Диана Трой проснулась в темноте и села, вцепившись в одеяло. В ушах у неё отдавалось собственное дыхание. Трой ждала, чтобы кошмар отступил, но тщетно. Она прошептала: "Свет", – но ничего не произошло. Может, компьютер не услышал? Она протянула руку и ощутила плотную ткань, а под ней – твёрдую поверхность. Стена и гобелен. Она на Ориане с миссией мира.

Страх был как рука, сжимающая ей сердце. Пульс колотился где-то в горле; её сделалось трудно дышать. Это не был ночной кошмар; скорее, чей-то непреодолимый ужас. Он овладел её нервами, проник в мозг, так что её пришлось прижать ладони ко рту, чтобы сдержать рвущийся наружу крик.

Она должна была прекратить это. Выбравшись из-под одеяла, она увидела исходивший откуда-то тусклый свет. Без окон было слишком темно, чтобы двигаться, но в тусклом свете она различила очертания спавшего капитана.

Ворф неподвижно сидел в углу, лицо его было едва различимо. Она скорее почувствовала, чем заметила его взгляд. Ворф бесшумно двинулся к ней.

Они сошлись у самых дверей. Ворф прислонился рядом с ней, она чувствовала щекой его тёплое дыхание, когда он прошептал:

– Что случилось, советница?

Ужас бился в ней, словно второе сердце. Трой не была уверена, что начав говорить, не разразится криками. Она тряхнула головой, пытаясь сообразить, как передать ужас.

– Вы больны? – прошептал он.

Да, подумала Трой, да, я больна. Но она смогла лишь кивнуть в ответ.

– Я разбужу капитана.

Трой хотела было сказать нет, но потом кивнула. Она не хотела вмешивать капитана в свои проблемы. За дар эмпатии приходилось платить, но это могло быть что-нибудь важное. Пока Трой не узнает, откуда взялся этот ужас. она не может решить, следует ли остальным знать об этом.

Ворф склонился над капитаном. Пикард проснулся сразу же и схватил Ворфа за руку.

– Что случилось?

– Что-то с советницей Трой.

Капитан вскочил.

– Что с ней, Ворф?

– Она больна.

Трой начало трясти, как от холода. Ужас сковал её. Внезапно рядом очутился капитан.

– Советница, что с Вами?

– Я… не знаю. Страх… Дикий страх. – Она покачала головой. – Не могу. Надо остановить… Прекратить!

– Это может быть атака? – спросил Ворф.

– Нет, – покачала головой Трой. – Надо найти… Капитан! – Трой прижала руки к лицу. Надо сейчас же что-то сделать, иначе она начнёт кричать. Она не была уверена, что начав кричать, сможет остановиться. Пикард схватил её за руки повыше локтей, сжал сильными пальцами.

– Советница Трой. – Он легонько тряхнул её. – Советница, чем мы можем помочь?

Она изо всех сил пыталась сдержать страх, сдержать крики.

– Найти… и прекратить. Прекратить страх. Найти. Пожалуйста!

– Ворф, – кивнул Пикард, – скажите часовым, что советнице нехорошо. По возможности ничего не объясняйте. Скажите лишь, что советнице необходима медицинская помощь, и что мы будем сопровождать её.

– Да, капитан. – кивнул Ворф. Он подошёл к дверям и открыл их. Снаружи стояли двое часовых. Один из них был Брек – тот самый, которого послала к ним Таланни.

Трой не слышала, о чём они говорили. В мозгу её звучали какие-то далёкие голоса. Не крики, а бормотание, эхо. Страх отступал, менялся. Печаль, глубокая печаль. К горлу подступили рыдания. Был это тот же человек или кто-то другой?

После пережитого её мозг был, как выжатый лимон. Эмпатические способности были притуплены эмоциональной атакой, но печаль… печаль осталась.

Пикард мягко взял её за локоть и вывел в коридор. Один из орианских часовых шёл впереди. За ним следовали Ворф, Пикард и Трой. Замыкал шествие Брек.

– Вам лучше? – мягко спросил Пикард.

– Страх стал слабее, – кивнула она, – но не прошёл. – Отчего бы он ни был, это очень реально. Я… не могу этого объяснить, но там что-то произошло.

– Вы можете указать, где это?

– Да.

