне все беседы будут проходить с нами троими одновременно, в присутствии Пола Филиппи и любого психиатра, какого мы выберем.

— Они лгут! — выкрикнула Девон. — Ты не можешь им доверять!

— Я должен им доверять. — Майкл повернулся к Ребекке. Его темные глаза встретились с ее глазами. — Ребекка, я хочу, чтобы вы поехали с нами. В предстоящие несколько месяцев вы нам очень понадобитесь. Вы согласны?

Ребекка с трудом сдержалась, чтобы не выдать себя.

— Да, — проговорила она. — Конечно, я поеду.

— Нет!

Все посмотрели на Терезу, которая прошептала это слово. Ребекка — с особенной тревогой. Книга выскользнула из пальцев девочки и упала на пол. Она пристально смотрела на отца невидящими глазами, а затем прошептала снова:

— Нет, папа. Не надо никуда ехать, пожалуйста.

— Мы же не можем оставаться здесь вечно, — твердо сказал Майкл. — Твои каникулы закончились.

— Нет!

Ребекка попыталась успокоить Терезу, но та, дрожа каждым мускулом, поднялась на ноги. Ухватившись за край стола, она подняла на отца расширенные от ужаса глаза.

— Ты не можешь так поступить, папа. — Тереза почти кричала. — Ты не можешь им позволить забрать меня.

— Никто не собирается тебя забирать, Тереза! — Майкл быстро подошел к ней и обнял.

— Они собираются! — Голос Терезы возвысился до истерики. — Они запрут меня под замок. А потом… потом…

Ребекка имеете с Девон тоже пытались ее успокоить, но Тереза продолжала выкрикивать:

— Потом они меня уничтожат. Потому что знают, что я убила маму.

— Ты не убивала маму, — сказала Девон, стараясь сохранять спокойствие. — Это был несчастный случай, Тери.

— Я ее убила. Я убила ее.

— Остановись, — крикнула Ребекка. Но девочка начала вырываться из рук отца с шокирующей ожесточенностью, какую Ребекка уже однажды в ней наблюдала. Детективы хотели было вмешаться, но Ребекка их остановила.

— Оставайтесь в стороне, прошу вас. От вашей помощи ей будет еще хуже.

Неожиданно Тереза повернулась к Ребекке и прошипела в бешенстве:

— Это ты привела их сюда! Ты!

— Нет! — в отчаянии вскрикнула Ребекка. — Клянусь, я этого не делала.

— Врешь!

Майклу с большим трудом удалось сладить с ней и прижать ее руки к бокам. Она тряслась, оскалив зубы, как волчонок.

Ребекка подумала о том, что Терезе нужно срочно дать успокоительное, чтобы предотвратить припадок, но не решалась в такой момент покинуть место действия.

Тереза молча сопротивлялась. Майкл крепко прижал ее к себе и что-то бормотал на ухо. Девон стояла рядом с напряженным, сосредоточенным лицом.

Ребекка ждала, что с минуты на минуту должны будут начаться судороги, и действительно, вскоре руки Терезы затрепетали, как крылья попавшей в силок птицы, глаза закатились, а на шее и горле напряглись сухожилия.

— О, Тереза! — горестно прошептала она.

Еще больше помрачневший Майкл поднял девочку на руки. Откинув назад голову и выгнув дугой спину, она теперь только чуть вздрагивала.

Ребекка посмотрела на детективов. Тс стояли и ошеломленно наблюдали эту ужасную сцену. Внезапно она поняла, какое отчаяние заставило Майкла увезти этого запуганного, ранимого ребенка за пределы их досягаемости.

— Отнеси ее в постель, Майкл, — скомандовала она и побежала к себе за таблетками.

Майкл поднялся наверх и положил Терезу на кровать. Она судорожно дышала, стиснув зубы. Ребекка влезла пальцами ей в рот и с трудом вытащила язык, иначе бы девочка просто задохнулась. Затем на столике рядом с постелью растолкла таблетку и высыпала порошок на язык Терезе, смешивая его со слюной. Та рефлекторно глотнула, и лекарство отправилось в желудок. Значит, скоро начнет действовать.

Ребекка теперь была уверена, что это не эпилепсия. Она приподняла веки Терезы. Зрачков все еще не было видно.

— Как она?

Ребекка обернулась и увидела рядом детектива Бианчи.

— Скоро ей станет лучше.

— Мы будем внизу. — Карла Бианчи направилась к двери.

Ребекка взяла фонендоскоп и прослушала легкие и сердце Терезы. Затем подняла глаза на Майкла.

— Пожалуйста, Майкл, идите с Девон на кухню. Я скоро туда приду.

— Хорошо, — отозвался Майкл пустым голосом.

Дыхание Терезы стало ровнее. Ребекка обняла девочку.

Майкл взял Девон за руку и, преодолевая ее слабое сопротивление, вывел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Ребекка в тишине продолжала укачивать Терезу, ожидая, когда начнет действовать лекарство. Плач девочки постепенно затихал, только из-под крепко зажмуренных век скатывались крупные слезинки. Примерно через минуту Тереза издала протяжное «о-о-о…» и замерла.

План бегства с дочкой через Хорватию безнадежно провалился. Ребекка сидела, тупо глядя на ее лицо, и ругала себя на чем свет стоит. А что теперь? Что будет со всеми ними? И главное, что будет с Терезой? Ведь ее даже не нужно сильно прижимать, чтобы вырвать страшное признание. Значит, что — тюрьма? Специальная клиника? Передача другим приемным родителям? Вполне возможно, она уже больше никогда не сможет жить нормальной жизнью. А для нее она будет потеряна навсегда, это уж точно.

Ну почему, почему она не воспользовалась первым же шансом, чтобы увезти ее отсюда? Это можно было сделать давным-давно.

Ребекка не вставала, пока Тереза не погрузилась в глубокий сон. Затем укрыла девочку, задернула шторы и спустилась вниз.

Ее дожидалась детектив Бианчи.

— Мистер Флорио сказал, что вы врач. Это верно?

Ребекка неохотно кивнула.

— Да. Я врач.

— Кем вы им доводитесь?

— Я друг семьи.

— Не служите у них?

— И это тоже.

— Как прикажете вас понимать?

Ребекка посмотрела в красивые умные глаза Карлы Бианчи.

— Я просто пытаюсь помочь этим несчастным девочкам, чем могу.

— Понятно. — Детектив Бианчи помолчала. — Доктор Бернс, вам совершенно необязательно возвращаться вместе с ними в Штаты. Я вам вообще не советую впутываться в это дело.

— К сожалению, я уже впуталась, — тяжело вздохнув, проговорила Ребекка и, обогнув детектива Бианчи, направилась в свою комнату.

Вконец измотанные, в сопровождении двух американских полицейских они прибыли в миланский аэропорт Леонардо да Винчи.

Ребекка помнила аэровокзал по своим прежним поездкам. Огромное шумное здание, в котором трудно сориентироваться. Тереза вроде бы держалась, но была на грани. В последние полтора дня у нее случилось еще два припадка, не такие сильные, как первый, но тем не менее все это было очень плохо, если учесть ее состояние накануне Рождества. В общем, все усилия Ребекки по стабилизации психики девочки пошли насмарку. За все это время она не произнесла и десятка слов.

Ребекка собиралась дать ей легкую дозу валиума, сильного транквилизатора, но потом передумала.

Просто решила не отходить от девочки. Все осложняло присутствие детективов, оно держало всех в напряжении. Они говорили, что это не арест, но их твердые, внимательные, настороженные глаза эти заверения опровергали. Любой их контакт с Терезой приводил к истерике, и Ребекка наконец взмолилась, чтобы они, если хотят оказать посильную помощь, к ней не подходили и даже не разговаривали. Так будет лучше.

Они сидели за столиком в кафе и уныло пили кофе, чтобы как-то убить время до отлета. Перелет до Сан-Франциско предстоял долгий, и Ребекка предвидела трудности с Терезой. Та уже обнаружила признаки возбуждения в течение относительно короткого перелета из Флоренции в Милан. Она страдала клаустрофобией, и ей все время не хватало воздуха. Придется, видимо, сразу же после того, как самолет наберет высоту, дать ей валиум.

— Ты в порядке? — спросил Майкл.

Ребекка подняла глаза.

— Нормально.

Он кивнул. Два прошедших дня наложили отпечаток и на него тоже. Он по-прежнему держался невозмутимо, но как-то очень напряженно.

После той памятной встречи с Девон ночью в коридоре прошло уже несколько дней, но Ребекка все еще не могла спокойно на него смотреть. Она испытывала к нему такое острое отвращение, что когда Майкл Флорио оказывался рядом, ее начинало трясти. Даже сейчас. Она с трудом себя сдерживала. Если бы только можно было взять скальпель и просто вырезать из своего сознания Майкла Флорио вместе с Девон.

И все равно надо терпеть. Ради Терезы, ради ее спасения. Ребекку бросало в дрожь при мысли, что этот негодяй мог совратить и Терезу.

Как будто прочитан мысли Ребекки, Майкл поймал ее взгляд.

— Не беспокойся, — сказал он мягко. — Все уладится.

— Уладится? — недоверчиво повторила она.

— Да, уладится. Доверься мне.

Она понизила голос до едва слышимого шепота:

— Где альбом Терезы?

— Я его уничтожил, — ответил он так же тихо.

— Как?

— Сжег.

Она кивнула. Тереза пристально смотрела в пространство перед собой.

— Выпей немного сока, — ласково сказала Ребекка, погладив ее волосы.

— Тебе не надоело все время ее лапать? — фыркнула Девон. — Не отходишь ни на секунду! — Она опустилась на колени рядом с Терезой и протянула пластиковый пакет. — Это я тебе купила, Тери. Развлечешься в полете.

Тереза схватила пакет онемевшими руками и извлекла оттуда ярко-желтый вокмен с наушниками. Девон пошарила в пакете и вытащила еще несколько кассет.

— Твои любимые. Там есть и запасные батарейки.

Напряженность в лице Терезы немного ослабла, широкий рот тронула неясная улыбка. Она перебрала кассеты и сказала слабеньким голосом:

— Спасибо, Деви.

— Как девочка? — хрипло прошептал Эл Рейган, наклонившись к Ребекке и косясь на Девон.

В ответ Ребекка покачала головой, что должно было означать — не очень хорошо. Затем посмотрела на часы. Посадка через два часа.

На фоне темнеющего неба начали вспыхивать оранжевые пятна от уличных фонарей. Пора встречать будущее, каким бы оно ни было.

* * *

В салоне первого класса «Боинга-747» (билеты купил Майкл Флорио) все разместились по парам: Бианчи с Рейганом — они о чем-то все время переговаривались, Девон с отцом, а Ребекка, к ее счастью, оказалась рядом с Терезой, которая заняла место у окна и прижалась лбом к стеклу. Ребекка видела, что руки девочки сильно напряжены.

— Почему ты не слушаешь музыку? — спросила она.

Тереза кивнула. Потянулась за вокменом, вставила кассету, натянула наушники, откуда до Ребекки донеслось слабое попискивание, и устремила невидящий взгляд в окно.

Ребекка посмотрела на Девон. Та сидела, закрыв глаза, приникнув головой к груди отца. Майкл обнимал ее своими сильными руками, зарывшись подбородком в золотистые волосы. Ребекка почувствовала легкую тошноту. Как это могло случиться? Как мог такой человек вступить в позорные, унизительные отношения со своей приемной дочерью?

Как педиатр, она имела дело с сексуальным совращением детей, и у нее давно уже выработалась устойчивая ненависть к отвратительным подонкам, которые совершали насилие над детьми, своими или чужими. Да, Девон неприятная, высокомерная девица. Вот она примостила гибкое податливое тело рядом со своим любовником, по совместительству отцом, и, конечно, есть искушение подумать, что это она его соблазнила. Именно так и утверждают большинство совратителей, когда их припирают к стенке.

Девон сказала, что их отношения начались, когда ей было девять. Разве может девятилетняя девочка, ребенок, быть соблазнительницей? Нет, Девон научилась всему у своего отца, в том числе и этой противной заносчивости. Это Майкл превратил ее в то, чем она является сейчас.

Внезапно Тереза поднялась и начала пробираться к проходу.

— Что случилось? — с участием спросила Ребекка.

— Хочу в туалет, — сказала Тереза. Она была бледна и прижимала ладонь к губам.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет. Сиди здесь.

Ребекка обернулась. Тереза быстро прошла к туалету, расположенному в задней части салона. Девон неожиданно встрепенулась, поднялась и побежала вслед за сестрой, догнав ее у распашных шарнирных дверей туалета. Они обменялись несколькими словами. Затем Тереза скрылась за дверьми, а Девон возвратилась на место. По дороге она бросила сердитый взгляд на Ребекку, как будто та была каким-то образом ответственна за состояние Терезы.

Девочка отсутствовала очень долго, почти полчаса, Ребекка даже начала волноваться. Но та появилась, тихо скользнула на свое сиденье и, баюкая в руках вокмен, устремила взгляд в окно.

Чувствуя невероятную усталость, Ребекка откинула сиденье назад и заснула.

Она спала крепко и проснулась с ощущением сильного голода. Посмотрела на часы и увидела, что проспала больше двух часов. Сиденье рядом пустовало. Ребекка бросила взгляд в сторону Майкла и Девон. Девон спала, опустив голову на плечо отца. Майкл смотрел в окно. Позади них два детектива читали книги в мягких обложках.

— Где Тереза? — негромко спросила Ребекка.

Майкл повернул к ней пустое лицо.

— Пошла в сортир.

Ребекка устало потянулась. Лететь оставалось еще несколько часов. То, что там будет потом в Сан-Франциско, ее очень страшило, но все равно хотелось, чтобы полет поскорее закончился.

Она полезла в сумку за книгой. По салону начал распространяться слабый запах гари. Скорее бы начали подавать обед, а то в желудке урчит. Она никак не могла вчитаться в текст, часть ее сознания караулила возвращение Терезы.

— Кажется, пахнет подгоревшим обедом, — приятным голосом произнесла Карла Бианчи и улыбнулась. Но в ее глазах чувствовалась какая-то настороженность.

Ребекка оглянулась. Она тоже отчетливо ощущала этот запах и видела, что остальные пассажиры начали обнаруживать некоторое беспокойство. Единственные, кого, казалось, это совершенно не волновало, были Майкл и Девон. Они просто спали.

— Судя по запаху, у них на кухне что-то случилось, — сказал по-английски кто-то позади нее, не то шутливо, не то нервозно.

Ребекка отложила книгу и отстегнула ремень. Где Тереза?

И тут, случайно посмотрев вниз, она увидела тонкую аккуратную струйку дыма, появившуюся из задней части салопа. Больше удивленная, чем испуганная, Ребекка некоторое время молча наблюдала за этой струйкой. Как та, дойдя до перегородки, начала закручиваться и подниматься вверх, превращаясь в едкое облачко.

Кто-то вскрикнул. Бианчи, которая тоже все это наблюдала, нахмурилась и нажала кнопку вызова члена экипажа.

— Откуда этот дым?

Ребекка почувствовала, как заколотилось сердце. Стараясь выглядеть спокойной, она поднялась со своего кресла и быстро направилась к туалету в задней части салона. Раздвинув занавеси, она почувствовала крепкий запах гари. Одна кабина была свободна, вторая занята. Ребекка постучалась.

— Тереза! Ты здесь?

Дверь открылась, из туалетной кабины выглянула женщина.

— По-моему, что-то горит. Вы не чувствуете? — сказала она с беспокойством.

Начиная осознавать, как ее охватывает ужас, Ребекка направилась к детективам.

— Я не могу найти Терезу, — сказала она напряженно.

— Наверное, пошла в другой салоп и бродит вдоль прохода, — отозвался Майкл, убирая со своего плеча голову Девон и поднимаясь. — Такое с ней бывает при долгих перелетах.

В воздухе отчетливо чувствовался дым. Среди пассажиров начиналась легкая паника.

— Пойду посмотрю, — спокойно сказал Рейган.

Майкл встал:

— Нет уж, лучше я.

— Оставайтесь с вашей второй дочерью, мистер Флорио, — твердо произнес Рейган и закашлялся. Видимо, дым попал ему в легкие.

— За ней должен пойти я, — настаивал Майкл. — Детектив, неужели вы не понимаете, что она вас боится?

Бианчи тронула Майкла за руку:

— Мистер Флорио, позвольте моему напарнику пойти с вами. Он может помочь.

Майкл сделал каменное лицо и вслед за Рейганом направился вдоль прохода. Вскоре они скрылись за красными занавесками, и сейчас же на табло возник сигнал: «Пристегнуть ремни». Через несколько секунд по проходу поспешно прошел высокий стюард без пиджака.

— Пожалуйста, немедленно займите свои места, — объявил он с напускным спокойствием. — Пристегните ремни и прекратите курить.

— Что происходит? — почти хором спросили сразу несколько человек с различной степенью озабоченности.

— На борту возникла проблема. Весьма незначительная, — ответил он, рассаживая замешкавшихся на сиденья. — Никаких поводов для беспокойства нет. Очень скоро командир сделает объявление. А теперь, пожалуйста, займите свои места.

Ребекка скользнула на сиденье рядом с Девон и щелкнула замком.

— Где-то в самолете пожар? — спросил кто-то.

— Насчет пожара нам пока ничего неизвестно, — спокойно ответил стюард.

— В таком случае они просто сожгли наш обед, — громко сказал пассажир, сидящий перед Ребеккой. — Видно, поработали на славу.

Стюард пропустил это замечание мимо ушей и начал молча обносить пассажиров прохладительными напитками.

Ребекка закашлялась. Воздух был задымлен уже настолько, что становилось трудно дышать. Может быть, тому виной волнение, но ей показалось, что в салоне повысилась температура. Она безмолвно молилась, чтобы Майкл поскорее нашел Терезу и благополучно привел назад.

Бросила взгляд на безмятежно спящую Девон и решила не будить. Пока не возникнет реальная опасность.

Реальная опасность? Ребекка посмотрела в окно. Они летели над Атлантикой на высоте примерно семи миль, а до ближайшей суши было самое малое несколько сотен миль. И если на борту самолета возник пожар… «Тереза, Тереза! Что ты наделала?»

И в их салоне, и в соседнем было шумно. Кто-то что-то выкрикивал, раздавался детский плач. Ребекке показалось, что она даже слышит рыдания. Ее сердце сжалось от предчувствия беды.

Ожил громкоговоритель. После непродолжительного шипения в нем пророкотал спокойный мужской голос:

— Леди и джентльмены! Вас приветствует командир экипажа. Должен проинформировать вас, что на борту возникла незначительная проблема, которая в данный момент риска для жизни не представляет. В самое ближайшее время силами экипажа она будет устранена.

А в салоне уже кашляли почти все. Некоторые неистово. И дым был уже отчетливо виден. Разумеется, больше всего страдали пожилые люди. Ребекка увидела, как седоволосая женщина беспомощно откинула голову назад, прижимая ко рту носовой платок. Быстро поднявшись, она направилась к ней.

— Нужен кислород, — сказала она стюарду, показывая на посеревшее лицо и губы женщины.

Тот поспешил к выходу из салона.

— У нее астма и эмфизема легких, — сказала Ребекке спутница этой женщины.

— Я вижу. — Для такого едкого дыма, какой распространялся сейчас по салону, это было очень плохое сочетание.

— Она умирает? — панически всхлипнула женщина.

— Конечно, нет, — твердо сказала Ребекка. — У нее есть с собой нужные лекарства?

Женщина начала рыться в сумке. Ребекка понимала, что если больную и может что-то сейчас убить, так это страх. К счастью, нашлись лекарства и ингалятор.

А тут и стюард подоспел с небольшим баллончиком кислорода и маской, которую Ребекка приспособила на лицо больной, успокаивая ее, как могла. Вскоре кислород начал действовать, и Ребекка увидела, что цвет лица у женщины стал лучше.

Где же, черт возьми, Майкл и Тереза? От командира никакой информации больше не поступало, и среди пассажиров началась теперь уже настоящая паника. Дым, наполнявший салон, изменил цвет, став из бледно-серого зловещим темно-коричневым. К тому же он имел ядовитый запах. Скорее всего он и на самом деле был ядовит. Ребекка посмотрела в окно, подумав о жестокой иронии происходящего. Там, за окном, безбрежный океан чистого воздуха, а здесь, внутри этой герметически запечатанной алюминиевой трубы, люди задыхаются. Внезапный приступ клаустрофобии вызвал острое желание выбить стекло.

Кто-то схватил ее за руку. Это была Девон.

— Что случилось? — испуганно спросила она. — Мы терпим аварию?

— Нет. Но, кажется, где-то на борту пожар.

— Где Тереза?

— Куда-то ушла. Отец пошел ее искать.

— О Боже мой! — Девон впилась пальцами в руку Ребекки. — Это она!

— Не может быть, — быстро проговорила Ребекка, хотя думала точно так же.

— Это ее работа, — уверенно повторила Девон. — Она не остановится перед тем, чтобы всех нас погубить, лишь бы не возвращаться в Сан-Франциско.

Несколько напряженных секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. А потом Девон одолел приступ сухого кашля, она отвернулась, ссутулилась и уставилась в окно. Но через мгновение вскочила и произнесла высоким дрожащим голосом:

— Мы летим над океаном. Приземлиться абсолютно негде. Мы погибли!

Куда девался ее невозмутимый, уверенный тон! У нее теперь дрожали губы, и она заикалась от волнения. Сейчас Девон была просто ребенком, беспомощным и напуганным.

— Сядь на место и пристегнись, — потребовала Ребекка, на секунду оставив пожилую женщину и толкая Девон обратно на сиденье. — Вот тебе салфетка. Опусти ее в бокал с водой, а после отожми и приложи ко рту и носу. Это поможет. Когда высохнет, смочи снова.

— Я не хочу умирать, Ребекка, — тихо сказала Девон, беря салфетку дрожащими пальцами.

— Ты не умрешь. И никто здесь не умрет. — Она погладила Девон по голове. — Закрой глаза, чтобы не слезились.

Ребекка понимала, что обычные слова ободрения очень скоро перестанут помогать. А больше, к сожалению, она ничего сделать не могла. Токсичный дым неизбежно вызовет удушье, и тогда влажная маска из салфетки мало уж чем поможет.

Девон прижала к лицу салфетку и зажмурила глаза. Ребекка оставила ее и возвратилась к больной женщине, которая по-прежнему чувствовала себя очень плохо. Ее спутница — выяснилось, что это дочь, — сидела и тихо плакала, прижав к глазам носовой платок.

Если пожар распространится по самолету, всех ждет неминуемая гибель. Ребекка пыталась вспомнить подобные случаи, о которых писали газеты. Правда, обычно подробности авиакатастроф ее никогда не интересовали. Кажется, они должны будут либо взорваться в воздухе, либо продолжать лететь, пока не закончится горючее, и тогда самолет рухнет в океан. Вынужденную посадку здесь совершить негде.

Хрипло кашляя, она направилась к выходу из салона. Где Майкл и Тереза? Неужели им обеим суждено погибнуть, так и не объяснившись? Неужели Тереза так и не узнает, что Ребекка ее мать? Это обстоятельство почему-то казалось особенно несправедливым.

Сквозь густой дым она почти ощупью добралась до занавесок, отделяющих соседний салоп, и сдвинула их в сторону. Несколько пассажиров обратили к ней свои страдающие лица. Плакали дети, взрослые пытались их успокоить, некоторые пассажиры лежали на полу в проходах — там воздух немного чище. Мгла была настолько густой, что салон до конца даже не просматривался. Ни Майкла, ни Терезы здесь не было.

К Ребекке поспешила рыжая стюардесса и начала оттеснять назад.

— Прошу вас, немедленно займите свое место!

— Я врач, — прервала ее Ребекка. — Здесь кому-нибудь нужна помощь?

— Спасибо. Если вы понадобитесь, мы вас позовем. А теперь, пожалуйста…

— Я ищу свою дочку, Терезу Флорио. Она ушла куда-то из первого класса. Некоторое время назад отец и еще один человек пошли искать ее и до сих пор не возвратились.

— Наверное, они там. — Стюардесса показала куда-то назад. — Это очень большой самолет, мэм, но я уверена, что все они в полной безопасности. А теперь прошу вас…

По проходу в их сторону быстро шел стюард.

— Наконец-то нашли! — сказал он, обращаясь к рыжей, сиплым от напряжения голосом. — Это в салоне номер три. В вентиляционном воздухопроводе системы кондиционирования горели какие-то тряпки. Как они туда попали, одному Богу известно. Бери огнетушитель!

— Господи, — вскрикнула рыжая стюардесса и ринулась мимо Ребекки к выходу из салона.

Чувствуя невероятную слабость в коленях, Ребекка возвратилась в салон первого класса. Подошла к больной женщине. Рядом с ней стоял на коленях стюард, прижимая к ее лицу кислородную маску.

— Это сделала Тереза? — быстро спросила Девон.

— Не знаю. Ее все еще нет.

— А где папа?

— Ищет.

Снова ожил громкоговоритель. В салон ворвался хриплый голос командира.

— Леди и джентльмены, благодарю вас за терпение, — сказал он спокойно. — Бортинженер только что доложил, что наконец-то найден источник загрязнения воздуха. Таким образом, проблема решена. Мы начинаем экстренную вентиляцию салонов. К сожалению, на это потребуется некоторое время. Наберитесь терпения. Насколько можно судить, сам самолет не пострадал, но тем не менее мы собираемся совершить незапланированную посадку в одном из аэропортов восточного побережья Соединенных Штатов, где вы сможете пересесть на другой самолет и продолжить полет. Как только станет известно, где именно мы приземлимся, я немедленно дам вам знать. Если у кого-либо есть какие-то неотложные проблемы, немедленно свяжитесь с дежурными членами экипажа.

Ребекка услышала шипение, а через несколько секунд лицо обмахнула струя прохладного чистого воздуха. Значит, вентиляция заработала. Где Тереза?

Спустя четверть часа больная женщина, кажется, немного оправилась. Воздух в салоне становился чище и был уже почти прозрачным. Наконец, появился Майкл. Рядом, цепляясь за его руку, шла Тереза. Кудрявая головка опушена. Следом двигался Рейган. Он выглядел очень усталым и все время хрипло кашлял в носовой платок. Ребекка быстро поднялась и пошла к ним.

— О, слава Богу!

Она осматривала Терезу, а у самой желудок сжимали нервные спазмы. Девочка еле держалась на ногах. Она часто дышала, и от нее сильно несло дымом — видимо, надышалась всякой гадости. Правда, пульс почти нормальный. Это хорошо.

— Где она была? — спросила Бианчи.

Майкл поднял опухшие покрасневшие глаза.

— Говорит, что пошла прилечь на пустых сиденьях. Думала, что там заснет. В том месте дым оказался самым густым. Если бы мы не подошли вовремя, она бы, наверное, задохнулась. Ей дали немного подышать кислородом. Вот почему мы так долго.

— Она в порядке? — спросил Рейган Ребекку.

— Если будут проблемы с дыханием, я дам ей еще кислорода. — Она смочила салфетку и приложила к лицу Терезы. — Вы сами тоже неважно выглядите, — сказала она, глядя на детектива. Лицо у него было потное и серое.

— Да вот, тоже надышался дымом, — прохрипел он.

— А вы знаете, из-за чего начался пожар? — спросила она.

Рейган мрачно посмотрел на Терезу.

— Должно быть, она натолкала в верхний воздухопровод тряпок и подожгла.

— Почему вы считаете, что это она?

— Потому что вряд ли в самолете могут оказаться одновременно два поджигателя.

— Откуда, черт возьми, у нее могли взяться какие-то тряпки? Почему именно она? Это мог быть кто угодно. Например, какой-нибудь разгильдяй рабочий забыл что-то по невнимательности. Да мало ли что могло случиться. И где это она могла сделать?

— В туалете, — заявил Рейган без колебаний. — Открутила панель воздухопровода, — это, оказывается, легко — и засунула туда заранее приготовленные тряпки. А потом подожгла это спичкой. Все очень просто.

— Вы не имеете права выдвигать такие обвинения, — запротестовала Ребекка со слезами в голосе.

— Успокойся, Ребекка, — тихо сказал Майкл. Его сильная рука обняла ее за плечо и отодвинула от Рейгана.

В громкоговорителе зарокотал голос командира:

— Леди и джентльмены, обстановка прояснилась. Ближайший аэропорт, откуда вы сможете продолжить свое путешествие, оказался в Майами. Мы совершим посадку там и сделаем все возможное, чтобы вы могли как можно скорее продолжить полет. Через несколько секунд вы почувствуете, как самолет меняет курс, а затем я увеличу скорость на сто узлов. Приблизительное время прилета сообщу через несколько минут. А теперь я хотел бы, чтобы вы все заняли свои места. Благодарю за внимание.

В салоне раздался слабый смех, кое-кто, кажется, даже зааплодировал. Пассажиры улыбались и поздравляли друг друга с избавлением от опасности. В это время самолет плавно накренился, и в окнах справа показалось ярко-голубое небо.

Тереза сильно закашлялась, хватая ртом воздух.

— Ребекка…

— Я здесь. Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво. — Припав к Ребекке, Тереза тяжело дышала.

— Скоро все кончится, — прошептала Ребекка. — Мы на пути домой.

Но она знала, что до конца еще очень далеко. И до дома тоже.

«Боинг-747» начал спуск над заливом Бискейн, где солнечный свет приятно золотил голубую воду. Под ними проплывал город, растянувшийся на много миль, казавшийся бескрайним, перечерченный каналами и рядами тропической зелени. Последний час полета Ребекка провела согнувшись возле больной женщины, чье состояние заметно ухудшалось. Ребекка не могла чем-то радикально ей помочь, потому что сильнодействующих лекарств под рукой сейчас не было.

Ее плеча коснулся стюард.

— Самолет идет на посадку, мэм, — сказал он доброжелательно. — Вам придется занять свое место.

Она неохотно поднялась и пошла назад к Терезе. Девочка прильнула к Ребекке, но у той было ощущение, что душа ее дочери находится сейчас где-то совсем в другом месте, куда не добраться. Самолет скользнул вниз к международному аэропорту, и Ребекка крепко прижала девочку к себе.

Посадка прошла безупречно. Пассажиры развеселились и, не ожидая остановки самолета и игнорируя настойчивые призывы стюардов, повскакали с мест. Сталкиваясь друг с другом, они начали открывать секции наверху и вытаскивать ручную кладь. Внезапно всем захотелось немедленно покинуть этот самолет. Тереза ухватила Ребекку за руку.

— Что происходит? Мы что, уже прилетели?

— Да, мы в Майами, — сказала Ребекка, погладив ее по волосам. — Через несколько минут выйдем.

Тереза снова закашлялась.

— Я чувствую себя… ужасно.

— Успокойся, Тереза. Это скоро пройдет. — За окном мелькнула пальмовая аллея, запахло дизельным топливом.

Наконец дверь салона открылась. Первыми по трапу вошли два врача «скорой помощи». Протискиваясь сквозь толпу, они направились к больной женщине. Ребекка коротко рассказала им о случившемся. Внизу прямо у трапа стояла санитарная машина. Через минуту больную вынесли на носилках.

Рейган повернулся к Майклу:

— Кому-нибудь из вас нужна медицинская помощь?

— Нет. Наши, кажется, все в порядке.

— В таком случае мы сразу же пойдем в зал первого класса и там отдохнем.

Майкл устало кивнул.

Наконец-то они вышли на воздух. Он был теплый и влажный и показался Ребекке восхитительным. Она подняла лицо вверх, чувствуя себя так, как будто только что вырвалась из темницы.

Следом по трапу спустилась Бианчи, в конце следовал Рейган. Он по-прежнему тяжело кашлял и поглаживал грудь. Ребекка перехватила его угрюмый взгляд, который он бросил на Терезу, и почувствовала отчаяние. Боже мой, ведь, устроив эту чудовищную выходку, Тереза фактически подписала себе смертный приговор.

