На следующее утро на полпути в компанию «Реэкшенс» я задал на приборной панели аэромобиля новую программу места назначения. Летающая машина развернулась и направилась к высоченной громаде здания главного управления «Сискин истэблишмент», которое величаво возвышалось над слоем кудрявых облачков.

Я испытывал некоторую гордость оттого, что еще не потерял рассудок, подобно Зау Но в его искусственном мире. Даже проснувшись в кабинете у Джинкс, я подумал — смогу ли я похоронить открытие Фуллера поглубже в моем разуме — настолько глубоко, что знание о нем нельзя будет распознать во время очередной сопереживательной связи?

Но действительно ли я способен изображать из себя обычного человека, зная то, что знаю? Могу ли я спрятать голову в песок и просто позволить этим, так сказать, Высшим Силам спрограммировать в их симуляторе любую судьбу для меня? Конечно нет. Я должен отыскать контактную единицу в этом мире, если здесь таковая имеется. А начать вполне можно с Сискина.

Машина застыла в воздухе, ожидая, пока с взлетно-посадочной площадки главного управления взлетят два других аэромобиля.

Я рассеянно направил взгляд на восток, в сторону сельской местности, тающей в легкой дымке. И я вспомнил ту ночь, когда вместе с Джинкс я доехал до границы ужасающей бесконечной пустоты… и стал свидетелем создания половины Вселенной. Теперь я понимал, что передо мной стояла еще одна несовместимость, которая не поддавалась никаким объяснениям. Если только…

Да, конечно! Правдоподобность симулектронного, то есть электронного виртуального мира зависит от принципа гештальта, то есть от присутствия достаточного количества элементов в отдельном паттерне для создания общего паттерна. Познаваемое целое представляет собой более крупную структуру, чем совокупность его воспринимаемых частей.

Тот исчезнувший пейзаж являлся просто одной из «брешей» в реальности. Одной из брешей, с которыми реактивные единицы, как правило, сталкиваться не должны.

Даже в симуляторе Фуллера существовала вероятность того, что какая-нибудь единица наткнется на незавершенный фрагмент «декораций». Однако подобное открытие запускало автоматический процесс перепрограммирования, благодаря которому не только немедленно «создавался» нужный элемент, но и электронная сущность лишалась всяких воспоминаний о столкновении с недостающей частью реквизита.

Специально для меня дорогу и сельский пейзаж «доделали» прямо на месте. Но вот только почему меня не переориентировали, чтобы я поверил, будто бы вообще ничего необычного не происходит?

Машина совершила посадку, и я прошел по мощеной и огороженной дорожке, ведущей прямо к офису Сискина. Там, в приемной, его секретарша окинула меня взглядом, исполненным чувством превосходства, каковое персонал головного офиса испытывал по отношению ко всем сотрудникам других предприятий, и сообщила о моем приходе.

Сискин сам вышел в приемную, взял меня под локоть и увел в кабинет. Там он уселся на стол и стал болтать ногами, светясь от радости.

— Я как раз собирался тебе позвонить, — сообщил он. — Когда будешь загружать в нашу машину персонаж с образом Сискина, тебе не обязательно его как-то особенно приукрашивать. Меня приняли в центральный комитет партии!

Казалось, он был немного разочарован, увидев, что я не открыл рот, слыша о таком успехе. Но все равно это его не смутило.

— И более того, Дуг, уже идут разговоры о том, чтобы нацелился на пост губернатора! — Более спокойным тоном он добавил: — Но конечно, такая должность меня не удовлетворит. Мне ведь, как ты знаешь, шестьдесят четыре. Я не могу жить вечно. Нужно действовать быстро.

И тут, охваченный порывом решительности, я встал прямо перед ним:

— Ладно, Сискин. Можете снимать маску. Я все знаю!

Он вздрогнул и отпрянул под моим свирепым взглядом. Завертел головой, лихорадочно бросая взгляд на пульт внутренней связи, на потолок и снова на меня.

— Ты знаешь? — Голос Сискина дрожал, как можно было ожидать от контактной единицы, когда я, наконец, встану ей поперек пути.

— Вы не предполагали, что я это вычислю?

— Как ты узнал? Тебе сказал Хит? Или Дороти?

— Они оба тоже знают?

— Да, они должны знать, так ведь?