Идущий впереди охранник остановился в нерешительности у входа в узкий коридор. Находясь так близко от него, Трой должна была почувствовать, что заставило его остановиться, но полученные и до сих пор всё ещё сыпавшиеся на неё эмоциональные удары притупили её чувства. Словно её эмпатические способности полностью сконцентрировались на горе того человека.

– Старайтесь двигаться как можно тише. Сегодня ночью должны быть роды, – сказал часовой. Он произнёс это спокойно, самым обычным голосом, но что-то в том, как он стоял у входа в коридор, словно боясь идти дальше, показалось Трой странным.

Они вошли в коридор, миновали несколько дверей с нарисованными на них экзотическими яркими цветами. Внезапно Трой споткнулась. Только рука капитана не дала ей упасть. Она приложила ладонь к двери справа.

– Это здесь, капитан. – Слёзы, которые она так долго сдерживала, наконец-то потекли у неё из глаз. – Это здесь.

– Это детская, – сказал Брек. – Туда нельзя входить.

– Что-то случилось, капитан, что-то страшное, – сказала Трой.

– Советница способна исцелять эмоциональные раны. Она хочет помочь тому, кто находится там.

– Это запрещено, – покачал головой Брек.

– Но нельзя же это так оставить, – сказала Трой. – Ей же больно. Они дали её что-то, чтобы она заснула, но этого недостаточно. – Отстранившись от руки Пикарда, она подошла к солдату. – Прошу Вас, я должна помочь ей. Я должна попытаться.

Солдат взглянул на Трой. Закрывающая лицо маска не позволяла предположить, что он чувствует.

– Вы правда можете помочь?

– Прошу Вас, я хочу попытаться.

Он переглянулся со вторым охранником.

– Какие были приказы о запретных зонах?

– Никаких запретных зон. Полковник Таланни велела предоставить послу доступ повсюду.

Брек глубоко вздохнул.

– Очень хорошо, если Вы вправду считаете, что сможете помочь. – Он набрал код на панели кнопок возле двери, и дверь с шипением открылась.

В мозгу Трой зазвучало множество голосов. Они шептали, они отдавались эхом. Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от них, следовать за горем, за слезами. Но призрачные голоса не отступали.

– Что Вы чувствуете, советница? – тронул её за руку Пикард.

– Я слышу голоса, только это не голоса. – Она взглянула на капитана. – Как будто я слышу призраки.

Часовой сделал левой рукой какой-то странный знак – двумя вытянутыми пальцами указал на Трой.

– Вы можете слышать голоса неживых, да? – с трудом произнёс он.

Трой могла лишь кивнуть в ответ. В его словах был какой-то смысл.

– Что это значит – голоса неживых? – спросил Пикард.

– Когда-то у нас тоже были люди с таким даром, капитан, – покачал головой Брек. – Я им не завидую. Здесь и так хватает призраков без того, чтобы их ещё и слышать.

Просторное помещение напоминало склад. Но в нём было совершенно пусто. Их шаги отдавались эхом в этой пустоте. Стены были разделены на маленькие прямоугольники. Из каждого такого прямоугольника выходили провода и пластиковые трубки. Слышно было, как по трубкам журчит жидкость. Провода тихонько гудели.

– Что это такое? – спросил Пикард.

– Это комната неживых детей, – ответил охранник. Голос его больше не был бесстрастным, в нём явно слышалась печаль.

Трой двинулась к правой стене. Пикард шёл следом, на случай, если ей нужна будет помощь. Ворф и оба орианца настороженно оглядывали комнату. Один из орианцев сказал:

– Никто не нападёт на нас здесь. Это место, где любые военные действия запрещены.

Ворф кивнул, но продолжал держать руку на фазере.

Трой дотронулась до прохладного металла стены. Жидкость текла по двум трубкам, множество проводов входило в прямоугольную ячейку. Шёпот в её мозгу стал громче. Он не походил на монотонное бесперебойное журчание воды или шелест листьев, но… То был разум, сознание. Не ветер и не вода. В этих стенах были чьи-то мысли. Мысли, похожие на обрывки снов.

Она приложила к ячейке ладонь. Она сконцентрировалась, и мысли стали сильнее, но всё равно были непонятны.

– Я не понимаю. Что они говорят?

– Кто, леди? – спросил один из охранников.

