Водитель, знакомый с дорогами этой местности, да еще имея быстроходный и хорошо объезженный автомобиль, возможно, смог бы покрыть такое расстояние за шесть часов, а то и меньше, потому что в Британии, как и в большинстве европейских стран, на загородных шоссе практически нет ограничения скорости. Мы же совершили этот марш-бросок в новенькой машине, которую мне пришлось нянчить точно младенца, а поскольку мы в темноте не раз проскакивали нужный поворот, дорога заняла у нас на два часа больше положенного. Когда забрезжило утро, мы уже мчались по холмистому пограничью, миновав руины старой стены Адриана, некогда возведенной для сдерживания диких северных племен от посягательств на завоеванную римлянами мирную Британию, и въехали в Шотландию близ Гретны Грин, где местные жители имели привычку бракосочетаться в спешке и, возможно, до сих пор поступают так же.

Тем не менее, по американским стандартам, это был все равно что переезд из одной страны в другую на большой скорости. Я достаточно внимательно изучил карты и теоретически знал, что Шотландия расположена от Лондона не так далеко, как Аляска, скажем от Нью-Йорка, но я не вполне отдавал себе отчет в том, что практически пределы Англии можно покинуть всего-то за одну ночную поездку. С другой стороны, я не осознал и того, что, хотя Лондон от шотландской границы отделяет каких-то триста миль, потом надо преодолеть еще триста миль по ухабистым проселкам, чтобы попасть в интересующую нас северо-западную часть Шотландского высокогорья.

Когда мы туда добрались, город Глазго уже являл собой безумное скопление колесных средств передвижения, снующих по левой стороне улиц, омытых утренним дождем. За Глазго, по мере нашего продвижения к северу, местность становилась все более труднопроходимой, дороги все более узкими, а дождь усилился, так что я уже совсем осоловел, хотя то и дело просил Вадю налить мне стаканчик черного кофе из термоса, приобретенного нами вместе с кучей прочих необходимых пещей (вроде багажной сумки и кое-какой одежды) в небольшом городишке, где мы останавливались заправиться. Эту особенность моего организма мне до сих пор удавалось как-то сохранять в тайне от Вашингтона, но тем не менее время от времени я нуждаюсь во сне. Мне все как-то не удается избавиться от этой вредной привычки, хотя я не оставляю попыток.

Очень некстати от нашего “спитфайера” вдруг начали отваливаться детали — впрочем-, с маленькими британскими автомобилями это вечная история. Англичане производят лучшие в мире тачки, в смысле простоты управления и технического обслуживания, но при их сборке они почему-то пользуются картонными заклепками и пластилином. Между делом они выпускают несколько умопомрачительных “роллс-ройсов” и “роверов”, желая доказать всему миру, что и они способны собрать машину на славу, когда захотят. К тому времени, когда мы выбрались из дневного потока автотуристов, спешащих к знаменитым Лох-Ломонду и Лох-Нессу, мы лишились дворников, тахометра, спидометра и ручного тормоза, и я начал подумывать, когда же отвалится что-нибудь более существенное.

Видимо, я больше внимания уделял этим досадным происшествиям и своей все возрастающей усталости, а не дороге, потому что встречный “мерседес” чуть не взял нас на абордаж, а я ни сном ни духом не почуял грозящей опасности. То есть еще вечером мы установили, что, на какие бы хитрости ни пустился полковник Старк и его гениальные электронщики (мы все-таки обнаружили радиомаяк, с помощью магнитной прокладки прилаженный к нашему бензобаку под сиденьями, но оставили его на месте), никто нас, судя по зеркалу заднего вида, не преследовал. Мы обсудили также и такой вариант: нас обогнали на пути из Лондона или просто позвонили здешним коллегам, словом, нас могли сцапать как только мы оказались в этих пустынных краях, где и было-то всего две дороги, которые противная сторона, вероятно, взяла под наблюдение. Но эта возможность как-то ускользнула от моего внимания.

Вдруг я заметил приближающийся сзади большой “мерседес”. Он мигал фарами, требуя уступить дорогу. В Европе это считается в порядке вещей: неторопливый шофер должен пропустить на обгон лихача, даже если ему при этом придется проутюжить бортом придорожные кусты. Я мельком взглянул в зеркало и перевел взгляд на узкую дорогу в поисках подходящего участка, где можно было бы взять чуть влево и пропустить спешащий “седан”. Потом я всмотрелся в зеркало пристальнее.

“Мерседесом” управлял шофер в форменной куртке, сзади сидели два пассажира. Я смог лишь разглядеть, что одним из пассажиров была женщина и что под козырьком форменной фуражки водителя, напомнившей мне ту, что носил наш пропавший друг Кроу-Бархем в роли услужливого возницы, виднелось лицо шофера, в котором было явно что-то от Фу Маньчу. И хотя азиаты, обитающие в Британской империи, возможно, и не собирались меня убивать, у меня почему-то возникло подозрение, что я проживу дольше, если буду сейчас действовать так, как будто этот азиат имеет подобное намерение.