Она наблюдала за Терезой с ощущением почти такой же беспомощности, какую чувствовала, когда к ней поступали умирающие маленькие пациенты, симптомы болезни которых были ей неизвестны. Однажды у нее был такой случай. Ночью привезли девочку с ужасным жаром. Беглый осмотр показал, что вышли из строя почти все жизненно важные органы. Причину выяснить не удалось, пациентка погибла. И только потом, под ножом патологоанатома, выяснилось, что это был один из очень редких вирусов. Глядя на свою дочь, Ребекка думала, что необходимо как можно скорее найти ответ, иначе будет поздно. Это ужасное заболевание нужно остановить во что бы то ни стало.

После прохождения таможни они, следуя за высокой фигурой Карлы Бианчи, направились в зал первого класса и расположились там в углу. Потом не очереди сходили в туалет, где кое-как привели себя в порядок, после чего устало вытянулись в креслах в ожидании следующего рейса. Майкл сходил в бар самообслуживания и купил для всех напитков. Протягивая Ребекке бокал сока, он натянуто улыбнулся, а затем сел на подлокотник ее кресла.

— Как ты себя чувствуешь? — Его голос был очень хриплым.

— Сейчас много лучше, — ответила Ребекка.

— Ты считаешь, что это сделала она? Ведь если это будет доказано, ей влепят на всю катушку.

— Но это действительно нужно еще доказать, Майкл. Господи, я просто не знаю, что и подумать.

Он резко закашлялся, а затем неожиданно улыбнулся.

— Я тебе это уже говорил, сейчас повторяю: не беспокойся, все образуется.

— Черт возьми, Майкл, я не понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила она устало.

— Я имею в виду, чтобы ты просто доверилась мне, — сказал он, понизив голос. — Это единственное, о чем я тебя прошу, Ребекка. Доверься мне, и я все улажу.

— Уладишь? Все? — тупо повторила она.

Он коснулся ее щеки.

— Да, улажу. Верь мне.

— Конечно, я тебе верю, — ответила она, внутренне съеживаясь под его прикосновением.

— Спасибо тебе, Ребекка, — произнес он с чувством. Затем пристально посмотрел на нее покрасневшими глазами и добавил: — Я люблю тебя.

Ребекка отвернулась. Она его ненавидела, испытывала к нему отвращение и тем не менее, слыша от него слова любви, непереносимо страдала. Ей казалось, будто у нее внутри все кровоточит. Может быть, он действительно сумасшедший?

Майкл направился к своему креслу и сел рядом с Девон. Та сразу же прижалась, рассыпав белокурые волосы по его груди. Ребекку передернуло.

Эл Рейган жутко кашлял, его лицо побагровело. Бианчи поглаживала ему спину, но это мало помогало. Ребекка устало поднялась и пошла к нему.

— Вам плохо, детектив Рейган?

— Не могу дышать, — со свистом прохрипел он, оттягивая рукой воротник. — Больно в груди. — По его щекам струился пот.

Ребекка приложила ухо к его груди и почувствовала что-то твердое. Это был полицейский жетон, который Рейган прикрепил с внутренней стороны пиджака. Затем она проверила его пульс.

— Страдаете стенокардией?

— Да, — выдохнул Рейган. — У меня прежде бывали приступы. Но так, как сейчас… никогда…

Ребекка встретилась глазами с побледневшей Бианчи.

— Он никогда не говорил мне о стенокардии, — сказала она Ребекке. — Что с ним?

Пульс у Рейгана едва прослушивался.

— Как долго вы уже чувствуете боль в груди?

— Примерно с час. Может быть, больше. И она продолжает… нарастать. Отдает в руку и вверх, в челюсть.

Ребекка повернулась к Бианчи:

— Я считаю, что у него по меньшей мере предынфарктное состояние. Срочно нужен аппарат коронарной помощи. Пока прибудет «скорая», попытайтесь как можно скорее достать кислородную маску.

— Я достану, — без колебаний ответила Бианчи, быстро вставая.

— Сейчас я вам дам немного аспирина, — сказала Ребекка, доставая из сумки флакончик.

— Аспирин? — пробормотал Рейган, закатывая покрасневшие глаза.

— Вам его нельзя? У вас язва?

— Наверное…

Она все же заставила его принять таблетку. Свойства аспирина разжижать кровь могли сейчас облегчить работу его перегруженных сосудов.

— Что с ним такое? — спросил Майкл, подходя к Ребекке. — Он выглядит очень плохо.

— У него сердечный приступ, — сказала она. — Это очень опасно, если вовремя не подоспеет неотложная помощь.

— Слава Богу, что это не случилось в воздухе, — угрюмо заметил Майкл.

Прибежала Карла Бианчи с небольшим кислородным баллончиком. Ее сопровождали двое служащих аэропорта.

— Кардиологическая бригада неотложной помощи будет здесь через десять минут, — сказала Бианчи, переводя дух. Затем передала Ребекке кислородный баллончик.

— Спасибо. — Ребекка коснулась ее плеча. — И пожалуйста, попытайтесь его успокоить. Скажите, что все хорошо. В данный момент самое главное, чтобы он не паниковал. Тогда есть надежда на успех. И оставайтесь рядом — возможно, понадобится ваша помощь, если придется его откачивать. Это если станет совсем плохо.

— Понятно.

Ребекка открыла кран баллончика и начала давать Рейгану кислород. Судя по виду, у него определенно было предынфарктное состояние. А может быть, и хуже. Она коснулась его лба. Он был холодным и потным.

— Бригада «скорой помощи» уже в пути, детектив. Скоро все будет в полном порядке.

Рейган скосил глаза на Ребекку и ухватился левой рукой за грудь. Его правую руку крепко сжала Карла Бианчи.

— В пути… — тихо пробормотал он сквозь тонкую пластиковую маску.

— Боль в груди по-прежнему сильная?

— Как будто… как будто кто-то на нее влез… очень тяжелый.

— Детектив Рейган, постарайтесь расслабиться. Как только можете. Это очень важно.

— Конечно, — ответил он и закрыл глаза, ухватившись за руку своей напарницы. Ребекка увидела, что ногти у него посинели, и проверила пульс — он был слабым и нерегулярным, — затем убрала с его лица кислородную маску, чтобы посмотреть на губы. Они тоже имели синюшный оттенок. Она немедленно вернула маску на место. Сердцу сейчас очень нужен кислород.

Внезапно Рейган выгнулся дугой. Руки вывернулись вверх и выбили из рук Ребекки кислородный баллончик. Он сжал грудь обеими руками и начал издавать похожие на бульканье звуки. Глаза закатились. Лицо посинело.

— У него останавливается сердце! — вскрикнула Ребекка. — Помогите мне!

Она и Бианчи с большим трудом стащили его с кресла на пол. Он, вернее, его тело отчаянно сопротивлялось. Затем Рейган потерял сознание и обмяк. Ребекка прослушала сердце и резко бросила Карле Бианчи:

— Он умирает! Начинаем. Вы делаете дыхание рот в рот. Я массаж.

Она оседлала громадный торс, а Бианчи тотчас со знанием дела начала искусственное дыхание. Хорошо хоть, что они обе были достаточно подготовленными, чтобы оказать такую помощь. Ребекка сильно надавливала ладонями на грудину Рейгана пять раз подряд, заставляя кровь курсировать по безжизненному телу, потом делала паузу, во время которой Бианчи наполняла легкие воздухом. Когда грудь опускалась, цикл повторялся.

Их окружила кольцом толпа сочувствующих. Кто-то наблюдал с любопытством, по большинство с ужасом. «Тереза, что ты наделала?» — мелькнуло где-то в отдаленном уголке сознания. Вскоре они с Карлой Бианчи вошли в единый ритм, и результат не замедлил сказаться. Спустя несколько минут Рейган попытался дышать сам. Они прервали свои действия. Ребекка проверила. Да, сердцебиение возобновилось, но очень слабое и неровное.

В этот момент с шумом прибыла бригада скорой кардиологической помощи с носилками на колесиках. Старший присел на корточки рядом с Рейганом:

— Позвольте мне осмотреть пациента.

— Несколько минут назад остановилось сердце, — сказала Ребекка. — Мы сразу же начали реанимацию, и вот только что возобновилось неясное сердцебиение. Боли у него начались больше часа назад.

— Прекрасно. Вы действовали совершенно правильно, а теперь прошу вас, отойдите в сторону и позвольте действовать нам.

Она поднялась и начала наблюдать за уверенными манипуляциями специалистов. Старший быстро извлек из сумки шприц с большим катетером и ввел в сердце Эла Рейгана дозу адреналина.

Ребекку зазнобило. Она осмотрелась. В шикарном зале первого класса толпилось много народу, но было тихо. Бианчи вся сосредоточилась на своем больном напарнике, Майкл и Девон находились по другую сторону. Она нашла глазами Терезу. Та сидела, сжавшись в кресле, с белым лицом. У Ребекки у самой сейчас в крови было повышенное содержание адреналина, и, наверное, от этого сознание было кристально-ясным и работало со скоростью в пять раз выше обычной. Решение пришло прежде, чем она смогла его осознать.

Она схватила свою сумку, вскинула на плечо, а затем быстро подошла к Терезе и потащила за руку.

— Не говори ни звука. Слышишь? — приказала она тихо. — Иди молча.

Ничего не понимая, Тереза тащилась рядом. Ребекка очень быстро направилась с ней к выходу.

Только в многолюдном вестибюле Тереза подняла голову.

— Куда мы идем?

— Подальше отсюда.

Тереза остановилась и попыталась вырваться.

— Ты хочешь сказать, что мы оставляем здесь папу и Девон? Но мы не можем так поступить!

— Не останавливайся!..

— Нет!

Ребекка повернулась и напряженно посмотрела девочке в глаза.

— Ты видела, что случилось с этим полицейским? А с пожилой леди в самолете? Как ты думаешь, какое наказание ждет того, кто устроил пожар в самолете?

— Но я не делала этого… не делала! — Тереза тяжело сглотнула. — Я… я не думаю, что это я.

— То есть ты сама в этом не уверена, — решительно проговорила Ребекка. — И ты думаешь, в полиции тебе поверят?

Раздираемая сомнениями, Тереза бросила взгляд через плечо.

— Я не могу оставить папу!

— Мы встретимся с твоим папой, — сказала Ребекка. — Позднее.

Тереза подняла на нее страдальческий взгляд.

— Н-но мы не можем просто взять и уйти!

— Может быть, ты хочешь провести всю оставшуюся жизнь в палате психушки, где стены обиты войлоком? — хрипло спросила Ребекка. Глаза Терезы наполнил ужас. — Тогда пошли! — Она грубо дернула Терезу. — Давай не упирайся.

Тереза послушно засеменила за Ребеккой, крепко вцепившись пальцами в ее руку. Они быстро двигались по направлению к главному выходу. Ребекка оглянулась. Зал первого класса был теперь заполнен людьми до отказа. В их распоряжении имелось несколько минут, в течение которых всеобщее внимание будет приковано исключительно к Элу Рейгану и действиям бригады «скорой помощи», пытающейся спасти ему жизнь. Ни Майкл, ни детектив Карла Бианчи не обнаружат их отсутствия. Пока.

Ребекка кинулась бежать, и Тереза тоже побежала.

Найдя указатель стоянки такси, они припустили еще быстрее. Но очень скоро их ждало большое разочарование. На стоянке вытянулась длинная очередь, все с багажом. Вклиниться в начало, не поднимая шума, надежды не было никакой.

— О, черт, — пробормотала Ребекка. Сердце сжимал страх. Из аэропорта надо убираться, и очень быстро. Времени стоять в очереди не было.

— Посмотри, — сказала Тереза.

Ребекка проследила за ее взглядом. Метрах в ста пятидесяти впереди стоял автобус с маршрутным знаком «Майами-Бич».

— Пошли, — скомандовала Ребекка.

Они побежали. Зимнее флоридское солнце было горячим, а воздух удушливо-спертым. Ребекка чувствовала, как лицо и шею заливает пот. Она не отпускала руку Терезы и, когда девочка спотыкалась, тянула ее за собой.

— Не останавливайся, — повторяла она, запыхавшись.

До автобуса оставалось еще метров сорок, когда Ребекка услышала шипение закрывающихся пневматических дверей и увидела, что он начинает трогаться. Почувствовав на горле сильные жестокие пальцы Майкла Флорио, она отпустила руку Терезы и бросилась наперерез приближающемуся автобусу.

— Ребекка! — в панике закричала Тереза.

Через лобовое стекло Ребекка увидела лицо водителя. Его рот был раскрыт, он что-то кричал. Автобус резко затормозил и остановился в метре от нее, обдав горячим дыханием двигателя.

Она схватила Терезу за руку и потащила к дверям. Они с треском раскрылись только после того, как она сильно постучала по ним кулаком.

— Разве можно так рисковать? — сердито проворчал водитель, когда они быстро влезали по ступенькам внутрь. — Хотите покончить самоубийством, ищите другой автобус. Почему обязательно мой? Тем более что они отходят каждые пятнадцать минут.

— Извините, но мы очень торопимся, — ответила Ребекка, ухватившись за поручень. — Сколько стоят билеты?

— Куда вам ехать?

— До первой остановки в Майами-Бич.

— Конвеншн-сентр?

— Да.

— Один взрослый и один детский — двенадцать пятьдесят, — сказал водитель, отрывая билеты. Ребекка начала рыться в карманах, и вдруг осознала — денег-то наличных у нее нет. Только итальянские лиры и кредитные карточки. Она не успела ужаснуться, потому что Тереза слабо дернула ее за рукав.

— У меня есть двенадцать пятьдесят. — Она извлекла маленький кошелек и достала десятку и пятерку.

— Благослови тебя Господь, — прошептала Ребекка, обнимая девочку.

Автобус тронулся. Сопровождаемые недовольными взглядами пассажиров, они двинулись по проходу в самый конец салона, где оказалось два пустых сиденья. Ребекка лихорадочно соображала. Ее финт очень скоро обнаружат, поэтому в течение часа отсюда нужно исчезнуть. Иначе все будет кончено.

Тереза прижалась к ней и затихла. Ребекка сосредоточенно смотрела перед собой. До нее только сейчас начало доходить, что, похитив Терезу, она как бы еще раз косвенно подтвердила ее виновность и в гибели Барбары, и в происшествии в самолете. Возврата назад не было.

Она обняла свое дитя.

Автобус-экспресс свернул на двухмильную насыпную дорогу, ведущую к Майами-Бич, а Ребекка продолжала напряженно прислушиваться, не раздастся ли сзади рев полицейской сирены. К тому же она уже давно сообразила, что в Майами-Бич скрыться будет очень трудно. Дело в том, что это остров, соединенный с материком несколькими дорогами, проложенными по гребню дамбы. То есть здесь они с Терезой просто в ловушке. Поэтому отсюда тоже надо сматываться, и как можно скорее.

Девочка начала рыться в своем рюкзачке.

— Что ты ищешь? — пробормотала Ребекка.

— Что-нибудь поесть. И пить очень хочется.

— Мне тоже. Как только сойдем, обязательно что-нибудь перехватим.

— А куда мы едем? И что дальше?

— Наша цель — как можно скорее покинуть эту страну, — решительно проговорила Ребекка.

— Навсегда? — спросила Тереза.

— Тереза, я обещала тебе не лгать, — сказала Ребекка, сжимая пальцы девочки. — И не буду. Я не знаю, как у нас все получится. Может быть, даже навсегда. Но если мы в самое ближайшее время не покинем Штаты, полиция нас задержит. И тогда я ничем не смогу тебе помочь. — При этих словах Тереза потупилась. — У нас очень мало времени, — продолжила Ребекка, — и скорее всего они уже либо организовали погоню, либо сделают это в ближайшие полчаса. То, что мы уехали на этом автобусе, нетрудно вычислить. Для них совершенно очевидно, что мы в Майами. А выходов из этого города не так уж много. Наши приметы сообщат полицейским, патрулирующим аэропорты, автобусные станции и железнодорожные вокзалы. Видишь, как просто?

Тереза побледнела.

— И что же нам делать?

— Попытаемся добраться до Мексики, — сказала Ребекка. — Там передохнем и посмотрим, что делать дальше. В любом случае, оттуда мы можем попасть в любое место. Куда захотим.

— Мексика? — Тереза посмотрела на Ребекку. — Может быть, останемся, Ребекка? Еще не поздно вернуться!

— Возвращаться нельзя, разве ты не понимаешь! — горячо проговорила Ребекка. — Я знаю, что делаю. — Она сжала виски пальцами. Попытка вытащить Терезу из этого переплета может дорого обойтись. Вряд ли удастся не потревожить и без того болезненно воспаленную психику девочки. — Я прошу тебя, Тереза, доверять мне, — продолжила она уже более спокойно. — Есть много причин, заставляющих нас бежать отсюда, о которых я пока не могу тебе рассказать. Но умоляю тебя, дорогая, верь мне!

Тереза закусила губу и отвернулась.

— Ладно, — сказала она после небольшой паузы.

— Когда мы сойдем с автобуса, нужно будет немедленно найти ближайший банкомат и получить наличные. Сколько возможно. Потому что своими кредитными картами я могу воспользоваться только один раз. Потом всякий раз, как только я рискну вставить карту в банкомат, будет раздаваться сигнал тревоги. Ты поняла?

— Да, — тихо ответила Тереза.

— Вот почему нам нужно уехать из Штатов.

Тереза кивнула. Ребекка же спешно перебирала в уме варианты. За окном пробегали громадные белые здания отелей, на улицах было многолюдно. Еще бы — бархатный сезон. Солнце клонилось к закату, окрашивая стены зданий в розовато-желтоватый цвет. Слово «Мексика» сорвалось с губ почти автоматически. Потому что в Мексике жил Райан. Но имела ли она право везти Терезу к Райану? Будет ли это справедливо по отношению к девочке, и к Райану тоже? И все же единственным человеком, который мог им сейчас помочь, во всем этом огромном мире был Райан. Последние десять минут Ребекка тасовала в памяти имена близких людей. Ее адвокат? Бывший муж, Малкольм? Может быть, Роберт? Отец? Вряд ли хоть кто-то из них мечтает принять непрошеных гостей. Да не просто принять, а, по существу, стать соучастником преступления. Оставался только Райан.

Может быть, подсознательно она уже давно приняла решение привезти Терезу к нему. Райан был ее последней надеждой.

* * *

На данный момент главным было пережить ночь.

Они сошли с автобуса в Конвеншн-сентре и довольно быстро нашли банкомат. Используя несколько кредитных карт, Ребекка получила две с половиной тысячи долларов, максимально возможную сумму. Через несколько часов, а может быть, и раньше эту операцию зафиксируют. Затем ей удалось обменять итальянские лиры, которые она приготовила для побега из Урбино. В итоге получилось чуть больше трех тысяч. Теперь надо как можно скорее уезжать с острова. Но прежде поесть. Тереза изнемогала от голода и усталости. Они влетели в переполненную закусочную, быстро наполнили поднос хот-догами, булочками с сыром, бургерами и еще всякой всячиной и поспешили в кабинку.

Поесть горячего было приятно. Ребекка наблюдала за Терезой, которая жадно поглощала бургер с жареной картошкой, как будто не ела неделю.

— Тереза, паспорт у тебя с собой? — спросила она.

Девочка подняла глаза, продолжая жевать.

— Да, но только фальшивый. Настоящий у папы.

— Что значит фальшивый?

— Папа заготовил для нас поддельные паспорта, по которым мы вылетели из Канады в Италию. Он у меня остался.

— Дай посмотреть.

Тереза порылась в рюкзачке и протянула Ребекке паспорт. Он был на имя Терезы Форбес, и все остальные данные, кроме фотографии, тоже были фальшивыми. Ребекка задумалась. Хорошо это или плохо? Майкл вряд ли решится сообщить полиции о существовании этого паспорта. Значит, можно надеяться, что Тереза пройдет паспортный контроль на границе.

Ее собственный паспорт был оформлен на девичью фамилию — Ребекка Кэри. Майклу же она была известна как Ребекка Бернс. Чтобы догадаться, кто она такая, и сообщить ее настоящую фамилию полицейским, потребуется не меньше суток. И это в том случае, если он решит сотрудничать с полицией. Но каким-то образом Ребекка чувствовала, что, догадавшись наконец обо всем, Майкл не станет делиться этим знанием с властями. Он начнет охоту сам и постарается расправиться с ней своими собственными методами. Мысль эта заставила ее похолодеть. Впрочем, это будет потом. А в данный момент, когда ситуация только раскручивается, она вполне может использовать свою девичью фамилию.

— Ребекка.

Она подняла глаза. На нее пристально смотрела Тереза.

— Почему ты это делаешь?

— Ради тебя.

— Но почему? Ты ведь нам не родственница и вообще никто. И знакомы мы вроде совсем недавно. Разве не так?

В ресторане было шумно, их окутывали запахи пищи. Ребекка молчала. Тереза тоже. Довольно долго они смотрели друг на друга, как бы стоя на противоположных краях пропасти. Выбора нет — нужно прыгать.

— А почему я это делаю, как по-твоему?

— Нет! — почти выкрикнула Тереза.

— Что нет?

— Не знаю. — Она закрыла глаза руками. — Извини, у меня в голове все перепуталось. Я просто хочу знать правду.

Ребекка посмотрела на ее поднос.

— Ты поела?

Та кивнула.

— Тогда пойдем пройдемся по берегу и поговорим. Там удобнее.

Они пересекли Коллинз-авеню и через ущелье, образованное громадами отелей, вышли к берегу. Там сейчас было пустынно — всего несколько пар прогуливались, любуясь закатом. Они сияли туфли и двинулись по направлению к морю. Заходящее солнце прочерчивало волны красными и золотыми полосками. Необъятное пространство неба, его невероятная чистота подарили Ребекке — во всяком случае, ей так показалось — временное ощущение надежды.

— Когда мне было семнадцать лет, — начала она спокойно, — я влюбилась в парня по имени Райан Фостер. Ему было девятнадцать. Мне казалось, что мы любим друг друга по-настоящему. Даже сейчас, оглядываясь на прожитую жизнь, я понимаю, что никого не любила так, как его. Моя любовь к нему была настолько сильна, что вскоре я ему отдалась. Но мы были не слишком осторожны, и вскоре я обнаружила, что беременна. Мы оба страстно хотели стать врачами и знали, что если оставим ребенка, то на наших планах придется поставить крест. Кроме того, нам казалось, что мы слишком молоды, чтобы стать хорошими родителями. Поэтому ребенка решили отдать на усыновление. Это было нелегким решением, Тереза. Да, теперь все наши тогдашние аргументы кажутся эгоистичными и глупыми. Мы проявили непростительную слабость. Но в юности люди порой бывают большими эгоистами.

Они подошли к кромке прибоя. Ребекка повернулась к Терезе.

— Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Пытаюсь, — отозвалась Тереза слабым голосом.

— Хорошо. Итак, мы с Райаном начали искать нужное агентство. Это оказалось не очень сложно. Вскоре я родила ребенка. Девочку. Чудесную маленькую девочку. После кормления она мирно засыпала у моей груди. — Ребекка бросила взгляд на Терезу. Та стояла, повернувшись лицом к морю. Ее кудрявые волосы трепал легкий вечерний ветерок. В глазах Терезы стояли слезы. — Райан приходил каждый день. Обычно он садился на стул у моей постели и молча наблюдал за спящим младенцем. Мы почти ничего не говорили друг другу. Не было слов. Иногда он брал малышку из моих рук, поднимал и долго всматривался в ее лицо. В этот момент мое сердце разрывалось на части. Мы очень любили нашу крошку и тем не менее знали, что оставить ее не можем. Этим ребенком была ты, Тереза.

Еще до того, как она закончила, Тереза начала плакать. Ребекка обняла ее за плечи, чувствуя, что и у нее самой слезы жгут глаза. Но давать им волю было никак нельзя. Впереди предстоял долгий путь.

Волны набегали на берег и пенились у их босых ног.

— После этого мы с Райаном встречались всего несколько раз. Не хватало сил, настолько было больно. Тереза, я перестала ощущать себя по-настоящему живой с того самого момента, как отказалась от тебя, но к тому времени когда я действительно осознала свою трагическую ошибку, было уже слишком поздно. Возврата назад не существовало.

— Почему ты мне сразу не сказала? — прошептала Тереза.

— Как? Заявить с порога: «Привет, я твоя мама»? Нет, это было бы очень плохо для нас обеих.

Тереза пыталась вытереть со щек слезы.

— А почему именно теперь? Я имею в виду, зачем ты приехала к нам в Италию?

— Я прочла в газетах о происшествии в Сан-Франциско, — ответила Ребекка. — И решила тебе помочь.

— Папа знает?

— Пока нет.

— Тебе надо было ему сказать!

— Придет время, скажу. Обещаю.

Тереза схватила Ребекку за руку.

— Позвони папе! Скажи ему, что ты моя мама. Он что-нибудь придумает! Обязательно!

— Сейчас нельзя, — ответила Ребекка. — Придется иметь дело с полицией. Если мы возвратимся, меня, наверное, арестуют. И самое главное, сделают так, чтобы на будущее исключить малейшую возможность побега. Этот шанс у нас с тобой, Тереза, единственный. Мы найдем время рассказать все твоему приемному отцу, я обещаю.

Однако прежде нужно будет найти способ рассказать Терезе ужасную правду об отношениях Майкла и Девон. Но не сейчас.

— Нам много чего предстоит еще сделать, Тереза. Ведь упущено целых тринадцать лет. Но в данный момент нужно отсюда скрыться. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответила Тереза.

— Ты доверишься мне? — спросила Ребекка, пытливо глядя ей в глаза. — Тереза, ты дашь мне хотя бы несколько дней?

— Да, — сказала Тереза.

Ребекка поцеловала ее в лоб.

— Тогда пошли. Я хочу позвонить.

— Кому?

— Одному человеку в Мексике. Он живет в Монтеррее.

— Моему настоящему отцу? — чудесным образом сразу же догадалась Тереза.

После некоторых колебаний Ребекка кивнула:

— Да. Твоему настоящему отцу.

Вначале Тереза никак не среагировала.

— А он знает… насчет всего этого?

— Нет. Мы очень давно не общались.

— Почему он в Мексике?

— В юности, разумеется, еще до твоего появления на свет, мы совершили туда путешествие на мотоцикле. Ночевали в пустыне, останавливались где хотели. Райан влюбился в Мексику. Нам было очень хорошо вместе. Мы были молоды, романтичны и… счастливы. Все было для нас там прекрасно. Лупа, пустыня, горы. Он сказал, что когда-нибудь вернется туда, чтобы работать. Я тогда не думала, что это у него серьезно. Но много лет спустя он прислал мне открытку из Монтеррея, где сообщал, что работает там в детской больнице.

— Вы оба врачи?

— Да.

— Девон тоже хочет стать врачом, — проговорила Тереза отрешенно. — А я не хочу. Это странно?

— Почему же? Я думаю, это не передается по наследству.

Тереза подняла ко рту дрожащие пальцы.

— Мне сейчас кажется, будто в мире не осталось ничего реального. Как будто моя душа внезапно переселилась в чужое тело, и я живу чьей-то, не своей жизнью.

— Мне очень не хотелось делать тебе больно, Тереза. Но разве был выбор? Сейчас нам нужно действовать, и очень решительно.

Тереза присела на корточки, положив локти на колени.

— Он нам поможет?

— Думаю, поможет. — Ребекка посмотрела па часы. Времени оставалось в обрез. Но с другой стороны, торопить Терезу сейчас тоже было опасно.

— Мне обязательно с ним встречаться? — спросила Тереза со слезами в голосе.

— Нет, если не хочешь, — мягко сказала Ребекка. — По правде говоря, я ведь могу ошибаться, думая, что он нам поможет. Ведь может получиться так, что, узнав суть дела, он вообще не захочет со мной разговаривать.

Теперь небо уже было малиновым, а па дороге бриллиантами вспыхивали фары машин. Они снова вышли на Коллинз-авеню. Ребекка усадила Терезу на ограду возле телефонной будки, а сама вошла в кабинку. Достав из сумки записную книжку, она открыла нужную страничку, сделала глубокий вдох, потом выдох и набрала номер телефона Райана в Монтеррее.

Через некоторое время, после хрустальных перезвонов, она услышала женский голос:

— Hospital Santa Clara, buenas tardes.

— Queria hablar con el Doctor Foster, por favor.

— De parte de quien?

— Soy una amiga suya.

— Momento, por favor.

Ребекка ждала с сильно бьющимся сердцем, наблюдая за Терезой через стекло. Наконец в трубке раздался голос Райана:

— Райан Фостер.

Ребекка открыла рот, чтобы что-то сказать, но не произнесла ни звука.

— Фостер слушает, — повторил Райан. — Кто говорит?

Внезапно Ребекку затрясло, руки вспотели. Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Медленно и очень аккуратно повесив трубку, она откинулась на стенку кабины и закрыла глаза.

Почему она не смогла поговорить с Райаном? Ведь это совершенно необходимо. Почувствовала, что вот так, без всякой подготовки, выплескивать на него все это будет несправедливым? Или это была просто трусость, обычная ее трусость, которая всю жизнь мешала ей взглянуть в лицо своим чувствам?

Она толкнула дверь телефонной будки и вышла. Ей, как и Терезе, внезапно показалось, что она живет сейчас какой-то другой жизнью. Всегда такая сдержанная, целеустремленная, она стала игроком, поставив на кон все, что у нее есть. Всегда такая принципиальная, законопослушная, она стала преступницей, поставив себя вне закона. И ребенок ее тоже вне закона. Ничего себе ситуация.

— Его не оказалось на месте?

Ребекка тяжело сглотнула.

— Нет, он подошел к телефону.

— Ты что, с ним не поговорила?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Мне вдруг показалось… показалось, что случай неподходящий. — Ей не хотелось, чтобы Тереза знала, что она просто спасовала. — Я поговорю с ним позднее.

Наступила долгая тишина. Подставив лицо ветру, Тереза пристально смотрела на морс. Автомобильное движение постепенно нарастало, превращая улицу в реку сияющего металла. Отели осветились десятками тысяч огней. Яркие витрины магазинов лелеяли роскошные товары. И плюс ко всему этому еще и теплый влажный морской воздух. Ребекка вытерла лоб.

— Во всяком случае, он там. Когда мы доберемся до Монтеррея, решим, стоит к нему идти или нет.

— А как мы попадем в Мексику? — спросила Тереза.

— Вот как раз насчет этого я сейчас и соображаю, — ответила Ребекка. — Собственно, выход у нас только один. Лететь.

— Ты имеешь в виду возвратиться обратно в аэропорт? — выдохнула Тереза. — Это безумие. Почему бы не взять машину?

— Тереза, для того, чтобы взять напрокат машину, обязательно нужна кредитная карта. А это значит оставить свежайший след. Все копы, отсюда и до границы, будут искать эту машину. А кроме того, это очень длинная поездка, с несколькими ночевками. Мы не можем себе позволить даже поехать на автобусе, потому что нас увидят слишком много людей. Только по воздуху. За билеты я заплачу наличными, а поскольку рейс местный, то документы предъявлять не нужно. Мы полетим из другого аэропорта.

— Здесь есть еще один аэропорт?

Ребекка кивнула.

— В Форт-Лодердейле. Это всего в нескольких милях отсюда.

— А разве там не будет полно копов?

— Будем считать, что им не хватило времени, чтобы как следует организоваться, — твердо произнесла Ребекка. — Но одежду нам придется сменить и купить пару дешевых сумок. Чтобы не слишком выделяться. Если придется какое-то время ждать, мы можем затеряться в толпе. Надо только выглядеть примерно так же. Если понадобится, заводить разговоры с незнакомыми. Ничего страшного. Две общительные путешественницы. Простодушные и доброжелательные. Идет?

— Идет, — сказала Тереза. Кажется, она начала понемногу расслабляться. Видно, уверенный тон Ребекки подействовал. Хотя сама Ребекка слишком уверенной вовсе себя не чувствовала.

