Взгляд сверкающих глаз Натана был беспощаден, его недоверие было отвратительно. Закусив нижнюю губу, Оливия из последних сил старалась не разрыдаться.

– Я ничего не должна доказывать. Особенно тебе. – Голос ее прервался. Ее любимая кухня искрилась солнечным светом, но Оливию знобило. – У меня с Джеймсом никогда не было романа. Даю слово. Да, близкие отношения были, но романа не было.

– Ну-ка, расскажи… о близких отношениях… – Натан будто надел маску. Глаза его ничего не выражали. Оливии вдруг показалось, что перед ней незнакомец. Он равнодушно смотрел в ее взволнованное лицо. – Я жду.

Оливия опустилась на тот стул, где только что сидел Натан. Переплетя побелевшие пальцы, она положила руки на колени. Этот разговор об ее отношениях с Джеймсом, несомненно, всколыхнет воспоминания, которые все еще были свежи и причиняли боль. В памяти всплывет все то, что хотелось бы забыть; чувство вины, которое вот уже долгих три года не дает ей покоя, вновь сильно обожжет ее.

Натан ждал. Подозрение, – усиливающееся с каждой секундой, подобно ржавчине разъедало их отношения. Оливия не могла допустить этого. Цена была велика, но ей придется заплатить ее.

– Моя работа всегда была для меня в жизни всем, – сказала она, с трудом подбирая слова, не зная, как и с чего начать. – Мне стоило большого труда достичь нынешней высоты. Нужно было много работать, дополнительно учиться в вечерней школе, чтобы пробиваться, все время пробиваться вперед. В конце концов, я достигла вершины, которой можно достичь в этой компании, – стала личным помощником Джеймса. Я начала зарабатывать больше денег, тем самым обеспечивая себе большую защищенность. Мы, Макс и я, очень в этом нуждались. У Макса никогда не было работы, по крайней мере, такой, какую я могла бы назвать настоящей. Был только бесконечный бессмысленный энтузиазм, направленный на бесчисленные бестолковые проекты, которые – это было ясно заранее – заканчивались ничем. В конце концов, я уже не могла слышать об этих проектах. А когда он промотал деньги своих не слишком богатых и слишком снисходительных родителей, помогавших ему, да еще и небольшое наследство моей матери, которая умерла через год после нашей свадьбы, у меня наступило полное разочарование. Когда мы познакомились, Макс умел внушать доверие, был полон энергии, энтузиазма. Он нравился мне и вскоре сделал предложение, и я приняла его, отчасти потому, что он ослепил меня, а отчасти потому, что в моей жизни не было любви. Я была одинока и нуждалась в близком человеке. Менее чем через год совместной жизни я поняла, за кого вышла замуж. Макс был беспомощен. Сплошные голубые мечты и воздушные замки. Поэтому мне пришлось много работать, учиться, добиться хорошего положения и сделать карьеру. Иначе мы могли потерять все, что у нас было. Узнав, что он заложил скромный дом в Ислингтоне, свадебный подарок его родителей, я была потрясена, но не сказала ни слова. Макс объяснил свой поступок тем, что ему были нужны деньги для финансирования небольшой издательской фирмы, выпускающей книги, написанные женщиной, которая, как мне казалось, проводила в нашем доме гораздо больше времени, чем вне его. Я не сомневалась, что этот проект рухнет, как и все другие. Кроме того, были подозрения, что Макс и эта женщина – далеко не деловые партнеры. Но к тому времени мне было уже абсолютно все равно. Я лишь еще усерднее стала работать. Работа стала моей своеобразной путеводной звездой, – продолжала она свою исповедь. – Убежищем от реальной жизни. А Джеймс… – она стала подыскивать слово, которое бы не обидело мужа, – он понимал. Должна сказать, что не знаю, что бы я без него делала после смерти Макса.

Правда причиняла боль. Увидев ее в глазах Натана, Оливия обвинила себя в том, что так запутала свою прежнюю жизнь. И эта неразбериха возникла вновь и грозила испортить ее отношения с единственным человеком, которого она любила.

– Ты, должно быть, очень сильно любила Макса.

