Когда я возвратилась к дому Брайана, по вершинам деревьев шумел ветер, а лужайку возле дома пересекали тени от падавшего на ветви света желтых уличных фонарей. Вэлли доставил Эбби в пункт неотложной помощи. Я отправилась прямо домой, решив заявить о вандализме в отношении «эксплорера» наутро, когда солнечный свет рассеет переживания, и так переполнявшие воспаленный мозг.

Свет в доме не горел. Должно быть, Брайан и Люк отправились за мороженым, подумала я. И тяжело вздохнула, зная, что нужно остыть и что с Брайаном придется так или иначе заключить перемирие.

Входная дверь оказалась распахнутой настежь. Я остановилась посреди лужайки.

— Эй?

Ответа не последовало. Внутри дома царила совершенно чернильная темнота. Достав мобильный телефон, я собралась было вызвать полицию, но не решилась, опасаясь сделать ложный вызов. Пульс громко отдавался в ушах.

В чернильной темноте мелькнул короткий отблеск. Лампа? Я набрала Службу спасения. Нет, это не лампа, ее свет белый и направленный. В комнате пыхнуло желтым огнем.

— Здесь пожар. — Я шагнула к двери. — Высылайте машину, в доме огонь. — И перешла на бег. — Брайан! Люк!

В темном проеме двери я остановилась. Тест на мужество. Все лекции по выживанию в экстремальной ситуации, которые я прослушала, говорили одно: не входить. Затаив дыхание, я вытянулась в струнку, стараясь достать до выключателя.

— Кто здесь?

Рука нашла кнопку. Выключатель сухо щелкнул. В прихожей и гостиной загорелся свет, и стены квартиры будто бросились на меня. Их сплошь покрывали росписи, сделанные красной краской. В гостиной царило опустошение: все перевернуто, разбросано, разбито. Надписи на стенах повторяли те, что я уже видела на своей машине. «Гомик. Фашист. Дьявол». Наконец я заметила нечто новое: ссылки на Библию. «Матф. 4:8–9». «Откр. 13:1,4», «Откр. 13:18».

Дыхание участилось, мышцы будто окаменели от напряжения. От желтого пламени по стене заплясали блики. Ударив по задней двери ногой, я убедилась, что за ней никто не прячется. Дверь открылась, стукнувшись о стену, и я вбежала в помещение за ней.

— Брайан!

Миновав холл, я заскочила на кухню и включила свет. Никого. И никакого пламени. Огонь горел снаружи, на заднем дворе. Схватив огнетушитель, я подбежала к сдвижной стеклянной двери, выходившей во внутренний дворик, и принялась ковыряться с замком. Пламя разгоралось все ярче. Черт, как же открывается замок? Сквозь занавески я видела, как на изгороди мелькают отражения оранжевых языков. До слуха явственно донесся треск. Дверь, дверь!

Дернув сильнее, я сдвинула раму и выбежала во дворик, держа огнетушитель перед собой. Дым и жар заставили отпрянуть назад. А еще — вонь от горевшего мусора, пластика и старой обуви. В самом углу внутреннего дворика стоял мусорный бак. Над баком металось пламя, и в темноту валил густой дым. Выбрасывая длинные языки, пожар разгорался, пыхая огнем. Огонь разрастался, меняя цвет от желтого к ярко-красному. Из мусорного бака торчали две ветви, поднимавшиеся выше его краев. Огонь лизал эти ветви, теперь уже напоминая лесной пожар. Я направила в середину бака струю огнетушителя, и порошок выстрелил холодным белым облаком.

Пламя тут же упало вниз, набегая теряющими свою силу волнами. Вонь усилилась: из бака несло тлеющей кожей и отвратительным запахом горелого мяса. Сдерживая дыхание, я попыталась заглянуть внутрь. Убив огонь и дым, порошок из огнетушителя открыл то, что служило пищей для пламени. Сознание сделало сальто назад, сказав: «Ап, подружка, это не то, что ты видишь, ни одного шанса, что ты видишь именно это».

То, что я приняла за ветви, было торчавшими из глубины мусорного бака ковбойскими сапогами. Почерневшие от жара, они еще тлели и были надеты на чьи-то ноги. Теперь я знала: запах шел оттого, кого зажарили прямо в джинсах «Ливайс».

