Даниель не переставала уверять себя, что для нее абсолютно неважно, как Коди Уокер относится к ее внешности. Она решительно нахлобучила себе на голову дурацкую шляпку, аккуратно заправила под нее свои огненно-рыжие волосы, потуже затянула ленточки на подбородке и все повторяла себе под нос: «Коди Уокер злит меня. Я ненавижу Коди Уокера». Она в жизни не встречала такого наглого и бесцеремонного мужчины!

Дело в том, что поцелуй Коди словно вытянул из дальнего тайника все ее комплексы. Комплексы бывают разные: одни комплексуют по поводу своей внешности, другие считают себя глупыми и никчемными, третьи не умеют ладить с людьми. И, пожалуй, все хотя бы изредка сомневаются в своей сексуальной привлекательности. Вот и Даниель теперь одолевали такие сомнения. Коди так страстно целовал ее, а глаза его были полны грусти… Это расстроило и испугало Даниель. Кем он себя возомнил? Неужели считает ее «синим чулком» и думает, что она должна быть благодарна ему за то, что он обратил на нее внимание?

Конечно, такому мужчине, как он, несложно завоевать любую женщину. Он рожден быть покорителем женских сердец, и знает об этом. Надо бы объяснить этому Дон Жуану с Дикого Запада, что, если он и впредь будет так поступать с незнакомыми женщинами, кто-нибудь из них обязательно подаст на него в суд за сексуальные домогательства. Ему крупно повезло, что Даниель не собирается этого делать. И все равно ему лучше держаться от нее подальше.

Ей почти удалось убедить себя, что их случайный поцелуй был следствием сумасшедшей жары. Она уже давно перешагнула тот возраст, когда влюбляются с первого взгляда и мечтают о романтическом герое. Тем более под влиянием «метеорологических» поцелуев.

Коди Уокер был не слишком похож на романтического героя, вдобавок Даниель еще в юности открыла для себя простую истину: с первого взгляда влюбляются только глупые героини очень плохих романов. К тому же у нее не было никаких шансов. Вокруг Уокера, наверное, вертится несметное число длинноногих красоток. Женщины слетаются на таких, как пчелы на мед, и никто даже не подумает подавать на него в суд. В этой экспедиции поклонниц у Коди тоже было полно. А когда он пытался избавиться от особо назойливых, это действительно было зрелище. Отвергнутые женщины не то что не обижались на Коди – на него невозможно было обижаться, – они просто таяли, когда он улыбался, глядя им в глаза. И каждая считала себя единственной, с кем он флиртует. Казалось, только Даниель никак не реагировала на его обольщения. Разумеется, она вела себя глупо. Ей не следовало позволять Коди целовать себя, тем более отвечать на его поцелуи. Она не была искушенной в любви, как другие женщины, и не умела контролировать свои эмоции. Именно поэтому каждый раз, вспоминая о его нежных, сильных руках, абсолютно теряла чувство реальности. А реальность заключалась в том, что когда-то она вышла замуж за милого симпатягу, который после свадьбы превратился в беспощадного деспота, полностью подчинившего себе ее волю.

Ох уж эта реальность! Даниель поморщилась. Она была очень терпеливой и безропотно переносила все выходки мужа. Она была также трудолюбива и, когда пошла наконец на работу, часто брала сверхурочные. И если бы однажды вечером вдруг не решила пораньше прийти домой и не застала Скотта, изменяющего ей с молоденькой ассистенткой прямо на столе в его кабинете, муж еще долго продолжал бы обманывать ее. То была ужасная ночь, но у Даниель хватило мужества выгнать мужа из дома. «Я никогда больше не выйду замуж», – утверждала она. А сейчас ее сердце замирало при виде высокого, красивого, невероятно обаятельного ковбоя. И к своему собственному ужасу, она хорошо понимала, что ей никто никогда так не нравился.

