Вашингтонский собеседник Трента упомянул название гостиницы "Дезерт" в Гватемала-сити, где они якобы встречались за ленчем с человеком, у которого имелся дом на острове Монтсеррат, а также подружка, улетевшая из Майами на самолете авиалинии "Америкэн Эйрлайнз". Трент тут же полетел в Майами и, купив в аэропорту путеводитель по Карибским островам, нашел в нем адрес ресторана "Оазис" на Монтсеррате. Он сел на самолет компании "Америкэн Игл", следующий на остров Антигуа через Сан-Хуан, а оттуда девятиместный "айлендер" к восьми часам вечера в среду доставил его на остров.

Он проделал весь этот маршрут четырьмя рейсами, и каждый раз покупал билет в последнюю минуту, так что американцам было бы нетрудно выявить слежку.

Остановившись в гостинице на склонах холмов Суфриер-Хиллз, он сразу же лег спать, засунув ножку стула в ручку двери, и хорошенько выспался. Утро он провел на пляже и ровно без четверти час вошел в ресторан "Оазис".

За одним столом четверо пожилых англичан обсуждали партию в бридж. За другим – самым дальним от стойки бара – сидел в одиночестве, спиной к стене, человек лет пятидесяти с небольшим. Он едва заметно кивнул.

– Мне кажется, мы несколько раз встречались в Гватемале, – сказал Трент, подходя к столу.

– В гостинице "Дезерт", – подтвердил тот, и Трент сел за стол напротив.

Американец был невысокого роста, плотного сложения, с развитой мускулатурой. На лице его застыло такое выражение, как будто он очень долго чего-то ждал; по-видимому, теперь его уже ничем нельзя было удивить.

На нем был костюм из легкой полосатой ткани и рубашка из хлопка – поблекшая от частой стирки и выгоревшая на солнце; тяжелые ботинки с железными подковками на подметках до блеска начищены. У ног лежал потертый портфель. В общем, его скорее можно было принять за коммерсанта, торгующего каким-то серьезным товаром – вроде тяжелых машин или промышленных химикатов – в близлежащих районах Карибских островов.

– О'Брайан, – представился он. У него почти не было акцента, как у человека, давно покинувшего родину и за много лет привыкшего к местному диалекту. Улыбался он дружелюбно и немного лениво, и только его светло-голубые глаза глядели настороженно. – Кое-кто в Вашингтоне рекомендовал мне встретиться с вами, – он слегка пожал плечами. Я проверил ваши данные по компьютеру, мистер Трент. Похоже, мы могли бы вместе обделать кое-какие делишки, и, вероятно, нашли бы немало общих знакомых – как друзей, так и врагов. Этот человек из Вашингтона предупредил меня, что я должен быть начеку, но это их дела – в Вашингтоне. – О'Брайан сказал это, просто констатируя факт, без всякой горечи или критической нотки в голосе.

Из-за стойки появился бармен – высокий и настолько жилистый, что мог бы играть в баскетбольной команде профессионалов. О'Брайан заказал два пива. Он говорил спокойным и вежливым тоном. Дождавшись, когда подали пиво, он отхлебнул и вытер губы чистым носовым платком, много раз побывавшим в стирке.

– Так и не привык к бумажным салфеткам, – сказал он. – Знаете, к этим одноразовым. В детстве нас приучали к аккуратности, а за неряшливость мы получали подзатыльники. – Он сложил платок и положил его обратно в карман, затем снова взглянул на Трента. – Из вашего досье следует, что вы уволились. Теперь хотите вернуться обратно, но на своих условиях, и я вас вполне понимаю. – При этом он слегка подчеркнул местоимение "я". – Человек из Вашингтона сказал мне, что речь идет о долгосрочном соглашении, и мне это тоже подходит. Правильно ли я понял?

– Совершенно верно, – отозвался Трент.

– Так, превосходно. А то эти ребята из Вашингтона часто все путают.

О'Брайан быстро оглядел террасу, по привычке проверяя – не подслушивают ли их.

– Согласно правилам нашего заведения, при работе с внештатниками я должен удостовериться, что вы сделаете что-то полезное для нас, а я, со своей стороны, должен вам чем-то отплатить. Я все тщательно проверил по своим каналам, как если бы консультировался в брачном агентстве. Похоже, у нас есть общие интересы, так что давайте действовать так, будто мы сражаемся по одну сторону баррикад. Если мы проиграем, я потеряю прибавку к пенсии, которую выслужил, но, поскольку я уже отработал тридцать лет, мне на это наплевать.

Он сказал все, что считал нужным, глотнул еще пива и слегка откинулся на спинку стула в ожидании ответа.

– Один мексиканец говорил мне, что его американский партнер ищет человека с яхтой – откликнулся Трент.

– Как зовут мексиканца?

– Педро Гомес-и-Роиг.

– Отличный парень. А у вас есть яхта… Это могло означать и вопрос, и утверждение. Трента устраивало как то, так и другое.

– Да, в Доминиканской Республике. Пятнадцатиметровый катамаран, – ответил он.

Агент Управления по борьбе с наркотиками кивнул и сделал знак бармену.

– Вы любите густую похлебку из моллюсков, мистер Трент? – спросил он.

Трент ответил утвердительно, и это, видимо, понравилось О'Брайану.

– Ну вот, и здесь мы сходимся во вкусах. – Он сделал заказ и стал играть пивной кружкой, двигая ее по столу то влево, то вправо и разглядывая отпечатки пальцев на запотевшем стекле.