Я передернул рычаг переключения скоростей с предпоследней передачи на последнюю и вжал акселератор до отказа. “Спитфайер” припустил вперед, взвизгнув всеми шестеренками и исторгнув рык и дым из выхлопной трубы — уж очень грозен был этот маленький хищник. Сидящая рядом Вадя, потревоженная резким рывком, сонно встрепенулась и поглядела на меня. Мне было приятно сознавать, что я не единственный агент в мире, подверженный простым человеческим слабостям.

— Ты бы лучше побыстрее напудрила носик, милая, — сказал я. — А то, может быть, другого отучая не представится.

“Мерседес”, отставший на какое-то время, показался снова. Он стремительно приближался. Я вписал “спит-файер” в два крутых поворота, не снимая ноги с педали газа — как я уже говорил, миниатюрные британские автомобильчики, может быть, и хрупкие с виду, но очень легки в управлении. Я немного оторвался от преследователей. Полуторатонный “седан”, сколь бы хорош он ни был, не мог так же резво брать виражи, как юркий спортивный торопыжка, вдвое его меньше и легче. Потом дорога побежала прямо, и я услышал, как он задышал мне в затылок — похожий на огромного носорога, мчащегося с намерением нас растоптать.

— Мне кажется, за нами следует мадам Линь, — спокойно сказала Вадя.

— Черт возьми, да для тебя все азиатки — мадам Линь. Ты только и думаешь, что об этих мадам Линь, — усмехнулся я. — Ты хочешь сказать, что эта женщина и впрямь существует? Прими мои поздравления.

— Она могла опередить нас, если поторопилась выехать из Лондона.

— При том, как я бережно обращаюсь с этой игрушкой, она могла отправиться в путь пешочком и все равно нас обогнать. Так, ну я не могу больше держать дистанцию. Эта чертова дорога не слишком-то петляет, а для ровных участков трассы у нашего малыша слишком мало силенок — в особенности чтобы бегать наперегонки с “мерседесом”. Там стволы не показались?

— Пока нет. Но мужчина с заднего сиденья пересел вперед. Он опускает свое окно.

Я снял одну ладонь с руля, залез себе за пазуху, вынул револьвер и кинул его Ваде на колени.

— Воспользуйся этим. Твоя автоматическая пукалка едва ли прострелит бронированное стекло — а в этом шикарном лимузине, вполне вероятно, стоят как раз пуленепробивайки. Но только прошу об одном, милая!

— О чем? — Она раскрыла барабан и проверила патроны.

— Умерь свои кровожадные инстинкты. Если ты пристрелишь водителя, он может повернуть баранку не туда, куда надо, и врезаться прямехонько в нас. Просто сыпани ему в рожу осколками ветрового стекла, чтобы он малость оробел, ладно? А на потоки крови и разбрызганные мозги полюбуешься как-нибудь в другой раз.

Вадя коротко рассмеялась.

— Ты просто хочешь сказать, что у тебя нет желания корежить этот автомобиль, потому что в нем может находиться твоя жена. Ты считаешь, что они могли бы привезти ее с собой из Лондона.

Наверное, я и в самом деле изрядно устал. Такая мысль даже не пришла мне на ум, но времени на обдумывание сейчас не было. Впереди дорога начинала расширяться, и “мерседес” стал петлять позади нас в надежде проскочить вперед.

— О`кей, я открываю ворота. Добро пожаловать! — крикнул я.

Что-то со странным шлепком шмякнулось о мягкую крышу “спитфайера”. Одновременно я услышал снаружи звук выстрела. Пуля вошла куда-то в полочку под приборным щитком, прямо перед моим носом. Это обстоятельство развеяло все мои сомнения относительно враждебных намерений наших преследователей. Я резко бросил машину в сторону, давая им понять, будто меня ранило и я перепугался, и оставил справа свободный коридор.

Огромный “седан” просвистел мимо. Вадя дважды выстрелила. Даже несмотря на вой ветра и рев моторов, тупорылый “тридцать восьмой специальный” создал солидный звуковой эффект. Боковое стекло “мерседеса” разлетелось вдребезги, а на ветровом стекле прямо перед глазами шофера расцвел замысловатый цветок трещин от пуль, которые прошли косо вверх сквозь переднюю часть салона. Ослепленный на мгновение, шофер резко вильнул в сторону, и “мерседес” ударился о дорожное ограждение. В зеркале заднего вида я успел заметить, как могучий “седан” пропахал еще несколько ярдов и остановился, после чего исчез за поворотом.

