Оливия посмотрела на Натана, как будто видела его впервые в жизни.

– Как ты смеешь спрашивать об этом? – взвилась она. – Как ты смеешь?

Он внимательно посмотрел на нее.

– Ты можешь быть очень убедительной, когда захочешь, когда постараешься, когда оказываешься в безвыходном положении! – Натан, как маятник, медленно ходил по комнате, меряя ее большими шагами. – Давай посмотрим на сложившуюся ситуацию с двух сторон. Ты последовала совету моей матушки и забеременела, чтобы привязать меня к дому. А это значит, что распространяемые сплетни – ложь и у тебя нет никакого романа с Колдвеллом. Если бы ты стремилась проводить время с ним, то едва ли хотела бы, чтобы я все время был рядом. – Натан остановился. – Или твоя беременность – простая случайность. Так что же?

Было совершенно бесполезно пытаться что-либо объяснять ему. Раз он способен думать о ней самое худшее. Всю оставшуюся жизнь он будет сомневаться в своем отцовстве или будет считать ее эгоисткой, специально забеременевшей для того, чтобы привязать его к себе и таким образом добиться своего.

Оливия содрогнулась. У нее отняли будущее, наполненное теплом и любовью. Но теперь у нее есть его ребенок, которого она будет любить. И ей этого вполне достаточно.

– Да, это простая случайность, – холодно сказала она.

И это была правда. Здесь она не стала лгать. И что бы она ни сказала, Оливия уже не могла спасти их брак. Натан собирался признаться ей в своем романе с Сашей, попросить ее предоставить ему свободу. Оливия не станет использовать ребенка, чтобы удержать его.

Все кончено. Она читала это в его глазах. Неожиданный телефонный звонок, раздавшийся у кровати, по-своему разрядил накалившуюся обстановку и принес временное облегчение.

Если это звонила Саша, желавшая узнать, сказал ли Натан жене об их романе, признался ли он, то Оливия с огромным удовольствием пошлет ее к черту.

Оливия взяла трубку. Лицо ее в ту же секунду изменилось. Звонила не Саша.

– Джеймс, – вздохнула она. – Что случилось? Я могу чем-нибудь помочь?

Услышав это, Натан вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– У меня с тобой роман! Он длится уже несколько лет… – хрипел в трубку Джеймс – Это сплетни, которые передали Ванни ее "доброжелатели".

– О, черт! Вот этого я и боялась! – испуганно произнесла Оливия, крепко сжимая телефонную трубку. Ванни никак нельзя говорить это, особенно сейчас, когда она лежит в больнице. У нее и так достаточно волнений.

Подумав о своем собственном ребенке, Оливия положила руку на плоский живот.

– Ты знала об этом? – продолжал Джеймс. – Почему ты мне ничего не сказала? Тебе следовало это сделать! Я бы мог предупредить ее, поговорить с ней и успокоить. Я бы выяснил, кто распустил этот слух. А сейчас она даже не хочет слушать меня.

– Честно говоря, я давно знала об этом. – Оливия вздохнула. – Натан также. Нашему браку это тоже очень повредило.

– Могу себе представить, – сухо заметил Джеймс. – Теперь понятно, почему каждый раз, когда я вижу Натана, он готов броситься на меня с кулаками. Почему же ты мне не сказала, что ходят такие слухи? Ты ведь понимала, что рано или поздно они все равно до нас дойдут.

Тогда она не заглядывала так далеко, но сейчас поняла свою ошибку. Разве Натан не пытался убедить ее, что хотя бы Джеймсу следует сказать о слухах? Он уговаривал ее не оставлять это на произвол судьбы, а она отказалась. Натан же, несмотря ни на что, все равно не поверил в ее невиновность. Но в глубине души Оливия призналась, что ей очень не хотелось, чтобы ее собственная ужасная вина стала достоянием гласности.

– В то время я искренне думала, что поступаю правильно, – устало объясняла Оливия. – Пряча голову в песок, я надеялась, что ты не услышишь этих сплетен. Я считала, что у тебя и без этого хватает проблем: Хью, бизнес, состояние Ванни. Мне казалось, я защищаю вас обоих.

И себя тоже, с болью подумала она. Но, конечно же, о себе она думала не в первую очередь! Она просто не могла до такого опуститься.