Бодро вышагивая в своих огромных ботинках по степям Вайоминга, Даниель много времени размышляла над тем, почему она решилась на это путешествие. В отличие от других матерей, у которых были престижные и высокооплачиваемые должности и положение в обществе, у нее не было ничего, кроме длиннющего списка вещей, которые ей нужно было купить. Поэтому, когда Линн пришла домой после очередного собрания скаутов, находясь под впечатлением от проникновенной речи Хильди Фастис, и сообщила, что очень хочет отправиться со своей группой в путешествие, Даниель сгоряча упрекнула дочь в пустой трате денег. Но, как следует подумав, она поняла, что вовсе не хочет все лето проторчать в четырех стенах, задыхаясь от зноя и пыли, в компании обиженной дочки. Конечно, Линн знала, что положение их семьи по сравнению с семьями ее подруг просто удручающее. Но привыкнуть к этому не могла.

Скотт никогда не уделял дочери много внимания, вот почему она совсем по нему не скучала. Зато ей очень не хватало его денег, особенно когда дело касалось покупки новых нарядов. Линн не могла понять, почему «дурацкая гордость» не позволяет ее матери принять помощь от человека, за которым она была замужем и который не страдал от недостатка средств. А у Даниель не хватало смелости признаться девочке в том, что ее отец нанял дорогого адвоката, лишь бы только не платить алименты. Поэтому Даниель искренне надеялась, что небольшое путешествие по живописным равнинам Вайоминга поможет им обеим немного остыть и укрепить отношения. А со временем она убедит Линн, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги.

Солнце нещадно палило. Даниель задыхалась от жары и была без сил. В такие минуты идея вразумить дочь не казалась ей такой уж мудрой. Она думала о Скотте, о его бесконечной лжи, о его невыполненных обещаниях. Линн с детства безумно мечтала попасть в Диснейленд, но Скотт так ни разу и не свозил туда дочь, заботясь только о деньгах и о своей карьере. В такие моменты Даниель ненавидела всех мужчин. И больше всего она ненавидела сейчас даже не Скотта, а вот этого красавчика, который управлял их фургоном.

«Все, хватит думать», – решила она и принялась рассматривать живописный ландшафт вокруг. Это занятие отвлекло ее от мрачных мыслей, ей даже показалось, что мир не так уж плох. Воздух стал свежее, и Даниель наконец задышала полной грудью. Теперь она любила жизнь… Даже вдруг почувствовала себя невероятно сильной. Она обязательно реализует все свои мечты. Хотя, похоже, недостаток образования здорово уменьшил ее шансы получить хорошую работу. Много лет назад, стоило ей только заикнуться о том, что она хочет продолжить обучение в колледже, Скотт немедленно разбил все ее надежды в прах, заявив, что его жене не пристало учиться. Она осталась сидеть дома и лишь следила за стремительным развитием его блестящей карьеры.

Конечно, она могла бы устроиться официанткой или поваром. По крайней мере в кулинарном мастерстве ей не было равных, и Скотту нравилось приглашать друзей и партнеров по бизнесу домой на ужин. Ни к чему другому душа не лежала. Однажды Даниель удалось настоять на своем: она нашла низкооплачиваемую работу в небольшой конторе, где ей приходилось вкалывать с утра до вечера, разгребая бумаги, в которых она ничего не понимала. Эта работа сводила ее с ума, а средств, чтобы начать свое собственное дело, у нее не было. В ее жизни не хватало не только денег, но и многого другого, не менее важного, например любви, душевного тепла, понимания, секса, наконец. И вот результат: поцелуй Коди всколыхнул все ее чувства.

– Ты только посмотри, какой у него классный зад, – томно вздыхала Линн.

С ней согласилась и Рэй Энн Петтиджон, шагающая позади. Взгляды обеих девочек были прикованы к ладной фигуре ковбоя, гордо возвышающейся в седле. И это восхищение задело Даниель.

– О мужчине судят не по заду, а по характеру, – сухо заметила она.

Линн подняла на мать злые глаза и холодно возразила:

– Ты можешь судить о мужчине по чему угодно, мам, меня это не касается.

Даниель прикусила язык. Сейчас не время читать нотации, они ее не услышат. Эти девочки – сплошные колючки, дотронешься – и сразу получишь грубый укол. Или увидишь обиду в глазах. Или слезы. Но сейчас ей не до психологии подростков. Хватило бы сил дойти.

