Саймону Родерику потребовалось всего десять минут, чтобы убедиться в том, что сегодня явно не его день. Он решил не занимать правительственную канцелярию президента Штрауса под штаб-квартиру Третьего флота. Это было бы слишком вызывающе. Контакты с планетарным руководством можно переложить на плечи генерала Кольбе, поскольку именно он является главным офицером, осуществлявшим связь с «Зантиу-Браун». Пусть он и станет официальным представителем корпорации, которого будет знать все население планеты. Так что пока бедняга Кольбе пытался наладить отношения с местным населением и представителями прессы, Саймон без лишнего шума занял уютные помещения в восточном крыле Игл-Мэнор, вытеснив оттуда стайку президентских консультантов, референтов и советников.

Игл-Мэнор располагался на невысоком холме в самом центре Даррелла, откуда открывался прекрасный вид на большую часть города. По утрам, освещенный ярким солнечным светом, город, с его величественными высотными зданиями и огромными парками, выглядел особенно живописно. Сегодня было пасмурно и облачно. С самого утра моросил мелкий противный дождь. Транспорт на кольцевой автостраде вокруг Игл-Мэнор двигался с включенными фарами, ярко освещая бело-голубым светом мокрое дорожное покрытие.

Саймон вошел в свой кабинет и сразу же включил персональный ИР. На мониторе замелькали сводки городских происшествий за последние несколько часов. Уровень производства на промышленных предприятиях, продукция которых подлежала вывозу на Землю, упал на несколько пунктов. Это было вызвано участившимися случаями сбоев в работе персонала из-за неявки отдельных рабочих и служащих на работу и неритмичными поставками сырья. Когда Саймон посмотрел в окно, он увидел, что транспортный поток на проспектах, лучами отходящими от Игл-Мэнор, нисколько не уменьшился по сравнению с предыдущими днями. На перекрестках возникли такие же плотные транспортные пробки, как и раньше.

На экране компьютера неожиданно высветились иконки-предупреждения, сообщавшие о биологической опасности.

– Неужели туберкулез? – недоуменно произнес Саймон, перечитав сообщения.

– Да, именно такой поставлен диагноз, – подтвердил ИР. – Вероятность ошибки ничтожно мала. В Даррелле зафиксировано 75 случаев заболевания туберкулезом. Сегодня вечером это число может увеличиться примерно в два раза. Предполагается динамика роста заболеваний. Из соседних районов и даже провинций поступают сведения о расширении инфицированных территорий. Выявленный штамм отличается высокой устойчивостью и агрессивностью.

– Известна история заболеваний туберкулезом на Таллспринге?

– Нет. После первой высадки землян случаев заболеваний туберкулезом здесь не зафиксировано.

– Так в чем же, черт побери, дело?

– Согласно предварительному заключению местных медиков и представителей аппарата здравоохранения, источниками заражения являемся мы.

– Мы сами?!

– Да, мы. После консультаций с нашей медицинской компьютерной программой я согласен с логичностью заключения здешних врачей.

– Мне нужны подробности!

– Зафиксированный здесь штамм является продуктом нескольких столетий борьбы с туберкулезом при помощи различных высокоэффективных и сложных медицинских методик. Ученые-земляне сумели создать сильные антибиотики, предназначенные для борьбы с бациллами туберкулеза, бациллами, которым удалось создать устойчивый к действию лекарств штамм. В начале двадцать первого века туберкулез переродился, превратившись в так называемый супервирус, чрезвычайно устойчивый к воздействию антибиотиков.

– Которым, если я не ошибаюсь, пришло на смену поколение метабиотиков.

– Абсолютно верно. Метабиотикам удавалось в течение почти целого столетия сдерживать развитие этого супервируса. Специалистами по микробиологии были разработаны новые вакцины на основе новейших открытий генной инженерии. Такие метабиотики и по сей день являются высокоэффективным средством для лечения инфекционных болезней. Теперь мы научились разгадывать генетический код каждого нового вируса и поэтому можем подобрать для него соответствующую вакцину. Однако это привело нас в тупик – мы все равно не сумели справиться с распространением инфекционных заболеваний.

Саймон посмотрел в окно на мокрые городские улицы, чувствуя, как до него постепенно доходит смысл рассуждений незримого собеседника.

– Но мы до сих пор так и не искоренили болезнетворные бактерии, – высказал он вслух свое предположение.

– Верно. Мы не уничтожили их. Города Земли по-прежнему остаются рассадником бактерий. Чиновники местного медицинского ведомства продолжают постоянно следить за появлением новых штаммов. При их обнаружении в течение тридцати часов создается новая вакцина. Таким образом, здесь двести лет не знали инфекционных заболеваний.

– В колониях дело обстояло так же?

– Колонистов здесь подвергают строгому медицинскому осмотру на предмет целого спектра возможных заболеваний. Все они обязательно проходят флюрографирование. Если выявляют больного, ему сразу же делают все необходимые прививки. Бациллы туберкулеза не могли попасть сюда с других планет, по крайней мере в активном состоянии. Такова сложившаяся здесь практика.

– Значит, занести на Таллспринг бациллы туберкулеза могли только мы?

– Это самое очевидное заключение. Наиболее вероятное объяснение случившегося, на мой взгляд, таково. Кто-то из наших людей оказался подвержен проникновению в его организм самой последней разновидности вируса, оставаясь при этом здоровым. Такое могло произойти либо при вакцинации, либо в процессе эмбриональной в-записи, когда иммунная система подвергается значительному усовершенствованию и становится невосприимчивой к инфекциям. Однако человек все равно остается бациллоносителем. Если подобное все-таки произошло, он легко может заразить весь экипаж космического корабля и занести инфекцию на другие планеты. Его спутники неизбежно заражаются и тоже становятся носителями болезни.

– Разве не все пассажиры проходят рентген?

– Рентген выявляет далеко не все возможные заболевания. Полное исследование стоит дорого, да и флот давно уже не использовали для поиска новых колоний. Состояние здоровья наших спецназовцев контролируют главным образом их боевые костюмы. До сих пор этого считалось вполне достаточным для пригодности к межпланетному путешествию.

– Черт побери! – прошипел Саймон и откинул голову на спинку кресла. – Значит, это не просто туберкулез, а новая разновидность его, которая поразит всех жителей планеты.

– Наша медицинская программа уверена в том, что та часть местного населения, которая подверглась эмбриональной в-записи, останется невосприимчивой к болезни, – ответил компьютер.

– Процентное отношение?

– Примерно одиннадцать процентов местных жителей подверглись эмбриональной в-записи, из них около половины – дети в возрасте до пятнадцати лет.

– Отлично. Что рекомендует медицинский ИР.

– Немедленное производство вакцины. Изоляция всех обнаруженных больных. Ускоренное их лечение.

– Болезнь излечима?

– Всякое бывает. Наш медицинский ИР обладает образцами метабиотиков, которые оказались крайне эффективными. Мы можем попытаться совместить их с регенерационными вирусами легочной ткани. Но такая процедура не будет ни дешевой, ни скорой.

– Сколько приблизительно потребуется времени?

– Полное выздоровление наступит через два года.

– Черт! Сколько времени уйдет на изготовление вакцины?

– Ее производство можно начать через сутки, сразу после того, как вы отдадите соответствующее распоряжение. Для производства количества вакцины, необходимого для излечения всего населения планеты, понадобится три недели.

– А что же нам, черт побери, тогда делать с нашим графиком?

– Заниматься далее оценкой здешних активов считаю нецелесообразным. Все равно получить точные данные сейчас не удастся.

Неожиданно прожужжал зуммер интеркома.

– Сейчас с вами будет говорить президент Штраус, – прозвучал голос помощника президента. – Он требует незамедлительно принять его.

Этого следовало ожидать, подумал Саймон.

– Просите его войти.

– Да, сэр!

– И еще пусть ко мне зайдет мистер Рейне.

Для обсуждения проблем взаимодействия персонала «Зантиу-Браун» с местными законодательными и исполнительными органами Эдгар Штраус – самый неподходящий человек. В отношениях с ним бесполезно прибегать к угрозам и шантажу. Он отличался строптивостью, упрямством и несдержанностью, граничащей с откровенной враждебностью.

Саймон уже подумывал о том, чтобы использовать кого-нибудь из президентских родственников в качестве заложников. Если они унаследовали те же самые черты характера, то, несомненно, будут готовы пожертвовать собой ради него.

Штраус ворвался в кабинет Саймона со скоростью разъяренного раненого слона.

– Вы настоящие фашиствующие ублюдки! Вы же убиваете нас! Вы желаете нашей смерти! Вы хотите очистить от нас эту планету, чтобы поселить здесь ваших говенных родственников!

– Господин президент, вы просто нас не поняли…

– Вот только не надо городить чушь и вешать мне лапшу на уши! Да обо все этом трубят на каждом углу! В Сети полно сообщений на эту тему! Вы одарили нас туберкулезом! Это какая-то разновидность в-записанной болезни, от которой трудно вылечиться!

– О в-записи не может быть и речи, вирус естественного происхождения.

– Чушь! Какая разница! – фыркнул президент Штраус. Его серые глаза метали молнии. – Мы оказались совершенно беззащитны перед эпидемией. Вы творите здесь настоящий геноцид и уже обрекли нас на медленную, мучительную смерть. Дай вам волю, вы бы с радостью выжгли нас гамма-лучами. Зачем же вам тогда заложники?

– Если вы успокоитесь, возьмете себя в руки, то я…

Дверь снова открылась, и в кабинет вошел Брэддок Рейне – высокопоставленный служащий управления разведки Третьего флота. Ему было далеко за тридцать. Рейне относился к тому типу людей, которые без всяких усилий могут проникнуть куда угодно. Кроме этого, Всевышний наделил его даром внушать безоговорочное доверие окружающим. Всякий, кому довелось переброситься с ним лишь парой фраз, был готов утверждать, что Брэддок – милейший парень, с которым приятно провести вечер в баре за парой кружек пива. Саймону было известно, что на Брэддока Рейнса можно положиться в самых щекотливых ситуациях и рассчитывать на трезвый, логичный анализ таких ситуаций.

– Кто это? Ваш главный палач? – взъярился Эдгар Штраус. – Я знаю, теперь вы мне житья не дадите после того, как я узнал правду. Вы меня слишком боитесь. Ну, что же ты для меня приготовил, сынок, нож или пулю?

У Брэддока от удивления отвисла челюсть. На какое-то мгновение он утратил дар речи.

– Немедленно замолчите или я действительно прикажу вас расстрелять! – неожиданно взвился Саймон.

Президент Штраус сразу же осекся и что-то недовольно проворчал себе под нос.

Саймон несколько раз шумно вдохнул и выдохнул через нос, чтобы успокоиться. С ним давно уже не случалось таких неконтролируемых вспышек гнева. Но на этот раз он не смог сдержаться. Штраус действительно был невыносим. Впрочем, не стоит удивляться, что на заштатной планете вроде Таллспринга избрали такого «всенародного любимца», как Штраус.

– Господин президент, меня самого только что проинформировали об этой ужасной эпидемии. Меня это потрясло до глубины души. Я чрезвычайно удивлен, что такое случилось с вашей прекрасной планетой. Я немедленно отдам приказ взять ситуацию под особый контроль. Уверяю вас от имени высшего руководства «Зантиу-Браун», что мы сделаем все необходимое, чтобы помочь вам справиться с эпидемией. Мы незамедлительно предоставим образцы имеющихся у нас вакцин и соответствующих метабиотиков. Если вам удастся задействовать все необходимые планетарные ресурсы, то можно считать, что эффективное и быстрое решение проблемы уже найдено.

– Нам потребуется не меньше месяца, чтобы получить нужное количество вакцины. Сколько, по-вашему, людей умрет за это время?

– Думаю, мы справимся недели за три. Если все будем делать как надо, то никаких жертв не будет. Но для этого нам придется тесно взаимодействовать друг с другом. Вы готовы к сотрудничеству? Или хотите, чтобы ваш народ скорбно и гордо страдал?

– Неужели вы все это придумали для того, чтобы окончательно поработить нас?

– Мы ничего такого не придумывали, – веско произнес Саймон. – За долгие века бациллы туберкулеза мутировали, и их стало очень трудно выявлять. Только явный глупец или упрямый корыстолюбивый политик может обвинять в этом нас, – отчеканил Родерик.

