Когда створки дверей бесшумно распахнулись, Аттон подхватил с пола топор и вытащил меч. Рядом, поводя короткими клинками стоял, готовый к бою монах.
Аттон, внутренне готовый ко всему, почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. Меч в его руке вздрогнул. За дверями, сжимая топоры в корявых, покрытых отвратительными зелеными наростами когтистых лапах, возвышались опираясь на могучие хвосты, огромные чудовища. С высоты, не меньшей чем пятнадцать локтей на них смотрели живые человеческие глаза на плоских безносых лицах, перечеркнутых узкими щелями пастей, из которых торчали во все стороны желтые кривые клыки.
— Ни хрена себе! — Аттон попятился…
По сравнению с оружием чудовищ, топор в его руке казался крошечным. Демоны, не двигаясь с места, сипло дышали. По залу пополз удушливый запах сырого мяса и влажного, прелого леса.
Вслушиваясь в удары собственного сердца Аттон очистил голову от всего лишнего, и стараясь дышать как можно ровнее, сосредоточил взгляд на кончике меча. Мгновенье набегало на мгновенье, чудовища отстраненно покачивались, Аттон почувствовал, что от тяжелого запаха начинает кружиться голова. Рядом, словно натянутая струна замер Мерриз. Внезапно, словно подчиняясь како-то неслышной команде, великаны, приседая на вывернутых назад чешуйчатых лапах, подались в стороны, образовывая некое подобие прохода. В проходе появился человек. Он шел легкими шагами, подняв перед собой правую руку. Он шел, не глядя на чудовищ, уверенно и спокойно, и остановившись на пороге зала, осмотрелся, как хозяин вернувшийся домой, после долгого пути.
Аттон взглянул на молодое, благородное лицо с аккуратной черной бородкой, и обратился к Мерризу:
— Как ты думаешь, монах, кто этот господин?
— Это, мой друг воин, вне всякого сомнения, Великий Герцог Фердинанд Восьмой, собственной персоной…
Человек на пороге улыбнулся доброй белозубой улыбкой, и не опуская правой руки, левой поправил семиконечную звезду темно-серебристого металла, скрепляющую на груди полы его черного плаща. Аттон перевел взгляд на чудовищ, за спиной Аведжийского правителя.
— Должен предупредить вас, Ваше Высочество… Если вы прикажите своим уродам атаковать нас, то вне всякого сомнения, умрете первым. Пожалуй, не стоит прерывать линию правителей Аведжии, ведь у вас, насколько мне известно, нет наследника…
Фердинанд опустил правую руку, и чудовища, гремя хвостами и перекачиваясь с боку на бок, повернулись и побрели куда-то вниз. Герцог, все также мило улыбаясь, и не говоря ни слова, аккуратно прикрыл за собой двери, и жестом попросил убрать оружие.
Потом, заложив руки за спину, прошелся по залу, и остановился за голубым пламенем. Смуглое лицо его осветили бледные всполохи.
— Очень интересно…. Гнев великого правителя вас не страшит? Конечно, о чем это я… Вы совершенно правы, святой брат, пред вами правитель Аведжии… Но, с вашей стороны было бы крайне невежливым не назвать своих имен… — Фердинанд сложил руки на груди. Улыбка его несколько изменилась, придав лицу скучающе-равнодушное выражение.
— Конечно… Ваше Высочество… — Аттон криво усмехнулся, сунул меч в ножны и аккуратно опустил топор на пол. — Прошу великодушно извинить. Я Аттон Сорлей. Из ремесленников… Поверенный в делах банкира и промышленника Сигизмунда Монтессы…
— Ценю иронию… Особенно в такой ситуации, господин Сорлей, известный всей Лаоре истребитель лесных разбойников, и охотник за головами, по прозвищу «Птица-Лезвие»… Я с большим интересом выслушал от своих придворных историю о том, как вы, господин Сорлей, порубили в капусту два десятка человек, защищая жизнь Герцога Данлонского… Как видите, слава ваша достигла даже таких отдаленных мест… А что же вы молчите, святой брат?
Мерриз опустил клинки, но в ножны не убрал.
— Боюсь, что мое имя не столь известно, как имя моего случайного компаньона, Ваше Высочество… Тем не менее… — Мерриз посмотрел на герцога из-под бровей колючим взглядом прищуренных ярко-зеленых глаз. — Я Мерриз, странствующий монах…
— Монах из Священной обители… — Фердинанд проговорил это очень тихо и отвел взгляд.
— Да, Ваше Высочество… — Мерриз поднял голову выше, черты лица его заострились. На мгновенье повисла напряженная тишина. — Я монах из обители Долгор…
— И ваша миссия, святой брат, какой бы она не была, санкционирована Отцом-Настоятелем? Впрочем, конечно же… Какой у вас ранг, святой брат?
