Было около семи вечера, когда я подъехал к фокинскому дому. Я надеялся, что Нина Валентиновна не будет задерживаться на работе, потому что разговор с одним только Фокиным казался мне бестолковым.

И поначалу мне повезло — дверь открыла Фокина.

— А, это вы, — не слишком приветливо сказала она. — Заходите, нам надо поговорить.

Я был не против и зашел. Мы сели на кухне, за столом друг напротив друга — я и она. Фокин-старший до переговоров не был допущен, хотя в это время находился дома и чем-то гремел в дальней комнате.

— Вы встретились с Артуром? — с ходу спросила она.

— Еще нет. Надеюсь, что сегодня вечером...

— А что же вы делали все это время? — строгим учительским тоном осведомилась она. — Что вы сделали, чтобы мой сын вернулся домой?!

— У вашего Артура нет кабинета, где он принимает посетителей в специально отведенные часы, — заметил я. — Приходится искать его по всему городу. Это длительный процесс с большими тратами бензина.

— Но вы его не нашли!

— Но я его найду. Один раз нашел и второй — найду.

— Раз вы не виделись с Артуром, то вам нечего мне сообщить, — вскинула тонкие брови Фокина. — Зачем вы пришли?

— У меня есть что вам сообщить, — сказал я.

— Наверное, вы хотите сообщить, что бензин дорог и вам нужны еще деньги?!

По ее расчетам, после этой фразы я должен был покраснеть и залепетать что-то жалобное. Но я физически неспособен краснеть.

— По-моему, с деньгами мы все уже решили, — сказал я. — Вы не жена банкира, у которой каждый норовит выклянчить пару баксов. А я не попрошайка. И в отличие от вас я придерживаюсь нашего изначального договора.

— Какого еще договора? — холодно спросила Фокина.

— Когда вы просили меня об услуге — вытащить вашего сына из плохой компании, я назвал свои условия. Вы — свои. Вы сказали, за уплаченную сумму я должен буду промывать мозги Артуру до тех пор, пока он окончательно не отстанет. Неограниченное количество раз. Так я и делаю. А вас я просил прислушиваться к моим советам. Потому что в таких делах я соображаю немного больше вашего.

— И в чем же я перед вами провинилась?

— Вы обратились в милицию? Я советовал вам так сделать еще днем.

— Ни о какой милиции не может быть и речи! — твердо заявила Фокина.

— Вы отказываетесь следовать моему совету? — уточнил я.

— Такому совету — отказываюсь! Это называется «из огня да в полымя»: отбить мальчика у наркоманов, но засадить за решетку! Знаете, что сейчас в тюрьмах творится?

Этот истерический всплеск эмоций у нее неплохо получился. На кого-то, пожалуй, он мог и подействовать. Но не на меня.

— Если вы не хотите прислушиваться к моим советам, то я отказываюсь дальше вам помогать, — ответил я на вопль Фокиной. Звуки в дальней комнате стихли.

— Но мы заплатили. — По мнению Фокиной, это был убийственный аргумент.

— Я помню.

Я запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда деньги — пять стотысячных купюр, что вручил мне вчера Фокин-старший. Я положил их на стол и сказал:

— Вот ваши деньги. Выпутывайтесь сами, если не хотите слушать моих советов.

Это произвело на нее впечатление. Она колебалась.

— Если вам нечего мне сказать, то я ухожу, — сказал я и поднялся.

— Подождите, — услышал я, когда шел по коридору из кухни в прихожую. — Подождите, Костя.

Я не остановился, проговорив на ходу:

— Это слишком серьезное дело. Вы играете судьбой своего сына.

— Я пытаюсь его спасти...

— Это очень странный метод спасения — тот, что вы выбрали.

Положив пальцы на дверную ручку, я все-таки обернулся к Фокиной:

— Вы готовы сделать то, что я сказал?

— Милиция? — Она покачала головой. — Нет...

— Тогда мне не о чем с вами больше разговаривать. — Я толкнул входную дверь, но тут же остановился — мне в голову неожиданно пришла мысль, и я поспешил ее проверить: — Нина Валентиновна, вам больше не звонил Артур?

— Н-нет, — замотала она головой. Чуть быстрее, чем следовало.

— И у вас нет никаких известий о Коле?

— Нет.

Я не хотел быть жестоким, поэтому в дверях я сказал:

— Вы знаете номер моего телефона. Если что-то случится...

— Конечно. — Она захлопнула за мной дверь. Та была слишком тонкой, чтобы заглушить два напряженных голоса, зазвучавших в прихожей сразу же после моего ухода. Говорили муж и жена. Говорили друг с другом резко, словно спорили по какому-то важному вопросу.

Голоса постепенно удалялись от двери в глубь квартиры, и по изменившемуся соотношению произносимых каждым из двоих слов я догадался, что Нина Валентиновна и на этот раз одержала победу.

Я спустился в кабине лифта на первый этаж. Спускаясь по лестнице от площадки перед лифтом к подъездной двери, я подумал, что справа, в закутке у мусоропровода — хорошее место для засады. Какой-нибудь наемный убийца легко остался бы незамеченным, пропустил бы свою жертву мимо, потом выскочил сзади и...

Просто профессиональное замечание. Кстати, пахло у мусоропровода тоже убийственно...