— Я хочу Синдбада! — вскричал джинн.

— Это мое имя! — отозвался я.

Могло ли быть, что другой, едва слышный голос произнес те же слова из волшебной бутылки?

Очевидно, Оззи уловил эти звуки каким-то неподвластным простым смертным образом, поскольку его огромная башка начала подкатываться к бутылке.

— Я получу Синдбада! — провозгласил джинн.

— Это мое имя! — снова откликнулся я и скорее почувствовал, чем услышал, как отозвался второй голос.

— Ну уж нет! — раздался пронзительный мальчишеский крик, и Ахмед выскочил из кустов и подхватил золотую бутылку.

Голова снова покатилась, теперь гораздо быстрее, гонясь за убегающим Ахмедом.

— Я уничтожу всех, кто встанет между мной и Синдбадом! — пообещал джинн.

— Это мое имя, — снова, будто попугай, беспомощно повторил я.

— А я думаю, что Синдбады должны быть вместе! — прокричал Ахмед сквозь усиливающийся вой ветра и оглушительный раскатистый грохот, с которым гналась за ним голова. — Лови!

С этими словами мальчишка подбросил бутылку в воздух, там ее подхватил очередной мощный порыв ветра, и она по большой дуге перелетела через голову джинна и приземлилась прямо в мои протянутые руки.

Пальцы мои сомкнулись на бутылке, которая оказалась приятно теплой на ощупь. Ветер выл у меня в ушах. В тот миг, как я поймал бутылку, он, казалось, усилился вдвое и теперь свивался вокруг нас в воронки, будто мы оказались в самом центре пылевого смерча.

Последовала вторая вспышка, такая яркая, словно мы очутились внутри самого солнца.

И тут ветер исчез и наступила темнота.

* * *

Один Аллах знает, сколько я лежал в этой глубочайшей из ночей, безучастный ко всему на свете. Но наконец меня привел в чувство слабый, но знакомый голос:

— Есть тут кто-нибудь?

— Синдбад? — спросил я, осознав, что продолжаю держать в руке по-прежнему теплую бутылку.

— Меня в самом деле так зовут, — ответил голос. — А с кем я разговариваю?

Он что, не узнал мой голос? Хотя, возможно, пребывание в бутылке может искажать восприятие.

— Я — другой Синдбад, — терпеливо ответил я.

Никакого ответа.

— Синдбад-носильщик, — уточнил я.

— Мой добрый друг! — Теперь торговец откликнулся с энтузиазмом. — Прости мне мою минутную растерянность. У меня такая проблема с памятью на имена и лица. А твоего лица я все равно не вижу. Тут, где я нахожусь, чрезвычайно темно.

Темно? Судя по тому, как и откуда доносился голос, я понял, что Синдбад, должно быть, все еще находится в бутылке, покоящейся у меня в руке. Но должен признаться, что чрезвычайно темно было вне зависимости от того, в бутылке ты или нет.

— О великий торговец и прославленный путешественник, — кротко ответил я. — Похоже, в этом мире вовсе нет света, словно мы угодили в страну вечной ночи, где небо и звезды затянуты тучами.

— Прекрасное толкование, — отозвался тоненький голосок торговца, — за исключением того, что оно никак не объясняет той тесноты, которую я в данный момент испытываю. Клянусь, мой добрый носильщик, я едва могу пошевелиться!

Только тут мне пришло в голову подумать, как торговец Синдбад мог поместиться в эту волшебную бутылку. Без сомнения, самая широкая его часть, живот, застряла в узком бутылочном горлышке. Я не мог придумать лучшего объяснения, чем эта своеобразная затычка, для внезапного прекращения сверхъестественного ветра. Значит, Синдбад сделался своего рода живой пробкой. Воистину, мир полон чудес!