— Семь Колец Истины… — Мерриз убрал клинки и запахнул плащ.
— Семь Колец? Ого! Вы выглядите достаточно молодо… Гм… Господа, я в замешательстве… — Фердинанд принялся расхаживать вдоль книжных шкафов, улыбка его снова стала доброжелательной. — Я не буду спрашивать вас о цели столь стремительного визита в мои владения… Тем более, я не буду вас пытать… Я могу только догадываться, зачем именно вы так настойчиво стремились. И принимая во внимание ваши безусловные таланты, я, как мудрый и дальновидный правитель, сохраню вам жизнь. Я надеюсь, что никто из вас не сомневается в моей мудрости?
Аттон с Мерризом переглянулись. Аттон чуть расслабился и сразу же, рана на руке дала о себе знать резкой болью. Поморщившись, Аттон подтянул повязку. Мерриз, вежливо улыбаясь, склонил голову:
— Ни коем образом, Ваше Высочество!
— И это верно… Начнем же, пожалуй, с того, что я явился случайным свидетелем вашей, вне всякого сомнения, интереснейшей беседы. Одним словом, я подслушал вас. На этом праве я смею настаивать, являясь единственным хозяином данного замка. А вы, в свою очередь, лишь незваные гости, проникшие в мои владения по трупам моих подданных. Более того! — Фердинанд остановился, и в упор посмотрел на Мерриза. Монах спокойно стоял, не отводя глаз. — Я, выслушав вашу беседу, проникся проблемами, в данный момент времени от меня далекими, и решил посвятить вас в некоторые аспекты тайн, подвластных мне… И, насколько я понял из вашей беседы, совершенно вам не доступных… И сделаю это я, не из большого человеколюбия, кое во мне, конечно, присутствует. А сделаю я это, из целей корыстных. Надеюсь, вы понимаете свое, прямо-таки скажем, отчаянное положение. Вы на вершине самой высокой башни замка Барагма, как уже успел заметить святой брат… Гарнизон замка, подчиняющийся только мне, вам, прямо скажем, не по зубам… Летать, насколько я знаю, не умеют даже долгорские монахи… Поэтому, прошу вас, внимательно выслушать меня, и принять соответствующее решение.
Аттон пожал плечами и уселся на пол, скрестив ноги.
— Ну, что же… Я открою вам тайну. Вы убедились, что в церемониальной чаше моего далекого предка, храниться действительно только его рука. Ничего больше. Это так… Вы зря проделали такой долгий и опасный путь. Но вы, скорее всего, неоднократно задумывались над тем, что же является целью вашего путешествия? Для чего? Зачем кому-то понадобилась мумифицированная рука древнего владыки? Неужели на территории Лаоры не осталось более интересных захоронений и более доступных? В чем загадка, господа искатели древностей?
Мерриз молчал. Аттон отрицательно покачал головой.
— Не знаете? Конечно же, нет. Честно с вашей стороны признавать это… Вы мне определенно нравитесь. Что ж… Вас обманули, господа! Предательство, как грязно бы это не звучало, но в этом слове действительно нет ничего романтического… Вас обманули, ваши хозяева послали вас на верную смерть, если вы вдруг до сих пор этого не поняли. О том, что вы объявитесь, было известно заранее. Нас просто предупредили. То, что вы спаслись через портал Баньши, иначе как чудом, не назовешь. И я догадываюсь, почему… Очевидно, что вы узнали что-то такое, что и сами понять еще не в состоянии… Но я не сочту за труд рассказать вам то, что вне всякого сомнения поможет вам осознать истинную природу этого непростого мира. Вы жили, не зная правды, в мире лживых правителей, обманом завладевших вашим доверием. Я открою вам правду… Истинную правду. Не изувеченную многовековым переписыванием из манускрипта в манускрипт. Не искаженную намеренно лживыми преданиями и легендами. Ужасная и горькая правда заключается в том, что большинство из ныне правящих в Лаоре людей, вовсе не люди… Это звери, чудовища, принявшие человеческий облик, — Фердинанд сделал паузу и посмотрел на Аттона. — Твой хозяин, наемник, знает об этом. Когда-то, будучи совсем юным, он стал свидетелем перевоплощения зверя в человека… Это был один из наследников барона, в Эркулане, одна из побочных, тупиковых ветвей правящего рода. Твой хозяин решил посвятить свою жизнь борьбе с оборотнями-правителями, и кое-где преуспел. Но он знает слишком мало, и поэтому тычет пальцем в небо, нанимая убийц и организовывая мятежи. Он доживает свой долгий век. Скоро его найдут. Или они, — Фердинанд указал пальцем на Мерриза, — или люди старика Россенброка. Святой Отец-Настоятель тоже не знает всей правды. Обитель слишком долго стояла в стороне, оставаясь наблюдателем. Теперь, монахи ищут истину, о которой позабыл весь мир. Зачем, спросите вы? Всем нужны доказательства. На основании одних лишь легенд нельзя бросить вызов всемогущим правителям и священникам. — Фердинанд замолчал. Аттон сидел, плотно сжав челюсти, и смотрел прямо перед собой.
