Я чуток ошибся. Доктор Хассельман не частной практикой занимался, а работал в клинике "Ваза".
Красный фольксваген затормозил у входа, мы выбрались из машины. Возглавил процессию, разумеется, я, за мной неторопливо шествовал барон Олаф Стьернхьельм, дальше вышагивала Карина Сегерби, замыкал вереницу Карл, обремененный моими чемоданами.
Просторный подъемник - виноват, лифт, - исправно вознес всех четверых на третий этаж.
- Вправо, - скомандовал Олаф. - Теперь опять направо, третья дверь. Открывай. Малейший подвох - и погибнешь, независимо от того, кому это будет стоить жизни вдобавок...
Я не поверил Олафу, однако спорить не стал.
- Не стоит, пожалуй, - ответил я, - сокращать поголовье Стьернхьельмов. Их и без того не слишком уж много на свете осталось... Открываю.
Картина была не особенно любопытной. Пленники Джоэля восседали рядком, у дальней стены врачебного кабинета, сверкавшего белизной, блиставшего никелем, лучившегося стерильной чистотой. Самого господина Коновского я не приметил.
Доктор Хассельман, маленький, пухлый, лысеющий эскулап, казался перепуганным до полусмерти. Человек, орудующий скальпелями с утра до вечера, подумал я, мог бы воспринимать небольшое кровопускание и поспокойней... Впрочем, не исключаю, что Хассельмана шокировало неумение, с которым Джоэль употребил хирургический инструмент. Навыки лекарские изрядно отличаются от истребительских, ибо задачи совершенно различны.
Обретавшаяся посередке Астрид выглядела осунувшейся и поникшей. Рана, должно быть, изрядно беспокоила ее. А вот Грета, пополнившая список страдальцев, являла собою зрелище поистине прискорбное. Девица прижимала к щеке набухший кровью марлевый комок. Одежду тоже украшали алые, не успевшие побуреть, пятна. Волосы Греты растрепались, перепутались, распахнутые глаза переполнялись ужасом и болью. Очки она то ли потеряла, то ли разбила, то ли Вальдемар Коновский почел за благо отобрать их и лишить одного из заложников возможности ориентироваться в обстановке беспрепятственно.
Откуда-то слева, из маленького подсобного помещеньица, послышался оклик:
- Заходите очень медленно и очень спокойно!
- Сперва покажись, - ответил Олаф. - Предупреждаю: в спину мистера Хелма глядит пистолет.
- Вот пускай Хелм и приказывает, - промолвил Джоэль, - а ты помолчи немного. И, кстати, предупреждаю: держу на мушке даму, сидящую в центре. Что бы ни случилось, курок надавить успею. Можете пальнуть в меня из крупнокалиберного дробовика - и все равно палец согнется.
Подобные переплеты называются "ни тпру, ни ну". У обеих сторон имеются козыри, ни единая не намерена уступать.
В коридоре не было ни души. Казалось, клиника "Ваза" обезлюдела начисто.
- Довольно дурака валять, - посоветовал я. - Иначе дело добром не кончится.
- Что предлагаешь? - полюбопытствовал кузен Олаф бесцветным голосом. - Довериться друг другу? Черта с два.
- Сначала, - сказал я, - обезвредь Карла. Не хотелось бы полагаться на сопливого, необученного, неопытного юнца, способного изгадить всю кашу. Пускай выступит вперед, чтобы мы могли видеть его. Парень, безусловно, вооружен, а я не желаю получить пулю, выпущенную дрогнувшей от злости лапой. Карл зарычал.
- Видишь? - осведомился я.
- Вижу. Марш вперед, и веди себя смирнее смирного, понял?
Протиснувшись мимо нас, парень прямиком направился к злополучной Грете. Я мысленно подивился, крепко ли изуродована ее физиономия: марля не дозволяла понять ничего. Карла, должно быть, снедали очень похожие раздумья.
- Благодарю, барон Стьернхьельм, - вежливо молвил я. - Ценю вашу любезность; А теперь, взамен, велю Джоэлю убрать ствол и выйти на середину кабинета с пустыми руками. Хотите - можете открыть огонь и стереть обоих с лица земли, да только вряд ли вы пожелаете этого... Ежели отступите в сторонку, мы тихо и мирно выйдем вон, никому не причиняя дальнейших неудобств.
Олаф коротко рассмеялся.
- Будь по-твоему, братец!
Когда Вальдемар Коновский объявился посреди кабинета, показывая пустые ладони, я внезапно почувствовал тяжесть в правом кармане куртки. Олаф незаметно сунул туда оснащенный глушителем револьвер, который я отнял у мертвого Джимми. Прекрасный жест, высокое доверие, глубокая родственная привязанность.
И, пожалуй, кое-что еще...
- Теперь я отступлю к самому окну, - бодро сказал Олаф, - но предварительно уберу пистолет. Если твой напарник захочет меня уложить - на здоровье. Да только вряд ли, - ухмыльнулся барон, - вы пожелаете этого... Родственные мы души, кузен. И в прямом, и в переносном смысле.
- Джоэль, - потребовал я, - давай уносить ноги, да пошибче!
Астрид Ватроуз проводила нас очень пристальным взглядом больших карих глаз, казавшихся на пепельно-бледном лице почти черными. Карина Сегерби уже дожидалась в коридоре.
- Олаф сказал, мне следует ехать с тобою вместе.
- Самое время, - подтвердил я.
- Давай-ка чемодан, - предложил Джоэль. - Тебя просто шатает.
