Две моих пули, выпущенных на вилле, угодили в цель, но весьма неточно. Одна поцарапала Астрид левое ухо, вторая пробила руку повыше локтя, но кости не зацепила, ибо спутница бывшая отнюдь не выглядела особой, способной преспокойно разгуливать с перебитой конечностью.

Третьим выстрелом я, вероятно, испортил Стьернхьельмам какой-либо антикварный предмет меблировки.

Руку Астрид заботливо держала на перевязи.

Несколько мгновений мы рассматривали друг друга, не произнося ни слова. Женщина, впрочем, явственно видела мою разбитую голову и обожженную грудь.

Переведя глаза на Олафа, следившего за безмолвным свиданием не без живого любопытства, я заметил:

- По предыдущим сообщениям, дама считалась погибшей. Лгун ты беспардонный! А еще меня стервецом обозвал.

- Ты стервец и есть, любезнейший. Хотел ведь убить человека? Просто промахнулся ненароком, вот и все... А допрашиваемый делается гораздо податливей, когда полагает, будто совершил убийство, и следователь пылает неутолимой жаждой мести. Сам знаешь... Вообще-то пытки - не в моем вкусе. Но ты здесь не единственный профессионал, Хелм, заруби на носу.

- Изрядный спектакль закатили, - согласился я. - Но в итоге лишь повторяю то, с чего начинал, и то, что сейчас подтвердила Астрид: Лизаниэми остается непроницаемой загадкой. А мне следовало решить ее.

- Опять завел шарманку! - вздохнул Олаф. - Да, в чем дело, Карл?

Объявился молодой блондин, укативший ранее за рулем роскошного мерседеса. Я не слышал, как он проник в квартиру; но теперь Карл стоял в дверном проеме, не без ленивого интереса глядя на явившуюся взору картину. За спиною парня виднелась худая темноволосая девица в джинсах, обладательница высоких скул и огромного рта. Наверное, Грета.

Глаза девицыны пылали неукротимым пламенем праведной страсти. Новая фанатичка на мою несчастную голову. Ни помадой, ни пудрой, ни краской для ресниц поборница мира и справедливости, разумеется, не пользовалась.

Пулеметно быструю шведскую речь Карла я разбирал с огромным трудом и лишь урывками. Юноша толковал о lakare,что значит "доктор", "врач", "лекарь".

- Хирург, которого я просила приехать, - сообщила мне Астрид, - позвонил по телефону и сказал, что задерживается по непредвиденному и неотложному поводу. Предложил явиться прямо к нему в кабинет. Наверно, так и сделаем... Приемная, по счастью, недалеко. Ты бы хоть раскаялся, дорогой: мне очень больно.

- Вступайте в клуб, сударыня, - выдавил я. - Больше никому, помимо вас, доктор не причитается?

- Тебе причитается немного свиного смальца на ожог и много таблеток аспирина, - со знанием дела заметил Олаф. - Это будет наилучшим лечением. Хочешь - перевяжу, но лучше оставить воздуху свободный доступ.

Он обернулся к Астрид.

- Грета отвезет тебя в фольксвагене Хелма, на котором ты прибыла... Следи за пленником. Карл, покуда я распоряжусь кое о чем... Господин Хелм - очень изобретательный субъект, хотя прикидывается невинным ягненком.

- Прослежу, - отозвался Карл по-английски. Я удостоверился, что и он разумеет мой родной язык.

* * *

Получасом позже вошла Карина.

- Да? - нетерпеливо молвил Олаф.

- Новый звонок, - сказала девушка. - Незнакомый мужской голос. Тебя требует.

Скормив мне очередную таблетку аспирина, драгоценный кузен посулил возвратиться через минуту и выскользнул вон.

Отсутствовал Олаф значительно дольше минуты, а вернулся мрачнее тучи. Добродушный, заботливый палач, обрабатывавший причиненные им же самим увечья, испарился. Передо мною возник субъект разгневанный и обозленный донельзя.

Вдобавок, вооруженный пистолетом.

С полминуты он буравил меня лютым взором, потом велел:

- Карл, освободи негодяя... И подыщи ему хоть какую-нибудь новую одежду.

- Отправляемся в приличное общество? - невинно полюбопытствовал я.

- Следовало догадаться сразу, - процедил Олаф. - Если появился один американский убийца, поблизости наверняка сшивается другой!

Давно пора было. Я уж боялся, что Джоэль полностью сбился с нашего следа. А если не сбился, то чего дожидается, черт возьми?..

- Неужели вы считали, дорогой кузен, будто я отправлюсь в семейные пенаты не заручившись вооруженным резервом? Я, опытный профессионал? Ведь знаешь, какая сообразительная у нас порода! И что велел передать мой коллега?

