Нуада, вот это был человек, человек и вместе с тем бог. Знаете, что у Туата де Данаан самое главное? Они были в определенном смысле богами, но у них были те же трудности, что и у всех нас, и они были смертны. В конце концов они все умерли, а потом настал конец и всему их волшебству, когда пришел святой Падриг и проклял старых богов. Три нераздельные богини, Банба, Фолта и Эриу умерли, их мужья-короли тоже.

Однако Нуада, как я сказал, был замечательным богом. Он был королем туатов и сражался в обеих битвах у Маг Туиред, у него был меч, наносивший только смертельные удары, волшебный меч из города Финдиаса, дар богов, один из четырех великих. В первой битве он одолел племя Фир Болг, изгнал его на запад, в Коннахт и на острова Аран. Но в том сражении Нуада лишился руки, а поскольку король туатов не должен был иметь увечий, он больше не мог быть королем. Диан Кехт, целитель, изготовил ему серебряную руку, которая действовала, как живая, но быть королем он все-таки не мог.

Поэтому Нуаде приходилось смотреть, как новый король Брес, прозванный Красивым, губит королевство. Пусть Брес и был внешне привлекательным, он был отчасти фомором, сыном фоморского короля Элата и туатской женщины Эри, а внутренне он привлекательным не был, надеюсь, понимаете, что я имею в виду. Был скупым с туатами, требовал платить дань ему и фоморам, в конце концов даже великий Дагда стал строителем фортов, а Огме унизился до того, что носил дрова угнетателям.

И Нуада все это видел. Должно быть, время это для него было тяжелое, видеть богов в таком ужасном рабстве. А потом рука его восстановилась благодаря чарам Миаха, сына Диан Кехта. Одни говорят, Миах взял отрубленную кисть Нуады, другие — руку свинопаса, и приставил ее к руке Нуады. Мышцы и суставы срослись, наросла кожа. И Нуада снова получил возможность быть королем.

Нуада устроил королевский пир, на него пришел Луг Ламфада, Луг Длинная Рука, он убедил Нуаду снова возглавить своих людей в сражении, на сей раз с худшими из врагов, зловредными фоморами. Нуада передал королевство Лугу, и на сей раз туаты одержали победу, победу света и жизни над тьмой, и Морриган, ворона, так превозносила ее, что слышно было на всю страну.

Нуада мне нравится больше всех — он кажется таким человечным, несмотря на волшебство; он нес на плечах бремя угнетения своего народа, будучи беспомощным, потому что калека не мог быть королем. Погиб он от руки фомора Балора во второй великой битве при Маг Туиред. Знаете, я был с ним. Я видел, как гибло волшебство.

Да, Нуада нравится мне больше всех. Эмин Бирн тоже считал его самым лучшим.

Тело Дейрдре вынесло на берег неподалеку от «Второго шанса». Она так и не пришла в гостиницу «Три сестры» на встречу со мной, а если и приходила, ее никто не видел. Она унесла с собой в могилу то, что хотела мне сказать.

К счастью, тело обнаружила не я. Этот печальный жребий выпал на долю Падди Гилхули, он рано утром вышел в море на своей лодке и увидел у берега что-то подозрительное.

— Конала О'Коннора обвинить в этом убийстве нельзя, — вздохнул Роб, — он сидел у нас под замком. Думаю, придется его выпустить. Нельзя вечно держать его в камере за то, что разбил нос полицейскому. Хотелось бы, но это невозможно.

— А остальные члены семьи?

— Этне, Шон и Маргарет, как обычно, обеспечили друг другу алиби. Все были дома всю ночь. Очень удобно, если хочешь знать мое мнение. Фионуала прикидывается скромницей, но, думаю, выяснится, что она была с каким-то мужчиной, наверняка женатым, который в конце концов явится сюда с лукавым видом и попросит у нас обещания, что мы ничего не скажем его жене. Вот с Гилхули я еще не говорил. Пусть он обнаружил тело, но это еще не говорит о его невиновности, хотя, насколько понимаю, он очень расстроен случившимся. По словам гарды Миног, все еще пьет после потрясения. В скором времени нужно будет его допросить.