— За все будем платить наличными. Никаких кредитных карт. Во всяком случае, не в Майами.

— Ладно.

— Увидев в аэропорту копов, не бойся, Тереза. Веди себя смело. Почему это мы должны предполагать, что они нас ищут? Для нас очень важно быть теми, за кого мы себя выдаем. Быть. То есть действительно в это верить. Ты меня поняла?

Тереза кивнула.

Ребекка глубоко вздохнула.

— Хорошо. Теперь пошли, сделаем по-быстрому кое-какие покупки.

* * *

К тому времени когда они прибыли в аэропорт Форт-Лодердейла, было уже темно. Ребекке повсюду мерещились патрульные полицейские машины с включенными мигалками, но пока просторы Майами были к ним безразличны.

Они вылезли из такси, одетые в новые дешевые костюмы Их старые вещи лежали в пластиковых сумках.

Рядом с входом в здание аэровокзала были припаркованы два полицейских автомобиля. Рядом, собравшись в кучку, стояли копы и что-то обсуждали.

Ребекка почувствовала, как у нее немеют ноги. Неужели им уже все известно? Дернув Терезу за руку, она прислонилась к стене. Копы пили кофе из пластиковых стаканчиков, лениво оглядывая прохожих. За их спинами был виден наполненный людьми зал ожидания. Только бы оказаться там, среди толпы.

— Они ждут нас? — прошептала Тереза.

— Не знаю, — прошептала в ответ Ребекка. И тут, на счастье, в ней вдруг проснулась невесть откуда взявшаяся сумасшедшая отвага. — Есть только один способ проверить это. Пошли.

Зажав в руке сумку, Ребекка двинулась вперед. Тереза ухватилась за ее руку. Они двигались прямо к четырем патрульным в голубых рубашках. Чуть впереди шли двое, мужчина и женщина, лет около сорока. Таща за собой Терезу, Ребекка прилепилась к ним вплотную, прижимаясь все ближе и ближе, чтобы со стороны выглядело, что они вместе. И при этом болтала с Терезой без умолку, едва соображая, что говорит. На лице, как и положено, сияла широченная улыбка. Только проходя мимо копов, она почувствовала сильный электрический разряд паники. Они смотрели прямо на нее. Ребекка увидела, как один двинул руку вниз. То ли хотел взять рацию, то ли пистолет.

Она продолжала идти, тараторя, хотя во рту пересохло. Оглянуться она осмелилась только примерно через минуту, когда они смешались с толпой в здании аэровокзала. Следом за ними в вестибюль пошли два кона, один из них что-то говорил по портативной рации.

— Видишь? — выдохнула Тереза.

— Вижу, — сказала Ребекка. — Не останавливайся! — Она почти грубо толкнула Терезу вперед. Ни в косм случае не надо привлекать внимание полицейских странным поведением. Даже если в данный момент они ими не интересуются. Ребекка внимательно изучила расписание. Через два часа был рейс на Даллас. Это им очень подходило. В Далласе они могли бы пересесть на самолет до Сан-Антонио. Но в дальнем конце вестибюля стояли, скрестив руки и наблюдая толпу, еще два копа. Ребекка похолодела.

— Смотри, вон там еще, — сказала Тереза дрожащим голосом. — Здесь полно копов, Ребекка!

— В аэропорту всегда полно копов, — спокойно ответила она. — Разве ты не видишь, что они не обращают на нас внимания. Может быть, кого-то и ищут, но пока не нас. Иначе бы мы давно уже были задержаны.

— Может быть, они ждут, когда мы попытаемся купить билеты.

— Может быть, — сказала Ребекка. — Скоро увидим. Улыбнись мне, Тереза.

Они встали в очередь, и Ребекка коснулась плеча Терезы, повернув девочку так, чтобы можно было видеть ее глаза.

— Улыбнись мне, — попросила она нежно.

Глаза Терезы были наполнены ужасом. Но выражение лица Ребекки, кажется, ее немного успокоило. Она улыбнулась слабой, дрожащей улыбкой.

— Вот и замечательно, — сказала Ребекка.

— А что случилось с тем копом, который сопровождал нас? У него был сердечный приступ?

— Похоже, что так.

— Он умрет?

— «Скорая помощь» приехала очень быстро. Если верить статистике, то его шансы в этом случае заметно улучшились.

— Но все равно он может умереть, верно? — Лицо Терезы было напряженным. — Тогда они обвинят меня в убийстве!

— Только если ты устроила этот пожар в самолете, — категорически заявила Ребекка. — Но ведь это не ты?

— Не я. Но они мне все равно не поверят, — сказала Тереза, со страхом глядя на патрульного.

— Сделай одолжение, — шутливо проговорила Ребекка, — в том самолете, в котором мы сейчас полетим, пожалуйста, не устраивай пожара. Хорошо?

Тереза не улыбнулась.

Когда они подошли к кассе, Ребекка вдруг неожиданно для себя самой попросила три билета до Сан-Антонио, штат Техас, с пересадкой в Далласе. Кассирша улыбнулась и спросила, где бы они хотели сидеть, а затем молча занялась оформлением. Копы к ним так и не подошли.

— Зачем ты купила три билета? — спросила Тереза.

— Чтобы нас не сразу нашли, когда будут проверять записи, — коротко объяснила Ребекка. — Кроме того, ехать будет попросторнее. — Она сосчитала оставшиеся деньги. Около двух тысяч долларов.

— Они смотрят прямо на нас, — сказала Тереза, повысив голос.

— Возьми себя в руки! — Ребекка оборвала ее с такой резкостью, что испугала и себя, и девочку. — Успокойся, Тереза, — добавила она тихо. — Единственное, что нам сейчас нужно, — это попасть на самолет. Договорились?

— Ладно, — прошептала Тереза.

— Отлет по расписанию в десять тридцать. Значит, до посадки всего час. Пошли.

— Я боюсь, — проговорила девочка дрожащим голосом.

— Пока ты со мной, ничего плохого случиться не может, — сказала Ребекка.

Билеты на этот рейс распродали на удивление быстро, и они присоединились к группе ожидающих. Потом сели рядом на скамейку. Копы не появлялись. Через стеклянные панели были видны обтекаемые силуэты самолетов, плавно скользящие среди ослепительных огней.

— Мне теперь кажется, что я с самого начала знала, кто ты такая, — мягко произнесла Тереза. В окружающем шуме ее голос был едва слышен. — Буквально с того самого момента, когда ты вошла в мою комнату. Я тебя узнала.

Ребекка притянула ее ближе, и Тереза пристроила голову ей на плечо.

Ночь они провели в аэропорту Далласа, ожидая первого утреннего рейса на Сан-Антонио. Оказавшись на борту, Тереза сразу же заснула, так что большую часть полета ее голова покоилась на плече Ребекки. Ребекка была этому рада. Впереди девочке предстояло много испытаний.

Ребекка сидела и думала о Райане. Он полностью исчез из ее жизни на все эти тринадцать лет, так что даже вспоминать отдельные детали их отношений было для нее немного странно.

Они жили по соседству в Южной Каролине. Райан был на два года старше, и в детстве они почти не общались. Но несмотря на запрет родителей водить знакомство с этим хулиганом, она всегда ощущала рядом его незримое присутствие.

Родители Райана были разведены. Ребекку инстинктивно влекло к нему еще и по этой причине, потому что сама она рано потеряла мать, а поспешная повторная женитьба отца счастья ей не прибавила. В Райане Фостерс она видела родственную душу.

Однако вели они себя совершенно по-разному. Ребекка была прилежная девочка, сосредоточенная на учебе, в то время как Райан выказывал полное безразличие к общепринятым нормам поведения и даже имел приводы в полицию. О его выходках циркулировало так много россказней и слухов, что отделить правду от вымысла было очень трудно.

Наконец ей исполнилось пятнадцать. Да, она посматривала на него. Иногда. Но не больше. Смотрела ему вслед, когда он с шумом проносился мимо на своем побитом мотоцикле, вполуха слушала скандальные россказни о его прегрешениях, но в эти холодные, как будто отливающие металлическим блеском, голубые глаза смотрела за все время от силы раза два. Не больше.

А затем жизнь Райана сделала неожиданный поворот. Как это случилось, она и сейчас толком не понимала, но этот бунтарь, известный тем, что по своей охоте ни разу не открывал ни одной книги, вдруг сдал на «отлично» отборочный тест и получил стипендию в Стэнфорде. Рокер в кожаной куртке захотел стать врачом.

Сама же Ребекка начала мечтать об этом еще в раннем детстве. Теперь она все чаще стала думать о Райане. И вот однажды, вместо того чтобы пронестись мимо на своем мотоцикле, он с визгом затормозил, повернулся на сиденье и удивительными глазами посмотрел прямо ей в душу.

А теперь она, спустя целую эпоху, летит к нему и везет их рожденную вне брака дочь.

Самолет начат снижаться. Ребекка посмотрела вниз, на Сан-Антонио. Обширное плато было окрашено в розовый цвет, холмы отбрасывали тени длиной в милю. Сам город располагался амфитеатром и с высоты выглядел абсолютно лишенным растительности, хотя она знала, что там, внизу, есть много зеленых лужаек и цветущих кустарников. В окно ударил слепящий луч солнца, прямо в лицо Терезе. Она застонала, начала крутиться, а вскоре проснулась.

— Где мы?

— Прилетели в Сан-Антонио.

— А мне снился тот пожар, в котором погибла мама.

Ребекка нежно погладила курчавые волосы.

— И что же?

— Мне приснилось, что это сделала я.

Ребекка некоторое время молчала, прижимая к себе Терезу.

— Неужели? — спросила она наконец. — Неужели это сделала ты?

Она почувствовала, как напряглось и задрожало хрупкое тело Терезы.

— Не знаю, — с трудом проговорила девочка. — Как только я пытаюсь об этом подумать, так тут же начинаю закручиваться в какую-то страшную спираль, из которой нет выхода. Поэтому боюсь даже пробовать.

— Доверься мне, и я тебе помогу.

Ребекка вспомнила пожар в «Боингс-747», объятые ужасом лица людей. Перенесенный кошмар, наверное, будет вспоминаться им всю оставшуюся жизнь. А ведь все могло закончиться ужасной катастрофой, гораздо худшей, чем та, в которой погибла Барбара. Эта катастрофа могла унести жизни сотен людей. Неужели это тоже Тереза? Думать об этом было непереносимо.

Увезти девочку от Майкла и Девон еще не значило решить проблему. Нет. Тяжкие испытания Терезы на этом не кончились. И не кончатся, наверное, еще очень долго.

Ребекка еще крепче обняла девочку.

— Тереза, я хочу, чтобы ты знала, что я проклинаю себя за все твои страдания. И не важно, что там на самом деле произошло в Сан-Франциско. Вряд ли я когда-нибудь смогу себя простить.

Тереза затрепетала еще сильнее.

— Не говори так. Это все моя вина.

Голос у девочки был таким слабым, что Ребекка похолодела. Она захватила ладонью подбородок Терезы и посмотрела ей лицо.

— Мы начинаем новую жизнь, Тереза. Только это имеет сейчас значение. Не прошлое. И больше старайся о нем не думать. Посмотри, какой прекрасный вид внизу.

Тереза продолжала, не мигая, смотреть на Ребекку.

— Как я должна тебя теперь называть?

— Можешь продолжать звать меня Ребеккой, если хочешь.

— Ты не хочешь, чтобы я звала тебя мамой?

Ребекка грустно улыбнулась.

— Мало ли чего я хочу. Вот если ты хочешь, тогда другое дело. Посмотрим, как пойдет дело.

— Ладно, — согласилась Тереза. — Я посмотрю, как у меня будет получаться.

Когда они входили в вестибюль аэровокзала, Ребекку слегка покачивало от слабости. Она очень устала. Встречающих было немного, и у всех в такой ранний час лица были усталые. Правда, полицейских поблизости нигде видно не было.

— Что будем делать теперь? — спросила Тереза. — Поедем дальше?

— Дальше, — ответила Ребекка и с тоской посмотрела на банкоматы, у которых выстроилась небольшая очередь. Побольше денег им бы сейчас не помешало. Но рисковать нельзя. Хотя с момента, когда они ускользнули от полиции в Майами, прошло много часов, и несмотря на то что Сан-Антонио от Майами довольно далеко, это ничего не значит. В современном мире, опутанном сетями телекоммуникаций, компьютер дает ответ на запрос другого компьютера, расположенного на любом расстоянии, за считанные миллисекунды. В данный момент ее кредитные карты не менее взрывоопасны, чем граната. Они не успеют выйти из здания аэровокзала, как перед ними тут же вырастет коп. И все.

Она заставила себя широко улыбнуться.

— Мы доедем до города на автобусе.

За пределами здания аэровокзала солнце пекло уже как следует, а из пустыни дул сухой ветер, без капли влаги.

Они прошли в самый конец автобуса и если, прижавшись друг к другу. Через минуту огромная машина зашипела пневматическими дверьми и отъехала, оставив аэропорт позади. Техасский пейзаж за окном был ослепительно ярким. Горячий ветер гнал вдоль шоссе розоватые облака пыли. Особенно поражало небо, огромное, открытое взору, так не схожее с интимной зимней серостью неба над Урбино. По обеим сторонам шоссе тянулись однообразные домики. Не очень интересно.

— Как мы пройдем паспортный контроль? — спросила Тереза.

— По своим паспортам. У меня он оформлен на девичью фамилию, Кэри. Ты покажешь свой фальшивый паспорт. А куда деваться? Ведь других документов у тебя нет. Значит, будешь Терезой Форбес. Если копы попадутся хорошие, может быть, повезет и проскочим.

— Ты сказала «может быть», — подавленно произнесла Тереза. — Что значит «может быть, повезет»? А если не повезет?

— Когда мы ездили сюда с Райаном, пересечь границу шло проще простого. Никаких проверок не существовало. Я думаю, с тех пор здесь мало что должно измениться. А кроме того, ищут не тех людей, паспорта которых мы собираемся предъявлять.

— А мне кажется, будут искать просто молодую женщину с девочкой, под любыми именами.

— Не знаю.

— Но у нас другого выхода нет, верно? — произнесла Тереза тоном, который, как показалось Ребекке, она переняла у Барбары.

— Да, у нас нет другого выхода, — устало согласилась Ребекка. — В проблему может вылиться и тот факт, что у нас разные фамилии. Нужно придумать хорошую легенду, почему мы вместе. Например, ты дочка моей сестры из Сан-Франциско. Твои родители разводятся, и ты приехала ко мне на каникулы в Лос-Анджелес. Мы решили на недельку махнуть в Мексику. Подходит? А детали уточним непосредственно перед пересечением границы.

— Ладно. — Тереза пожала плечами. — И как мы попадем в Мексику? Я имею в виду на чем?

Когда они проезжали дорожный знак «Мексика, 90 миль», Ребекка резко обернулась. Подумать только, всего каких-то девяносто миль. Не больше двух часов на машине.

Так что же, купить подержанный автомобиль? Какую-нибудь дешевую рухлядь, только чтобы въехать на нем в Мексику? Но и рухлядь тоже стоит денег. Покупка подорвет их и без того скромный бюджет. А что, если эта развалина буквально рассыплется перед самой границей?

Автобус подъехал к автовокзалу, и двери с шипением отворились. Они вышли. Кругом было полно людей, и все в украшенных вышивкой сапогах и шляпах. Это была страна шляп и сапог. Их носили все — мужчины, женщины, дети. И еще этот непонятный техасский акцент, протяжный и медлительный. Они с Терезой выделялись здесь, как альбиносы в стаде черных коров. Ребекка подошла к большому расписанию под стеклом. Шрифт был настолько мелкий, что прочесть толком не удавалось. К тому же глаза устали. Но мелькнуло что-то знакомое. Ларедо. Небольшой городок на мексиканской границе. Попав туда, они могли ощутить себя на пороге свободы. Она посмотрела на часы. Автобус на Ларедо отходил через полчаса.

— Пошли, — сказала она Терезе, — купим билеты.

— Куда?

— В Ларедо.

— Где этот чертов Ларедо?

— Ларедо это практически Мексика. Там есть река Рио-Гранде.

— И нам придется ее переплывать?

— Надеюсь, что до этого не дойдет, — усмехнулась Ребекка, заставляя себя разыгрывать веселье. Но Тереза, наверное, уже знала ее достаточно хорошо, чтобы догадаться, что она притворяется.

— А пограничный контроль? — настороженно спросила Тереза. — Если мы попадемся, то проще, наверное, было остаться в Майами.

— Почему это мы должны попасться, спрашивается? — резковато спросила Ребекка. — И вообще, Тереза, давай будем преодолевать трудности по мере их появления.

Она купила билеты, выяснила, где стоит автобус, и поспешила туда с Терезой. Должно быть, им достались последние места, потому что автобус был переполнен. Большинство пассажиров говорили по-испански. Гладко, легко, непринужденно. Они протиснулись в конец автобуса и угнездились среди кучи багажа.

Ребекка положила руку на плечо Терезе.

— Я там на тебя, кажется, накричала. Извини.

— Ничего, — отрывисто сказала Тереза. — Наверное, ты просто устала. Я тоже. — Она отвернулась к окну.

* * *

В Ларедо они попали уже к вечеру. Город оказался более современным, чем предполагала Ребекка. Когда автобус проезжал мимо здания городского муниципалитета, она успела взглянуть на реку, широкую, покрытую оранжевой глазурью заходящего солнца. Посередине было видно несколько маленьких островков. На той стороне Мексика.

Вид мексиканской земли почему-то ободрил Ребекку. Она взглянула на Терезу. Девочка сидела, выпрямив спину, и тоже внимательно смотрела на Рио-Гранде. Интересно, о чем она думает? Осознает ли по-настоящему шаг, который сейчас совершает? Видимо, нет. Ребекка же прекрасно понимала, что, выехав из Соединенных Штатов, возвратиться назад будет очень трудно. А может быть, даже невозможно. Но такова цена спасения Терезы.

Даже если полиция от них отвяжется, все равно ей девочку никогда не отдадут. И она возвратится к Майклу Флорио… Нет! Ни за что! А если он все-таки до нее когда-нибудь доберется? Ребекка встряхнула головой и поежилась. Лучше уж тюрьма, чем встреча с этим дьяволом.

Напротив автобусной станции, через дорогу, они увидели вполне современный отель «Гуадалупе». В любом случае день уже кончился. Надо определяться на ночлег. Подумав о горячей воде и чистых простынях, Ребекка решительно взяла Терезу за руку и повела к переходу. Они вошли в вестибюль. Назвавшись Ребеккой Блейк, она взяла номер с двумя постелями.

Номер был просторный и чистый, из окна открывался живописный вид прямо на Рио-Гранде, то есть на Мексику, которая в лучах закатного солнца выглядела соблазнительной страной пурпура и золота, как на картинке на обложке романа Луиса Ламура. Ребекка знала, что на самом деле этот край не такой уж и романтичный.

Тереза подошла к окну и встала рядом.

— Мы когда-нибудь вернемся назад в Штаты?

— Но мы еще отсюда не уехали.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Ты всегда сможешь вернуться, если захочешь. — Ребекка помолчала с минуту. — А вот насчет себя я не уверена. Потому что мое деяние квалифицируется как серьезное преступление. Если сильно повезет, то, может быть, в тюрьму меня не посадят, но о том, чтобы снова работать врачом, придется забыть. Это маловероятно. Во всяком случае, в течение очень долгого времени. — Она сделала глубокий вдох, пытаясь унять головокружение. — Так что если я и возвращусь, то не сразу. — Она увидела, что Тереза плачет. — Что ты?

Девочка утерла глаза.

— Я когда-нибудь смогу снова увидеть папу?

— Тереза, вот этого я действительно не знаю.

— Но ты должна знать, Ребекка, — сказала Тереза сдавленным голосом. — Ты говорила мне, что знаешь, что делаешь. Вот почему я пошла с тобой. Папа, наверное, сейчас с ума сходит. И Деви тоже. Ведь мы с ней еще никогда не расставались.

Ребекка мучилась, сказать или не говорить.

— Тебе нелегко, Тереза. Я это понимаю. Сейчас ты на распутье, а в таком юном возрасте делать сознательный выбор очень и очень трудно. Но все же тебе придется его сделать. Решайся. Увозя тебя из аэропорта в Майами, я не только пыталась оградить тебя от полиции. Я хотела вообще забрать тебя из этой семьи. Потому что это нехорошая семья, Тереза.

— Чем же она нехорошая? — спросила Тереза, понижая голос.

— Твой отец и Девон, — решилась наконец Ребекка, — состоят в противоестественных отношениях, выходящих за рамки того, что должны делать отец и дочь.

Глаза Терезы расширились.

— Ты имеешь в виду секс?

— Да. Я имею в виду секс.

— Это тебе сказала Девон?

— Да. Это мне сказала Девон.

Лицо Терезы вспыхнуло.

— Она тебя обманула, Ребекка! Она лгала насчет этого и прежде. И маме тоже.

Ребекка почувствовала, как судорога сводит желудок.

— Я не понимаю.

— Она рассказала маме, что папа с ней кое-чем занимался. Та немедленно вызвала врача, да не одного, чтобы проверить. Оказалось, все ложь. Деви это специально выдумала, чтобы досадить маме!

— Когда это было?

— Два года назад.

— Ничего не могу сказать насчет того, что было у вас тогда, — решительно проговорила Ребекка, — но я наблюдала это своими собственными глазами. И верю, что все это правда. — Наверху в небе мягкие пушистые облака стали малиновыми. — Их отношения рано или поздно должны были коснуться и тебя. Неужели ты не понимаешь? А что, если они хотели тебя подставить? Использовать. Может быть, даже переложить на тебя вину за то, что сделали сами? — Она тронула Терезу за плечо. — Ты поняла?

— Ты заблуждаешься! — упрямо возразила Тереза. — Тебе следовало сказать мне все это там, в Майами.

— Времени не было на разговоры, — ответила Ребекка.

Тереза сцепила руки.

— Я не верю этому, — произнесла она нетвердым голосом.

— Это правда.

— Нет. Ты совершила ошибку, Ребекка. Ужасную ошибку.

— Нет, Тереза. Здесь я ошибки не совершала.

— Девон врунья, — сказала Тереза. По ее бледным щекам потекли слезы. — Разве можно ей верить!

— Ты как-то говорила, что твои родители разошлись из-за Девон. И упомянула, что Девон предпочла отца. Я думаю, истинной причиной было именно это. То, что ты называешь ложью. Но это не ложь.

— Я хочу поговорить с папой! Хочу услышать это из его уст!

— Так он тебе прямо и признается! Мне очень жаль, Тереза, но ты должна привыкнуть к мысли, что это правда.

— Я думала, ты влюблена в папу! Как ты могла поверить в такое?

Ребекка задумалась.

— Я тоже думала, что влюбилась в Майкла. Но вот это действительно было ошибкой. Я ему не доверяю и никогда доверять не буду. То, что он сделал с Девон, чудовищно и оправданию не подлежит. Больше с ним ни встречаться, ни разговаривать я не намерена.

— Но ты должна с ним встретиться, — убежденно проговорила Тереза, — и все прояснить. Ради меня.

— Тереза, не надо меня об этом просить.

— Ты хочешь сказать, что я просто должна забыть папу и Девон?

Ребекка вздохнула.

— Все не так просто. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что единственный выход для тебя — это начать все сначала. Для этого придется от чего-то привычного отказаться, а что-то и просто забыть. Да, забыть.

— И все равно, насчет папы ты ошибаешься. Но тебе нужен повод, вот ты и ухватилась за эту ложь, которую Девон заявляет уже не в первый раз. — Голос Терезы звучал возбужденно. — Папа мешает твоим планам, верно? Вот ты и пожелала от него избавиться. Как когда-то избавилась от меня.

— Нет!

— Почему же нет? — вспылила Тереза. — Не хотелось брать на себя ответственность? Тебе не хотелось ухаживать за ребенком, возиться с ним? Это вполне понятно. Проще от него избавиться.

Ребекке было больно слышать это.

— Я прекрасно понимаю твои чувства, Тереза, и ужасно, ужасно сожалею.

— Теперь ты хочешь избавиться от папы. Но нет, я больше никуда с тобой не поеду, — сказала Тереза. — И не надейся.

— Но здесь ты тоже долго оставаться не можешь, — хрипло отозвалась Ребекка. — Это означает, что ты возвратишься в Сан-Франциско?

— Не знаю!

В комнате установилась напряженная тишина. Ребекке хотелось обнять девочку, но она не осмелилась.

— В любом случае нужно принимать решение. И в ближайшее время. Ты согласна?

Тереза молча кивнула.

Ребекка протянула руку, но Тереза, не замечая ее, подошла к постели, плюхнулась на одеяло и вытянула ноги.

Примерно через полчаса, оставив Терезу сидеть и сосредоточенно смотреть кино по телевизору, Ребекка спустилась в вестибюль. У стойки проката автомобилей скучал паренек. Конечно, самым лучшим для финального броска в Мексику было бы взять машину напрокат. Но можно ли будет уговорить их получить наличными? Для этого придется придумать, например, что она потеряла свою кредитную карту. С сильно бьющимся сердцем Ребекка пересекла вестибюль и подошла к стойке. При ее приближении парень выпрямился и потер прыщ на подбородке, как будто пытался его стереть.

— Добрый вечер! Чем могу быть полезен, мэм?

— Я хочу взять машину напрокат.

— Нет ничего проще, — живо отозвался он и взмахнул брошюрой. — Здесь указаны все тарифы.

— Мне бы хотелось что-нибудь компактное, — сказала она, рассматривая буклет. — Что-нибудь небольшое.

— Для этого случая у нас есть специальные предложения, — сказал парень, тыча пальцем в одну из фотографий и одновременно грызя конец ручки. — Лучше, если вы возьмете машину недели на две. У нас есть маленькие. Все зависит от того, как далеко вы собираетесь.

— У меня короткий отпуск, — сказала Ребекка, протягивая руку за брошюрой. — Вот решила съездить с дочкой на пару дней в Мексику.

— А-а-а… — сказал парень, не отдавая ей брошюру. — Здесь будут проблемы.

— В чем? — спросила она, ругая себя за глупость, что заговорила о Мексике.

Он приложил руку к груди.

— Не подумайте ничего плохого. Мы доверяем вам, честь по чести. Это все пограничники. Они внимательно проверяют документы всех машин, выезжающих из Штатов, и, как правило, не разрешают выезжать в Мексику на машине, взятой напрокат. Разумеется, если только она не из Мексики. Для выезда вам нужно будет иметь нотариально заверенное разрешение. И у вас должен быть специальный страховой полис. Для маленьких машин наших страховок недостаточно. Но если вы возьмете одну из этих, тогда другое дело.

Он постучал пальцем по фотографии большого автофургона. Ребекка заметила, что его цена больше тысячи долларов за неделю.

— Понятно, — сказала она упавшим голосом.

— Если решите поехать на одной из таких, то будет много легче, — заверил ее парень. — Но все равно оформление потребует времени. Мой босс должен будет вас проверить. — Он широко улыбнулся. — Звучит ужасно, верно? Вам также нужно будет иметь международные водительские права, кредитную карту и въездную визу на девяносто дней и, кроме того, кучу других бумаг. Но за пару дней, я думаю, мы управимся.

Наконец он передал ей брошюру.

— Я подумаю, — сказала Ребекка. — Но эти машины слишком для нас велики.

— У нас заведение маленькое. Может быть, вам сможет помочь какая-нибудь более солидная фирма, — предположил он. — «Авис» или «Хертц».

— Спасибо, — сказала она, заставляя себя улыбнуться.

— К тому же, — добавил он, — на юг ходит много автобусов. Вот это по-настоящему дешево.

Она вышла на улицу, проклиная себя за наивность. Неужели так трудно было догадаться, что пересечь границу совсем не просто? Ничего себе предложение, сидеть и спокойно ждать, когда тебя «проверит» фирма проката автомобилей. Ехать на автобусе ей тоже не хотелось. Инстинкт подсказывал, что с точки зрения пограничного контроля общественный транспорт более опасен, чем личный автомобиль. Она представила, как они сидят в автобусе или купе поезда, пойманные в капкан, и ждут, когда к ним подойдут с проверкой. У нее самой уже сейчас чуть не начался приступ клаустрофобии. А выдержат ли нервы у Терезы, это вообще было под большим вопросом. Нет, от общественного транспорта придется отказаться.

Она бросила взгляд на окна их номера. Они были темными. Терезе, как бы она ни сопротивлялась, все равно придется согласиться. Поэтому надо думать о том, как поскорее пересечь границу.

Она пошла по направлению к пограничному пункту. По мосту медленно полз нескончаемый поток машин. Очевидно, это была основная магистраль на Мексику. Ребекка смотрела и соображала. Неужели у них хватает терпения тщательно проверить каждого пассажира? А их здесь тысячи. Неужели у них вызовет подозрение совершенно невинная пара — женщина с девочкой-подростком?

Она зашла в книжный магазин и купила «Путеводитель по Мексике», выпушенный автомобильной ассоциацией Америки. Первая глава, об иммиграционных правилах, сразу же рассеяла все иллюзии насчет того, что границу можно перейти без должной проверки, таким способом, как когда-то, в дни их любви, они проделали это с Райаном. Похоже, эти беззаботные времена давно закончились.

С тяжелым сердцем она опустила книгу в сумку. А что, если позвонить Райану, чтобы он приехал сюда? Но снова все ее существо взбунтовалось. Только не сейчас. Она уже сама превратилась в преступницу и изгнанницу и, возможно, сломала карьеру в медицине, это все ей еще предстоит полностью осознать. Так что же, просить Райана, чтобы и он сделал то же самое? Не слишком ли это? Вот если удастся перейти границу, тогда она ему позвонит. Тут было еще и нечто другое. Ребекка чувствовала, что лучше позвонить Райану уже в Мексике, тем самым поставив его перед свершившимся фактом. То есть лишив его возможности уговорить ее не покидать Штаты.

Она пошла быстрее, интенсивно соображая. Да, им нужна машина. Просто перейти мост пешком они не могут. Нужно, в конце концов, рискнуть и купить машину. Тогда они будут выглядеть как туристы. Машину туристского типа.

Стало совсем темно. Магазины были закрыты, поток машин через мост поредел. Может быть, граница на ночь закрывается? В любом случае сегодня уже ничего сделать не удастся. Пора спать. А завтра с утра пораньше можно будет начать действовать. Пересекая вестибюль, она помахала прыщавому парню и вошла в лифт.

Ребекка проснулась очень рано с уже готовой идеей. Почему бы истории не повториться?

Она села и бросила взгляд на постель Терезы, залитую прохладным утренним светом. Курчавая головка девочки примостилась на подушке. Ночью Ребекка смутно слышала, как она стонала и пару раз даже вскрикивала, но потом, кажется, крепко заснула.

Ребекка тихо поднялась и приняла душ, все время обдумывая свой план. Единственными положительными составляющими в нем были нахальство и смелость. Больше в ее арсенале ничего и не имелось. А что, если попытаться? Может быть, фортуна улыбнется смелым?

К тому времени, когда она, завернувшись в полотенце, вышла из душа, Тереза уже проснулась и сидела в постели, обнимая колени. Увидев Ребекку, она робко улыбнулась. Долгий сон снял с ее лица напряженность.

Ребекка села рядом и отбросила волосы с глаз Терезы.

— Сейчас ты выглядишь много лучше.

Тереза подняла лицо.

— Мы будем переходить границу сегодня?

— Скорее всего завтра. Но готовиться начнем прямо сейчас. И очень интенсивно. — Она посмотрела в серые глаза девочки. — Ты приняла решение, Тереза? Или еще сомневаешься?

— Насчет папы и Девон ты не права, — тихо сказала Тереза. — На самом деле.

Ребекка помолчала несколько секунд.

— У меня по этому поводу есть полная уверенность, — сказала она наконец. — Но может быть, не будем сейчас это обсуждать, Тереза?