Но что теперь? Я слишком хорошо помнил предупреждение Джафара насчет прежних приключений Синдбада и про то, что они повторяются с нами. Что если мы не просто под беззвездным небом, но в каком-нибудь другом, ужасном месте, где торговец побывал во время одного из своих последних путешествий? По одной этой причине моя обычная любознательность становилась насущной необходимостью. Я торопливо спросил у торговца, не случалось ли ему когда-нибудь во время странствий попадать в места, где царит полная темнота.

— Пожалуй, — признал сидящий в бутылке Синдбад, — был один случай. Долго объяснять, но ты не мог бы пошевелить немного ногами, чтобы проверить, нет ли там трупов.

Трупов? Моя любознательность меня уже совсем не радовала. Не важно, сколько времени это займет, я понял, что разумнее будет получше разузнать про оставшиеся путешествия.

— Расскажите мне остальные свои истории, о торговец, — сказал я с убедительностью, порожденной страхом. — Как говорил Джафар, знание, которое мы почерпнем из этих рассказов, может спасти нам жизнь. — Мысль о престарелом слуге заставила меня выдвинуть дополнительное условие: — И пожалуйста, сделайте их как можно короче.

— Да, — откликнулся Синдбад скорее с энтузиазмом, чем с сожалением. — Я думаю, ты прав. Бедный Джафар. Хотел бы я знать, куда забросило его заклинание этого проклятого джинна? Но на чем я окончил свой рассказ?

— Вы делали седла, — напомнил я, чувствуя, как глаза у меня начинают слипаться при одной мысли об этом.

— Ах да, трупы были сразу после этого.

Это отнюдь не успокоило мои нервы. Если приключения действительно идут друг за другом в некоем подобии очередности…

Я прогнал эту мысль из головы и, чтобы успокоиться, тихонько пошарил ногой перед собой. Мои пальцы что-то нащупали. На самом деле, однако, это было похоже всего лишь на торчащий корень.

Или на остатки скелета.

Я поспешно отдернул ногу, решив, что в данный момент разумнее будет послушать историю торговца.

— Итак, как ты, без сомнения, помнишь, — начал купец, привычно продолжая свой рассказ, — я весьма разбогател в этой чужой стране, познакомив ее жителей с таким неведомым им изобретением, как конское седло, меня окружили почетом, и я обзавелся отличным домом и женился на одной из самых красивых женщин во всем королевстве.

Это, думал я, и есть истинное счастье, почти равное лучшим временам в моем любимом Багдаде. Но радость моя была недолгой, поскольку в один из дней у моего соседа стряслась беда — беда, которая открыла мне ужасную правду об этой стране, которую я называл теперь своим домом.

Торговец умолк.

— Прошу прощения. Небольшая судорога. — Он громко закряхтел. — Ах. Уже лучше.

Я моргнул. На какой-то миг, готов поклясться, я увидел, что бутылка вспыхнула. Или это глаза сыграли со мною злую шутку в этой бесконечной темноте?

— Жена моего соседа заболела и умерла, — продолжал крохотный рассказчик. — Сначала я думал, что горестные вопли моего соседа вызваны просто печалью из-за потери возлюбленной супруги, но вскоре он достаточно успокоился, чтобы поведать мне о воистину ужасном местном обычае, согласно которому если кто-то из супругов, не важно, муж или жена, умирал, то другого супруга заживо хоронили вместе с его почившей второй половиной!

«Что за варварский обычай!» — вскричал я. «Но таков закон страны», — ответил мой сосед, и действительно, на рассвете следующего дня отряд королевских стражников увел его, чтобы подготовить к ожидающей его участи.

Торговец снова умолк, и я почувствовал, как бутылка шевельнулась в моей руке, словно старший Синдбад двигался там, внутри.

— И все-таки где мы находимся? Тут абсолютно некуда девать руки и ноги.

И пока миниатюрный торговец пытался отыскать более удобное положение в своей бутылочной тюрьме, я снова ощутил, как бутылка потеплела, и отчетливо увидел свет, излучаемый этой золотой флягой.