Бросив огнетушитель, я попятилась, закрывая руками рот, поняв, что если сейчас не побегу, то моя кожа и мышцы немедленно слезут ужасными струпьями. Ввалившись в дом, я чуть не вынесла входную дверь, зацепив стоявшую на крыльце женщину.

Она закричала:

— Полиция!

Но я не могла остановиться и бежала до самых кустов, где упала. Там меня тошнило, пока я едва не задохнулась.

Казалось, прошла вечность до того момента, как тело вынесли на носилках в черном пластиковом мешке. Полиция давно выключила мигалки. Перестали бурчать и насосы пожарной машины. Пожарные сворачивали шланги, размотанные от машины через весь дом до внутреннего дворика. Даже соседи и те потянулись назад, к своим жилищам. Осталась лишь небольшая группа самых любопытных. Стоя в пижамах по краям ярко освещенной площадки, они глазели, тыкали пальцами и сплетничали.

Завернувшись в одеяло, я опять сидела на заднем сиденье полицейской машины. Было холодно и очень одиноко. Брайан и Люк не вернулись домой.

К машине подошла женщина, офицер полиции. Та самая, которую я чуть не сбила дверью, из отделения полиции Чайна-Лейк. На ее форме я прочитала имя: Лора Йелтоу. С пей вместе явился детектив Маккрекен.

— Мисс Делани, вы знали погибшего? — спросила Йелтоу.

Внутри словно что-то открылось; меня бросило в холод.

— Нет, я не посмотрела на его лицо.

Слишком вымотанная, я не могла высказать вслух предположение, что пострадавший, возможно, мой брат.

Направляясь к стоявшей у бордюра машине, парамедики прокатили мимо тележку с трупом, завернутым в черную пленку. Я их остановила:

— Погодите. Мне нужно увидеть, кто это. — Выбравшись из патрульной машины, я неуверенно остановилась. — Как он… Я хотела спросить, насколько пламя…

— Лицо можно опознать, — ответил Маккрекен. — Оно не обгорело.

Кивнув, я повернулась к медикам.

— Откройте мешок, — распорядился детектив.

Раздался звук расстегиваемой молнии. Носовые пазухи заполнила вонь, ночь вдруг сделалась ясной и звонкой. В ушах зашумело. Сначала я увидела лицо, а затем очнулась, сидя на тротуаре, с ногами, нелепо выставленными вперед. Мои плечи поддерживала рука Йелтоу, на ее обеспокоенное лицо падал свет желтых уличных фонарей.

Голос женщины-полицейской пробился сквозь шум в голове, забивавший слух:

— Вы опознали погибшего?

Наверное, я кивнула, точно не знаю.

— Это Питер Вайоминг.

В час ночи, сидя в комнате для допросов с чашкой холодного кофе, я продолжала отвечать на вопросы детектива Маккрекена.

Я сообщила детективу, что покинула дом Брайана около семи. Брат был дома, но собирался сводить ребенка на фильм, начинавшийся в семь тридцать. Я не знала, посмотрели они фильм или нет. Сама я вышла из «Лобо» примерно в десять тридцать, посмотрев совсем другое шоу — «живой» репортаж о животных.

— Находиться в «Лобо» в десять тридцать — не значит иметь алиби, — пожал плечами Маккрекен.

Пришлось рассказать подробности. В «Лобо» я провела весь вечер. Моими спутниками были Эбби Хэнкинс и доктор Вэлли плюс инженер по имени Чет, пара ракетчиков и половина населения Чайна-Лейк. И я не знаю, как в доме брата оказался Питер Вайоминг. Трудно представить, чтобы сам Брайан мог позволить ему войти.

Маккрекен положил свои толстые ручищи на край стола. Он сидел напротив меня, и его рыжие волосы тускло отсвечивали под люминесцентными лампами.

— Имеете вы представление, кто мог это сделать?

Я посмотрела на детектива, словно на присосавшегося клеща:

— Сами «Оставшиеся».

— Полагаете, эта церковь некоторым образом причастна к убийству?

— Несомненно.

— То есть люди самого Вайоминга? Люди, считавшие его практически Богом?

— Вы видели, что творится в доме? Стены покрыты цитатами из Библии.

Детектив положил на стол бумажку. Проведя по ней ногтем, он шумно засопел носом.