— Когда-нибудь папа расскажет тебе правду, — сказала Тереза. — Ты услышишь это от него.

— Ладно, — спокойно произнесла Ребекка. — Расскажет так расскажет. А пока меня интересует лишь одно: готова ли ты к походу в Мексику. Это будет нелегко, и тебе придется проявить смелость.

— Я знаю, мне на некоторое время нужно покинуть Штаты, — тихо проговорила Тереза.

— Ты уверена?

Тереза кивнула.

— Прекрасно. В таком случае начинаем двигаться.

Они оделись, позавтракали и вышли. Ребекка еще вечером заприметила на автобусной станции киоск бюро туристической информации, и они направились прямо туда. За стойкой сидела пухленькая девушка латиноамериканского типа.

— Не могли бы вы дать мне справку, — спросила ее Ребекка, — где можно починить мотоцикл? Чем дешевле, тем лучше.

— Чем дешевле? — повторила девушка, задумчиво их разглядывая. — А какой он марки?

— «Харлей-дэвидсон».

— Хм, в отеле «Гуадалупе» есть представительство фирмы «Харлей-Дэвидсон»… — начала девушка, но Ребекка ее прервала:

— Он у нас старый. Настоящая развалина. Вообще-то мотоцикл принадлежит моему мужу. Я его взяла, чтобы покататься с дочкой, да вот сломался. Теперь нам нужно починить его побыстрее и по возможно низкой цене. Мой муж из «Ангелов ада».

— «Ангелов ада»?

— Это мотоклуб, — пояснила Ребекка, по-видимому, неверно истолковав скептическое выражение лица девушки.

— Я знаю, что это такое, — пренебрежительно заметила девушка и неприязненно поджала губы. — Обратитесь в мастерскую Хименеса, — сказала она отрывисто. — Он чинит вся кос старье, так что… — Она не закончила.

— Мастерская Хименеса, вы сказали? — вежливо переспросила Ребекка. — А это далеко отсюда?

— Можете подъехать на автобусе. — Девушка написала адрес и номер автобуса. Ребекка взяла листок и, поблагодарив, вышла с Терезой на улицу.

— Зачем тебе понадобилась эта мастерская? — спросила Тереза, когда они направились к автобусной остановке.

— Если удастся, купим там мотоцикл, — ответила Ребекка.

— Мотоцикл? Чтобы поехать в Мексику?

— Купить машину слишком дорого. А чтобы взять напрокат, нужно оформить много бумаг.

— Но на нас все будут обращать внимание!

— Я так не думаю. В Мексику на мотоциклах ездят тысячи туристов. Нужно только, чтобы мы выглядели соответствующим образом. Тогда все будет в порядке.

— А как именно мы должны выглядеть? — спросила Тереза.

— Вид у нас должен быть такой, — ответила Ребекка, — чтобы коп посмотрел и тут же отвел глаза.

— Не понимаю.

— Признаться, и я тоже. — Ребекка улыбнулась. — Посмотрим, как все пойдет.

Тереза скорчила гримасу, но Ребекка, весело вскинув подбородок, устремилась вперед. После долгого периода страхов и сомнений к ней снова начала возвращаться смелость.

Поездка на автобусе заняла полчаса. В результате они оказались в районе за магистральным шоссе номер тридцать пять, по которому вчера въехали в Ларедо. Судя по вывескам на испанском языке, здесь жили исключительно мексиканцы. Они вышли и спросили дорогу. По пути в мастерскую на торговой улице Ребекка заметила ломбард.

— Подожди здесь, — сказала она Терезе.

Оставив девочку стоять на тротуаре у двери, Ребекка вошла в ломбард, сняла с руки «Ролекс» и толкнула его через прилавок к мужчине с грубыми чертами лица.

— Сколько?

Ом бросил на часы скучающий взгляд.

— Триста долларов.

Она поморщилась.

— Но они стоят в десять раз дороже.

Он пожал плечами.

— Не хотите, не соглашайтесь.

Ребекка знала, что должна согласиться.

— У вас есть какие-нибудь другие часы, которые вы могли бы дать мне в придачу, чтобы я могла ими пользоваться, пока не выкуплю свой «Ролекс»?

Он открыл ящик, достал часы и толкнул через прилавок. Это были электронные часы в черном пластиковом корпусе, стоимостью не больше двух долларов. Но по крайней мере работали. Ребекка знала, что спорить бесполезно.

— Ладно, — сказала она, надевая их на руку. — Беру.

Черкнула закорючку на квитанции и вышла, убирая деньги в карман джинсов. У нее была еще одна ценная вещь — толстая золотая цепочка, которую она редко надевала, но носила с собой повсюду. Цепочка принадлежала ее матери. Это был подарок, купленный отцом у Тиффани. Она решила сохранить ее на самый крайний случай.

Отсутствие тяжелых часов на запястье не вызывало у нее никакого сожаления, а даже наоборот, наполняло еще большим ощущением свободы.

— Все в порядке, — весело сказала она Терезе. — Пошли.

Мастерская Хименеса располагалась в узком переулке. В захламленном дворе стояли и лежали всевозможные мотоциклы. Они вошли в помещение. Здесь тоже было грязно и неприятно пахло ржавым железом. Впрочем, в подобных заведениях всегда стоит такой запах. Кругом, насколько хватало глаз, располагались двухколесные машины — велосипеды (включая и детские), мотороллеры и мотоциклы. У всех у них было одно общее качество, вернее, полное его отсутствие. Они были грязными и ветхими. Из переносного стереопроигрывателя, поставленного на верхнюю полку, раздавались оглушающие звуки рок-музыки.

На полу с рамой некоего устройства, которое выглядело как легкий мотоцикл для езды по бездорожью, возились двое. Само устройство валялось рядом, разобранное на части. Тот, что помоложе, был темноволосый, лет восемнадцати. Волосы, как и положено, собраны в длинный хвостик, свисавший из-под красной бейсбольной кепки. Тот, что постарше, был массивный толстяк лет пятидесяти. Он сидел на корточках, что-то внимательно разглядывая на рамс. Под комбинезоном медленно колыхались складки жира. Он смеялся. Очевидно, какой-то шутке, которую сказал молодой. Половину обрюзгшего лица закрывали большие усы. Они оба подняли глаза на Ребекку с Терезой. При этом толстый засмеялся еще сильнее, как будто их прибытие придавало шутке дополнительную пикантность.

— Buenos dias, — поздоровалась Ребекка, тщательно выговаривая испанские слова. — Сеньор Хименес, это вы?

Толстый мужчина с усилием поднялся и, все еще улыбаясь, выпрямился, уперев руки в обширные бедра. Поблескивающие глазки почти терялись в складках жира вокруг щек. Он протянул руку, растопырил похожие па бананы пальцы и мягко повернул регулятор громкости на стереопроигрывателе. В помещении стало потише.

— Emilio Jimenez, a vuestro servicio, — произнес он с насмешливой галантностью. — Чем могу быть вам полезен, леди?

— Нам бы хотелось купить подержанный мотоцикл, — сообщила она ему.

Живот толстяка затрясся мелкой дрожью. Можно было подумать, что его вновь одолел смех.

— Нет ничего проще.

Он извлек из кармана сигарету и закурил, внимательно при этом их рассматривая. Затем вдохнул дым глубоко в легкие — Ребекка могла слышать, как внутри этой цитадели жира скрежещут работающие бронхи, — а потом дернул головой, приглашая их вглубь магазина, где виднелись разные типы мотороллеров.

— Выбирайте, — объявил он, лучезарно улыбаясь.

— Нет, — сказала Ребекка. — Мне нужен настоящий мотоцикл. Туристский.

— Туристский? — повторил он, поднимая тяжелые брови.

— Пусть будет старый, это не важно. Только лишь бы на ходу и достаточно крепкий, чтобы выдержать меня, дочку и пару рюкзаков.

Хименес перевел взгляд с Ребекки на Терезу, скептически изучая этих двух неказистых англоязычных существ женского пола.

— А вы прежде на полноразмерном мотоцикле ездили?

— У меня есть права, — сказала она, очаровательно улыбаясь. — И еще одна необходимая деталь: он должен быть дешевым.

— Насколько дешевым?

— Не больше двух тысяч баксов. А лучше меньше.

— Туристский мотоцикл на ходу, который стоил бы меньше двух тысяч долларов? — проворчал он насмешливо.

— Я же говорю вам, мне безразлично, насколько он стар.

— Когда мотоциклы становятся очень старыми, — заметил Хименес, — они превращаются в предметы антиквариата. Вы меня понимаете? И цена на них начинает снова подниматься. — Он усмехнулся, и тут же по его животу друг за другом начали гоняться свободные массы жира. Ребекка подумала, не является ли смех у него своего рода нервным тиком. — Пошли выйдем во двор, — пригласил Хименес и двинул свою тушу вперед.

Они последовали за ним. Тереза скосила глаза на Ребекку. Ни сам этот человек, ни его мастерская доверия девочке не внушали.

Хименес показал им свой ассортимент. По большей части это были двухсотпятидесятые или трехсотпятидесятые машины, которые прожили тяжелую жизнь и теперь пребывали в безнадежно плачевном состоянии. По своему опыту Ребекка знала, что любая из них развалится сразу же, как только выедет со двора мастерской, а некоторые, может быть, даже раньше.

— Мне нужно что-нибудь побольше — сказала она. — И… получше.

— А эти чем плохи? — спросил Хименес, расплывшись в улыбке.

— Эти хороши всем, но мне нужно что-нибудь помощнее.

— Так вам нужен настоящий мотоцикл?

Ребекка повернулась. Сзади стоял парень с хвостиком и вытирал ветошью черные пальцы. Это был очень красивый молодой человек с твердым, насмешливым выражением лица.

— У меня есть мотоцикл на продажу, — сказал он, обращаясь к ней. — Если вам, конечно, нужен настоящий мотоцикл.

— За сколько? — спросила Ребекка.

— Посмотрите вначале, — сказал он. — Покажи ей, папа.

Хименеса одолел очередной приступ смеха. Тереза восхищенно наблюдала колыхания валиков изобильной плоти.

— Это не для вас, — наконец проговорил он. — Сезар пошутил.

— Почему бы не посмотреть? — настаивала Ребекка.

— Ладно, — согласился Хименес. — Я покажу вам. Vamos.

Мотоцикл Сезара стоял в сарае, в задней части мастерской. Хименес извлек откуда-то связку ключей и отпер дверь. Ребекка заглянула внутрь. Это был «харлей» старой модели, похожий на тот, на каком они с Райаном ездили в юности. Топливный бак был разрисован гипертрофированными языками пламени. Вперед выдавалась длинная хромированная вилка. Ну прямо как в «Беспечном ездоке». Руль круто устремлялся вверх. Насчет старомодных прикольных кронштейнов у Ребекки было сильное подозрение, что они сейчас запрещены.

— Вы хотели туристский мотоцикл, — сказал Сезар. — Вот вам туристский мотоцикл.

— Ничего себе, — сказала Тереза.

Ребекка медленно обошла машину кругом. Да, когда-то к мотоциклу относились с благоговением и лелеяли. Это несомненно. Но теперь на нем были явно различимы грязь, ржавчина и ветхость. Особенно неприятно выглядело небольшое озерцо масла под двигателем. Наверное, Сезар уже давно потерял к нему интерес и не заботился, чтобы машина выглядела презентабельной.

— Он ходит здорово, — произнес Сезар, как будто прочитав ее мысли. — Классическая модель. Двигатель с «пенхеда» пятьдесят девятого года. Я перебрал его своими руками.

— Мне будут нужны бумаги, — сказала Ребекка. Темно-серые глаза Хименеса, прикрытые маслянистыми ресницами, чуть заблестели. Она с трудом отыскала их взглядом. — Мне нужны документы без проблем. Вы понимаете, о чем я говорю, сеньор Хименес?

Губы Хименеса растянулись.

— Бумаги не проблема, muchacha.

— Надеюсь также, что вы порекомендуете хорошую страховку, а также на то, что у вас есть все старые записи на этот мотоцикл. Вы знаете, о чем говорю?

Хименес искоса глянул на нее и медленно кивнул:

— Я знаю, о чем вы говорите.

Это обнадеживало.

— Хорошо, — сказала она.

— Попробуйте его.

— Я никогда на таких не ездила.

— Ничего трудного в этом нет, — сказал Хименес, захихикав. — Заведи его, сынок.

Сезар выкатил машину из сарая.

— Ты что, серьезно? — прошептала Тереза.

Ребекка мотнула головой. Сезар гибко приподнялся и толкнул стартер. «Электрозажигания нет», — сказала себе Ребекка. Мотор пробудился к жизни с оглушительным ревом. Тереза отвернулась и зажала уши пальцами. Сезар держал дергающуюся машину и широко улыбался Ребекке.

— Это не совсем то, что я хотела, — сказала Ребекка, повышая голос, чтобы перекрыть грохот.

— Вы сказали, что хотите настоящий мотоцикл. А теперь испугались? — Он насмешливо дернул головой, приглашая ее сесть.

Ребекка колебалась. Нет слов, машина нелепая, и все же она давала некоторые возможности для маневра. Вряд ли кто станет подозревать, что беглянки выбрали такой мотоцикл, на котором ездили только рокеры. Все будут смотреть не на них, а на мотоцикл. Как бы в ответ на насмешливое выражение, застывшее в глазах Сезара, она перекинула ногу через седло и нажала на газ. Двигатель отозвался жизнерадостным взрывом. Она отжала сцепление и пустила мотоцикл вперед. Выдающаяся вперед вилка делала управление, как ни странно, очень легким. По городу на таком чудовище ездить тяжело, но на шоссе, наверное, все будет в порядке. Она осторожно объехала грязный двор, привыкая к странной позе — ноги вперед, руки почти вытянуты. Двигатель и ходовая часть вроде бы в норме. Переднее седло, хотя и самодельное, было терпимым. Претензии, конечно, имелись к сцеплению. Оно было сильно изношено и западало. Кроме того, кое-какие соединения потрескивали и дребезжали. В основном же этот мотоцикл, изготовленный когда-то по индивидуальному заказу, годился для единственной цели — быть выброшенным на свалку. Интересно, когда именно он развалится на части.

Она подъехала к Хименесу и его сыну, выключила зажигание и поставила мотоцикл на подпорки. Затем слезла. В глазах парня читалось уважение. Он, видно, очень надеялся, что двигатель у нее сразу же заглохнет или она упадет (что было бы еще лучше), но ни того ни другого не случилось. Тереза тоже глядела на Ребекку с выражением, напоминающим почтение.

— Сцепление сгорело, — проговорила Ребекка отрывисто, — и нужно менять шины. Все подшипники изношены и никуда не годятся. Плюс из-под каждой крышки льет масло. Сколько вы хотите за этот кусок дерьма?

Терезу, кажется, это нисколько не шокировало, а вот Сезар помрачнел. Хименес же продолжал широко улыбаться:

— Я бы сказал, что у тебя есть cojones, девочка.

— Но как видите, у меня этого нет, — парировала Ребекка. — Итак, сколько?

— Три тысячи долларов, — бросил Сезар.

— Вы, конечно, шутите, — возразила Ребекка. — А теперь назовите настоящую цену.

— В эту цену входят также и документы, — сказал Хименес, сцепив толстые руки на необъятном животе.

— Фотокопии или что-то вроде этого мне не нужны.

— Я имею в виду настоящие, хорошие документы. Достаточно хорошие, чтобы вы могли пересечь реку. Вы понимаете, о чем я?

Ребекка бросила на него взгляд, быстро соображая.

— А почему вы решили, что я собираюсь в Мексику?

Хименес всплеснул руками, встряхивая животом и смеясь.

— Куда же еще вы собираетесь? — Он подмигнул. — Хотите развлечься в Ла-Глории? У вас там дела? Хотите привезти своим друзьям подарки? Что-нибудь хорошенькое, а? Какую-нибудь миленькую травку?

Она держалась невозмутимо.

— Я не знаю, о чем вы говорите, мистер Хименес. Все, что я хочу, это тихо и мирно провести отпуск. И поэтому мне не нужны никакие проблемы с пограничниками. Если они возникнут, я так прямо и скажу, откуда у меня этот мотоцикл и бумаги.

Хименес шутовски закатил глаза.

— Не беспокойтесь, muchacha. У вас не будет никаких неприятностей. Даю вам слово.

Ребекка смотрела на Терезу, с задумчивым видом изучающую мотоцикл, и понимала, какую ответственность взваливает на свои плечи. Но впереди пропасть, и надо готовиться к прыжку.

Она расправила плечи и повернулась к Хименесу:

— Я сейчас буду перечислять, а вы слушайте. Итак, две приличные шины, это безобразие закрасить (она показала на языки пламени на бензобаке), дальше — новое сцепление. А также новые свечи, новое масло и новый фильтр. Кроме того, новые тормозные колодки. И наконец, все правильные бумаги на мое имя, включая страховку. Нужно сделать так, чтобы все выглядело, как будто этот мотоцикл принадлежит мне уже пять лет. Вы меня поняли?

— Конечно, — обрадованно отозвался Хименес. Он по-прежнему сиял. Ее требования, по-видимому, его совершенно не расстроили.

— Я также хочу, чтобы вы поставили еще одно сиденье для моей дочки. А еще мне нужны две кожаные мотоциклетные куртки для нас обеих и два шлема. Куртки могут быть старые, но шлемы должны быть новыми. И не укороченными, а на все лицо. И наконец, по паре перчаток каждой.

Сезар грубо выругался по-испански и сплюнул на землю.

— Что-нибудь еще?

— За это, — сказала Ребекка, не спуская глаз с толстяка, — я заплачу две тысячи долларов. Наличными. А прямо сейчас дам вам аванс в двести пятьдесят долларов. Если мне не понравится, как вы подготовили мотоцикл, или я подумаю, что бумаги выглядят несоответствующим образом, сделка отменяется. Вы оставляете у себя эти двести пятьдесят, а я пойду искать в другое место.

— Здесь вы не найдете никого, кто бы мог вам помочь лучше меня, — сказал Хименес. — Особенно такого, кто в довершение ко всему еще и держал бы язык за зубами. — С легкостью, странной для таких неуклюжих пальцев, он сделал жест, демонстрирующий застегивание рта на «молнию». А затем подмигнул.

Ребекка пожала плечами.

— Так что, договорились?

Хименес задумался. При этом оба его глаза исчезли в складках жира. Наконец он кивнул:

— Конечно. Когда он вам нужен?

— Могу я забрать его завтра?

— Если хотите, можете забрать его сегодня вечером, — выдохнул Хименес с присвистом.

— Завтра подходит.

— Bueno. — Он протянул руку. Ребекка ее пожала. Через мягкий жир кости даже не прощупывались.

Сезар покатил мотоцикл, готовясь начать работу прямо сейчас. Хименес с трудом потащился по направлению к магазину.

— Пошли, — бросил он Ребекке. — Зайдем внутрь. Дадите аванс и запишете на бумагу все свои требования.

— Ты что, с ума сошла? — прошептала Тереза за спиной толстяка.

Ребекка обняла ее за плечи.

— Не беспокойся.

Они последовали за Хименесом. Он все еще усмехался. А почему бы ему не веселиться? Ведь этот мотоцикл вообще ничего не стоит. Так что единственные его расходы будут связаны с документами. Ребекка молилась, чтобы они оказались хорошими. Ей было безразлично, что Хименес об этом думает. Пусть считает, что она перевозит наркотики. Так даже лучше, чем если бы он догадался о ее истинных целях. В этом случае, сдав ее полиции, он мог бы рассчитывать на большее вознаграждение, чем от продажи этого никчемного мотоцикла.

* * *

Из мастерской Хименеса Ребекка повела Терезу обратно в ломбард. Здесь она собиралась расстаться с цепочкой от Тиффани. Нужно было расплатиться с Хименесом и оставить кое-что на дорогу. Но она поклялась, что в течение трех месяцев обязательно приедет в Ларедо, не важно как, и выкупит ее. Эта цепочка была единственным, что у нее осталось от матери.

— Почему ты думаешь, что Хименес сделает тебе правильные документы? — спросила Тереза, когда Ребекка вышла из ломбарда.

— Потому что я бывала в подобных местах и знаю людей такого типа.

— Откуда?

Ребекка слабо улыбнулась:

— От твоего отца. Я имею в виду настоящего отца, Райана Фостера. В те времена, когда мы с ним встречались, он таскал меня по таким заведениям, что ты и представить себе не можешь.

— Вот как? — Тереза замолкла, а всю обратную дорогу до отеля говорила Ребекка, излагая план пересечения границы. Тереза же не проронила ни слова — никаких вопросов насчет мотоцикла, никаких опасений по поводу границы. Ребекка ощущала, что мысленно Тереза уже распрощалась с надеждой вырваться на свободу и приготовилась к тому, что на границе ее арестуют и отправят назад в Сан-Франциско. И не исключена возможность, что она рассматривает такую перспективу даже с некоторым облегчением.

У Ребекки же настроение в данный момент было совершенно иным. В первый раз она почувствовала, что у них есть реальные шансы. Достаточно было сделать на мотоцикле всего лишь круг по двору, как к ней чудесным образом вернулись давно забытое чувство бесшабашности, стремление отбросить в сторону всякую осторожность и смело броситься навстречу течению. Именно то, чего она так старательно избегала все эти тринадцать лет. Лучше умереть, как лев, чем жить, как овечка. Кто это сказал? Не важно. В данный момент этот мотоцикл символизировал все, к чему она стремилась и что можно было вкратце выразить одним словом — избавление.

Сейчас самым главным было подготовить Терезу к любым вопросам, которые могут задать на границе. В магазинчике по пути она купила бумагу и ручки, и они отправились в отель, чтобы составить правдоподобную легенду.

На следующее утро Ребекка сдала номер и расплатилась. Что бы ни случилось сегодня, больше в этот отель они не возвратятся. Если придется провести в Ларедо еще несколько дней, она найдет что-нибудь попроще и подешевле. Но она искренне рассчитывала, что они покинут Ларедо еще до захода солнца. Если, конечно, не подведет Хименес.

Час спустя они уже были у мастерской Хименеса, застав хозяина примерно в той же позе, что и накануне. То есть сидящим на корточках (неужели для такой туши это положение удобно?), только на сей раз перед мопедом, который держал его сын. Увидев их, он просиял и поднялся во весь рост. Вот так примерно появляется из глубины океана огромная медуза.

— Кого я вижу? Muchacha с cojones. Сегодня вы будете очень довольны.

— У вас готово? — спросила Ребекка.

— Пошли, посмотрите.

Они последовали за ним к сараю. Хименес эффектным жестом распахнул дверь, и их взорам предстал сияющий мотоцикл. Расписанный языками пламени бензобак и крылья были закрашены черным. Двигатель выглядел чистым, все хромированные части отполированы.

— Я сделал все, что вы просили, — сказал он. — Новые шины, новая покраска, новое сцепление и полное обслуживание по высшей категории. Я также приладил сиденье под маленькую попку. — Он в шутовском смущении прижал похожие на бананы пальцы к губам. — Ой, что это я. Имелось в виду, что поставлено заднее сиденье, как вы просили. — Он захихикал.

Ребекка бросила взгляд на потертое маленькое сиденье, приспособленное к заднему крылу. Тереза определенно натрет на нем зад. «Новые» шины тоже были довольно потертыми и прошли по меньшей мере пару сотен миль. Нет сомнений, что все остальное «обслуживание» проведено в таком же духе. Но по крайней мере у мотоцикла сейчас был товарный вид.

— Красиво, а? — подал голос Хименес, лаская бензобак. — Ходит как часы.

— Дайте посмотреть бумаги, — сказала Ребекка.

— Они тоже очень красивые. — Хименес широко улыбнулся, извлек пластиковую папку и положил на сиденье. Ребекка просмотрела бумаги. Они выглядели внушительно. Там числилось, что она купила этот мотоцикл пять лет назад. Хименес даже оформил дорожную страховку из Санборна, что облегчало пересечение границы в Мексику. Ее настроение улучшилось.

— Похоже, они в порядке, — заметила она. — Почти как настоящие.

— Почти как настоящие? — Хименес усмехнулся. — Они действительно настоящие, muchacha. Такие же настоящие, как и вы.

— Ясно. — Она кисло улыбнулась, давая понять, что оценивает эту тонкую шутку.

— Вам только нужно их подписать, — сказал Хименес, поглаживая бумаги. — И… — Он потер указательным пальцем большой палец, что означало деньги.

— А как насчет курток и шлемов?

— У меня для вас все готово.

Они вернулись в магазин примерить куртки. Сезар бросил их на прилавок. Конечно, поношенные, с потертыми кнопками и свисающей с рукавов бахромой. На спинах была затейливая символика мотоклуба под названием «Койоты». Сезар протянул Ребекке большую куртку, предлагая примерить. Когда она, ничего не подозревая, сунула руки в рукава, Сезар, как бы невзначай, быстро ухватил ее за груди. Она резко развернулась.

— Прекрасно сидит, а? — произнес Сезар, разглядывая ее насмешливыми глазами.

— Что, сопляк, дрочить надоело, решил поиграть во что-нибудь другое? — негромко проговорила она, глядя ему в глаза.

— Стерва, — бросил он шепотом, так чтобы отец не слышал. Но веселость его пропала.

Она сдернула с прилавка другую куртку и протянула Терезе. Обе куртки были великоваты, но, если пододеть свитера, то сойдет. Символика «Койотов» тоже кстати. Не глядя на помрачневшего Сезара, Ребекка примерила шлем, черный и новый, как она заказывала, но самый дешевый из всех возможных. Такой же был у Терезы. Перчатки, которые им предложили, были так грязны, что Ребекка решила купить по дороге новые.

— Довольны? — спросил Хименес.

Ребекка кивнула.

— Можно сказать, да. — Она полезла в карман за деньгами, другой рукой прихватив за ремешок свой шлем. Если Сезар попробует «пошутить» еще раз, она его треснет шлемом по черепу. И постарается, чтобы было больно по-настоящему. Наблюдая за ее действиями, Сезар сердито сощурил глаза.

Слюнявя пальцы через каждые несколько банкнот, Хименес медленно сосчитал деньги.

— Я дам вам один бесплатный совет, — сказал он, кладя пачку в карман. — По Мексике ночью лучше не ездить, а спать. Понятно? Там никогда не знаешь, кого встретишь по дороге. — Он раздвинул руки. — Ну как, muchacha, прекрасный мы с вами сделали бизнес, а? Приведи сюда мотоцикл, Сезар.

Ребекка обняла Терезу за плечи, и они вышли во двор. В куртках и закрытых шлемах узнать их сейчас было нельзя. Как раз то, чего она хотела.

Сезар вытолкнул «харлей» из сарая, поставил его на подпорки и отступил назад, всем своим видом показывая, что собирается получить удовольствие, наблюдая за Ребеккой, когда та попытается завести машину ножным стартером. Она не раз заводила таким способом мотоцикл Райана, но это было очень давно. Ну что ж, придется вспоминать, и прямо сейчас. Она включила зажигание, качнула дроссельный клапан, чтобы подкачать топливо в карбюратор, и налегла на стартер всем своим весом. Двигатель ожил с первого же раза.

Триумфально улыбаясь, Ребекка устроилась на сиденье и прогазовала двигатель. Тяжелый рев наполнил ее ощущением счастливого восторга. Она повернулась к Терезе:

— Не прислоняй ноги слишком близко к выхлопной трубе — можно обжечься. И не спускай их, когда будем останавливаться. Хорошо?

Тереза кивнула. Устроилась на своем сиденье и крепко обхватила Ребекку за талию. Ребекка кивнула Хименесу, игнорируя его сына. Затем прибавила газу, отжата сцепление, и мотоцикл устремился вперед.

Во второй половине дня очередь на границе увеличилась. По направлению к мосту медленно двигался четырехполосный поток машин. Это было им на руку. Ребекка как раз и хотела, чтобы у колов не было много времени с ними возиться. При таком движении, когда очень часто приходится останавливаться, а потом снова медленно двигаться вперед, с мотоциклом справляться было трудно, но это по крайней мере отвлекало Ребекку от тревожных мыслей.

День был ясный, безветренный. Поэтому от выхлопных газов почти нечем было дышать. Правда, солнце светило в спину, и то хорошо. Тереза то и дело дергалась на заднем сиденье, заставляя мотоцикл покачиваться. Она ужасно нервничала, и Ребекке даже один раз показалось, что она собирается спрыгнуть и убежать. Но девочка продолжала крепко сжимать ее талию.

Перегревшееся сцепление начало залипать все сильнее и сильнее. Мерзавец Сезар, похоже, его не менял. Оставил то же самое, только что-то там по-быстрому подремонтировал. Ребекка молилась, чтобы оно не отказало прежде, чем они пересекут границу.

При каждом перемещении вперед в их багаже что-то поскрипывало. А Ребекка постаралась, чтобы вещей было предостаточно. Перед отъездом они зашли в магазин подержанных вещей и купили рюкзаки, туристические постельные принадлежности в скатке и спальные мешки. Все это большей частью для маскировки, но в крайнем случае могло и пригодиться. Ребекка надеялась, что они выглядят как и все остальные мотоциклисты на отдыхе.

Они медленно подползали к границе. И чем она была ближе, тем сильнее поднималась в Ребекке паника. Ее преследовали кошмарные видения: арест — ее в тюрьму, Терезу же волокут в приют для малолетних преступников. То есть конец всему. Ее тело было напряжено от страха. Она пыталась расслабиться, делала дыхательные упражнения. Помогало, но слабо.

У пропускного пункта очередь начала раздваиваться. Грузовики шли налево, легковые машины направо. Повсюду, регулируя движение, сновали пограничники. Ребекку пугал один их вид. И вообще, кругом была невероятная сутолока: какие-то указательные знаки, назначения которых она не понимала, несметное количество машин и… всюду пограничники. Она вела мотоцикл настолько неуверенно, что он завихлял. Водитель сзади раздраженно надавил на клаксон. Ей показалось, что они падают, и она газанула, можно сказать, машинально. Мотоцикл рванул вперед. С катастрофической быстротой приближался широкий зад стоящего впереди автобуса, она ударила на тормоз, шины взвизгнули, мотоцикл дернулся и остановился в полуметре от потертых заклепок на заднем бампере автобуса. Как бы в отместку глушитель автобуса начал сердито выбрасывать на них выхлопные газы. Осознав, что секунду назад чуть не случилась катастрофа, Ребекка похолодела.

Пересекая поток, к ней направился рыжеволосый пограничник. В одной руке он держал пюпитр в виде дощечки с зажимом, другая лежала на рукоятке пистолета. Ребекка сжала руль, отчаянно пытаясь отжать выходящее из строя сцепление, чтобы оно не тащило мотоцикл вперед. Она чувствовала себя кроликом, ожидающим выстрела охотника.

На пограничнике были широкие темные зеркальные очки.

— Зачем вы вклиниваетесь между машинами, мэм? — сказал он. — Так ведь можно и пробку создать.

— Извините, — выдохнула она. — Меня занесло.

— Пожалуйста, не надо торопиться. Хорошо?

— Конечно.

Он кивнул. Теперь получалось так, что она как бы оказалась вне очереди. Пограничник посмотрел вокруг, а затем показал своей дощечкой на проход впереди.

— Ведите свой мотоцикл туда, остановитесь у будки и выключите двигатель.

— Хорошо, — сказала она и повела мотоцикл вперед. Длинная хромированная вилка медленно покачивалась. Пот заливал спину под кожаной курткой, волосы под шлемом взмокли. Она остановила мотоцикл у будки и выключила двигатель. Слезть не осмелилась, боялась, что на ногах не удержится. Вся верхняя часть туловища у нее была напряжена и болела. Ей казалось, что сейчас ее смятение видно каждому.

Медленно подошел пограничник в зеркальных очках. Так же медленно обошел вокруг мотоцикла, задумчиво его разглядывая. Ребекка переводила напряженный взгляд с рыжих волос на его мускулистых руках на небольшие щетинистые усики.