Я вытянул руку с бутылкой вперед, туда, где нога моя наткнулась на неведомое препятствие. Но свет пропал. Похоже, он появлялся, когда торговец начинал шевелиться в своей волшебной темнице. Тем не менее я не стал обсуждать свое открытие со старшим тезкой, опасаясь, что это может помешать ему довести до конца свой рассказ. Возможно, мое поведение было эгоистичным, но я полагал, что узнать про то, что тебя сверхъестественным образом уменьшили и затолкали в волшебную бутылку, для большинства людей не повод для радости.

— Полагаю, ваша жена тоже вскоре умерла? — спросил я вместо этого, чтобы ускорить повествование торговца.

— Откуда ты знаешь? — Синдбад издал едва слышный смешок, в котором улавливалось восхищение. — Для носильщика ты исключительно сведущ в искусстве сказителя.

Но я не позволил ему так легко сбить меня с толку.

— И тогда вас похоронили заживо вместе с вашей умершей женой?

— Совершенно верно. Нас обоих оставили в большой темной пещере, как опять-таки было принято у этого народа. К счастью, мне дали немного еды, чтобы я смог прожить неделю или чуть дольше.

Но едва успел упасть огромный камень, закрывающий вход, как оказалось, что я не единственный живой в этой пещере. И в самом деле, там были другие несчастные жертвы этого обычая, выживающие за счет того, что убивали ничего не подозревающих новичков и съедали их припасы, а когда те заканчивались, питались человеческим мясом.

С каждым словом описываемая Синдбадом темнота нравилась мне все меньше. Она не нравилась мне настолько, что я счел благоразумным еще раз обследовать окрестности.

— Прошу прощения, что перебиваю, — сказал я, — но вам достаточно удобно?

— Теперь, когда вы напомнили, я понимаю, что нет. — Торговец закряхтел, и бутылка засветилась.

Я снова вытянул руку и обнаружил, что предмет моих страхов был всего лишь кривым корнем. Значит, мы не в той ужасной пещере. Но куда же тогда перенес нас джинн? Я понимал, что ради собственного спокойствия должен обследовать пещеру, чтобы по крайней мере представлять наконец, какая опасность нам грозит. Но мы находились теперь в каком-то новом месте, где, возможно, нас поджидала какая-нибудь ужасная опасность, о которой торговец еще не рассказывал. Я решил снова ускорить его рассказ.

— Но вы победили этих пожирателей трупов? — спросил я.

— Ну да, — ответил торговец, — потому что сумел схватить прочную бедренную кость и…

— И потом вы выбрались из пещеры?

— Разумеется, — поспешно подтвердил Синдбад, — пойдя вслед за диким зверем, который приходил туда питаться…

Но я был безжалостен.

— И без сомнения, вы как-то раздобыли огромное богатство?

— О, — все больше нервничая, добавил торговец, — конечно, поскольку среди посмертных даров было множество драгоценностей и прочих дорогих вещей…

— И вы вернулись в Багдад, став богаче прежнего? — закончил я вместо него.

— Ты не даешь мне рассказать лучшие эпизоды моей истории! — недовольно ответил купец. — Какое, по-твоему, могу я получать удовольствие от рассказа, если меня постоянно перебивают?

Увы, страх перед воображаемой смертью, должно быть, на время заставил меня забыться.

— Простите, о мудрый торговец, если я попытался побыстрее получить информацию, — сказал я тоном, более подобающим моему положению, — но я боюсь, что явится какой-нибудь человек или иное существо из ваших историй и прервет нас навеки.

— Я понимаю твое беспокойство, — уже куда спокойнее ответил Синдбад после минутного раздумья. — О чем еще тебе рассказать?

Что я мог ему сказать? Только то, что сам уже знал об окружающем нас.

— Есть ли у вас история, в которой важное место занимает торчащий корень?

— Большинство из моих историй происходят на диких, неизведанных островах, на самом краю изученного мира, — был ответ торговца. — Торчащие корни есть везде.