– Не знаю. Я… – Внезапно Трой поняла, что находится в этих ячейках. Их были сотни, как ящиков на складе. Жидкость текла по входящим и выходящим трубкам. Провода гудели, и воздухе стоял слабый запах озона. Трой попятилась от стены, прижав к животу руки.

– О Боже, – прошептала она.

– Что такое, советница? – спросил Пикард.

-Дети, – она снова обернулась к ячейкам. – Маленькие дети.

– Это неживые дети, – сказал Брек. – Я говорил вам.

– Но они не мёртвые, – сказала Трой. Она подошла вплотную к солдату, глянудя ему в лицо. – Они живы там, внутри.

– Они неживые, – покачал головой он.

– Нет, я чувствую, как они думают, видят сны. Я знаю, они живы.

– Вы ошибаетесь, леди, – сказал солдат.

Трой покачала головой, попятилась от солдата.

– Капитан.

– Я здесь, Трой, – шагнул к ней Пикард.

– Они живые.

– Я верю Вам, советница, но к чему солдатам лгать?

– Не знаю. – Она смотрела на ячейки. Это было невозможно. Они поддерживали в них жизнь. По трубкам и проводам поступало питание – почему же они говорят, что дети мертвы? В этом не было смысла.

– Это то, что разбудило Вас, советница?

– Нет. – Она двинулась через всю комнату к маленькой двери в дальнем конце. – Это там. – Трой знала, что именно там находится женщина, чей ужас она почувствовала. Женщина теперь спала, но то, что вызвало её ужас и причинило горе, всё ещё оставалось там. Они могли усыпить её, но когда она проснётся, эмоции вернутся, угрожая поглотить её. Может, они опять поглотят и Трой? Советница не знала. Она не помнила, чтобы чужая боль так повлияла на неё.

Дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и они увидели орианку. Она была без маски, с типичными изящными чертами лица и большими лучистыми глазами. На ней было оранжевое хирургическое платье. Может, это была врач?

В первый момент женщина их не заметила. Опустив глаза, она глядела на то, что несла в руках. Свёрток оранжевого цвета, такого же, как её платье, был таким маленьким, что свободно поместился бы в ладонях Трой. Затем орианка медленно взглянула на них. Её большие бледно-карие глаза были полны невыразимой печалью.

Трой отвела взгляд от этого измученного лица, но печаль не оставила её. Дело тут было не в зрительном контакте, а в потребности этой женщины. Отчаяние её накрыло Трой, как серое, плотное, душное одеяло. Трой оттолкнула его прочь. Она не могла принять её боли. Во всяком случае, это была не та женщина, чьё горе разбудило её.

– Солдаты, кто эти люди и как посмели вы привести их сюда? – В этих словах должен был прозвучать гнев, но никакого гнева не осталось. Словно отчаяние поглотило всё остальное.

Один из солдат опустился перед женщиной на колено.

– Доктор Зир, это посол Федерации и его люди. – Вот она, – он указал на Трой, – какая-то целительница. Они говорят, что могут помочь.

– Вы знаете, что никому не позволено входить сюда в ночь рождения.

Второй солдат, Брек, опустился на колено рядом с первым.

– Доктор Зир, полковник Таланни приказала предоставить послу полный доступ.

– Я уверена, она не имела в виду, чтобы вы приводили чужих в наши святые места.

– Доктор Зир. – шагнул вперёд Пикард, – мы не хотели ничего плохого. Моя советница была разбужена болью одной из Ваших пациенток. Мы хотим только помочь.

– Помочь? – Доктор Зир горько рассмеялась. – Вы не можете нам помочь. Никто не может помочь нам, посол Федерации. Наши грехи слишком велики. – Она прижала к груди маленький оранжевый свёрток. Он издал короткий протестующий звук, почти крик.

– Мы здесь для того, чтобы остановить войну, доктор. Без сомнения, это может помочь.

– Остановите войну, если сможете, но для нас уже слишком поздно.

– Я не понимаю, доктор, – сказал Пикард.

– Что Вы за целительница?

– Меня можно назвать целительницей ума, – сказала Трой.

– Тогда Вы знаете, что это за комната, – медленно кивнула доктор Зир. – Вы знаете, что наша алчность и ненависть сделали с нашими детьми.

