Местечко было не из веселых: огромная пропыленная стоянка больших грузовиков - фургонов, рефрижераторов, цистерн - со включенными компрессорами, грохотавшими, как лодочные моторы. Вывеска внушительных размеров гласила: ДЛЯ РЕЙСОВЫХ ВОДИТЕЛЕЙ - СКИДКА. Ресторан (в этой части света его, как правило, именуют кафе) был не так плох, как выглядел, и возле него находились несколько неожиданно блестящих, дорогих машин с нездешними номерами.
Сзади, как бедные родственники, пристроились несколько фанерных красно-белых коттеджей - реликтовых, помнивших времена, когда бунгало для туристов не походили на заблудшие номера люкс, увешанные коврами, снабженные телевизорами и кондиционерами. Я втиснул "плимут" между "крайслером" из Аризоны и калифорнийским "фольксвагеном" - крохотной божьей коровкой, на заднем стекле которой висел плакатик: НЕ ДАВИТЕ МЕНЯ - Я УНИЧТОЖАЮ ВРЕДНЫХ НАСЕКОМЫХ. Почему-то припомнился маленький синий "моррис", повстречавшийся мне в Техасе, - он тоже был с плакатиком; интересно, что сейчас поделывает Коротышка? Я надеялся. Мак не слишком перегружает ее после трепки, полученной от меня в Сан-Антонио.
Впрочем, из всех знакомых женщин следовало думать только об одной. Я взял бумажный сверток, лежавший рядом, вышел из машины, миновал коттеджи и постучался в дверь последнего.
Тина открыла. Мы посмотрели друг на друга. На Тине было нечто вроде матадорского костюма для женщин - белая плиссированная блузка и белые обтягивающие вышитые панталоны, кончавшиеся примерно у лодыжек. Я порадовался, что это не кокетливое платье.
- Входи, cheri, - сказала Тина. - Как раз вовремя. А жена говорила, ты можешь опоздать.
Я двинулся мимо нее в сумеречный коттедж.
- Торопился, - ответил я и обернулся. - Ну и трущоба.
Она пожала плечами.
- Живем, где вынуждены. Я бывала подольше в местах и похуже. Даже не упрекаешь, Эрик?
- Ты сволочь, но я знал это еще пятнадцать лет назад. И забыл на время - по чистому недомыслию.
- Я не хотела обманывать тебя, liebchen, чертовски не хотела.
- Прекрати, - сказал я. - Очень хотела. Ты была в истинном восторге. Водила, как пойманную рыбу, заставляла хоронить убитых, прикрывать отступление; разыгрывала звонки Маку, болтала о секретности, когда я совал нос, куда не следовало... Чистая работенка, querida, и ты наслаждалась ею до последней минуты. И сейчас наслаждаешься, верно? Впутала мою семью - ты же ненавидишь их, правда, Тина? - и забавляешься, думаешь, как я все объясню жене.
Она улыбнулась.
- Выставляешь меня просто чудовищем. Но это чистая правда, ненавижу ее. Она увела тебя. Если бы не она, ты вернулся бы ко мне после войны. Мы были бы вместе, и я никогда... никогда не стала бы тем, чем стала.
- Человек, допросивший меня в Сан-Антонио, говорил, ты показывала собственное удостоверение.
- Верно. И я горжусь этим удостоверением. Оно выдается считанным людям. Но я с гораздо большей охотой распорядилась бы своей жизнью иначе. А ты не пришел. Надо было чем-то заниматься.
- Почему ты переметнулась. Тина?
- Что за вопрос? Неужели ты не понимаешь, почему я возненавидела Америку и все американское?.. - Она коротко рассмеялась. - Нет, нет, cheri, я не глупая сентиментальная гусыня. Я не заставлю Америку платить моему разбитому сердцу. У меня были определенные таланты; война окончилась - и я продала таланты самому щедрому покупателю, - кстати, как и многие твои товарищи. Спроси Мака, он расскажет. - Тина улыбнулась. - Меня ценят. Я могу требовать очень высокой платы - теперь.
Я кивнул. Похлопал по пакету:
- Надо полагать, и это входит в оплату?
- Что?
- Вещь, оброненная в Сан-Антонио. Желающих присвоить не оказалось, бери назад.
- Мои меха? Ты просто умница. Я очень их люблю. Положи на кровать... Ты готов сотрудничать?
- Как именно? Она вскинула брови.
- Ты и Маку задавал вопросы?
- Обстоятельства были немного иными.
- Да, - сказала она, - тогда приходилось рисковать лишь собственной жизнью. Я взглянул на нее в упор.
- Хорошо. Уразумел. Выкладывай.