Наконец он поднял голову и посмотрел на нее:

— Будьте добры, ваш паспорт и документы на машину.

Ребекка кивнула. Сняла перчатки и полезла во внутренний карман куртки за бумажником. В нем были их паспорта и все документы, которые дал Хименес. Она передала их пограничнику, произнося про себя все молитвы, какие помнила.

Он раскрыл бумажник и достал документы.

— Подождите здесь, пожалуйста.

С ее бумагами и паспортами пограничник отправился в будку. Ребекка почувствовала, как сердце упало куда-то на самое дно желудка. Шторы на окнах в будке были раздвинуты, и она могла видеть двигающиеся фигуры в форме. Неужели он что-то заподозрил насчет паспорта Терезы? Или в бумагах Хименеса что-то неправильно? Значит, конец? Она протянула руку назад и погладила Терезу по ноге. Та оставалась неподвижной. Не отзывалась.

Перед ними был опущенный красно-белый шлагбаум. А за ним мост через Рио-Гранде, прямой как стрела, которая указывает путь к свободе.

Пограничник вышел из будки, а с ним еще один. Этот второй, не обращая внимания на Ребекку и Терезу, скрупулезно проверил номера на раме и двигателе, сравнивая их с указанными в документах. Бедра у Ребекки дрожали от напряжения. Она вдруг осознала, что не опустила подпорки мотоцикла. Они все еще были подняты. Если сейчас мотоцикл вдруг опрокинется на землю, все будет кончено.

— Вам нужно разрешение на въезд в Мексику, — коротко бросил рыжеволосый пограничник, просматривая их паспорта.

— Я… я извиняюсь, — произнесла Ребекка запинаясь, — но я не знала. Где мы можем его получить?

— Вы можете получить это разрешение прямо здесь. Как долго вы планируете пробыть в Мексике?

— Примерно неделю.

— Все время будете находиться в пограничной зоне или поедете дальше?

— Мы хотим доехать до Монтеррея. А на обратном пути, может быть, заедем в Сьерра-Мадре.

Он пристально посмотрел на нее. Ребекка увидела свое лицо, отражающееся в его солнечных очках, серые глаза, испуганно выглядывающие из открытого забрала черного шлема.

— Поклонница Богарта?

— Простите, что вы сказали? — проговорила она неуверенно.

— «Сокровище Сьерра-Мадре», лучший фильм Богарта. — Он слабо улыбнулся.

— О да. — Она кивнула.

Он бросил взгляд на Терезу.

— Привет, юная леди. Вы Тереза, верно?

Ребекка не оглядывалась, но понимала, что Тереза, видимо, утвердительно кивнула.

— Вы родственницы?

Он задал этот вопрос Терезе. Ребекка застыла. После непродолжительного молчания раздался голос Терезы:

— Она моя тетя.

Рыжеволосый пограничник кивнул.

— Понятно. А у тебя есть записка от родителей, что они не возражают против того, что ты путешествуешь со своей тетей по Мексике?

«О нет, — с ужасом подумала Ребекка. — Только не это!»

— Моя мама умерла, — сказала Тереза. Ее слабый голос был спокойным. — Она умерла много лет назад. Некоторое время я жила с папой, до тех пор пока он не потерял ко мне интерес. Он уехал в Канаду, и с тех пор вот уже пять лет я живу с тетей Бекки.

Рыжеволосый пограничник вопросительно посмотрел на своего коллегу. Второй взял паспорта и изучил их. Он был чисто выбрит и очень сосредоточен.

— Какой адрес у вашего папы? — спросил он Терезу.

Тереза пожала плечами.

— Понятия не имею. Он не писал уже два года. — Ее безразличный тон был превосходен.

— Тереза живет со мной, — мягко проговорила Ребекка. — Я вот сейчас взяла отпуск на неделю, решила показать ей Мексику.

— Ночевать будете под открытым небом?

— Только в случае крайней необходимости.

Рыжеволосый покачал головой.

— Здесь сказано, что вы врач. По какой специальности?

— Я педиатр. — Она показала ему свою врачебную карту. Понятное дело, ее вид не совсем соответствовал профессии.

— У вас есть какой-нибудь контактный адрес в Мексике?

— Доктор Райан Фостер, — ответила она, не думая. — Больница Санта-Клара, Монтеррей.

— Коллега?

— Приятель.

Второй записал адрес, взял ее карту и, не говоря ни слова, направился в будку. В окно Ребекка увидела, как он снял телефонную трубку, и оцепенела.

Рыжеволосый наблюдал за ней.

— Сколько у вас сейчас наличных денег?

— Практически ничего, — ответила Ребекка. — Я собираюсь использовать кредитные карты.

— Могу я их посмотреть?

Ребекка показала ему карты «Американ-экспресс» и «Виза». По крайней мере фамилия на них соответствовала той, что в паспорте.

Рыжеволосый пограничник внимательно изучил карты.

— А вы уверены, что заправочные станции в Мексике принимают кредитные карты?

— Нет, — ответила она онемевшими губами.

— А это следовало бы иметь в виду. У вас довольно интересный механизм, — добавил он, с неприязнью глядя на мотоцикл. — Если возникнут какие-нибудь проблемы, найти механика в Сьерра-Мадре будет нелегко.

— Это он с виду такой, — беззаботно проговорила она, показывая глазами на мотоцикл и поглаживая рукой бак. — Мы на нем уже прошли очень много миль.

— Вот как?

Второй пограничник вышел из будки. Подойдя, он вернул Ребекке ее врачебную карту.

— Вам дается разрешение на въезд сроком на тридцать дней, — сказал он отрывисто. — И пожалуйста, доктор Кэри, постарайтесь уложиться в этот срок. Иначе могут возникнуть неприятности с иммиграционными властями Мексики.

— Мы уедем гораздо раньше.

— Отлично. Распишитесь здесь, пожалуйста.

Он протянул ей дощечку, чтобы она подписала въездную визу. Ребекке казалось, что она спит. Неужели ее план все-таки сработал? Пограничник оторвал листок и протянул ей.

— Покажете мексиканским пограничникам, — сказал он. — А теперь счастливого пути.

Ребекка пыталась придумать подходящий ответ, но пограничники уже отошли от них. Первый взялся за ручку шлагбаума, чтобы поднять. Путь впереди был свободен.

Ребекка нажала на стартер. «Харлей» взревел. Она широко улыбнулась пограничникам и пустила мотоцикл на мост.

Рио-Гранде была широкая и серебрилась под бриллиантовым солнцем. По другую сторону моста Ребекка замедлила ход и остановилась у мексиканского пограничного пункта. Здесь все было до предела просто. Скучающий парень в форме молча взял у нее въездную визу, быстро проштамповал и протянул назад. И никаких вопросов, куда она направляется и с какой целью.

А через несколько секунд они въехали в Мексику.

Ребекка пересекла город — здесь он назывался Нуэво-Ларедо — и сделала остановку на окраине у обшарпанной закусочной. Они слезли с мотоцикла и посмотрели друг на друга.

Тереза сдернула шлем. Ее кудри трепал ветер, лицо светилось радостью.

— Мы победили! — закричала она, бросаясь на шею Ребекке. Ребекка крепко сжала ее в объятиях. Они смеялись, пока не начали задыхаться. — Мы победили! — продолжала повторять Тереза. — Мы свободны!

— А я не думала, что ты будешь так радоваться этому побегу, — улыбнулась Ребекка. — Ты вела себя так, что мне показалось, будто ты потеряла веру в успех нашего плана.

— Я просто испугалась, — сказала Тереза. — Но возвращаться назад в Штаты мне очень не хотелось. Будь моя воля, я бы вообще не уезжала из Италии. Это ведь значило снова окунуться в кошмар. — Она вытянула руки вверх к горячему солнцу. — Но теперь я свободна.

Ребекка посмотрела на свои черные пластиковые часы.

— Отсюда до Монтеррея езды примерно часов пять. Давай сделаем так: поедим, а потом будем двигаться, пока не начнет темнеть. А после найдем где-нибудь место, чтобы переночевать. Хорошо?

— Как скажешь, — улыбнулась Тереза, все еще вне себя от счастья.

Она зашли в закусочную. Там было темно, прохладно и малолюдно. Ребекка заняла угловой столик и заказала для них обеих поздний обед.

— А ты здорово держалась, «тетя Бекки»! — сказала Тереза. — Я не думала, что они нас возьмут и просто так отпустят.

— Я тоже не думала, — призналась Ребекка. — Но ты тоже здорово держалась. Отвечала так спокойно, уверенно.

— А сама в это время умирала от страха. — Тереза хихикнула. — Теперь единственное, что нам нужно, это вызвать сюда папу и Деви. И поскорее.

У Ребекки похолодело сердце. Она внимательно посмотрела в глаза Терезе.

— Это в мои планы не входило, Тереза.

— Нам нужно поговорить, — загорелась Тереза. — Всем вместе. Неужели мы не сможем договориться и все выяснить?

— Давай обсудим это позднее, хорошо? — сказала Ребекка как можно более беззаботно.

Наконец на обширном подносе прибыла еда — свежий апельсиновый сок, мексиканская яичница с острым томатным соусом, вареная толченая фасоль, поджаренная со специями, и такое — кукурузные лепешки (тортильи), заменяющие мексиканцам хлеб, в которые заворачивают начинку — либо мясной фарш, либо сыр. Тортильи были белые, мягкие и свежие. Ребекка с жадностью набросилась на еду, удивляясь своему аппетиту. Тереза тоже не отставала.

Радость от удачного пересечения границы быстро рассеялась. Желаемое облегчение, на которое рассчитывала Ребекка, почему-то не приходило. Вместо этого она увидела впереди целый частокол проблем, среди которых главной была встреча с Райаном. А кроме того, нельзя было не думать и о том, что ждет их в Мексике, достаточно ли далеко расположена эта страна, чтобы чувствовать себя в полной безопасности, и не придется ли продолжить путешествие дальше, в места, о которых она сейчас не могла даже догадываться.

С тяжелым сердцем она достала путеводитель и изучила карту. Дорога на Монтеррей показалась до ужаса длинной. Всего несколько населенных пунктов, остальное пустыня. На приличном автомобиле езды было бы всего полдня, но на мотоцикле Сезара с западающим сцеплением они рискуют туда вообще никогда не добраться.

— Сделаем попытку до вечера попасть в Сабинас, — сказала она. — Надеюсь, там мы найдем где остановиться.

— Мне бы хотелось побольше узнать о моем настоящем отце, — неожиданно сказала Тереза. Перспектива встречи с ним ее, очевидно, сильно волновала. — Ты сказала, что он возил тебя по разным сомнительным местам. Он был рокером?

— В определенном смысле да. Хотя ничего плохого он никогда никому не сделал. — Увидев, как насторожилась Тереза, Ребекка добавила: — Да, у него были неприятности с полицией, какое-то время он действительно водился с какими-то «Ангелами ада», но все это было очень давно.

— Значит, теперь, перебравшись в Мексику по фальшивым документам, я фактически следую по его стопам?

— Я бы так не сказала, — ответила Ребекка, углубившись в изучение карты. Затем подняла глаза — Тереза, давай поговорим позднее. Нужно двигаться. Ночевать в поле мне бы очень не хотелось, потому что и отсюда нас могут очень даже быстро переправить обратно через границу. Понятно?

— Понятно, — кивнула Тереза, неохотно прерывая расспросы.

— Иди теперь сходи в туалет, — предложила Ребекка. — У нас впереди долгая дорога.

Пока Тереза отсутствовала, Ребекка расплатилась. Затем они вышли. Под мотоциклом образовалась лужа масла. Помрачнев, Ребекка надавила на стартер. Двигатель завелся нормально — и на том спасибо.

Они выехали из города и свернули на шоссе, довольно оживленное, но вполне приличное, в американском стиле. В лицо дул горячий ветер пустыни, мотоцикл шел на удивление легко, только сильно шумел и вибрировал. Ребекка молча молилась, чтобы Тереза не заснула и не свалилась с сиденья.

Но комфортабельное американское шоссе закончилось задолго до Ла-Глории. Как только они проехали трущобы окраины и позади остались последние рекламные щиты, дорога сузилась и впереди открылась пустыня, накрытая обширнейшим небом, безлюдная и безжалостная. Поток машин сильно поредел. Единственными признаками, указывающими на присутствие в этих местах человека, были попадающиеся иногда, но очень редко, группы унылых маленьких домов и случайные одинокие путники на осликах.

Ребекка смотрела вперед и не верила, что именно здесь они были так счастливы четырнадцать лет назад. Неужели всего четырнадцать лет? А кажется, что это было в какой-то другой жизни, целую вечность назад. Последний раз, когда она разговаривала с Райаном, он был нацелен на то, чтобы стать выдающимся врачом. А в результате, вместо того чтобы пойти в какую-нибудь знаменитую клинику в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке, он выбрал заштатную больницу в Мексике. Вместо того чтобы лечить богатых, стал лечить бедных. Вместо известности выбрал безвестность.

И все же ей казалось, что она его понимает. И еще не известно, стала бы она к нему сейчас так стремиться, если бы он был, скажем, пластическим хирургом в Палм-Бич.

Солнце начало быстро катиться вниз, превращаясь в малиновый шар, который, когда она смотрела в зеркало заднего вида, слепил ей глаза. Ветерок стал прохладнее. А вот «харлей» что-то начал сдавать. Пока шел, но больше сорока миль в час выжать было невозможно. То есть едва тащился. Она все еще надеялась добраться до местечка под названием Идальго, в окрестностях Сабинаса. Но когда дорогу начали прорезать длинные пурпурные тени, Ребекка поняла, что до наступления темноты достичь Идальго им не удастся. О том, чтобы ехать по такой дороге в темноте, где почти на каждом шагу выбоины, не могло быть и речи. Еще не хватало свалиться и поломать кости. Вдалеке направо она увидела мерцающие в фиолетовой дымке огоньки и на следующем съезде повернула мотоцикл, направив его к небольшой группе огней.

Утром Ребекка проснулась очень рано. Ее разбудило кукареканье петуха. Она открыла глаза и несколько секунд соображала, где они находятся. Им повезло, что на этом постоялом дворе нашлась свободная комната. Ребекка лежала, прислушиваясь к ровному дыханию Терезы, вспоминая события прошлого дня. Утро всегда пробуждает надежду. Сейчас даже эта комната не выглядела такой мрачной, как накануне ночью. Она встала и умылась. Потом посмотрела на Терезу. Та спала. Ребекка надела ботинки и тихо вышла.

Столовая внизу, где они ужинали вчера поздно вечером, сегодня тоже показалась ей чище. Ребекка толкнула дверь и вышла на улицу. Мотоцикл стоял там, где она его вчера оставила, но на седле что-то лежало. Она подошла посмотреть. Это была прекрасная роза. Она взяла ее и, с удивлением обнаружив, что роза пластиковая, вспомнила группу приятных молодых людей, которые вечером ужинали рядом с ними в столовой. И улыбнулась. Над головой сияло прозрачно-голубое зимнее мексиканское небо.

Сегодня предстоит встретиться с Райаном. Сегодня она покажет ему ребенка, их ребенка, которого он не видел целых тринадцать лет. Ребекка развернулась и пошла будить дочку.

Когда они тронулись, еще не было девяти. Тереза оживленно болтала, непрерывно задавая вопросы насчет Райана. О Майкле и Девон больше не вспоминала.

«Харлей» отважно двигался вперед, но через несколько миль Ребекка обнаружила, что сцеплению, видимо, приходит конец. Еще час езды, и переход с одной передачи на другую превратился в весьма сложную проблему. При этом старая машина дергалась и сотрясалась. Будь проклят этот противный Сезар! О том, чтобы остановиться и снова начать движение, не могло быть и речи.

Но это еще куда ни шло. Довольно скоро начали проявляться признаки настоящей беды. Во-первых, механическое нутро этого монстра начало громыхать все сильнее и сильнее, а во-вторых, задымил выхлоп. Значит, горит масло. То, которое еще осталось и не вытекло. А это уже по-настоящему плохо.

Они миновали Идальго, потом Сабинас и въехали теперь уже в настоящую соленую пустыню. Впереди простиралась черная лепта дороги, по обе стороны телеграфные столбы и бескрайняя земля цвета горчицы. Впереди, далеко на горизонте неясно вырисовывались мерцающие силуэты гор, казавшиеся отсюда пугающе далекими. Ребекка знала, что именно у этих гор и расположен Монтеррей.

— Похоже, наша штука заболела, — закричала Тереза в спину Ребекки. — Что с ней?

— Не знаю, — крикнула в ответ Ребекка. — Хотя я и врач, но лечить такие штуки не умею. — Тем временем двигатель уже застучал настолько сильно, что заглушал все остальные звуки. Она знала, что очень скоро должно случиться что-то ужасное, и тем не менее продолжала ехать, твердо решив, что в ближайшем населенном пункте остановится и позвонит наконец Райану.

Минут через пять после того, как ее посетила эта отнюдь не оригинальная мысль, прямо в ноги Ребекки ударила струя сильного жара. Она посмотрела вниз и увидела, что ее ботинки облизывает пламя.

— О Боже, — выдохнула она и запетляла к обочине, нажимая на тормоза. Без сцепления другого способа остановиться не было.

— Держись, — крикнула она Терезе и выключила зажигание. Мотоцикл заскрипел и резко остановился. Тереза не свалилась только потому, что ухватилась за шею Ребекки.

— Мы горим! — крикнула она не веря своим глазам.

— Слезай, — скомандовала Ребекка, стаскивая девочку с мотоцикла.

— Но наши вещи!

— Я возьму их. Беги!

Тереза понеслась по сухой траве, а Ребекка завозилась с застежками, которые держали рюкзаки. Откуда взялся этот огонь, соображать было некогда. Теперь он уже весело полыхал, подбираясь к карбюратору. А там рядом и бак, который, конечно же, взорвется.

Задыхаясь, она стащила наконец рюкзаки и быстро побежала прочь. Отойдя на безопасное расстояние, они глядели на горящий мотоцикл. Пламя теперь вздымалось вверх, в голубое небо, на высоту примерно в двадцать футов, рассеивая вокруг черный дым. Как ни странно, но бак не взорвался. Мотоцикл горел ярко, даже красиво, напоминая погребальный костер викингов.

— Я так и думала, что этим кончится, — сказала Тереза.

— Я тоже.

— И что же мы теперь будем делать?

— Хороший вопрос. — Ребекка оглянулась вокруг на пустынную дорогу. — Может быть, дым привлечет чье-то внимание. Единственное, что нам остается, это попытаться найти попутную машину, чтобы добраться до ближайшего городка, откуда можно будет позвонить Райану. Прости меня, Тереза.

— За что? Это ведь лучшее время в моей жизни!

Ребекка подняла глаза на Терезу.

— Вот как?

Тереза простерла руки, как будто пытаясь охватить эту необъятную пустыню.

— Мне кажется, что и ты должна примерно так же себя чувствовать, — сказала она. — Я, например, просто ожила. Чувствую себя по-настоящему живой, в первый раз. Как будто действительно существую. — Она замолкла и через секунду добавила: — В последнее время я вела себя ужасно. Ужасно!

— Не надо вспоминать об этом, — улыбнулась Ребекка.

— Надо. — Тереза опустила руки. — Там, в отеле в Ларедо, я наговорила тебе гадостей. Не принимай это всерьез. Я просто испорченная, избалованная эгоистка. И чтобы преодолеть в себе эту пакость, мне понадобится время. Но это не означает, что я не понимаю, как много ты для меня сделала, Ребекка. Сколь многим пожертвовала. Я имею в виду не только то, что ты меня увезла из Майами. Я имею в виду, что ты специально приехала в Италию, нашла меня и все такое. Если подумать, то ты из-за меня рисковала своей жизнью, готова была даже ею пожертвовать. Все ради меня.

Ребекка почувствовала комок в горле.

— Тереза, — произнесла она слегка хриплым голосом, — я должна тебе так много, что, наверное, за всю жизнь уже не успею расплатиться.

— Я этого не понимаю, — сказала Тереза, не спуская глаз с Ребекки. — Ты вовсе не обязана была ко мне приезжать. И я не обязана тебя любить. Понимаешь, мы ничего друг другу не должны. Абсолютно ничего. Все, что мы сейчас даем друг другу, это по нашей доброй воле. Никаких обязательств ни с моей, ни с твоей стороны. Я это серьезно, Ребекка. И хочу, чтобы ты мыслила точно так же.

Ребекка посмотрела на тоненькую фигурку дочери, потом на пылающий мотоцикл и улыбнулась.

— Ты хочешь сказать, что мы друзья?

Затуманившиеся глаза Терезы вспыхнули.

— Вот именно, это я и хотела сказать. — Она порывисто обняла Ребекку. — Я действительно запуталась, — сказала Тереза, прижимая голову к плечу Ребекки. — По-настоящему. Причем очень долго у меня в голове была сплошная каша. Только с твоим появлением я начала более или менее ясно мыслить.

— Я рада.

— Но чтобы полностью очистить голову от мути, потребуется много времени, — повторила Тереза. — И понять. Насчет тебя, насчет папы, насчет всего.

— В твоем распоряжении еще целая жизнь, — улыбнулась Ребекка.

И тут они обратили внимание, что треск пламени прекратился. Внезапно огонь довольно быстро пошел на убыль, а вскоре и вовсе угас, оставив после себя тлеющий скелет «харлея». Чувствуя непривычный звон в ушах от неожиданно воцарившейся тишины, они осторожно подошли к мотоциклу. Шины огонь по счастью не захватил, иначе бы полыхало весь день.

— Бедняга, — сказала Тереза.

— Да, — согласилась Ребекка, — жаль эту старую развалину. Я ведь уже начала проникаться к нему чувствами. Но смотри, как далеко он нас с тобой завез. Большое ему за это спасибо.

В Монтеррей они добрались к вечеру.

Это был большой промышленный город у подножия золотистых гор, покрытый пеленой смога. Ребекка с любопытством разглядывала его. Тереза спала, положив голову ей на плечо. От места гибели мотоцикла до ближайшей деревни их подвез скотовод, оттуда они на автобусе возвратились обратно в Сабинас-Идальго. Из Идальго пересели на другой автобус, направляющийся в Гуадалупе, а уже из Гуадалупе третий автобус привез их в этот город.

Когда автобус подъехал к остановке, она потрясла Терезу.

— Пора выходить.

— Где мы?

— В Монтеррее.

— Слава Богу, — простонала Тереза.

Они выбрались из автобуса. В зале ожидания автостанции было холодно и неуютно. Громко ревели двигатели автобусов.

— Ты собираешься звонить ему прямо сейчас? — спросила Тереза.

Ребекка кивнула.

— Да, я позвоню ему сейчас.

— А почему ты волнуешься?

— Я не волнуюсь, — геройски соврала она и с гулко бьющимся сердцем направилась к висящему на стене телефону-автомату.

Назвав код, она попросила телефонистку соединить ее с доктором Райаном Фостером. После паузы, которая длилась, как ей показалось, целую вечность, Ребекка услышала в трубке голос Райана.

— Si, digame.

Она сглотнула.

— Райан, привет. Это Ребекка.

Наступила долгая тишина.

— Ребекка, — повторил он, как бы не вполне в это поверив. — Где ты?

— В Монтеррее.

— Где в Монтеррее?

— На городской автобусной станции.

— Значит, приехала наконец, — сказал он тихо.

— Райан, пожалуйста, послушай меня. Со мной наша дочь.

— Тереза?

— Да. Нам нужна помощь.

— Подожди секундочку. — Чувствовалось, что он ошеломлен. — Ты сказала, что с тобой Тереза?

— Да. Барбара Флорио, ее приемная мать, умерла. А от приемного отца, Майкла Флорио, мне пришлось ее увезти.

— Ты говоришь «пришлось увезти», то есть?..

— Да, официально это, кажется, называется похищением, — сказала Ребекка.

Последовавшая за этим тяжелая тишина казалась бесконечной. У Ребекки похолодело сердце. Забыв про все, она быстро заговорила:

— Райан, послушай, я не могу объяснить все по телефону. Поверь только, что я не пошла бы на это без достаточно серьезных причин. И медицинских в том числе. Но главным образом чисто человеческих. Ты должен мне поверить. Тереза в очень и очень тяжелом положении. В полиции считают, что Барбара Флорио погибла по ее вине. Возможно, это и так, не знаю. У нее целый комплекс психологических проблем, с которыми я еще не встречалась. Но одна из причин известна точно: ее приемный отец имеет половую связь с ее сводной сестрой. Мы находимся в бегах уже четыре дня.

— Господи, Ребекка. Как тебя угораздило влезть в такое?

— Я сделала то, что должна была сделать, — сказала она убежденно. — Чтобы разыскать их, мне пришлось поехать в Италию. Оттуда полицейские привезли нас в Штаты, четыре дня назад. Но… возможно, Тереза в самолете устроила пожар.

— Что она сделала?

— Слушай дальше. Один из сопровождающих полицейских заболел, уже в аэропорту Майами. Потерял сознание. Сердечный приступ. Пользуясь суматохой, я увела Терезу.

— Ребекка, — решительно произнес он, — иди в зал ожидания и сиди. Не уходи никуда. Я буду там через час.

— Райан, подожди, — сказала она.

— Что?

Она облизнула сухие губы.

— Прежде чем приезжать, подумай.

— Я уже обдумал все, что надо было обдумать, — бросил он.

Ребекка почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются слезы. В первый раз она была не одна в своей борьбе.

— Спасибо, Райан.

— Как Тереза?

— В порядке. Только устала.

— Как она выглядит?

— Кудрявые волосы. Стройная. Серые глаза.

— Она знает… кто мы?

Ребекка посмотрела на Терезу, чьи спутанные волосы шевелил прохладный ветерок.

— Я ей рассказала несколько дней назад.

— Как она это восприняла?

— У нас с ней было по-всякому. Большей частью неважно. Сейчас получше. Очень интересуется тобой.

— Не сомневаюсь, что ты, как всегда, оказалась на высоте, — сказал он. — Увидимся в зале ожидания. Через час. Договорились?

— Договорились, — ответила она и повесила трубку.

— Он придет? — спросила Тереза.

— Да, придет.

— Я знала, что придет, — сказала Тереза.

Они прошли в зал ожидания и сели рядышком. По помещению гуляли сквозняки, лица людей, занимавших соседние скамьи, в тусклом свете нескольких лампочек казались бледными и усталыми.

— Я, наверное, его не узнаю, — сказала Тереза, снова занервничав. — А ведь дочка должна узнать своего отца, ты как считаешь?

— Не обязательно.

— Я раньше часто фантазировала, а вдруг я пройду по улице мимо своих настоящих родителей и не узнаю. — Тереза обхватила руками колени. — И вообще, в голову лезло всякое. Начинала беспокоиться, что выйду замуж за собственного отца. Девон рассказывала, что у нее тоже время от времени появлялись похожие мысли. Такое случается, ты знаешь.

— Знаю.

— Но ведь должно же быть что-то такое, что позволяло бы родителям распознавать детей, и наоборот. Какое-то особое чутье, что ли. И дело тут не во внешнем сходстве. Что-то еще, другое. Духовное. — Она сделала паузу. — Когда ты в первый раз увидела меня там, в Урбино, ты… ты почувствовала что-то особенное?

— Конечно, почувствовала, — сказала Ребекка. — Я думала, что упаду в обморок прямо у твоих ног.

— Теперь мне кажется, что я тебя тоже тогда узнала.

Они надолго замолчали, углубившись каждая в свои мысли. Внезапно Ребекка почувствовала, что Тереза напряглась.

— О Боже, я знала, что он такой, — прошептала она.

Ребекка подняла глаза. К ним приближался Райан. На мгновение она почувствовала, что ей это снится, но вот его сильные руки подняли ее — значит, он настоящий. И она приникла к нему, так, как тонущий человек приникает к скале, к которой его прибивает течение.

— О, Райан, — прошептала она, прижимаясь губами к его шее. — Слава Богу, что ты здесь.

Наконец он опустил ее на землю, но объятий не разжимал. Ребекка жадно всматривалась в его лицо. Он был худее, чем прежде, и очень загорелый, отчего чудесные голубые глаза выделялись еще сильнее. Какие-то черты, конечно, тоже изменились, но незначительно. Тереза все это время молча стояла рядом. Ребекка притянула ее к себе.

— Тереза, это Райан.

Девочка сильно побледнела, но Райан не дал ей опомниться. Обняв ее за плечи, он прижал дочь к своей широкой груди. А затем поцеловал в макушку.

— Тереза, — произнес он тихим голосом, — я никогда не думал, что буду когда-нибудь тебя обнимать. Понимаешь?

— Понимаю, — ответила Тереза сдавленным голосом.

Райан отпустил ее и напряженно улыбнулся.

— Выглядишь ты замечательно. Когда мы встречались в последний раз, волос у тебя было гораздо меньше.

Тереза пристально смотрела на него снизу вверх. Интересно, таким ли она его себе представляла, подумала Ребекка. Райан был весь какой-то серовато-коричневый, экзотический. На нем были джинсы, хлопчатобумажная рубашка с перламутровыми пуговицами и сапоги. Рубашка была вышита на плечах, сапоги тоже имели какое-то украшение, но уже поблекшее. Лицо казалось суровым, даже аскетическим, если бы не ультрамариновые глаза, теплые, как небо пустыни.

— Вы голодны? — спросил он серьезно.

— Нет, — ответила Тереза.

— Тогда пошли. — Он взял Терезу за руку, подхватил оба их рюкзака и направился к выходу. Ребекка уже успела забыть его манеру ходить — стремительную и одновременно плавную. На улице выяснилось, что солнце успело сесть и небо представляло собой дивную абстрактную картину неизвестного художника.

— Вот моя машина, — сказал Райан.

Они увидели запыленный белый пикап с эмблемами больницы Санта-Клара на дверцах. Райан открыл одну из них, и они влезли. Тереза села между ними.

— Ехать нам примерно час, — сказал он и тронул машину. — Тереза, я не ожидал, что ты вырастешь такая высокая. Неужели станешь такой же жердью, как и я?

Тереза засмущалась и посмотрела в сторону. За свою короткую жизнь эта девочка уже бывала в переделках, подумала Ребекка, но сейчас происходит нечто совершенно особенное. В такой ситуации ей находиться еще не доводилось. Она сидит между отцом и матерью, с которыми фактически только что познакомилась, и едет куда-то по чужому городу, расположенному в чужой стране.

Ребекка поглядывала на Райана. Теперь она осознавала, что он изменился гораздо сильнее, чем это показалось на первый взгляд. Как будто бы закалился. Стал тверже, собраннее. Он и прежде был очень сильным человеком, но сейчас в нем ощущалась какая-то дополнительная сила, которая приходит с опытом и возмужанием. Их глаза встретились на мгновение. «Интересно, — подумала Ребекка, — что бы мы сказали друг другу, если бы здесь не было Терезы?»

Он улыбнулся Ребекке, затем повернулся к Терезе:

— Я знаю, Тереза, что тебе сейчас трудно, и постараюсь помочь. Ты можешь меня просить о чем угодно. И спрашивать тоже о чем угодно. Я хочу, чтобы ты это знала.

— Хорошо, — тихо отозвалась Тереза.

— Там, куда мы едем, никто тебе никакими расспросами докучать не будет. Ты будешь предоставлена самой себе так долго, как пожелаешь. Там хорошо. Увидишь.

Тереза снова кивнула.

Ребекка наблюдала за руками Райана, когда он переключал скорости. Она их помнила очень хорошо, их нежную силу, их уверенность. Колец на пальцах не было. Она вспомнила его последнее письмо и свой холодный ответ. Любил ли кто-нибудь его все эти годы, любил ли он кого-нибудь?

— Больница в горах, за Монтерреем, — сказал он. — Там наверху прекрасно, слышишь, Тереза?

— Меня положат в больницу? — спросила Тереза с ноткой испуга.