Оливия удивленно посмотрела на Натана. Его голос звучал мрачно. Он не понял. Но она не может все ему рассказать.

– Когда-то и я так думала, – призналась она, ломая пальцы. – В нем было столько жизни, столько энтузиазма. Но он не сумел направить его в нужное русло. По крайней мере, мне так кажется. В конце концов, мы совершенно разлюбили друг друга.

– Ты никогда не рассказывала мне этого, даже не намекала. – Голос Натана стал мягче, спокойнее. Стоя рядом с Оливией, он взял ее руки, разжал пальцы, помог ей подняться и обнял.

Оливия была готова разрыдаться, выплакать ему свою боль. Она прильнула к нему, чувствуя в нем защиту. Натан не знал еще самого худшего. Самого худшего о ней. Она надеялась, что он никогда этого не узнает…

– Я могу понять твое нежелание рассказывать чужим людям о своем неудавшемся браке, дорогая. Но ведь рядом с тобой я, не забывай об этом. Ничего не скрывай от меня. Обещаешь? Хорошее или плохое, я хочу знать все, что касается тебя. Ценно все, что нас сближает. – Он сел, усадив ее себе на колени, и крепко обнял. – Думаю, я переусердствовал во всей этой ситуации. Вел себя как дурак. Впервые в жизни я понял, что не могу контролировать свои эмоции. Вот что ты со мной делаешь! Одно лишь упоминание твоего имени рядом с именем другого мужчины приводит меня в бешенство. Я готов крушить каменные стены. А твое нежелание бросить работу еще больше усугубляет дело. Неужели ты не видишь? Но это, конечно же, не оправдывает мое ослиное поведение, – серьезно сказал Натан. – Простишь меня?

Оливия кивнула, не в силах произнести ни слова. Он открывал ей свое сердце. У него хватило сил признать свою слабость. Вероятно, прежде он никогда никого не ревновал, и ему было трудно справиться с этим болезненным чувством.

Оливия обвила руками его шею, но он разорвал кольцо ее рук и положил их себе на грудь. Он вглядывался в нее, стараясь не упустить ни мельчайшего оттенка в выражении ее лица.

– Теперь я понимаю, почему ты считала работу своей путеводной звездой, ценила ее превыше всего. Ты нуждалась в постоянном доходе. Я прав? Мне это понятно. Но сейчас ведь у тебя нет такой нужды. Тебе не нужна работа, ты не нуждаешься в деньгах. – Натан говорил спокойно, наблюдая за ее реакцией. – Ты моя жена. Ты часть меня. Навсегда. Я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда. – Он выделил это слово. – Понимаешь? Когда у нас появится ребенок – кстати, пора обсудить этот вопрос, – тогда мы осядем и пустим корни. А пока я намерен вести свою прежнюю деловую жизнь, работать, как и раньше. Я хочу, чтобы ты была со мной. Ты мне нужна. Это не обсуждается.

Опять заявление, не терпящее возражений. Прежде Оливия такого не слышала. Она долго смотрела в его серые глаза и, отведя взгляд, капитулировала. Она слишком его любила, чтобы продолжать эту ненавистную перепалку за ее право работать, как и он.

– Я тоже хочу быть с тобой. Всегда и везде. – Оливия была откровенна. Из-за чего же разгорелся весь этот сыр-бор? – подумала она. Почему она взвивается каждый раз, сталкиваясь с его желанием подчинить ее себе? Это тоже было высокомерие своего рода. – Ненавижу быть с тобой в разлуке, – призналась она.

Натан не станет терпеть, если она будет упрямиться, уйдет с головой в работу и не захочет оставить компанию Джеймса. Он окажется на другом конце света, а она этого не вынесет.

Его напор, амбициозность, точность, с которой он знал, чего хочет, его уверенность в достижении цели – вот что она любила в нем, вот что ее восхищало. Он так отличался от Макса с его непостоянством, беспечным отношением к жизни и своим обязанностям…

Натан был прав: ей не нужна работа, больше не нужна. Натан не Макс, а значит, ей не надо больше заботиться о завтрашнем дне. Натан был ее защитой, опорой, ее любовью. Он был для нее всем. Она могла доверять ему целиком и полностью.