Да еще жмут эти новые ботинки. Последние два часа они не присели ни на минуту. Единственным утешением была болтовня Молли, ясноглазой девочки, которая с таким энтузиазмом приветствовала их, когда они приехали, а теперь управляла фургоном. Другие девчонки весело обсуждали какие-то новомодные рок-группы с труднопроизносимыми названиями и основную проблему своей нелегкой девичьей доли: разрешат ли им родители в этом году ходить на свидания. Лишь Молли была увлечена другим.

Казалось, она все знает о дикой природе: названия растений, мелких грызунов, изредка высовывавшихся из своих норок; виды антилоп, то и дело проносившихся мимо и поднимавших столбы пыли… Молли смеялась звонко и заразительно, ее прелестные голубые глаза искрились неподдельным счастьем и любовью к окружающей природе Вайоминга.

Экспедиция медленно приближалась к Сладкой реке, расположенной возле Рокового утеса. Огромная скала угрожающе нависала над равниной и бросала тень на окрестности. Даниель привыкла к походным условиям, и ей даже нравилось шагать по колено в пыли. Но усталость брала свое. Очень хотелось пить, а девочки просто умирали от голода, поэтому все невероятно обрадовались, когда Коди Уокер дал сигнал остановиться на ленч. Через пару минут он принес два огромных ящика с продуктами.

– Ну, как дела?

Его голос набатом отозвался в ушах Даниель. К счастью, ей не пришлось отвечать, это за нее с удовольствием сделал хор девичьих голосов. Да, Коди, безусловно, нравился им и знал об этом. Он ничего не делал, чтобы погасить их восторг, просто держался от них на безопасном расстоянии. Издали он казался девушкам этаким романтическим героем, высоким, красивым, загадочным.

– А как ты, рыжая? – спросил он и улыбнулся так ласково и широко, что на его щеках появились маленькие забавные ямочки.

– Просто замечательно, – солгала она. – И, кстати, меня зовут Даниель. И я буду очень признательна, если вы перестанете обзывать меня «рыжей».

– А у тебя отличное имя, – заметил он. – Но, – добавил он с прежней иронической улыбкой, – «рыжая» тебе больше подходит, мисс Сама Вежливость.

– Отойдите, – резко сказала она.

– Я принес тебе подарок, – не унимался Коди.

– Позвольте, угадаю. Это, наверное, коробка с динамитом или билет на самолет до Беверли-Хиллз? А может, это бутылочка со стрихнином?

Игнорируя ее едкие замечания, Коди поставил ящики на землю и открыл их. Внутри были пакеты с мукой, сахаром и солью, сухое концентрированное молоко, макароны, немного сухофруктов, картофельное пюре в порошке, плавленый сыр, рогалики и еще много всякой всячины.

Даниель онемела от стыда и смущения. У нее даже не хватило сил выдержать укоряющий взгляд его глаз.

– Ты ожидала чего-то другого? – поинтересовался он.

С какой стати он постоянно насмехается над ней?

– Нет-нет. – Даниель беспомощно взглянула на еду, в животе предательски заурчало. Жаль, что она не сможет приготовить что-нибудь, потому что у нее под рукой нет подходящей печи. И хорошо, что он догадался запастись полуфабрикатами. Она быстро раздала девочкам рогалики и фрукты и пообещала, что накормит их полноценным обедом позднее.

Коди не мог не отметить беззаботное отношение Даниель к еде. Он вспомнил свою жену, которая готовила своей семье потрясающе вкусные, а главное – полезные обеды. Она бы сейчас расстаралась. Как легкомысленны стали современные женщины, совсем не обращают внимания на то, чем питаются их дети! Но больше всего Коди удивляло, что его непреодолимо влечет к одной из таких женщин, которая, казалось, была полной противоположностью его Рэйчел, его идеалу.

Взобравшись в седло, Коди уже было собрался отъехать, как вдруг чья-то маленькая ручка бесцеремонно похлопала его по колену.

– Простите меня, сэр, – тоненьким голоском пропищала Шейла Пули, самая очаровательная после Молли девочка в группе. В ее глазах светилось восхищение.