- Еще бы, - ответил я насмешливо, - пока ты выжидал и прикидывал, меня подвергли весьма инквизиторскому обращению.
- Сам же велел не торопиться! - возразил оскорбившийся Вальдемар.
Двери лифта зашипели, сомкнулись, кабина двинулась вниз. У меня слегка похолодело в животе, зазвенело в ушах. Наверное, Джоэль был недалек от истины: шатало меня, изрядно шатало.
- Карина Сегерби, - представилась девица.
- Пауль Харальдсен, - отозвался Джоэль.
- Скажите, господин Харальдсен, вам непременно требовалось изуродовать Грету?
- Грету?.. Ах, шатенку... - Джоэль пожал плечами: - Сожалею, сударыня. Отчего-то люди никогда не хотят поверить на слово. Я предупредил старшую даму, госпожу Ватроуз: не заговорите по-хорошему - приятельнице будет несладко. Выбор зависел исключительно от госпожи Ватроуз. И она предпочла удостовериться в серьезности моих намерений...
Мы вышли из лифта в просторный вестибюль. Перешагнули порог клиники. Джоэль подогнал ко входу большой черный "вольво", просунул мой чемодан в кабину, забрался за баранку. Распахнув перед Кариной заднюю дверцу, я пропустил девушку вперед, устроился рядом.
- Как именуют твою славную миролюбивую организацию?
- МИМОЗА.
- Как?
- "Миротворческая Молодежь Запада", - невозмутимо пояснила Карина.
- А-а-а... Только Олаф Стьернхьельм на юношу вряд ли смахивает. И Астрид Ватроуз тоже тридцать миновало.
- Юнцам требуются опытные наставники, - вмешался Джоэль. - По крайности, этим. Их, видишь ли, создали при могучей денежной поддержке из Америки, а посему решили позаботиться, чтобы вложенные средства не пошли прахом. Твой кузен Олаф провел в Штатах известное время, познакомился там с Астрид Ватроуз, не единожды совокуплялся с нею к обоюдному удовольствию...
- Вот оно что! Олаф...
- Да, старина. Олаф навещал кузена Алана в Глостере, штат Массачусетс. А дама звалась еще просто Астрид Ланд.
- А как звались американские миротворцы?
- МОПРАТ. "Молодежь Против Атома".
- Что за сволочное общество! - вздохнул я. - Вечно вынужден воевать против людей, цели которых одобряешь, но методы осуждаешь...
Голос Джоэля звучал сухо:
- Цели Беннетта одобряются тоже? Он устроился в кресле Мака со всевозможными удобствами, выбираться оттуда не намерен. Пристукнуть надо было голубчика в Новой Мексике, а ты побрезговал... Стареем? В очередной раз, когда представится возможность нажать на гашетку, нажми, сделай милость!
- Обязательно и непременно, - заверил я.
- Только удачнее, чем нынче. В мякоть руки угодить, ухо оцарапать!.. Ведь когда-то снайпером считался!
- Исправлюсь, - пообещал я.
* * *
- Старый лис, - не без раздражения сказал Джоэль, - верен себе. Я о Маке речь веду. Ишь, исхитрился! Вынудил Беннетта отрядить едва ли не половину организации, чтоб ловить тебя по всей Скандинавии, покуда сам готовится нанести решительный удар в Штатах. Изобрел историю о похищении, скормил тебе ничего не значащее название Богом забытой деревушки... Все учел!
- Половина организации включает и господина Джоэля, да, дружище? - спокойно осведомился я.
Вальдемар метнул через плечо вызывающий взгляд. Минуту назад машина замерла у бровки тротуара, двигатель понемногу работал на холостых оборотах. Напрасно, мистер Коновский, напрасно. За рулем, во время быстрой езды вы еще властвовали положением...
- А почему бы, собственно, и не принять сторону победителя? - вопросом на вопрос отозвался Джоэль. - Отчего не подчиниться новому командиру, у которого нет привычки заводить любимчиков? Который способен признать и оценить мои таланты - в отличие от Мака? И не нянчиться с престарелыми агентами, коим давно пора бы на отдых...
В устах пятидесятипятилетнего Джоэля это прозвучало немного забавно. Пистолет уже был у него в руке, я понял это, когда машина остановилась и разговор сделался откровенным. Вальдемар уже мысленно вывел меня в расход, и не стеснялся излить душу.
- Замри, Мэтт. Весьма сожалею, однако...
Я не ответил. Не сказал, сколь глубоко огорчен мерзким предательством, как разочарован подобным неумением при таких великих талантах...
Джоэль исходил из того, что, побывав пленником Олафа, я был обыскан и обезоружен. Эдаких умозаключений профессионалы делать попросту не смеют. Каждое ружье, каждый пистолет и револьвер следует считать заряженным, пока не удостоверишься в обратном лично.
Каждого агента надлежит рассматривать как вооруженного, покуда не обыскал человека самостоятельно.
От речей я воздержался. Недосуг было речи произносить. Печальный пример болтавшего без устали Вальдемара Коновского служил тому наглядным и немедленным подтверждением.
Я молча выстрелил прямо сквозь мягкую спинку сиденья и продолжал палить, полностью опустошая обойму. Мягкая тридцатидвухкалиберная пуля может ненароком завязнуть в автомобильном кресле; разумнее казалось бить наверняка.
Глушитель спас наши с Кариной барабанные перепонки. Стрельба в закрытой машине способна оглушить нешуточно. С неделю будет звенеть в ушах.