— Вы очень наблюдательны. То есть вы успели это заметить, хотя спешили к огнетушителю.

Брайан ошибался, считая детектива тупицей. Сложив бумажку, Маккрекен еще раз провел по ней ногтем.

— Знаете, вы постоянно ведете речь о том, что принадлежащая этой церкви группа преследует вашу семью. Тем не менее в доме обнаружено вовсе не тело вашего брата. Напротив, найден труп пастора.

Сложил, провел ногтем. Сложил, провел ногтем. Похоже на оригами.

— В тот самый день, когда вы приехали в город. Это правда, что ваш брат угрожал преподобному Вайомингу?

— Что? Нет.

— На улице, возле этого полицейского отделения. Разве он не сказал, что Вайоминг пожалеет, если будет ему мешать? Что-то вроде «в землю зарою».

Я услышала внутри какое-то смутное эхо. Дымящийся ствол.

— Нет, все было совсем не так. Брайан сказал, чтобы нас оставили в покое, а иначе…

— Иначе что? Ну, в самом деле?

— Нет, это вовсе не то, что я…

— Мисс Делани, где находится ваш брат?

— Я не знаю.

— Есть какие-то соображения, куда он мог скрыться?

— Скрыться?

Смысл вопроса показался мне оскорбительным.

— Он никуда не скрылся, если только его не увезли с собой «Оставшиеся». Есть разница?

— Я понимаю разницу. Поверьте, мы все равно найдем его, так или иначе. И не стоит беспокоиться: вернувшись домой, он увидит желтую ленту полицейского ограждения и сообразит, что необходимо выйти с нами на связь.

Они натянули ленту, чтобы защитить от посягательства картину преступления. Но картина преступления была нарушена, причем мной: я ворвалась в дом, использовала огнетушитель во внутреннем дворике, возможно, уничтожила отпечатки пальцев и другие улики в радиусе десяти футов от самого тела.

— Много ли улик вы обнаружите в доме? Учитывая, что пожарная команда не старалась оставить в целости картину преступления.

— Вы специализируетесь на уголовных делах?

— Нет.

— Тогда по какой причине готовите базу для защиты?

В дверь постучали. К нам заглянул другой полицейский, одетый в гражданское, блондин с коротко остриженными волосами. Извинившись, Маккрекен вышел в вестибюль для разговора. Спустя несколько минут он вернулся, потирая рыжую щетину на подбородке.

— Мисс Делани, поговорим о вашей машине.

— Я не успела перекрасить ее за ночь. Я не могла сделать вообще ничего.

— Вы не пройдете на стоянку вместе с нами?

Мы вышли, и полицейский, одетый в гражданское, спросил, не стану ли я возражать против осмотра салона моего автомобиля. Я медлила. Они ждали. Зная ход рассуждений Маккрекена, я понимала, что полиция в любом случае найдет основание для обыска либо произведет осмотр без всякой санкции. И, здраво рассудив, что правильнее будет сотрудничать, отперла дверь. Полицейский первым делом сунулся в багажник.

— Здесь.

Он показал на перепачканный краской баллончик. Я начисто забыла о своей находке и лишь теперь поняла, как просчиталась.

— Хотите объяснить, что это?

— Это я нашла у машины, возле бара «Лобо». Хотела отдать в полицию.

Полицейские многозначительно переглянулись.

— Ничего, если мы его заберем?

— Давайте.

— Как полагаете, мы найдем на баллончике отпечатки ваших пальцев или нет?

— Большой и указательный пальцы правой руки, возле крышки. Я брала его рукой, когда поднимала с земли.

«Гражданский» надел резиновые перчатки и опустил баллончик в пластиковый пакет, помеченный наклейкой «Вещественное доказательство». Потом сказал:

— Слышал о вашем прошлом «подвиге». Ведомству шерифа нужно менять стекло на патрульной машине. Похоже, вы прогрессируете в своем вандализме.

Маккрекен отослал коллегу прочь. Я осталась стоять с красным от возмущения лицом.

— Я этого не совершала. И не размалевывала стены в доме Брайана.

Взглянув в еще темное небо, детектив ненадолго задумался. Потом спросил:

— Скажите, у вашего брата было огнестрельное оружие?

Он заранее знал ответ.

— Служебный автоматический пистолет, — сказала я.

— Знаете, где оно хранится?

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Питер Вайоминг погиб не от огня. Его застрелили.

