Жаль было высаживаться на финском берегу в темноте. Знакомиться с новой, доселе не виданной страной приятно при дневном свете, но когда пассажиров парома пригласили занять места в автомобилях, солнце уже давно закатилось.
Корабль причалил мягко, почти безо всякого сотрясения. Таможня оказалась по-скандинавски небрежной; финны, шведы и норвежцы отнюдь не страдают нашей маниакальной наркотикобоязнью. А в отличие от молодых, недавно получивших независимость государств, относятся к провозу оружия спокойно, ибо мятежей не страшатся.
Арсенал мой покоился в чемодане, спасибо славному кузену Олафу Стьернхьельму, обнаружившему истинно дворянскую учтивость. Я, как обычно, постарался припрятать оружие в машине, однако финны даже не потрудились поднять крышку багажника.
Мы ехали по городу Турку, даже ночью выглядевшему чистым, опрятным и красивым: как большинство северных городов, основанных еще до того, как маленький Крис Колумб впервые поплыл по сельскому пруду, оседлав покачивавшееся у берега бревно... Странным образом, я впервые ощутил себя в чужой стране. Должно быть, потому, что ни слова не знаю по-фински; почти все надписи, вывески и неоновые рекламы были начисто непонятны - кроме "Кока-Колы".
Здешний язык замкнут в пределах маленького государства, на нем нигде в мире, кроме Финляндии, не говорят, и знают его за пределами страны лишь редкие эмигранты, да не менее редкие профессиональные переводчики.
- Теперь-то можно поговорить? - нетерпеливо полюбопытствовала Карина.
Спутница нешуточно сердилась; можно сказать, ярилась. На борту парома она готова была провести целый Божий день, обсуждая коварную Астрид Ватроуз и относящиеся к этой особе вещи. Бессонная ночь, посвященная упражнениям в любовных играх, ничуть не убавила девице природной живости, чего я не мог сказать о себе. Я решительно заявил: достанет времени и потом, когда спустимся на берег. А сейчас, располагая удобной постелью и предвкушая пятисотмильную поездку, с дозволения Карины, отправлюсь в объятия Морфея.
Следовало немного зарядить поизносившиеся в чувственном пылу аккумуляторы, питавшие мой организм.
- Разбуди за полчаса до ужина, - попросил я. - Коль скоро спать не хочешь, поваляйся тихонько, поразмысли независимо. А в машине устроим военный совет.
При моем роде занятий первым делом учишься засыпать в любых местах, при любых условиях, в виду любых обстоятельств, как приятных, так и огорчительных. Я мгновенно задремал, не обращая внимания на шатавшуюся по каюте обнаженную блондинку, демонстративно принявшую душ, со вкусом разобравшую накрахмаленные простыни, томно разметавшуюся на койке и обиженно фыркнувшую в ответ на полнейшее мое безразличие к предлагаемым для потребления прелестям.
За ужином я отказался разговаривать о делах наотрез, и теперь Карина дулась. Для умной девушки, обнаружившей полнейшую зрелость рассудка и тела, она вела себя чересчур по-детски.
Огни Турку начали таять и расплываться позади: мы выехали за городскую черту. Я облегченно вздохнул, сызнова очутившись на магистральном шоссе, устремлявшемся в требуемую сторону. Подобно шведам и норвежцам, четырехрядных дорог финны почти не прокладывают: нужды нет. Я катил осторожно и неспешно. Да и попробуйте поспешить, имея вместо мотора движок от управляемой детской игрушки!
Мы ехали, минуя темные хвойные леса, огибая озера, покрытые льдом и отблескивавшие при лунном сиянии серовато-белыми бликами. Шоссе, тянувшееся вдоль морского берега, я отверг - слишком очевидный маршрут, - и направился в глубь страны, по дороге более длинной, зато не столь опасной. Это была упоминавшаяся раньше Е4, уводившая на север от Хельсинки, хотя предполагалось, что я буду катить по ней в обратном направлении, к столице.