– Хорошо. Пусть будет так. – Тон Джеймса смягчился, но вскоре опять стал взволнованным. – Сделаешь мне одолжение? Поговори с Ванни, скажи ей, что у нас с тобой никогда не было никакого романа, успокой ее. Я только что из больницы, она в жутком состоянии. Вначале она вообще отказывалась меня видеть, но, когда все-таки согласилась повидаться со мной, не захотела даже слушать меня. У нее начались схватки – не знаю, настоящие или она их выдумала, – а потом паника. Сделай это для меня, Лив, пожалуйста. Ради старой дружбы.

Долг платежом красен. После смерти Макса она очень нуждалась в поддержке Джеймса. И он подставил ей плечо. Ванни ей тоже очень помогла.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещала она и положила трубку.

Станет ли Ванесса слушать ее заверения, если отказалась выслушать Джеймса? Ванни уверена, что Оливия будет все отрицать. Ничего другого она и не ждет.

Оливия задумалась.

Существовал только один человек, который мог бы попытаться убедить Ванессу. И это был ее шурин – мужчина, который когда-то, полюбив ее, привел в свой дом, чтобы познакомить со своей семьей. Мужчина, пустивший эти грязные слухи.

Надежда на то, что Хью Колдвелл согласится сделать доброе дело, была ничтожна. Ведь его изгнали из семейного бизнеса, он ожесточился. Но попробовать все-таки надо, решила Оливия. Она надела туфли и взяла сумочку.

Джеймс говорил ей, что Хью все еще живет в квартире на Найтсбридж. Сейчас он вполне мог быть дома. Еще не наступил тот час, когда он отправлялся в какой-нибудь из своих любимых баров, чтобы выпить.

Оливия неслышно спустилась по лестнице. В доме стояла мертвая тишина.

Она решила не говорить Натану, куда идет. Нет, она вообще ничего ему не будет говорить. Иначе начнутся продолжительные объяснения, которые, скорее всего, его даже и не интересуют.

Натан, должно быть, все еще злился, размышляя о случившейся неприятности – беременности Оливии. Как это теперь скажется на его отношениях с Сашей?

Поймав на набережной такси, Оливия села на заднее сиденье и опять стала обдумывать возникшую проблему. Какой ключ подобрать к Хью? Воззвать к его совести? А разве она у него есть? Угрожать? Но чем?

Ей было нечем угрожать, ведь так? Значит, оставалась его совесть. Очень сомнительное понятие. Как жаль, что она вовремя не сказала Джеймсу, кто именно пустил этот слух, не поделилась с ним своими мыслями. Он мог бы оказать давление… А сейчас уже было слишком поздно.

Решение Оливии обратиться к Хью было инстинктивным. Она тут же ухватилась за эту идею и начала действовать. Хотя, наверное, следовало бы подумать о каких-либо других вариантах. Всю свою жизнь она сама принимала решения, поступала так, как считала нужным. Всю жизнь она надеялась только на себя. С этой привычкой было трудно расстаться.

Подъезжая к дому Хью, Оливия поймала себя на мысли, что, думая об этом человеке, она на время отвлеклась от своих собственных бед. Размышляя над тем, как заставить Хью разрубить затянутый узел проблем и страданий, она забыла о своем разрушающемся браке.

Ей придется увидеться с Натаном. Во что бы то ни стало. Как только она сделает то, что сможет, она вернется в Челси. И тогда они сядут и спокойно обсудят их будущее.

Если он захочет остаться с Сашей – а Оливия была в этом уверена: в чем же еще он собирался признаваться? – то она не станет останавливать его. Но она всегда будет позволять ему видеться с их ребенком. Она никогда не откажет ему в этом. Мысль об отцовстве не доставила ему радости, но Оливия была уверена, что он будет любить своего малыша. Хотя новость застала Натана врасплох.

Оливия покачала головой. Она зря тратит время. На сердце у нее было тяжело от страдания, но постепенно она вернулась в реальный мир.

Она заставила себя подойти к импозантный двери жилого дома, рассмотрела табличку с фамилиями жильцов и нажала одну из кнопок. Надежды, что цель будет достигнута, практически не было. Но она успокаивала себя тем, что, по крайней мере, попыталась что-то предпринять, прежде чем самой увидеться с Ванессой. И в этот самый момент Оливия почувствовала, как кто-то схватил ее за руку и дернул.

– Так вот где свито гнездышко любовников! Стоило ему только позвонить, как ты тотчас помчалась!

– Натан! – задохнулась Оливия. – Как ты здесь оказался?