Детектив снова уставился себе под ноги.

— Мы разговаривали с женой преподобного Вайоминга. Она сообщила, что на вечер у мужа была назначена встреча с вашим братом. Пастор собирался выступить посредником в споре об опеке.

— Абсурд.

— Встреча должна была состояться в доме вашего брата в десять вечера.

— Она лжет.

Склонив голову набок, Маккрекен задумчиво, с какой-то странной озабоченностью взглянул на меня:

— Какие у вас соображения на этот счет? Относительно достоверности.

Я не сразу собралась с ответом, и детектив повторил вопрос:

— Для чего миссис Вайоминг лгать в этой ситуации?

— Затем, что Вайоминг не хотел ничего обсуждать. Он хотел похитить Люка. И Брайан ни в коем случае не впустил бы в свой дом этого человека.

— Тогда как объяснить его присутствие в доме?

— Вероятно, пастор проник туда самостоятельно, когда Брайана не было дома.

Детектив поскреб щетину на подбородке.

— Хорошо, посмотрим наш расклад. Примерно в десять вечера красный «мустанг» вашего брата видели стоящим на обочине шоссе. Через несколько минут он уже несся по улице, визжа покрышками.

— А кто его видел? — Я чуть не подпрыгнула.

Маккрекен развел руками, что означало обширную базу свидетельских показаний.

— Вам нужны доказательства? Пуля, убившая Вайоминга, была калибра девять миллиметров.

Он опять наклонил голову, как бы проверяя, слежу ли я за мыслью.

Мне стало не по себе. Стандартное личное оружие войск НАТО — пистолет «беретта» калибра девять миллиметров.

— Связать эти факты под силу даже копу, деревенщине из Чайна-Лейк.

— Вы ошибаетесь. С моим братом что-то случилось, неизвестно что. Нам нужно его найти.

— Об этом не беспокойтесь. Мы найдем, — ответил детектив.

Я врубила передачу так резко, как только смогла. Мозг, погруженный в пучину отрицания, отказывался работать нормально.

Это не могло быть правдой. Что до Маккрекена — детектив перевернул факты. Не расследование, а просто жуть какая-то. С визгом отъехав от полицейского участка Чайна-Лейк, я помчалась по бульвару, вне себя от услышанного прямого обвинения. Я ненавидела легковесность детектива и его провинциальную поверхностность, его слабохарактерность, благодаря которой Маккрекен немедленно принял самое простое решение, его нежелание усложнять себе жизнь, тупую обстоятельность его мышления и ту самую простоту, которой я сама была привержена.

Время встать против «Оставшихся».

Я должна отыскать Шенил Вайоминг, должна заставить ее отречься от сказанного. Никто не знает, как это сделать. Но я должна попытаться. Раз Маккрекен виделся с ней всего пару часов назад, Шенил находится где-то рядом.

Я обязана отыскать Люка и Брайана.

Вернувшись к дому, я нашла его жутким и безнадежно мрачным. Подобрав клочок мятой бумаги, на всякий случай написала записку:

Я в порядке. Позвони.

Записку я положила под камень на стоянке у дома.

Пришлось остановиться в ближайшей гостинице. Так себе местечко, с потертым малиновым ковром в холле и настенным табло, почему-то показывавшим время в Рио и Нью-Дели. Недоверчиво осмотрев ночную гостью, одну и без багажа, молодая дежурная с рыхловатым лицом позвала менеджера. Тот поинтересовался без всякого намека на приветливость:

— Чем могу?

— Нужна комната. В моем доме случился пожар.

Как ни странно, дежурная проводила меня до самой комнаты. У дверей я спросила:

— У вас есть прачечная?

Мне сообщили, что вещи сдают утром. Я пообещала заплатить двадцать долларов, если мои вещи загрузят в стиральную машину прямо сейчас. Дежурная немедленно унесла пропахшую дымом одежду, а я встала под горячий душ, яростно скребя кожу. Потом я прокралась в кровать, не одеваясь, при ярко горящем свете и перед орущим новости Си-эн-эн телевизором.

Я практически ничего не соображала. Вайоминга сначала застрелили, а потом сожгли тело. Что это означает? Какое тут послание? Как это соотносится с надписями на стенах? Цитаты из Библии странным образом зафиксировались в памяти. Интересно, что смысловых групп было всего три, и они показались мне связанными.

