Добравшись до дома, я проработала шесть часов подряд, временами поглядывая на апелляционную записку. Потом я совершила часовую пробежку, купаясь в бодрящем солнечном свете, приняла душ и сказала себе, что дела как-нибудь уладятся сами. Они должны были уладиться, ибо никакого иного результата я представить себе не могла. Я села на кровать, расчесала волосы и посмотрела на часы.

О Боже! Мне давно пора быть на примерке своего платья подружки невесты.

Я оделась как попало. Вывела Олли погулять, налила ему свежей воды и закрыла на кухне в детском манеже, который одолжила мне на время Ники. Побежала на улицу. Вернулась, забыв парадные туфли. Одну нашла под кофейным столиком, другую — в коробке Олли. Вот дурочка. Я бросилась к машине и помчалась к магазину одежды.

Бутик находился в Монтесито, в элегантном пассаже между картинной галереей и итальянским рестораном. Владелица магазина, мадам Корнелия, размерами была с дикобраза, пускала дым из сигареты как выхлопная труба и обладала репутацией любительницы колоть острой булавкой чересчур капризных невест. Но у нее было одно безусловное достоинство — она делала женщин красивыми. Она превращала невест в небесные создания, готовые плыть к алтарю по воздуху.

И брала за это хорошие деньги.

Нужно сказать, что собственное свадебное платье я покупала не у нее. Оно висело в дальнем углу шкафа и никак не могло дождаться, когда я наконец его надену. Но это уже относится к неоконченной истории наших взаимоотношений с мистером Джесси Блэкберном.

Когда я открывала дверь, звякнул колокольчик.

— Мисс Делани? А вы должны были прийти пять минут назад.

Мадам Корнелия шаркала через зал ко мне. Она освоила искусство ходить, не отрывая ног от пола. На шее у нее висел сантиметр, а на запястье — подушечка для булавок. Мое платье подружки невесты было на вешалке.

Она сунула мне его в руки и повела в примерочную, находившуюся у запасного выхода. Я сняла вельветовые брюки и блузку. Посмотрев на себя в зеркало, я поняла, что мне нужно было бы носить более приличное белье. Английская булавка на бретельке бюстгальтера красоты ему не придавала, не говоря уже о спортивных трусиках.

Платье. Да.

На вешалке оно выглядело ужасно. Началось с того, что меня поразил его цвет. Мадам Корнелия назвала его créme de menthe, но любая девчонка знает, как выглядит гной. И потом еще эта кромка. Она пенилась, и перед моим мысленным взором предстал джулеп, выливающийся из миксера. Я подняла платье, пытаясь понять, где у него перед, а где зад.

Раздался стук. Мадам Корнелия открыла дверь.

— Дайте-ка я посмотрю, как вы выглядите.

Я спохватилась слишком поздно. Ее взгляд задержался на моих спортивных трусиках. Я смутилась.

Выражение лица мадам Корнелии не изменилось. Оно оставалось таким же любезным. Она энергично вошла, взяла платье и расстегнула молнию.

— Дышите полной грудью.

Потом она резким движением накинула его мне на голову. Платье шуршало, мадам что-то говорила, а я беспокойно дергалась. Когда же моя голова снова показалась, мадам посоветовала лучше натянуть платье и резким движением застегнула молнию на спине. Я пискнула.

Мадам отошла на шаг, осмотрела меня и прижала свои маленькие кулачки к моим бедрам.

— Годится.

Потом она указательным пальцем приказала мне повернуться. Поворачиваясь, я увидела себя в зеркале.

— Вот это да!

Мадам встряхнула подшитый край платья и растянула швы. При этом костяшки ее пальцев стучали по моим ребрам. У меня закружилась голова.

— По-моему, все в порядке.

— «Все в порядке» — не то слово.

Мои ноги и узкая грудь оказались в твердом корсаже и зеленой пене подогнутого края платья. Я почувствовала, что помолодела на несколько лет.

— Это само совершенство, — сказала я.

— Идите на свет, мы сейчас выпустим этот шов.

Я надела свои выходные туфли. При движении на мне все шуршало, отчего я совсем забыла о благодарности. В магазине она приколола корсаж, а я тем временем любовалась собой в зеркале. Каждое мое движение казалось элегантным, а жест отточенным. Я чувствовала себя Грейс Келли. До тех пор, пока мадам Корнелия не вручила мне счет.