- В сущности, - промолвил я, наконец, - я не совсем верно выразился. Астрид и впрямь зовется миссис Ватроуз. Но вот Астрид Софией Ланд, из финского семейства Ландхаммеров, не была никогда.
- Не понимаю. Как же она обманула всех подряд? И как ты, - Карина метнула на меня пронзительный взгляд, - вообще догадался об этом?
- Подверг даму двум проверкам, и ни единой Астрид не выдержала.
- Проверкам?
- Да. Первая была, так сказать, артиллерийского свойства. По нынешним временам, когда американские женщины - касаемо других народов ручаться не могу, но за американок отвечаю, - когда американские женщины считают единственно хорошим тоном рассматривать огнестрельное оружие как неописуемую мерзость. Хочешь убедиться, что перед тобою стопроцентная, истинная уроженка Соединенных Штатов - брось ей в руки пистолет. Ежели не шарахнется, точно от королевской кобры, и не заорет, словно живую мышь увидела - значит, не из Америки... Астрид Ватроуз не сделала ни того, ни другого.
Карина скривилась:
- Наивный довод, чтоб не сказать, идиотский! Например, я коренная шведка, но шарахнулась бы и завопила наилучшим образом, не сомневайся. От простой неожиданности хотя бы. Хорошо, что меня ты не проверял эдаким способом.
- А к чему? Я видал тебя с дерринджером в руках, ты держала его, как живого паука-птицееда... Экзаменовать больше не надо. И без того ясно: Карина Сегерби может считаться кем угодно, только не обученным агентом. А вот Астрид... Я не дал ей ни одного мгновения на раздумье, метнул револьвер ни с того, ни с сего; и дама реагировала непроизвольно. Поймала, выкинула наружу барабан; убедилась, что револьвер не заряжен, а я не спятил, и не бросаюсь оружием, способным упасть на пол и выстрелить. Пистолеты мечут через всю комнату лишь олухи из голливудских фильмов, потому что их стволы заведомо безопасны... Встарь я проделал подобный трюк с некой девицей, и бедняжка едва не напустила полные трусики от испуга. Астрид Ватроуз же повела себя вполне умело и профессионально.
- Понимаю.
- Конечно, попадаются личности разумные, как женского пола, так и мужского, способные обращаться с револьвером, даже любящие оружие, но профессиональной подготовки не получившие и не умеющие рефлекторно, в ту же секунду убеждаться: барабан полон, барабан пуст... Подобное умение вырабатывается годами практики, видишь ли... Астрид немедля поняла: допущена оплошность. И тот же час поведала убедительную легенду об университетской подруге, решившей наняться в полицию и помешанной на том, чтобы учить всех приятельниц обращаться с пистолетами. Произнесла настоящее имя, кстати, справедливо надеясь, будто я убежусь: Мэри-Алиса Линдерман училась вместе с Астрид Ланд; все в порядке... Да, Линдерман и Ланд окончили одно и то же отделение, да только в полиции госпожа Линдерман служить и не помышляла! Теперь она зовется миссис Винсент Маркези: вышла замуж за преподавателя химии. Родила двоих исчадий, совершенно счастлива, и даже на порог семейного гнездышка не пустит ни единого владельца грязной огнестрельной пакости... Но даже будь иначе - профессионального навыка не приобретешь за три-четыре занятия с подружкой! Астрид учили на славу, ребята куда более основательные и толковые, чем любая блюстительница уличного движения и общественного порядка.
- Убедил. А вторая проверка?
- Вторая даже не может считаться проверкой в строгом смысле этого слова. Я ничего не подстраивал преднамеренно. Только обратил внимание на то, сколь неестественно ведет себя Астрид, угодив в самую гущу милой семейки Стьернхьельмов. Девица, якобы, родилась и выросла в Америке, отец и мать придерживались финских обычаев и языка до такой степени, что дочка даже разговаривает с весьма заметным акцентом... Справедливо было бы думать, что Астрид научилась гордиться собственными предками-аристократами, во всяком разе, сумеет держаться в изысканном обществе непринужденно. А этого-то и не замечалось. Она понятия не имела, как вести себя среди напыщенных дворян, безнадежных пережитков позорного феодального прошлого. Черт, она в настоящей панике была, узнав о грядущем чаепитии!