В тумбочке нашлась Библия Гидеона.

От Матфея 4:8–9. Искушение Христа. «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне».

Откровение святого Иоанна Богослова 13:1,4. «…И увидел выходящего из моря зверя… и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?»

Откровение святого Иоанна Богослова 13:18. «…Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть».

По голым рукам прошел озноб, «…если, пав, поклонишься мне». Что за чертовщина? Пассажи выбраны с явным умыслом, причем выбраны тем, кто вошел в жилище моего брата, готовый идти дальше, по всему миру, чтобы раскрасить его красным. Раскрасить в цвет крови и пламени.

Я захлопнула Библию.

Где же Люк и Брайан? Если ничего плохого не случилось, они позвонят. Брайан знал номер моего сотового телефона. Я достала из сумочки мобильник, словно решив, что телефон зазвонит, если подержать его в руках.

Аккумулятор давно умер.

Поставив трубку в зарядное устройство, я сползла на подушку. Нет, полная бессмыслица. Один факт противоречит другому, просто хаос. Откуда-то из глубины памяти всплыл голос: «Зло остается где-то рядом и ждет. И оно жаждет пищи».

Вздрогнув от испуга, я села. Потом сняла трубку гостиничного телефона и набрала номер Джесси.

Он ответил почти сразу слабым от сна голосом. Я сказала без всякого вступления:

— Малыш, все плохо. Пастор Пит убит.

Потом рассказала ему остальное. Быстро придя в себя от глубокого сна, Джесси начал мыслить совершенно ясно:

— Брайану нужен адвокат по уголовным делам. — Я молчала. — Причем такой человек, который сможет взять игру на себя. Сейчас это самое важное. Копы пойдут за ним, как гиены. Брайан должен себя защитить.

Я смотрела в потолок.

— Конечно.

— Люк с тобой?

— Нет.

По-моему, он почувствовал степень хаоса.

— Я не знаю, где Люк.

На другом конце провода наступила долгая пауза.

— Я приеду, — сказал Джесси.

Дежурная принесла выстиранную одежду примерно в четыре утра. Несмотря на усталость, я завернулась в простыню и дотащилась до двери. Буркнув «спасибо», кинула свои вещи на кресло и немедленно рухнула обратно в постель.

Вскоре сквозь сон мне послышались звуки, раздавшиеся за дверью. Через секунду я осознала: кто-то вставляет ключ в скважину. Моментально проснувшись, я посмотрела на дверь.

Ключ повернули. По краю дверного проема засеребрилась узкая полоска света. Дверь оставалась на цепочке, и тот, кто был в коридоре, тихонько чертыхнулся. Сбросив покрывало, я лихорадочно натягивала на себя одежду.

Послышался шепот:

— Эван, впусти нас.

Я замерла.

— Брайан?

— Да кто же еще?

«Ну, сейчас получишь», — подумала я. Однако едва сняла цепочку и посмотрела на брата, как моя злость улетучилась сама собой. Казалось, за ночь Брайан постарел лет на десять. Люк спал на его руках.

— Где ты был?

— У Марка Дюпри. Я не мог связаться по мобильному и обзвонил все гостиницы в Чайна-Лейк, чтобы тебя найти.

— Тебе что, дали ключ?

— Ты Делани, и я Делани. Дежурная не задавала вопросов.

Он положил Люка на кровать. Темные волосы ребенка были спутаны, белая рубашонка перепачкана шоколадным мороженым. Накрыв его одеялом, я выключила свет.

— Что за пожар случился в доме?

Я втолкнула брата в ванную и закрыла дверь. Потом спросила, с трудом контролируя голос:

— Питер Вайоминг мертв. Ты знал об этом?

Ответ был написан у него на лице. Конечно, знал.

— Тебя разыскивает полиция. Ты это понимаешь?

— Догадываюсь.

Я постаралась умерить дыхание.

— Что произошло?

— Когда ты уехала, мне позвонил Вайоминг. Он хотел встретиться.

— Ты уверен, это был сам Вайоминг?

Брайан озадаченно взглянул на меня:

— Я… Да. Характерный южный выговор. Он сказал, что хочет со мной поговорить и что это чрезвычайно важно.

— А ты согласился.