– Завтра же я скажу Джеймсу, что ухожу, – пообещала Оливия. В глазах Натана сверкнули искры удовлетворения. Он привлек ее к себе. – Но есть два условия, – предупредила она.

– Какие угодно, – улыбнулся Натан. О, эта божественная улыбка! Она отвела голову назад, стараясь принять деловой вид, но это ей плохо удавалось. Так хотелось поцеловать Натана! Щеки ее зарделись, дыхание стало прерывистым. Натан точно знал, что она сейчас чувствовала.

– Как ты предлагал раньше, я буду работать на тебя и с тобой. У меня есть образование и определенные навыки, и я хочу их использовать. – Она знала, что глаза ее затуманились. Его же глаза с вожделением ласкали ее набухшую грудь, отчего Оливию окатила жаркая волна. Она прокашлялась. – Я не хочу быть надувной куклой, которую вынимают из коробки и играют с ней после работы. О'кей?

– Согласен. – Глаза его сверкнули, а уголки губ приподнялись. – Я буду играть с тобой как после работы, так и во время нее. Ты знаешь, я не могу устоять. Не стану лишать себя удовольствия. Боюсь, ты не сможешь защититься. Подумай об этом. – Его пальцы дотронулись до пуговиц ее рубашки и стали их расстегивать. – По-моему, пора поиграть. А ты как думаешь?

Оливия задохнулась. Тело ее затрепетало, когда он распахнул мягкую зеленую ткань и устремил свой жадный взгляд на ее очаровательные округлости.

– Я же сказала… два… два условия…

– Что-о?..

– Я должна отработать… О! – Она старалась не обращать внимания на то, как его длинные пальцы ласкали ее грудь. Но это было выше ее сил. То, что он делал с ней, то, что он заставлял ее чувствовать, было невероятно, потрясающе. – Я должна отработать… Мне нужно… О, Нат!.. Дай мне месяц. О! Думаю… это справедливо.

– Согласен. – Его темная голова медленно склонилась…

* * *

Головные офисы компании "Колдвелл инжиниринг" занимали весь верхний этаж башни из стекла и бетона, взметнувшейся к небу на северном берегу Темзы.

Оливия вошла сквозь вращающиеся двери, уже скучая по Натану.

– Встретимся в час, – сказал он, прощаясь. – В нашем уютном итальянском ресторанчике, – уточнил он. Потом был долгий упоительный поцелуй. Она бы до сих пор была в его объятиях, наслаждаясь каждой благословенной секундой, если бы не очнулась и не постаралась отстраниться. Как им не хотелось расставаться!

– Ну ладно, иди! – Расстроенная тем, что пришлось расстаться, Оливия смотрела, как он быстро подошел к машине, сел в нее и вскоре влился в поток мчавшихся мимо автомобилей.

Она медлила перед встречей с Джеймсом, ей не хотелось говорить ему, что она уходит, что она будет скучать без своей работы, что ей будет недоставать его, всех друзей, которых она приобрела за эти годы. Но если Натан будет продолжать свои путешествия без нее, то скучать по нему ей придется гораздо сильнее. Здесь не могло быть никакого сравнения.

Поднявшись на лифте и пройдя через приемную, она вошла в кабинет своей секретарши. У Молли был испуганный вид.

– Здесь что-то произошло. – Секретарша широко раскрыла огромные голубые глаза и поджала ярко-красные губы. – Я только что вошла, поэтому толком ничего не поняла. – Она посмотрела через плечо Оливии, будто ожидала увидеть там какое-то чудовище. – Думаю, что-то связанное с мистером Хью: он вышел из кабинета мистера Джеймса с таким видом, будто готов растерзать любого, кто попадется ему на пути.

Странно, подумала Оливия.

– Ничего, со временем все выяснится. Просмотри почту, дорогая, а я постараюсь узнать, в чем дело.

"Нет, только бы ничего серьезного, – взмолилась она, снимая темно-зеленый пиджак и вешая его в шкаф. – Только не сейчас, не за месяц до моего ухода".

Хотя месяц – это достаточно долгий срок. За месяц можно во многом разобраться, размышляла она. И если Джеймс наконец-то решил сказать Хью, чтобы тот принимался за дело или, в противном случае, подыскивал другую работу, тогда Оливия первая поддержит Джеймса.