Трой покачала головой.

– Солдаты сказали, что дети в ячейках мертвы. – Она посмотрела на Пикарда. – Мы не понимаем.

– Я думаю, уже слишком поздно, посол. Я думаю, даже если мир настанет завтра, наша раса обречена, но Вы ведь не верите этому, не так ли?

– Нет, доктор, не верю. Вы увидите, что большинство из нас никогда не оставляет надежды.

Зир чуть выпрямилась. Лицо её приняло спокойное выражение. Она пришла к какому-то решению, и это помогло ей на краткий миг обрести мир.

– Что ж, посол, позвольте мне показать Вам, почему я оставила всякую надежду. Смотрите на грехи Орианы.

– Доктор, это запрещено, – сказал один из солдат.

– Я врач, мне позволено, а они чужие. Наши законы не распространяются на них.

– Вы уверены, доктор?

– Полковник Таланни велела показать им всё. И клянуть увядшим листом, так я и сделаю.

Оба солдата, всё ещё коленопреклонённые, опустили головы и закрыли затянутыми в перчатки ладонями лица. Зир обошла их и стала вплотную к Пикарду. Ворф хотел было встать между ними, но Пикард удержал его движением руки.

– Всё в порядке, лейтенант, я верю ей.

Какой-то миг доктор Зир смотрела на него с ошеломлённым выражением на лице.

– Вы либо глупец, либо очень мудрый человек, если можете судить, кому стоит верить.

– Мы пришли, чтобы достичь мира, доктор. Доверие должно с чего-то начинаться.

– Да, – кивнула она и обратилась к Трой. – Охранник сказал, что Вы целительница. Это правда?

– Да, я целительница ума.

Зир рассмеялась всё тем же резким и почти отвратительным смехом.

– О, нам очень нужны такие целители. Есть столько всего, что я не могу вылечить. Может, Вы сумеете изменить их ум настолько, чтобы им стало всё равно, вылечили их или нет.

– Я буду рада помочь, чем смогу.

– Не обещайте ничего, пока не увидите, какая задача предстоит Вам, целительница, – сказала Зир. – Подойдите ближе, Вы и посол Федерации, подойдите и посмотрите, что у меня в руках.

Трой шагнула вперёд, став плечом к плечу с капитаном. Она чувствовала страх Зир, её отвращение, напряжённое ожидание.

Доктор Зир положила оранжевый свёрток на локтевой сгиб правой руки. Левой рукой она начала разворачивать ткань. Крошечный кулачок выскочил наружу. Крошечные ножки заболтались в воздухе. Трой наклонилась, дотронулась до гладкой красноватой кожи. Кожа была нежная, почти пушистая, как у всех новорожденных.

Показалось лицо. Крошечный рот окрылся в высоком, пронзительном крике. Больше ничего на лице не было, только гладкая кожа, словно чистый лист, на который ещё предстоит нанести рисунок. Ни глаз, ни носа – только тонкая красная линия рта.

Пикард со свистом втянул воздух. Он тут же взял себя в руки, но Трой чувствовала, чего ему это стоило.

– Это типично?

– Типично? – переспросила доктор. – И да, и нет. Деформации бывают самые различные. Наш воздух, наша вода, наша земля отравлены. Наша еда, весь наш мир – отрава для нас. И вот что он с нами делает. – Она стала пеленать плачущего младенца.

Трой погладила крошечный кулачок. В ответ он обхватил её палец.

– Что с ним будет?

– Мы поместим его в контейнер, – сказала доктор, – и воссоздадим глаза и лицо. Он будет нормальным.

– И со многими детьми вам приходится это делать? – спросил Пикард.

– Вы имеете в виду, воссоздавать недостающие органы?

– Да.

– Большинство детей, родившихся за последние десять, лет было невозможно спасти. Деформации были слишком серьёзны. Немногим женщинам вообще удаётся доносить ребёнка до положенного срока. Их тела слишком насыщены ядом.

– Но мы видели сына полковника Таланни, Джерика. – сказала Трой.

– Да, Джерик, – доктор покачала головой. – Я не объясняю чудес. Я могу только быть благодарной за них. Это, – она сильнее прижала к себе младенца. – то, что мы получаем в лучшем случае.