— Послал подальше. Тогда он сказал, что понимает, насколько мне неприятен, но ситуация чрезвычайная. И еще вот что: «Мы в большой опасности».

— «Мы»?

— Да, слово в слово. Не знаю, имел ли он в виду себя и меня или себя и свою церковь. Возможно, «мы» означало лишь его самого. Еще он заявил, будто понял, что происходит. Когда я спросил, в каком смысле, он сказал, что нельзя говорить об этом по телефону. И добавил: «Ты единственный человек, кто может помочь».

— Ты?

Он кивнул.

— Значит, ты согласился?

— И ты согласилась бы, услышав его голос. Эв, его голос показался…

— Безумным?

— Нет, наоборот. — Брайан задумался. — Ты когда-нибудь слышала запись из пилотской кабины? Голос того, кто понимает, что жить ему осталось минуту-другую? Скажем, у него пожар в двигателе или неуправляемое вращение, не открывается фонарь или не работает катапульта. А он говорит таким ровным голосом… Возможно, вибрирующим от перегрузки, но без всякой паники. «Выполняю это, пытаюсь сделать так, пробую вариант „икс“…» Он последовательно ищет путь к спасению. Иногда сам чувствует: «Вот оно». И звучание его голоса… Оно становится совершенно особым, простым и очищенным от постороннего. — Он посмотрел мне в глаза. — Таким был голос Вайоминга.

Он принялся мерить шагами тесноту ванной комнаты.

— Вайоминг хотел прийти ко мне домой, но я ответил отказом. Наотрез. Наконец договорились встретиться на ступенях церкви «Назарет», в центре города. Он обещал появиться в десять. После киносеанса я оставил Люка в доме Марка. Ненадолго заехал домой по дороге в центр, а потом…

Я в упор посмотрела на брата:

— Вот же черт! Конечно, за пистолетом?

— Да. Но главное не это. В доме был настоящий погром. Разбитая мебель, стены, испорченные краской. — Тут он прекратил хождение взад и вперед. — Верная подстава. Решив, что они приходили за Люком, я тут же рванул к Марку.

При ярком освещении лицо Брайана было мертвенно-бледным. Глаза возбужденно блестели. Сердце сжалось от смутного предчувствия.

— Брайан, расскажи мне все. О чем ты молчишь?

Он попытался протестовать.

Не выдержав навалившейся обиды, я сказала то, что думала:

— Не смей мне лгать! Если бы ты видел только это, то немедленно вызвал бы полицию.

Тяжело дыша, он никак не мог решиться.

— Брайан, я нашла тело.

От неожиданности он даже подался назад.

— Боже… Ах, Эван…

— Рассказывай остальное.

Плечи Брайана опустились. Он осторожно коснулся моей руки.

— Господи, прости меня. Никогда не мог представить…

Он нервно потер лоб.

— Да, когда я вошел в дом, то увидел лежащего на полу Вайоминга.

— Что?

— Эван, прости, если сможешь. Я не думал, что ты можешь вернуться и найти… Но едва увидел тело, то понял: это произошло в моем доме… Боже мой, после слов Вайоминга об опасности у меня в голове засела всего одна мысль: уберечь Люка. Мне показалось, что его решили похитить, и я ни о чем не мог думать. Поэтому…

Я остановила Брайана жестом:

— Погоди. Ты видел тело, лежавшее в доме?

— Да, — недоуменно ответил брат.

— Опиши место.

Он смутился еще сильнее.

— Вайоминга я нашел на полу в гостиной. Спиной он привалился к дивану, голова приподнята, на груди — большое красное пятно.

— Он был точно мертв?

— Определенно.

Я тяжело вздохнула.

— К моему возвращению тело находилось в мусорном баке и горело.

Встретившись взглядами, мы одновременно подумали одно и то же: убийца был в доме, когда там появился Брайан. Картину смерти завершили после ухода брата. Внутри пронеслась волна холодного ужаса. Брайан тоже побледнел.

— Я подверг тебя смертельной опасности, — сказал он. — Ты могла столкнуться с убийцей после моего ухода.

— Тебе следует позвонить в полицию.

— Они не поверят.

— Нужно попытаться.

Я чуть не лопнула от досады и от понимания тщетности любых усилий. Поведение Брайана уже загнало его в угол. Покинув место, где произошло убийство, он сделал то, что полиция и прокуроры квалифицируют не иначе как заведомое осознание вины.

