Я прошел к машине, чтобы достать пушку. Барбара осталась у кухонной двери. Миссис Паверс погнала прочь детей, когда они попытались последовать за мной.

– А у твоей сестры жизнь бьет ключом, – заметил я.

– Да, ей скучать не приходится. Разве она не прелесть?

– А где ее муж?

– Дик отправился у кого-то подработать. Тут все подрабатывают на стороне по возможности.

– Если ты сейчас возносишь к небу молитвы, то не стоит. Я не собираюсь обманом выманить тебя подальше от дома, чтобы убить.

Секунду девушка помолчала, затем улыбнулась:

– А что, разве похоже?

– На что?

– Ну... – Она смутилась. – Вы должны признать, что ситуация не совсем обычная, мистер Найквист.

– Необычная – то самое слово, – не стал я спорить. – Ну, кажется, вот здесь подходящее место. Эта насыпь сыграет роль бруствера. Обожди тут. – Я отсчитал шагами десять ярдов и установил вместо мишени пустой ящик из-под пива, который подобрал по дороге, потом вернулся к ней обратно. – Пистолет, – начал я, – пожалуй, едва ли не самое малоэффективное огнестрельное оружие, изобретенное человеком. Он обладает малой мощью, и только гений может попасть из него с первого раза. Хорошее правило для начинающего: если не можешь относиться к нему наплевательски, то лучше не утруждать себя стрельбой из него. Вот он. Держи-ка!

Я вложил пушку ей в руки. Она подчинилась с явной неохотой.

– Но...

– Используй обе руки, – перебил я ее. – Первый, выстрел выйдет трудным, так как спуску самому придется взвести курок. Все последующие получатся легче, потому что курок будет взводиться за счет отдачи. Пользуйся обеими руками и держи открытыми оба глаза. Расстреляй всю обойму. Зарядов хватит.

– Но я... – Барбара вздохнула. – Ох, ладно... – Она выставила пушку перед собой и нажала на спусковой крючок. Пушка бабахнула и едва не выскочила у нее из рук.

– Продолжай, – резко прикрикнул я. – Давай стреляй! Она снова дотронулась до курка. Будучи уже взведенным, пистолет тут же выпалил. Напуганная девушка попыталась справиться со страхом и отвела палец. Я увидел, как напряглась ее челюсть. Она сделала глубокий вдох, крепко ухватила пушку и выпустила оставшиеся пять зарядов в хорошем темпе. Я взял оружие у нее из рук, и мы пошли вперед, чтобы взглянуть на результат. В картоне коробки одна дыра была более или менее в центре. Вторая пуля прошила самый край. Я достал карандаш и пометил места попаданий. Затем мы вернулись на исходную позицию.

– О'кей, – объявил я. – Попробуй снова.

– Позвольте взглянуть, – ехидно заметила она, – как это у вас получится?

– Ничего так не люблю, как заниматься показом, миссис Уоллес, – ухмыльнулся я и объявил: – Нижняя петелька в слове «пиво». – Затем прицелился и выстрелил.

Барбара прошла к коробке и вернулась.

– О'кей? – поинтересовался я.

– О'кей, – признала она. – Если вы можете, то и я смогу.

– После того как позанимаешься стрельбой этак лет двадцать, – уточнил я. – Ладно, хватит лясы точить, пора за работу. И запомни одну вещь. От тебя не требуется сбить пулей пепел с сигареты ярдов с пятидесяти. Все, что нужно на самом деле, это знать, как бабахнуть из пушки и показать, что тебе не терпится начать стрелять. Никто не будет требовать доказательств твоей высокой квалификации по части вышибания мозгов. Дикая баба с пушкой – это на кого угодно нагонит страх. Никому не хочется схлопотать девятимиллиметровую свинцовую плюху даже по чистой случайности.

– А вы... – Она смешалась. – Вы не сгущаете краски, мистер Найквист?

– Хм, – промычал я. – Помнишь Уити? Он что, мелодраму разыгрывал вот с этой самой пушкой, которая сейчас у тебя в Руках?

Барбара нахмурилась:

– Но я не понимаю... Почему вы должны... Я о тех людях, от которых вы явно ожидаете, что они... Это ваши сообщники, те самые, которые наняли вас убить?..

