В три часа дня мы с Джесси подъехали к моему дому. Здесь было значительно прохладнее, чем в самом Лос-Анджелесе, небо казалось более синим, а город — более спокойным. За домом высились зеленые лесистые горы, с детской площадки доносился радостный визг ребятни.

Я выскочила из машины.

— Через полчаса я должна собраться и смотаться отсюда. Буду у тебя вечером.

Он хотел выйти следом и потянулся за своими подпорками:

— Я с тобой.

— Ладно. Я же вижу, как тебе не терпится рвануть по магазинам и поскорее начать собирать приданое для малыша. Компакт-диски Джимми Хендрикса, юридический словарь Блэка, DVD с Бивисом и Батхедом, ну и всякое такое важное добро.

Он открыл ключиком бардачок.

— На-ка вот, положи «глок» к себе в рюкзак.

Я огляделась по сторонам. Улица словно вымерла. Никки с Карлом были на работе, да и Мартинеса с сыновьями не видать, равно как и их грузовичка. Ветерок щекотал мои голые плечи. Я положила пистолет в рюкзак.

Он выгрузил на асфальт коляску, пристегнул к ней колеса и выбрался из машины.

— И нечего глумиться над Бивисом и Батхедом. Это целый культурный пласт. Мы купим себе домашний кинотеатр.

Я схватила в охапку три дюжины алых роз, лежавших на заднем сиденье, и мы направились к калитке.

Он улыбался.

— Хотя нет. Малышу, наверное, лучше начать с «Багз Банни». Потом пусть смотрит «Роудраннера» и «Симпсонов».

Малышу. Ну надо же! Его радость передалась мне.

— А что касается музыки, то Клэптона надо начинать слушать раньше, чем Хендрикса. Хотя погоди-ка. Может, даже лучше начинать с «Криденс».

Джесси катил на своей коляске, как скорый поезд. Он всегда так расправлялся с неопределенностью — общался, работал, обсуждал политику, плавал по три мили — в общем, шевелился, постоянно был в движении. Но такой прыти я за ним еще не замечала.

— Но пункт номер один — это уроки плавания. Дети — прирожденные пловцы, поэтому мы своего малыша понесем в бассейн сразу из родильной палаты. Ой! Да нет же, я придумал! Мы устроим роды в воде. — От радости его явно начинало заносить. — С другой стороны, если подумать хорошенько, то заставлять тебя рожать в воде — это все равно что купать кошку. Ты же ведь кусаться начнешь, как только дойдет до дела.

И во всей этой милой трескотне — «Как ты себя чувствуешь?», «У тебя все в порядке?», «Не хочешь остановиться и передохнуть?» — ни разу не прозвучало одного вопроса, даже намека на него. А вопрос-то был куда какой важный и… очень поганый — его ли это ребенок?

Любой, взглянувший на эту ситуацию с логической точки зрения, пришел бы к двум версиям, объясняя себе, как я могла забеременеть. Первая — опасения насчет его бесплодия оказались напрасными. Вторая — хорошо в любом случае.

Но в голову его не закрадывалось и капли сомнения. Я не улавливала напряжения в его взгляде, в словах или в этой лукавой улыбке, которая теперь не сходила с его губ. Я видела только одно — он верит мне на все сто процентов. И уже не в первый раз благодарила судьбу за то, что свела меня с ним.

Открыв калитку, я окинула взглядом сад, но не заметила ничего, кроме кустиков гибискуса, жасмина и густых зарослей вьюнка вдоль забора. Дубки бросали дрожащие тени на газон. Подойдя к входной двери, я заглянула внутрь через стекло. В гостиной было пусто, на кухне горел свет. Я повернула ключ и замерла. Электронный замок был отключен, и в доме стояла тишина.

— Сигнализация, — сказала я. — Она почему-то отключена.

Джесси отстранил меня.

— Дай-ка мне «глок».

Я пошарила в рюкзаке и протянула ему пистолет. Он зажал его между коленей. Я тут же пожалела, что отдала ему оружие. Может, он и стрелял лучше, зато двигался хуже.

— Оставайся здесь.

Распахнув дверь, он въехал в прихожую.

— Э-эй!..

Он докатил до середины комнаты, оглядываясь по сторонам, потом притормозил возле обеденного стола, взял с него какой-то листок, прочел, что там было написано, и плечи его расслабились.

— Все нормально. Можешь заходить, — сказал он мне, развернув коляску в обратную сторону.