Глаза у меня погрустнели.

— Средств на вашей кредитной карточке достаточно?

— Да.

Это если я продам одну почку.

Это было невозможно. До свадьбы оставался всего один день, а я обещала Джесси. А он сам, его кузен, требовательная невеста и капризная мать — все они рассчитывали на меня. Я же почти потеряла работу и должна была копить деньги на апелляцию по уголовному делу.

— Мне нужно позвонить в агентство кредитной информации. Нельзя ли повременить с покупкой платья?

Мадам бросила на меня колючий взгляд:

— Очень даже можно.

Я пошла в примерочную, чтобы переодеться, но ничего из этого не вышло. Я беспомощно изгибалась, пытаясь достать молнию на спине, и вернулась обратно. В окне я увидела, как мимо автостоянки медленно проезжает красный фургон Мерлина и Мерфи Мингов.

Я спряталась за вешалку для одежды. Фургон с грохотом уехал прочь, выпустив голубой дым.

Мадам Корнелия была явно удивлена.

— По непонятной мне причине вам кажется, что кому-то не захочется видеть вас в моем платье.

Я поспешно подошла к прилавку.

— Расстегните мне молнию.

Прищелкнув языком, мадам легко потянула молнию. Максимум на три дюйма. Я поспешила обратно в примерочную, которая находилась за выступом в стене, и остановилась. Запасной выход был открыт. Может быть, это ветер открыл дверь?

На улице продолжал курсировать красный фургон. Я вскрикнула и бросилась в примерочную, пытаясь скрыться из виду.

Внутри меня ожидал Мерфи Минг.

* * *

Он схватил меня и зажал рот рукой.

— Роуэн, — прохрипел он вполголоса.

От него несло топленым салом. Свисающие усы придавали ему ленивый вид, но в глазах от возбуждения сверкала ярость. Я искала позади себя дверную ручку.

— Ты в этом платье выглядишь омерзительно.

Дверная ручка нашлась. Как только я ее повернула, Мерфи поднял меня, развернул на сто восемьдесят градусов, словно в вальсе, и прислонил к зеркалу. Он прижался ко мне всем телом, напоминающим огромный кусок говядины, и щекотал губами по моей шее.

— Деньги.

Я почувствовала на своей коже его влажное дыхание. По шее ползали его усы — мягкие и короткие, подобные какому-то насекомому.

— Тебе скоро будет больно! — прошипел Мерфи.

Он склонился надо мной, и пуговицы на его воротнике царапали мне ключицу. Я не могла двигаться. Его бедра были теплыми. И, вот черт, я почувствовала, как его промежность касается моего бедра. Его большой пенис пробуждался.

— Но я не обязан делать это. Страдать от боли — это как ты захочешь. Поняла?

Я кивнула.

— Я дам тебе выбор. Люди всегда имеют выбор. Ты имеешь право свободно выбирать и действовать так, как тебе велит твоя воля.

В дверь постучали. Я закрутилась и застонала.

Из-за двери зашипел Мерлин:

— Мерфи, кончай. Нечего возиться с ней.

Лицо Мерфи было в двух дюймах от моего. Череп у него блестел так, словно был покрыт лаком.

Мерлин снова постучал.

— Старуха увидит нас. Пойдем отсюда.

Мерфи дышал у моего горла.

— Вот что. Ты идешь с нами и расплачиваешься уже сегодня. Или можешь закричать. Придет старая леди и получит портняжными ножницами в глаз. И получит обязательно, не сомневайся. Тогда нам придется приходить еще раз, чтобы разобраться с тобой. И тогда все будет намного хуже, поверь мне.

Я ни секунды не сомневалась и понимала, что никакого выбора у меня нет. Но я также знала, что они требуют деньги, которых у меня не было, и если бы я смогла убедить их в том, что их ввели в заблуждение, если бы я могла прояснить для них ситуацию, то смогла бы избавиться от всего этого.

— Я убираю руку с твоего рта. Решай, что ты будешь делать.

Он убрал руку.

— Я пойду с вами.

Красный фургон стоял у мусорного бака на проезде. Они втолкнули меня через заднюю дверь, где я должна была сидеть между клавиатурой, барабанами и звуковоспроизводящим оборудованием, а также сеткой для вещей, с которой свешивалось нечто похожее на мини-бар «Би Джиз» образца 1978 года.