Кстати, я должен проверить Алекса, поскольку он в списке людей, что-то получивших по завещанию. Сомневаюсь, что кому-то придется подтверждать его алиби, он всю ночь провел один у себя в комнате. Нет-нет, — сказал Роб, взглянув в мое встревоженное лицо, — я не думаю, что это сделал Алекс. Записку Дейрдре, сама понимаешь, я забираю. Не представляешь, что она хотела тебе сказать?

Я покачала головой и спросила:

— Когда она умерла?

— Ночью или очень рано утром. Кое-кто видел ее вечером, в том числе один из этих адвокатов. В Дублин они вернулись вместе — я разговаривал с ними.

Меня подмывало сказать, что Чарльз звонил мне в полночь из Дублина, подтвердить таким образом его местопребывание, но я решила, что в этом нет необходимости и это будет жестоко.

— Бирны говорят, Дейрдре легла в обычное время, — продолжал Роб, — но, должно быть, где-то среди ночи потихоньку вышла. Зачем? Должно быть, с кем-то увидеться. С кем — понятия не имею… Господи, жизнь у нее была тяжелая, — добавил Роб, листая страницы в папке. — Похоже, много лет работала в очень тяжелых условиях. «Второй шанс» при всех его недостатках, должно быть, казался ей раем. Неудивительно, что она вернулась туда. До «Второго шанса» она работала в химчистке, — Роб вынул из папки лист. — В цехе, со всеми этими химикалиями. Может, потому и выглядела такой угрюмой. Ладно, если надумаешь что-то сообщить мне, позвони.

* * *

Я пошла обратно в гостиницу, думая о Дейрдре. Несмотря на ужасные события последних нескольких часов, город выглядел весело, повсюду висели афиши и полотнища с объявлениями о музыкальном фестивале, до начала которого оставалось меньше недели. Все в городе говорили о нем и явно ждали его с нетерпением. Однако я не могла проникнуться этим духом.

Не могла отделаться от чувства беспомощности перед лицом этого ужаса. И совершенно не понимала, что происходит: убита еще одна из служащих во «Втором шансе», еще один человек, даже не получивший указаний, погиб страшной смертью.

Я все думала о словах Мойры, что вели ко всему этому либо деньги, либо страсть. Если так, я видела всего две возможности: сокровище или прошлое Эмина Бирна. Сокровища я не нашла и пока не знала, что оно представляет собой. И об Эмине Бирне не знала многого. Но знала, что он постоянно искал четыре великие дара богов. Я направилась к пристани. Там сидел, разговаривая со столбом, Денни.

— Денни, — вполголоса окликнула я его, потом погромче: — Денни!

Поначалу он выглядел слегка недоумевающим.

— Лара, — произнес наконец он. — Это вы.

— Денни, я принесла вам бутылку виски, — сказала я. — И мне нужно выслушать кое-что из ваших историй.

— Какую хотели бы? — спросил он с довольным видом.

— Все, Денни, — ответила я. — Хочу выслушать все любимые истории Эмина Бирна, о богах и великих сражениях, о появлении Авархина на ирландских берегах. И хочу снова послушать о пропавшем ребенке, о человеке из округа Керри и ребенке, похищенном феями, — сказала я, поддавшись порыву. — Которая была любимой у Эмина. Начните с какой угодно.

И Денни стал рассказывать. Любимыми историями Бирна, как я и предполагала, были легенды о четырех великих дарах богов. Денни рассказал о котле Дагды, который никогда не пустел, сколько бы человек ни садилось за еду. О Лиа Фале, Камне судьбы, который рычал, когда его касался истинный король Ирландии, и который теперь либо утерян, либо находится в Эдинбурге; рассказал о Луге Ламфаде, Луге Длинная Рука, владельце волшебного копья, с которым не была проиграна ни одна битва, о том, как он убил своего деда, фомора Балора Злое Око, после того как пришел ко двору и убедил короля сбросить ярмо фоморского гнета. И наконец рассказал о своем и Эмина любимом герое, Нуаде Серебряная Рука, Нуаде Аргат-лам, обладателе четвертого дара богов, волшебного меча, и короле племени Туата де Данаан, богоподобных людей, которое после прихода кельтов было изгнано в сидхи, волшебные холмы. И вдобавок рассказал историю прибытия Авархина и сынов Миля, историю появления кельтов в Ирландии.