– Можешь называть меня просто Коди, – ответил он с обезоруживающей улыбкой.

Шейла глубоко вздохнула и, сильно краснея, осторожно спросила:

– А где здесь… э… дамская комната?

На секунду высокий, сдержанный ковбой замер, а потом оглушительно расхохотался. Молли и другие девочки, слышавшие разговор, не замедлили последовать его примеру. Вскоре, казалось, над Шейлой потешалась вся прерия, даже лошади как-то особенно ухмылялись и будто бы подмигивали. Коди попытался успокоиться и указал на ближайшие кусты:

– Вот там.

Шейла вспыхнула и зло посмотрела на него, а Даниель и вовсе пронзила его разъяренным взглядом. Лагерь рыдал от смеха. Коди почувствовал, как исчезла какая-то невидимая стена, стоявшая между ним и девочками, но лучше бы эта стена выросла до небес. Глаза Шейлы были полны слез.

«Болван», – отругал он себя. И вспомнил свою юность. Каким потерянным и испуганным он был, когда приехал из провинции и оказался один-одинешенек в огромном, жестоком городе! Тогда он только начинал свою музыкальную карьеру, выходил на сцены крохотных, насквозь пропахших перегаром клубов и распевал свои милые, трогательные, почти детские песенки. В то время он пообещал самому себе, что никогда не станет таким бессердечным, как те люди, с которыми ему довелось столкнуться в молодости, никогда никого не унизит. А сам взял и унизил Шейлу.

– Вот что я тебе скажу, – начал он и окончательно смутил бедняжку Шейлу. – Если ты окажешь мне честь сесть на старину Чемпиона и прокатиться подальше от лагеря, к следующему холму, я буду тебе очень благодарен.

Шейла кивнула. Слезы просохли, обида улетучилась – вот что значит обаяние! Коли с легкостью подхватил девочку и посадил в седло позади себя. Она восторженно взвизгнула и помахала рукой подругам. Через несколько минут они вернулись. Лицо Шейлы светилось от счастья.

Но Даниель все равно не могла простить Коди его смех. Неотесанный, бесчувственный чурбан! Конечно, Шейла задала идиотский вопрос: откуда взяться дамской комнате посреди прерии, – но это не повод, чтобы безжалостно подшучивать над растерявшейся девочкой. Да еще Даниель заметила, что все, вслед за Коди, начали называть ее группу «выпендрежками из Беверли-Хиллз». Не хватало еще обид и ссор! И вообще надо выкинуть из головы этого безмозглого ковбоя, эту жалкую пародию на Джона Уэйна, решила она, повинуясь женской логике.

Очень скоро девочки начали жаловаться на непереносимую жару. То, что раньше представлялось таким привлекательным и романтичным, на деле оказалось сущей мукой. Новоиспеченные скауты ужасно проголодались и захныкали.

– А ну успокоились! – грозно скомандовала Даниель. – Ничего не изменится, если вы будете всю дорогу скулить. Впереди две недели пути. Покажите всем, что у вас есть сила воли. Неужели вы сдаетесь уже в первый день?

Даниель терпеть не могла так орать на кого-либо, но она сама устала и проголодалась. Каждая частичка ее тела мучительно болела. Они остановились, только отшагав еще восемь миль, и Даниель не чувствовала под собой ног. Она села на землю и принялась массировать шею. А ей еще предстоит приготовить ужин на костре! Внезапно она подскочила как ужаленная, услышав какой-то странный звук. Ей вспомнилось предупреждение Коди перед началом пути: «Навострите уши, не расслабляйтесь. В степи полно опасностей». Рядом кто-то тихо свистел… Даниель мысленно помолилась: «Господи, только не змея».

– Эй, я здесь, – позвал приглушенный голос из-под повозки.

Даниель вздохнула с облегчением: это была Молли. Сообразив, что напугала ее, девочка прошептала:

– Это всего лишь я. Я не удав, и у меня кое-что есть для вас.

