С того момента как мы покинули волшебниц, везение нам совсем изменило. И дело даже не в наемных убийцах, хотя негодяи, подосланные Урфу, появлялись все чаще и чаще. Возможно, во всем были виноваты менестрели: если о твоей славе трубят по всему королевству, трудновато путешествовать инкогнито. Так что мы все время от кого-нибудь убегали.
Потом начались землетрясения. Сначала это были просто легкие потряхивания, земля едва заметно сдвигалась у нас под ногами. Но ее движение становилось с каждым днем все заметнее. Я уже начал волноваться, не исцелился ли Торк от своей благоприобретенной болезни и не собирается ли опять пугнуть нас Форкснагелем. Но когда я поделился своими опасениями с учителем, он успокоил меня. Слишком уж Торк неуклюж и невежествен. Однако же что касается возможной связи между землетрясениями и Форкснагелем… что ж, в этом что-то есть. А в присутствии третьих лиц учитель на эту тему вообще не говорил, только чесал в затылке под своей шляпой.
Наш разговор был прерван каким-то шумом неподалеку. Их было человек двадцать, и каждый старался перекричать остальных. Они неслись во весь опор по грязной тропинке, которая здесь, в сельской местности, служила дорогой. Учитель решил, что лучше нам отойти в сторонку и переждать, пока они промчатся.
– Да уж… — произнес Эбенезум, когда облако пыли, поднятое бежавшими, плавно опустилось на дорогу. Он погладил свою бороду, издав очень своеобразный клокочущий горловой звук, свидетельствовавший о том, что волшебник думает.
– Они бы раздавили нас и даже не заметили, — содрогнулась старая Дама Сниггет, и ее бледные руки взволнованно забегали по черному платью. — Они точно не отсюда. Совершенно не тронутые цивилизацией!
– Ну-ну, тетушка. — Красавица Ферона взяла руки старушки в свои.
За те два дня, что мы путешествовали в обществе этих двух дам, я не раз имел возможность убедиться в способности молодой женщины сохранять спокойствие перед лицом любых опасностей.
– Я уверена, что существует какое-нибудь логическое объяснение их поведению, — рассудила она. — Возможно, они принадлежат к какому-нибудь религиозному ордену и спешно совершают паломничество к святым местам. Каковы бы ни были их намерения, нас они не касаются. По крайней мере теперь, когда мы уже так близко от дома.
Волшебник обернулся к женщинам:
– Мы уже почти пришли?
Улыбка озарила милое, покрытое веснушками личико Фероны, обрамленное рыжими волосами, дивным светом. Если долго на нее смотреть, можно вообще забыть, что существует солнце.
– Да, мой господин. Мы уже могли бы туда докричаться. Еще парочка холмов… Приободрись, тетушка! Прибавим шагу, поскорее доберемся домой, а там уж как следует отдохнем.
И тут учитель чихнул. Сначала у меня оставалась слабая надежда, что это всего лишь реакция на дорожную пыль. Но я прекрасно знал, что болезнь моего учителя гораздо серьезнее обычной аллергии.
Волшебник снова чихнул. Отбрасывая длинную вечернюю тень, к нам бежал одинокий путник.
– Солнце садится! — крикнул незнакомец срывающимся от волнения голосом. — Солнце садится!
– Спасибо за информацию, — любезно ответил учитель, когда стало ясно, что незнакомец закончил свою речь. — Больше ничего не хотите добавить?
– Но… — Человек был уже совсем близко, и я разглядел в его глазах неподдельный ужас. — Сегодня первая ночь полнолуния!
Волшебник почесал в затылке:
– Это соответствует истине. Если вам больше нечего сообщить, пожалуй, мы пойдем.
– Борк, ты мелешь ерунду! — Дама Сниггет вышла вперед. — Извините, что вмешиваюсь, о ученейший из ученых, но мне знаком этот человек. Это работник с моей фермы. Я даже с трудом его узнала, такой он сегодня странный. Вообще-то обычно он ведет себя прилично…
– О моя госпожа! — Борк упал на колени. — Я так боюсь зверя, что даже не заметил вас. Столько всего случилось на ферме с тех пор, как на Грету нашло…
Пожилая дама выпрямилась, ее глаза, еще недавно казавшиеся спокойными, как водная гладь, теперь полыхали гневным огнем.
– Что-нибудь случилось с Гретой?
– Нет, ничего, — захныкал Борк, — то есть ничего такого… — Тут он посмотрел на нас с учителем, и его голос окончательно сошел на нет.
Ферона улыбнулась Эбенезуму извиняющейся улыбкой. Ах, если бы она так мне улыбалась!
– Грета — звезда тетушкиного курятника.
Учитель подергал себя за бороду:
– Цыплята чем-нибудь заболели?
– Цыплята? — Голос Дамы Сниггет приобрел такой тембр и достиг такой громкости, какие трудно было предположить в столь хрупком создании. — Но Грета не… — Язык старой дамы отказывался произнести это слово. — Грета — лучший кавалер Восточного Королевства!
– Тетушка! Подумайте о ваших нервах!
