Фасадом домик обращён к долине. Из окна видны строительство газопровода, излучина реки, а за нею, по взгорью, — леса, уходящие за горизонт. Боковые окна домика выходят в лес. Огромная ель растёт совсем рядом, протягивая ветки к стёклам.

Утром Талка открыла окно. Одна смелая ветка ели с молодыми светлыми хвоинками тянулась прямо в дом, как рука, будто здороваясь с девочкой. А когда семья села за стол завтракать, по этой ветке на подоконник впрыгнула белка. Она была ещё в летней одежде, не перелинявшая, рыжая. На спинке и на торчащем кверху хвосте мерцали красноватые ворсинки. Осмотревшись и пошевелив кончиком чёрного, словно резинового, носа, белка перепрыгнула на стол.

Талка так и замерла с поднятой ко рту вилкой, боясь спугнуть белку. Да и родители были удивлены не меньше девочки неожиданным появлением зверька. А белка, пошевелив чёрным влажным носом и весело осмотрев сидящих за столом людей, вдруг прыгнула на плечо Анатолию Николаевичу.

— Она пришла к нам завтракать, — зашептала мама Ирина. — Чем же мы её угостим?

Но белка не стала ждать, когда её угостят. У отца был кусок хлеба в руке. Белка сама потянулась к хлебу. Отец тихонько отломил немного от куска и положил на стол. Белка соскочила с плеча, взяла в передние лапки хлеб, села на задние и стала есть, часто-часто двигая челюстями.

На столе стояла большая сковородка с жареными грибами. Выбрав с края какой получше гриб, подув на него и лизнув языком — не горячий ли, девочка положила его перед белкой. Зверёк погрыз ещё немного хлеба и бросил его. Уж больно хорош лежал перед ним гриб! Шляпка подосиновика, с коротко обрезанной толстой ножкой, жаренная в масле, душистая, привлекла внимание белки. Съев гриб, белка прыгнула на скамейку, где стояла кастрюля с грибами, приготовленными для отварки. Схватив в зубы понравившийся ей белый гриб, белка прыгнула со стола на подоконник, с подоконника на ветку и пропала в зелёном сумраке ели.

— Наверное, бельчатам понесла, — предположила Талка.

— Вряд ли, — сказала мама. — Лето кончается, у белки дети должны подрасти, им пора уже научиться самим находить себе корм.

Ещё качалась в окне ветка, по которой ускакала белка, как на подоконник неожиданно села синичка и закричала: «Чинь-чинь-чинь!»

— Удивительно! — улыбнулся отец.

— А вы знаете, что говорит синица? Она просит есть: кинь-кинь-кинь! — перевела Талка птичий щебет.

— Сейчас проверим, — сказала, смеясь, мама и вышла на минуту из комнаты.

На кухонном столе лежало свежее мясо, заготовленное для щей. Мама, зная любовь синичек к свежему салу, быстро отрезала маленький, с орех, кусочек жирной мякоти и понесла птице, Когда она подошла к окну, синица начала прыгать по подоконнику и полетела. Но не на улицу, а в комнату. Мама положила мясо на окошко и вернулась к столу. Синица дважды облетела комнату, опустилась на окно, схватила клювом сало и пропала на улице.

— Ты понимаешь птичий язык, — пошутил отец. — Возьмём тебя в Засеки переводчиком.

В дверь постучали. Пришёл Шурик.

Девочка рассказала ему про гостей, побывавших здесь. Шурик не удивился. Оказывается, в этой комнате, где теперь Куренёвы, прежде жил Славка. Он работал в питомнике лесничества — выращивал из семян саженцы дубов, ясеней и сосен. Потом эти саженцы развозили отсюда во все места и сажали новые молодые леса. Славка любил птиц и зверей. Белки к нему прибегали всякий день. А синиц и снегирей стаи! Особенно зимой. Они влетали через форточку и кричали: «Кинь-кинь!»

— Тут, в Засеках, живёт ещё Славкина куница. Он приучил её приходить за едой, — рассказал Шурик. — Всю зиму куничка прибегала к нему за мясом.

— А где же теперь этот Славка? — спросила Талка. — Переехал в другое лесничество? А своих птиц оставил?

— Передал всех мне. А сам Славка поехал в Москву сдавать экзамены в лесную академию. Говорил, если завалится, вернётся опять к нам в Засеки.

— Не завалится! — уверенно заявила девочка. — Это хороший человек, раз он любит животных. Хороших принимают в институт.

После завтрака отец, Талка и Шурик пошли на строительство. Синички перелетали с дерева на дерево и переговаривались, будто выпрашивали: «Кинь-кин-кинь».

Недалеко от дома, у высоких дубов сбоку трассы, стоял подъёмный кран, трубоукладчик с длинной стрелой. Ждал, когда газопроводчики подготовят трубы, и тогда кран поднимет их и уложит на дно траншеи.

— Смотрите, смотрите! Вот это чудеса! — крикнул Шурик, показывая рукой на верхушку стрелы трубоукладчика.

В том месте, где к стреле крепился крюк, торчал конец проволоки и на него были нанизаны, как на вертел, грибы.

Ребята подбежали к стреле. На самом конце проволоки торчал белый гриб. Круглая ножка его была ровно обрезана ножом.

— Наш! Наш гриб! — закричала Талка.

— Какие смелые стали теперь белки! — удивился Шурик.