Она протянула Даниель конфету. Это была большая, сладкая, очень вкусная конфета с ореховой начинкой, при одном виде которой у Даниель потекли слюнки. Ого, контрабанда! Перед отъездом Коди конфисковал все сладости, но ловкие люди были во все времена. Даниель воровато оглянулась и тоже шепотом проговорила:

– Разделим пополам.

– Ничего, – загадочно улыбнулась Молли. – У меня есть тайник. Там хватит на все путешествие.

– Ты сможешь заработать целое состояние, если вздумаешь продавать свою коллекцию, – пошутила Даниель, жуя уже четвертую конфету. – Только лучше не попадаться Капитану Сам Не Умею Веселиться И Вам Испорчу Удовольствие, а то он разорется и отправит нас всех на галеры, инквизитор проклятый.

– Инквизитор? – удивилась Молли.

– Ну, знаешь, наш надсмотрщик, доктор Джекилл и мистер Хайд в одном лице.

Казалось, Молли ничего не понимала.

– Господи, я говорю о нашем возничем, вместо которого ты, между прочим, управляешь лошадьми.

Молли засмеялась.

– Здорово же вас папочка достал! Это у него хорошо получается.

Даниель едва не подавилась шоколадом.

– Папочка?! – ужаснулась она.

Нет, это абсурд! Такой ангел, как Молли, не может быть отпрыском этого монстра.

– Не беспокойтесь, – уверенно заявила девочка, – папа как конфета со сладкой начинкой. Неважно, как он выглядит, он все равно хороший.

«Скорее как кокосовый орех: снаружи твердо, а внутри жидко», – подумала Даниель и повнимательней пригляделась к Молли: сходство было несомненным. И как она раньше этого не замечала? У Коди Уокера есть дочь. Хорошенькая дочь, вероятно, в мать. Бедная женщина! Тяжело ей, должно быть, приходится, если она принимает близко к сердцу все выходки своего ветреного супруга.

Невольно Даниель провела рукой по губам. Если бы она только знала, что Коди Уокер женат, ни за что бы не позволила ему прикасаться к себе. Уж ей ли не знать, каково это, когда тебе изменяют. Проглотив еще одну конфету, она вздохнула и сказала:

– Несчастная твоя мама.

– Что? – не поняла Молли.

– Твоя мама тоже путешествует с нами?

– Моя мама умерла.

Даниель ахнула. Внутри у нее все похолодело. Она представила свою Линн без материнской ласки и заботы. Теперь и Коди она увидела другими глазами. А ведь еще десять минут назад была готова поспорить, что он просто самовлюбленный, безответственный наглец. Даниель тоже воспитывала дочь одна и знала, что это такое. Впредь ради Молли она будет помягче с ее отцом.

– Помочь с ужином? – предложила девочка. В ее глазах светилось явное желание сделать приятное Даниель.

Даниель грустно улыбнулась. Линн никогда не предлагала ей свою помощь. Может, дружба с Молли пойдет ей на пользу?

– Я буду очень рада, если ты с Линн и другими девочками соберете немного хвороста для костра.

Молли убежала. Даниель принялась разбирать коробки с провизией, лихорадочно соображая, как ей накормить свой отряд, ведь придется готовить на костре. Девочки так голодны, что готовы съесть что угодно. Не долго думая, Даниель бросила на сковородку ветчину, потом подогрела булочки с сыром и вскипятила воду.

Она как раз положила на раскаленный противень клубничный пудинг из пакета, когда к ней подошел Коди Уокер. Он снял шляпу, и ветер растрепал его густые темные волосы. Даниель до боли закусила нижнюю губу и попыталась унять дрожь в ногах.

– Пахнет превосходно, – искренне похвалил Коди, ласково улыбаясь.

Девочки в одну секунду окружили костер, чтобы быть поближе к своему Шефу, как они его называли.

– Мы вас не очень скомпрометируем, если пригласим разделить трапезу с нами, «безмозглыми, безалаберными и избалованными девчонками из Беверли-Хиллз» – так вы, кажется, называете нашу группу в кругу своих друзей? – съязвила Даниель.