- Он захватил женщин. Вполне естественно.

- Заложниками, значит, заручился, - ответил я. - Разумный малый.

Облизнув губы, Олаф процедил:

- Разумный малый пытал Грету, вынуждая Астрид заговорить.

- Грету? - взвился молодой Карл. - Грета пострадала?!

- Да, я попросил передать трубку Астрид... Подтверждение получено.

- Расскажи!

- Они остаются в кабинете доктора Хассельмана. Телефонный звонок был чистой уловкой. Доктор уже готовился войти в наш дом, однако напарник Хелма караулил снаружи, заметил врачебный чемоданчик, решил, что врач явился к Астрид... Правильно решил. Заставил врача возвратиться, связал, вынудил вызвать нас по телефону. Когда Грета с Астрид прибыли, они тоже оказались в лапах у этого гастролера. Астрид не пожелала отвечать на вопросы, тогда парень попросту взял ближайший ланцет и... Грета выживет, ничего опасного не случилось, но шрам, по словам Астрид, останется.

Карл едва не взорвался от бешенства. Повернулся, наотмашь ударил меня по физиономии.

- Сферье! - завопил он, разом утрачивая чистоту английского произношения. Видать, разволновался не на шутку. - Из-за такьих, как фы, нушно переделыфать мир, чтоп не сфери, а людьи сапрафляли ф нем!

Я чуть не прыснул, но сдержался. Вдобавок, субъект не казался особенно смешным. Повторяю: фанатики - единственная разновидность двуногих, от которой я всячески стремлюсь быть подальше. Человек преспокойно созерцал сеанс пыток раскаленным железом - и негодовал, узнав, как его сообщницу приголубили скальпелем. С другими такие ребята вытворяют все, что угодно - и чувствуют себя праведниками, поборниками великой идеи, бескорыстными рыцарями, готовыми на грязное дело ради блистательно чистой цели. Но попробуйте пальцем тронуть их самих!

Подобная логика, между прочим, никакому зверю и присниться не может. Ибо логика сия - не зверская, а дьявольская.

- Довольно, Карл! - распорядился Олаф. - Разрежь липучку, быстрее.

Встав и распрямившись, я изрек:

- Пожалуйте назад мои револьверы и чемоданы. В порядке награды за понесенный ущерб, забираю также Карину Сегерби.

- Что? - не поверил ушам любезный кузен.

- Оглох? - дружелюбно спросил я. - Или отупел? Ежели первое - на пальцах поясню, а если второе - изложу в подробностях. Вопрос отныне сводится к следующему: значат ли для тебя Астрид и Грета больше, чем я для приятеля моего, Джоэля. Он, изволь видеть, во главу угла работу ставит. И хладнокровен. И весьма решителен. Пойдет операция вкривь и вкось - тем хуже для меня. Оставит Хелма на растерзание, пристрелит обеих девок и врача - все трое помнят его лицо и способны опознать, - а потом ищи ветра в поле... Хелмом больше, Хелмом меньше - неважно: задание - прежде всего.

Я перевел дух.

- Желаешь такого поворота событий - милости прошу, нажимай на курок. Хочешь иного - будь благоразумен. Джоэль обучен тому же самому, что и я. Блефовать нас не учили никогда. Обещал прикончить - прикончит, не сомневайся.

- Предложи выход.

- Уже предложил. Меняйте двоих на двоих. За меня и Карину получите Астрид и Грету. А в придачу, - сказал я, - еще и доктора. Но это уже дело побочное... Карина, естественно, не пострадает: меня ведь затем из Соединенных Штатов и выписали, помнишь?

- Что ты с нею намерен делать?

Я только плечами пожал.

- Уволоку подальше от скверной компании, спасу фамильную честь - вот и все...

Глядя на Олафа, я внезапно заподозрил нежданную истину, чуток поразмыслил и пришел к заключению: так и есть! Закаленный, обученный профессионал всерьез обдумывал обмен заложниками... Готовился уступить опасного, с его точки зрения, пленника. А профессионалов учат не признавать понятия "заложник"...

Впрочем, нет! "Если заложник неотъемлемо важен для благополучного течения операции, надлежит всемерно спасать и оберегать его"... А дражайший кузен отнюдь не казался человеком, способным плюнуть на задание ради прекрасных глазок Астрид, к которой, несомненно вожделел. И уж никак не ради Греты. А все же плюнул.

- Хорошо, - согласился он. - Будь по-твоему. Оружие и пожитки возвратим, когда выручим женщин.

- А Карина?

- Потолкую с ней. Захочет - присоединится к тебе, но лишь по собственной доброй воле. Понуждать не буду.

- Справедливо, - признал я. - В путь, разлюбезный братец!