Напряжение отхлынуло почему-то через пальцы — они начали дрожать. Записка оказалась от Карлоса Мартинеса.

«2.45. Поехал на строительный рынок. Вернусь через полчаса».

Я скомкала бумажку.

— Нет, все-таки надо поговорить с этим болваном.

— Прежде всего, как он вообще сюда зашел? — Джесси направился в спальню.

— И об этом я тоже хотела бы с ним поговорить.

Я бросила рюкзак на журнальный столик, подошла к письменному столу и включила кнопку воспроизведения на автоответчике.

Оттуда заворковал голосок моей кузины Тейлор:

— Привет, прелесть моя! Я заезжала закинуть материалы для своей книги — чтобы ты посмотрела.

Я заметила на столе папку и вздохнула.

— Так что заточи свое редакторское перо и…

Я нажала кнопку «удалить», телефон тут же зазвонил. Это была Эбби.

— Нет, ты представляешь? Бекки и ее малыш… Я прямо места себе не нахожу! И мать, и ребенок… Нет, я… — Голос ее дрогнул, и она умолкла.

— Я все знаю, — сказала я.

— Отец Уолли заберет детей к себе в Индепенденс. Я соберу для них все самое необходимое, возьму открепление в школе и тоже уеду туда на выходные.

— Ну и правильно.

— Еще как правильно! Он же бывший морской пехотинец. Уж он-то за ними присмотрит. Запиши-ка его адрес и телефон.

Я взяла карандаш, листок бумаги и записала. Мне было слышно в трубку, как ее дети верещат, ссорясь друг с дружкой. Эбби же так старалась их перекричать, что у меня резало уши.

— Эван, но это же такая дыра!

— Знаю. Только это как раз хорошо — там дети будут в безопасности.

Она понизила голос:

— Хейли думает, что дедушка берет их на веселую прогулку, а вот старшие, кажется, догадались, что произошло. Дульси прямо сама не своя. Я как на нее посмотрю, так у меня сердце разрывается. — Эбби едва сдерживала рыдания. — Она даже шепнула Трэвису: «Наша мамочка не чокнулась?» или что-то в этом роде. А он — представляешь? — кивнул. И как мне переубедить их? Да я в жизни так не тряслась от страха!

«Мамуля!» — услышала я в трубке.

— Одну секунду, детка. — Она вернулась к разговору: — Только смотри, никому ни слова! Я сказала только тебе и Томми. В этом паршивом городишке сплетни уходят как сквозь сито.

— Обещаю тебе, Эбби, что никому не скажу. А ты давай там, будь осторожнее.

— Осторожнее! Да я готова забраться в бронированный армейский «хаммер» с пулеметом на крыше и сидеть там не высовываясь!

— Меня не забудь прихватить. Ну ладно, серьезно — будь осторожна.

Мы распрощались.

Джесси прикатил в гостиную.

— В спальне все нормально. А в ванной стоит открытый ящик с инструментами, и Карлос оставил недоеденный бутерброд на кухонном столе.

Я сложила листок с телефонным номером мистера Хэнкинса и убрала его в карман.

— Ладно, начну собираться.

Ветер хлопнул об стену входной дверью, которую мы забыли закрыть. Бумаги с моего стола, порхая, полетели на пол. На кухне что-то с грохотом опрокинулось. Джесси замер.

Я пошла и закрыла дверь.

— Все, отбой! Теперь мы в безопасности.

Я направилась в спальню, но он остановил меня, взяв за руку:

— Подожди!

— А что случилось?

Он потянул меня к себе.

— Сядь.

Меня насторожил его встревоженный тон. Я присела на подлокотник дивана. Тряхнув головой, Джесси откинул со лба волосы, глубоко вдохнул, открыл было рот, но передумал и только шумно выдохнул.

Потом он снял перчатки, положил на журнальный столик пистолет, снова тряхнул головой и глубоко вдохнул.

— Ну, говори же!

Он взял меня за руки.

— Всю дорогу сюда я мучился, как тебя спросить.

Внутри все похолодело. Неужели он все-таки задаст этот важный и такой поганый вопрос? Джесси полез в карман рубашки. Вот черт! Что у него там? Неужели результаты моментального теста на отцовство?

— В прошлый раз, заговорив об этом, я закончил разговор не так, как хотел бы.

Стоп!

— В прошлый раз?