– Вообще-то я просто хочу поужинать вместе со своей дочерью. А что, есть проблемы? – Коди нахмурился, и в его голосе вновь зазвучали нотки раздражения.

Даниель не нравилось, как он на нее смотрел: следил за ней, как стервятник за возможной жертвой. Их взгляды встретились, и словно электрический ток прошел между ними. Даниель начала задыхаться. Ей стало стыдно: она-то полагала, что Шеф ходит от одного фургона к другому и сыплет комплиментами по поводу стряпни «общих мамочек», а он, оказывается, хочет провести время с дочерью. Как же Коди отличается от Скотта! Бывший муж Даниель не любил проводить время с Линн.

– Мама, не позорь меня, – сквозь зубы прошипела Линн.

Молли таинственно ухмыльнулась и предложила:

– А почему бы ему не спеть, чтобы заслужить ужин?

Даниель неуверенно улыбнулась.

– Пожалуй. Сегодня был тяжелый день, нам всем не мешает немного развлечься, тем более что гости обычно благодарят за еду.

Она заметила, какой уничтожающий взгляд Коди бросил на дочь. Он был взбешен, а Молли не обратила на это никакого внимания. Даниель немножко позлорадствовала: она здесь не единственный родитель, которого безжалостно эксплуатируют.

Коди рвал и метал. Молли прекрасно знала, что он не хочет быть узнанным. Конечно, это она предложила ему путешествовать под его настоящей фамилией. Пока все шло хорошо, но после предложения дочери ситуация могла измениться.

Молли напрочь забыла о том, что пообещала перед поездкой. Если в лагере узнают, что ее отец – популярный исполнитель кантри, отдыху конец. Путешествие по прерии – это единственный шанс хоть ненадолго избавиться от надоедливых журналистов. Безусловно, Молли гордилась отцом, но ей не следовало заставлять его петь. И эту экспедицию Коди согласился возглавлять только потому, что устал от шоу-бизнеса. В том мире никто не знал его настоящего имени, никто не знал о его проблемах. Его агент был убежден, что в жизни певца все должно быть идеально. Всеми правдами и неправдами прошлое Коди тщательно скрывалось.

Ему давно пора отдохнуть. Он безумно устал от «раскруток», договоров со звукозаписывающей студией, рекламы на телевидении, от работы с ансамблем и группой бэк-вокала, а также гримерами, костюмерами, секретарями и прочим обслуживающим персоналом. Все это требовало огромных затрат времени, энергии и немалых денег. Он работал и работал. Видит Бог, он заслужил этот маленький отдых.

Комфорт, развлечения, женщины… Две недели вдали от города казались Коди раем. Возможно, это не было похоже на отдых, о котором он мечтал. Но в общем было не плохо. Он так привык к женщинам, не отходящим от него ни на шаг, что яростное сопротивление Даниель, ее равнодушие задели его. Уже давно ни одна женщина не волновала его так, как эта рыженькая. Вот и сейчас она казалась ему невероятно красивой в лучах заходящего солнца.

Когда Коди целовал ее, ему почудилось, что на секунду она прильнула к нему, а потом вновь оттолкнула. Раньше женщины никогда с ним так не поступали. Никто прежде не возражал против его поцелуев. Интересно, сделала бы Даниель то же самое, знай она, кто он на самом деле. У славы есть свои преимущества, но она лишает человека возможности отличать истинных друзей от тех, кто водит дружбу с известным и богатым артистом. Если бы Даниель узнала его, она бы запела по-другому. Только Рэйчел была иной. Для нее не имело значения, сколько долларов у него в кармане, очень ли он знаменит; в отличие от других представительниц слабого пола, она никогда не была «золотоискательницей».

Коди представил себе реакцию Даниель, узнай она внезапно его сценическое имя. Но тут же понял, что все эти фантазии – мажор его испуганного сердца, на самом деле он просто боялся признать, что Даниель чем-то напоминала ему Рэйчел. Рэйчел умерла. Вместе с ней оборвалась какая-то невидимая ниточка, связывающая его с жизнью. Он вконец отчаялся. С течением времени боль утраты постепенно утихает. Она не исчезла, но уже не сводила с ума. Это была тупая, ноющая, нескончаемая боль. После смерти Рэйчел Коди возненавидел слово «любовь». Это чувство больше не существовало для него. Каждый раз, когда он вспоминал слова священника: «Пока смерть не разлучит вас», – ему казалось, что жизнь кончена. Когда-то он не вдумывался в смысл этих слов и не предполагал, что Рэйчел может так скоро уйти из его жизни.