— Где пистолет, что ты пытался мне навязать?

— Где-где… Нигде.

Я топнула ногой, едва не подскочив от пола:

— Хватит, Брайан! Скажешь, ты от него избавился?

— Да, черт возьми… А для чего мне обвинение в хранении оружия, к тому же незарегистрированного? Для офицера это не что иное, как недостойное поведение.

— Чтобы определить причастность оружия к убийству, достаточно сделать баллистическую экспертизу.

Брайан беспомощно заморгал. Об этом он явно не подумал.

Озабоченно взъерошив волосы, я спросила:

— А где твой служебный пистолет?

— Где всегда. В туалете.

— Ты уверен?

Едва Брайан раскрыл рот, как я поняла: нет.

— Ты что, придя домой, не взял его с собой?

Он покрутил головой.

— И даже не проверил?

Брайан прикрыл глаза. При мысли, что его собственный девятимиллиметровый ствол мог оказаться в руках убийцы, его охватило отчаяние.

— Ты должен явиться в ближайшее отделение полиции и попытаться спасти ситуацию.

— Не сейчас.

— Нет, сейчас! — В ужасе я воздела к небу руки. — Ты что, черт подери, болтаешь? Они решат, что ты скрылся от полиции. Кстати, вместе со мной.

Именно это он и сделал.

— Послушай меня, это очень важно. Полиция сделает анализ на наличие следов пороха на твоих руках. Что докажет твою непричастность к убийству. Но экспертизу делают через несколько часов после выстрела.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда! Потому что я чертова юристка! Потому что я смотрю телевизор! Который час?

— Почти шесть.

Слишком поздно. Присев на край ванны, я сказала:

— Ты должен был явиться в полицию вчера вечером.

В его зрачках загорелись злые огоньки.

— А ты понимаешь, из-за чего я этого не сделал? Не догадываешься, хотя бы смутно? Я искал тебя! — Он тяжко вздохнул. — Эван, подумай сама. Питера Вайоминга убили в моем доме. В полиции меня бы немедленно арестовали.

— Не обязательно.

Мои слова прозвучали как-то неубедительно.

— Нет, меня арестует дуэт местных кантри-комиков Хомер и Джетро. Сложат два и два, получат семнадцать. Явись я прошлой ночью, был бы уже в суде. А Табита заявила бы права на Люка. Она начнет спектакль сразу, как только я окажусь в «обезьяннике». — Он беспомощно развел руками. — Я не пойду в полицию до тех пор, пока не пойму, что Люк в безопасности. Ты единственная, кому я доверяю.

Растрогавшись, я крепко обняла брата. Казалось, после обсуждения этой грустной и страшной темы осталось чувство некоей незавершенности.

— В полицию я пойду. Но хочу, чтобы сначала ты перевезла Люка в безопасное место.

Не отпуская Брайана, я кивнула. Возвратиться в Санта-Барбару — это не выход.

— Мама и папа будут в отъезде еще десять дней, — сказала я, немного отступив назад.

Разведенные уже двенадцать лет, наши родители проводили отпуск вместе. На сей раз в круизе по Юго-Восточной Азии.

— Созвонись с ними. Пусть вылетают домой из ближайшего порта.

— Я найду тебе адвоката по уголовным делам. Этим занимается Джесси.

— Ты что, сказала Джесси?

Я воздела руки:

— Перестань. Не время капризничать. — С осуждением посмотрев в глаза брата, я добавила: — Джесси нужен тебе прямо сейчас. Именно тебе.

По-моему, Брайан в основном боролся с мыслью, что в ком-то нуждается. Скорее всего потому, что мысль была жупелом, которого страшится любой пилот: такая идея грозила потерей управления. Но руки Брайана уже не влияли на траекторию.

— Можешь поверить, ведь я юрист, — сказала я, стараясь говорить не слишком мрачно.

Брайан немного сбавил обороты:

— К тому же адвокат-любитель.

— Через это придется пройти. — Я положила руку ему на плечо.

— Хорошо, я позвоню детективу Маккрекену.

Тут словно во сне мы услышали стук в дверь. Я оцепенела. Стук перешел в более настойчивый.

За дверью отчетливо прокричали:

— Полиция! Откройте!

Копы предъявили ордер на арест за убийство первой степени.