— Поэтому намерен возобновить его. Только, пожалуй, опущу то место, где споткнулся. — В руке он держал крохотную черную коробочку, а когда открыл ее, я увидела кольцо. — Выходи за меня.

Бриллиант был такой большой и сверкающий, что я боялась ослепнуть. Как будто со стороны я слышала звуки, которые сама издавала, — дурацкие недоверчивые смешки и всхлипы.

— Нет, все-таки ты сумасшедший!

Но мои слова он истолковал по-своему — уязвленный и задетый за живое, хотел убрать коробочку, но я схватила его за руку.

Теперь я уже хохотала в голос и кричала:

— Самый настоящий, законченный псих!

— Эван, ну, пожалуйста, перестань!

— Можно мне померить?

Джесси окинул меня хитрющим взглядом, достал кольцо из коробочки, надел мне на палец, сжал мою руку и поцеловал.

Он хотел продолжить, но я прикрыла ему рот кончиками пальцев.

— Пылкий, внимательный, восхитительный псих! Иди ко мне!

Он пересел на диван, и я поцеловала его.

— И когда ты только успел это купить?

— Пока вы с отцом встречались с Суэйзи. Я же сказал, что отправляюсь по магазинам.

Я рассмеялась, толкнула его и взобралась сверху. Он блаженно улыбался.

С кухни снова донесся грохот и… писклявый голосок моей кузины.

— Нет, терпеть это просто невозможно!

Джесси взмахнул руками и схватился за спинку дивана, а я, вскочив, заорала:

— Че-ерт!..

Тейлор вылезла из-под кухонной стойки.

— Я все слышала. — Она обхватила ладонями лицо. — Вы собираетесь пожениться. О Господи!

Я перелезла через Джесси и спустила ноги с дивана.

— Какого черта тебе здесь нужно?! Убирайся!

— Ну… Теперь будет что рассказать людям.

Она держалась руками за щеки, словно ее только что избрали «Мисс Америкой». Оттолкнувшись от подлокотника, я рванула по направлению к кухне.

Она выставила вперед руки, словно защищаясь:

— Не подходи!

На ней был один из шедевров ее «гламурной коллекции» — серый с отливом бюстгальтер, украшенный кокетливыми отворотиками. На шее — галстук-бабочка. Во что она была одета ниже пояса, я не видела, потому что мне мешала стойка, но уж наверняка не в юбку и не в брюки. Перед ней лежал судейский молоток. Я бросилась на нее через стойку. Она с визгом отпрянула, посшибав с холодильника магнитики и фотки.

— Нет, не подходи!

Я молотила руками по воздуху в бессильной попытке дотянуться до нее.

— Я убью тебя!

— За что?! Разве тебе не нравится мой адвокатский костюм? По-моему, он просто восхитителен. Эта композиция называется «Суд любви».

Теперь мне стало ясно, зачем на ее физиономии оказались эти строгие очки. Она все выставляла вперед руки, словно загораживаясь от меня.

— Такой костюм нужен девушкам, которые хотят продемонстрировать мужчине свою консервативность и в то же время обольстительность. Каждая женщина-адвокат должна иметь такой костюм. Я только не понимаю, что с тобой происходит. Я, например, за вас жутко рада.

— Ну вот что — не вздумай трепать об этом на каждом углу. Убирайся из моего дома и помалкивай. — Я схватила молоток. — Или я засуну эту штуковину тебе в задницу, и будешь потом выплевывать щепки.

— Эван, не надо! Разве можно так наказывать за болтливый язык? — Она с опаской поглядывала на молоток в моей руке, и вдруг ее глаза-виноградинки расширились от изумления. — О-о!.. А вот это совсем не хило! И где же, интересно, он раздобыл столько денег на такую покупку?

Опешив, я замерла над стойкой с молотком в руке.

Она завороженно глазела на кольцо.

— Неужто выиграл на бирже? А может, в каком-нибудь благотворительном марафоне?

— Джесси! — воскликнула я. — Давай сюда пистолет! — И медленно оторвалась от стойки.

Моя бесстыжая сплетница-кузина картинно закатила глаза:

— Ну что вы как дети, ей-богу?!

— Джесси! — снова позвала я и, обернувшись, увидела его в дверном проходе.

Озадаченно почесывая переносицу, он качал головой:

— Я тут ни при чем.

Занеся над головой молоток, я двинулась вдоль кухонной стойки.

Моя бесстыжая кузина снова выставила вперед руки:

— Не надо, стой там! Не приближайся!