— Куда вы меня собираетесь везти?

— На встречу с боссом.

Они вытащили меня из фургона в гавани. Стоял светлый зимний день. Несмотря на прохладный ветер, на пляже были туристы. Маленькие дети с ведерками и лопатками стремительно бежали к воде по мягкому песку. Над головой пронзительно кричали чайки.

Мерфи держал меня за плечи.

— Помалкивай и просто иди.

— А если люди хватятся меня, когда невеста бросит свой букетик?

— Заткнись.

Они провели меня к пристани для яхт. Океан был темно-синего цвета и поблескивал золотом. Парусные суденышки стояли у своих причалов, их натянутые фалы колотились по мачтам, издавая металлические звуки. Мерлин озирался по сторонам и поглядывал на небо, словно боялся, что чайки примут его за грызуна и унесут прочь.

У меня созрел план — честно рассказать о ситуации с деньгами. Их босса Тиббеттса Прайса, возможно, действительно ограбили. Нужно было объяснить, что никто мне этих денег не давал. У меня их не было, я ничего о них не знаю и достать их нигде не могу. Я скажу ему, чтобы он обратился по этому поводу к Синсемилье Джимсон.

Мы прошли через ворота и направились в док мимо многочисленных яхт. Из включенных радиоприемников и телевизоров слышались звуки. Мы прошли в конец дока к ослепительно белому судну. Несмотря на то что я была большой поклонницей моря и всего морского, я ничего не могла сказать о классе этого судна, кроме того, что оно дорогое. Мерлин чертыхнулся и прыгнул на борт. Мы с Мерфи последовали за ним. Прошло уже много лет с тех пор, когда я была на борту судна и тем более в туфлях на высоких каблуках. И я почувствовала, что меня укачивает. Мерлин спустился вниз по трапу и открыл дверь в каюту.

— Босс, это мы.

Мерфи стоял позади меня, ухватившись одной потной рукой за мою. Его другая рука ползла вниз по моей спине и начала спускать дальше молнию платья.

Я отстранилась.

— Прекратите.

Он потянул меня к себе.

— Хочешь показаться недотрогой? — Его рука коснулась молнии на ширинке. — О'кей, я первый.

Мерлин крикнул в каюту:

— Мы ее привезли!

Из-под палубы раздался голос, словно кто-то сплюнул.

— Ну, ну. Тащи это вверх по трапу, Мерлин.

— Но…

— Ты должен получить разрешение на то, чтобы ступить на борт. Мне что, вытатуировать это у тебя на лбу?

Мерлин неуклюже подался назад, сдвинув свои маленькие очки к верхней части носа.

Мерфи прокричал:

— Прошу разрешения подняться на борт, капитан!

Вместо ответа из каюты послышался свист. Мерфи застегнул ширинку и начал толкать меня перед собой вниз по трапу. Я пригнула голову и вошла внутрь с чувством Ионы, повстречавшего кита.

Каюта была великолепна. Панели из тика, бронзовые приспособления, канделябры на потолке. Все как в романе «Великий Гэтсби», если не считать пустых коробок из-под пиццы, пакетов с чипсами и воздушной кукурузой, недоеденных пирожных, сохнущих на кофейном столике, попсы, льющейся из телевизора, и тараканов в пепельнице.

— Подожди наверху, Мерфи.

Мерфи поднялся по трапу на палубу. Я стояла, пытаясь твердо держаться на ногах, перед боссом, который сидел, откинувшись назад, на стуле, обтянутом зеленым полотном, и читал «Уолл-стрит джорнал». На нем были очки в роговой оправе с бифокальными стеклами. Пистолет 44-го калибра лежал у его ног.

Он показал на сиденье, привинченное к стене:

— Садитесь.

Я быстро прошла и села, опустив вниз зеленый подол платья. Руки у меня были холодные и дрожали.

— Мерфи вел себя прилично?

— Ему нравится расстегивать ширинку на людях.

— Он музыкант. А руки все время ищут к чему приложиться.

— Разумеется. Привет, Тоби.

Он откинулся.

— Меня зовут мистер Прайс. Но я прощаю вам подобное обращение, поскольку я действительно предложил вам прошлый раз звать меня просто Тоби.