Персональный ИР успел сообщить ему, что президент Штраус продолжает получать бесконечные шифрованные послания о случаях заболевания туберкулезом. Их поток нарастает с каждым часом.

– Это верно, – отозвался Эдгар Штраус. – Ваше появление здесь и вспышка эпидемии – абсолютная случайность. А какие обследования персонала «Зантиу-Браун» проводятся перед вылетом ваших Сил стратегической безопасности на очередное задание? Скажите мне правду, не стесняйтесь! Люди, обитающие в больших городах Земли на протяжении многих столетий, являются носителями туберкулеза. Вы ведь всех их проверяете, верно?

Краем глаза Саймон заметил, что Брэддок Рейне тайком подмигнул ему. Лицо его при этом сохраняло подчеркнуто бесстрастное выражение.

– Мы пользуемся процедурами проверки, одинаковыми для всех космических кораблей, покидающих Землю. Все эти процедуры в точности соответствуют карантинному законодательству ООН. Без таких проверок мы не позволяем ни одному кораблю покидать пределы Солнечной системы. Разве корабли клана Наварро не проверяются?

– Конечно, мы тоже используем подробные процедуры. Но у нас не было никакого туберкулеза, пока ваши болваны не высадились на планете!

– Но почему же тогда не возникло эпидемии в прошлый раз, когда мы высаживались у вас?

Глаза Эдгара Штрауса сердито блеснули.

– Так, значит, эта вакцина – последнее слово вашей фармакологии и вы хотите, чтобы мы ею воспользовались. Хотите, чтобы мы ухватились за новинки и забыли про старые лекарства, так?

– Что же в этом плохого?..

– Вы просто в очередной раз откармливаете нас на убой. Взращиваете, так сказать, тучного тельца. Именно до этой степени и распространяется ваша иллюзорная щедрость. Даже наше несчастье вы обращаете себе во благо! Наши предприятия начинают производить ваши вакцины и метабиотики. Когда их накопится достаточное количество, вы снова прилетите к нам и отвезете их к себе на Землю. Мне известно, сколько новых проектов вы внедрили в наших фирмах и университетах. Нейротроника, компьютерные программы, биохимия, генетика, даже проекты новых металлургических и сталеплавильных заводов. Все это вы преподнесли нам исключительно по доброте вашей души!

– Мы хотим, чтобы наши капиталовложения в экономику Таллспринга приносили плоды. Нет ничего удивительного в том, что мы стараемся помогать вам в обновлении технологической и научной базы.

– Но исключительно ради вашей собственной выгоды. Чему же тут удивляться! Если мы будем выпускать старую, неконкурентоспособную продукцию, ваши дивиденды будут ничтожно малы!

– Вы так полагаете?

– Знаю! Да и вы сами прекрасно знаете!

– Тогда откажитесь от всех нововведений в науке и технике. Давайте! – Саймон указал на открывавшуюся из окна городскую панораму. – Скажите это вслух своему народу, господин президент! Убедите его, что он должен отказаться от самых новых компьютерных программ! Скажите, что он обойдется без тормозов нового поколения для автомобилей! Скажите, что ему не нужны новые лекарства!

– В конечном итоге вы проиграете. Вы ведь сами это отлично понимаете. На этот раз прибыло меньше космических кораблей, чем обычно. Где же ваши остальные звездолеты? Почему вы медленно пополняете флот новыми кораблями? В один прекрасный день вы снова прилетите сюда и увидите, что мы окрепли настолько, что сможем дать вам достойный отпор. Мы будем крепнуть год от года, в то время как вы будете медленно увядать, как и все одряхлевшие империи. Настало время нашего расцвета. Конец межзвездных полетов станет также и концом земной тирании.

– Это ваши спичрайтеры сочинили такой убойный слоган или вы сами исхитрились выдумать его?

– Мои внуки еще попляшут на вашей могиле, говнюк вы этакий!

Эдгар Штраус резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты. На ходу он просвистел несколько тактов из государственного гимна Таллспринга.

– Моей могилы не существует, – бросил ему вслед Саймон.

– Все это было весьма забавно, – прокомментировал Брэддок. – Хотите, чтобы он погиб в автокатастрофе?

– Не надо искушать меня! – усмехнулся Саймон.

– Зачем же вы меня тогда позвали?

– Пора начинать программу вакцинации, которую рекомендует наш медицинский ИР. Я хочу, чтобы вы взяли под контроль вакцинирование стратегически важной для нас части персонала – всех тех, кто имеет отношение к самым главным задачам нашей операции. Начните с заводских рабочих, но не пропустите и тех, кто работает на электростанциях и на подобных вспомогательных подразделениях. Необходимо свести к минимуму перебои в работе промышленных объектов, имеющих для нас стратегическое значение.

– Будет сделано, сэр.

В насосной станции не было ничего примечательного. Обыкновенный бетонный куб с плоской крышей за забором-сеткой, окруженный живой изгородью из кустов терновника. Находилась она в углу промышленной зоны на окраине Даррелла. С дороги станцию было трудно увидеть из-за высоких деревьев лесополосы, высаженной на обочине.

Ночью насосная станция освещалась размещенными по периметру ограждения галогеновыми лампами. Одна из них давно перегорела, остальные время от времени неритмично помаргивали. Скорее всего по причине особого угла отбрасываемого ими света трещины в бетонных стенах казались в ночное время еще более заметными, чем днем. Спрятавшись в кустах, Рэймонд внимательно разглядывал ворота. Их удерживали лишь цепь и навесной замок. Несмотря на то, что до этого он вместе с товарищами изучил все снимки насосной станции, Рэймонд не рискнул бы утверждать, что хорошо ознакомился с ее расположением и предусмотрел все. Теперь его опасения оправдались. Этот навесной замок почему-то остался ими незамеченным. Всего лишь какой-то один навесной замок.

Безопасность явно не стояла номером один в списке приоритетов руководства насосной станции. Ограды вполне хватало, чтобы стать на пути малолетних хулиганов, способных причинить какой-нибудь ущерб помещению. На такой случай на станции была установлена пара сирен и несколько датчиков внешнего обзора. По крайней мере в инвентарном списке оборудования станции других устройств подобного рода больше не значилось.

«Прайм» прощупал все до единого объекты внутренней компьютерной сети станции, чтобы выявить возможные тайные ловушки или дополнительные узлы сигнализации. Следовало соблюдать осторожность.

Рэймонд приказал «Прайму» приступить ко второму этапу. Изображения, поступавшие с датчиков визуального и инфракрасного наблюдения, установленные у входа, на мгновение замерли, и компьютерная программа моментально внедрилась в их процессоры. Цифровые таймеры датчиков продолжали вести отсчет, не допустив сбоя ни на секунду, как будто ничего не произошло. После этого «Прайм» занялся замком. Рэймонд услышал негромкий щелчок – замок открылся. Рэймонд выскочил из тени и бросился к ограждению. Перебраться на ту сторону оказалось для него пустяковым делом. Через несколько секунд он ловко приземлился в зарослях не скошенной травы во внутреннем дворике. Еще три секунды ушло на то, чтобы приблизиться к двери и открыть ее. Всего семь секунд задержки. Неплохо.

Его модифицированные глаза мгновенно приспособились к темноте внутреннего помещения, освещаемого лишь слабым мерцанием светодиодов пульта управления. Станция состояла только из одной комнаты. Рэймонд разглядел насосы – пять массивных стальных цилиндров на широких рамах. Возле каждого из них в бетонный пол уходили толстые водопроводные трубы. Насосы монотонно и гулко вибрировали.

Он вытащил из рюкзака сверток со взрывчаткой и развернул его. Затем быстро прошел мимо насосов, устанавливая заряды прямо над опорами.

Рэймонд покинул насосную станцию так же тихо и быстро, как и вошел в нее. Замок щелкнул и закрылся. Как только Рэймонд перебрался через ограду, датчики входа возобновили работу в прежнем режиме. «Прайм» вышел из компьютерной сети Даррелла и стер все следы своего пребывания в ней.

Мерцающие красные и голубые огни они увидели еще издалека. Саймону они бросились в глаза сразу, как только они свернули на дорогу, ведущую к промышленной зоне на окраине города. Возле насосной станции стояло более десятка полицейских машин. Вокруг места происшествия была натянута ярко-голубая лента, которой полицейские отгораживаются от любопытных прохожих. Вокруг стояли полицейские в форме. Эксперты и специальные роботы в это время обшаривали каждый сантиметр огороженной территории. Неподалеку прохаживались спецназовцы. У них был вид надсмотрщиков, деловито надзирающих за скованными одной цепью каторжниками. По ту сторону кордона толпилась кучка репортеров с портативными датчиками в руках. В местных СМИ уже появился ряд сообщений о происшествии, и зрители могли получать информацию о взрыве не только в аудио– и видеорежиме, но и в Сети, где уже была вывешена трехмерная картинка места трагедии.

Журналисты выкрикивали интересующие их вопросы, адресуясь полицейским и бойцам «ЗБ», не обращая внимания на их служебные звания. В этом не было ничего особенного. Такова обычная практика пишущей братии, надеющейся любым способом, пусть даже провокацией, добиться того, что им нужно.

Саймон уже ознакомился с результатами первичного анализа взрыва, проведенного группой экспертов.

– Разве в такое можно поверить? – спросил Брэддок Рейне.

Вместе с Адулом Кваном он ехал в машине Саймона Родерика. Все трое принялись рассматривать зевак, собравшихся возле места происшествия. Это были рабочие и служащие соседних промышленных предприятий. Они стояли, поеживаясь от утреннего холодка и обмениваясь последними слухами о случившемся.

Брэддок переключился на ручное управление и, сбросив скорость, объехал людей, стоявших прямо на дороге и не обращавших внимания на подъезжающие к насосной станции автомобили.

– Хотите войти внутрь, шеф? – спросил Адул.

Саймон на мгновение задумался. Заходить или нет? Немного позже он получит голографические снимки места происшествия и сумеет все детально изучить. Однако светиться лишний раз на публике ему не хотелось, особенно в этом месте. Саймон никак не мог отделаться от неясного чувства, вызванного сообщением о взрыве насосной станции. Никакой, пусть даже самый совершенный голографический снимок не сможет подсказать ему, связано ли это происшествие с тем, что он ищет. То, что он ищет, не способен запечатлеть никакой снимок, пусть даже и самого превосходного качества.

– Да, нужно посмотреть, что там, – ответил он.

– Хорошо, – произнес Адул и сообщил сержанту взвода спецназовцев, что они хотят войти внутрь.

Брэддок занялся парковкой автомобиля.

Заметившие их репортеры сразу встрепенулись. Кое-кто явно вознамерился юркнуть следом за ними к дверям станции, однако трое полицейских и двое землян в форме «ЗБ» преградили им путь, расчистив дорогу Саймону и его спутникам.

– Вы из тайной полиции «Зантиу-Браун»?

– Будете ли вы в отместку за теракт применять ошейник с дистанционным управлением?

Проходя через кордон репортеров, Саймон старался сохранять невозмутимое выражение лица. Когда он оказался в помещении станции, то недовольно сморщился. Зрелище не из приятных. Саймон не сразу понял, что шагнул прямо в лужу.

Взрывом насосы были полностью выворочены из бетонного пола. Из стен и потолка торчали осколки металла разной величины и формы. Ни одно из приспособлений внутри помещения не осталось неповрежденным, даже пульт управления.

Саймон внимательно огляделся по сторонам.

– Чувствуется опытная рука, – пробормотал он. – Очень опытная.

Саймон заметил, что пятеро старших офицеров полиции почему-то сбились в тесную кучку, как будто увиденное сильно напугало их, и улыбнулся. Он часто оказывался в местах, где было совершено преступление, и почти постоянно находившиеся там офицеры в звании старше лейтенанта пытались прибиться именно к тем, кто имел такой же чин. Возникало ощущение, будто они опасаются, что младшие по званию могут ограбить их, окажись они одни.

Личный ИР Саймона связался с компьютерной сетью местной полиции и сообщил, что дежурный офицер полиции, капитан Ойзин Бенсон, уже прибыл на место происшествия. Узнать его было нетрудно – в полиции больше никто не ходил с такой растрепанной шевелюрой.

Бенсон тоже узнал Саймона с первого взгляда. Он тут же задал ему вопрос:

– Чему могу помочь?

– Мы только что прибыли, капитан. Хотелось бы произвести первичный осмотр места, – ответил Родерик. – Мы не собираемся вмешиваться в ваши дела.