— Это почему же? — сделала я еще один осторожный шаг.

— Потому что, когда вы вошли, я как раз выносила приговор подсудимому.

У меня чуть не помутился рассудок.

— Выносила приговор?..

Я метнулась вперед и заглянула под стойку.

— Дурацкая идея! — сказал сзади Джесси.

Но я уже не могла остановиться.

Совершив немыслимый прыжок, я выронила молоток. Оставалось только грязно выругаться.

Бесстыдница схватилась за голову:

— Я все могу объяснить!

Я плавно обошла стойку и совершила новое открытие.

— Черт возьми! Карлос!

На полу, съежившись и прижав к ушам голые колени, сидел мой строитель.

— Нет, мисс Делани, вы все неверно поняли! Я…

— Что-о?.. А ну убирайтесь отсюда! О Боже, да прикройтесь же!

Но прикрыться он не мог, потому что руки у него были скованы наручниками за спиной. Я медленно приближалась.

— Тейлор, прикрой же его!

Карлос представлял собой аппетитное зрелище с точки зрения мужской плоти, только с тех пор я почему-то без особого вдохновения вспоминала его карие глаза с томной поволокой, бронзовый торс и поражавшее внушительными размерами мужское достоинство, которое он в тот момент безуспешно тщился скрыть.

— Ну все, Тейлор, тебе конец! — Я вихрем понеслась в гостиную.

С того самого дня при воспоминании о Карлосе Мартинесе я неизменно видела перед глазами игривую надпись, выведенную жирным маркером на его голой заднице: «Нелегкие времена настали». И стрелочку, указующую в сторону паха.

— Эван, но это же искусство, — как ни в чем не бывало лопотала Тейлор. — Ис-кус-ство! Мы готовили фотосессию. Для моей кни-ги!

Пистолет лежал на журнальном столике. Прочтя мои мысли, Джесси накрыл его рукой и покачал головой.

А между тем Тейлор отважилась выйти из-за стойки и направилась к нам, цокая каблучками, словно карликовый пуделек коготками. Джесси так и ахнул.

Нижние прелести она прикрыла военной шинелью, но когда опустила ее, мы увидели все — белые шлепанцы с пуховыми помпонами, полицейскую дубинку на кожаном поясе и маленький хлыстик для особо строптивых подсудимых. Но главное — крохотные, почти незримые трусики-стринги цвета синей униформы тюремных надзирателей.

Джесси картинно прикрыл глаза ладонью:

— Я ослеплен!

С кухни жалобно воззвал Карлос:

— Тейлор, ты куда?

— Ключ от наручников в ванной. — Она процокала мимо Джесси. — Ну а ты, зануда? Неужели рассчитываешь на какое-то там чувство юмора после свадьбы? Думаешь, Эван будет вот так развлекать тебя? Надеюсь, ты понял, куда я клоню?

Она метнулась в спальню, а оттуда в ванную.

Джесси постучал пальцами по коленке, задумчиво поджав губы, потом развернулся и поехал следом за ней.

— Тейлор, а ну-ка обернись!

Из ванной донесся грохот хлопнувшей о стену двери и перепуганный голос Тейлор:

— Эй, ты чего это…

Визг. Грохот. Голос моей кузины, скорее походивший на свист вскипевшего чайника:

— Ах ты, урод! Да что ты себе…

Я услышала шум возни, визг Тейлор и два громких шлепка, после чего она пулей вылетела из ванной.

— Он шлепнул меня!

Суровые судейские очки у нее на носу перекосились, глаза буквально вылезали из орбит. Джесси выехал следом, и она, тыча в него пальцем, завопила:

— Этот псих шлепнул меня!

— Тебе бы лучше заткнуться, — посоветовал Джесси, проезжая мимо.

— Да что с тобой такое? Взбесился?

Он резко развернул коляску.

— Эван, разве ты ей не говорила? Я же признан невменяемым.

— Боже милостивый! — У нее отвисла челюсть. — То есть как невменяемым?!

— Как? Медицински! Хроническая невменяемость в последней стадии. В самой крайней степени. У врачей это называется «синдром НКТ». Страдаю буйными припадками.

Карлос за стойкой кое-как умудрился подняться на ноги.

— Тейлор, умоляю, дай мне ключ от наручников!

Джесси ехал прямо на кузину. Она в ужасе попятилась.