- Но с Олафом и со мною, - возразила Карина, - Астрид была знакома хорошо, и ни малейшего смущения не обнаруживала, поверь. Хотя прекрасно знала о титулах.
- Возможно. Только вы встречались в Штатах, на демократической почве. А повстречать целую стаю феодалов прямо в среде обитания - совсем иное дело. Обычная американка реагировала бы обычнейшим американским образом: ух ты, какая прелесть! Эй, господа, вы и правда бароны да графы или за нос меня водите, ха-ха-ха? Но Астрид сжималась в комок, отмалчивалась. Обычное поведение женщины, выросшей при условиях, резко отличающихся от общепринятых в цивилизованном мире.
Карина облизнула губы.
- Начинаю разуметь...
- Астрид повела себя настороженно, как человек, с детства слыхавший о буржуях плотоядных и помещиках кровососущих. О свирепых угнетателях рабочего класса и крестьянства. Подлинно коммунистическое отношение. Астрид, конечно, психологически подготовили, американизировали, так сказать, а на встречу с герцогами да графами не рассчитывали. Откуда им взяться в простецкой Америке, требующей от каждого дворянина-эмигранта: либо титулом жертвуй, либо проваливай? Здоровые пролетарские инстинкты, условные рефлексы, заложенные с младых ногтей, возобладали.
Некоторое время Карина отмалчивалась. Потом помотала головой:
- А родители Астрид Ланд? Она ведь именно по дороге к ним свалилась в Хагерстауне с сердечным приступом! Да, согласна: приступ Астрид разыграла, и добираться до места назначения не собиралась, но ведь перед этим навещала отца и мать, не раз, и не два навещала... Неужто подсадную утку приняли за собственную дочь?
- Нет. В этом и загвоздка. Свою дочь они прекрасно помнят. И знают, где их дочь обретается ныне.
- Ты, - с ужасом произнесла Карина, - хочешь уверить, что Астрид... содержат где-то заложницей? Все время?
- Несколько лет назад, - наставительно молвил я, - супружеская чета Ланд переехала из города, где прожила долгие годы, в другой, расположенный на изрядном расстоянии. Город, в котором их не знал никто, в котором они сами никого не знали. В котором у Астрид - настоящей Астрид - не было приятелей.
Карина свела брови у переносицы.
- Случилось это, - продолжил я, - вскоре после того, как Астрид Ланд посетила Северную Европу. В Финляндии, на земле предков, она задержалась особенно долго. И, подобно большинству американских туристов, решила одним глазком посмотреть на коммунистическую Россию, за Железный Занавес глянуть. Обычнейший способ: совершить однодневную поездку из Хельсинки в Ленинград. Пари держу: если кто-либо удосужится проверить, выяснится, что в некоей группе сделалось плохо молодой женщине, и бедолагу срочно уложили в советскую больницу. Возвратилась она уже на следующий день, с иной группой, где настоящую Астрид Ланд в лицо, разумеется, не помнили и ничего худого не заподозрили. Не сообразили, что въехала в СССР одна Астрид Ланд, а выезжает совсем другая.
- Получается, Астрид... Выходит, родителям велели сменить местожительство? И держать язык за зубами - иначе дочери не поздоровится? Так?
Я кивнул.
- И они покорно повиновались, - продолжила Карина, - помня: дочь томится в коммунистическом застенке, откуда не выберешься... Отцу и матери поневоле осталось лишь подчиниться.
Карина умолкла и опустила голову.
- Я звонила обоим по телефону, - сказала она. - Оба ужасно расстроились, услыхав о внезапной болезни Астрид. И понятно: любить самозванку не любили, скорей, ненавидели всеми фибрами души, но если бы разведчица умерла, подлинную Астрид немедля убрали бы за ненадобностью...
- Примерно так, - согласился я. Черные боры тянулись по обе стороны шоссе непрерывными, сплошными стенами. Встречного движения не наблюдалось. Асфальт ложился под колеса, освещаемый двумя снопами света...