– Позвольте я поточнее сформулирую вашу мысль, – предложил Бенсон. – «Кто вы такие и какое вы имеете право находиться здесь»? Я правильно сказал?

– Да. Я вас понял. Видите ли, мы прибыли прямо из канцелярии президента. У нас распоряжение генерала Кольбе. Наша цель – определение характера происшествия. Мы хотим знать, не был ли он направлен против «Зантиу-Браун».

– Не был.

– Как-то слишком быстро вы сделали такой вывод, капитан. У вас есть какие-то конкретные доказательства?

– Никаких подстрекательских призывов на стенах станции не оставлено. Никаких заявлений или манифестов борцов за свободу. Никто из полицейских не стал жертвой теракта. Так что дело это сугубо гражданское.

– Скажите, на Таллспринге было совершено много терактов подобного рода?

Капитан Бенсон холодно улыбнулся.

– Они происходят так же редко, как и заболевания туберкулезом, мистер Родерик.

– Я скажу вам следующее, капитан. Насосная станция снабжает водой несколько фабрик. Всем им придется приостановить работу до тех пор, пока не будет возобновлено обычное снабжение водой, – ответил Саймон.

– Из семнадцати фабрик, получающих воду с этой станции, только пять должны передавать вам свою продукцию. Но, с другой стороны, против фирмы, владеющей насосной станцией, сейчас выдвинуто несколько исков в связи с утечками ядовитых веществ. Иски поданы семьями, пострадавшими от таких утечек.

– Эти компании получали угрозы в свой адрес?

– Их служащим неоднократно угрожали, причем в самой разной форме – и устно, и по электронной почте. Угрожали и им самим, и членам их семей. Но и самой фирме угрожали.

– Очень хитро все продумано.

– Насколько я понимаю, мистер Родерик, правда вам не очень нравится, особенно в тех случаях, когда она не совпадает с вашими намерениями.

Саймон раздраженно вздохнул. Зачем он ввязался в разговор с этим ничтожным офицером полиции?

– Нам очень хотелось бы тут все самым внимательным образом осмотреть, капитан. Не смею больше отнимать у вас драгоценное время.

– Очень любезно с вашей стороны, – съязвил Бенсон и, отступив в сторону, сделал приветственный жест.

Саймон прошлепал по залитому водой полу к ближайшему взорванному насосу. Воды набежало уже столько, что он успел промочить ноги. Над остатками агрегата склонились два человека – инженер в куртке с логотипом местной водопроводной станции и техник из «ЗБ». Увидев трех офицеров разведки, техник коротко кивнул им. Инженер воспринял их появление с полнейшим равнодушием. Он был занят тем, что проводил миниатюрным переносным датчиком над обломками насоса.

– Что-то интересное нашли? – поинтересовался Саймон.

– Стандартная взрывчатка, производимая для продажи, – отозвался техник. – Никаких отличительных фирменных молекул изготовителя не обнаружено. Сомневаюсь, что полиции удастся выйти на след тех, кто приобретал ее. Мне кажется, зарядные устройства были заложены так, что все взрывы произошли одновременно. Это предполагает использование радиоуправляемого взрывного устройства. Оно включается откуда-нибудь с отдаленного расстояния. Но вполне возможно, что злоумышленники могли использовать и заряды с таймером. Задумка очень простая. Достать все это несложно. – Инженер неожиданно выпрямился. – Могу сказать одно, – произнес он, – кто бы это ни был, он хорошо разбирается в своем деле.

– Неужели? – удивленно поднял брови Саймон. – Почему вы так решили?

– Количество взрывчатки и ее расположение. На каждый насос пошло минимальное количество. Здание станции – стандартное, это самый скромный строительный проект, который только можно себе представить. Его главное назначение – укрывать насосы от непогоды. Бетонные блоки, что называется, сшиты на живую нитку. Прошлой ночью здесь прогремело шесть взрывов, и серьезные повреждения получили только сами насосы. Я бы назвал это чрезвычайно точно направленными взрывами.

– Значит, нам следует искать высококлассного диверсанта, мастера своего дела, верно?

– Точно. Судя по всему, он хорошо разбирается не только во взрывчатке, но и в насосах. Посмотрите! – Инженер указал на кусок корпуса насоса, похожий на скрученный цветок. – Заряды устанавливали на каждой опоре. После взрыва импеллеры разорвали эти штуки изнутри. Вам, наверное, известно, что они разгоняются до нескольких тысяч оборотов в минуту. Так что можете себе представить, с какой силищей их рвануло.

– Да, пожалуй, представляю, – отозвался Саймон. – Ваша задача – оценить масштаб ущерба?

– Угу.

– Сколько уйдет времени на полный ремонт станции?

Инженер на мгновение задумался.

– Тут речь идет не о ремонте. Все предстоит перестраивать заново. У нас в настоящее время в запасе только два целых насоса. Нужно отправить заказ на машиностроительную фирму, чтобы они изготовили недостающие насосы. На их изготовление и установку уйдет недель шесть. Но более реальный срок – восемь или даже девять недель.

Когда они вернулись в его кабинет, Саймон дождался, когда помощник принесет чай, и только после этого спросил:

– Что скажете?

– Умно, – ответил Адул. – Причем работа сделана на нескольких уровнях.

– Никаких поводов для оправдания взятия местных заложников нам это не дает, – заметил Брэддок.

– Нам это не удастся сделать еще несколько ближайших недель, особенно после злосчастной вспышки туберкулеза, – мрачно заключил Саймон. – Будет очень трудно выдерживать обвинения местных жителей в том, что мы принесли сюда эту болезнь, если сорвемся и начнем брать заложников. Нужно сохранять спокойствие.

– А мы как раз и постараемся им не подставляться, – заявил Адул. – Но есть опасность, что они выведут из строя все остальные принадлежащие нам фабрики.

– Именно это и беспокоит меня больше всего, особенно после того, как я убедился в том, что они безупречно провели свою операцию, – произнес Саймон. – Вот только кто эти таинственные «они»?

– Правительство, – не раздумывая, выпалил Адул. – Штраус создал группу террористов и снабдил их всем необходимым. Больше некому, судя по высокому уровню подготовки диверсантов. Действия на умеренном уровне. У нас возникают неприятности, но не настолько серьезные, чтобы прибегать к акциям справедливого возмездия.

– Не уверен, – отозвался Саймон. – Все это представляется мне каким-то… мелким, что ли… особенно если к делу действительно имеет отношение Эдгар Штраус. Ему пришлось бы создавать тайную спецслужбу. Нет, на мой взгляд, это не он. Слишком тонко для Штрауса, он работает более топорно.

– Может быть, у них хорошее прикрытие? – предположил Брэддок.

– Нет, – возразил Саймон. – Штраус – скверный актер.

– Хуже того, он – политик. Один из самых скользких коварных ублюдков, какие только появлялись когда-либо во вселенной.

– И все равно вы меня не убедили, – упрямо стоял на своем Саймон. – Кто бы они ни были, они точно знают, чего хотят. Пока что они хотят заявить нам о своем существовании. Мне нужен список акций против «Зантиу-Браун», произошедших в Даррелле после нашего появления на Таллспринге! – приказал он своему ИР. – Категория «два» и выше.

Через несколько секунд все трое принялись изучать заголовки документов, скользившие один за другим на голографическом экране, установленном на столе Родерика. Документов оказалось двадцать семь. Это были описания стычек с патрулями, нападений на солдат во время посещений ими местных ночных баров и ресторанов, случай столкновения грузовика с джипом «ЗБ», случаи намеренной порчи силовых кабелей, ведущих к фабрикам и резервным генераторам, случаи электронных диверсий и пропажи партий сырья по пути от поставщика к потребителю. Заканчивал список взрыв на насосной станции.

– Двадцать семь происшествий за три недели, – резюмировал Адул. – Бывало и похуже.

– Список нужно распределить по категориям! – приказал Саймон компьютеру. – Выдели отдельно случаи, связанные с работой наших предприятий. – Получив нужные данные, он какое-то время изучал их. – Ничего не заметили? – обратился он к подчиненным.

– А что именно мы должны искать? – поинтересовался Брэддок.

– Исключите из списка два случая госпитализации наших десантников и дорожную аварию, когда был поврежден груз биохимических веществ по пути в космопорт.

Брэддок еще раз пробежал глазами по списку.

– Понятно. Все остальное – случаи саботажа. Виновники не были пойманы.

– Взрыв на насосной станции – одно из звеньев целой цепочки действий злоумышленников. Они сумели проникнуть в здание станции, не потревожив систему сигнализации. Датчики ничего не зафиксировали. Ублюдки не оставили никаких следов. Чистая работа!

– Это мог быть один из служащих станции, который приходил осматривать оборудование.

– Он приходил восемь дней назад, – сообщил Саймон. – Там вообще всего трое служащих. Значит, к этому могут быть причастны все трое.

– А какова эффективность саботажа в процентах? – неожиданно встрепенулся Адул.

На голографическом экране появилось несколько таблиц, на которых быстро сменялись различные цифры.

– Боже праведный! – схватился за голову Брэддок. – Двадцать процентов!

– Высокоэффективный саботаж, – пробормотал Родерик. – Сведи в один список все лозунги и заявления радикально настроенных местных групп!

– Таких в списке нет, – ответил ИР.

– Другие случаи! – скомандовал Саймон. – Случаи уличных беспорядков, прозвучавшие на них лозунги и требования!

На экране появился новый список в виде схемы с перекрестными ссылками. Саймон наугад открыл несколько файлов. Некоторые из них представляли собой изображения надписей и рисунков на стене, сделанных баллончиком с краской. Часть рисунков изображала молоты или мечи, вонзающиеся в логотип «Зантиу-Браун». Другие файлы представляли собой аудиозаписи, искаженные специальными приспособлениями, чтобы невозможно было распознать настоящие голоса говоривших, загружавшиеся в планетарную информационную сеть. В них утверждалось, что акции саботажа, направленные против инопланетных захватчиков, проведены от имени всего народа Таллспринга.

Саймон почувствовал возбуждение охотника, напавшего на след жертвы. Скорее всего большая охота начнется очень скоро. Что ж, это хорошее предзнаменование.

– Судя по всему, мы имеем дело с двумя группами противника. – Он указал на один из списков на экране. – Это кучка не слишком опасных для нас непрофессионалов, способных на ничтожные выпады в наш адрес. Так, мелочь, вроде любителей покидаться камнями. Но есть и другая группа. – ИР снова вернулся к файлам, содержащим описания случаев экономического саботажа. – Эти люди имеют хорошую профессиональную подготовку и стараются действовать, не появляясь на публике. Они хорошо знают наши самые уязвимые места – то есть финансы. В наших операциях по приобретению имущества существует очень тонкая грань между жизнеспособностью и долгами. Чем больше у нас будет накапливаться проблем, вызванных экономическими потерями и задержками, тем труднее будет с ними справляться.

– У меня как раз возникла проблема, – признался Адул. – Эта группа саботажников скрывает свою деятельность от остальных жителей Таллспринга, но мы всегда должны быть в курсе их намерений.

– Мы о них знаем, – вступил в разговор Брэддок. – Но доказать пока ничего не можем. Вот, например, взрыв на насосной станции. Он не представляет для нас прямой угрозы, но из-за него мы понесем большие убытки.

– Верно, – согласился Саймон. – Однако у меня есть опасение – они догадались, что мы их раскусили. Теперь они утроят осторожность.

– Потому они и готовят свои акции так, чтобы никто не догадался об их истинных намерениях.

– Мы еще плохо разбираемся в их психологии, – признался Саймон. – Почему они боятся проводить более эффективные операции?

– Вам кажется, что двадцать процентов – это мало?

– А вы задумайтесь над тем, какую силу они нам продемонстрировали. Если бы они захотели, то достигли бы и пятидесяти процентов эффективности.

– Если бы показатель эффективности поднялся до пятидесяти процентов, мы бы немедленно начали брать заложников, и плевать на любые инфекционные заболевания местного населения!

– А вам не кажется, что помимо всего прочего они сами могли сварганить здесь эту самую туберкулезную палочку? – высказал предположение Адул. – Ведь и эпидемия может оказать воздействие на нашу операцию на Таллспринге, верно?