Тогда я сказал, чтобы он перешел к следующему путешествию.

— Итак, — начал он.

— Только опустите все, что касается отплытия из Багдада, — добавил я.

— Наверное, так будет лучше, — согласился он. — В общем, мы плыли много дней и…

— Ради экономии времени, — снова вмешался я, — наверное, было бы разумно опустить долгий рассказ о данном конкретном кораблекрушении.

— Значит, мне перейти прямо к следующей части? — несчастным голосом осведомился Синдбад.

— Ради спасения наших жизней, — настаивал я.

— Хвала Аллаху, что публика в Багдаде не столь требовательна! Но ты прав. Давай перейдем прямо к первой из опасностей, которой снова оказалась птица Рух. Нет, не одна Рух, а две.

— Это там, где вы съели ее яйцо? — уточнил я.

— К моему теперешнему огорчению, — признал Синдбад. — Ибо птицы Рух разрушили наш корабль, и их отогнало лишь гигантское существо, которого боятся даже Рух…

— А это существо нападает на людей? — поинтересовался я.

— Оно такое огромное, что Рух рядом с ним кажется не больше воробья. Люди для него настолько малы, что он их не замечает, вроде блох на шкуре слона. — Каким-то образом даже самые простые ответы торговца ухитрялись вновь вернуть нас к его истории.

— Отлично, — сказал я, еще больше желая ускорить повествование. — Мы можем вернуться к этой части рассказа, когда у нас будет время. Что произошло, когда вы добрались до острова?

— Ах, там был дворец, который, с его садами и резвящимися животными, сначала показался нам подобием рая на земле.

— Но это было не так.

Из бутылки донесся глубокий вздох:

— Нет, потому что вскоре я заметил старика, которого принял за еще одну жертву кораблекрушения. На первый взгляд ноги его казались искривленными и немощными, и он так жалобно попросил меня поднять его на плечи и перенести через текущий рядом ручей, чтобы добраться до фруктовых деревьев на другом берегу.

Итак, мне представилась возможность сделать доброе дело, и я усадил этого незнакомца себе на плечи и перешел через ручей. Но когда на другой стороне я попросил его слезть, он вместо этого накрепко ухватился за мои плечи и шею. Я взглянул на его ноги повнимательнее и увидел, что они покрыты темной шерстью и что существо это не человек, но какой-то из демонов. Он так крепко обхватил мои плечи, что я не мог сбросить его, и, когда бы ни пытался сделать это, он сдавливал мне горло, так что я едва не лишался чувств. Так я превратился в его вьючное животное.

— И как же вы спаслись? — спросил я, против воли захваченный рассказом.

— Сделав вино и напоив существо, — признался торговец. — Видите ли, если выжать виноградный сок и оставить его на солнце в закрытом сосуде из тыквы…

— Безусловно, — быстро перебил я, поскольку любопытство мое было удовлетворено. — И потом вы снова добрались до цивилизации. Как вы сколотили состояние на этот раз?

— Благодаря кокосам и ловле жемчуга. Но самое интересное состоит в том, как я использовал эти…

— Не сомневаюсь, — согласился я. — Потом вы вернулись в Багдад богаче прежнего?

— Это лучший способ окончить рассказ, — признал Синдбад. — Переходить к следующей истории?

— Подождите минутку, — велел я, поскольку увидел, что небо надо мной из черного становится серым от первого света утренней зари. — Кажется, скоро рассветет, и мы сможем определить, где оказались.

— Да? Тогда почему я ничего не вижу?

Очевидно, Синдбад застрял в бутылке головой вперед. Наверное, пришло время пожалеть торговца и рассказать ему о его положении.

Но тут серое небо на горизонте вспыхнуло золотом, и я увидел, что мы находимся на краю огромной долины и что вся эта долина засажена плодоносящими деревьями.

— Эй, привет, — услышал я голос с ближайшего дерева. — Хотите фигу?