- Коль скоро вы разумны, сударыня, - промолвил я, - попробуйте угадать, чего ради затеяли Советы всю катавасию. Кто был мишенью Астрид?
- Мишенью? А, ты говоришь о человеке, интересовавшем русскую шпионскую сеть?
Поколебавшись, Карина сверкнула глазами. Осторожно сказала:
- Астрид вышла замуж за Алана, верно? Пожалуй, собиралась выкрадывать результаты его исследований...
- Русских, как и всех остальных, очень занимает океанография, но ведь не в эдакой же степени! - возразил я недовольно. - Свидетельств о том, что Алан Ватроуз имел касательство хоть к небольшому оборонному проекту, попросту нет: не имел он отношения к субмаринам, локаторам, подводным военным установкам... А тратить прелестную женщину-агента на кабинетного ученого червя не стали бы даже безумцы.
- Прелестную? - вскинулась Карина. - Вот уж никогда не считала ее привлекательной, Мэтт!
- Ты не мужчина, дорогая. И отнюдь не так сообразительна, как я думал. Или притворяешься глуповатой - это гораздо вернее. Мишенью Астрид была ты сама.
Карина и глазом не моргнула. Фраза моя оставила ее вполне спокойной, почти безучастной.
- Да, пожалуй. Хотя Алан частенько наведывался в Вашингтон и знал, что мы родственники, он почти не искал встреч, пока я не вышла за Фредерика. А уж тогда они с женой зачастили в гости. Разумеется, идея принадлежала Астрид. Я еще поначалу дивилась: откуда подобный прилив родственной симпатии, но потом решила, что миссис Ватроуз являет совершенно естественное любопытство, хочет быть на короткой ноге с аристократическими родичами своего супруга...
- Ей требовалась ты, Карина.
Молодая женщина только плечами пожала.
- Если... начальство Астрид хотело завербовать меня, лучше было бы подослать неотразимого соблазнителя.
- Это, во-первых, избитый до неприличия, шитый белыми нитками прием. Во-вторых, изучив положение, Советы могли сделать разумный вывод: Карина Сегерби, невзирая на бурные разногласия по поводу оружейного производства, очень привязана к мужу, и донжуанский гамбит попросту обречен на провал.
После довольно долгого безмолвия миссис Сегерби произнесла:
- Да... Я и не думала, что Фредерик столько для меня значит, покуда не овдовела... Она сглотнула и продолжила:
- Но не слишком ли сложный подход выбрала Астрид? Она ведь могла и просто познакомиться с нами где-нибудь в столице! Не обязательно было просить места в Океанографическом институте, женить на себе знаменитого исследователя, приходившегося мне троюродным братом, пускаться на столь замысловатые и трудные ухищрения... Ты убежден, что мишенью считали меня, а не Фредерика? И какое отношение к этому заговору имели объекты в Лаксфорсе? Их даже построить не успели, когда Астрид нанималась на работу в Институт!
Карина явно была умнее, чем хотела казаться. Хороший задала вопросец. Тоном упрека я заметил:
- Много думать вредно, это может сделаться неискоренимой привычкой. Лаксфорс, милая, служит своего рода приправой к первоначальному плану или закуской - назови как хочешь. А сперва разведчице следовало заняться Segerby Vapenfabriks Aktiebolag - SVAB'ом.
Девушка нахмурилась.
- Но зачем? Это же далеко не самая крупная...
- Именно! SVAB - семейное предприятие, а не громадная безликая корпорация. Ты - шведка, и, невзирая на устремления к миру, дружбе и сотрудничеству между всеми народами Земли, не можешь не гордиться тем, что сравнительно маленький отечественный завод успешно конкурирует с американскими, английскими и прочими исполинами. У SVAB репутация отменная, и вполне заслуженная, между прочим. Карина вздохнула.
- Ты снова прав. Хочешь сказать, скандал, компрометирующий SVAB, ударил бы по шведской оборонной промышленности и национальной безопасности?
Я кивнул.