Дама Сниггет ошарашенно посмотрела на свою молодую компаньонку. Весь ее гнев разом улетучился, и она вновь превратилась в согбенную слабенькую старушку.
– Извините, пожалуйста, мой господин, — пролепетала дама, обращаясь к учителю. — Когда я слышу, что с Гретой неладно, я просто теряю рассудок.
– Не стоит так беспокоиться, дорогая моя, — сказал Эбенезум с теплой улыбкой и успокаивающей интонацией, которые помогли ему завоевать сердце не одного щедрого клиента. — У каждого есть что-то, что особенно дорого нашему сердцу.
Дама взглянула на Эбенезума и быстро отвела взгляд. Она неожиданно хихикнула, а потом тихо сказала:
– Нам повезло. Путешествовать с человеком, который всегда умеет взглянуть на вещи с нужной стороны.
– Это долг любого волшебника — видеть вещи в перспективе. Мы доставим вас и вашу спутницу домой в целости и сохранности. — Сказав это, Эбенезум пошел вперед. Я, как всегда, замыкал процессию, неся все наше имущество на спине, что, разумеется, несколько сковывало мои движения.
Борк с трудом поднялся на ноги как раз тогда, когда я проходил мимо него.
– Но как же зверь… — закричал он.
Где-то неподалеку завыл волк.
Стук и возня начались вскоре после того, как нас с учителем водворили в обширный холл дома. Иногда кроме стуков раздавались еще и крики.
Дама Сниггет время от времени выпархивала в холл, пробегала через него куда-то, на бегу роняя обрывки объяснений:
– Комнаты еще не приведены в порядок… Я люблю, когда все так… Здесь раньше все было гораздо приличнее…
Иногда вслед за своей госпожой выплывала и Ферона, и у нее всякий раз находилась улыбка для учителя. Я пытался заслужить такую же, но мне ни разу не удалось даже встретиться с девушкой глазами.
Происхождение стуков и криков никто не объяснял, как будто их вовсе не было. Меж тем и то и другое доносилось из-за массивной дубовой двери. В минуту затишья я спросил волшебника, что бы это могло быть, по его мнению. Учитель ненадолго задумался, потом тихо ответил:
– У богатых свои причуды. Скорее всего, это какой-нибудь сумасшедший дядюшка, которого они держат взаперти в башне. Делай вид, что ничего не замечаешь, по крайней мере пока нас не накормят обедом.
Наконец появилась молодая женщина и пригласила нас в Большой Зал, где, по-видимому, все должно было разъясниться. Она представилась Боркой, сестрой того самого слуги, которого мы встретили по дороге. Учитель оторвался от внимательного изучения причудливой, местами позолоченной резьбы, украшавшей стены, и поправил на себе одежду, так чтобы складки расположились равномерно. Я, прихватив узел с вещами и посох, проследовал за учителем в Большой Зал.
Наши взгляды сразу привлекла дюжина золоченых птичьих клеток, расположенных вдоль одной из стен.
– Добро пожаловать в мое гнездышко, — проворковала Дама Сниггет.
Она стояла в торце длинного стола темного дерева. Ферона — рядом с ней. Обе переоделись, сменили свои простые, но элегантные дорожные костюмы на более роскошные наряды. Хозяйка дома была в черных кружевах, а ее прелестная воспитанница — в платье, выдержанном в светлых весенних тонах. На этот раз мне показалось, что Ферона улыбается нам обоим. Но я-то мечтал, чтобы она улыбнулась мне одному!
Моя жизнь очень изменилась с тех пор, как два дня назад мы случайно встретили в придорожной гостинице двух женщин. Спасибо наймитам короля Урфу! Ведь именно из-за них мы все время были вынуждены искать себе попутчиков. Пока это помогало. За последние два дня, во всяком случае, на нас никто не нападал. Но дело было не только в этом. До сих пор я был просто Вунтвор, ученик волшебника, довольствовавшийся тем, что сопровождал Эбенезума в его поисках исцеления. Но в тот день, когда Дама Сниггет обратилась к волшебнику за помощью, в мою жизнь вошла Ферона. Конечно, раньше были и другие женщины, но воспоминания о них обратились в дым, дотла сожженные пылающей красотой Фероны. Конечно… иной раз ночью я вспоминал Нори… Как мы с ней целовались… Но у нее была своя жизнь. Она это ясно дала понять. И не стоило мне так часто вспоминать о ней. А потом появилась Ферона!
Ферона! Да жил ли я вообще до того, как услышал это имя? Пока мне даже ни разу не удалось с ней поговорить, но это дело десятое! Главное, что мы встретились. Теперь у меня была цель в жизни.
Пискнул цыпленок. Вероятно, его встревожили все еще доносившиеся крики и стук, громкие настолько, что нам в Зале было все прекрасно слышно.
– Ну-ну, Грета, — успокоила птицу Дама Сниггет. — Успокойся. Хочу познакомить тебя с очень важным человеком. — Ее водянистые глаза остановились на Эбенезуме. — Смотри, какой он высокий, представительный и к тому же волшебник!