При дневном освещении создавалось впечатление, что его волосы серого цвета. Лицо было загоревшим и обветренным. Одет он был неряшливо, в помятой тенниске.

— Как мне вас называть? — Он отложил газету. — Кэтлин Делани? Роуэн Ларкин?

— Эван.

Я едва слышала свой голос и почти ничего не соображала. Трясущиеся руки я зажала между ног.

Это он вызвал меня по телефону на вечеринку, во время которой была убита Бриттани Гейнс. С тех пор его люди неустанно преследуют меня. Как мне казалось, именно они и убили ее.

Он снял очки.

— По вашей вине вся вечеринка расстроилась из-за того, что вы позвонили в полицию. Не успел я попросить вас заняться парнем, у которого слегка поехала крыша, как дом оказался набитым полицейскими.

Он пристально посмотрел на меня. Я выдержала этот взгляд.

— Я искал вас, Кэтлин Эван Делани, — произнес он наконец.

Потом он встал и пошел в другой угол каюты. Там он открыл аптечку, приподнял бинты, сигнальный пистолет и серебряный портсигар. Из портсигара он взял уже готовую сигаретку марихуаны и протянул портсигар мне.

— Нет, спасибо.

Он закурил, надолго удержав дым в легких, потом выдохнул.

— Мерлин ходил в суд и проверил там учетные записи, касающиеся недвижимости. Участок, на котором вы живете, принадлежит неким Винсентам. Однако в телефонной книге имеется имя некой К. Э. Делани. Так что теперь мы знаем, что такая женщина реально существует. Мы знаем также, что у этой женщины имеются кредитные карточки, а также банковский счет. — Он сделал еще одну затяжку. — Равно как и то, что она имеет привычку выписывать необеспеченные чеки.

От выдыхаемого дыма воздух в каюте стал приторно сладким. Он положил сигаретку в пепельницу и начал искать что-то в мусоре, скопившемся на кофейном столике, смахнув при этом на полированный деревянный пол каюты поп-корн и пакетик «Орео». Наконец он нашел сильно потрепанную книжку в бумажной обложке. Это был мой роман «Литиевый закат».

— И самое странное во всем этом — книга Эван Делани. На обложке нет фотографии. Это могли бы быть вы или какой-нибудь литературный поденщик, нанятый издателем. Но речь в книге идет о смелой красотке по имени Роуэн Ларкин.

Усевшись на стул, он раскрыл книгу. В ней желтым фломастером были выделены отдельные части текста, а на полях мелким почерком были написаны комментарии к этим отрывкам. Я вся сжалась. Мне было известно, что единственными людьми, которые делают подобное, являются неизлечимые маньяки и полоумные участники движения за выживание, скрупулезно анализирующие Библию в поисках указаний, которые касались Апокалипсиса.

— Тут есть кое-что интересное. Эта малышка Роуэн поджаривает мозги парня, не извлекая их из черепа, она просто пронизывает его взглядом. — Его собственный взгляд тем временем внимательно изучал меня. — Это то, что вы хотите сказать миру? Мужчины должны неукоснительно следовать заданной им линии, иначе женщины поджарят им мозги.

Он сделал еще одну затяжку.

— Вы играли с моей головой. Предполагалось, что вы будете молчаливым партнером, посредником между мной и тем человеком, который должен со мной расплатиться. Вместо этого вы присвоили деньги и оставили меня в дураках.

Молчаливый партнер. Бог мой! Не была ли другим таким молчаливым партнером Бриттани Гейнс, которая теперь умолкла навсегда? Мне стало не по себе. Я вдруг почувствовала зловонный запах морга, и перед моими глазами встало перерезанное горло Бриттани. Надо как-то выбираться отсюда. Живой.

— Я…

— Не прерывайте меня.

— Только…

— Ни одного слова.

Никакая информация, удостоверяющая личность, и никакие объяснения не удовлетворят его. Во всяком случае, после того, как он провел это… «исследование».

— Вы сказали Мерлину, что вас зовут Роуэн. Имя явно вымышленное. Да, возможно, вы на самом деле являетесь Эван Делани. Или это ваш литературный псевдоним. — Он сдавил сигаретку пальцами. — Что я знаю наверняка, так это то, что вы подвизаетесь в сфере развлечений.

Он повернул мою книгу, взглянул на корешок и прочитал:

— «Арктурус», — после чего искоса посмотрел на меня, как смотрит профессор права, требующий правильного и четкого ответа.