Коди кашлянул и неуверенно сказал:

– Не уверен, что вашим прекрасным ушкам понравится мое пение.

Девочки принялись его упрашивать.

– Пожалуйста… – хором умоляли они.

Коди не выдержал и заулыбался. Эта обаятельная, ослепительная улыбка взволновала Даниель. Именно поддавшись очарованию таких парней, как Коди, глупышки вроде Линн совершают ошибки.

Она сама была немногим старше своей дочери, когда встретила очаровашку Скотта. Но уж теперь не позволит улыбчивому красавцу ковбою сбить ее с толку страстными поцелуями.

В конце концов Коди уступил уговорам девочек, одарил Даниель каким-то странным, оценивающим взглядом и исчез в фургоне, откуда появился через несколько минут, неся в руках видавшую виды гитару.

Стараясь не встречаться с ним глазами, Даниель начала раскладывать еду по бумажным тарелкам, одну из которых протянула Коди. Он аккуратно взял остывающий ужин и тяжело вздохнул. Сердце Даниель не выдержало: она сжалилась и положила вторую порцию.

– Спасибо, рыжая. Твоя стряпня пахнет потрясающе. Сдается мне, я еще никогда не ел ничего подобного, – похвалил он и ласково улыбнулся.

Даниель покраснела. Она ненавидела лесть, хотя его комплимент ей понравился.

– Если хотите сделать мне приятное, называйте меня по имени.

– Слушаюсь и повинуюсь, мэм.

Даниель нахмурилась. Даже «рыжая» звучало лучше, чем «мэм». Что нужно сделать, чтобы он ее зауважал?

После ужина Коди взял в руки гитару и провел рукой по струнам. Он заиграл какую-то медленную, грустную мелодию. Играл он просто потрясающе, любовно дотрагиваясь до струн своей старенькой гитары. А потом запел, и Даниель вся затрепетала. Пламя костра как-то по-особенному освещало его лицо, а голос, казалось, эхом разносился по всей прерии.

«Интересно, – думала Даниель, – много ли девушек потеряли голову из-за этого парня? Наверное, немало. И не мудрено. Он самый необыкновенный мужчина, которого я когда-либо встречала».

Коди пел замечательную песню – трогательную балладу о несчастном влюбленном, тайно мечтающем о девушке, которая ему не принадлежит. Девочки затихли, только изредка то одна, то другая томно вздыхали, а Даниель вдруг подумала, что Коди безумно похож на молодого Фрэнка Синатру.

Он пел так искренне и проникновенно, что казалось, будто он сам нежный и романтичный герой его песни. Эта удивительная мелодия растревожила сердце и окончательно смутила Даниель. Лицо Молли светилось гордостью и безграничной любовью к отцу. Даниель внезапно ощутила уважение к нему. Его непростое решение одному воспитывать дочь достойно восхищения. На секунду Даниель пожалела, что у Линн никогда не будет такого отца, как Уокер.

Мелодия в стиле кантри, которую играл Коди, очаровала девочек. «Значит, им нравится не только то, что они слушали всю дорогу по пути из Денвера». Это порадовало Даниель. «Возможно, – подумала она, – такая маленькая перемена поможет им сблизиться с природой… Ведь кантри – это музыка истоков, рожденная природой и жизнью». Да, Коди Уокер действительно будто загипнотизировал их. Он непринужденно улыбался, выражение его лица стало мягче, подобрел и взгляд, а в уголках глаз появились милые морщинки. Такой Коди нравился Даниель все больше и больше.

Когда последние звуки песни гулким эхом разнеслись по всей долине и постепенно замерли вдали, Коди с облегчением вздохнул: никто не узнал в нем звезду эстрады. В конце концов, его мама была права: не такая уж он и важная шишка в музыке. Да, он зациклился на своей карьере, но это вовсе не значит, что ему не важна его семья.