Мои пальцы беспокойно зашевелились. Мне нужно было удостовериться в том, что я не ошибся. Затем я должен был убить его, прежде чем он успеет сообщить Большому Симулектронщику Верхнего Мира, что я освободился от веревочек куклы-марионетки.

— Вы хотите сказать, — спросил я, — что контактных единиц три?

Сискин поднял вверх брови.

— Что ты такое говоришь, черт возьми?

Теперь я уже не был так уверен.

— Может быть, вы мне скажете?

— Дуг, я должен был это сделать… для моей защиты. Конечно, ты это понимаешь. Когда Дороти сообщила мне, что ты собираешься предать меня и партию, мне пришлось принять контрмеры.

Вся напряженность момента тут же испарилась. Оказалось, что мы разговариваем о разных вещах.

— Конечно, я пригласил Хита, — продолжал он, — на случай, если ты станешь слишком упрямым и тебя придется выбросить за борт. Ты не можешь винить меня в защите моих интересов!

— Нет, — выдавил из себя я.

— Я вовсе не лгал, когда говорил, что ты мне по душе. Очень жаль, что ты не можешь видеть вещи так, как вижу их я. Но еще не поздно. Как я говорил, я держу рядом Хита всего лишь на всякий случай, только бы заткнуть дыру. Я не хочу его использовать.

Утратив к Сискину интерес, я направился к выходу, поняв, что распознавание контактной единицы может оказаться не таким легким делом, как я думал.

— Куда ты собрался, сынок? — мягко спросил Сискин, направившись следом за мной. — Смотри не сделай какую-нибудь глупость. У меня в руках много нужных ниточек. Но мне совсем не по сердцу перспектива дергать за них, чтобы погубить тебя.

Я развернулся и посмотрел ему в лицо. Теперь стало более чем очевидно, что Сискин не является контактной единицей. Если бы он ею оказался, то выдал бы себя еще в самом начале нашего двусмысленного разговора. Более того, контактная единица познала бы глубочайшую фрустрацию. Ее бы бесконечно ужасало осознание тщетности существования. Она бы ушла в себя, отказалась от любых жизненных притязаний. А Сискин? Ничего подобного. Он был слишком мотивирован материальным миром — богатством, властью, амбициями.

— Я еще не поставил на тебе крест, Дуг. Ты можешь передумать. Только скажи одно слово — и я уберу Хита. Я даже отзову Дороти из твоего офиса. Все, что тебе нужно сделать, — это доказать, что ты поменял свое мнение по поводу моих начинаний.

— Как? — спросил я.

— Пройти вместе со мной полный тест на благонадежность с психодетектором.

Скорее для того, чтобы уйти, чем для чего-то другого, я сказал:

— Я об этом подумаю.

На пути обратно в «Реэкшенс» я лишь мимоходом подумал о происшедшем в офисе Сискина. Было очевидно, что шеф всего лишь тянет время. Он дал мне обещание прощения и полного примирения только как средство, чтобы удержать меня от огласки его политических замыслов.

Но если я представляю для него такую угрозу, не проще ли для него просто задействовать свое влияние на полицию, чтобы меня арестовали по обвинению в убийстве Фуллера? Конечно, тогда симулятор остался бы без многих технических усовершенствований, которые разработали мы с Фуллером. Но Сискин, безусловно, должен догадываться, что к данному моменту наша электронная система стала уже вполне пригодна для разработки надежной политической стратегии даже без дальнейшей доводки до кондиции.

Когда машина начала снижение по вертикальному направляющему лучу рядом со зданием «РЕИН», меня охватило и встревожило новое подозрение. Действительно ли это Сискин манипулирует полицией, чтобы не позволить мне предать его? Или полиция, сама того не подозревая, на самом деле представляет собой спецслужбу Верхнего Мира, готовую арестовать меня по обвинению в убийстве Фуллера в тот момент, когда Большой Оператор обнаружит, что я разгадал истинную природу реальности?

Я в отчаянии откинулся на спинку сиденья. Я пребывал в полном, безнадежном смятении, будучи зажат между двумя зловещими расчетливыми мирами. Мое замешательство оказалось настолько сильным, что я был не в состоянии понять — исходит ли от одного из этих миров какая-то конкретная угроза.

И я постоянно должен был сохранять самообладание. Ведь самая пустяковая демонстрация того, что я знаю о существовании Верхнего, Реального Мира, могла привести к тому, что меня немедленно перепрограммируют и я полностью забуду все, что узнал.