— Это издательство, — пояснила я.

— Филиал «Спиллхаус медиа»?

— Да.

— Которой, в свою очередь, владеет группа «Ви Зет Джи».

Какое это имеет отношение к делу? Куда он клонит?

— Она владеет радиостанциями в США и Канаде, а также принимает частичное долевое участие в кинематографических компаниях и звукозаписывающих фирмах, располагающихся в Голливуде и Нашвилле.

Это было для меня новостью. У меня затряслись ноги. Я взглянула на журнал и на его горящие глаза.

— Это один из крупнейших североамериканских увеселительных конгломератов. Вам казалось, что мне не удастся вывести вас на чистую воду? У меня диплом экономиста, черт бы вас всех побрал! Я снабжал наркотиками половину Исла-Виста через свой студенческий клуб, когда мне было всего девятнадцать лет.

Он отодвинулся и опять начал копаться на кофейном столике. Наконец он достал оттуда компакт-диск и швырнул его мне. Я неуклюже поймала его. Это был последний альбом группы «Джимсонвид».

— И диски «Джимсонвид» относятся к фирме, использующей в качестве товарного знака этикетки с символикой Королевского хайлендского полка — «Черных стражей». И эта фирма также входит в конгломерат, который владеет и вашим издательством. Я аккуратно выполняю свою работу, ребятишки.

Я с отчаянием смотрела на него, задавая про себя вопрос: «Ну и что?»

— Я…

— Никаких извинений. Сделка не состоялась, так что вам придется вернуть мои деньги. Вам понятно, черт побери?

— В данном случае я бессильна.

Прайс стремительно вскочил со стула. Секунду спустя он набросился на меня, схватил за волосы и сунул мне между ног свое колено.

— Не стройте из себя идиотку, женщина, — сказал он и нацелился в мою щеку сигареткой с марихуаной, которая была у него в руке. — Мне были обещаны записи и особое внимание.

— У кого?

— Вы потрясающе глупы. У продюсера Слинка. Мне обещали также фирменные наклейки на диске, три альбома, небольшое турне. Участие. — Окурок то приближался к моему лицу, то удалялся от него. — Пятнадцать тысяч долларов одними взятками, но я не получил ничего.

Он щелчком бросил окурок в меня. Я загородилась руками. Окурок обжег мне ладонь и упал на платье. Я стряхнула его и раздавила на полу.

Прайс навис надо мной.

— Я не собираюсь всю жизнь болтаться в Санта-Барбаре и нанимать оркестры для выступлений в «Элкс-Лодж» и на окружной ярмарке. У меня настоящие певцы, артисты, которые сделают мне имя в этой сфере деятельности. И я платил им за их работу настоящие деньги. А вы использовали меня как пассивного педераста. Вы сорвали мне сделку, — сказал он, указывая на меня пальцем. — И кому же вместо меня платит «Ви Зет Джи»? Вам. — Он схватил мою книгу. — Оплачивает вашу сделку с издательством. Так что для того, чтобы компенсировать мои потери, вам придется перевести свой гонорар за книгу мне, книжонка поганая и переплет бумажный, — продолжал он, листая страницы. — По самой низкой оценке гонорар должен составить семь тысяч. Прибавьте к этому исходные пятнадцать плюс три тысячи в качестве процентов. Получится, что вы должны мне двадцать пять тысяч долларов.

Прайс бросил книгу мне в лицо. Я отбила ее в сторону и уперлась кулаками в сиденье, пытаясь не закричать и не описаться от страха.

Мне не было известно, кто затуманил ему мозги ложными обещаниями. Скорее всего это была Синса. Но в данный момент это не имело никакого значения. Мне необходимо было выбраться отсюда целой и невредимой и обратиться в полицию. Я пригладила подол платья, стряхнув с него пепел. Медленно выдохнула, давая выход накопившейся злобе, и молча молила Бога, чтобы он помог мне убедительно соврать.

— Мама учила меня, что только ветреные девушки сразу же говорят «да». Нужно сказать «нет», иначе мальчики подумают, что ты шлюха.

Прайс косо взглянул на меня. Я прочистила горло и продолжала с большей твердостью в голосе.

— Не осуждайте девушку за попытку, — сказала я и извиняющимся жестом прервала его попытку заговорить. — Мы сможем договориться.