Мерриз обратился к герцогу с легкой улыбкой на лице:
— Ваше Высочество! Вы говорите очень интересные, и даже забавные вещи… Я, в свое время, получил достаточно серьезное образование, позволяющее мне…
— Ваше образование мало что стоит, по сравнению с книгами, которые правители Аведжии веками собирали в этой библиотеке… — Фердинанд бесцеремонно прервал Мерриза. — Извольте дослушать до конца, господин монах, заодно и расширите свои немалые познания… Гельвинг Теодор Страшный напал на князей Атегатта не потому, что был жаден, или глуп… Он напал потому, что Правители, пришедшие в Лаору с севера, обманули его, втянув в войну с нелюдями. Он узнал о том, что все они — принявшие человеческий облик чудовища. Он ввязался в бессмысленную и беспощадную войну, и тогда все они, князья Атегатта, Латеррата, Нестса, Могемии, Боравии, да и сам Император Юрих, все они обрушились на него и втоптали в непроходимые болота Марцина. Сам, Теодор погиб на поле боя, до последнего сражаясь с оборотнями. Его руку, нашли и сохранили, как напоминание потомком, о том, что они настоящие люди. А чудовище-оборотень, после смерти, принимает свой истинный облик, облик того зверя, кем он при жизни и являлся. Поэтому, большинство людских племен, пришедших с севера, сжигают на кострах своих правителей…
— Но и аведжийцы сжигают! — Аттон поднял глаза на Фердинанда.
— Женой Гельвинга Теодора и матерью Великого Ульриха, которого молва окрестила Коварным, была женщина из рода Могемских Правителей… После гибели отца Ульрих убил свою мать. Он расплачивался за ошибку совершенную Теодором. И в страхе перед тем, что душа его осквернена, он приказал сжечь свое тело после смерти. Все его потомки следуют этому. Презренные предатели — Тельма, Сваан, склонились перед пришедшими с севера чудовищами. Только Аведжия, в течении столетий пыталась сопротивляться. Но потом, потом и мы смирились с этой участью. Мы торговали с чуждыми нам государствами, заключали союзы, даже пытались бороться за Императорскую корону… Но Императорами становились лишь, Правители-Оборотни. Князья Атегатта, Бриуля и Бреммагны, короли Могемии и Боравии, герцоги Рифлера и Латеррата. — Фердинанд замолчал. Красивое и умное лицо его потемнело, он смотрел на Аттона и монаха взглядом, преисполненным печали.
Они тоже молчали, обдумывая сказанное, каждый по-своему. Аттон смотрел неподвижным взором прямо перед собой. Он думал о прайдах, и о том, что Торк является виновником нападения огров на людей. Мерриз, стоял позади него с выражением полного отчуждения на бесстрастном лице.
— Твой хозяин, господин Птица-Лезвие, придумал страшную и глупую легенду, очевидно под впечатлением прочитанных табличек, оставшихся от гномов. Легенду о Проклятии… Согласно этой легенде все правящие роды Лаоры, и род Аведжийских правителей, в том числе, все они жуткие чудовища, лишь временно принявшие человеческий облик… И что снять проклятие и освободить людей можно, лишь истребив всех правителей и их потомков до седьмого колена… Но ведь вы уже знаете, что это совсем не так? Мошеннику нужна лишь власть. Только власть… И вы, господин Птица-Лезвие, должны понимать это, как никто другой… Ведь это вы спровоцировали нападение прайдов на Боравию, ослабив королевство и примыкающие к нему мелкие государства… И всю Империю в целом…
— И этим господин Великий Герцог не преминул воспользоваться, захватив Прассию… — Аттон криво усмехнулся. Фердинанд зло сверкнул глазами.
— Меня не интересует то, что происходит в Империи. Правители Аведжии никогда не признавали оборотней своими сюзеренами. Я захватил Прассию, только потому, что эта земля издавна принадлежит нам и дал свободу простым людям от монстров-правителей.