– Да уж… — смешался Эбенезум. Он коротко взглянул на меня и тут же снова перевел взгляд на Грету. Несомненно, ему не очень-то понравилось, что его представляют курице. Как бы богата ни была Дама Сниггет, все же не стоило заходить так далеко.
– Борка, вынь Грету из клетки.
Волшебник поморщился. Он ожидал самого худшего. Возможно, ему даже придется взять цыпленка в руки!
– Да, госпожа. — Служанка сделала книксен и схватила цыпленка за горло.
– Осторожнее! — одернула ее хозяйка. — Эта птица очень дорога мне.
У меня сложилось впечатление, что в связи с происходящим мысль о наемных убийцах Урфу начинала казаться Эбенезуму не такой уж и страшной.
– Видите ли, Грета — особенный цыпленок. — Дама перешла на шепот. — Она… вырабатывает золото!
На губах Эбенезума снова появилась улыбка, как появляются весенние цветы, едва лишь пригреет солнышко.
– Теоретически это возможно, — заметил волшебник. — Хотя я лично никогда не встречал заклинания, которое вызывало бы такой эффект. Так она действительно несет золотые яйца?
В комнате повисло неловкое молчание. Наконец Борка смущенно кашлянула и сказала:
– Видите ли, все происходит не совсем так, как вы думаете…
– Так неудобно! — В глазах хозяйки опять на секунду зажегся огонь, однако она тут же смягчилась, посмотрев на курочку. — Но тут ничего нельзя поделать. Эти естественные отправления свойственны всем живым существам, в том числе и людям. Остается только радоваться, если кто-то делает это золотом.
Борка посмотрела на окно и вдруг побледнела:
– Темнеет. Нужно закрыть ставни!
Она быстро запихнула цыпленка обратно в клетку и выбежала из комнаты. Чем темнее становилось, тем громче делался стук, правда, кричали уже совсем сипло.
– Теперь, когда вы знаете о нашей Грете, — сказала Дама Сниггет, — я могу открыть вам и истинную причину вашего присутствия здесь, в поместье. Как только я поняла, что вы волшебник, у меня зародилась надежда. Милый, милый Эбенезум, прошу вас, скажите, нет ли какого-нибудь заклинания, чтобы золото выходило у нее через какое-нибудь другое отверстие?
– Интересный случай. — Учитель шмыгнул носом. Пребывание в одной комнате с волшебным цыпленком не вызвало у него чиханья, но насморк был налицо. Я подумал, что, если Грете вдруг приспичит выдать немного золота в присутствии Эбенезума, болезнь может возобновиться с новой силой. — Многие маги предлагали свои варианты заклинаний для несения золотых яиц, — продолжал он. — Однако все предложенные способы оказались экономически невыгодными. То есть больше затратишь магии, чем получишь золота. — Эбенезум высморкался.
– Но что-то можно сделать?
– Конечно можно, особенно учитывая выдающиеся способности вашей курицы. Все дело в том, что надо выработать трансформирующее заклинание.
– Тогда я настаиваю, чтобы вы остались здесь в качестве моих гостей! — Водянистые глаза Дамы Сниггет заблестели, как лужицы в лунном свете. — Ферона проводит вас в вашу комнату. Там вам будет удобно во всех отношениях! Комната принадлежала раньше хозяину этого дома, покойному дяде Фероны. А ваш ученик может спать в амбаре.
Тут произошло некоторое сотрясение, благодаря которому стук и крики переместились в холл. В комнату ворвался Борк:
– Почему вы не открыли мне дверь? Зверь мог сожрать меня!
Дама Сниггет уставилась на него с немым возмущением во взгляде.
– Но откуда мы могли знать, что это ты? — спросила Ферона. — Мы думали, это очередной странник стучится, чтобы попросить подаяния. Все окрестные странники знают, что у тетушки есть деньги.
Внезапно в комнату ворвался ледяной ветер. Борк, Ферона и Дама Сниггет переглянулись, и на их лицах появилось выражение ужаса.
– Дверь! — прошептал Борк.
Что-то ворвалось в комнату с ужасным рыком. Дама Сниггет закричала. Ферона и Борк отскочили к стене.
Эбенезум чихал. Значит, это существо было заколдованным. Впрочем, не составляло труда убедиться в этом, стоило лишь взглянуть на клыкастую, поросшую жесткими седыми волосами рожу. Оно нас всех прикончит, если не действовать быстро и решительно! Я вышел вперед, угрожающе размахивая своим посохом.
Зверь схватил палку и легко вырвал ее у меня. Когти впились мне в правую руку. Я вскрикнул и вырвался, но мерзкое создание тут же набросилось на меня и, прижав к полу, жарко дышало мне в лицо, скаля свои острые зубы. В панике кудахтали куры.
Зверь замер, приподнял голову, принюхался. И так же быстро, как секунду назад кинулся на меня, подскочил к клеткам и сцапал ближайшего цыпленка. С курочкой в зубах он и был таков.
Я тупо смотрел на свою окровавленную руку. Эбенезум сморкался. Дама Сниггет сунула мне салфетку, чтобы я мог вытереть кровь. Лицо ее выражало крайнюю степень брезгливости. Ферона вздохнула и покачала головой:
– И вот так все время.