- Это предположение, однако склонен считать, что не ошибаюсь. Ибо Советы оказывают на Швецию очень упорное и долгое давление. Кое-кто подозревает, что наиболее отчаянные и безмозглые головы в Москве давно вынашивают план вторжения, подобного афганской войне. Конечно, сами шведы понемногу становятся параноиками, живя по соседству с восточным великаном-людоедом; помнят, как напали в тысяча девятьсот тридцать девятом на Финляндию... И все же постоянные вторжения русских субмарин в территориальные воды насторожили бы кого угодно. Советы пытаются держать Швецию в состоянии непрерывного беспокойства. Подкармливают деньгами любую полоумную группу, провозглашающую себя сторонницей миролюбия; подстрекают молодежь к демонстрациям и неповиновению.
Карина покосилась на меня, промолчала.
- Чем больше демонстраций и беспорядков, тем лучше для всемирной революции. Посему очаровательной шпионке...
Послышалось негодующее фырканье Карины.
- ...Вручают безукоризненные документы и легенду создают подходящую: старинная финская семья, супруг принадлежит к аристократическому шведскому роду. После чего Астрид надлежало втереться в доверие к своенравной молодой жене владельца фабрики SVAB, завоевать ее доверие и завести закадычную дружбу. А уж после будет возможно использовать юную заблудшую идеалистку в собственных целях. И навеки создать заводу мерзейшую славу. А то и спровоцировать полный развал предприятия.
- Но что же Лаксфорс?
- Очень удачно подвернулся. Прекрасное стечение обстоятельств - с точки зрения Астрид, конечно. Думаю, Лаксфорсом занималась другая тайная группа, а потом большевики сообразили: две независимых мишени могут составить великолепное сочетание! Двух зайцев одним выстрелом добыть, представляешь?
- То есть?
- Нападение на секретнейший военный объект. А нападающие орудуют изделиями SVAB'a, которые любезно предоставила Карина Сегерби.
Я скривился.
- Стьернхьельмы чрезвычайно озабочены своей незапятнанностью, а на самом-то деле волноваться надлежало семейству Сегерби! А, может, они забеспокоились?
Метнув на Карину быстрый взгляд, я спросил:
- Может, на тебя уже негласно охотятся? Карина тряхнула головой:
- Сомневаюсь.
Несколько минут мы ехали молча.
Шоссе по-прежнему тянулось меж густых сосновых лесов. Кажется, все финские дороги - лесные. Высыпавшие ранее звезды исчезли: небо заволакивало тучами, понемногу начинал накрапывать редкий ледяной дождь.
Мрак сгущался.
"Наверное, - подумалось мне, - полезно было бы включить радио и поймать сводку погоды на каком-либо доступном пониманию языке. Хотя, что проку? Даже если синоптики предрекут всемирный потоп, надо катить вперед, к северной шведской границе".
- Фредерика, сам понимаешь, пристрелила она, - сказала Карина.
* * *
- Астрид? - спросил я без особого удивления.
- Конечно. Убила в гараже, из пистолета, и несколькими часами позже ворвалась ко мне: прижать безутешную вдову к дружеской груди, облить слезами сострадания, утешить.
Я немного насторожился. Разумеется, в том, что Фредерика спровадила к праотцам Астрид Ланд, сомневаться не приходилось, учитывая, с какой целью и какими людьми затеяна операция. Но вот убедиться, что об этом отлично знает славная маленькая блондинка, давно установившая, от чьей руки погиб возлюбленный муж, было весьма ощутимой неожиданностью.
И после этого Карина умудрялась преспокойно подыгрывать Астрид и своим друзьям-миролюбцам, вооружающимся противотанковыми гранатами!
- Правильная мысль. Но как ты к ней пришла? Карина пожала плечами:
- Понятия не имею. Почуяла. Догадалась. Не знаю... Просто поняла: женщина, вихрем влетевшая в мою вашингтонскую квартиру, повинна в смерти Фредерика. Посмотрела на мерзавку - и уразумела.