— Конечно, Ваше Высочество, конечно… Прошу великодушно простить меня за дерзость… — Аттон встал, и подошел к окну. Вдали, в сиреневой дымке, парила огромная черное существо, то ли птица, то ли зверь. — Вы сказали, Ваше Высочество, что мы нужны вам, что вы великодушно даруете нам жизнь и посвятили, при этом, в древние тайны… Скорее всего, это означает, что просто так мы отсюда не уйдем…
— Да, господа. Я поведал вам истину, сути которой не знает ни Обитель, ни хозяин подземелий в Норке. Я предлагаю вам выбор. — Фердинанд поднял над головой руку. Звезда на его груди вспыхнула сине-белым. Аттон не успел даже дотянуться до рукояти меча, а зал уже заполнился грохочущими чешуйчатыми телами. Мерриз прижался к стене и выставил перед собой клинки. Аттон повернулся спиной к Фердинанду, и с тоской посмотрел в окно. Огромная черная птица, держа в когтях что-то белое, взмывала вверх, и падала вниз, свободно скользя в потоках чистого воздуха.
— Там, где сходятся границы королевства и Рифлера, в одной из затерянных долин Туан-Лу-Нарата моим людям удалось отыскать древние катакомбы Ульсара, где похоронено существо, правящее в стародавние времена Могемией, Боравией и Рифлером, под именем Гидеона Ужасного. Я думаю, что именно в этих лабиринтах можно найти настоящие доказательства того, что так скрывают правящие роды Лаоры… Мне нужно знать, что находится в Ульсаре. Я надеюсь, теперь вы поняли, почему я сохранил жизнь и одарил беседой двух зарвавшихся наглецов, столь бесцеремонно вторгшихся в мой родовой замок… — Фердинанд повысил голос, чтобы заглушить тяжелое дыхание чудовищ. — Я предлагаю вам выбор. Либо вы храбро и бессмысленно погибните на вершине башни замка Барагма… Либо, вы отправитесь в катакомбы Ульсара, и узнаете, каково истинное лицо правителей Империи, и не позднее, чем через три луны принесете мне доказательства моей правоты… Могу сказать вам так же то, что те, кто послал вас в Циче, не ждут вашего возвращения, и вряд ли вам обрадуются. Вы можете не поверить мне на слово, и вернуться, для того, что бы доложить истинную правду — в чаше лежит действительно рука Гельвинга Теодора Страшного и Великий Герцог Аведжийский — обычный человек… Но я сомневаюсь, что вам дадут уйти живыми… Поэтому, и предлагаю альтернативу… Конечно, вы можете скрыться, и посвятить свою жизнь выращиванию капусты, где-нибудь в Зирской Марке, но вряд ли вы на это пойдете… — Фердинанд улыбнулся своей милой, располагающей улыбкой. — А вот катакомбы Ульсара, охраняемые рифдольцами, это дело как раз по вам. Я знаю, господа, что значит быть выброшенным на обочину, посвятив всю свою жизнь какому-то делу… Но это правда… Этот мир, мир предателей и мошенников, не нуждается в таких героях, как вы… Сослужите мне службу, и я найду для вас еще более достойное дело. И когда мир станет прежним, о ваших подвигах непременно будут распевать на ярмарках…
— Рифдольцы… Чудесная перспектива… — Аттон сплюнул под ноги. — Прямо не вериться… Обо мне будут петь на ярмарке! Ну, что монах… Вновь на край света… Нас ждет Ульсар…
— Ты прав, Птица-Лезвие… — Мерриз убрал мечи в ножны и, обходя чудовищ, направился к выходу. — Не смотря на все богатство выбора, столь любезно предоставленное нам господином Великим Герцогом, выбирать-то, особенно, и не из чего… Ульсар, так Ульсар…
Фердинанд улыбнулся, глядя на них и продолжил.
— Я не предложу вам другой награды и не потребую от вас страшных клятв, так как знаю, насколько вы преданы делу, которому служите. Но вы убедитесь, что я был прав… И тогда вам не останется ничего иного, как идти в Ульсар… Но, помните — три луны… Только три… Ты! — Фердинанд ткнул пальцем в ближайшего демона, и заговорил на странном, щелкающем языке. Закончив, он повернулся к Аттону. — Они снабдят вас всем необходимым.. . Едой, оружием… Одеждой… И проводят до границы леса. Идите, и поможет вам Иллар! — После его слов, чудовища, все как один резко развернулись и двинулись вниз.
Огромный черный зверь, облетев вокруг замка, сел на открытую площадку одной из башен, и заклекотал, громко, тревожно, страшно. Фердинанд закричал, нетерпеливо взмахнув руками:
— Уходите немедленно! Пока я не передумал!
Аттон с Мерризом переглянулись и бросились в отрытую дверь. Фердинанд проводил их взглядом, искоса посмотрел в окно, и прижался лбом к холодной стене.
У подножья замка Аттон остановился и посмотрел вверх, на возвышающуюся над головой серую с красным громаду замка, откуда доносился страшный, режущий душу звук, и повернулся к сопровождающему. Чешуйчатый демон смотрел на него карими человеческими глазами, в которых застыла вековая боль.
— Весело здесь у вас… Как в склепе… — Аттон пнул ногой кучу костей, и поспешил вслед за удаляющимся вниз по склону монахом.