Войдя в свой кабинет, она открыла дневник, лежавший на столе, и выдвинула ящик, где хранились материалы для служебного пользования. Достала файл на имя «Росси», гигантской итальянской автомобилестроительной компании. Сегодня она вместе с Джеймсом должна была проработать эти материалы.

Оливия огляделась вокруг. Эта комната в мягких серых и зеленых тонах была ее убежищем в течение последних лет жизни с Максом. Здесь она могла скрыться от всего, что огорчало и расстраивало ее. Здесь она была в безопасности. Именно здесь, работая, обрела себя.

Но Натан был прав, подумала она, улыбаясь. Ей больше не нужно работать. У нее был он, его любовь. Сейчас она нуждалась только в этом.

Она понимала, что разговор с Джеймсом будет нелегким. Но, судя по тому, как обстояли дела в компании и в его личной жизни, Оливия надеялась, что Джеймс согласится найти себе нового помощника.

Взяв файл, она, не постучав, вошла в дверь, соединявшую их кабинеты. Они давно уже обходились без церемоний. Он был ее боссом, человеком, обладавшим властью, но прежде всего он был ее дорогим и близким другом.

Джеймс сидел в черном кожаном кресле, спиной к ней, перед огромным окном, разглядывая панораму Лондона. Она окликнула его, и он медленно повернулся. Улыбка осветила его уставшее, серое лицо.

В свои сорок лет он был еще красив. Но, будучи всего на четыре года старше Натана, сегодня утром – Оливия заметила это с волнением – он выглядел так, словно годился Натану в отцы. Улыбка не смогла скрыть его напряжение, волнение в темно-синих глазах.

– Что случилось? – спросила Оливия. Сердце ее забилось в страхе. – Что-нибудь с Ванессой?

Только ей из всех сотрудников компании было известно, что его жена вновь беременна. После трех выкидышей и одного мертворожденного ребенка Ванесса стала очень суеверна и поэтому настояла на том, чтобы ее беременность как можно дольше оставалась тайной: чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.

– Нет, слава Богу. С ней все в порядке, только устала от этих постоянных осмотров. Конечно, она волнуется, но старается не подавать вида. Бедняжка! – Джеймс поднялся. – Все дело в Хью. – Он сжал губы. – Он совершил непоправимое.

Сердце Оливии замерло. Неужели до него дошли грязные слухи, распространяемые его братом? Только этого ему сейчас не хватало! Если слухи дойдут до Ванессы, она ужасно расстроится. А последние несколько месяцев она и так жила в страшном волнении. Но, кажется, проблема была в другом.

Джеймс жестом предложил Оливии сесть и потом по переговорному устройству попросил Молли принести им кофе.

– Мне требуется кофеин! – Джеймс слабо улыбнулся. – Хью никогда не выполнял своих обязанностей, – с трудом произнес он. – Я его покрывал. Не спрашивай – почему. Кровь не водица… но… – Ему пришлось прерваться, так как вошла Молли с подносом в руках. – Мы стали терять заказы, тебе это известно, – продолжил он после ее ухода. – Вся компания знает об этом. У меня накопились подозрения, и, пока тебя не было, я кое-что проверил… Он брал огромные взятки с наших конкурентов за то, что значительно завышал наши сметы и таким образом переправлял им наши заказы.

– Какой ужас! – задохнулась Оливия. Она всегда знала, что Хью Колдвелл патологически завидовал своему старшему брату, его достижениям, его внешности, его богатству… Но опуститься до такой низости!..

– Только сегодня утром, в шесть часов, я получил окончательное бесспорное подтверждение всех его махинаций. – Джеймс кончиком пальца коснулся факса, лежавшего на столе, как будто боялся испачкаться. – Я позвонил ему и приказал немедленно приехать в офис. Он утверждал, что не имеет к этому отношения. Но я показал ему документы и сказал, чтобы он здесь больше не появлялся. Для "Колдвелл инжиниринг" он перестал существовать.