Придя в мой офис, я обнаружил там Маркуса Хита, который восседал за моим столом и внимательно изучал две стопы записей, которые он выгреб из ящиков.

Я закрыл дверь за собой, и Хит посмотрел на меня сквозь очки. В его пристальном взгляде отсутствовал всякий намек на обеспокоенность. Было ясно, что он не считает, что его поймали с поличным на месте преступления.

— Да? — нетерпеливо сказал он.

— Что ты здесь делаешь?

— Теперь это мой офис. Пришло распоряжение прямиком из главного управления. А ты пока что сможешь найти себе место для работы у мистера Уитни в отделе функционального генерирования.

Я отнесся к такой прозаической перемене с полным безразличием и собрался уходить. Однако в дверях я задержался. Наступил хороший момент для того, чтобы выяснить, не являлся ли он контактной единицей.

— Чего тебе еще? — с раздражением спросил Хит.

Я повернулся к столу и начал тщательно изучать его застывшее лицо, стараясь определить — не подошел ли момент, когда мне, наконец, удастся получить доказательство того, что я не существую? Тут я взбунтовался против абсолютной нелепости этой мысли. Я не могу не существовать! Картезианская философия обеспечивала меня достаточным количеством доказательств, чтобы убрать мои сомнения.

Cogito ergo sum: я мыслю, следовательно — я существую.

— Не тяни резину, — сердито сказал Хит. — Я должен за неделю подготовить этот симулятор к публичной демонстрации.

Отбросив нерешительность в сторону, я расправил плечи:

— Можешь прекратить притворяться. Я знаю, что ты — агент того, другого симулятора.

Хит лишь сидел неподвижно. Но внутри у него произошел взрыв. Я смог определить это по его глазам, которые внезапно вспыхнули яростью. И тут я понял, что как раз в этот самый момент он мог находиться в сопереживательной связи со своим Оператором Верхней Реальности!

Но Хит спокойным голосом спросил:

— Что ты сказал?

Теперь он хотел, чтобы я повторил мои слова специально для этого Оператора! Мое промедление уже обернулось бедой!

Я бросился к нему через стол, отчаянно стараясь дотянуться и схватить. Однако Хит отпрянул назад, оказавшись вне досягаемости, и в его руке появился лазерный пистолет, вынутый из выдвижного ящика.

Широкий луч малинового цвета прошелся по моим рукам, груди, животу, и я свалился поперек стола, мгновенно лишенный контроля над всеми мышцами от поясницы до шеи.

Для Хита не составило труда поднять меня и поставить на ноги. Сделав это, он повел меня спиной вперед к креслу и впихнул меня в него. Затем он парализовал лазерным лучом мои ноги.

Я сидел в кресле, слегка завалившись боком, и мог пошевелить только головой. Я лихорадочно попытался подвигать рукой, чтобы определить, насколько сильно меня расслабило. Я смог лишь подергать указательным пальцем. Это значило, что я должен был оставаться неподвижным несколько часов. Хиту же требовалось всего лишь несколько минут. Я мог только сидеть и ждать, пока меня перепрограммируют.

— Когда это произойдет? — спросил я в отчаянии.

Он ничего не ответил. Через секунду он запер обе двери на замки, после чего оперся задом о край стола.

— Как ты узнал, Холл?

За предыдущие сутки я не уделил ни одной минуты на то, чтобы как следует обдумать мою реакцию на тот случай, если окажусь в подобной ловушке в последнем противостоянии с врагом. И вот я попался, и вовсе не чувствовал ужаса, который, как мне прежде казалось, должен был бы испытывать.

— От Фуллера, — сказал я.

— Но как ему-то удалось узнать?

— Он сам все выяснил. Тебе должно быть это известно.

— Почему мне должно быть известно?

— Значит, кроме тебя, есть еще агенты?

— Если они есть, то это держали от меня в тайне.

Хит взглянул на пульт внутренней связи, потом снова на меня. Было видно: его что-то тревожило. Но мне не приходило в голову — что это могло быть.

Затем он улыбнулся, вернулся ко мне, сгреб рукой мои волосы на голове, с силой отклонил ее назад и слегка прошелся лазерным лучом по горлу.

Я снова ничего не мог понять. Если меня должны были вывести из программы в любой момент, то для чего Хиту было парализовать мои голосовые связки?