– Я ничего не сбрасываю со счетов, – отозвался Саймон. – Но должен заявить, что подобное все-таки маловероятно. А что, если бы у нас не нашлось образцов нужной вакцины? Они обрекли бы на вымирание своих же соотечественников. Это не их метод. Их главная цель – мы. Это мы находимся постоянно под их прицелом. Слава богу, пока никто из нас сильно не пострадал.

– Однако в самом скором будущем мы понесем колоссальные убытки. Они своей цели добьются.

– Все равно они работают не в полную силу, – покачал головой Саймон.

– Шеф, единственное, чего они пока не успели сделать, – это официально объявить нам войну.

– Нужно самым тщательным образом все обдумать. Они ведь не сомневались, что когда-нибудь мы о них узнаем, верно? Мы анализируем ситуацию и обнаруживаем существование подпольной группировки, хорошо организованной, глубоко законспирированной и мастерски обученной. Ее цель – проведение актов экономического саботажа и нанесение ущерба нашим экономическим интересам на планете. Какой, предположительно, должна быть наша реакция?

– Мы должны немедленно броситься на их поиски, – ответил Адул.

– Разумеется. А дальше?

– Дальше следует усиление наших систем безопасности.

– Верно. А это значит, что мы тратим на это больше ресурсов, как человеко-часов, и так машинного времени.

– То есть они задумали подставить нас под удар, сделать более уязвимыми перед их предстоящим главным ударом?

– Не исключено, что именно так. Хотя я готов признать, что, наверное, слишком переоцениваю их возможности.

– Если все, что мы наблюдали до настоящего момента, – обычные диверсии, – высказал свое мнение Брэддок, – то я боюсь даже предполагать, что случится дальше, на что будет нацелен их главный удар.

– Их возможности внушают самые серьезные опасения, – продолжил Саймон. – Но меня тоже более всего беспокоит их главная цель. Наше присутствие на Таллспринге является трехсторонним: люди, космические корабли и финансы. Они уже нанесли удары по нашим финансам. Если заговорщики хотели причинить нам экономический ущерб, то они своего уже добились.

– Их ждут неприятности. Мы ведь будем брать заложников, – вставил Адул.

– На Санта-Чико мы уже применяли этот метод. Упертых фанатиков все равно не остановишь, – ответил Саймон. – Давайте посмотрим на проблему с их точки зрения. Пятьсот, пусть даже тысяча людей погибнет в обмен на то, что мы заберем у них все, что нам причитается, и навсегда покинем их планету. Это фатальная неизбежность. Освободительные войны редко обходятся без жертв.

– Значит, их цель – либо мы сами, либо наши космические корабли?

– Именно так. Готов спорить на что угодно – им нужны наши корабли.

– Они их не получат.

Саймон с улыбкой посмотрел на подчиненного.

– Знаю. Именно на этом зиждется наша уверенность. Это наша неприступная, нерушимая твердыня. Наши корабли неуязвимы. Мы можем обнаружить и своевременно уничтожить любые вражеские ракеты. Компьютерные программы кораблей не позволят проникнуть в бортовые электронные системы. В космопорт без нашего ведома и мышь не проскочит. Мы можем проверить все грузы до последнего грамма.

– Но вы представьте себе, что им все-таки удалось каким-то немыслимым образом захватить корабль или получить с Санта-Чико местное экзоатмосферное оружие.

– Но как? – удивился Адул. – Санта-Чико на расстоянии тридцати световых лет отсюда. Даже если тамошние жители и отправили сообщение при помощи мазера, оно просто еще не успело дойти до Таллспринга. Кроме того, нами не обнаружено на здешней орбите никаких спин-генераторов.

– Мы всегда считали, что космические корабли и порталы могут производиться только на Земле. Но если их могут создавать где-то еще, то разве только на Санта-Чико.

– Могу представить себе, что произойдет, если на Санта-Чико возникнет организованное движение сопротивления…

– Мне тоже становится не по себе от этой мысли. Мне уже приходилось бывать на Санта-Чико. Межзвездная революция не слишком соответствует целям развития их общества. Как бы то ни было, эта планета сейчас закрыта для всех космических полетов. Я привожу ее просто в качестве примера, чтобы мы не предавались самоуспокоенности. Мы сейчас должны беречь наши космические корабли как зеницу ока. Если мы их лишимся, то потеряем буквально все на свете. Если нам не удастся вернуться на Землю, то галактические проекты «Зантиу-Браун» потерпят крах, последствия которого трудно даже предугадать. Это будет настоящая катастрофа, и мы не имеем права допустить ее. Несмотря на то, что новоявленные цивилизации вполне самодостаточны, они все равно зависят от нас, от наших новейших технологий и научных открытий. Земля по-прежнему остается интеллектуальной и научной колыбелью человечества. Каковы бы ни были наши связи с другими планетами, их все равно нельзя разрывать.

– Мне кажется, сэр, вы заходите слишком далеко в своих рассуждениях, – еле заметно усмехнулся Брэддок. – Одно дело взорвать несколько насосов и совсем другое – захватить космический корабль. Я готов признать, что эти ребята идеально справились со своей задачей, но до захвата корабля они еще точно не доросли. Нет, ничего подобного не случится.

Саймон задумался над словами Брэддока. Будет трудно убедить его в том, что проблема гораздо сложнее, чем представляется с первого взгляда. В умах персонала «Зантиу-Браун» прочно укоренилась догма о неуязвимости космических кораблей корпорации. В это свято уверовали даже Адул Кван и Брэддок Рейне, которые по складу характера и специфике службы являются самыми недоверчивыми людьми среди служащих Третьего флота. Для него самого обеспечение безопасности проводимой на Таллспринге операции станет серьезным испытанием.

Саймон поднял руку и улыбнулся.

– Будем надеяться на лучшее. Можете идти.

Брэддок и Адул согласно кивнули, чувствуя, что разговор с начальником завершается на благожелательной ноте.

– Не будем забывать о нашей стратегии, господа. Необходимо ужесточить меры безопасности в здешнем промышленном секторе. Вместе с тем будем внимательно отслеживать все случаи экономического саботажа, а также все маршруты поставок в космопорт. Обо всех важных происшествиях докладывайте мне в любое время суток.

Жители Мему-Бэй уступали теперь больше пространства десантникам-землянам, отправлявшимся патрулировать городские улицы. Одель Кьюртон достаточно часто выходил на патрулирование и не мог не заметить разницу в новом отношении к «Зантиу-Браун». Раньше горожане относились к ним довольно бесцеремонно. Дети и подростки плевали в солдат и кричали им вслед всякие непристойности. Взрослые демонстративно не обращали на них внимания и не уступали дорогу на многолюдных тротуарах. В этом не было ничего удивительного – вполне стандартная манера поведения. Такое Оделю было не в новинку. (За исключением разве что Санта-Чико.) Сегодня ему казалось, будто его боевой костюм со всех сторон обтекает незримое силовое поле, отталкивающее всех, кто случайно оказывался поблизости.

Неизменным осталось одно – ненависть и презрение во взглядах. Оделю показалось, что за последнее время неприязнь сделалась даже еще сильнее. На следующий день после сообщения о случаях заболевания туберкулезом к землянам стали относиться еще хуже, чем прежде. Теперь для населения Таллспринга они были не только захватчиками, посягнувшими на их собственность, но и источником опасного инфекционного заболевания. Они превратились в демонов со смертоносным зловонным дыханием, каждый выдох которых заражает воздух неизлечимыми бактериями.

Одель свернул на Горс-стрит. Хэл шел по другой стороне улицы, двигаясь параллельным курсом. Сегодня они патрулировали улицы одни, без полиции. Назначенные им в помощь констебли просто не явились на условленное место встречи. Оделю было в общем-то на это наплевать. Он знал, что в чужом городе может полагаться только на Хэла. Несмотря на молодость, парень оказался неплохим бойцом. Одель улыбнулся, заметив, как его товарищ обернулся вслед прошедшим мимо молоденьким девушкам. Удивляться нечему, в этом городе есть на кого посмотреть.

День стоял жаркий, пожалуй, самый жаркий за все время, пока они находятся на Таллспринге. На небе ни облачка. От яркого солнечного света, отражающегося белыми, крашенными известью стенами домов, было больно глазам. На нескольких участках дисплея боевого костюма замелькали файлы со сведениями о реакции организма Оделя на изнуряющую жару. Ткань из термальных волокон, расположенная под панцирем, работала на полную мощность, выделяя тепло, которое вырабатывают как мышцы самого десантника, так и мускулы его боевого костюма. Жаберные щели надежно охлаждали раскаленный воздух, прежде чем он попадал в легкие. В терморегуляции участвовал и сам панцирь, частично отражая безжалостные лучи жгучего солнца.

В тактическом отношении Одель находился не в лучшей своей форме. Сейчас он напоминал ярко светящийся маяк, доступный всем включенным датчикам противника. Вспомнился Ник. Наверное, он уже никогда не сможет выбросить его из памяти.

Десантники дошли до конца Горс-стрит.

– Сектор номер восемь чист, – отрапортовал Одель.

– Вас понял! – отозвал Лоренс.

– Конец связи, сержант.

Одель и Хэл перешли через дорогу и зашагали по Макслоу-стрит, которая ничем не отличалась от других городских улиц. Все те же приземистые жилые дома с магазинчиками на первом этаже. Проезжая часть улицы широкая, с оживленным транспортным потоком. Последние несколько дней сержант разрешил своим подчиненным не сворачивать в переулки, поскольку там они рисковали нарваться на засаду или мину-ловушку.

Прохожие, замечая патрульных, торопливо сворачивали в сторону. Какая-то женщина крепко прижала к себе двух ребятишек, как будто опасаясь, что их могут у нее отобрать.

Оделю захотелось остановиться и излить душу первому встречному, который пожелал бы выслушать его. Объяснить логично и доходчиво, что он не такой уж и плохой парень, каким наверняка представляется местным жителям. Вот сержанту, например, удавалось находить с местными общий язык. Он даже недавно играл в футбол со стайкой мальчишек. Одель был уверен, что у него ничего не получится, даже если он и попытается сделать что-то подобное. Он не сумеет подобрать нужные слова, и люди скорее всего будут смеяться над его акцентом.

Одель зашагал дальше. Датчики непрестанно продолжали передавать данные о состоянии окружающего воздуха. Брусчатка мостовой раскалилась настолько, что на ней, наверное, можно было жарить яичницу. Возможно, это шутка, но она недалека от истины. Несколько магазинов на Макслоу-стрит были закрыты, правда, оставалось неясным, временно или навсегда. Располагались они в ветхих панельных домах, на потрескавшихся стенах которых штукатурка облетела огромными пластами. В широких щелях на стенах домов и на мостовой выросли серо-зеленые грибки. Окна были закрыты обшарпанными, местами заржавевшими жалюзи. Краска на вывесках давно выцвела на солнце, и поэтому было невозможно определить, каким товаром здесь торгуют. Возле стен навалены пустые коробки и пластиковые мешки с мусором.

В глаза Оделю неожиданно бросилась стоявшая на углу дальнего дома большая стеклянная бутыль с какой-то красноватой жидкостью. Ее толстое горлышко было обмотано старой зеленой футболкой. Одель уже прошел мимо здания, когда что-то заставило его развернуться и зашагать обратно. Прохожие, оказавшиеся в эту минуту поблизости, испуганно шарахнулись в стороны. Датчики визуального обзора увеличили изображение бутыли, а затем, показав его во весь экран, – футболки.

– Сержант! – крикнул Одель. – Сержант! Я нашел кое-что! Сержант, подойдите и посмотрите!

– Что там такое?

– Вам стоит посмотреть на это.

Одель развязал футболку. На ней белыми буквами было написано «Путешествия на рифы Сильверкуина. Кэрнс».

Одель почувствовал, как под прочным слоем штурмового костюма тело его покрылось липким потом. Он снова навел датчики на бутыль. Там была…

Лоренс находился в приемной, наблюдал за тем, как всевозможные порученцы один за другим заскакивают в кабинет мэра и поспешно покидают его. Каждый раз, когда за дверью скрывался очередной посетитель, у него возникало огромное желание броситься за ним следом и, наплевав на субординацию, потребовать встречи с Эбри Жангом. Он томился в ожидании вот уже долгих сорок пять минут.

Совсем недавно, в казарме, они с капитаном Брайантом провели в бесплодных спорах не менее часа.

– Я уже ответил, сержант, – неприязненно оборвал Лоренса Брайант. – Я не могу дать вам таких полномочий.

– Кто же тогда может? – поинтересовался Лоренс.