Натан был в ярости. Никогда прежде Оливия не видела его в таком состоянии. Казалось, сейчас он мог сокрушить все что угодно. Он смотрел на Оливию, прищурив глаза.

– Если ты думаешь, что я уйду, то ошибаешься. Он позвонил – и ты тут как тут. Я хотел собственными глазами увидеть, куда ты направилась. Я ехал вслед за тобой.

В переговорном устройстве послышался мужской голос. Оливия, бросив на Натана безумный взгляд, ответила дрожащим голосом:

– Это Оливия. Мне нужно с тобой поговорить.

Она толкнула дверь, Натан тут же выпустил ее руку и пошел за ней, как тень. Слава Богу, Хью жил на первом этаже. У Оливии не хватило бы сил подниматься по лестнице.

Остановившись у входной двери в квартиру, Оливия повернулась к Натану. На лестничной площадке, казалось, не хватало воздуха, и она чувствовала себя как рыба, выброшенная на берег. Оливия едва дышала, потому что любовь к Натану, несмотря на его слепое увлечение Сашей Ли, доводила ее до безумия.

– Это совсем не то, что ты думаешь. – Она протянула руку и чуть было не коснулась его рукава, но тотчас отдернула ее. По выражению его лица она поняла, что он больше не хочет близости, ни сейчас, ни когда-либо еще. Оливия сглотнула, а в глазах ее блеснули слезы. – Джеймс позвонил мне, чтобы сказать, что до Ванни дошли слухи о нашем с ним, так называемом романе. Она… она очень плохо восприняла все это. Он хочет, чтобы я убедила ее…

– Как он заботлив, – прервал ее Натан, глядя на нее ледяным взглядом. – Так это их квартира, да? Ванни здесь? Мне кажется, ты говорила, что она в больнице. Или я ошибаюсь?

– Да, она в больнице. А это квартира Хью. – По ее щекам текли слезы. – Он распустил эти слухи, и я решила, что только он может все исправить. Он должен сказать правду, признаться во всем. Ванни не стала слушать Джеймса. Так неужели она станет слушать меня?

Натан молчал, но за него говорили его глаза. Казалось, он задавал Оливии тот же самый вопрос.

– Я не вынесу, если она потеряет этого ребенка, – задыхаясь, сказала Оливия. – Я себе этого не прощу. Моя совесть не выдержит.

– А есть такая опасность?

Оливия кивнула. Ее губы дрожали.

– Если вспомнить, что она пережила, подумать о ее нынешнем состоянии…

– Так почему же твой драгоценный Джеймс не заставит своего братца попытаться все исправить?

– Потому что он до сих пор не знает, кто пустил слух.

– Значит, это должны сделать мы. Мы должны заставить негодяя сказать Ванни, что он лгал, – сказал Натан и тут же добавил, как бы, между прочим: – Хотя ложь его еще не доказана. Почему невинная женщина должна страдать? – Но в его тоне слышался ответ на этот вопрос – "Потому что ее муж совершил проступок".

Его крепкий кулак забарабанил по гладкой деревянной панели двери, и Оливия содрогнулась от этого грома. Едва держась на ногах, Оливия вошла вслед за ним в открывшуюся дверь. В прихожей появился Хью в смокинге, черном галстуке и начищенных туфлях. Он явно собирался куда-то выходить.

– Итак… – На лице его была усмешка, маленькие глазки смотрели враждебно. – Оливия! Какой неожиданный приятный сюрприз! К сожалению, я могу уделить тебе только пять минут. Понимаете, спешу на светский раут.

– Ты нам уделишь столько времени, сколько потребуется, – хладнокровно сказал Натан. Оливия заметила, как Хью весь съежился в своем дорогом костюме, поняв, что с Натаном Монро в таком состоянии шутки плохи. Видимо, с ним так никогда не разговаривали.

Все это могло бы показаться смешным, если бы сердце Оливии не разрывалось. Она восхищалась силой Натана, которому не требовалось слов для ее доказательства. Хью попятился назад.

– В таком случае вам лучше пройти в комнату, – пригласил он их.

– Совсем не обязательно. Моя жена может сказать все, что ей нужно, и здесь, в прихожей. – Натан взглядом окинул белые стены холла, толстый синий ковер и позолоченные стулья, стоявшие с обеих сторон небольшого столика у стены. – Оливия?