— Конечно, нет, дорогая, — улыбнулся Райан. — В этой больнице я работаю. А жить ты будешь в моем доме, расположенном в очень романтическом месте. До революции Санта-Клара была легочной клиникой для богатых людей. Теперь здесь бесплатная детская лечебница.

— У вас бюджетное обеспечение? — спросила Ребекка.

— Весьма незначительное. Большая часть средств, которая поступает на наш счет, это частные пожертвования. Монтеррей богаче остальных мексиканских городов, и в нем культивируется давняя традиция благотворительности. В общем, каким-то образом мы продолжаем существовать.

— Ты здесь начальник?

— Не просто начальник, — заметил он, — а большой начальник, как у нас говорят — большой тамале. Чтобы вы знали, тамале — это такое мексиканское блюдо: жареное рубленое мясо с молотым перцем, сильно сдобренное специями, закатывается в тесто из кукурузной муки затем оборачивается листьями кукурузного початка и тушится в духовке. Так вот, я работал под руководством Луиса Варгаса, главного хирурга. Он был очень стар и умер два года назад. Меня попросили занять его место. — Он бросил взгляд на Ребекку. — Ладно, хватит об этом. Расскажите лучше, как вы оказались на автобусной станции в Монтеррее?

Ребекка кратко рассказала ему о событиях последних четырех дней. Райан слушал, не прерывая, только время от времени непроизвольно вскидывал брови.

Пока она говорила, он проехал через оживленный центр города, потом пригороды и начал подниматься в гору. Сегодняшний день для Ребекки был очень длинным. Ведь подумать только, еще вчера после обеда они стояли у пограничного пункта в Ларедо. Сейчас все вокруг слегка расплывалось у нее перед глазами.

Наконец они достигли больницы, большого здания в колониальном стиле, обращенного фасадом на расположенный внизу город. Арочная колоннада образовывала веранду. Днем здесь, наверное, много тени, подумала Ребекка, играют дети. Фасад окружали огромные пальмы, очевидно, посаженные еще в прошлом веке, тогда же когда строилось это здание.

— Как красиво, — произнесла Тереза, оглядываясь.

— Я же говорил, что здесь чудесно, — ответил Райан. — А живу я примерно в миле отсюда. Мы едем туда, чтобы вы могли поскорее лечь отдыхать. Большой выезд сюда мы совершим завтра или послезавтра.

Он двинул машину дальше. Его дом, представляющий собой простую, но элегантную усадьбу — асиенду, как ее здесь называли, — был скрыт среди деревьев и из больничного здания не просматривался. Главное здание с плоской крышей было выкрашено в нарядный белый цвет. Перед ним росла большая купа тополей, а позади виднелись две водонапорные башни, еще дальше — амбар. Райан остановил машину. Как только они вышли, их со всех сторон охватило глубочайшее спокойствие и безмятежность. Ребекка залюбовалась видом. Расположение асиенды было чудесным. Вокруг горы, а где-то там внизу город. Райан тронул Терезу за плечо:

— Как дела?

Она кивнула:

— В полном порядке.

Он не делал попыток, показать какое-то особое отношение, просто вел себя так, как будто знал ее всю жизнь. Самый правильный подход, подумала Ребекка.

Дом был действительно очень симпатичный. Из-под крыши выступали концы массивных балок, оплетенные ползучими растениями. Эти же растения переплетались на арках передней веранды, которая выходила на долину. Из трубы выплывала тонкая струйка дыма.

Райан ввел их внутрь. Полы были плиточными, а стены такими же белыми, как и снаружи. Мебель простая и скромная. Ребекка искала следы присутствия женщины-хозяйки и не находила. Но экономка, наверное, все же здесь имелась. В огромном камине горел огонь, в гостиной было тепло и уютно, и кто-то, видно, позаботился о еде. Очень приятно пахло тушеной курицей.

Чувствовалось, что дом этот очень старый.

— К сожалению, здесь только две спальни, — сказал Райан. — Так что вам с Терезой придется спать вместе. Вот здесь.

Ошеломленные и измученные тяжелой дорогой, они последовали за Райаном. Мебель в спальне была старинная, красного дерева. Кровать с пологом на четырех столбиках, резные платяные шкафы и тяжелая медная лампа на потолке — все явно унаследовано Райаном от предшественника.

— Не сомневайтесь, кровать удобная, — заметил Райан. — Хотя ей пара сотен лет.

Тереза тут же решила проверить и, блаженно застонав, растянулась на покрывале.

Райан улыбнулся.

— А поесть?

— Потом, — сонно отозвалась девочка.

Ребекка сняла с нее кроссовки и укрыла покрывалом. А потом они с Райаном отправились на кухню, где все тоже было удобно и просто.

— Как будто попала в рай, — сказала она тихо.

— Но свой Лос-Анджелес на этот рай ты бы вряд ли променяла, — улыбнулся он. — Ведь верно?

— Теперь уже и не знаю.

— Ты совершила подвиг. — Райан кивнул в направлении комнаты, где спала Тереза. — Возвратила нашу дочку.

— На данный момент — да. Но если она захочет вернуться к Флорио и Девон, то мне нечем ее остановить. И самое главное, для меня в этом случае назад возврата нет. Я сожгла за собой все мосты.

Райан задумчиво рассматривал ее несколько секунд.

— Все не так безнадежно. Сожгла одни мосты, появятся новые. А эта жизнь, какую мы ведем здесь, не для тебя. Ты здесь не приживешься. — Затем, помолчав немного, добавил: — А ведь… она должна нас ненавидеть.

— Она рассказывала мне, что в раннем детстве ненавидела нас и очень сильно. В этом ей помогла ее приемная мать, Барбара Флорио. — Ребекка поднялась. — Пойду проверю, как она.

К возвращению Ребекки Райан уже успел накрыть стол.

— Как?

— Спит крепким сном, судя по всему, до утра. — Ребекка устало потянулась. — Слава Богу, что дорога закончилась.

— Садись. — Райан подал ей стул и придвинул тарелку с едой. — Расскажи, как тебе удалось ее отыскать?

Она рассказала сначала о Непале, потом о возвращении в Штаты, где обнаружила, что Майкл Флорио с дочерьми исчез, о поездке в Урбино, о том, как ей удалось перехитрить Флорио, чтобы он взял ее на работу. Она описала жизнь в доме у мельницы, прибытие полиции, затем суматоху в самолете при возвращении в США. Рассказала, как воспользовалась сердечным приступом детектива Эла Рейгана и сбежала с Терезой из аэропорта. Затем описала реакцию Терезы на свое признание.

О сложных личных отношениях с Майклом Флорио Ребекка предпочла не упоминать.

— Ты уверена, что пожар на самолете устроила именно Тереза? — спросил Райан.

Ребекка пожала плечами.

— Нет, не уверена. Я вообще ни в чем не уверена. Но кто-то же засунул горящие тряпки в воздуховод кондиционера в одном из туалетов туристского класса. Терезу нашли неподалеку от этого места.

— В то, что она хотела убить себя, еще можно поверить, — произнес Райан после непродолжительного молчания. — Самоубийства среди несчастных подростков — явление довольно частое. Но то, что она хотела забрать с собой тебя, Флорио и Девон? И в придачу еще три сотни ни в чем не повинных людей? Это почти невероятно. Конечно, я познакомился с ней только что, но все равно она не производит впечатления настолько безумной.

— Но вполне возможно, что у нее раздвоение личности, — печально возразила Ребекка. — Та девочка, которая совершает все эти ужасные вещи, совсем другой человек. В старину бы сказали, что в нее вселяется бес. С этим трудно примириться, но, возможно, это так.

— Если Тереза действительно имеет серьезную болезненную склонность к совершению поджогов, то с нее глаз нельзя спускать. Иначе все может закончиться ужасной трагедией. У нас тут было двое таких подростков, так один чуть не спалил ночью больницу.

— Если это действительно так, Райан, я имею в виду, если она на самом деле поджигательница, то ее нужно начинать лечить, и как можно скорее. При этом не следует забывать, что мания эта у нее развилась как последнее средство зашиты, когда жизнь становится непереносимой. Это ее последняя линия обороны.

— В таком случае не исключено, что она действительно убила свою приемную мать.

— Я не перестаю думать об этом ни на минуту, — грустно усмехнулась Ребекка.

— Еще вопрос, — сказал Райан. — Ты уверена, что тебе удалось одурачить Майкла Флорио? Что он не догадывается, кто ты такая?

— Если бы он хоть что-то подозревал, — ответила она, — то не позволил бы мне приблизиться к Терезе даже на пушечный выстрел.

— К сожалению, я твою уверенность не разделяю. Возможно, он знал обо всем, но намеревался как-то тебя использовать.

— Как?

— Пока не знаю, но, судя по тому, что ты о нем рассказала, человек это опытный и очень умный. И вероятно, не отягощенный высокой моралью. Ты думаешь, что тогда в аэропорту виделась с ним в последний раз?

— Конечно, нет. Но в данный момент он под надзором полиции. Кроме того, у меня против него есть оружие. Помнишь, что я сказала тебе по телефону?

— Ты сказала, что он находится в половой связи со своей старшей приемной дочерью.

— Да, с Девон. — Ребекка устало потерла лицо. — О, Райан, это такая мерзость. — О том, что эта мерзость еще и усугублена в сто крат тем, что она сама имела такую же связь с Майклом Флорио, об этом Ребекка рассказать Райану не решилась.

— У тебя глаза слипаются, — улыбнулся Райан. — Поговорим завтра. А сейчас иди спать. Хорошо?

— Хорошо, — с радостью согласилась она. Снова потерла лицо и посмотрела на Райана. — Боже мой, разве это не чудо, что мы сидим с тобой и спокойно беседуем?

Райан напряженно рассмеялся.

— Еще какое чудо. Если бы мне сегодня в полдень кто-нибудь сказал, что такое возможно, я бы поднял его на смех.

— Я чувствую себя так, как будто это все происходит но сне, — призналась она. — Но все же мне интересно узнать, как ты оцениваешь то, что я совершила? Ты не думаешь, что я сумасшедшая и просто погубила жизнь этой девочки?

— Я думаю, ты спасла се, — ответил он, а затем после паузы добавил чуть тише: — Я думаю, что ты замечательная, Бекки. Ты проявила такое упорство, такую изобретательность, такое невероятное мужество. Я бы на подобное, наверное, не решился. Ты чудесная и удивительная. — Он улыбнулся. — Чего это ты распустила нюни?

— О Господи, Райан, — произнесла Ребекка, смеясь и вытирая слезы. — Жаль, что ты не видел нас на этом «харлее-дэвидсоне»!

— Я полагаю это было то еще зрелище, — радостно согласился он.

— Прямо персонажи из «Беспечного ездока»…

Поскольку носового платка у нее под рукой не оказалось, он предложил свой. А затем обнял своими сильными руками. Она позволила ему прижать ее ближе. Его запах был болезненно знакомым и одновременно тревожно новым. Райан был по-прежнему стройным и крепким, а между плечом и шеей у него, казалось, специально было создано место для ее головы. Она склонила туда голову и закрыла глаза.

— Никогда не думала, что снова буду с тобой вот так, как сейчас.

— Cosas de la vida, — пробормотал он. — Что должно случиться, то случается.

— И все эти тринадцать лет я никогда не переставала думать о тебе, — добавила она тихо. — О тебе… и о ней.

Наступило долгое молчание.

— А я нет, — отозвался он наконец. — Я не думал.

Она отстранилась, порывисто дыша.

— Пойду вымою посуду.

— Нет. Тебя ждет постель. И я не надеюсь увидеть тебя раньше, чем через двенадцать часов.

— Спасибо, Райан.

Он взял ее руку и поднес к губам.

— Тебе спасибо, что привезла ее ко мне. Я ее не оставлю. И тебя тоже.

Ребекка устало поплелась в спальню.

Она проснулась в семь утра, проспав с перерывами двенадцать часов, как Райан и предсказывал. В доме было тихо. Почти метровой толщины стены не пропускали внутрь никаких звуков. Тереза мирно спала рядом, приоткрыв губы.

Ребекка тихо соскользнула с постели. Стараясь не потревожить Терезу, она приняла душ, оделась и, осторожно прикрыв за собой дверь, прошла по коридору на переднюю веранду. Райан стоял, опершись о деревянную загородку, и рассматривал в бинокль горы. Высокий, худощавый на фоне золотистого неба.

— Привет, — сказала она, почему-то робея. — Чем любуешься?

— Вот, посмотри. — Он показал пальцем на орла, который парил между горными вершинами. Его огромные крылья едва двигались. Прекрасное зрелище.

Райан повернулся. На нем были джинсы и белая рубашка с высоким воротником и старинными серебряными пуговицами. Серебряная инкрустированная пряжка на стягивающем стройную талию поясе тоже выглядела старинной.

— Как спала?

— Как убитая. Зато сейчас чувствую себя замечательно.

— Как Тереза?

— Все еще спит мертвым сном. Как хорошо-то, Господи! Я уже давно не испытывала такого спокойствия.

— Принести кофе?

— Да, пожалуйста.

— Сейчас.

Она залюбовалась пейзажем. Воздух был прохладен и сух, склоны гор, которые весной покрывались цветами, сейчас только чуть зеленели. Трудно было представить, что эту безмятежность может что-то нарушить.

Райан возвратился с двумя чашками кофе. Они вышли в сад. Он потянулся крепкими сильными пальцами за ее рукой, и она позволила ему ее взять. Гигантское небо было наполнено мягкими, пушистыми белыми облаками, которые купались в золотых солнечных лучах. Близость Райана делала все ужасы, через которые она прошла, как будто нереальными.

— Опиши мне, пожалуйста, припадки Терезы, — сказал он.

Ребекка в клинических терминах подробно описала то, что происходило с Терезой.

— А нарушения сна? — задумчиво произнес Райан, когда она закончила.

— Время от времени.

— Страдает ли она временной потерей памяти? Может быть, забывает, кто она, двигается, как зомби? Вот ты вчера предположила у нее раздвоение личности. Она это каким-нибудь образом при тебе обнаруживала?

— Слава Богу, нет.

Райан вздохнул.

— Я тут усмотрел парочку интересных особенностей. Согласно твоему описанию, во время этих припадков она произносит какие-то фразы. Но слышит ли она в этот момент, что ей говорят, и может ли потом это вспомнить?

— Да.

— Недержание мочи, которое имело место, было частичным?

— Да.

— Это все указывает, что кора головного мозга во время приступа у нее функционирует правильно.

Ребекка кивнула:

— Значит, это определенно не эпилепсия. Я тоже пришла к такому выводу.

— Нет, это не эпилепсия.

— Рай, но ведь она не прикидывается.

— Она и не смогла бы так прикидываться, — ответил он. — Ты когда-нибудь имела дело с истерией как с клиническим феноменом?

— Довольно поверхностно.

Он покачал головой.

— Для приступа настоящей истерии обязательно нужны мотивы. Нет, Тереза не устраивает пантомиму. Это у нее попытка бегства, попытка избавления от тяжелых стрессовых ситуаций. Внешне это выглядит как сильный эпилептический припадок, но в отличие от эпилепсии приступы истерии никогда не возникают, когда пациент находится в одиночестве или в какой-нибудь ситуации, угрожающей жизни, как, например, при пересечении оживленной улицы.

Ребекка внимательно слушала.

— Значит, пока у нее не возникнет стрессовой ситуации, припадков ждать не следует.

— Это верно, — согласился Райан.

— Привет, — произнес с веранды тихий голос.

Они обернулись. На Терезе был бежевый свитер, который доставал ей до колен. Судя по всему, принадлежал он Райану. Она ошеломленно разглядывала Райана и Ребекку.

— Я с трудом соображаю, где нахожусь.

Райан улыбнулся:

— Ты здесь. Вот и все.

Они позавтракали вместе, после чего глаза у Терезы сделались более осмысленными. Ребекка заметила, что она не может оторвать их от Райана. Это совсем не то, что было у нее с девочкой. Тереза знала, что это ее отец, а она его дочь. И Ребекка завидовала Райану. Ей же до самого последнего времени приходилось, находясь рядом с Терезой, сдерживать себя изо всех сил.

Райан предложил Терезе съездить с ним в больницу.

— Мне нужно просмотреть отчеты ночных сестер, — сказал он, — и сделать обход. Большинство моих пациентов примерно твоего возраста, Тереза. Они будут рады с тобой познакомиться. Поедешь со мной?

Тереза посмотрела на Ребекку:

— А ты?

Та кивнула:

— Конечно.

— Ты говоришь по-испански? — спросил Райан Терезу.

— Нет.

— Это не имеет значения. Дети всегда найдут способ пообщаться. Пошли.

Больница была очень бедной, особенно по сравнению с той клиникой, в которой работала Ребекка. Ей даже было немножко стыдно. Все оборудование устарело уже лет двадцать назад, палаты переполнены, ассортимент лекарств оставлял желать много лучшего. Единственное, что было точно таким же, это маленькие несчастные липа, такие же восхитительные победы и трагические неудачи.

Ребекка сразу увидела, что Райан прирожденный педиатр. И не только по своей врачебной квалификации, но и просто как личность. Именно личность доктора — Ребекка это хорошо знала — играла решающее значение в критических случаях, когда решался вопрос жизни и смерти. Казалось, от одного его присутствия пациентам становилось легче. Они оживлялись и начинали улыбаться.

Ребекка завидовала ему и в этом тоже. Она знала, что сама обладает подобным даром только в малой степени. При ее появлении маленький пациент редко начинал сиять улыбкой. Видимо, она была слишком холодна и официальна. У Райана это было от Бога.

Тереза была очарована Райаном так же как и его пациенты. Она не отходила от него ни на шаг.

Ребекке хотелось крикнуть ей: «Послушай, ведь я тоже врач! Я тоже могу лечить больных детей!» — но она понимала, что такая ревность глупа. Да, сейчас Тереза забыла о Майкле Флорио и Девон. Но можно не сомневаться, что это только на время. Она их обязательно вспомнит, и не известно еще, что тогда будет.

— Кажется, ей здесь нравится, — сказал Райан после того, как Тереза вечером отправилась в постель. — Я не отметил ни единого признака психической нестабильности. Скромная дружелюбная девочка. Ты же видела, как она вела себя с мексиканскими детьми. Как они быстро нашли общий язык. Как им было весело. И она для своего возраста очень эрудированна и сообразительна. Понимает что к чему, как должны действовать лекарства и многое другое. — Он распростер руки. — Чего ты еще хочешь от тринадцатилетней?

— Ты ее не видел в семье Флорио, — ответила Ребекка. — С Майклом и Девон она совсем другая. Совершенно другая, поверь мне. Замкнутая и подозрительная. — Ребекка поежилась и придвинулась ближе к горящему камину. — Теперь ты сам видишь, что нормально развиваться в той семье у нее перспектив не было.

— Хочешь бренди?

Она кивнула:

— Налей.

Он поднялся, взял бутылку мексиканского бренди и налил в два бокала пряную коричневую жидкость. Они чокнулись и выпили. Ароматный бренди приятно обжег Ребекке губы.

— Во всяком случае, мне кажется, что я ей правлюсь, — сказал Райан.

— Конечно, ты ей поправился, — ответила Ребекка с ноткой сарказма в голосе. — Еще бы. Ты сделал все возможное, чтобы вскружить ей голову.

— Ладно тебе. — Он улыбнулся. — Ревнуешь, что ли?

— Она тринадцатилетняя девочка, — сказала Ребекка. — А ты мужчина, такой обаятельный и привлекательный. Было бы удивительно, если бы она осталась равнодушной.

— Бекки, я не Майкл Флорио, — произнес он мягко. — И не собираюсь ее соблазнять.

Ребекка кивнула.

— Извини, я не имела в виду что-то плохое. Но пойми, привезти ее сюда стоило мне немалых усилий, и поэтому видеть, как она сразу же упала к твоим ногам… Ну, сам понимаешь, что я почувствовала.

— Никакой ревности ко мне у тебя быть не должно, — сказал он, пристально глядя на нее поверх своего бокала. — Нам просто не нужно больше разлучаться.

— Райан… — Она помолчала. — Ты мне кажешься каким-то… непривычным.

— В каком смысле? — насторожился он.

— Во многих. — Она внимательно посмотрела на него с искорками смеха в глазах. — В кого ты превратился, Райан? Всегда был таким разгильдяем, а теперь что? — Она показала глазами на небольшой серебряный амулет на кожаном ремешке, который висел на его загорелой шее. — Ты стал просто франтом. Одеваешься как исполнитель песен кантри.

— Неужели? — сказал он, закупоривая бутылку.

— Перламутровые пуговицы, сапоги ручной работы и все остальное. Кто научил тебя так одеваться?

Темно-голубые глаза Райана оставались безмятежно спокойными.

— Моя подруга. Индианка племени кроу. Прежде она работала моделью, теперь у нее в Ларедо бизнес — моделирование одежды и ювелирные изделия. Это от нее у меня перламутровые пуговицы и сапоги ручной работы.

— И вещица у тебя на шее тоже от нее?

Он кивнул.

— Ее работа.

— И что же у вас с ней сейчас?

— Мы расстались, но добрыми друзьями. Ты что, ревнуешь?

Ребекка глотнула мягкого бренди.

— Ты был на ней женат?

Он коснулся амулета.

— Да.

Она легко рассмеялась.

— Мне следовало об этом догадаться. Потому что настоящий след в жизни мужчины может оставить только жена. Ну и что у вас не заладилось?

— Просто, став мужем и женой, мы не сделали друг друга счастливыми. Долго это у нас не продлилось.

— То письмо ты написал мне, когда вы расходились? — спросила она.

— Примерно шесть месяцев спустя.

— Оно пришло тогда очень не вовремя, Рай, — сказала она тихо. — Как раз накануне моего замужества.

— Я знаю. Но твой брак тоже не заладился? — спросил он.

— Как я теперь понимаю, у него не было никаких шансов, — ответила она.

Он помолчал.

— Бекки, я так и не смог найти никого, кто сумел бы занять твое место. Это правда.

Она потянулась к нему как бы просто по-дружески. Но он обнял ее по-настоящему.

— Нет, Рай, — прошептала она, выскальзывая из его рук. — Не сейчас. — Затем поцеловала его в щеку. — Я иду спать. Спокойной ночи.

Ложась в постель, Ребекка чувствовала, как колотится сердце. Она не испытывала к Райану такого сильного и острого желания, какое тогда к Майклу Флорио. Нет, это было что-то совсем другое, знакомое и много большее, чем просто желание. А что, если поддаться этому чувству, не сопротивляться? Пусть Райан возьмет и поднимет ее высоко вверх над всеми неприятностями! Пусть… Но ведь еще ничего не кончено, еще… На Ребекку навалилась мягкая темнота, и она медленно поплыла в ней.

На следующий день после обеда Райан предложил им прогуляться в горы.

— Там наверху есть интересные развалины старинной индейской деревни племени мескалеро, — сказал он. — Сохранились даже наскальные рисунки.

Они вышли из дома, миновали амбар и пошли по тропе, ведущей вверх по склону.

По мере подъема менялась растительность, появились жутковатые на вид агавы с грозными шипами, из которых весной появятся чудесные цветы, за одежду цеплялись колючки кактусов чолья, и всюду в воздухе висел терпкий запах кустов живицы. Вверху золотились неприступные горные вершины.

У сухого русла реки они набрели на группу странных на вид мужчин, занимавшихся непонятной работой. Их было человек шесть-семь. Они разожгли небольшой костер и вываривали в котле какие-то растения, кучи которых лежали рядом. От варева исходил вяжущий, но не очень неприятный запах.

— Они добывают воск, — пояснил Райан. — Собирают кандедилью, восковое растение, и вываривают из нее сок, из которого потом получают воск. Он идет здесь на изготовление свечей и обувного крема. Считается, что отвар кандедильи излечивает сифилис. Но это не так.

Терезе эти люди показались сподвижниками Панчо Вильи.

— Как жаль, что я не рисую, — сказала она Ребекке. — Я бы их обязательно нарисовала.

Они продолжили путь, и вскоре на горизонте показались руины индейской деревни. На нескольких стенах действительно были интересные рисунки, и вид отсюда на долину внизу был исключительно живописный.

Стало прохладнее. Сверху подул резкий ветер, напомнив Ребекке, что сейчас все же зима.

— Должно быть, здесь когда-то была очень красивая деревня, — сказала Тереза, показывая на остатки стен. — Кто были эти люди?

— Никто не знает. Может быть, предки индейцев мескалеро или команчей. Говорят где-то здесь был родник, — добавил Райан, затеняя глаза ладонью.

— Где? — спросила Тереза, выглядывая из-за большого камня.

— Я думаю, вряд ли он сохранился, — ответил Райан. — Дело в том, что индейцы всегда строили свои деревни возле родника или колодца. В старину такие источники считались священными. Ведь здесь наверху жизнь без воды невозможна.

— Давайте найдем его, — загорелась Тереза. От свежего ветра ее щеки разрумянились, глаза заискрились.

Райан улыбнулся.

— Можно попробовать.

— Где начнем искать?

Ребекка скептически оглядела окрестности.

— Я полагаю, деревня была построена рядом с ним, — сказала она. — Но скорее всего он иссяк много лет назад. Может быть, поэтому люди и покинули это место.

— Как жаль, — разочарованно вздохнула Тереза.

— Родник живет по своим собственным законам, — объяснила Ребекка. — Вдруг совершенно неожиданно перестает бить, без предупреждения и объяснения причин.

— А бывает так, что он начинает бить снова? — спросила Тереза.

— Иногда, наверное.

— Я хочу найти этот источник.

Ребекка улыбнулась:

— Зачем, дорогая?

— Просто хочу, — упрямо ответила Тереза, ее лицо застыло.

Ребекка решила не противиться, и все трое начали продираться сквозь кусты в поисках каких-либо признаков воды.

— А змеи здесь водятся? — спросила Ребекка.

— Да, но берегитесь кактуса чолья, — предупредил Райан. — Если уколет в лодыжку, это много опаснее, чем змея.

Райан полез на скалу, и Ребекка залюбовалась его стройной, атлетической фигурой. Каждое движение было таким точным и совершенным.

— Нашла, — услышала она крик Терезы и бросилась к ней, перепрыгивая с камня на камень.

Тереза сидела на корточках рядом с грудой камней, покрытых лишайником, склонив голову набок. Ее лицо светилось.

— Послушай! — сказала она.

Ребекка прислушалась. Откуда-то из недр этой кучи доносился неясный звук струящейся воды.

— Я слышу!

— Ты нашла его, Тереза, — сказал, подходя к ним, Райан.

— Раскроем? — взволнованно предложила Тереза и тут же принялась отбрасывать камни. Ребекка подняла глаза на Райана. Он пожал плечами, и они вместе принялись за работу. Некоторые из камней были такими тяжелыми, что сдвинуть их с места удавалось только общими усилиями. Журчание воды становилось все отчетливее. Когда им наконец удалось проделать в груде камней небольшой проход, Тереза сунула голову внутрь.

— Смотрите! — торжествующе выкрикнула она.

Ребекка нагнулась. Метрах в десяти впереди был виден источник. Сохранились даже остатки каменной кладки.

Тереза подняла сияющие глаза.

— Я нашла его! Нашла!

— Да, ты нашла, — сказал Райан. — Ты нашла источник. — Он осмотрелся. — Здесь раньше жили люди, играли дети. В общем, была жизнь. Жаль, что мы не может этого увидеть.

— Но прошлое увидеть невозможно, — неожиданно сказала Ребекка. — Не надо и стараться.

— А вот это напрасно, — возразил Райан. — Я верю, что если действительно захотеть, то его можно вернуть.

Тереза опустила в ручеек кончики пальцев, а затем сунула в рот.

— Как вкусно!

Ребекка почувствовала на себе взгляд Райана, подняла глаза и улыбнулась.

Через некоторое время они начали спуск. Молча. Каждый был погружен в собственные мысли.

Когда асиенда была уже совсем близко, Ребекка вдруг увидела, что позади пикапа Райана припаркован белый «лэндкрузер». На веранде стояли двое и задумчиво смотрели на них.

Она схватила Терезу за руку, а другой ухватилась за Райана. Это были Майкл и Девон.

— Это папа! — воскликнула Тереза. Легко высвободив руку, она ринулась к Майклу.

* * *

— Черт побери, как они тебя здесь нашли? — спросил Райан.

— Не знаю. — Чувствуя невероятную душевную боль, Ребекка смотрела, как Тереза бросилась на шею Майклу, а тот крепко прижал ее к себе.

— Ты очень бледная — тихо сказал Райан.

— Еще бы, — ответила Ребекка. Ее шатало.

— Может быть, вызвать полицию? — спросил Райан.

Она покачала головой:

— Пока не нужно.

«Поздно вызывать полицию. Поздно. Другое надо было делать — лечь на дно и затаиться. А я расслабилась. И вот…»

Они двинулись вперед по направлению к Майклу. Он стоял, выпрямив спину, продолжая обнимать Терезу. На сей раз на нем был темно-серый костюм, белая рубашка и темно-красный галстук. Ни намека на усталость, хотя скорее всего ему пришлось проделать немалый путь. Девон держала Терезу за руку. Ее белокурые волосы были стянуты на затылке в хвостик.

На глазах у Майкла были темные очки в металлической оправе. Он снял их, и глубоко посаженные темные глаза встретились с глазами Ребекки. Она почувствовала почти физический удар.

— Привет, Ребекка, — сказал он.

— Привет, Майкл, — отозвалась она, едва ворочая сухим языком. — Как ты сюда попал?

— Мы прилетели в Монтеррей, — охотно пояснил он. — А там взяли напрокат машину и приехали сюда.

— Я имею в виду, как ты узнал, где нас найти?

— Тереза позвонила мне из Ларедо. И сказала, куда вы направляетесь.

Ребекка встретилась с глазами Терезы. Наверное, она позвонила тогда, в первый вечер, оставшись в номере смотреть телевизор.

— Как же так, Тереза, — произнесла она мягко. — Я ведь просила тебя ничего не предпринимать, не обсудив со мной.

— Вы должны поговорить друг с другом, Ребекка, — сказала Тереза, повиснув на руке Майкла. — Ты должна рассказать ему обо всем. Должна!

Майкл наклонился и посмотрел Терезе в лицо.

— О чем ты говоришь, Тереза?

— Он не знает, — сказала Тереза, глядя на Ребекку. В ее голосе слышались потки отчаяния. — Скажи ему.

Глаза Майкла встретились с глазами Ребекки.

— Давай же, Ребекка, — сказал он тихо. — Скажи мне.

— А я уж было уверовала в твою суперпроницательность, — устало проговорила Ребекка. — Неужели ты так до сих пор не догадался?

— Как видишь, не догадался, — ответил Майкл.

Девон не сводила с Ребекки восхищенного взгляда.

— О Боже, — внезапно выдохнула она. — Это же ее мать!

— Да, — кивнула Ребекка. — Я ее мать.

Теперь Девон уже смотрела на Ребекку с ненавистью, так сильно сжав руку Терезы, что побелели костяшки пальцев.

Майкл нахмурился.

— Не понимаю, Ребекка. Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— То, что тринадцать лет назад я родила Терезу. Она моя дочь.

Кажется, Майклу, чтобы воспринять это сообщение, пришлось сделать над собой усилие. Он побледнел.

— Почему… почему ты скрыла это от меня? — спросил он, недоумевая.

— Извини, Майкл, так получилось, — ответила она.

— Так получилось? — вяло отозвался он. Ей даже показалось, что он слегка покачнулся.

— Нам следовало бы догадаться, — произнесла Девон высоким дрожащим голосом. — Почему мы этого не сделали, папа? — Ее лицо было напряжено. Видимо, осознание этого факта потрясло ее до глубины души. — Она даже похожа на Терезу. Те же самые волосы. Такие же глаза. Такой же голос.

Майкл захватил подбородок Терезы в ладонь и приподнял ее лицо вверх, чтобы можно было заглянуть в глаза.

— И давно ты об этом знаешь, Тереза?

— Она сказала мне после того, как мы убежали от полиции. Папа, пожалуйста, не сердись на нее. Пожалуйста, папа.