В соответствии со структурой Сил стратегической безопасности «Зантиу-Браун» он не мог выйти сразу на Жанга, минуя капитана Брайанта.

Раздосадованный Брайант усилием воли взял себя в руки.

– Хорошо. Даю вам полномочия поднять этот вопрос с командующим Жангом. Свободны, сержант. Можете идти.

Лоренс, улыбаясь, направился в мэрию Мему-Бэй. Он понимал, что дело нельзя оставить как есть, и по возвращении домой капитан Брайант обязательно напишет на него рапорт. Поэтому Лоренс набрался решимости и отправился к самому Эбри Жангу. До сих пор его собственная и довольно скромная по масштабам операция по «возвращению собственности» существовала лишь на теоретическом уровне. То, что Лоренсу удалось заполучить, все еще находилось у него, а от дальнейших действий он пока что воздерживался. Теперь же всего одна короткая стычка с непосредственным начальством привела к тому, что он снова утратил над собой контроль.

Это уже становится нормой, сердито подумал он. Каждое важное событие в его жизни диктуется резкими перепадами настроения.

Прошло еще полчаса, и в здании мэрии погас свет. В отеле, временно оборудованном под казармы, к перебоям в подаче электроэнергии все уже давно привыкли. Чаще всего подобное происходило по вечерам, когда неизвестные злоумышленники поджигали силовой кабель или бросали в здание подстанции бутыль с «коктейлем Молотова». Однако плавильный завод всегда оставался в неприкосновенности. В конце концов, он по-прежнему будет нужен городу после того, как экспедиция «ЗБ» вернется к себе домой. От перебоев страдал не только отель, в котором размещались десантники. При этом возникали перебои в подаче энергопитания на заводы и фабрики. Среди товарищей Лоренса начали ходить слухи о том, что отставание в графике запланированных мероприятий уже составляет двадцать процентов.

Лоренс улыбнулся, когда до его слуха из соседних помещений донеслись недовольные восклицания. Верхний свет на мгновение мигнул, затем примерно треть ламп включилась снова – это заработала резервная силовая установка. Теперь освещалась лишь часть комнат, оставляя остальное пространство в темноте.

Адъютант Эбри Жанга пригласил Лоренса пройти в кабинет командующего. Тот шагнул в открытую дверь, остановился перед огромным письменным столом и согласно уставу поприветствовал старшего по званию. В кабинете ярко горели все осветительные приборы.

– Сержант, – с какой-то усталой интонацией начал Эбри Жанг и мгновенно замолчал. Затем жестом отослал адъютанта, и они с Лоренсом остались одни. Командующий неожиданно улыбнулся. – Похоже, Ньютон, капитану Брайанту приходится с вами несладко.

Лоренс решил, что с командующим будет нетрудно договориться. Он помнил Жанга как настоящего боевого офицера. Они вместе пару раз уже бывали в подобных экспедициях. Жанг был хорошим командиром, неплохо разбирался в реальной жизни и умел находить общий язык с подчиненными.

– Сэр. Дело в одном из моих ребят.

– Знаю. Оставьте вы капитана Брайанта в покое. Он еще молод и не до конца разобрался в здешних делах. Ему еще предстоит набраться опыта. Я поговорю с ним, но этим пока все и ограничится.

– Благодарю вас, сэр. Но как же быть с Джонсоном?

– Я помню о нем, – с явной неохотой произнес Эбри Жанг. – Будем реалистами, Ньютон. Что я могу сделать помимо того, что уже сделал Брайант? Будь у нас хотя бы махонькая зацепка, если бы мы знали, где его искать, я бы немедленно приказал отправить туда десяток взводов на вертолетах.

– Он мертв, сэр. Искать его бессмысленно. Нужно просто показать местным, что мы не оставим это дело безнаказанным. Им следует преподать хороший урок, сэр. Иначе никто из нас не будет чувствовать себя здесь в безопасности.

– Я вас понял, сержант. ОНИ. Насколько я понимаю, вы имеете в виду кого-то, кто состоит в рядах этого самого «Килбоя»?

– Да, сэр. Похоже, что так. Это те самые парни, которые создали местную подпольную организацию. Вам придется сделать так, сэр, чтобы жители Таллспринга поняли, что если «Килбой» и дальше будет продолжать свою деятельность, у них возникнут очень серьезные неприятности. Надо убедить их в том, что если ребята из «Килбоя» не угомонятся, то остальным жителям Мему-Бэй придется очень плохо. Если мы не добьемся своего и не лишим их поддержки собственного народа, нам с подпольщиками еще долго не справиться.

– Но мы даже не знаем, существует ли «Килбой» как организация на самом деле. Это какой-то призрачный противник.

– Давайте, сэр, смотреть правде в глаза. В нас здесь уже стреляли. На нас устраивали засады. Многие наши ребята получили увечья, некоторые из них даже госпитализированы. Мы несем почти такие же потери, как и на Санта-Чико. Половина парней в наших взводах боятся шаг ступить за порог казармы. Нет, сэр, никакой это не призрак.

– Что, неужели все на самом деле так плохо?

– Да, сэр. Я считаю, что плохо.

– Я знаю, Ньютон, что на городских улицах сейчас неспокойно. Но ведь мы бывали и в более крутых передрягах. Я по-прежнему верю, что такие парни, как вы, Ньютон, справятся со всеми испытаниями, через огонь и воду пройдут.

– Будем стараться, сэр. Но нам нужна помощь, чтобы местные соблюдали порядок.

– Я понимаю, Ньютон, – ответил Жанг, бросив взгляд на экран своего настольного компьютера. – Но у меня сейчас возникла одна проблема. После недавней вспышки туберкулеза нам будет очень трудно взять кого-нибудь в заложники. Население Таллспринга и так косо смотрит на нас из-за этой эпидемии. Прежде чем я отдам приказ привести в действие ошейник с дистанционным управлением, я должен иметь стопроцентное доказательство того, что Джонса Джонсона действительно убили.

– Это была его кровь, сэр. Четыре литра. Компьютер подтвердил это. На все сто процентов.

– А где же остальная кровь? Понимаете, он ведь мог чудом остаться в живых. Переливание искусственной крови – несложная медицинская процедура. Любой подросток с дипломом санитара способен сделать такое. Вы представляете, что случится, если я отдам приказ о проведении репрессий в отместку за смерть одного из моих бойцов, а он вдруг появится невесть откуда, живой и невредимый? Вы об этом подумали? Тут приходится проявлять великую осторожность, вы же видите, какая на Таллспринге сложилась обстановка. Эти парни из «Килбоя» могут задействовать снайперов и устроить аварии. Могут захватить наших людей в плен и подержать подольше. Я просто не имею права допустить необдуманных действий. Мне нужны самые убедительные доказательства саботажа.

– Он уже больше никогда не вернется, сэр. Они убили его, – продолжал гнуть свою линию Лоренс.

Кое о чем ему пришлось умолчать. Например, о том, что он представить себе не может, каким образом убийцы определили место, на котором следовало оставить бутыль с кровью, чтобы она обязательно попала на глаза патрулю. Никому, кроме руководства «ЗБ», не был известен маршрут патруля, даже местная полиция ничего не знала. Маршрут был разработан за десять часов до начала патрулирования. Сам Лоренс узнал о том, куда пойдут десантники, всего за час до этого. Он был уверен, что е-альфа не устояла под натиском местных хакеров. Однако позиция Жанга ему была понятна. На нем действительно лежит огромная ответственность, и он обязан заранее просчитывать каждый шаг.

– Наверное, вы правы, Ньютон, – сказал Эбри Жанг. – Я по своему опыту знаю, что такое терять боевых товарищей. Я потерял многих и поэтому хорошо понимаю ваши чувства. Но поймите, я не могу рисковать. Мне жаль, Ньютон, но у меня связаны руки.

– Понимаю, сэр. Спасибо вам за то, что нашли время поговорить со мной.

– Послушайте, сержант, в вашем взводе произошло уже два трагических случая. Остальные парни, наверное, сильно нервничают.

– Счастливыми их вряд ли можно назвать, сэр.

– Я обязательно поговорю с Брайантом, попрошу его, чтобы он дал им дополнительные увольнения.

– Спасибо, сэр. Они будут благодарны.

– Можете от моего имени передать своим людям, сержант: еще один инцидент вроде того, что случился с Джонсоном, и я без всяких колебаний отдам приказ включить ошейник с дистанционным устройством. После этого местные будут вести себя как шелковые.

Даже если Джозеп Райхура и осознавал иронию судьбы, заключавшуюся в том, какое время он выбрал для операции, он внешне никак не проявил этого. В час ночи космопорт Даррелла был освещен доброй сотней прожекторов, и со стороны казалось, будто на землю опустился небольшой участок галактики, усеянный яркими звездами. Окна опустевших на ночь кабинетов административного здания светились розовато-белым светом. Яркий белый свет заливал гигантский лесопитомник в центре здания терминала. Дорожки, змеившиеся через все летное поле, освещались пятнами оранжевого света, который отбрасывали фары проезжавших по ним машин. На бетонированные парковочные площадки падал ослепительно яркий свет фонарей, укрепленных на гигантских арках, которые напоминали опоры рухнувшего моста, открывая взгляду исполинские взлетные полосы со спящими на них космопланами дельтовидной формы.

Узоры из кругов света, в одних местах накладывающиеся друг на друга, в других контрастирующие с полной темнотой, не обнаружили никаких признаков посторонней человеческой активности. Ночная смена в космопорту шла своим привычным чередом. Сам космопорт был домом только для главных ремонтных бригад, запертых в больших ангарах и занятых ремонтом огромного количества различных машин и агрегатов, которые утром снова начнут жить своей привычной механической жизнью. Между строениями прохаживались патрули «ЗБ», те немногочисленные бедолаги, которым «посчастливилось» нести ночное дежурство. Защищенные от окружающего мира надежными неуязвимыми коконами боевых костюмов, они испытывали широкий спектр чувств: недовольство, скуку, разочарование, презрение. Недовольство приказом начальства дежурить ночью. Скука от бессмысленного хождения по пустынному периметру космопорта. Разочарование, вызванное мыслью о том, что по окончании дежурства у них уже не останется сил радоваться наступлению нового дня. Презрение к тем работягам, которые горбятся над диагностической аппаратурой в ремонтных цехах. Несмотря на все это, земляне прекрасно понимали, что охранять космопорт необходимо, потому что иначе они лишатся последнего островка безопасности на этой богом забытой планете и возможности вернуться домой.

Итак, в это время суток космопорт представлял собой небольшой анклав, ставший на некоторое время домом для кучки несчастных людей, отбывающих назначенные им часы службы с эффективностью, которую экономисты называют уровнем ниже номинала. Биологический цикл функционирования человеческого организма в это время суток чрезвычайно низок. Это классическое время для тайных вылазок и всевозможных бесчестных поступков. Это самое уязвимое для любой охраны время, подмеченное военачальниками еще со времен древней Трои. И в те далекие времена, и ныне им никак не удавалось донести до сознания подчиненных важность постоянной боевой готовности и неустанной бдительности.

Поэтому Джозеп, вооруженный лишь своим усовершенствованным в результате д-записи телом и всемогущим «Праймом», а также бесценным историческим опытом шпионов и диверсантов, воспользовался предрассветным часом для предварительной разведывательной вылазки. Охраняемый десантниками-землянами периметр он преодолел без особого труда. При желании он мог бы проникнуть в космопорт в грубой, топорной манере спецназовцев, однако предпочел действовать тоньше и тише, и поэтому даже ночные животные не заметили его проникновения на объект, который руководство «ЗБ» берегло как зеницу ока. Действительно, если открыта дверь, то зачем ломиться в запертое окно?

Джозеп еще днем заехал на территорию космопорта на мотороллере через один из восьми главных дорожных постов, влившись в поток огромных грузовиков и легкового транспорта, принадлежавшего персоналу дневной смены.

Он провел электронным пропуском по контрольной панели турникета и снял шлем безопасности, чтобы визуальные датчики могли идентифицировать его личность. Все его биологические данные совпали с данными, накануне загруженными «Праймом» в базу данных космопорта. Полосатый шлагбаум поднялся, пропуская Джозепа на территорию терминала.

Он поехал дальше, сворачивая на дорожки, соединяющие между собой огромные ангары, склады и административные здания на северной стороне терминала, напоминавшего исполинскую морскую звезду из стекла и металла.