Он плюхнулся на свой стул.

— Вот это уже лучше.

Он снова протянул руку к серебряному портсигару.

— Минги подбросят вас к банку на обратном пути на… — Прайс заморгал, его глаза расширились, словно он в первый раз увидел, как я одета, — то место, откуда вас привезли.

— Не получится.

— Сделайте так, чтобы получилось.

— Деньги есть, но я не могу получить их сегодня.

Он приложил кончики пальцев к вискам.

— У меня создается впечатление, что вы пытаетесь запутать меня.

— Банк «Эллайд Пасифик» находится под наблюдением. Разве хозяева вечеринки не сказали вам о том, что произошло, когда я первый раз пришла туда?

Прайс сморщил лоб.

— Что?

— Полицейские ждали меня на выходе.

Казалось, Прайс пребывал в полной растерянности, а может быть, он был недоволен тем, что Мерфи и Мерлин не доложили ему об этом.

— Тогда сделайте это в банке. Попросите предоставить вам отдельное помещение. Получите наличные и отдайте их моим ребятам за закрытыми дверями.

— С камерами наблюдения, просматривающими все и вся? Мой счет находится под особым контролем, Тоби. Последнее время на него часто поступали вклады и с него же часто снимались деньги, плюс к тому необеспеченные чеки. Они взяли вклад под особый контроль.

— Это ваша проблема, а не моя.

— Это не проблема. Дело во времени.

— Каким образом?

— Подумайте сами.

Я мяла пальцами край платья. Прайс пребывал в раздумье. Он мне верил.

— Хранилище на замке с часовым механизмом? — спросил Прайс.

Моя политика сработала.

— Отчасти. Это отдельный ящик в общем сейфе.

— Тогда идите и возьмите ключ.

— Это не так просто. Существуют еще несколько счетов, другие банки и время, необходимое на то, чтобы посетить их все.

Он протянул руку за картонной коробкой с шоколадом, лежавшей на кофейном столике. В шоколад был воткнут нож для масла. Прайс вырезал этим ножом большой кусок и начал облизывать его.

— Завтра, — произнес он.

— Во второй половине дня.

— И не увиливайте.

— Не посмею, — ответила я и встала.

Прайс вырезал еще один кусок шоколада и начал медленно слизывать его с ножа.

— Доставите деньги сюда завтра в пять вечера, — сказал он. Потом наконец посмотрел на меня и добавил: — А теперь убирайтесь.

Красный фургон с грохотом въехал в проезд позади бутика для новобрачных. Мерфи отодвинул дверь и вышел вместе со мной.

— Итак, завтра. Оденься во что-нибудь другое, — приказал он.

Я сделала один шаг, но он преградил мне путь, выставив руку.

— И помни, что я всегда оставляю выбор за тобой.

— Давай быстрее, Мерфи, — промычал Мерлин из фургона.

Глаза Мерфи мерцали. У обычного человека этот блеск означал бы удивление. Его рука поднялась к усам и пригладила их. В нос ударила омерзительная вонь, которую испускало его грязное потное тело.

Меня осенила страшная догадка. А давал ли он выбор Бриттани? Я отпрянула назад к фургону.

Он приблизил свое лицо к моему.

— Нагишом или в одежде?

Я содрогнулась.

— Что?

— Мерфи, — заговорил Мерлин, — у нас нет на это паршивое дело времени. Боссу это не понравится.

Мерфи ухмылялся.

— Как тебе хочется вернуться в магазин для молодоженов? Нагишом или одетой?

— Одетой, — ответила я.

— Прекрасно.

Выругавшись, он поднял меня и бросил в мусорный контейнер.

Я упала на мокрый салат, говяжьи хрящи и на влажный картон. Мерфи захлопнул крышку. Я погрузилась в темноту и жуткую вонь.

Мерфи постучал по крышке.

— Завтра. Смотри не обмани нас.

Было слышно, как отъехал фургон. Я осторожно села. Каждое мое движение сопровождалось чавкающими звуками. Меня обволакивала всякая дрянь. Что-то подо мной хрустело. Потом послышался другой звук. Я заплакала от счастья.

Крышка поднялась, и внутрь заглянула мадам Корнелия.

— Вы заплатите за это платье. Сейчас же! — сказала она и добавила: — Наличными, фрейлейн.