Всякий юрист лопнул бы от хохота, слушая эдакое доказательство, но я чересчур много времени провел на своей службе, чтобы насмехаться над женской - или мужской - интуицией. Не раз и не два убеждался: шестому чувству надобно доверять полностью.
- Чуть... - Карина сглотнула: - Чуть не бросилась на нее тогда. Хотела завизжать: "убийца!" - но какими подтверждениями располагала? Кто поверил бы, что респектабельная жена солидного, признанного ученого-океанографа - советская шпионка?
Я хмыкнул:
- Мы с Маком, например...
- Ужаснее всего - Фредерик постоянно предупреждал меня, просил держаться настороже... А я огрызалась, говорила, он готов обнаруживать коммунистов и под кроватью, и в унитазе, и в тюбике зубной пасты... Но Фредерик не угомонился, пустил по следу Астрид частных детективов, служивших при нашей фирме. Те не обнаружили ничего, однако Астрид, по-видимому, догадалась о случившемся и решила избавиться от слишком подозрительного и прыткого субъекта. Фред был прав от начала и до конца...
Глубоко вздохнув, Карина продолжила:
- Я проглотила гнев, усмирила горе, укротила ярость. Приняла соболезнования, прильнула к этой твари... И с того дня старалась обращаться с нею, точно с лучшей подругой.
Мы умолкли. Дорога на короткое время сделалась четырехрядной, потом сызнова съежилась до уже привычных двух полос. Обочины в Финляндии оставляют узкими, еле вмещающими решивший притормозить автомобиль - шведы в этом отношении куда щедрее.
Движения по-прежнему не замечалось. Я спокойно, без зазрения совести пользовался "дальним" светом фар: рефлекторы у "жучка" были хорошими. Единственная хорошая часть машины, которую я взял напрокат...
Наконец, разнообразия ради, впереди показался одинокий "сааб", тащившийся неспешно и осторожно. Обогнав чужой автомобиль не без некоторой лихости, я впервые почувствовал себя водителем, а не ребенком, едущим на педальной машине по аллее парка.
- Подведем предварительные итоги, - обратился я к Карине. - Соблазнять тебя не представлялось разумным, однако ты принадлежишь к большой и весьма влиятельной шведской семье, чрезвычайно пекущейся о фамильной чести. Прекрасно. Следует подыскать в Америке еще одного родича Стьернхьельмов. Наилучшей кандидатурой показался Алан Ватроуз, океанограф: жил на восточном побережье, сплошь и рядом наведывался в Вашингтон. Холост и, следовательно, может быть уязвим для неотразимой красавицы...
Возмущенное фырканье.
- Очень кстати подвернулась девица финского происхождения, родом со Среднего Запада, попросившая места в Институте. Идеально, как выяснилось, подвернулась, ибо, отослав доктору Ватроузу свое заявление, решила отдохнуть и постранствовать по Скандинавии, пока администрация решит: принять ее на работу или нет. А поскольку решение можно было с уверенностью предсказать: возьмут - Советы срочно подобрали девушку с более-менее соответствующей внешностью, поспешно преподали ей основы океанографии, снабдили контактными линзами... Либо красителем для волос. Не верю я в то, что кареглазые блондинки слоняются по белу свету в изобилии.
- Астрид, - заметила Карина, - чрезвычайно заботилась о волосах, использовала какие-то хитрые шампуни...
- Признателен за ценные сведения. Слово женщины играет здесь огромную роль... Продолжаю. Одна Астрид Ланд без вести пропала в городе Ленинграде. Другая Астрид Ланд объявилась в городе Глостере, штат Массачусетс, ласково улыбнулась Алану Ватроузу, подверглась краткому собеседованию и получила искомую должность. На беду, Алан Ватроуз имел довольно твердые понятия о том, что можно, и чего нельзя допускать с подчиненными женщинами. Тут объявился мой милейший кузен Олаф Стьернхьельм, решивший навестить семидесятисемиюродного братца Алана. Переспав с Олафом и, возможно, завербовав его, Астрид умело заставила Ватроуза приревновать - просватанная невеста всегда привлекательнее; потом хитроумными способами женила на себе... Алан, пожалуй, долго вздрагивал, представляя нежную женушку в объятиях солдафона, промышлявшего наемничеством.