А потом Денни рассказал о пропавшем ребенке, которого похитили феи, ребенке, ради рождения которого отец заключил договор с дьяволом, но потом лишился его. У этой истории был хороший конец, человек под конец жизни находит сына, и они примиряются, что казалось не особенно правдивым. Эта история походила на одну из тех, что изначально были правдивыми, но с течением времени от пересказов в них все перепуталось. Однако у Эмина Бирна она была любимой. Когда он ее слушал, на глаза у него наворачивались слезы, а растрогать этого человека — как я могла лишь предполагать — было нелегко, и поэтому на нее следовало обратить внимание. Она подкрепляла мое мнение, что прошлое Эмина Бирна не было открытой книгой. Он приехал сюда из Гэлуэя вместе с Маргарет после того, как, по рассказу Алекса, провел злополучное время в море. Что заставило Эмина бежать таким образом от женщины, которая впоследствии стала его женой? Я решила, что о прошлом Эмина Бирна нужно разузнать побольше. Но кто мне расскажет о нем? Определенно не Брета. Она до сих пор старательно избегала меня. А может, она и не знала отцовского прошлого. Может, никто из них не знал. Возможно, в нем были такие вещи, о каких никогда не рассказывают членам семьи.

Я достала список указаний и просмотрела его снова.

Имеет ли значение, подумала я, кто получил какое указание? Сперва я думала, что тот, у кого было указание, найденное в мертвой руке Майкла, будет первым подозреваемым в его убийстве. Возможно, оно принадлежало Маргарет или Брете, хотя я начала сомневаться, что при всей их антипатичности они на это способны.

Деньги и страсть, подумала я. И готова была держать пари, что причиной подобных ситуаций чаще являются деньги, чем любовь. Это вернуло мои мысли к сокровищу, и я решила начать с «где» и «что». Может быть, потом выяснится и «кто».

* * *

— Я просмотрел все справочники, — негромко сказал Алекс. — Проверил имена и там, где мог, связал их с определенным местом. Собственно говоря, это было не так уже трудно.

— Отлично, вот карта Ирландии, — сказала я, раскладывая ее на полу Коттеджа Розы. — Думаю, теперь можно забыть о «Песне Авархина» и о том, у кого было какое указание. Давайте сосредоточимся на второй колонке указаний, которая, если моя догадка верна, должна привести нас к сокровищу. Начали! Берем по одному указанию, начиная сверху. «Виден восход майского солнца у холма Тальте».

— Тальте древняя богиня, иногда ее называют богиней зерна. По преданию, ее холм был в далеком прошлом королевской резиденцией, находится он здесь, — сказал Алекс и указал точку в восточной части Ирландии, неподалеку от Дрогеды. — Я не понимаю, при чем здесь восход солнца, хотя май может иметь отношение к древнему празднику Белтан первого мая. Существовали еще три праздника: Имболк — первого февраля; Лугнаса — первого августа и Самхан — первого ноября, однако ссылок на них я не нахожу.

— Ничего. Давайте продолжать. Дженнифер, нашла его? Да? Отлично, обведи кружком. Следующее указание?

— Следующее — «Будь прокляты эти камни». Не знаю, о чем это, но дальше следует «Лейнстерская ведьма на место Эриу». В области Лейнстер есть гора Слиаб на Каллиге, или гора Ведьмы. Вот она. Эриу, как мы знаем, одна из трех нераздельных богинь Ирландии. Ее место, если так называть его, находится здесь, на полуострове Дингл, в горах Слиаб Мис. Дженнифер, Слиаб, или Слив, на Каллиге находится неподалеку от Тары и холма Тальте.

— Нашла их! — воскликнула девушка. — Обвела кружком обе. Гору на Дингле тоже.

— Отлично. Дальше?