В глубине души Оливия считала, что это была самая лучшая новость, какую Джеймс мог сообщить совету директоров. Многие годы Хью Колдвелл висел камнем на шее компании. Конечно, сейчас Оливия не могла это сказать – Джеймс и так был в шоке от немыслимого предательства брата.

– Ты сказал, что случившееся сегодня уже зрело какое-то время. Но на прошлой неделе ты даже не намекнул, что что-то не так. Почему ты мне ничего не сказал?

– И ты бы разволновалась, как и я? – На этот раз его улыбка была теплой и открытой. – Ты только что вернулась после медового месяца, сияющая, полная радости и счастья. Мне не хотелось портить тебе настроение. А, кроме того, у меня не было доказательств.

Оливия вздрогнула. Хью Колдвелл своей грязной выходкой уже омрачил ее радость. Нужно ли предупредить Джеймса об этих сплетнях его братца, которые теперь будут передаваться из уст в уста? Оливия решила этого не делать – у него и без того хватало проблем.

– Итак, – сказал Джеймс, ставя пустую чашку на поднос. – У нас теперь очень много дел. Нам нужно поработать над сделкой с «Росси». Проверь, не обманул ли нас Хью и в этом деле. Затем собрание руководителей отделов. Назначь его на десять. Хорошо, Лив? Сделай так, чтобы пришли все. Нам придется назначить нового директора по реализации. Кого – молодого Фостера или Лиама Гриффица? А может быть, кого-нибудь со стороны? Надо подумать. На этот раз нам нельзя ошибиться. Итак, пока мы не заключили сделку с «Росси», нам с тобой придется взять всю работу на себя.

Оливия похолодела. Когда она поднялась, ноги ее не держали. Она подтолкнула файл по столу к Джеймсу, собираясь пойти к себе и заняться собранием.

– Тебе придется назначить себе нового помощника, – сказала она, чувствуя угрызения совести – как-никак совершала своего рода предательство. Но самое главное – ее преданность Натану, и она ни о чем не сожалела. – Извини, Джеймс. Я знаю, тебе тяжело. Но работа Натана связана с постоянными разъездами по всему миру. Он хочет, чтобы я была с ним, и, естественно, я тоже этого хочу. – Она увидела его сердитые глаза. – Конечно же, я отработаю положенный месяц, и надеюсь, к тому времени все уладится.

– Сомневаюсь. – Он тяжело опустил руки на стол и посмотрел на файл «Росси». – Если мы не получим итальянский заказ, а это лишь верхушка айсберга, и не найдем новые заказы взамен упущенных моим дорогим братцем, нам – конец. Тут не просто вопрос сокращения рабочих и служащих, хотя и это очень плохо. Нам грозит банкротство.

– Я ничего не знала об этом! – Оливия снова села. Да, она знала, что компания теряет заказы. Но не до такой же степени! Компания была на грани катастрофы! Очень многое произошло за те два месяца, пока она отсутствовала.

– Здесь все бурлило, в то время как ты наслаждалась медовым месяцем, – признался Джеймс. – Нам придется работать, засучив рукава, чтобы снова встать на ноги. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Я очень на тебя надеюсь. Ты – моя правая рука. Ты умеешь управлять этим бизнесом не хуже меня. Ты мне нужна, Лив. Ты должна быть рядом со мной, если мы хотим одолеть это испытание. Можешь растянуть этот месяц до шести? Через полгода, с твоей помощью, я снова запущу эту махину.

Что она могла ответить? Оливия закусила нижнюю губу и вздохнула. Они так долго работали рука об руку. Джеймс и Ванесса были рядом с ней после смерти Макса. Поддержали ее, помогли ей подняться. А еще раньше, когда она была простым секретарем в бухгалтерии, именно Джеймс заметил ее способности, стремление получать новые знания и навыки. Он стал продвигать ее по ступенькам должностной лестницы, и в конечном итоге она достигла вершины: стала его личным помощником. Он доверил ей все тайны управления компанией. Могла ли она подвести его после всего?

Закрыв глаза, она быстро обдумывала ситуацию. Она и Натан проведут вместе всю оставшуюся жизнь. Что в таком случае значат какие-то шесть месяцев? Поймет ли ее Натан, когда она объяснит ему сложившееся положение?