Программа межпланетного сообщения Таллспринга не отличалась особой масштабностью, однако предусматривала вполне достойное число различных технических и коммерческих проектов, нужды которых и обеспечивал космопорт Даррелла. Пятнадцать стандартных низкоорбитальных (шестьсот километров) станций кружились над планетой в области экватора. Двенадцать из них были промышленными предприятиями, производившими по заказам крупнейших консорциумов планеты ценные кристаллы, волокна и редкие химические вещества. Три орбитальные станции были оборудованы под курорты, предоставлявшие всевозможные услуги богатым туристам, соблазняя их радостями купания в условиях нулевой гравитации или секса в условиях невесомости (иногда сочетанием обоих удовольствий) и гарантируя полную безопасность.

Имелась в Даррелле и небольшая флотилия межпланетных кораблей, предназначавшихся исключительно для научных исследований и контакта с научно-исследовательскими базами, основанными правительством на нескольких соседних планетах. На орбите в сто тысяч километров над экватором вращался знаменитый астероид Оули, «пойманный» восемьдесят лет назад. На нем размещался ряд горно-обогатительных комбинатов. Там каждый месяц производились тысячи тонн сверхчистой стали, которая затем транспортировалась на предприятия металлургической промышленности Таллспринга. Помимо этого на Оули осуществлялась и добыча минералов непосредственно из самого тела астероида, которая также представляла огромную важность для промышленности планеты. Масштабы космического производства были таковы, что требовали использования не менее пятидесяти космопланов.

Космические корабли типа «Гэлэксикрузер» гордо претендовали на звание звездолетов местной сборки и были детищем «Аэрокосмической корпорации Таллспринга», консорциума здешних производителей аэрокосмического оборудования. Однако любой человек, имеющий доступ к глобальной базе данных Земли, без особого труда заметил бы в них поразительное сходство с кораблем типа «Стратостар-303» совместного производства корпораций «Боинг-Хонда» образца 2120 года. Пять из них были в свое время куплены правительством Таллспринга. Каким бы ни было истинное происхождение этих космопланов, соотносимых по мощности с древними сверхзвуковыми самолетами, в данных условиях они идеально соответствовали своему назначению и могли без усилий выводить на низкую орбиту до сорока пяти тонн груза и совершать посадку с грузом в шестьдесят тонн.

«Зантиу-Браун» переоборудовала часть из них под грузовые космопланы, предназначавшиеся исключительно для переправки конфискованных на Таллспринге грузов на большие космические корабли. Поскольку большая часть космопланов уже использовалась для обслуживания промышленности на орбитальных станциях, где создавались наиболее ценные изделия, остальное малое их количество осуществляло строго ограниченное число полетов. Во всяком случае, пассажирских космопланов было недостаточно для того, чтобы по окончании экспедиции вернуть всех землян сразу на ожидавшие их звездолеты. По этой причине «ЗБ» была вынуждена дополнить местный гражданский флот сорока двумя своими космопланами «Сяньти-5005».

Джозепа интересовали именно «Сяньти». Он пообедал в столовой технического персонала, заняв место напротив окна, выходящего на бетонированные парковочные площадки. Там сейчас стояли только два грузовых «Сяньти», обслуживаемые техниками «ЗБ» и роботами. Остальные космопланы находились на летных заданиях. Джозеп нарочито медленно пережевывал пищу, стараясь получше разглядеть местность и отметить про себя скопления грузовых контейнеров, определить кратчайшее расстояние от космопланов до зданий, расположение дверей в тех же зданиях.

После обеда он продолжил передвижение по территории космопорта то пешком, то на мотороллере. Люди, принявшие озабоченный вид, легко могут пройти незамеченными по самым строгим охраняемым объектам. Все это время Джозеп тщательно сопоставлял реальное расположение бетонированных парковочных площадок космопланов с виртуальными схемами, которые «Прайм» по его приказу выудил из базы данных космопорта. Он даже осмелился влезть в Искусственный Разум «Зантиу-Браун», располагавшийся в центре управления космопортом и контролировавший наземные операции, в том числе и разведывательные.

Джозеп сразу же выкачал из него много важного: особенности устройств сигнализации и датчиков внешнего наблюдения, диаграммы расположения кабелей и детекторов. За ними последовали графики, расписания и именные списки персонала. Джозеп принялся анализировать их, медленно сводя опции к минимуму, подбирая наиболее удобно расположенный космоплан, лучший подход к нему, оптимальное время проникновения, всевозможные пути отхода при случае опасности и тому подобное. День понемногу угасал, близился вечер. После того как солнце опустилось за вершины гор, окружавших Даррелл, в космопорту начали включать освещение. Вылеты почти закончились, зато увеличилось число посадок.

К часу ночи полеты прекратились совсем. Джозеп обошел сзади огромный ремонтный ангар, под высокими сводами которого стояли пять «Сяньти» и три «Гэлэксикрузера». Четыре других отсека оставались свободными. Внутри ангар был совещен хуже, чем снаружи. Фонари, прикрепленные к металлическим стропилам, светили ослепительно ярко. Отбрасываемые ими лучи были хорошо сфокусированы и падали на бетонный пол ровными белыми кругами с четко очерченными краями. За их пределами было темно. Освещенной оставалась примерно четверть площади ангара.

Тропинка привела Джозепа к самому краю освещенной территории рядом с отсеками, в которых работали ремонтники. Пара десантников находились внутри ангара, другие обходили отсеки в самом непредсказуемом порядке. Джозеп понял, что нужно вести себя крайне осторожно, чтобы случайно не вызвать у них подозрений. Не следует и впадать в крайность – если он будет сторониться освещенных мест, то этим тоже может привлечь к себе внимание.

Джозеп подобрался к одному из пустых отсеков и приблизился к входу. Рядом с массивной скользящей дверью находилась еще одна дверь, значительно меньшего размера. Джозеп приложил ладонь к пластине контрольного датчика. Замок издал приглушенное жужжание, и дверь открылась. На расстоянии примерно двадцати метров от двери красовался «Сяньти», поблескивая жемчужно-белой поверхностью фюзеляжа из композитных материалов. По бокам стояли заправщики. От них к космоплану тянулось множество различных шлангов, соединенных с гнездами внизу фюзеляжа. Возле переднего шлюза стоял трап.

Джозеп подошел ближе. В эти секунды его в большей степени интересовали изображения, перекачанные «Праймом» из компьютерной сети космопорта, нежели то, что он видел сейчас собственными глазами. Территория космопорта контролировалась четырьмя видеокамерами. «Прайм» внедрился в каждую из них и стер изображение Джозепа. Вдоль гладкого обтекаемого корпуса космоплана датчики располагались тремя параллельными кольцами. Когда Джозеп прошел рядом с ними, они также не зафиксировали его присутствия. Земляне находились от него на расстоянии не менее пятисот метров.

Доступ к трапу был защищен специальным устройством, проверявшим образец голоса, а также биосенсором, фиксировавшим особенности скелета и кровеносных сосудов. Это были высокоэффективные системы безопасности, и они стали бы непреодолимой преградой на пути Джозепа, если бы он не смог загрузить свои антропометрические данные в е-альфу системы. Поскольку и голос, и «карта» его тела идеально совпали с теми, что теперь находились в компьютерной программе космоплана, двери трапа тут же открылись. Оказавшись в шлюзе, Джозеп увидел, что замок здесь самый обычный, типа «тяни-толкай».

В космоплане включились осветительные приборы, залив небольшую кабину изумрудного оттенка светом. Этот «Сяньти» оказался грузовым кораблем. Кабина была очень тесная – всего пять кресел для экипажа, минимум удобств. В настоящее время к полу было привинчено только два сиденья, остальные находились в разобранном состоянии. Джозеп прошел вперед и опустился в пилотское кресло. Изогнутая консоль с тремя голографическими экранами, располагавшаяся перед ним, была удивительно компактна. Из двух ветровых стекол был виден лишь низ носовой части космоплана. Вполне объяснимо, ведь в техническом отношении необходимость в каких-либо контрольных приборах или ветровых стеклах была минимальной. В распоряжении пилота всегда будет компьютер, связанный с Искусственным Разумом, который контролирует полет космоплана. Консоль и установленные на ней дисплеи являлись резервной аппаратурой. Ветровые стекла предназначались исключительно для создания психологического эффекта.

Джозеп извлек из укрепленной на поясном ремне сумки стандартный алленовский ключ и откинулся на спинку кресла, чтобы получше изучить устройство консоли. Внизу располагались несколько контрольных панелей. Он открыл две из них и нашел именно то, что искал. Нейротронные процессоры, в которых помещался Искусственный Разум, представляли собой загерметизированные устройства, размещенные в глубине рабочего отсека космоплана. Они, вне всякого сомнения, были соединены с компьютерными системами «Сяньти». Джозеп втиснул свой, изготовленный из массы Дракона процессор в узкий зазор оптико-волоконного соединения, и подождал, пока миниатюрное устройство примет новую форму. В считанные секунды тысячи практически невидимых щупалец вопьются в компьютерную сеть космоплана, и дальше «Прайм» будет делать все в соответствии с данной ему командой.

Они уже, по всей видимости, внедрились в ИР-пилота этого космоплана через реле орбитального спутника, однако работать через спутник было слишком рискованно – их могли обнаружить. Имелся единственный канал связи, который можно было легко контролировать компьютерными системами космических кораблей. Для осуществления операции нужно было либо попытаться проникнуть во все ИР «Зантиу-Браун», либо установить связь физически. Первый вариант даже не рассматривался.

Информационный поток изменил направление на противоположное, и пилотская программа Искусственного Разума начала загружаться в компьютер Джозепа. Они проанализируют его позже и таким образом узнают все подробности полета на этом незнакомом космическом транспортном средстве. Коммуникационный трафик. Стыковочные процедуры. Когда наступит соответствующее время, «Зантиу-Браун» так никогда и не узнает о том, что кто-то успел побывать на борту космоплана. Однако будет уже слишком поздно.

Инфобраслет сообщил Джозепу, что копирование ИР полностью завершено. «Прайм» начал стирать все следы своего пребывания в компьютерной сети космоплана. Тончайшие зонды выскочили из оптико-волоконного соединения и снова вернулись в корпус устройства. Джозеп установил снятую панель на прежнее место и надежно закрепил ее.

Несмотря на заранее разработанный план и проявленную осторожность, произошло то, чего трудно избежать, – непредвиденная случайность.

Джозеп уже открыл люк, когда на экране его портативного компьютера появилось изображение человека, вышедшего из ремонтного ангара. На нем темно-синий комбинезон, в каких ходили все инженеры-техники космопорта. «Прайм» незамедлительно провел идентификацию незнакомца. Дадли Тайвон, тридцать семь лет, женат, имеет одного ребенка. Работает в космопорте семь лет. В прошлом году назначен помощником диспетчера. Специалист по гидравлическим системам «Гэлэксикрузеров». В настоящий момент у него с собой только инфобраслет, находящийся в резервном режиме и подключенный к компьютерной сети космопорта. «Прайм» мгновенно заблокировал этот канал связи.

В какое-то мгновение Джозеп мог спрятаться и не попасться на глаза Тайвону, однако предпочел не делать этого. Он не знал, куда Тайвон может пойти и сколько времени будет находиться в непосредственной близости от него. Прятаться – значит понапрасну терять время. Кроме того, Тайвон может позвать на помощь патрульных, которые находятся где-то рядом. Джозеп решительно зашагал прямо ему навстречу. Он предположил два варианта поведения Тайвона. Либо тот примет его за рабочего ночной смены, спешащего куда-то по своим делам, либо поинтересуется тем, что Джозеп здесь делает. Первого Джозеп не опасался, второе предполагало немедленные и решительные действия.

Первые несколько секунд, пока они двигались навстречу друг другу, Джозепу казалось, что они мирно разойдутся, однако Тайвон неожиданно замедлил шаг и остановился. Он нахмурился и, посмотрев на Джозепа, перевел взгляд на космоплан.

«Прайм», внедрившийся в окружающие видеокамеры, немедленно начал выдавать фальшивое изображение, показывая с четырех разных точек Дадли Тайвона, спокойно направившегося дальше к парковочной площадке.

– Что вы здесь делаете? – поинтересовался Тайвон.

Джозеп улыбнулся и кивнул в сторону ангара.

– Мне нужно в седьмой отсек, шеф.

– Вы только что вышли из космоплана.

– Что?