Как будто все еще не веря, Майкл отпустил ее подбородок.

— Здорово ты это придумала, — сказал он, размышляя вслух, но глядя на Ребекку. — Приехала в Италию. Поставила на меня капкан. Прорыла ход в мой дом. — Его глаза внезапно остекленели. — Ребекка, тебе это поручили в полиции?

— Конечно, нет, — ответила она тихо. — Если бы так, стала бы я бежать из Майами?

— Она с полицией не связана, — вмешалась Тереза. — Она любит меня, папа. Так же как и ты. — Ее голос осекся, и на ресницах заблестели слезы. — Не сердись.

— Я и не сержусь, дорогая, — сказал он.

— Я только хотела, чтобы ты с ней поговорил, — захныкала Тереза, испуганная выражением лица у Майкла.

Он механически кивнул.

— Не беспокойся. Ты сделала правильно, позвонив мне.

— Майкл, есть еще кое-что, что ты должен знать, — сказала Ребекка. — Это Райан Фостер. Он настоящий отец Терезы.

Майкл пристально посмотрел на Райана и криво усмехнулся.

— Понимаю. Какие еще у тебя в рукаве сюрпризы, Ребекка?

— Больше нет.

Майкл потер ладонями лицо и шею, как будто они болели.

— Я хочу поговорить с тобой наедине. Ты можешь оказать мне такую любезность?

— Если я не ошибаюсь, то у меня просто нет выбора, — сказала она сухо.

— Почему же, выбор есть, — решительно произнес Райан. — Я бы предпочел присутствовать при вашей беседе. Как заинтересованное лицо.

— Возможно, вы лицо заинтересованное, но не в том, что я собираюсь обсуждать, — ответил Майкл. — В данный момент это касается только меня и Ребекки.

— Все в порядке, Райан, — сказала Ребекка. — Не беспокойся.

Майкл мягко подтолкнул Терезу к Девон.

— Иди поговори с сестрой. Вы, наверное, соскучились друг без друга. Мы можем войти в дом, Ребекка?

Тереза и Девон направились в сад, а Ребекка вошла с Майклом в дом. Райан остался сидеть на веранде, наблюдая за девочками.

Она провела Майкла в гостиную, показала на стоящие у камина старые кресла с невысокой спинкой, переходящей в подлокотники, но он покачал головой, оставаясь на ногах.

— Почему ты мне не сказала? — спросил он.

— Я хотела сказать, — ответила она напряженным голосом. — Все время мучилась. Возможно, ты даже помнишь. Но боялась.

— Боялась?

— Боялась, что ты меня выгонишь. Или хуже. А больше всего меня страшило, что я никогда больше не увижу Терезу.

Она ожидала, что он придет в ярость, но Майкл Флорио оставался пугающе спокойным. Спокоен жесткий рот, спокойны глаза. Даже как-то странно. Видимо, он уже пришел в себя от шока.

— Никому не удавалось обмануть меня таким способом, как это сделала ты, — произнес он мягким голосом. — Ты проявила исключительную изобретательность. Но зря. Если бы ты мне доверилась, все бы обернулось совершенно иначе. Нам всем в данный момент было бы много лучше.

— Мне трудно в это поверить. Странно, что ты не догадался об этом в Италии.

— Был слеп, — грустно усмехнулся он. — Я не так уж много совершал в своей жизни ошибок. И больше всего с тобой, Ребекка. Слишком много. Но ты говорила, что веришь мне. Выходит, это была неправда?

— Как я могла тебе верить, Майкл?

— Но тебе я верил. — Он встряхнул головой. — Зачем ты убежала?

— Чтобы спасти Терезу. Я это не планировала заранее, Майкл. Просто шанс сам приплыл в руки, я им воспользовалась. Как детектив Рейган?

— Он умер, — вяло отозвался Майкл.

Ребекка почувствовала слабость в коленях. Даже покачнулась.

— Не может быть.

— Его отвезли в кардиологический центр в Майами, но через пару часов с ним случился еще один приступ. К тому времени, когда мы с Девон добрались до Сан-Франциско, он умер.

— О Боже.

— Еще не слишком поздно, Ребекка.

— Что не слишком поздно?

— Тереза должна возвратиться назад. Вам обеим нужно возвратиться.

Она подняла голову.

— Ты сказал в полиции, где мы находимся?

Он чуть качнул головой.

— Пока нет. Когда Тереза позвонила, мы даже не стали собирать вещи. Просто сели в машину и поехали в аэропорт.

— Тереза никогда туда не вернется, — сказала Ребекка. — Она останется со мной.

Лицо Майкла отвердело.

— Ты не можешь удерживать ее у себя, — сказал он. — Она не твоя.

— Сейчас моя.

Он оглядел комнату, тяжелые сосновые брусы, толстые стены, простую обстановку.

— И что же ты здесь планируешь, Ребекка? Начать семейную жизнь с этим хиппи-доктором?

— Мы родители Терезы.

— Нет, — сказал Майкл. — Ее отец не он. И ты не ее мать. Единственный родитель, какой есть сейчас у Терезы, это я.

— Формально да, Майкл. По документам. Но что делать с тем фактом, что вот я, ее мать, стою перед тобой, а вон там Райан, ее отец? Это обстоятельство ни ты, ни кто другой изменить не может.

— А где ты была все эти тринадцать лет, позволь спросить? Она что, жила у тебя, ты одевала се, кормила, следила за ней, превратила в то, кем она является сейчас? Если бы это было так, я бы, возможно, почувствовал определенную симпатию к этому бреду, околесице, которую ты сейчас несешь. Но тебя даже поблизости не было. — Его руки сжались в страшные каменные кулаки. — Ты отреклась от своего ребенка еще до его рождения. И Райан Фостер тоже. Вы отбросили ее в сторону, чтобы она не мешала выполнению ваших эгоистичных планов. Терезу вырастили Барбара и я. Ни ты и ни Фостер — испорченные, безнравственные эгоисты — даже отдаленного представления не имеете о том, что все это значит.

— Как ты смеешь! После всего, что ты сделал с этими девочками, как ты смеешь обвинять меня в безнравственности!

— А что я такого с ними сделал, Ребекка?

— Да ладно тебе, Майкл, — усмехнулась она. — Разве Девон не рассказала?

— Что она должна была мне рассказать?

— Что я знаю. О ваших отношениях.

Его глаза сузились.

— У тебя, я вижу, сюрпризы еще не кончились, Ребекка. О каких отношениях?

— Что вы любовники — вот каких. И она сказала, что впервые это произошло, когда ей было девять лет. — Каждое слово стоило Ребекке огромных усилий.

Майкл долго молчал, пристально глядя на нее, а затем тихо спросил:

— И ты ей поверила? Вот, значит, почему ты убежала от меня?

— Я, можно сказать, присутствовала при том, как ты занимался с ней любовью. Я встретила ее прямо у твоей комнаты. Она выходила оттуда совершенно голая, среди ночи. И она рассказала мне все, стоя там, в коридоре. И что, по-твоему, я должна этому не верить?

— Все, что ты видела, она подстроила специально, чтобы тебя обмануть, — ответил Майкл. — Это фарс и ничего больше.

Ребекка подняла к лицу ладонь, как будто защищаясь.

— Зачем ты так, Майкл. Ты кто угодно, но не трус. Неужели у тебя не хватает мужества признаться?

Он поморщился.

— Это все фантазии Девон. У нее очень богатое эротическое воображение, и она часто путает выдумку с реальностью. У нее привычка шляться по дому ночью в голом виде. Причем она начала заниматься этим чуть ли не сразу же, как попала к нам. Я так понимаю, это что-то вроде лунатизма, потому что иногда утром она даже не помнит. И довольно часто она заходила ко мне, когда я спал. Я даже не всегда просыпался. Поэтому ей ничего не стоило разбудить тебя, а затем устроить в твою честь маленький сексуальный спектакль. — Все это Майкл Флорио произносил совершенно невозмутимым тоном.

— Девон всего пятнадцать, — нерешительно проговорила Ребекка. — Для подобных выдумок она слишком юна.

— Всего лишь в двух милях отсюда есть больница, — спокойно сказал Майкл. — Отвези ее туда, пусть проверят. Она девственница, Ребекка. И с медицинской, и со всех других точек зрения.

— Для секса не обязательно полное проникновение, — сказала Ребекка после некоторых колебаний.

— Я никогда не имел половых сношений с Девон ни в каком виде, — ответил Майкл. — Ты насчет этого с Терезой говорила?

Она чуть заметно кивнула.

— Да.

Его глаза вспыхнули.

— Ты вылила эту грязь на голову бедной Терезы? В надежде отдалить ее от меня? Я не могу поверить, Ребекка, что ты могла быть такой жестокой!

Чувствуя себя виноватой, она посмотрела в окно. Девон и Тереза сидели, обнявшись, на лавочке в саду. В волосах Девон играли солнечные блики.

— Я считала, что она должна знать.

— Барбара была с этими девочками невероятно жестока, — сказал Майкл. — Девон рассказала ей о том, что она моя любовница. Мы в это время только расстались, и она думала, что Барбара позволит ей уйти со мной. Но та обезумела. Поволокла Девон к врачам на проверку. Вывод был однозначный: девственная плева не нарушена. Узнав об этом, она выпорола Девон шнуром от настольной лампы. У нее до сих пор сохранились шрамы. — Его темные глаза встретились с глазами Ребекки. — Но этот яд так и остался навсегда у Барбары внутри. Так что с тобой — это примерно тот же самый вариант.

— Ты хочешь сказать, что Девон одержима манией?

— Ложь для нее — единственный способ отстоять то, что ей принадлежит. Видимо, почувствовав что-то в наших с тобой отношениях, она решила вновь прибегнуть к этому трюку. Надо сказать, что в обоих случаях это ей удалось.

Ребекка почувствовала озноб. Неужели он говорит правду? Она больше не знала, чему верить.

— Если ты мне не веришь, — сказал он, как будто прочитав ее мысли, — не поленись сводить Девон к врачу, чтобы он подтвердил ее девственность. Пусть побеседует с психотерапевтом. Делай все, что хочешь.

— Я ничего не хочу делать с Девон. Не хочу, чтобы с ней кто-то беседовал, не хочу, чтобы ее проверяли. Не нужно ничего этого. Все равно ты их изуродовал. Если не физически, то по крайней мере морально. Их обеих.

— Их изуродовала Барбара, — твердо заявил он. — Она была больна. Все их проблемы порождены Барбарой. Не мной. Она делала все возможное, чтобы отравить жизнь всем нам. Но теперь ее нет, и у нас появился шанс начать новую жизнь. Включая тебя. Теперь, когда ты знаешь правду, можно… — Он сделал движение к ней.

— Пожалуйста, не подходи ко мне, — сказала она напряженным голосом.

— Я и не подхожу, — ответил он почему-то с придыханием. — Я все еще люблю тебя, Ребекка. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты возвратилась ко мне. Вышла за меня замуж и стала матерью этим девочкам.

— Ты с ума сошел, — прошептала она.

— Нет. Это ты сошла с ума, если считаешь, что сможешь дальше жить без меня. Неужели Райан Фостер будет тебе подходящим мужем? Тринадцать лет назад он бросил тебя, потому что не чувствовал в себе силенок, чтобы нести эту ношу. Он что, сейчас изменился?

Майкл протянул к ней руки. Она пыталась избежать его объятия, но он почти грубо притянул ее к себе и приник губами к ее губам. У Ребекки перехватило дыхание. Это был неистовый, всепроникающий, страстный поцелуй.

К своему ужасу, Ребекка почувствовала, что отвечает ему. Почувствовала жар во всем теле, почувствовала мощный импульс, заставивший ее выгнуть шею и прижаться к его мощной груди. Она чувствовала глухие удары его сердца. Неужели это все с его стороны только притворство? Нет, он действительно любил ее и желал с неодолимой силой.

Этот обжигающий поцелуй — как будто открылась дверца топки, — длился несколько секунд. Затем она отпрянула.

— Довольно!

— Поехали со мной, — прошептал Майкл. — Ради Бога, верь мне, Ребекка.

— Неужели ты собираешься увезти Терезу в Сан-Франциско? Ведь ее там замучают. Неужели ты хочешь этого, Майкл?

— Она не может скрываться от закона всю жизнь, — ответил он. — Нам придется посмотреть в лицо правде, какой бы она ни была. Иначе мы все свихнемся. И прежде всего Тереза.

— Зачем же ты тогда возил ее в Италию? — сказала Ребекка. — Чтобы теперь отдать на съедение волкам?

— Я привез ее в Италию, чтобы дать отдышаться. Но теперь это кончено, Ребекка. Мы должны решить вопрос раз и навсегда. Поверь мне, иного выхода нет. — Он сделал попытку снова обнять ее.

— Неужели ты надеешься, что я тебе поверю? — спросила она, выскальзывая из его рук.

— Но ведь я же тебе верю, Ребекка. После всего, что ты сделала. Верю. Потому что люблю тебя. И не хочу с тобой расставаться.

Майкл наклонился, чтобы поцеловать ее, она попыталась отвернуться, но он откинул ее лицо назад, захватив ладонями подбородок. На этот раз его рот был теплым и нежным. Он заключил ее в объятия, заставляя принять и этот поцелуй. Это было невыносимо. Его движения были такими уверенными, к ее сопротивлению он был совершенно безразличен. И по-прежнему непонятно было, что это? Страсть? Или какой-то хитрый расчет? Ее тело напряглось. Задыхаясь, она отпрянула от него и хрипло выкрикнула:

— Райан! Райан!

Майкл застыл, прислушиваясь к глухому стуку сапог Райана по коридору. Тот с мрачным видом вошел в комнату.

— Что случилось?

— Ничего, — сказала Ребекка, вытирая рот. — Просто мы закончили разговор.

Затем взяла Райана за руку, чувствуя, что его трясет.

— Послушайте, Фостер. — Майкл кивнул в сторону сада. — Вон там сидят две мои дочери. За всю свою жизнь они практически не расставались, и я не собираюсь их разлучать, а уж тем более терять одну из них только потому, что вы с Ребеккой неожиданно передумали спустя тринадцать лет.

— В этой стране у вас нет никаких официальных прав, — тихо произнес Райан.

— Если Тереза захочет возвратиться ко мне, ты не посмеешь ее остановить. — Теперь Майкл обращался только к Ребекке.

— Ты прав, — сказала Ребекка, — но в таком случае мне придется поехать с ней. И я буду бороться, Майкл, не на жизнь, а на смерть.

Он довольно долго пристально смотрел на нее. Его лицо в этот момент было похоже на гранит. А затем заговорил неожиданно мягким голосом:

— Ни одну женщину, Ребекка, и вообще ни одно человеческое существо в своей жизни я не желал так сильно, как желаю тебя. Ты моя.

— Нет, Майкл.

— Не будем спорить. Отчасти по этой причине, отчасти по другим, но в данный момент я забирать Терезу у тебя не намерен. Пусть у вас будет время поговорить, объясниться. — Он положил на стол карточку. — Мы остановились в этом отеле. И пожалуйста, не делай попыток уехать еще куда-нибудь. — Майкл направился к двери, обернувшись у порога. Его магнетический взгляд поймал глаза Ребекки. — И помни, Ребекка, то, что я тебе сказал, это все очень серьезно. Как и всегда у меня.

Они двинулись следом за Майклом. Он подошел к девочкам, а Ребекка подняла глаза на Райана. Он обижался, и она знала почему.

Порывисто вздохнув, она взяла себя в руки.

— Извини, Райан. Мне следовало сказать тебе об этом сразу. В Италии у меня была связь с Майклом Флорио.

Он напрягся.

— Вообще-то я догадывался. И что же означает это слово «связь»?

— То, что я занималась с ним любовью. Один раз.

Он помрачнел еще больше.

— Господи. Это же безумие.

— Ты прав. Это было безумие.

— Я даже и представить себе не мог, что ты можешь так опуститься.

— В принципе, чтобы вернуть Терезу, я могла опуститься до чего угодно, — возразила она. — Но с Майклом у меня получилось фактически случайно.

— Не может быть. Насколько я знаю, случайно у тебя ничего не происходит.

Она наблюдала, как Майкл говорит с девочками.

— Я просто рассказываю тебе, что произошло между мной и Майклом. Вот и все.

— Ты хочешь сказать, что влюблена в него?

— Некоторое время думала, что влюблена. Думала, что смогу любить его, даже если он виновен в смерти Барбары. Думала, что он сделал это ради девочек, от отчаяния. Я могла бы это понять. Но потом встретила ночью Девон, обнаженную, выходившую из его комнаты, и она сама мне призналась. После этого даже смотреть на него для меня было мукой. Я чувствовала, как будто он меня осквернил, каким-то образом заставил принимать участие в этой мерзости. Теперь он заявляет, что Девон лжет.

— И ты ему поверила?

— Не знаю.

— Ты возвращаешься к нему?

— Если Тереза решит возвратиться в Сан-Франциско, я буду вынуждена поехать с ней.

— Зачем же ты приехала ко мне? — хрипло спросил Райан. Стена за его спиной практически сливалась по цвету с его лицом. — Зачем ты здесь, Бекки? Почему привезла ко мне Терезу?

— Нам нужна была помощь, Райан.

— И это все?

— А разве я обещала что-то еще? Я только просила о помощи.

— Значит, для тебя это только временная остановка в пути?

Она повернулась к нему:

— Не надо так, Райан! Это Терезе нужна помощь. Не мне. — Она коснулась его руки и добавила более мягко: — Может быть, без нас тебе будет много лучше. Зачем тебе неприятности? Майкл очень опасен, поверь мне.

— Я не боюсь неприятностей, — сказал Райан.

Майкл и Девон направились к машине. Тереза осталась сидеть одна, съежившись на каменной скамейке. Майкл пристально посмотрел на Ребекку, но ничего не сказал. И она тоже не подала никакого знака, только молча наблюдала вместе с Райаном, как они сели в «лэнд-крузер» и отъехали.

* * *

Ребекка медленно пошла по садовой дорожке к Терезе. Та сидела сгорбившись.

— Как дела? — Она коснулась плеча девочки.

— Нормально, — отозвалась Тереза слабым голосом. — Ты на меня сердишься?

— Конечно, нет. Ты имела полное право позвонить Майклу. Хотелось бы только, чтобы ты вначале сказала об этом мне.

— Я боялась, что ты не позволишь. Или уедешь и бросишь меня. Или еще что.

— Я больше никогда никуда от тебя не убегу, — мягко сказала Ребекка. — Можешь быть в этом уверена.

Тереза сорвала цветок и начала обрывать лепестки, один за другим.

— Я хочу быть со всеми вами, Ребекка. С тобой и папой, и с Райаном, и Девон. Я не хочу ничего выбирать.

Ребекка печально улыбнулась и присела на скамейку рядом с ней.

— Быть со всеми нами невозможно.

— Почему?

— Это трудно объяснить.

— Ты рассказала папе о случае с Девон? — Да.

— И что? Он сказал тебе, что это ложь? Сказал?

— Да. Он сказал мне, что это ложь.

— Ты должна ему поверить.

Некоторое время Ребекка молчала.

— Тереза, — сказала она наконец, — вполне возможно, что это и ложь. Но к Майклу Флорио у меня и без того слишком много вопросов, на которые нет ответов. Он меня очень беспокоит. Ведь что это за человек, я думаю, не знает в этом мире никто. Он требует к себе доверия, любви, но ни разу еще не показал, что у него там на сердце. А таким способом я ни доверять, ни тем более любить не могу.

— Почему? Я же это делаю!

— Послушай меня, дорогая. Не сравнивай меня с собой. Майкл заботится о тебе с момента рождения. Но в любом случае тебе придется сделать выбор. Либо со мной, либо с ним. И го, и другое невозможно. Ты должна вспомнить все, что с тобой было в этой семье, и решить, хочешь ли ты начать все сначала со мной. Конечно, обо мне ты знаешь еще очень мало, но все, что я могу тебе обещать, это искреннюю любовь и то, что сделаю все возможное, чтобы ты выросла счастливой и оказалась способной реализовать себя как личность. В равной степени это относится и к Райану. Он тоже не хочет расставаться с тобой. Как и я, он тоже провел эти тринадцать лет, страдая. Он хочет стать частью твоей жизни, в любом виде, в каком ты ему позволишь. И мы, конечно, не хотим, чтобы ты возвращалась в Сан-Франциско, потому что не верим в справедливое разбирательство.

— Ты считаешь, что это я убила ее? — спросила Тереза приглушенным голосом.

— Ответ на этот вопрос можешь знать только ты.

— Да, но ты веришь, что это сделала я?

Верит ли она? Может ли себе такое позволить?

— Нет, — сказала Ребекка, отвечая одновременно и Терезе, и себе. — Не верю. Я думаю, это был несчастный случай. И мне кажется, что постоянное чувство вины, которое тебе каким-то образом внушили, заставляет тебя думать, что ты ответственна за этот пожар. И эти стихи в твоем альбоме. Вначале Я была шокирована, но позднее осознала, что это фантазии, не такие уж редкие для детей твоего возраста. Болезненные фантазии. Им нельзя верить.

— Но если это не я, то почему бы мне не возвратиться и не встретиться с полицией?

— Тереза, ты не понимаешь, что говоришь.

— Если я все же решу возвратиться в Сан-Франциско, ты поедешь со мной?

На мгновение горло Ребекки стало совсем сухим, так что она не могла даже ответить.

— Я не хочу тебя терять, Тереза.

— Это означает да?

— Да. Но я думаю, возвратившись, ты подвергнешь себя большой опасности.

— Но, Ребекка, находиться все время в бегах невозможно, — возразила Тереза. На ее цветке уже не осталось ни одного лепестка. Она медленно скрутила его и отбросила прочь. — Когда-нибудь все равно придется встретиться с правдой.

— Ты повторяешь слова Майкла, с которыми я решительно не согласна. По моему мнению, пользы от твоего возвращения никакой не будет, а вот потерять ты можешь многое. Может быть, всю жизнь.

Тереза не ответила. В данный момент Ребекка не хотела больше оказывать на нее давление. Она погладила ее по плечу и встала.

— Пойдем в дом.

Ребекка проснулась до рассвета, с трудом выбравшись из лабиринта кошмарных снов. Проверила рядом Терезу — та мирно спала, — накрыла ее одеялом и тихо вышла из комнаты.

Пахло кофе — должно быть, Райан тоже проснулся. Она зашла на кухню, налила себе чашку из кофеварки и направилась искать его. Собственно, она уже знала, где он может быть. Конечно же, сидит на веранде и любуется горами. Она запахнула халат и открыла стеклянную дверь. Его темный силуэт резко выделялся на фоне бархатно-голубого неба.

— Привет, — улыбнулся он. — Тоже не спится?

— Я вообще почти не спала, — ответила она и села рядом, слегка поеживаясь от утренней прохлады. — Извини, Рай. Мне не следовало вовлекать тебя во все это. Это на сто процентов моя безответственность.

— Нет, — ответил он тихо. — То, что мы с тобой сделали тринадцать лет назад, вот это действительно безответственность на сто процентов. Нам ни в коем случае не следовало от нее отказываться.

Она обхватила ладонями горячую чашку.

— Мне кажется сейчас, что все эти годы я только об этом и думала.

— А пот я нет. Вначале я пытался убедить себя, что в нашем с тобой тогдашнем положении это был единственно правильный выход. Но прошли годы, и я наконец понял, что отказался от единственно нужного мне существа. Вернее, существ. Тебя и ее.

— Райан!

— Это правда, — сказал он. — Много лет я ждал, когда же наконец придет любовь. Даже женился, но все равно найти ее не мог. Я искал ее в своей работе, но не смог найти и там. Потребовалось, чтобы прошли многие годы, чтобы я наконец понял, что у меня уже была любовь, та единственная, какая бывает у человека в жизни. И именно ее-то я и отбросил прочь.

Ребекка почувствовала, что ее душат слезы. Откуда-то из-за края земли начало выкарабкиваться солнце, одаряя горы золотом и голубизной. Ясный воздух был прозрачен, как хрусталь.

— Но назад возвратиться невозможно.

— Почему же? — спросил он мягко. — А мне как раз кажется, что единственное, что нам нужно сейчас сделать, так это возвратиться назад. И начать все сначала, так, как это должно было быть.

— Но как это сделать, Райан? — спросила она. — Майкл Флорио уже здесь, и никуда от него не денешься. А я так боюсь потерять Терезу. Что, если она решит вернуться?

— Мы не должны этого допустить, — сказал Райан.

— Как ты предполагаешь ее остановить?

— Показав альтернативу, — сказал Райан.

Ее сердце вздрогнуло.

— Ты имеешь в виду… нас?

— Именно это я и имею в виду. Мы трое должны быть вместе. Если мы покажем, что у нее есть настоящая семья…

— Это будет не просто, — прервала она его нетвердым голосом.

— Может быть, это будет таким же простым, как прощение, — сказал он, беря ее за руку. — Может быть, нам просто нужно простить друг друга. И самих себя.

— О, Рай, — прошептала она, повернувшись к нему. — Что касается меня, то я простила тебя много лет назад.

Он обнял ее и начал целовать лицо, щеки, веки. Затем добрался до губ. Она выгнула шею, и он припал к ямочке — своему любимому месту, которое всегда любил целовать.

— Я так скучала по тебе, все эти годы, — прошептала она, вороша густые волосы Райана, вдыхая в себя его аромат. Ее сердце дико стучало.

Он посмотрел ей в глаза.

— Мы можем вернуться назад, — сказал он хрипло. — Поверь в это, Ребекка.

— Постараюсь, — ответила она.

— Ведь родителей должно быть обязательно двое, — добавил он. — Так же как и любящих. Таков закон жизни.

— Я знаю.

— У тебя с ним все кончено, надеюсь?

— Если не считать того, что я не могу его простить. И я хочу, чтобы ты знал, Рай, — я любила тебя половину своей не очень продолжительной жизни.

Он улыбнулся.

— Будем считать это только началом. Если удастся убедить Терезу, ты выйдешь за меня замуж?

— Боже мой, Рай, — выдохнула она.

— Это — да?

— Это — может быть, — ответила она медленно.

— А если Тереза решит вернуться в Сан-Франциско, ты изменишь это свое «может быть»?

— Нет, — ответила она после долгой паузы.

— Слава Богу, — сказал он. — В таком случае все остальное приложится.

— О, Рай, — прошептала она, когда он притянул ее к себе. — А вдруг мы ее потеряем? Понимаешь, потеряем снова.

— Нет. На этот раз не потеряем. Ты подарила нам этот чудесный волшебный шанс исправить то, что мы так бездарно испортили много лет назад. Теперь я знаю, что мечтал об этом с тех пор, как родилась Тереза.

Она положила голову на его крепкое плечо. Ем так хотелось верить в то, что это может быть просто. Через минуту он поцеловал ее в лоб.

— У меня в восемь операция. Нужно еще приготовиться, помыться и все прочее. Отвези меня в больницу. По пути еще поговорим, а потом машина весь день будет в твоем распоряжении.

Она кивнула и направилась в свою комнату. Тереза еще спала. Ребекке пришлось ее разбудить и сказать, куда она направляется. Девочка что-то сонно пробормотала и повернулась на бок.

— Мы не можем позволить, чтобы она возвращалась в Сан-Франциско, — сказал Райан по дороге в больницу. — Я могу поверить, что Тереза была трудным ребенком, может быть, даже совершала какие-то проступки, но устроить поджог с целью убийства, это уже что-то совершенно другое. Возвратившись в Сан-Франциско, она сразу окунется в ту же самую нездоровую атмосферу. И кроме того, у меня не выходит из головы, что ее очень удобно использовать, чтобы прикрыть совершенное кем-то преступление.

Ребекка кивнула:

— Я знаю.

— А она знает? Она понимает смысл происходящего?

— Сомневаюсь. А если понимает, то представляешь, как это должно ее подавлять.

— Мы должны поговорить с ней, Бекки. И первое, ей нужно показать, что мы с тобой любим друг друга и собираемся создать семью. Разумеется, с ней.

Ребекка молчала, вцепившись в руль, глядя вперед на дорогу. Боже мой, неужели это возможно — обрести семейное счастье?

— Нам нужно показать ей, что теперь она не в вакууме, — продолжил он. — Это и будет альтернативой тому, что предлагает Флорио. Ты согласна?

— Да, Рай. Я согласна.

— В таком случае мы сделаем это сегодня.

Она кивнула. Машина уж подъезжала к парадному входу больницы.

— Какие у тебя планы на сегодня? — спросила Ребекка.

— Две ортопедические операции. Я уговорил приехать из Мехико одного крупного специалиста и буду ему ассистировать. Прямо с утра у нас девочка с патологическим искривлением ног и позвоночника.

— Желаю успеха, — сказала она и поцеловала его в губы.

— И тебе тоже. Как только возвращусь, обязательно поговорим с Терезой. Хорошо?

— Хорошо, — сказала она.

Возвратившись через полчаса к асиенде Райана, Ребекка увидела стоящую у дома машину. У нее заныло сердце.

Это был «лэнд-крузер» Майкла Флорио.

Она быстро выпрыгнула из машины. С гор дул сильный ветер прямо ей в лицо. Она взбежала на веранду, прислушалась. Тихо.

— Майкл! Тереза!

Тишина. Забежала в их комнату. Пусто. Побежала на кухню. Там тоже пусто. Но один стул опрокинут, на полу разбитый бокал. Приглядевшись, она заметила, что осколки разбитого стекла окрашены кровью. Пятна крови были и на дверце шкафа, и на столе.

Она попробовала кончиком пальца. Кровь только недавно свернулась и еще оставалась красной.

Ребекка почувствовала, как ее берет в тиски невероятный страх, какого она прежде еще никогда не знала. Он сотрясал ее подобно импульсам электрического тока.

— Тереза!

Тишина в доме как будто насмехалась над ней. Что здесь произошло? Несчастный случай? Или это насилие? Неужели Майкл решился на какое-то невиданное злодейство?

Скрипнула дверь, ведущая из кухни на заднюю веранду. Ребекка увидела, что она полуоткрыта. На пороге виднелось яркое пятно крови.

Она прошла через заднюю веранду, ища на земле следы крови. И нашла. На дорожке. Дальше впереди еще одно. С бешено колотящимся сердцем она двигалась вперед. Вот еще капельки застывшей темной крови, на траве. Эти следы вели в амбар.

— Тереза!

Ребекка побежала. Силуэт амбара мрачно вырисовывался на фоне неба. Дверь была открыта, и она ворвалась внутрь.

— Майкл! Тереза!

Амбар был большой и холодный. Почти доверху заполненный сеном. На чердаке под крышей тоже было сено. Оно приятно пахло.

— Майкл! Тереза!

Ее голос растаял, растворился в кипах золотистого сена. И снова тишина. Она пошла по проходу, постепенно привыкая после яркого солнца к полумраку. Никого. Кроссовки с хрустом давили стебли сухой травы, разбросанной по деревянному полу. Ребекка посмотрела под ноги и, увидев темное пятно, наклонилась. Кровь? Попробовала пальцем. На нем остался красный след.

— Тереза! — взмолилась она. — Майкл, где ты? Отзовитесь, прошу вас?

Скрипнула входная дверь. Она развернулась. Там никого не было. Дверь просто колебалась на ветру. Не помня себя от страха, Ребекка быстро пошла по проходу.

И тут она увидела их. Девон и Тереза сидели рядом на кипе сена.

Ребекка подбежала к ним.

— Что случилось?

— Ничего, — ответила Девон. Тереза не подняла головы. Она сидела, сжавшись в комок и низко опустив голову, лицо прикрывали спутанные волосы. Ребекка увидела, что палец у нее обмотан носовым платком. На белой ткани проступала кровь.

— Ты порезалась? — спросила Ребекка.

Тереза не ответила.

— Подумаешь, небольшая неприятность случилась на кухне, — сказала Девон. — Но ничего серьезного. Верно, Тереза?

— Тереза! — крикнула Ребекка. — Тереза!