— Что-то случилось с моей рукой, — сказала Вадя. — Похоже, все косточки переломаны. Ну и пушку ты носишь в кармане. Вот, я возвращаю ее тебе. Что ты делаешь?

Я свернул на проселок, бегущий по зарослям не то можжевельника, не то вереска, не то ракитника — уж не знаю, как называется это местное растение.

— Ты недавно подала мне одну мысль, — сказал я. — Хочу проверить. К тому же мне бы хотелось узнать, что они собираются делать дальше.

— Если ты и правда знаешь, куда нам надо ехать — и почему-то делаешь из этого большую тайну, — то зачем нам терять время на этих людей? Лучше поскорее добраться туда, пока они не нашли ближайшую телефонную будку и не предупредили своих сообщников. — Потом она взглянула на меня и рассмеялась. — Ах, Мэттью, твое отношение к женщинам всегда отличалось сентиментальностью. Ну ладно, ладно, пойдем поищем твою малышку-жену. В самый разгар чрезвычайно важного задания, от выполнения которого, возможно, зависит судьба мира, мы идем искать маленькую глупенькую блондинку.

— Если ты с ней ни разу не встречалась, — заметил я, — откуда же ты знаешь, что она глупенькая?

— Женщина, которая решила выйти за тебя замуж, милый, не может быть чересчур умной.

Оставив этот вопрос открытым для дискуссии, я остановил “спитфайер” позади неопознанного шотландского куста, вылез и перезарядил револьвер, пока Вадя, выйдя из машины, крепко обвязывала шарфиком волосы. Во время нашего похода по магазинам в том городке она приобрела себе черную кожаную куртку и черные спортивные тапочки. В этом наряде ее внешность изменилась до неузнаваемости. Хотя в целом ее туалет оставался все тем же, она уже не выглядела как модная дама из Парижа, одетая в дорогое вечернее платье. Она теперь больше смахивала на хиппушку в черных чулках, обожающую сломя голову носиться по сельским дорогам на мотоцикле или, как в нашем случае, на маленькой спортивной машине.

Чтобы быть ей под стать, я купил себе черную водолазку и отпадную кепку. А ночные гонки по дорогам и неоднократные попадания под дождь на кратких стоянках довершили дело, придав нам очень правдоподобный вид пообносившихся бесшабашных кочевников, как нельзя лучше соответствующий нашей разболтанной чумазой тарахтелке.

Пока мы карабкались по холмам обратно к тому месту, откуда открывался хороший обзор на дорогу и на разбитый “мерседес”, я все не переставал удивляться тому, как же далеко за каких-то несколько часов мы отъехали от Лондона и от цивилизации. Сидя за рулем, я не в полной мере отдавал себе отчет, какая же эта дикая страна — особенно после того, как мы свернули к западу с, по-видимому, основной туристической магистрали, проскочив городок Инвернесс на берегу озера Лох-Несс.

Поспи я накануне хоть чуть-чуть и не будь моя голова занята тревожными мыслями, я бы сумел по достоинству оценить окружающий пейзаж. Ибо даже в столь неблагоприятном для экскурсий состоянии я отметил живописный характер местности. Вокруг виднелись бескрайние поля низкорослой, изрядно потрепанной ветрами растительности серо-зеленого цвета, изредка кое-где попадались и настоящие деревца. Крутые горы на горизонте утыкались в низко нависшие облака. Я не раз ловил себя на мысли, что мы находимся всего лишь на высоте двух тысяч футов над уровнем моря, хотя здешний ландшафт сильно напоминал похожие места, которые встречаются у нас в Скалистых горах на высоте десяти тысяч футов.

Мы достигли своего наблюдательного пункта как раз в тот момент, когда мадам Линь, ее спутник и шофер забирались в кабину большого грузовика, вызванного ими или случайно остановившегося у места катастрофы. Шофер прикладывал окровавленный платок к щеке, другие, похоже, отделались легким испугом. С такого расстояния я не смог как следует их рассмотреть, но отметил, что мадам Линь оказалась куда миниатюрнее, чем я ожидал — наверное, я рисовал в своем воображении грозную азиатку, высокую и гибкую. Вместо этого я увидел худощавую черноволосую женщину небольшого роста, в элегантном восточном наряде, включавшем, между прочим, и норковое манто, продав которое, можно было бы накупить изрядное количество лампового масла для освещения китайских хижин. Дверца кабины захлопнулась, и грузовик увез их в восточном направлении.

— Наверное, они попросят оставить их в Инвернессе, — предположил я. — Вряд ли нам стоит их преследовать: они наверняка ожидают погони. Сколько лет мадам Линь?

Вадя пожала плечами.