– Какого черта вы там делали? Вы не из «Зантиу-Браун»! Что вы здесь делаете? – повторил Тайвон и поднял руку с браслетом.

Джозепу вспомнилось, что в сведениях о Тайвоне, полученных из глобальной базы данных, говорилось о том, что его жене установили ошейник с дистанционным управлением.

Помощник диспетчера заметил, как незнакомец вылезал из космоплана, и решил, что не должен допустить актов саботажа и диверсий против «Зантиу-Браун». Вполне возможно, что к этому его подтолкнула и мысль о жене.

– Я всего лишь… – начал Джозеп и нанес резкий удар Тайвону прямо в адамово яблоко.

Потерявший сознание Дадли Тайвон обмяк и непременно упал бы, если бы Джозеп не успел подхватить его и перебросить себе на плечо.

Десантники находились где-то далеко, вне поля зрения. Возле ремонтного ангара по-прежнему никого не было. Джозеп поспешил к входной двери и проворно выскользнул из нее.

В пятнадцати метрах от входа находился какой-то офис, запертый на ночь. Джозеп в пять секунд подскочил к нему, открыл дверь и опустил на пол безвольное тело Тайвона. Затем огляделся по сторонам, желая убедиться, что остался незамеченным. Все было тихо.

Такой вариант на всякий случай ими предусматривался. Конечно, было бы лучше вывезти тело случайного свидетеля за пределы космопорта, но в данной ситуации это не представлялось возможным.

Джозеп привел в действие меню грузовых роботов, работавших в ремонтном ангаре. На изображениях, поступивших с видеокамер, Дадли Тайвон продолжал шагать по парковочной площадке. Подойдя к соседнему ангару, он открыл дверь и вошел внутрь.

– После того как Моцарк провел в полетах целых восемь лет, он вернулся в Империю Кольца и наполовину облетел и ее, а также побывал на сотне других звездных систем, стараясь узнать там что-нибудь новое. Ему больше не хотелось возвращаться в свое собственное королевство, это маленькое скопление звезд, скрытое от взгляда мощным золотисто-красным сиянием его ядра. Лишь немногие люди когда-либо осмеливались проникнуть в эту часть Империи Кольца. Сам Моцарк не испытывал никакого неудобства от общения с представителями тех рас и культур, которые населяли этот участок галактики. Строение их тел отличалось от строения его тела настолько, насколько мы с вами отличаемся от зольных рыб с Ромарка. Тем не менее ему удавалось войти с ними в контакт и понять их образ жизни. Их жизнь не слишком отличалась от нашей. Они занимались своими повседневными делами. Пользовались сходными технологиями для производства нужных им изделий. У них были источники энергии, подобные нашим. Они примерно так же, как и мы, добывали полезные ископаемые, извлекая их из астероидов. То, что они изготавливали из добытых минералов и руд, отличалось большим разнообразием и предназначалось для самых разных рас. Несмотря на многие отличия, у них всех были общие корни, их общие знания, которые связывали воедино всю Империю Кольца.

Возможно, Моцарк раньше не видел представителей таких рас, но в какое бы место он ни попадал, он всегда находил с жителями других планет общий язык, понимал их взгляды на жизнь, их интересы и мечты. Принца в значительной степени воодушевляло то, что ему удавалось понимать других мыслящих существ и обогащаться их идеями. Многое из того, что Моцарк перенимал у других рас, казалось ему таким замечательным, что у него возникло желание воплотить это в жизнь своего королевства, когда он вернется домой.

Как только Дениза закончила последнюю фразу, Эдмонд сразу же нетерпеливо поднял руку.

– Да, Эдмонд, о чем ты хотел спросить?

– А что это было?

– Ты спрашиваешь об идеях?

– Да!

– Не знаю, Эдмонд. А что именно ты хотел узнать?

– Да он просто ужасный! – выкрикнула Мелани. Остальные дети засмеялись и принялись показывать пальцами на Эдмонда. Тот немедленно отреагировал, показав Мелани язык.

– Хватит! – призвала их к порядку Дениза. – Я хочу кое-что добавить о странствиях Моцарка. Путешествуя по далеким мирам, он сделал для себя очень важное открытие: нельзя судить о других людях по своим собственным меркам. Если жители целой планеты живут не так, как тебе нравится, то это не значит, что они живут неправильно. Ни одно живое существо не похоже полностью на другое. Моцарк понял, что нужно быть терпимым к тем, кто отличается от тебя и живет по-другому. В этом отношении его странствия оказались успешными – ведь он обрел истинное богатство новых идей. Мы поговорим об этом позже.

– Сегодня? – раздалось несколько детских голосов.

– Нет, не сегодня, – улыбнулась Дениза своим собравшимся в саду питомцам.

Дети отозвались разочарованными возгласами.

– Сегодняшний мой рассказ был посвящен встрече Моцарка с Покидающими. Теперь они перестали быть единой расой. Подобно Последней Церкви они привлекали на свою сторону огромное количество других людей. Они даже в чем-то стали противниками Последней Церкви. Покидающие сами научились строить космические корабли, причем более сложные по устройству, чем те, которые создавались в Империи Кольца для ведения межзвездной торговли и научных исследований. Это были межгалактические космические корабли, которые создавались на основе самых последних достижений науки и техники. Это были самые большие, самые быстрые и самые мощные корабли, которые когда-либо существовали в галактике. Для их создания понадобилось приложить огромные усилия. Покидающие превратили всю Солнечную систему в центр по строительству космических кораблей. Моцарк провел там целый месяц, облетая промышленные площадки на своем небольшом звездолете. Покидающие с гордостью сообщили ему об исполинских конверторных дисках, которые они сбрасывали на звезды. Диски погружались во внутренние слои и оказывались в самой гуще интенсивного плавильного процесса. Это было единственное место, способное вырабатывать достаточное количество энергии для того, чтобы питать десятки тысяч промышленных объектов. Эти огромные объекты, несмотря на свой исполинский размер, отличались определенной мобильностью, что позволяло им поглощать средних размеров астероиды. Они переваривали и обогащали огромные глыбы различных руд. Биомеханические грузовые корабли забирали готовую сырьевую продукцию и переправляли ее на заводы, где из них изготавливали различные части звездолетов.

Заводы, на которых строились такие звездолеты, имели гигантские размеры. Межгалактические корабли достигали нескольких километров в длину. Их серебристо-голубые корпуса изготавливались из такого материала, который поглощал звездный свет и снова отражал его. Затем эти корабли выводились на орбиту и ныряли в нуль-пространство со скоростью, в сотни раз превышающей скорость света. При этом они мгновенно превращались в изящные рапиры с длинными хвостовыми стабилизаторами. Казалось, будто нуль-пространство, по которому они совершали путешествие, обладало атмосферой с простейшими фотонами, через которые могли пролететь только их метазвуковые профили.

Моцарка, конечно же, этот проект привел в восторг. Покидающие были последними великими первооткрывателями Империи Кольца. Межгалактические корабли стали отправлять колонистов в другие галактики. Стали появляться новые могучие империи. Это было новое волшебное будущее, процветавшее в темных глубинах космоса в условиях постоянных вызовов и борьбы. Там жизнь была более сложной, чем на звездах Империи Кольца.

Моцарк видел, как обычные пассажирские звездолеты перевозили десятки тысяч колонистов, желавших обрести новое, более счастливое будущее для себя и своих потомков. Они прибывали из королевств, располагавшихся на противоположной стороне соседнего участка Империи Кольца. То были сотни различных биологических видов, объединенных страстью к перемене мест. В первый раз, когда Моцарк увидел, как межгалактический корабль ныряет в нуль-пространство, он испытал зависть. Этого добились его единомышленники, сумевшие воплотить в жизнь то, о чем он так долго мечтал. Однако чувство долга не позволило принцу отправиться вместе с ними. Ему нужно было возвращаться домой. Моцарк долго думал и наконец решил, что обязан дать своему народу надежду на лучшее будущее. Но все ли его подданные готовы ради собственного будущего поставить на карту все то, чем обладают сейчас? Многие готовы. Миллионы людей, возможно, даже сотни миллионов. Однако его королевство населяли миллиарды, и все они были вполне довольны своим относительно счастливым существованием. Вправе ли он заставить их отказаться от привычных радостей жизни? Смеет ли оторвать их от родного дома и ревностного служения интересам Империи?

Именно тогда и испытал Моцарк недовольство самим собой. Глядя из иллюминатора своего космического корабля на гигантские звездолеты, кружащие на орбите безымянной заброшенной планеты Покидающих, он понял, что разница заключается лишь в масштабе. И он сам, и колонисты готовы улететь в далекие безвестные края, чтобы найти то, что отвечало их надеждам на лучшее будущее.

Наверное, они отличались большей смелостью, чем он. Для них сам по себе полет к далеким звездам был великим свершением. Когда они достигнут свой цели, то в их распоряжении будут все материальные ресурсы, которыми они обладали в своей родной Империи Кольца. Ничего особо нового их там не ждет, разве что на новых планетах окажется больше жизненного пространства. На новые планеты переселенцы захватили с собой достижения культуры Империи Кольца, облеченные в формы, доставшиеся им в наследство от предков. В итоге долгих размышлений Моцарк пришел к выводу, что не настолько отважны были эти колонисты. Скорее всего ими двигало стремление убежать от груза старых проблем. Он же по крайней мере пытается помочь своим людям вернуться в свой родной дом.

Дениза замолчала, чувствуя, что дети воспринимают ее рассказ с чувством легкой тревоги. На лицах некоторых из них было написано выражение усилившегося недовольства и нетерпения. Они теребили в руках травинки и время от времени бросали взгляды на белые здания далекого города. Повествование Денизы оказалось не таким увлекательным, как они ожидали. Это уже больше не была сказка о странствиях, в которых герою приходилось преодолевать огромные трудности и сражаться с жуткими чудовищами. Теперь Дениза рассказывала им о том, как Моцарк с презрением отказался от невиданных чудес. Ничего себе герой!

Дениза упрекнула себя за то, что упустила из виду тех, кому с самого начала хотела адресовать свой рассказ, и постаралась вспомнить, чем ей следует завершить повествование. Очень многое можно с легким сердцем выпустить из рассказа. Детей не стоит перегружать всякой философией и нравственными исканиями.

– Поэтому когда Моцарк находился на борту своего космического корабля, размышляя о Покидающих, Последней Церкви, Городе и даже Мордиффе, он неожиданно понял, что ему нужно сделать.

– Что же? – оживившись, спросили девочки.

– Ему нужно было возвратиться домой, – ответила Дениза. – Потому что он понял, какие слова скажет Эндолин. Он должен был сказать ей, что остаток жизни посвятит только ей одной.

– Неужели?! – раздался хор детских голосов.

– Сегодня прекрасный день, – с лукавой усмешкой произнесла Дениза. – Вы непременно должны поиграть и порадоваться такому замечательному дню. А потом я вам расскажу о том, что случилось с Моцарком после того, как он вернулся в свое королевство.

– Хотим слушать рассказ сейчас!

– Нет, я расскажу вам об этом позже. Скоро расскажу.

– Тогда завтра.

– Может быть. Если будете себя хорошо вести.

Дети заявили, что всегда себя хорошо ведут и обязательно будут послушными.

Дениза отпустила их, и веселая стайка мальчиков и девочек бросилась играть на лужайку возле школы. Он могла не смотреть на свои старые часы, потому что безошибочно знала, сколько сейчас времени. Футбольный матч доброй воли должен был начаться через считанные минуты. Несколько пучков д-записанных нервных клеток позволили Денизе связаться с базой данных Мему-Бэй. Выяснилось, что вести телерепортаж об игре будут всего несколько репортеров, потому что интерес публики к событию был невелик. Они уже почти закончили устанавливать видеоаппаратуру на спортивном поле и наводили объективы на участников обеих команд, неторопливо разминавшихся перед поединком.

Лоренс остановил мяч и ударил по нему правой ногой, отпасовав Хэлу. Удар оказался недостаточно силен, и мяч остановился метрах в двух от Хэла, наградившего Лоренса недовольным взглядом. Видимо, предполагалось, что этот маневр будет искусным пасом, который позволит Хэлу забить мяч в ворота противника. Вместо этого Хэлу пришлось броситься к мячу. Его тут же блокировали двое парней из команды соперников. На какое-то мгновение Лоренсу показалось, что они, видимо, по ошибке применили тактику и правила регби. Хэл не успел добежать до мяча всего несколько сантиметров, как те сбили его с ног.