Тереза медленно подняла голову. Глаза затравленные, растерянные, заплаканные. На щеках грязные потеки слез. Но это продолжалось всего несколько секунд. Затем она снова уронила голову.

И сама Девон сейчас была очень бледна и выглядела много старше.

— Что ты здесь делаешь, Девон? — спросила Ребекка.

— Пришла поговорить.

— Где твой отец?

— Остался в Монтеррее.

— Он знает, что ты здесь?

Девон покачала головой.

— Это только мое дело.

— Девон, — устало вздохнула Ребекка, — пойдем в дом и позвоним твоему отцу. Это нехорошо, что ты его не предупредила.

— Нам надо поговорить, — сказала Девон.

— О чем?

Девон мотнула головой в сторону Терезы.

— О ней. Ты не должна ее удерживать. Ты должна вернуть ее папе. — Девон сидела, крепко сцепив руки. — Ты не имеешь права ею распоряжаться.

— А мне кажется, что имею.

— Она виновата в маминой смерти.

— Тереза, идем, — сказала Ребекка. — Тебе не нужно это слушать. Пойдем со мной.

Но Тереза не двинулась, и Девон продолжила глухим голосом:

— Вначале она подожгла папин автомобиль в Сан-Франциско. Потом был случай со служанкой. Она не любила Терезу. Однажды даже ударила ее по щеке. Так Тереза ее чуть не убила. Подложила этой женщине в еду снотворное, а когда та заснула, подожгла ее постель. Эта служанка чуть не погибла и получила сильные ожоги. О том, что это сделала Тереза, никто, кроме меня, не знал. Если ты ее оставишь, она рано или поздно попытается убить и тебя тоже.

Ребекка протянула руку Терезе:

— Дорогая, пожалуйста, пойдем со мной.

— Она не хочет, разве ты не видишь? — усмехнулась Девон. — Тебе придется следить за ней каждую секунду. Ты даже не представляешь, какая она. Не знаешь, на что способна.

— Я ее мать.

— Ну и что? — раздраженно бросила Девон.

— Ничего, — ответила Ребекка. — Тереза, пойдем. — Она направилась к Терезе с твердым намерением вытащить ее отсюда силой.

— Стой, — пронзительно вскрикнула Девон.

Ребекка увидела, что она достает что-то из кармана куртки. Черное и тупоносое. В первое мгновение было даже непонятно, что это такое.

Но в следующее мгновение из этого тупого носика изверглось пламя. Прозвучал выстрел.

Дьявольская сила, ударившая в ногу, опрокинула ее на деревянные доски. Вначале боли не было, только оцепенение. Неприятное и зловещее. Ребекка медленно перевернулась на бок и посмотрела на ногу. Сквозь разорванные джинсы в бедре виднелась глубокая темная дыра, из которой струилась кровь. В воздухе плавал голубой дымок.

Ребекка попыталась сесть, но удар боли сокрушил всю нижнюю часть тела. Она застонала и сжала бедро, лихорадочно соображая, задета или нет бедренная кость.

— Больно?

Ребекка медленно подняла голову. Любое движение отдавалось острой болью.

Девон держала пистолет обеими руками, как полицейские в боевиках. Но руки дрожали. Правда, не очень сильно. Позади нее Тереза, прячась от ужаса, уткнулась лицом в ладони.

— Больно? — повторила Девон. — Когда мне было двенадцать, папа научил меня пользоваться этой игрушкой. И я научилась.

Ребекка протянула вперед окровавленную руку.

— Зачем?

— А потому что у меня нет выбора. Ты занимаешь мое место. У Терезы появилась настоящая мать. А у папы, может быть, появится очаровательная жена. А куда же деваться мне, Ребекка? А? Куда? Отправляться в психушку? Где стены палат обиты войлоком? Туда, где должна быть Тереза? — На нее было страшно смотреть. Она лязгнула затвором и направила пистолет на Ребекку. — Сейчас я снова сделаю тебе немножечко больно.

Ребекка сделала отчаянную попытку отползти назад. Подальше от Девон и пистолета. Но боль в ноге была такой сильной, что парализовала все, включая и легкие. Ей удалось сдвинуться всего на несколько дюймов.

— Я никогда ее не обижала, — сказала Девон. — Я даже люблю ее. Но так уж получилось, что она младше и слабее. А по закону природы выживает сильнейший. Да-да. Таков закон.

— Чего ты хочешь? — взмолилась Ребекка.

— Своего, — свирепо прошептала Девон. — Теперь ты у меня это не отнимешь!

Вся трепеща, Тереза начала сползать с копны сена на пол.

— Деви, — еле слышно выговорила она, — не трогай ее.

Девон протянула руку и захватила в горсть спутанные волосы Терезы. Затем дернула ее голову и ткнула в лицо пистолет.

— Не лезь, а то я убью тебя, — прошипела она сквозь сжатые зубы. Ребекка увидела, что Тереза задергалась. Начинался припадок. Девон ее сразу же отпустила. Спина Терезы выгнулась, глаза закатились, и она повалилась на пол.

— Ну как, нравится? — сказала Девон запыхавшись. — Что ты теперь скажешь о своей прекрасной доченьке?

— Как ты можешь, Девон? — спросила Ребекка, не отрывая глаз от конвульсий Терезы.

— Это она так откликается на то, чего не в силах перенести. Не беспокойся, Тереза уже все объяснила, написав предсмертную записку. Я имею в виду то, что здесь сейчас происходит. Получилась целая поэма, гимн самоубийству. О вас обеих. Длинное такое послание. Его найдут после того, как все будет кончено.

— Девон, не надо, — в ужасе крикнула Ребекка.

Та остановила на ней горячечный взгляд.

— А ты думала, что через тринадцать лет сможешь войти в жизнь Терезы со своими маленькими проповедями, поучениями, нотациями и тошнотворно-сладенькими улыбочками? Думала, что сможешь вот так легко забрать у меня папу? Да ты просто дрянь. Еще одна эгоистичная стерва, каких пруд пруди, которой нет дела до того, что станет с детьми, которых она произвела на свет.

— Девон, опомнись!

Силуэт Девон смутно вырисовывался над Ребеккой. Глаза потемнели от злобы.

— Ты отвратительная мать, Ребекка. И я хочу, чтобы ты это знала. Ты из тех матерей, которые делают мир ребенка отвратительным и гнусным. Которые имеют над ребенком полную власть и, конечно же, ею пользуются. А ты знаешь, чего заслуживает такая мать, Ребекка? Она заслуживает гореть в аду.

Девон примерилась ногой, обутой в тяжелый ботинок, и с размаха пнула Ребекку в бедро, близко к ране. Взрыв боли был настолько силен, что Ребекка на несколько минут потеряла сознание. Она почувствовала, как конвульсивно изогнулось ее тело, пальцы царапали пол, как будто искали, куда бы зарыться, где бы найти такое место, где можно спастись. Но спасения не было нигде.

Покачивающийся, колеблющийся мир возвратился к ней через некоторое время. Она попыталась смотреть прямо, но в глазах по-прежнему было темно. Пистолет был теперь приставлен прямо к ее горлу, пальцы медленно сжимали курок.

— Пока, Ребекка, — прошептала Девон. — Надеюсь, ты будешь гореть в аду.

— Девон, остановись. — Ребекка услышала знакомый глубокий голос и чуть приподняла вибрирующую голову.

К Девон двигался Майкл. С вытянутой рукой.

— Папа, уйди, — крикнула Девон срывающимся голосом.

— Отдай пистолет.

— Она должна умереть, — прошипела Девон, крепко сжимая рукоятку оружия. — Должна!

Майкл был уже рядом. Он действовал очень осторожно и говорил спокойно. Почти нежно.

— Деви, кончай. Прошу тебя. Отдай мне пистолет.

Девон не отводила глаз от Ребекки, у которой в этот момент перестали работать легкие. Значит, скоро перестанет работать и сердце. И все закончится. Неожиданно Девон затряслась, глаза наполнили прозрачные слезы, которые потекли по щекам.

Майкл мягко подался вперед и осторожно взял пистолет из рук Девон. Проверил его и засунул за пояс. И только потом сильно ударил Девон по лицу тыльной стороной ладони.

Та крутанулась, едва удержавшись на ногах.

— Что, спятила? — крикнул Майкл вне себя от ярости. Девон прикрыла лицо руками, склонилась и отчаянно зарыдала. Ребекка почувствовала, что сама тоже слабо всхлипывает.

Не глядя на Девон, Майкл присел рядом с Ребеккой, подложив руку ей под голову. Затем бегло осмотрел рану и слабо простонал:

— О Боже. Кость задета?

— Думаю, да, — с трудом выдавила она из себя. — О, Майкл, слава Богу, что ты пришел!

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Моя бедняжка. Держись крепче.

С невероятной осторожностью он поднял ее на руки и переложил в более удобное положение.

Девон продолжала всхлипывать, обхватив лицо руками.

— Тереза, — выдохнула Ребекка. — Она с ней что-то сделала. Пожалуйста, Майкл, посмотри ее! Может быть, она ранена.

Майкл подошел к Терезе и поставил ее на ноги. Тереза пошатывалась. Он погладил ее по щеке.

— Тереза! Как ты?

Та не ответила, но, когда Майкл отпустил ее, сумела удержаться на ногах.

Он встал на колени рядом с Ребеккой и тихо прошептал:

— Извини…

Дальше она уже ничего не слышала, потому что ее с головой накрыла липкая темнота.

Когда она вынырнула из кружащейся черноты, мир вокруг был каким-то нереальным, только чем-то отдаленно напоминающим тот, в каком она жила прежде. Все было не вполне реальным — звуки, голоса. Даже безбрежная боль была не реальной, а чем-то вроде аттракциона «русские горки», на которые она взлетала, а затем устремлялась вниз.

Ребекка попыталась сесть. Разумеется, ей это не удалось.

Она лежала в луже темной крови. Рука была прижата к ране. Сквозь пальцы сочилась кровь, приятно теплая. «Сильная потеря крови, — говорил где-то внутри ее головы спокойный голос. — Пока не прибудет донор, имеющий соответствующую группу, необходимо ввести внутривенно плазму. И следить за давлением».

Рядом с ней, тихо плача, сгорбилась Тереза. Сверху на них упала тень. Ребекка подняла глаза. Над ней наклонился Майкл.

— Как ты, Ребекка?

— Почему ты до сих пор не отвез меня в больницу? — с трудом выговорила она.

Майкл понимающе кивнул, пытливо изучая ее своими черными глазами.

— Никак не ожидал, что все настолько выйдет из-под контроля. — Он нежно погладил ее лицо. — Бедняжка моя дорогая. Я никогда и не мыслил, чтобы причинить тебе такую боль.

Позади него возникла Девон. На лице была видна красная отметина от удара Майкла.

— Что ты собираешься делать, папа? — спросила она высоким голосом.

Майкл выпрямился.

— Ты не должна была этого делать, Девон.

— Должна, — резко выкрикнула Девон. — Я столько для тебя сделала, папа. И что же? После всего этого ты не можешь взять и просто меня уничтожить. Не можешь!

Майкл устало потер лицо.

— Заткнись, слышишь?

— О чем она говорит? — услышала Ребекка свой голос, приходящий откуда-то издалека. — Она говорит о Барбаре, верно? Это она убила ее! Не Тереза!

— Мы сделали это вместе, — криво усмехнулась Девон. — Я раздробила таблетки, которые он мне дал, и подсыпала ей в питье. Остальное — папина работа.

Ребекка ухватилась за Терезу окровавленными пальцами, пытаясь притянуть ее ближе к себе.

— Попятно. Теперь все понятно. Значит, вы оба использовали ее, чтобы прикрыть свое преступление.

— В том, что мы сделали не было ничего преступного, — хрипло возразила Девон. — Казнить преступницу — это не преступление. А она была настоящей преступницей. Она хотела разорить папу. Решила отдать землю, чтобы папа потерял свой бизнес. Мы пытались ее остановить. Не получилось. Знаешь, как первобытные люди охотились на мамонта? Копья всякие, остроги — это не годилось. Он был слишком большим, и шкура у него была слишком толстая. Они рыли яму и прикрывали ее хворостом. Мамонт туда падал. Затем они подкладывали еще хвороста и поджигали. Это единственный путь убить что-то большое, что сильнее тебя. Мы были примерно в таком же положении.

— Ты убил Барбару. — Ребекка посмотрела на Майкла. — Из-за денег. Не из-за девочек. Никакого благородства в твоем порыве не было. Только деньги!

— Кто ты такая, черт возьми, чтобы с таким видом тут разглагольствовать о деньгах? — внезапно вскинулся Майкл. — Может быть, ты знаешь, что такое настоящая нищета, Ребекка? Знаешь, каково это карабкаться, обрывая ногти, на самый верх, глотая насмешки и издевательства, переживая глумление, смиряясь с ненавистью и предубеждением? Нет, тебе это не знакомо. И ты хочешь, чтобы после всего этого я позволил пьяной стерве сбросить меня вниз одним ударом носка своей поганой туфли?

— Но почему Тереза должна была отвечать за все это? — сказала Ребекка, еще крепче прижимая к себе дочку. — Почему ее нужно было приносить в жертву?

— Ничего бы с ней не случилось, — сухо отозвался Майкл. — Тринадцатилетних подростков с такими данными, как у нее, в тюрьму не сажают. Ну, провела бы пару лет в каком-нибудь милом лечебном учреждении с большим тенистым садом и уютными палатами. А затем бы вышла на свободу.

— С навсегда поломанной психикой! — Боль в бедре становилась непереносимой. Ребекка едва дышала, все тело взмокло от пота. — Майкл, ты говорил мне, что любишь ее, а выходит, она ничего для тебя не значила.

— Это она для тебя ничего не значила! Иначе бы ты от нее не отказалась. А я люблю Терезу. Даже больше, чем ты можешь себе представить. Но в нашей войне с Барбарой мы все должны были чем-то жертвовать. Это была доля Терезы. Я не потребовал от нее участия в самой акции.

— Ты привлек к этому Девон.

— А ей было не привыкать, — сказал Майкл. — Верно, Девон?

Девон всю передернуло, как будто ее снова ударили по лицу.

— Не надо, папа, — прошептала она.

— У матери Девон не было никакой лейкемии, — сказал Майкл. — Эту историю выдумали в агентстве по усыновлению детей. В противном случае Девон никогда бы не удалось найти приемных родителей.

— Папа, — жалобно проговорила Девон, — пожалуйста, не надо.

Майкл продолжил без тени сострадания:

— Ее мать была проституткой. Девон даже не знала, кто ее отец.

Глаза Девон остекленели.

— Папа, — взмолилась она, — нет, пожалуйста.

Майкл не сводил глаз с Ребекки.

— Они жили рядом с Сосалито, в деревянной лачуге, которую ее мамаша называла плавучим домом. Жизнь Девон была сушим адом. Мать ее била и издевалась. Девочка все время ходила с синяками. На ее теле были порезы и ожоги. Вот такие бывают мамы, Ребекка. Но Девон ей отомстила. Верно, Деви?

Девон начала плакать топким прерывистым голоском, как маленький ребенок. Атмосфера становилась непереносимой. Боль сдавливала Ребекку со всех сторон.

— Однажды в их «плавучем доме» мама устроила большую вечеринку. А когда мужчины наконец убрались, вдруг начала стегать Девон ремнем. Должно быть, это стало последней каплей. Девон решила, что больше этого выносить не может. Когда мать наконец заснула, она уложила рядом с ней горящую керосиновую лампу и убежала. Все было кончено буквально за десять минут. Мамаша сгорела вместе со своим «плавучим домом». Только пепел один остался. Девон нашли плачущей на берегу.

Девон закрыла лицо.

Дрожащими руками Ребекка прижимала Терезу. Вся нижняя часть тела плавала в крови.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — спросила она.

— Чтобы убедить, что еще не слишком поздно, — ответил Майкл.

— Для чего не слишком поздно?

— Для нас с тобой. Для тебя и для меня. — Он сделал шаг вперед и присел перед ней, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза. — Теперь я знаю, кто ты, и все понимаю. Я люблю тебя, Ребекка. Действительно люблю. И уважаю твои чувства к Терезе. Я никогда не пойду на то, чтобы вы разлучились. Ты понимаешь?

Его глаза были гипнотическими, как у кобры.

— Нет, — прошептала она. — Не понимаю.

— Это Девон устроила все поджоги. Не Тереза. Она это сделала, Ребекка. Она устроила пожар в машине. Она муть не сожгла горничную. И она устроила пожар в самолете. Полиции ничего не известно насчет «плавучего дома». Но когда они узнают, все станет на свои места.

— Нет, папа! — вырвалось у Девон сквозь рыдания.

Майкл не обращал на нее никакого внимания. Он пристально смотрел в глаза Ребекки.

— Она страдать не будет. Я гарантирую это. Немного терапии, это ей даже не помешает. Она достаточно хитра, чтобы одурачить их всех. И выйдет оттуда в два счета. А потом мы снова будем все вместе. — Он напряженно улыбнулся. — И будем жить долго и счастливо.

— Не делай этого, папа! — Голос Девон был похож на крик зайца, попавшего в ловушку.

— Мы проговорили с ней всю ночь, — продолжил Майкл. — Я даже охрип, уговаривая. Думал, что убедил. Оказывается, нет. И вообще, такого я не ожидал.

— Майкл, ты сумасшедший, — прошептала Ребекка.

— Ты все еще ревнуешь к ней? — усмехнулся он и встряхнул головой. — Она всего лишь дитя, Ребекка. С тобой у нас совсем другое. Она тебе и в подметки не годится.

— Но ведь ты совратил ее, — с трудом выдавила из себя Ребекка. — Это твоя работа!

Майкл покачал головой:

— Ты не поняла. Мы просто играли вместе, это была игра. Вот и все. Я развлекался немного, не нарушая, впрочем, ее девственности, она получала кое-какое образование в этой области. К тому же это все уже позади. Больше она у меня желания вызывать не будет. — Майкл сделал жест в сторону раны на ноге Ребекки. — Мне очень жаль, Ребекка, что так получилось. Но нет худа без добра. Теперь нам будет очень легко вывести ее на чистую воду. Она устроила все эти пожары. На самом деле это ее работа. На счету Терезы единственное происшествие — с куклами. Пожар в самолете… это, конечно, был большой риск, но мы думали, что это будет последним элементом в головоломке. Он и альбом-дневник Терезы. Впрочем, когда станет известно, что Девон уже сожгла однажды свою мать, никто не станет вникать ни во что другое.

Ребекка прикрыла глаза.

— Майкл, перестань!

— Не совершай дважды одну и ту же ошибку. — Его взгляд отяжелел. — Один раз ты уже чуть все не испортила, Ребекка. Хотя бы сейчас прими правильное решение. У нас есть все для того, чтобы счастливо существовать, разве ты не видишь? Деньги, дети — все. — Он снова заулыбался. — С тобой будет Тереза. — Он потянулся и погладил кудряшки Терезы.

Рука Ребекки метнулась и сбросила его руку с головы Терезы.

— Не прикасайся к ней.

— Ребекка… — начат он.

— Уходи от меня, — выкрикнула Ребекка. — Уходи! Прочь!

Майкл медленно поднялся. Затем пристально сверху вниз посмотрел на нее. Его лицо было ужасным.

— Это твой окончательный ответ? — спросил он тихо.

Ребекка молча притянула Терезу к себе.

Девон убрала руки с заплаканного лица. Посмотрела на Майкла широко раскрытыми покрасневшими глазами, а затем быстро повернулась и выбежала из амбара.

— Ты дура, Ребекка, — произнес Майкл. В его голосе больше не было ни злости, ни страсти — вообще ничего. — Но в одном ты, несомненно, права. Деньги — это для меня самое важное. Я надеялся, что смогу получить еще и тебя, но, видимо, ошибся. — Он пошевелил Терезу носком ботинка. — А ты ошибалась, думая, что сможешь ее спасти. Без меня. Ошибалась, потому что достигла прямо противоположного.

Вернулась Девон, едва волоча пластиковую двадцатилитровую канистру.

— Папа! — позвала она голосом, подрагивающим от надежды.

Майкл медленно повернулся к ней и произнес отеческим топом:

— Хорошая девочка. Молодец. Теперь иди и принеси еще одну.

Девон свалила канистру у ног Майкла и снова выбежала за дверь. Майкл отвернул крышку. Поднял канистру над Ребеккой и Терезой и начал поливать.

Они закашлялись и отвернули лица. Ребекка чувствовала, как по волосам струится пахучая смертоносная жидкость, стекает по спине, увлажняет джинсы. Канистра булькала, опустошаясь, и это был единственный звук, который нарушал тишину.

И вдруг Тереза вскрикнула:

— Папа, не надо!

Майкл продолжал свою работу. Теперь уже вся одежда Ребекки прилипла к телу. Жгло глаза и рот. Пары бензина проникали в легкие, вызывая жестокий кашель.

Наконец канистра опустела. Майкл отпихнул ее ногой в сторону. Затем поднял вторую, которую уже успела поднести Девон, и начал кропить сено.

— Конечно, использовать такой катализатор, как бензин, несколько грубовато, — произнес он лекторским топом, продолжая водить канистрой. — Но в данном случае очень важно, чтобы все произошло быстро. И не осталось никаких следов. — Он вылил из канистры последние капли и отбросил ее в сторону. — Нужно только немного подождать, чтобы все хорошенько пропиталось.

— Майкл, послушай меня, — произнесла Ребекка сдавленным голосом.

— Мне очень жаль, Ребекка, — проговорил он, почти с нежностью глядя на нее сверху вниз. — Но ты приняла решение и сделала это неизбежным. Придется закончить то, что начала Девон.

Она тщетно пыталась выпрямить голову.

— Прошу тебя, дай уйти Терезе. Она ни в чем не виновата.

— Нет, Ребекка, — ответил Майкл. — Ей уже нельзя доверять. До твоего появления ею можно было очень легко манипулировать. У нее в голове была такая каша, что там умещалось все, что угодно. В том числе и то, что она убила Барбару. Но явилась ты и научила ее размышлять. Научила сопротивляться. Теперь я уже не могу надеяться, что она даст в полиции правильные ответы. — Он осторожно пихнул Терезу носком ботинка. — Ты слышишь?

Тереза не пошевелилась. Майкл молча смотрел на нее некоторое время.

Пока его не тронула за руку Девон:

— Папа. Нам нужно поторопиться.

Она что-то вынула из кармана. Раздался щелчок. Это была небольшая пластмассовая зажигалка.

Неожиданно Ребекка оттолкнула от себя Терезу со всей силой, какую имела, и выкрикнула:

— Беги, Тереза! Беги отсюда. И приведи Райана. Беги!

Девочка замешкалась, поднимаясь на ноги.

— Поскорее, — прошептала Ребекка.

— Никакого Райана она сюда не приведет, даже если бы ей удалось убежать, — заметила Девон прозаическим голосом. — Ее папочка оперирует и прибудет сюда только спустя много часов. — Она толкнула Терезу. — Все кончится очень скоро. Увидишь.

Ребекка увидела, как тело Терезы судорожно дернулось. Она издала крик, который, казалось, должен был разорвать ее легкие, и метнулась к Девон, вцепившись в зажигалку.

— Нет!

Застигнутая врасплох, Девон поняла руки, чтобы защитить лицо от ногтей Терезы. Продолжая кричать, та ухватила ее за руку и повисла на ней.

— Нет!.. Нет! Нет!

— Девон, — крикнул Майкл, — подожди!

Та обернулась и выронила зажигалку.

Майкл схватил Терезу за волосы и встряхнул, как тряпичную куклу. Но Тереза дралась как одержимая, изворачиваясь топким телом, ударяя сухими кулачками Майкла куда попало.

— Хватит! — проговорила она, задыхаясь. — Оставьте ее в покое!

Девон быстро нагнулась и схватила зажигалку.

— Прекрасно. Вот она.

Щелкнув зажигалкой, Девон швырнула ее на ближайший тюк сена. Бензин вспыхнул с легким треском, а затем почти сразу же, заглушая крик Терезы, загудело пламя. Оно было желто-голубое и весело прыгало по тюку, затем, словно живое существо, метнулось к следующему, а потом к следующему. И вот уже вокруг них начало образовываться рычащее кольцо.

Ребекка беспомощно наблюдала за радостной пляской огня и вдруг увидела, как топкие окровавленные руки Терезы ухватились за рукоятку пистолета, торчащего из-за пояса Майкла. Через мгновение оружие было в ее руке, но, выскользнув из пальцев, покатилось по полу. Самое удивительное, что Майкл, кажется, этого не заметил. Ребекка сделала над собой нечеловеческое усилие и сдвинулась с места. А затем поползла, волоча раненую ногу, которая казалась ей тяжелейшим бревном. Каждое движение отдавалось невероятной болью. Как будто по темени били огромной кувалдой.

Она ползла к пистолету.

Вот, вот, он уже совсем близко. Девон увидела, что она делает, но в самый последний момент. Она ринулась к Ребекке и начала яростно бить ногами, один раз даже попала по лицу. Но поздно. Пистолет был уже у Ребекки в руках. Она выставила его вперед и, инстинктивно закрыв глаза, жадно, с наслаждением надавила на курок.

Отдача подбросила руку вверх, пистолет упал на пол, в ушах зазвенело. Она открыла глаза. Девон продолжала стоять, застыв в нелепой позе. А вот Майкл медленно оседал на пол. Ребекка увидела, что на его груди расплывается кровавое пятно.

— Папа! — завопила Девон и бросилась к нему.

Тереза подбежала к Ребекке и схватила ее за руку.

— Вставай, — закричала она. — Вставай!

Огонь бешено мчался по тюкам. Сухое сено горело, как порох. Языки пламени уже поднимались к самой крыше, и жара становилась непереносимой. Волосы и одежда Ребекки были пропитаны бензином. Она могла запылать в любую секунду.

Случилось чудо. Ухватившись за тонкую руку Терезы, она заставила себя подняться. Раненая нога была совершенно бесполезной. О том, чтобы опереться на нее, не могло быть и речи. Тереза приняла на себя большую часть веса Ребекки и, обняв ее за талию, медленно потащила к двери.

Их продвижение вперед было мучительным. Ребекка чувствовала, как хлещет кровь из раны, причем с каждым шагом все сильнее и сильнее, и понимала, что не дойдет. Нужно спасать Терезу.

— Иди, — с трудом выдавила она, пытаясь оттолкнуть от себя Терезу. — Иди, Тереза. А я следом.

— Нет, — произнесла задыхаясь Тереза. — Я тебя не оставлю.

За их спинами ревел огонь, дым ел глаза, но они двигались вперед, почти наугад, ощупью. Но двигались. И вот он наконец, этот спасительный дверной проход. Они вывалились на прохладный свежий воздух, ослепленные солнечным светом.

Ребекка почувствовала на себе руки Терезы. Та пыталась стянуть с нее рубашку. Отлетали пуговицы, рвалась материя, холодный ветер студил облитую бензином кожу. Тереза возилась с ее джинсами, пытаясь стащить и их. Боль в бедре была настолько ужасной, что Ребекка начала обмякать.

— Не падай, — взмолилась Тереза. — Не падай, Ребекка.

Каким-то образом она заставила себя подчиниться Терезе. И та, тяжело дыша, потащила ее прочь от амбара, который гудел теперь, издавая низкий победный звук.

Казалось, целая вечность прошла, прежде чем они оказались в тени водонапорной башни. Тереза сорвала со стены шланг и крутанула вентиль. На Ребекку хлынула холодная вода.

Тереза сунула шланг Ребекке в руки и крикнула:

— Я сейчас.

— Куда ты? — выдохнула Ребекка. — Тереза, не надо!

Но та уже бежала к амбару.

Ребекка запрокинула голову и застонала. Никогда еще в жизни она не чувствовала такого глубокого отчаяния, как сейчас, наблюдая, как ее дочь, чудом спасшаяся от неминуемой смерти, возвращается обратно в пекло. Она обеими руками схватила шланг и направила на бедро. Зимний дождь приятно смешивался с теплой кровью.

В одной из точек этого самоуничтожающегося мира сестры встречаются. Руки Терезы жадно хватаются за руки Девон, крепко сжимают и тащат с неистовым, яростным отчаянием. Руки у Терезы меньше, чем у Девон, зато у нее обнаруживается сейчас какая-то нечеловеческая сила, какая иногда бывает у сумасшедших. Она притискивает сестру к своей груди и поднимает с пола.

Вокруг них повсюду ревет огонь, жара невероятная. Крыша амбара уже прогорела, и видно голубое небо. Все время что-то трещит, падает, рушится. Бечевки, которыми перетянуты тюки с сеном, пластиковые. Он горят совсем иначе, раскручиваясь, как огненные драконы.

— Идем, Деви, — пронзительно вопит Тереза. — Идем!

Девон не выходит из оцепенения. Она сидит на корточках, не шелохнувшись, рядом с человеком, которого они обе называли отцом. У него на груди темное пятно. Он больше не двигается. Лежит совсем тихо. Девон поднимает глаза и рассеянно улыбается Терезе. В ее глазах отражаются языки пламени.

— Оставь меня с ним. — Она говорит так тихо, что Тереза едва может расслышать ее сквозь рев огня. — А ты уходи с ней! Уходи!

— Я не оставлю тебя здесь, — выкрикивает Тереза и начинает тянуть Девон к двери. Девон сопротивляется, с трудом вырывая руку.

Тереза не позволяет ей высвободиться. Лицо Девон она прижимает к себе очень сильно, потому что знает: если та сейчас вздохнет полной грудью, то огненный воздух сожжет ей легкие. Ее собственные губы тоже плотно сомкнуты. Она ощущает запах горящей кожи и волос и не знает, ее это или Девон.

Она тащит свою ношу к двери. Девон сопротивляется, но силы у нее теперь меньше, чем у Терезы, хотя раньше всегда было наоборот. Раньше она всегда вытаскивала Терезу, а вот теперь Тереза тащит Девон, не позволяя ей умереть.

Огонь начинает сердиться. Он уже не веселый, а злой. Доски под ногами горячие, воздух обжигает кожу, режет глаза. Тереза чувствует, как пламя лижет ей руки, видит, как горят волосы Девон. Она хватает это пламя руками и пытается загасить.

И вот они уже у самого дверного прохода, когда до спасения всего лишь шаг. Тут Девон вдруг начинает отчаянно сопротивляться.

— Оставь меня! — пронзительно выкрикивает она. — Оставь меня с ним!

Тереза не сдастся.

Она делает отчаянный рывок, и они обе вылетают из пламени. Над ними ясное голубое небо, а их лица овевает чистый прохладный воздух.

Самое поразительное то, что Тереза невредима. Девон же наоборот. Она сломлена, разбита, подавлена — морально и физически. Внутри у нее сломалось что-то очень важное. Единственное, что она может сейчас делать, это плакать. Как в трансе, спотыкаясь, она еле плетется рядом с Терезой. Обняв сестру за плечи, Тереза ведет ее подальше от пылающего амбара.

А затем открывает глаза. Наверное, впервые в жизни. Тереза открывает глаза и видит мир. Она видит свою мать, лежащую на земле с лицом, мокрым от слез, всю облитую водой. Она видит, что мать протягивает ей руки, и слышит, как та произносит ее имя. Она идет к ней, таща за собой Девон.

Амбар начинает рушиться. Оседает крыша, стены проваливаются внутрь. Пламя победило. Но они спаслись.

Слышится еще какой-то звук. Тереза поворачивает голову и видит пикап Райана, несущийся к ним через лужайку. Она зовет его. Он выскакивает и бежит к ней. К ним. Они наконец сходятся. Он протягивает к ней руки. Хватает Девон, и они быстро идут к тому месту, где лежит, истекая кровью, Ребекка.

А затем они все теснятся на маленьком пятачке в тени водонапорной башни. В это время сокрушенный пламенем амбар возвращает солнцу часть полученного прежде тепла, а над их головами вздымается аркой бездонное и безбрежное голубое небо.