Карина хмыкнула.
- В скором времени доктору Ватроузу довелось отправиться в Вашингтон, по делам служебным. Само собою, очаровательная миссис Ватроуз последовала за мужем и позаботилась, чтобы тот не поленился проведать родичей, супружескую чету Сегерби. Знакомство Астрид с вами состоялось, операция вступила в решающую стадию. На беду Астрид, Фредерик Сегерби оказался личностью недоверчивой и весьма проницательной. Пришлось от него избавиться, но худа без добра не бывает: молодая жена убитого кинулась в объятия разведчице, выплакала горе и сделалась закадычной приятельницей Астрид. По крайней мере, сама Астрид полагала именно так.
Я скосил глаза на точеный девичий профиль:
- Что же ты собралась учинить в Лаксфорсе, Карина?
- А?
- Зачем продолжаешь водить дружбу с "миротворцами", состоящими у Советов на тайном жалованье? Зачем снабжаешь их противотанковыми игрушками последнего выпуска? Ведь Астрид лишь того и надобно!.. О Боже, теперь начинается снег!
И впрямь, с неба повалили мокрые липкие хлопья. Срочно включив стеклоочиститель, я обеспечил себе относительно ясный обзор.
- Ты ведь и гроша ломаного не дашь за их дурацкие лозунги, за их лицемерные цели... Зачем же?
Когда Карина отозвалась, голос прозвучал натянуто:
- Нет... Нет, конечно... Только я хочу, чтобы эта братия увязла по уши!
- Понимаю...
На деле я почти ничего не понимал, однако почел за благо сделать вид, будто разумею все до тонкостей. Доставало и уже допущенной оплошности: я долгое время принимал наивность и горячность Карины за чистую монету. Ошибался наравне с Олафом Стьернхьельмом и мнимой Астрид Ланд.
- У тебя что, пятый туз в рукаве?
- Пятый?.. А, это американское выражение? Да, Мэтт, у меня в рукаве... как это? Козырная карта?
- Ага.
- Не стоило бы разглашать, но мною самой и другими людьми совершены известные приготовления... Обо всем уже позаботились. Пожалуйста, не вздумай в последнюю минуту явить героизм и погубить нашу затею.
Прежде, нежели я успел откликнуться, Карина продолжила:
- И, пожалуйста, не задавай вопросов. И так рассказала больше, чем должна... Доверилась без оглядки... Да не морщись ты яри виде снега! В это время года он быстро и бесследно тает.
Северные свои края Карина знала, конечно, куда лучше моего. В продолжение всей ночи шоссе оставалось темным, только увлажнялось, ибо упавшие хлопья почти немедля превращались в струйки холодной воды.
А вот фольксваген волновал меня не на шутку. Слабый, старенький четырехцилиндровый мотор и раньше-то не казался особо надежным, а сейчас принялся чихать, словно простуду на финской почве подцепил. Каждый раз, когда слышался очередной перебой в равномерном движении поршней, сердце мое обрывалось и давало перебой почти одновременно с двигателем.
Шуршали полысевшие резиновые покрышки, мерно поскрипывали ерзавшие по стеклу рычажки "дворников", и я в ужасе ждал: вот-вот машина заглохнет начисто и остановится в безлюдной финской глуши, откуда шагать и шагать до ближайшей фермы или поселка или города...
Разок-другой попадались одинокие бензоколонки; я тщательно пополнял запасы горючего, стараясь держать бак полным. Ни единого механика, несущего ночное дежурство и способного покопаться в моторе, не обнаружилось.
Цена бензина, естественно, указывалась в финских марках, как они относятся к доллару, я не знал, но крепко подозревал, что плачу за финское топливо непомерные деньги.
Серый рассвет застиг нас на северной границе Финляндии. Позавтракав крутыми яйцами и селедкой в провинциальном городке Оулу и снова тронувшись, мы обнаружили за собой преследователей.