Он причесался и оправил костюм. Сев обратно в свое кресло, он вкрадчиво заговорил в микрофон:

— Мисс Форд, будьте любезны, свяжите меня с мистером Сискином. И подключите линию к аппарату засекречивания.

Мне не был виден экран видеофона. Но голос Сискина я сразу узнал. Он спросил:

— Какие-то проблемы, Маркус?

— Нет. Все под контролем. Хорас, вы предоставили мне здесь чертовски хорошее место, и дела пойдут выгодно для нас обоих, потому что мы полностью разделяем взгляды друг друга. По всем вопросам. — Хит замялся.

— Да?

— Это важно, Хорас… тот факт, что мы полностью понимаем друг друга. По поводу партии и всего остального. Я подчеркиваю этот пункт, потому что завтра я хотел бы предстать вместе с вами перед психодетектором.

Я смутился еще больше. Меня не только не начали перепрограммировать, но и этот разговор велся на совершенно другую тему.

— Так, погоди, — возразил Сискин. — Я не вижу причин, по которым должен подтверждать все, что тебе говорил.

— Вам это не нужно. — Выражение лица Хита исполнилось суровости и подобострастия. — Это я обязан убедить вас, что отныне и навсегда буду верным членом вашей организации. И не только потому, что рад поучаствовать в хорошем деле, когда мне предлагают. Главная причина — это то, что вы и я — свои люди… мы на одной стороне!

— Я не очень-то понимаю тебя, Маркус. Что ты задумал?

— Просто дело вот в чем: я пришел в вашу компанию в качестве агента второго симуляторного проекта.

— Барнфельдовского?

Хит кивнул:

— Они платят мне. Предполагалось, что я похищаю все секреты «Реэкшенс», так что в «Барнфельде» смогли бы усовершенствовать их симулятор так, чтобы он мог конкурировать с вашим.

Даже несмотря на тиски лазерного паралича, я наконец все понял. Я снова совершил опрометчивый шаг и столкнулся с недоразумением. Хит на самом деле агент, действительно, но всего лишь агент от симулятора-конкурента в этом мире.

— И ты что-нибудь своровал? — спросил Сискин, заинтересовавшись.

— Нет, Хорас. И у меня никогда не было таких намерений. Особенно после второго разговора с вами о том, чтобы перейти к вам. Психодетектор это подтвердит.

Сискин молчал.

— Вы понимаете меня, Хорас? Я хочу быть верным вам. Почти с самого начала я хотел служить вам, делать все, что в моих силах. Просто мне оставалось принять решение — когда объясниться начистоту и попросить вас о психоэлектронном тесте.

— И что заставило тебя решиться?

— Когда несколько минут назад ко мне ворвался Холл, сказал, что он знает о моих связях с компанией «Барнфельд», и пригрозил меня выдать.

Когда Сискин ответил, в его голосе слышалось удовольствие от поворота событий:

— И ты готов засвидетельствовать все это перед психодетектором?

— В любое время. Прямо сейчас, если вам угодно.

— Это может подождать и до завтра. — Сискин довольно захихикал. — Люди из «Барнфельда» посылают ко мне агента! Вы можете себе представить, а? Очень хорошо, Маркус. Будешь работать дальше… конечно, если результат теста окажется удовлетворительным. При этом ты начнешь снабжать «Барнфельд» любой секретной информацией, которая им нужна. Только мы предусмотрим, чтобы это оказались фальшивые данные такого рода, из-за которых они полностью вылетят в трубу.

Хит прекратил связь и подошел ко мне.

— Ну а теперь, Холл, ты обезоружен, не так ли? Даже еще хуже: после этого лазерного угощения ты почувствуешь себя как в аду. — Он сделал паузу, чтобы насладиться триумфом. — Я распоряжусь, чтобы Гадсен отвез тебя домой.

Ни Сискин, ни Хит не были контактными единицами. Кого же мне испытать после них? По правде говоря, я этого не знал. Этой единицей мог оказаться кто угодно, даже самый незначительный клерк. И я чувствовал свою беспомощность, потому что был убежден: задолго до того, как мои поиски увенчаются успехом, я внезапно почувствую одуряющий эффект начала очередной, неизбежной сопереживательной связи. И тогда Большой Оператор обнаружит, что я знаю все о его Верхней Реальности.