Он приглашал ее сказать то, что она хотела и должна была сказать. Его резкий тон свидетельствовал: Натану хотелось поскорее покончить с этим делом и вдохнуть свежего воздуха. Но у Оливии перехватило дыхание, пересохло в горле, язык прилип к небу и не поворачивался. Она перевела взгляд с сытого и самодовольного лица Хью на Натана и умоляюще заглянула в его строгие глаза.

Натан посмотрел на нее нетерпеливо и начал сам:

– Ты распространял лживые слухи, Колдвелл. Не пытайся это отрицать. Я присутствовал при этом и все слышал. В тот момент мне хотелось снести тебе голову… но моя жена по одной известным причинам удержала меня. Сейчас же… – и он сделал шаг вперед, – ни одна сила на земле не удержит меня от этого… – Натан наступал на съежившуюся фигуру. – Я убью тебя, если ты не сделаешь то, что я скажу.

Хью Колдвелл бросил испуганный взгляд в сторону Оливии, надеясь, что она каким-то образом спасет его, но в глазах ее увидел лишь презрение.

– Чего вы хотите? Я не понимаю, о чем идет речь, – пролепетал он.

– Мы говорим о твоих бреднях, что я убила Макса, затем прыгнула в постель к Джеймсу и до сих пор кручу с ним роман! – со злостью крикнула Оливия, вдруг возненавидя себя за растерянность, которую почувствовала с того самого момента, когда у дома Хью увидела Натана.

Натан бросил на нее долгий пристальный взгляд.

– Ты сейчас же пойдешь к своей невестке и успокоишь ее. Скажешь, что именно ты пустил слух, скажешь, что лгал. Ты, должно быть, знаешь, что она ждет ребенка. Мне сказали, что она может потерять его из-за нервного потрясения. Но даже если такой опасности нет, ты считаешь возможным заставлять страдать абсолютно ни в чём не повинную женщину?

– А если я не сделаю этого? – В его маленьких глазках светился испуг. Он был похож на "храброго зайца". Хью явно увиливал, пытался улизнуть. Он ни за что не хотел ни в чем признаваться.

– Тогда я разорву тебя на куски, – тихо сказал Натан каким-то сладким голосом.

Но это была не шутка.

Оливия содрогнулась. Жестокость, в какой бы форме она ни проявлялась, была ей ненавистна. И у нее имелись на это свои причины. Натан по своей природе не был жестоким человеком. Дьявольские слухи, пущенные этим отвратительным, подлым, низким человеком, вызвали разлад в их, семье. Их брак начал разрушаться. Хью Колдвелл нес ответственность за то, что нанес удар и разрушил семейное благополучие, которым дорожили Натан и Оливия, разрушил безвозвратно. Теперь ему воздастся по заслугам. Он узнает, что значит гнев Натана.

Лицо Хью стало серым. Он явно не выдерживал натиска, но, тем не менее, не собирался сдаваться.

– Зачем же так злиться? Я сделаю, что смогу, даже если мне придется солгать. Мне всегда нравилась Ванни. Хорошая девушка потратила себя на…

Увидев суровый взгляд Натана, взгляд-предупреждение, Хью споткнулся, торопясь к двери, и остановился как раз между двумя своими гостями. Он смотрел на Оливию глазами, источавшими злобу, и не скрывал своей ненависти. Его взбесило ее презрение, и он не смог устоять против насмешки:

– Мы оба знаем правду, не так ли, Оливия? Кое-что из того, что я сказал, – несомненная и абсолютная, правда. Ты со мной согласна? Что скажешь? Ты виновна или невиновна?

Оливия смотрела на Хью. О, как она ненавидела этого человека! Натан стоял неподвижно, словно затаил дыхание в ожидании ее ответа. Он ждал, что она станет все отрицать.

Оливия почувствовала, как в висках запульсировала тупая боль. Ее глаза были полны слез. Слез сожаления. Она оплакивала прошлое. Оплакивала потерянную любовь.

Не было смысла прятаться за отрицаниями. Ее браку пришел конец. Думать о ней хуже, чем сейчас, Натан уже не будет. Хуже некуда. А возможно, признание вины в присутствии человека, которого она любит больше жизни, будет своеобразным искуплением.

Она не имела представления, каким образом все стало известно Хью Колдвеллу. Скорее всего, он подслушивал у дверей, подглядывал из-за угла, слышал и видел все, что происходило между ней и Джеймсом…

Оливия опустила голову. Лицо ее побелело как полотно. Ее мир рушился.

– Виновна, – прошептала она.

Хью Колдвелл ухмыльнулся. Натан, не выдержав, ударил его.