— У этих гладколицых желтых сучек нет возраста, милый. Ей больше двенадцати, но меньше восьмидесяти. А что, она тебе понравилась?

— Да, как ядовитая змея. Не люблю малорослых субтильных женщин. Крупные фигуристые дамы куда интереснее! — При этих словах Вадя скорчила недовольную гримасу, а я, усмехнувшись, продолжал: — Ну, теперь, пожалуй, мы можем, ничего не опасаясь, туда спуститься. Вряд ли этот самосвал вернется. Даже если они возьмут водителя на мушку, ему не удастся развернуться на такой узкой дороге.

Спускаясь по склону холма, мы натолкнулись на предусмотрительно разбежавшееся стадо лохматых черномордых овец. Добравшись до “мерседеса”, я был поражен существенным уроном, нанесенным моим “тридцать восьмым” окну и ветровому стеклу, однако потом понял, что кто-то из компании мадам Линь с помощью придорожного булыжника тщательно скрыл все следы пулевых отверстий — во избежание неудобных вопросов. Автомобиль врезался в дорожное ограждение правой стороной, вследствие чего у него была разбита фара, погнут обод колеса и бампер, а на кузове образовалось великое множество царапин и вмятин. Признаться, это зрелище меня ужаснуло. Все-таки красивая была машина.

Внутри я не обнаружил ничего существенного: обычные для “мерседеса” навороты, дорогая обивка. В замке зажигания торчали ключи. Это заставило меня заволноваться: уж не предвидела ли мадам Линь нашего возвращения и не оставила ли здесь мину-ловушку? Но ничего не взорвалось — ни когда я вынул ключи, ни когда вставил нужный ключ в замок багажника, ни когда открыл багажник. Кроме запаски и ящика с инструментами, в багажнике ничего не было.

Я глубоко вздохнул. Наверное, я все-таки рассчитывал что-то или кого-то найти. В общем, ничего ужасного я не обнаружил — скажем, трупа. Я медленно выпрямился и поглядел на Вадю.

— Твоя гениальная идея не подтвердилась, — сказал я. — Ни крови, ни заколок, ни вырванных с головы блондинки волос. Ставлю два против двадцати, что в этом багажнике никого не перевозили — ни живого, ни мертвого.

Вадя слегка передернула плечами под кожаной курткой, на которой выступили бусинки дождевой воды.

— Мне такая возможность казалась вполне логичной, милый.

— Угу, логичной, — повторил я, вынул ключ из замка багажника и перебросил ей. — Вставь ключ в зажигание, куколка!

Когда она отвернулась, я вытащил из кармана небольшой металлический предмет и приставил его к днищу, прежде чем захлопнуть багажник. Полковник Старк, наверное, немного удивится, обнаружив свой радиомаяк на другом автомобиле, однако я надеялся, что, когда радиопеленгатор выведет его сюда, он поймет этот мой безмолвный намек и поищет хозяина поврежденного “седана”. У него ведь гораздо больше, чем у нас, возможностей что-нибудь разузнать, хотя у меня не было особой веры в его успех. Мадам Линь, без сомнения, хорошо замела следы.

И все же это была хоть какая-то зацепка, которая в случае нашей неудачи помогла бы распутать клубок… Я подошел к раскрытой дверце, возле которой стояла Вадя, и увидел, что она, перегнувшись через руль, роется в бардачке.

— Какая, однако, пикантная для женщины поза заметил я. — Что-нибудь нашла?

Вадя помотала головой и, подавшись назад, обернулась. Она бросила на меня довольно пристальный взгляд, а потом мельком взглянула на закрытый багажник, точно подозревая, что пропустила нечто очень важное, Но я счел возможным не сообщать ей о своих манипуляциях. Ее тяга к международному сотрудничеству, вероятно, не распространялась на британцев. Вообще-то говоря, я даже сомневался, что эта тяга у Вали настолько сильна, чтобы сделать меня своим партнером на постоянной основе.

Это сомнение укрепилось во мне после того, как я нашел багажник “мерседеса” пустым. То есть в нем не было маленьких блондинок, живых или мертвых, но не было в нем также никакого багажа — в грузовик, который увез команду Линь, ничего не переносили. А такая шикарная женщина, как мадам Линь, вряд ли приехала бы в Лондон без, по крайней мере, одного чемодана, набитого туалетами.

Все это говорило о том, что она вовсе не прибыла с юга, обогнав нас в пути, как на том настаивала Вадя, а напротив, спешила к нам наперехват откуда-то из окрестных мест, так что ей не было нужды брать с собой сумку с туалетными принадлежностями. Возможно, мадам Линь и в Лондоне-то не появлялась в течение многих месяцев и не занималась похищением людей. В конце концов, единственным человеком, который убеждал меня в обратном, была Вадя...