Им подали похлебку в глубоких чашах. О'Брайан ел молча и сосредоточенно, и Трент подумал, что он, наверно, так же серьезно делает все, за что берется.

Когда посуду убрали и принесли кофе, О'Брайан заговорил вновь:

– В вашем досье указано, что вы хороши в деле, мистер Трент. А в некоторых рапортах отмечено, что даже слишком хороши. – Он слегка улыбнулся Тренту. – Не будем затрагивать вопросов морали. В былые времена мы провозглашали, что боремся против коммунистов, и на этом основании могли делать все, что хотели, лишь бы ЦРУ не попадало на первые страницы газет. Но теперь нам приходится действовать осторожнее. Я прошу вас учесть: если у нас опять начнется дефицит пластиковых мешков для трупов, то нам станут задавать вопросы в Конгрессе. Впрочем, все это вы и сами прекрасно знаете.

Да, действительно, Трент знал это слишком хорошо. Шеф пытался организовать его убийство, чтобы избежать риска, ведь Трент мог дать показания в Палате представителей о мокром деле, которое он выполнял для ЦРУ Так и получалось – люди, использовавшиеся в качестве орудий холодной войны, когда изменилась политическая ситуация, становились париями нового порядка. Сенаторы и конгрессмены умывали руки, открещиваясь от тех методов, к которым совсем недавно призывали сами. Трент всего лишь выполнял то, чему его учил шеф, и не очень-то задумывался, покуда ему не было поручено внедриться в группу ИРА в Северной Ирландии. Хорошее знание истории Ирландии было необходимой частью его легенды; к тому же отец у него был ирландец, а сам он воспитывался как католик. Наверное, он слишком поздно понял, что социальные условия и национальные предубеждения – это такое же зло, как и терроризм, который они порождают. И сейчас он сказал О'Брайану:

– Когда сражаешься против терроризма, приходится убивать – это входит в обязанности. Я ушел, потому что больше не хотел убивать.

О'Брайан некоторое время сидел в задумчивости, а затем прервал молчание:

– Вы сделали правильный выбор, позвонив в Вашингтон, мистер Трент. Вас ведь считают головорезом, многие просто бросили бы трубку. Когда-то этот человек работал на меня – он несколько амбициознее, чем я, любит хороший стол, кондиционеры. В настоящее время создалась ситуация, которая, строго говоря, выходит за рамки моей компетенции. Вам надлежит отправиться на остров Южный Андрос в Багамском архипелаге. Я хочу от имени заинтересованных лиц арендовать вашу яхту. Как только это будет сделано, мы с вами, мистер Трент, входим в дело. Вопрос об оплате решим позже, когда все будет готово. Пока же я и мои ребята будем присматривать за вашими старыми врагами, которые, вероятно, станут за вами следить. Ну как, устраивает?

Трент прекрасно понимал, что, если он намерен сотрудничать с американцами, то придется согласиться. Неотъемлемой частью его профессии являлась конспиративность и получение необходимой информации. Он вспоминал бывшего шефа – человека холодного, одинокого, коварного, мастера силовых игр и психологического шантажа. В первые годы работы в Управлении Трент не сумел занять сильной позиции: он стремился отличиться, и шеф, используя это, манипулировал им в значительно большей степени, чем это допускалось официальными правилами. В дальнейшем Трент научился играть в игры своего шефа и уклоняться от контроля, что пришлось не по вкусу руководству Управления. Это не понравилось и американцам – так он нажил себе врагов и в Вашингтоне. Но всегда отлично выполнял задания – в чем бы они ни заключались. Имея в виду опасность, угрожавшую ему, Трент сказал О'Брайану:

– Я работаю с вами лично, а не с вашим Управлением, а потому вы не должны упоминать моего имени в своих отчетах.

О'Брайан слегка кивнул в знак согласия.

– Теперь давайте договоримся о правилах, – продолжил Трент. – Вы поставляете информацию и специальное оборудование – и это все. Операцию провожу я сам. Если мне что-то не понравится – я ухожу. Если же вы обнаружите, что операция идет не так, – вы свободны.

О'Брайан снова легонько кивнул:

– Согласен. Я и люблю вести игру именно так. – Он отодвинул пустую чашку на край стола, взглянул Тренту прямо в глаза, чуть-чуть улыбнулся:

– С точки зрения современного Вашингтона, мистер Трент, мы с вами устарели. Итак, у нас получится хорошая команда. Вы знаете, что говорят о Доминиканской Республике? Бог создал мир за шесть дней, а на седьмой отдыхал. На восьмой день от попытался навести порядок в Санто-Доминго и до сих пор его наводит. – Он начертил на столе прямую линию и пририсовал к ней стрелку.

– Давайте обговорим: будем встречаться на восемь дней раньше, чем вы назначите, и на восемь часов раньше, чем мы договоримся. Если вам потребуется лететь, старайтесь по мере возможности пользоваться самолетами "Америкэн Эйруэйз". Возможно, это несколько усложнит ваш маршрут, но зато они точны и очень строги в смысле безопасности, а это дает мне возможность в любой момент проверять их кассовые компьютеры через одного из своих людей.

Он кивнул бармену и попросил чек. Оплатив заказ, О'Брайан вынул из кармана ручку и написал номер телефона на оборотной стороне чека:

– Позвоните мне с острова Южный Андрос.