Я не видел смысла объяснять ситуацию или доказывать мою невиновность. Чем меньше она будет знать, тем безопаснее для нее. Но возразил:

– Никто меня не нанимал. Это была чисто дружеская услуга или работа, если хочешь. Один мой друг пожелал, чтобы прогремела стрельба. Стрельба и оружие – мой бизнес. Он оказывал мне некоторые услуги, поэтому я согласился выполнить его просьбу. Но это не означает, что мы с ним в одной упряжке.

– Это должен быть Гандермэн, – сухо заметила она, – и никто иной.

– Ты слишком много рассуждаешь, малышка. И не говори о Гандермэне в таком тоне. Он такой же человек, как и все прочие. Чуть покрупнее некоторых, но тем не менее человек. И уж никак не дьявол. Давай продолжим упражнения. Чтобы зарядить, нажми вот на эту кнопку и вытащи обойму...

Когда мы вернулись обратно во двор, зной стал уже нестерпимым. Ветер стих, а на западе показался край грозовой тучи. На полпути к кухонной двери я остановился.

– Если подойдешь к машине, то там найдется кое-что, на что тебе не мешало бы взглянуть.

Она смешалась, затем кивнула. Мы пересекли двор, ногами вздымая пыль.

– Забирайся вовнутрь, – предложил я, – и устраивайся с комфортом.

Барбара залезла в салон с явной неохотой, все еще мне не доверяя. Я обошел машину с другой стороны и уселся за руль. Потом положил ей на колени «Пи-38». – Можешь держать меня под прицелом, если так тебе будет спокойнее. Пистолет заряжен. Все, что надо сделать, это нажать...

– О, не говорите глупости! – нетерпеливо бросила она. Я огляделся вокруг, чтобы убедиться насчет детей: не станут ли они нас осаждать? Ее сестра куда-то их всех загнала, да так, что их не было видно. Затем открыл отделение для перчаток, извлек из него две бумаги. Одна была свернута в трубочку и перехвачена резинкой. Я вручил ей ее.

– Экспонат номер один! – торжественно объявил я. Барбара содрала резинку, взглянула на меня и развернула фотографию, которую дал мне лейтенант Флит. Я слышал, как она часто задышала.

– Чуть-чуть мелодрамы. Ее имя было Дженни. Она оказалась слегка замешанной в субботнем шоу и допустила оплошность. Вот и поплатилась. Однако Дженни знала куда меньше, чем ты.

Барбара дала фотокарточке опять свернуться в трубку; пальцы плохо ее слушались, когда она натягивала на нее резинку.

– Ты... – Она перестала обращаться ко мне на «вы». – Ты что...

– Нет, – решительно оборвал я ее, – у меня нет и никогда не было ничего общего с делами подобного рода. К тому, что с ней сделали, я не имею никакого отношения. Если бы мог, то помешал бы этому. Так же, как помешал уже однажды известному тебе типу. А вот сейчас я пытаюсь предотвратить следующее... скажем так, несчастье.

– А что во второй бумаге?

– Экспонат номер два! – объявил я и вручил ей ее. Барбара развернула, прочла официально выглядевший заголовок и первую строчку, затем уставилась на меня расширившимися, напуганными глазами.

– Но, – прошептала она, – но это...

– Лицензия на брак, – подтвердил я. – О, она вполне законная. Пришлось ждать двадцать четыре часа, пока мне ее вручили в суде, а то я был бы здесь еще вчера. В этом штате не требуется анализ крови. Все, что нам теперь нужно, это священник или мировой судья.

– Я... я не понимаю. Ты и в самом деле имеешь в виду?..

– Пойми, на самом деле это очень просто. Во-первых, по закону жена не может свидетельствовать против мужа. Вот только не уверен, относится ли это в полной мере к тому, что случилось до брака. Тем не менее это даст мне хороший аргумент кое-кого убедить оставить тебя в покое, ибо ты в любом случае будешь держать язык за зубами.

Она облизнула губы.

– О себе ты, конечно, не думаешь? Если я не могу свидетельствовать...

– Лапочка, – перебил я, – ты была бы удивлена, узнав, как мало меня волнует, будешь ты свидетельствовать или нет.

– Не смей! – выдохнула она. – Не смей называть меня «лапочкой».

– Извини, коли так. Пункт «во-вторых» более сложный. Он базируется на том факте, что существует человек, который мне кое-что должен и осознающий это в полной мере. Он не поверит мне на слово, что ты станешь держать язык за зубами, и не оставит тебя в покое лишь потому, что я ему так сказал. Но если я, образно говоря, застолблю мои права, если смогу доказать, что ты действительно принадлежишь мне...