— Я пропускаю те указания, которых не знаю, говорю только об известных мне, — заговорил Алекс. — Честно говоря, не имею представления, где может находиться Umbilicus Hiberniae. Hibernia — это древнее название Ирландии, a umbilicus, думаю, нечто вроде греческого омфала, пупа греческой цивилизации в Дельфах. Не знаю, что может представлять собой ирландский эквивалент. Однако гору Ане и крепость Махи я могу определить: обе — древние богини. В древности гора называлась «кнок». В Мунстере есть городок Кнокани, в древние времена он был священным центром этой области, посвященным богине Ане, отсюда — Кнокани, или Кнок Ане, гора Ане. Маха тоже была богиней, очевидно конской. Крепость Махи наверняка Эмайн Маха, теперь Наган Форт в Ольстере. Возле Армога, Дженнифер.

— Нашла то и другое, — сказала она через несколько минут.

— «Грианан Айлех к Гранарду по линии полуденного солнца». Грианан Айлех считается домом Дагды, одного из богов племени Туата де Данаан. Думаю, Дженнифер, он находится севернее.

Девушка взглянула на индекс карты.

— Грианан Айлех, да, на самом верху. Гранард, — она сделала паузу, — прямо на юг от него, почти в центре Ирландии. Отлично, пометила оба.

— «Белое Алму к красному Медб». Вы были правы относительно Медб, Лара. Королева и богиня Коннахта. Очень могущественная женщина. Ее столица находилась в Раткрогане. Алму тоже была богиней, ее называли Белая. Дом ее находился в Кнокаулине, опять слово «кнок», теперь холм Аллен, в то время столица королей Лейнстера.

Мы подождали, пока Дженнифер найдет и пометит эти места.

— «Партолан отправился умирать на восток», — сказала я. — Партолана я помню по рассказу Денни о битве при Маг Туиред. Он был одним из первых завоевателей Ирландии, так ведь? Если мне память не изменяет, он и его народ исчезли загадочным образом. Чума или что-то такое.

— Совершенно верно. В «Книге захватов» говорится о нескольких народах, которые в далеком прошлом приплывали в Ирландию. Партолан был одним из первых; по некоторым описаниям, он появился с запада, откуда-то из Атлантики. Он и его спутники сражались с фоморами, примитивными существами, которых потом победило племя Туату де Данаан. Считается, что Партолан оттеснил этих фоморов к северу. Потом партоланцев поразила какая-то болезнь. Считается, что Партолан и его народ пошли умирать на равнину Элта Эдар, предположительно первую заселенную местность Ирландии. Это к востоку от столицы верховных королей Тары, сейчас она находится севернее Дублина.

— Тару нашла, — сказала Дженнифер. — Помечу место к востоку от нее и к северу от Дублина.

— Так, — сказал Алекс. — Других указаний я либо не могу понять, либо они относятся к вещи, а не к месту. Например, «Всевидевший и видящий глаз огня». Ни в одной книге не смог найти ссылки на такую штуку. То же самое могу сказать о проклятых камнях и о чаше, поднятой за камень.

Все мы трое уставились на карту. Повсюду — на севере, юге, востоке и западе — были кружки, которые нанесла Дженнифер.

— Неужели придется ездить по всем этим местам? — простонала она. — На это уйдут месяцы. Они разбросаны по всей стране. Даже в Северной Ирландии!

— Здесь должно быть еще что-то, — заговорила я наконец. — Сперва мы получили указания, которые представляют собой строки стихотворения. Потом выяснили, что эти указания ведут к другим, написанным огамическим письмом. По крайней мере некоторые из этих указаний ведут к другим местам, но они занимают буквально всю карту. Предмет определенно не может находиться во всех этих местах. Господи, у нас помечено десять мест. Неужели Дженнифер права? Означает это, что нам нужно объезжать всю страну в поисках еще одного комплекта указаний? Не верю, что это может быть так сложно. Эмин Бирн наверняка хотел, чтобы члены семьи нашли сокровище, а не тратили жизнь на пустые поиски.

— Может быть, нужно соединить точки, — сказала Дженнифер. — Но как?

Она взяла карандаш и соединила их. Получилась лишь несколько меньшая территория Ирландии.

— Можно как-то соединить эти точки крест-накрест, но я не представляю никакой системы, а вы?

— Нет, — ответили мы с Алексом. Мне казалось, что мы можем очень долго смотреть на карту, пока не возникнет какая-то система. Я еще раз просмотрела список указаний. Если я что-то и узнала, находясь здесь, это что у ирландцев необычайно богатая мифология, что в ней больше историй, чем можно себе представить. Эмин Бирн выбрал всего несколько, но они должны были привести к сокровищу.