– Шесть месяцев, – согласилась она в надежде, что поступает правильно. – Я тебе многим обязана. – Увидев облегчение в его глазах, она поднялась и взяла поднос. Как же ей сказать Натану об изменении планов? Он поймет, повторяла она себе снова и снова. Конечно, поймет. Он ведь не ребенок, не станет закатывать истерику, если что-то делают не так, как ему хочется.

Двухчасовое собрание прошло успешно. Во время длительных дискуссий обсудили, как наилучшим образом организовать работу в отделах, как привлечь новые заказы. Непривычно серьезная Молли вела протокол. Менеджеры с озабоченными лицами покинули зал, чтобы сообщить новости в своих отделах.

Вернувшись из зала заседаний, Джеймс открыл файл "Росси".

– Начнем? Нам нужен Фостер, чтобы пройтись по стоимостям и выяснить, какую смету внес Хью. Если она завышена, то ее придется пересчитать.

Оливия подвинула стул к краю стола, открыла блокнот, и они с головой окунулись в работу, внимательно изучая те разделы, которые следовало проверить. Они обменивались идеями, делали различные предположения и совершенно забыли о времени, которое летело незаметно. Вдруг дверь кабинета распахнулась.

– В ваших приемных нет ни души. Надеюсь, я не помешал? – раздался холодный голос Натана.

Оливия подняла голову. Сердце ее бешено колотилось. Лицо пылало. Она не могла справиться с охватившим ее чувством вины. Она взглянула на часы, стоявшие на столе. Половина второго. Она должна была встретиться с Натаном полчаса тому назад. Какой ужас!

– Нат, извини. Возникли неотложные дела. – Оливия вскочила. Она понимала, что ее суетливость может быть неправильно воспринята. Сцена, которую застал Натан – Оливия и Джеймс сидят очень близко за столом, склонившись над горой бумаг, – может быть им оценена не так.

Ее поспешное извинение не произвело никакого впечатления. Прищуренные серые глаза оставались холодными, выражение лица – агрессивным.

– Монро. – Оливия представила мужа Джеймсу, стараясь хоть как-то разрядить обстановку.

Джеймс поднялся и протянул руку. Его улыбка была дружелюбной и радостной. Казалось, он забыл о своих заботах и тревогах.

– Рад, наконец, с вами познакомиться, несмотря на то, что вы пытаетесь забрать у меня Лив.

Не самое удачное, что он мог бы сказать в данных обстоятельствах, подумала Оливия. Сердце ее ушло в пятки. Ну да ладно, мысленно извинила его она. Натан медленно шагнул вперед и лишь коснулся протянутой руки.

– Никаких попыток, Колдвелл, – поправил он Джеймса жестким тоном. – Я уже одержал победу. Еще один короткий месяц – отсчет начинается сегодня, – и моя жена для вас станет воспоминанием.

Джеймс был явно сбит с толку. Оливии стало не по себе, когда она заметила в его синих глазах злость. Он не понимал, чем вызвано подобное враждебное настроение Натана, так как ничего не знал о лжи, которую слышал Нат. И не подозревал, что разжигает в Натане ревность, которую тот изо всех сил старался обуздать. Ревность до добра не доведет, подумала Оливия. А виной всему – ее глупость. Как она могла забыть о времени! Почему ничего не сказала Джеймсу о грязных измышлениях его брата?

Но сейчас было уже слишком поздно. Оба мужчины ощетинились. В любой момент Джеймс мог сказать, что Нат ошибается, что он уже убедил, Лив продлить срок до шести месяцев, и она согласилась. Никаких проблем…

– Мы должны спешить. – Оливия схватила мужа за руку, но почувствовала его сопротивление. Оливии потребовалось даже приложить некоторое усилие. – Надеюсь, ты заказал наш обычный столик? Они не станут бесконечно держать его! – беспомощно бормотала она.

Глаза ее умоляли Джеймса молчать, не говорить ничего. Она продолжала тянуть Натана за руку. Наконец он повернулся и пошел за ней из кабинета. Однако никакого облегчения Оливия не почувствовала: обед с мужем не сулил ей ничего приятного.

Ей показалось, что она ступает на тропу войны.