Он любил музыку, но, по его мнению, современный шоу-бизнес был слишком хвастлив: лимузины, удушливый аромат гаванских сигар, огромные зеркала, шикарные костюмы и бесценные гитары, на которых играли и Клифф Ричард, и Крис Айзек, и сам великий Элвис. И потом, сцена лишала человека частной жизни.

Поэтому мать Коди и предложила ему провести две недели в обществе дочери и вспомнить, что означает слово «отец». Теперь он сидел у костра, глядел на звездное небо и благодарил Господа за то, что все-таки последовал совету матери. Она бы, наверное, обрадовалась, узнав, что он играет на своей первой гитаре. Это был ее подарок на семнадцатилетие. Прошло время, он разбогател, а старенькая гитара все еще оставалась его самым любимым инструментом. А может, все это время мама была права? И ему давно следовало уехать из города и начать вести тихую, размеренную жизнь, купив где-нибудь в уединенном месте небольшую ферму? Ведь он никогда прежде не видел Молли такой счастливой. Надо бы предупредить ее еще раз, чтобы она держала язык за зубами и не распространялась по поводу его профессии.

В последнее время Коди не сочинял песни. Не получалось. Возможно, теперь все переменится. Эрни Фуллертон сейчас, должно быть, локти себе кусает и литрами глотает транквилизаторы, но ничего, ему полезно. Давно пора было указать этому господину его место. Эрни, конечно, обрывает телефон, а миссис Камерон-Уокер просто не берет трубку. «Молодец мама!» – подумал Коди и улыбнулся.

Даниель была в восторге от пения Коди, но еще больше была довольна эффектом, произведенным его пением на девочек: они превратились в ангелочков.

– Старый Дикий Запад уже умер, но дух его все еще витает в воздухе… – торжественно произнес Коди после одной из песен.

Дух этот растревожил Даниель, пробуждая в сердце сладкую надежду и грусть. Интересно, а что чувствует тот, кто сам растревожил Дух Старого Дикого Запада своим пением?

Внезапно тишину нарушил вой койотов. Даниель вздрогнула и испуганно огляделась. Коди резко встал, дал несколько указаний девочкам, которые начали разгребать свои сумки, подошел к Молли и, прошептав ей что-то на ухо, поцеловал дочь в лоб.

Даниель вздохнула. Линн обычно отвергала «телячьи нежности». Странно, что Молли, ровесница Линн, была совсем иной.

– Спокойной ночи, мам, – сухо сказала Линн и забралась в свой спальный мешок.

– Спокойной ночи, милая, – ответила Даниель и сделала то же самое.

Ночь выдалась тихая и безветренная. Никогда Даниель не видела такого неба. Никаких электрических огней, неоновых вывесок, отелей и супермаркетов, машин и автобусов… Лишь тишина и благодать. И еще огромное, нескончаемое, всепоглощающее небо, и все тревоги кажутся такими далекими, а проблемы легко решаемыми, и хочется взмыть высоко вверх и встретить рассвет в облаках.

Нарушила идиллию Линн.

– Он здорово поет, – шепнула она, – да?

Даниель вспыхнула.

– Да, – ответила она.

– А как тебе кажется, он красивый? – продолжала шептать Линн.

– На мой взгляд, да, – ответила Даниель.

Похоже, девочка всерьез заинтересовалась Шефом. Ни в коем случае она не должна догадаться, что ее мать тоже увлеклась Коди: это вызовет лишь очередной приступ неприязни. И уж конечно, Линн лучше не знать о том, что «красавчик» поцеловал ее маму на десятой минуте их знакомства.

Линн тихо посапывала. «Заснула», – с облегчением подумала Даниель. К ней же сон никак не шел. Это все из-за Коди и его дурацких сентиментальных песенок, которые растревожили ее. «Утро вечера мудренее», – решила Даниель и попыталась выкинуть из головы и красивого парня с небесно-голубыми глазами, и его ослепительную голливудскую улыбку, и его песни.