— Видите ли, — сказала я немного погодя, — многие из этих указаний представляют собой направление чего-то к чему-то, от одного древнего священного места к другому. Что, если мы соединим эти «от — к» и посмотрим, что получится? Например, в указании «Грианан Айлех к Гранарду» еще говорится: «по линии полуденного солнца». Не даст ли это нам ось «север-юг»?

— По-моему, даст, — сказал Алекс. — И в указании относительно холма Тальте говорится о восходе майского солнца. В мае солнце восходит примерно здесь, — и указал чуть северо-восточнее холма.

— Откуда вы знаете, дядя Алекс? — спросила Дженнифер.

— Я провел много лет в морях, моя дорогая. Теперь можно соединить холм Тальте и линию солнца.

— Не просто соединить, а провести линию по всей карте. И сделать то же самое с партоланской равниной. В указании сказано, что Партолан отправился умирать на восток. Вы говорите, что равнина, где он умер, находится к востоку от Тары. Проведите через них черту и продолжите ее до края карты. Это даст нам ось «восток — запад», — сказала я.

— Несколько других указаний соединяют древние политические или священные центры четырех областей Ирландии. Если соединим эти кружки, например холм Аллен в Лейнстере со столицей Коннахта в Раткрогане и Кнокани в Мунстере с Эмайн Махой, то есть Наван Фортом, то получим большое «X» через всю страну, — сказал Алекс.

— И через оси «север — юг» и «восток — запад», — сказала я.

— Может, они все пересекутся, — сказала Дженнифер и взяла лист бумаги, чтобы приставлять к этим точкам вместо линейки.

Они не пересеклись, по крайней мере, не все, но эти линии пересекли ось «север-юг» почти в одном месте, примерно в центре страны. Мы все уставились на карту.

— Пожалуй, мне нужны очки для чтения, — сказала я.

— У меня бифокальные, — сказал Алекс, — и тут почти ничего нет. Поблизости несколько городков: Лонгфорд, Атлоне и Миллингар, несколько проселочных дорог. Дженнифер, ты видишь что-нибудь?

— Ничего. В этом районе нет никаких памятных символов, — неуверенно сказала Дженнифер.

— В сущности, ничего особенного, — согласился Алекс. — Пожалуй, придется снова идти в библиотеку.

— Но здесь что-то должно быть, — сказала Дженнифер, указывая на тот небольшой район, где пересекались линии. — Может, поехать туда и посмотреть?

— Дженнифер, этот район не такой уже маленький, — сказала я. — Сперва нужно его сузить.

Она пожала плечами.

— Пожалуй, ты права. Но мне просто не по себе сидеть здесь, когда, может быть, к сокровищу уже подбирается кто-то другой.

* * *

Вечером, когда улеглась в постель, я достала из сумочки список указаний и просмотрела его снова. Там были почти все, решила я. И была почти уверена, что строки стихотворения уже не нужны. Они послужили своей цели, то есть привели ко второму комплекту указаний. Эти вторые указания, огамические, говорили, что и где. У нас было общее представление о том, где может быть спрятано сокровище, хотя это все еще была большая территория и требовалось ее сузить. Оставался вопрос: что это? Что мы ищем?

Я долго и упорно смотрела на список. Я твердо верю в подсознание, в его способность анализировать информацию и приходить к заключению. Всякий раз, когда я не могла разрешить проблему или принять решение, которое казалось трудным, — открывать ли магазин, выходить ли замуж, разойтись с Клайвом или остаться с ним и терпеть, — этот выбор я оставляла подсознанию. Это включает в себя обдумывание всех «за» и «против» перед сном и приказ себе принять решение. Иногда оно приходит во сне, иногда нет. Я почти всегда просыпаюсь с принятым решением. Не скажу, что эти решения всегда правильны, они правильны для меня в данное время.

И, проснувшись на другое утро, я была почти уверена, что знаю, что мы ищем, несмотря на отсутствующие указания, хотя не знала точно, где. В конце концов, указания были огамическими.