— Любимое занятие номер один — бить телок по задницам. Дальше — хуже. — Он сверлил ее тяжелым взглядом настоящего зомби. — О-о!.. Да я уже чую запах мертвечины!

Она забилась за диван.

— Не приближайся!

Но Джесси и не думал останавливаться.

— Стадия третья кому-то покажется совсем отвратительной. — Он выставил вперед кулак с поднятым кверху большим пальцем. — У меня только что возникло непреодолимое желание сделать кое-что вот этим вот пальцем, а потом позвонить твоему мужу. Приступлю, пожалуй, прямо сейчас, а потом спокойно унесу отсюда свою задницу.

Мы вдруг услышали, как в передней хлопнула дверь.

— Тейлор!

Мы дружно повернули головы. На пороге с сантехникой в руках стоял второй брат Мартинес.

Увидев эту живописную сцену, он выронил ключи от машины, трубки и краны тоже посыпались на пол. Он посмотрел в сторону кухни и, окончательно опешив, вылупил глаза на близнеца:

— Мигель, что это значит?!

Тейлор, Джесси и я дружно перевели взгляд на скрывавшегося там мужчину:

— Мигель?!

Вновь прибывший бросился на кухню и заглянул под стойку. В глазах его промелькнула то ли жалость, то ли сострадание к близнецу.

— Карлос! — растерянно произнес тот. — Я сейчас все объясню!

Настоящий Карлос умоляюще протянул руки к Тейлор:

— Да как же ты могла так со мною поступить?!

Она ткнула пальцем в сторону кухни:

— Да нет же, вот он Карлос!

Голый мужчина на кухне жалобно запротестовал:

— Детка, нет! Я как раз Мигель. — Он перевел взгляд на меня: — А вы, мисс Делани, только, ради Бога, не сердитесь. Я же ведь не хотел! Просто так получилось!

Вот тогда-то я и поняла, что сейчас упаду в обморок. Будто сквозь пелену я видела кузину, поправлявшую на носу свои судейские очки. Я слышала, как голозадый близнец призывал отличить его по письменам на ягодицах. Потом застучали ее каблучки, и она сказала:

— Нет, это просто чертовщина какая-то!

Затем Карлос, полностью одетый и удрученный случившимся, горестно потопал к двери. Тейлор подхватила коробку со своими «гламурами» и бросилась за ним вдогонку. Мигель выскочил из-за кухонной стойки с криком: «Клю-юч!..» Выскочил во всей своей красе, с болтающимися мужскими прелестями.

Вот тогда-то я и рухнула без сознания.

По невнятному жужжанию в ушах я поняла, что пришла в себя. Все вокруг почему-то было белым. Под спиною — жесткий пол. Перед глазами потолок.

— Лежи спокойно, не двигайся, — сказал Джесси.

Ноги мои были задраны кверху и покоились у него на коленях. Я подождала, когда комната обретет цвета. Сначала пришел желтый, за ним черный. Пронзительное жужжание в ушах постепенно исчезло, и я спросила:

— Ты только скажи, они ушли?

— Да. И туфля им летела вдогонку. Твоя туфля. Надеюсь, ты не возражаешь?

Я повернула голову и посмотрела на его рубашку. Из серой она постепенно превращалась в белую с синими полосками. Джесси сжимал мою лодыжку.

— Я записал тебя на прием к доктору Эббот, — сказал он.

— Хорошо. — Я аккуратно спустила ноги и села.

— Ты только осторожней.

Но слабость и головокружение уже утихли.

— Да все в порядке. Просто все эти события плюс целый день не ела.

— Все равно пойдешь к доктору.

Он принялся щупать мой пульс.

Я лукаво посмотрела на него:

— Значит, говоришь, синдром НКТ? В последней стадии?

Он подождал несколько секунд, отсчитывая пульс, потом ответил:

— Да, синдром НКТ. Синдром Непереносимости Кузины Тейлор.

— А Мигеля ты что, застрелил? — улыбнулась я.

— А ты бы этого хотела?

— Нет. Он мне пока нужен. Чтобы выложить в ванной плитку. — Я почти совсем пришла в себя. — Видать, пока сворачивал краны, свернул себе заодно и мозги.

— Но я добился для тебя одной существенной вещи — пятидесятипроцентной скидки на ремонт.

Я протянула ему руку, чтобы он помог мне подняться на ноги.

— Ты лучше подумай о другой цифре. Девяносто семь процентов из ста, что я тебя люблю.