- Слишком уж легко ты сдаешься, Эрик. Хитришь? Я же оставила предупреждение на крыльце. - Она ждала. Я промолчал. - За тобой наблюдали от самого дома. А сейчас наблюдают за коттеджем - с небольшого расстояния. Если что-либо не так, если я дам определенный сигнал, наблюдатель отправится прямо к твоей малышке. Понимаешь?
- Понимаю. Кого убить?
- Напрасно шутишь, милый. Для чего же ты мог понадобиться, если не убить? - Секунду она помолчала. - Мишень тебе известна. Я назвала имя несколько дней назад. Все было правдой. Я только немного перетасовала список действующих лиц. - Я молчал. Тина продолжала:
- С самого начала я собиралась использовать в Санта-Фе именно тебя - разумеется, под предлогом работы на Мака. Намеревалась хитрить, чтобы ты ни о чем не догадался, пока не станет слишком поздно. Девчонка вмешалась и спутала все планы. Однако все повернулось к лучшему. Теперь можно говорить начистоту. Я хочу убить Амоса Даррела. И ты убьешь его для нас.
В коттедже наступила тишина, только снаружи рокотал компрессор. Я смотрел на Тину и обдумывал предложение. Вы скажете, это смешно. Скажете, человек в здравом уме не станет вымогать, чтобы другой человек в здравом уме пошел и совершил убийство - даже спасая жизнь ребенка. Но вы не воевали с нами вместе. Она не просила ничего неимоверного - ибо просила меня. Слишком хорошо мы знали друг друга. Я знал, что она сделает с Бетси все, необходимое с их точки зрения. Она знала, что я совершу ради Бетси все, необходимое с моей точки зрения. Убить Амоса - тем хуже Амосу. Мы не были друзьями.
- А почему я, Тина? В вашей группе наверняка имеются свои специалисты. И ты сама, если не ошибаюсь, неплохой специалист. Зачем усложнять дело, привлекать на черную работу людей прямо с улицы?
Она улыбнулась.
- О существовании моей, как ты выражаешься, группы никто не должен знать. Политические осложнения. Из-за них мы предпочитаем по возможности использовать местных жителей. Вам и карты в руки. Особенно тебе: ты близко знаком с доктором Даррелом.
С деланным простодушием я сказал:
- Но здесь мой дом! Не могу же я просто так пойти и убить! Она засмеялась:
- Не будь ребенком, cheri! Что мне твой дом? Ничто. Сам выкручивайся. Сумеешь остаться вне подозрений - тем лучше для нас. Не сумеешь - пойдешь под суд и в тюрьму. И будешь рассказывать о ревности, ненависти, зависти, о вспышке слепой злобы - о чем угодно, чтобы власти успокоились. Ибо знаешь: дети и жена остались беззащитными; вымолвишь полслова - последует удар ножом в темноте, пуля, дубинка, пьяный водитель... Нельзя было жениться, Эрик. Ты сдался на милость свирепых людей, вроде меня.
- Так вот чего тебе нужно. Тина!
- Чего?
- Отомстить, правда? Через столько лет. Великолепный замысел! Сначала - отбиваешь меня у жены, будучи уверена, что вполне способна сделать это! Потом - используешь меня на погибель моих же детей! Тебе наплевать на Амоса Даррела! Работа уже свернула не туда, люди, на которых ты работаешь, предпочли бы отменить операцию, а не привлекать дальнейшее внимание к своим действиям. Но ты не можешь отказаться, не можешь и помыслить, что я вернусь назад, к семье, и позабуду тебя во второй раз. Это уже случилось после войны, и ты решила наказать меня.
Она помолчала, потом вздохнула:
- Сущая правда. Но ты не совсем справедлив.
- Может быть. А какая разница?
- Сейчас - никакой... Разумеется, ты хорошо знаешь доктора Даррела, но дополнительные данные о его привычках могут пригодиться. Решать, конечно, будешь сам, однако, должна сказать, он ездит по дороге на Лос-Аламос утром и вечером. Можем обеспечить быструю, тяжелую машину. Дорога извилистая, горная...
Я засмеялся.
- Да, солнышко, но как, черт побери, в тяжелой машине догонять по извилистой дороге спортивный "порше"? В горах он обойдет любой "ягуар". А если даже я столкну Амоса со склона - колымага надежна и прочна, как банковский сейф; Амос пользуется ремнями безопасности. Запрыгает мячиком и встанет с ухмылка. Никчемный план.
- Вот видишь? Ты знаток - потому я тебя и выбрала. Дело вовсе не в мести. Разработай собственный порядок действий. Я хотела создать видимость несчастного случая ради тебя самого... Эрик?
- Да?
- Я просила не проклинать меня, помнишь? Все мы делаем то, что должны делать. Выбора нет.
- Да, - сказал я. - Выбора действительно нет. И ударил ее.