– Охранники назвали это местом неживых детей, – сказала Трой, – но они же не мертвы.

– Мы можем поддерживать в них жизнь, но не можем сделать так, чтобы они могли жить, – сказала доктор Зир.

– Не понимаю. – нахмурилась Трой.

– Наша технология даёт возможность поддерживать в них жизнь, но мы не можем их вылечить. Мы не можем помочь им стать нормальными детьми. Детьми, которые ходят и бегают, смеются и думают. Они живы, но они не живут. Понимаете?

Трой обвела взглядом комнату с сотнями ячеек.

– Вы не можете вылечить их? – спросила она.

– Нет, мы не можем вылечить из, но можем кое-что исправить, – сказала доктор.

Пикард смотрел на контейнеры, на коленопреклонённых охранников. Размеры комнаты, журчание жидкости по трубкам, чуть слышное гудение проводов наводили на него ужас. Трой чувствовала его симпатию к задёрганной и недоверчивой женщине-доктору, его инстиктивное отвращение к содержимому комнаты.

– Как только появится возможность, я попрошу у Вас разрешение направить сюда врача с нашего корабля, чтобы она могла осмотреть ваших… детей. Возможно, есть медицинские технологии, способные помочь.

– Если вы действительно сможете помочь, это будет веский аргумент на мирных переговорах.

– Понимаю, – кивнул Пикард.

– Я доктор в мире непрекращающейся войны, смерти и уродств. Докторов здесь немного, большинство из нас занимается совсем другим. – Она стала баюкать плачущего младенца, пока он не умолк. – Понимаете, боль.

– Я чувствовала Вашу боль; во всяком случае, это была часть того, что я почувствовала, – сказала Трой.

– Вы почувствовали мою боль? – спросила Зир. – И это разбудило Вас и привело сюда?

– Вашу и той женщины, что родила этой ночью, – сказала Трой.

Зир слабо улыбнулась.

– Вы дали мне надежду, и я проклинаю вас за это. Я думала, что давно оставила эти бесполезные мысли, но вот она, надежда – последнее прибежище безумцев и мечтателей.

– Вы хотите, чтобы я встретилась с матерью сегодня? – спросила Трой.

– Она спит. Чем дольше она будет спать, тем лучше. Пройдёт много времени, прежде чем её сын выйдет из этой комнаты. Брек, – она указала на одного из коленопреклонённых солдат, – тоже побывал здесь, и не слишком отличался от этого. Хотя у него результат лучше, чем обычно. Почти все, кто моложе двадцати, пробыли здесь какое-то время. – Она покачала головой. – Идите, идите, я должна уложить его спать.

– Вы разрешаете мне прислать сюда нашего врача, как только это будет возможно? – спросил Пикард.

– Врачу всегда найдётся работа на Ориане, посол Федерации, – кивнула доктор Зир. – Теперь уходите, прошу вас. – Она обратилась к коленопреклонённым охранникам. – Встаньте, грех сокрыт.

Солдаты отняли ладони от лиц и встали, моргая от света.

– Проводите посла и его людей.

– Да, доктор Зир. Мы не хотели вторгаться, – сказал первый солдат.

– Надежда никогда не бывает вторжением, но часто оказывается ложью. – Она улыбнулась и тихонько заговорила с запелёнутым ребёнком. Трой не слышала слов.

Охранники стали теснить Пикарда и остальных к выходу.

– Вы слышали, что сказала доктор, мы должны уйти. – Уважение в их голосах мешалось со страхом.

Что-то говоря ребёнку, доктор Зир нажала кнопку, и из стены видвинулся серебристый ящик.

Охранники почти толкали их к дверям. Только грозный взгляд Ворфа удержал их.

Доктор Зир стала тихонько напевать. Трой не слышала слов. Шепчущие отголоски детей, сотен детей, их мысли, обрывки снов отозвались на её песню. Трой чувствовала волну довольства, шёпот их счастья. Доктор Зир пела неживым детям, и они слушали её. Её голос, её… любовь к ним.

Коридор показался им шире, просторнее. Все они были рады выбраться из той комнаты. Трой не была исключением, но она всё ещё чувствовала, как поёт доктор Зир. Не слова, но чувства – печаль, ужас, боль и за всем этим нечто новое… надежда. Последнее прибежище безумцев и мечтателей.