Он с криком полетел на землю, сильно ударившись плечом.

– Черт вас побери! – прохрипел он.

Судья поднес к губам свисток и свистнул. Хэл испытующе посмотрел на него.

– Свободный удар, – с явной неохотой произнес судья.

– Какую вы им показываете карточку?! – негодующе воскликнул Хэл.

Судья молча отошел в сторону.

Лоренс и Вагнер подбежали к Хэлу и помогли ему подняться.

– Он, должно быть, шутит! – выкрикнул Хэл. – Тут нужно по крайней мере желтую карточку показать!

– Тут немного другие правила, – попытался успокоить его Лоренс, видя, что его товарищ может сорваться в любую секунду и устроить драку.

«Подковавшие» Хэла парни злорадно усмехнулись, и один из них сделал неприличный жест.

Хэл зарычал от злости и рванулся к ним. Лоренс и Вагнер еле удержали его. С боковой линии поля, где собрались местные жители, донеслись торжествующие возгласы.

На самом деле ни о каких других правилах не могло быть и речи. Уже, наверное, в десятый раз после начала матча доброй воли между «Бродягами» и местными «Ангелами-мстителями» Лоренс усомнился в целесообразности этой затеи. Для местных жителей она обернулась удобной возможностью на законном основании выместить свое недовольство бойцами «Зантиу-Браун» в виде недозволенных в спорте приемов.

Незадолго до начала матча Эбри Жанг дал участникам команды землян ряд указаний. Закончив свою короткую речь о возможностях улучшения отношений с местным населением, он обратился к Лоренсу:

– Нельзя допустить каких-либо конфликтов во время игры, сержант. Все должно пройти гладко, без всяких эксцессов, вы меня поняли?

– Так вы приказываете нам проиграть, сэр? Я вас правильно понял? – спросил Лоренс.

– Конечно, нет, – вкрадчиво ответил Эбри. – Но нам ведь не нужны и легкие победы.

– Я понял вас, сэр.

– Ну и отлично, – сказал командующий и, похлопав Лоренса по плечу, отправился к болельщикам команды землян.

Добрая воля куда-то улетучилась уже на пятой минуте матча. Похоже, на спортивное поле «Ангелы-мстители» вышли, вообще не обладая таковой.

Начал игру Хэл, послав мяч Эмерси. Капрал перехватил его и повел к воротам противника. Лоренс побежал по другому краю поля, стараясь держаться параллельно Эмерси. К нему бросились двое спортсменов из команды «Ангелов», явно намереваясь блокировать, а затем как бы нечаянно «подковать».

Лоренс почувствовал под ногами скользкий участок мокрой земли и едва не потерял равновесие. Эмерси вырвался далеко вперед, оставив Лоренса в позиции, когда передача мяча становилась неэффективной.

– Черт вас побери! – прорычал Лоренс. Его преследователи чрезвычайно удивились, когда он оттолкнул их локтями. К счастью, судья был занят тем, что наблюдал за Эмерси. – Помогите! – крикнул Лоренс игрокам своей команды. – Помогите ему, засранцы!

– Сержант! – донесся до него с боковой стороны поля приглушенный голос капитана Брайанта. – Не стоит прибегать к такому непотребному лексикону!

Лоренс бросил в его сторону гневный взгляд и еле слышно выругался.

Эмерси все еще пытался подняться, когда несколько игроков из команды «Ангелы-мстители» завладели мячом. Лоренс с завистью вынужден был признать, что нагловатые соперники очень хорошо владеют тактикой захвата. Они легко отпасовывали мяч друг другу, искусно обходя всех противников, пытавшихся перехватить инициативу.

Какого хрена бездействует вся наша команда?

– Оборона! – в отчаянии рявкнул Лоренс, размахивая руками, как безумный.

Надежда все еще не покидала его, потому что их защитники все-таки кое-что понимали в тактике. Двое из них бросились к приближавшимся к воротам землян «Ангелам», стремясь остановить их. Еще трое поставили заслон на воротах. Двое нападающих метнулись к другому краю поля прямо навстречу нападающему «Ангелов». Прямо на глазах у Лоренса один из них выскочил на открытое пространство в самом центре круга.

Игра принимает увлекательный оборот, подумал Лоренс. Мы еще с ними поборемся.

В следующее мгновение раздался взрыв. Мина взорвалась прямо под защитником «Бродяг», оказавшимся справа от ворот. Сила взрыва была такова, что его подбросило метра на три вверх, оторвав ноги и раскромсав в клочья нижнюю часть торса. Лоренс бросился на землю. После оглушительного грохота наступила недолгая гнетущая тишина, которую нарушил удар тела о землю. Голова дернулась в мучительной агонии, устремив взгляд остекленевших глаз на футбольные ворота. Лоренс узнал в убитом Грэма Чепелла из взвода Киарана. По-прежнему было тихо, потому что все свидетели случившегося еще не успели оправиться от потрясения и не могли произнести ни звука.

Лоренс машинально огляделся по сторонам. Взгляд его упал на дымящуюся воронку в земле. Он сразу понял, что произошло. Его внимание привлек мяч, продолжавший катиться по неровной поверхности травяного поля.

«Остановись! – мысленно умолял его Лоренс. – Остановись, черт тебя побери!»

Идиотский мяч был настолько велик, что в любую секунду легко мог задеть и новую мину, если эти подонки заложили на поле еще одну. Мяч катился прямо к Деннису Изону, на лице которого появилось выражение неописуемого страха и фатальной обреченности.

Мяч остановился в полуметре от него. Деннис издал невнятный, похожий на всхлип звук, в котором послышалось нескрываемое облегчение. Затем уронил лицо в раскисшую от влаги землю.

В следующее мгновение люди – и игроки, и зрители – разразились безумными криками. Все дружно вскочили на ноги. Стараясь перекрыть шум, сотрудники «Зантиу-Браун» призвали собравшихся оставаться на своих местах и сохранять спокойствие.

Лоренс, сжав кулаки, яростно ударил по земле, разъяренный собственной беспомощностью. Чувствуя охватившие каждую мышцу его тела напряжение и страх, он понял, насколько уязвим в эти мгновения без штурмового костюма. Его может убить любой местный, жалкий студентишка-революционер, которому взбрело в голову стать героем. Лоренс почувствовал, как в нем начинает клокотать ненависть. Ненависть к «Килбою». Ненависть к этой паршивой планете. Ничего подобного здесь раньше не происходило. Никогда. До сегодняшнего дня к ним относились лишь с неприязнью и презрением.

Господи, ведь это был лишь обычный футбольный матч! И в нем принимали участие и местные жители, главным образом молодежь.

Что, черт возьми, случилось с этими людьми? У Лоренса возникло желание докричаться до них. Пусть они выслушают его, пусть увидят, что натворили их сограждане.

Впрочем, все это бесполезно. Ему не оставалось ничего другого, как стиснуть зубы и, лежа на грязном футбольном поле, дожидаться прибытия вертолетов.

В городском парке, в котором находилось футбольное поле, высадилось семь взводов. Просматривая датчиками землю под ногами, десантники осторожно приблизились к месту трагедии.

Первый, к кому они подошли, был Эбри Жанг. Несколько спецназовцев провели командующего по проверенной специальной аппаратурой безопасной тропе, размеченной ярко светящимися трубками-маячками. Он сел в вертолет, который сразу же взмыл в воздух. Оставшиеся десантники принялись сантиметр за сантиметром прочесывать парк. Присутствовавшие на матче люди начали один за другим расходиться.

К Лоренсу десантники подошли минут через сорок после прибытия вертолетов. Он стоял, чуть пошатываясь, и тревожно оглядывался по сторонам. Футбольное поле заливал яркий свет осветительных приборов. Один из них находился в четырех метрах от Лоренса.

Медики из санитарного взвода собирали останки Грэма Чепелла в черные полиэтиленовые мешки.

– Ублюдки! – процедил сквозь зубы Лоренс, когда один из бойцов, обняв его за плечо, повел к ожидавшему неподалеку джипу. – Мерзкие ублюдки!

Один из адъютантов проводил Дина Бланша в кабинет Эбри Жанга. Командующему было достаточно одного взгляда на лицо капитана службы внутренней безопасности, чтобы понять, что сейчас ему сообщат скверную новость.

– Ну и?.. – спросил он, когда капитан шагнул в кабинет, закрыв за собой.

– Это был фугас, – ответил Бланш.

– Черт! Это точно? Вы проверяли? Хотя о чем я спрашиваю? Черт побери, да как такое могло случиться?

– Мы сами до сих пор не разобрались до конца. Согласно инвентарным спискам на наших складах все боеприпасы на месте. Мы провели реальную, физическую проверку. Восьми фугасов не хватает.

– Восемь?! – изумленно переспросил командующий. – Сколько же фугасов заложили в парке?

Фугасы были его постоянной головной болью. Политика «Зантиу-Браун» предусматривала их наличие на других планетах на тот случай, если возникнет нештатная ситуация и десантникам придется защищать стратегически важные объекты от возможных агрессивных вылазок противника. Например, на случай, если придется защищать космопорт при эвакуации. К счастью, пока таких драматических ситуаций, когда нужно было использовать фугасы, не возникало.

– Мы обнаружили пять. Один фугас был взорван…

– О господи! – воскликнул Жанг и, быстро подойдя к настенному бару, налил себе из бутылки то, что местные жители называли бурбоном. Обычно он предпочитал не употреблять спиртное в присутствии младших по званию, особенно из числа работников службы внутренней безопасности, но сегодня был очень тяжелый день, и Жанг решил поступить вопреки принципам. – Выпьете, капитан?

– Нет, благодарю вас, сэр.

– Как хотите. – Жанг остановился перед высоким французским окном. Было три часа ночи, и на темном небе уже давно высыпали яркие звезды. День сегодня выдался настолько трудным, что у командующего даже возникли сомнения, что им вообще когда-нибудь удастся вернуться домой. – Из ваших слов следует, что три остальных фугаса находятся где-то в городе и ждут своего часа.

– Два, сэр.

– Что? Ах да, верно. Два. Могли наши взрывотехники не заметить остальные фугасы в парке?

– Все может быть, сэр. Могли и не заметить. Я отдам распоряжение еще раз прочесать парк рано утром, как только рассветет.

– Отлично. Ответьте мне, ради бога, как им удалось вынести фугасы из арсенала?

– Не могу сказать точно, сэр, – помешкал с ответом Бланш. – Но это очень трудное дело.

– Вы хотите сказать, капитан, трудно для тех, кто не относится к числу служащих «Зантиу-Браун»?

– Да, сэр.

– Не могу поверить, что подобное мог совершить кто-то из наших людей. У меня просто в голове не укладывается. – Жанг испытующе посмотрел на капитана Бланша. – Неужели это предательство?

– Вряд ли, сэр.

– Но у нас пропал человек. Джонс Джонсон, кровь которого недавно обнаружили в городе. Он случайно не мог… не знаю даже, как сказать… стать изменником?

– Все может быть, сэр.

– Мог Джонсон пробраться в арсенал?

– Не могу знать, сэр. Думаю, многим десантникам известны прорехи в наших компьютерных программах.

– Черт побери! Мы же предпринимаем меры безопасности, особенно в том, что касается оружия и боеприпасов.

– У меня появилась одна догадка, сэр.

– Какая?

– Остальные фугасы находились в резерве. Футболисты бегали по полю целых полчаса, прежде чем прогремел взрыв. Фугас, видимо, привели в действие буквально за мгновение до того, как Чепелл наскочил на него.

Лицо Эбри Жанга просветлело.

– Значит, «Килбой» передал соответствующий код.

– Именно, сэр. Если он был передан через нашу компьютерную сеть, то можно попытаться найти его следы. Разумеется, если они воспользовались отдельным передатчиком. В таком случае тот, кто передал сигнал, должен был находиться рядом со спортивным полем. Я могу проверить все записи, поступившие со всех датчиков района. Искусственный Разум сможет найти того, кто соответствует правильному поведенческому профилю. В информации, которая была зафиксирована сегодня, должно найтись какое-нибудь свидетельство.

– Вы получите от меня любую поддержку, которая вам потребуется. Для выполнения задания вы получите любые, самые широкие полномочия. Найдите мне этих говнюков! Не важно, сколько придется ждать, но я очень хочу увидеть, как мы вздернем на фонарь уродов из этого «Килбоя»!