– Да как ты!.. – Ей пришлось сглотнуть, прежде чем она оказалась в состоянии продолжить: – Да как ты можешь думать, что я пойду на такое, даже ради спасения собственной жизни! Как ты собираешься принудить меня...

– Миссис Уоллес, – проговорил я, – твоя беда в том, что у тебя чересчур богатое воображение. С тех пор как мы встретились, ты не перестаешь видеть себя измордованной и убитой, а вот теперь и вышедшей замуж против собственной воли за мужчину, при виде которого у тебя мурашки бегут по коже. А ведь ничего такого, как ни странно, не происходит. Ты сидишь, цела и невредима, со мной рядом, на твоих коленях – заряженный пистолет. У меня нет ни малейшего желания принуждать тебя к чему бы то ни было. С моей стороны это просто предложение. Альтернативу я тебе показал. Фотокарточка или лицензия.

– Но ты не можешь серьезно...

– Я очень и очень серьезен. Конечно, могу и ошибаться. Может, ты и не в такой уж большой опасности, как мне кажется. Возможно, ничего и не произойдет. А если даже и произойдет, то есть местная полиция, эта пушка, которую я тебе дал, и этого окажется вполне достаточно для твоей защиты. Но я не смогу тебя защитить, пока не буду иметь на то законных прав. Если я просто выступлю в роли твоего телохранителя, то он наверняка воспримет это как личный вызов, и твоя сестра окажется свидетелем настоящей битвы во дворе своей фермы. Я должен продемонстрировать, что здесь замешан мой личный интерес, что я защищаю тебя не ради моего каприза. Усекла? – Она хранила молчание. Но не думаю, что до нее дошел смысл мною сказанного, поэтому продолжил: – Это, конечно, будет фиктивный брак – одно название, но даст мне возможность тебя действительно защитить. Могу заверить тебя: в дальнейшем, когда минует опасность, найдутся вполне веские и легальные основания для развода или аннулирования брака.

Уже совсем иным тоном она спросила:

– Ты и в самом деле?.. Я думаю... почти считаю...

– Что?

– Что ты очень любезен. Очень щедр. Я засмеялся:

– Миссис Уоллес, выйти за меня замуж – не большая радость.

– Почему тебя так заботит моя судьба?

– Ты оказалась замешанной в очень скверном деле не по своей воле. И я в значительной степени за это ответствен.

– Вряд ли это причина, чтобы так вот стремиться жениться?

– Ну дьявольщина! – не выдержал я. – А что, если ты мне нравишься?

Она засмеялась и ответила:

– Может, именно этого я и боюсь, мистер Найквист. – Помолчав, добавила: – Ты, должно быть, видишь все это в смешном свете. Сам факт женитьбы, я имею в виду?

– Самое время произнести избитую фразу: мы едва знаем друг друга или что-то в этом роде. Она улыбнулась:

– А что, разве не так? В любом случае я ужасно польщена предложением, но, боюсь, мой ответ будет – нет.

– Ну, как говорят, попытка не пытка. А у тебя еще осталось то мое большое ружье? Я бы не прочь избавить тебя от него, если, конечно, не хочешь в дальнейшем его использовать как улику.

– Нет, – заявила она, вылезая из машины, – нет, оно мне и даром не нужно. Я буду только рада избавиться от него. Оно в багажнике моей машины. Не знала, куда еще положить. – Барбара ощупала карманы джинсов. – Думала, что забрала ключи. Нет, они остались в зажигании.

– Я сам их возьму. Вижу, что ты выпрямила погнутый бампер. – Я внимательно посмотрел на нее. Ну да и нечего было ждать, что она клюнет на мое предложение. Потом сказал: – Держи эту пушку под рукой, но, ради бога, не там, где до нее могут добраться дети. Вот тебе патроны. Если представится шанс – попрактикуйся немного в стрельбе, чтобы набить руку. Захочешь подкупить патроны – это десятимиллиметровые заряды к «люгеру». Они есть в продаже в большинстве спортивных магазинов.

Я вытащил «спрингфилд» в его футляре для тромбона из багажника «шеви», бросил его в заднюю часть салона моей машины и покатил прочь, даже не оглядываясь.