Лейла не рассказала Джиму всего, что говорила ей Катрин. Она не хотела умалять достоинства своей соперницы в глазах Джима, а дарованная им свобода более чем компенсировала тот вред, который могли бы причинить слова Катрин, если бы Лейле не представился случай узнать Джима поближе.

Весь остаток дня они пребывали в состоянии эйфории, обсуждая планы, которые теперь менялись в соответствии с новой ситуацией. Они взяли с собой Адель на прогулку по виноградникам, завершив ее посещением винодельни. Лейла считала, что она должна знать хотя бы немного о деле, составлявшем гордость и славу семейства Фарли. Джим организовал для них экскурсию по винному заводу, рассказывал о процессе изготовления вин, называл цифры объема продаж, которые показались Лейле астрономическими.

— Тебе, действительно, нравится заниматься этим? — спросила она, уловив в его голосе энтузиазм.

Джим задумался.

— Это то, что я знаю, чему меня учили. Это мое дело. — И, усмехнувшись, он добавил: — Хотя, если говорить правду, все это ничего не значило для меня последние полтора года. Но то, что я смогу разделить это дело с тобой, наполняет его новым смыслом.

В ее глазах сверкнула радость.

— Конечно, потребуется какое-то время, чтобы я могла кое-чему научиться, но я искренне хочу, чтобы мы всегда занимались твоими делами вместе.

— Но разве ты не хочешь продолжить свою медицинскую практику?

Лейла улыбнулась.

— Не сейчас. Сначала я хочу создать семью.

Джим просиял.

— Это здорово! Но если ты захочешь вернуться к своей работе, я не буду возражать. Больше всего на свете я желаю видеть тебя счастливой.

Лейла рассмеялась.

— Никогда не чувствовала себя более счастливой, чем в эту минуту.

— И я тоже.

Они решили объявить о своей предстоящей женитьбе этим же вечером. Лейлу больше не мучили сомнения. Она не знала, было ли это тогда каким-то инстинктивным узнаванием друг друга или в дело вмешалась какая-то другая таинственная сила, бросившая их навстречу друг другу, но чувство глубокой связи, возникшее между ними уже при первой встрече, умножилось стократно в последние несколько дней. Жизнь без Джима стала немыслимой для нее.

Когда они, уложив Адель спать, спустились вниз, Лейла с удивлением узнала, что Том еще не вернулся из своей поездки в Аделаиду. А он отправился в путь рано утром. Лейла не могла представить, что он мог делать в городе. Том оставил записку, что уезжает и вернется вечером, но не объяснил цели поездки.

Лейла испытала мимолетное чувство неловкости, когда они с Джимом вошли в комнату, где Мириам и Брук проводили время перед ужином. Она надеялась, что пожилая пара благосклонно воспримет эту новость и примет ее в свою семью без каких-либо серьезных условий. Разумеется, она не собиралась отступать, но ей хотелось видеть всех вокруг себя счастливыми.

Брук поднялся, чтобы предложить им напитки, но сын опередил его, торопясь сделать сообщение.

— Шампанское на стол! Я хочу отпраздновать самый лучший день в моей жизни! Лейла согласилась выйти за меня замуж!

— О! — воскликнул Брук, кивая в знак удовлетворения.

Затем, пытливо вглядываясь в глаза сына, столь похожие на его, и ища в них понимание, он сказал:

— Ты мой сын, Джим, и я хочу тебе счастья. Ни от кого не могло укрыться, что в последние дни происходили какие-то удивительные события. Надеюсь, что в Лейле ты нашел женщину своей мечты, как я нашел ее в Мириам.

Он повернулся к Лейле.

— Поверьте мне, что та спокойная уравновешенность, которую вы принесли в наш дом, покорила нас. Ни мы, ни Катрин не смогли дать Джиму того, в чем он нуждался после смерти сестры. От вас же исходит сияние, которое ощущаем все мы. И особенно маленькая Адель.

— Да, — согласилась Мириам, вставая со стула. Глаза ее излучали тепло, когда она взяла Лейлу за руки и запечатлела нежный поцелуй на ее щеке. — Мы надеемся, что вы будете счастливы с Джимом, — сказала она с такой неподдельной искренностью, что невозможно было сомневаться в ее чувствах.

— Благодарю вас, — ответила Лейла, глубоко тронутая добротой этой женщины.

Старший Фарли присоединился к своей жене и поцеловал будущую невестку в другую щеку. Затем он энергично пожал руку Джиму.

Лейла не удержалась и спросила Мириам:

— Вы не будете возражать, если Адель останется с нами?

— Вы ведь любите ее, а это главное, — ответила Мириам. — И ей, несомненно, будет хорошо с вами и Джимом.

Теперь стало очевидно, что разногласия вокруг Адели были вызваны не тоской Мириам по дочери и не какими-то ее притязаниями на девочку, а предложением Джима, сделанным Катрин. Так, по крайней мере, казалось Лейле.

Тем временем Брук Фарли откупорил бутылку шампанского самой лучшей марки и разлил его по бокалам, чтобы отметить столь важное событие в жизни семьи. Он произносил тост за будущее счастье молодых, когда вошел Том, держа в руках кожаный чемоданчик, который Лейла не видела прежде. Джим быстро посвятил Тома в суть дела, и тот успел поздравить жениха и невесту, прежде чем Брук вручил ему бокал шампанского и заставил сесть и расслабиться.

— Что вы делали в Аделаиде, Том? — спросил Брук, как только тот уселся поудобнее.

— Мне нужно было решить одну проблему.

Он медленно и внимательно обвел всех взглядом.

— Здесь как раз собрались все четверо, кого я хотел видеть, чтобы мне не пришлось пересказывать эту историю снова.

— Какую историю? — спросил Джим.

— Минуту терпения. Прежде чем начать, я должен сказать, что у меня весьма хорошая память на некоторые вещи. — Том обратился к Лейле, ища у нее поддержки. — Ты ведь знаешь, как это бывает со мной. Я что-то вижу и запоминаю потом на всю жизнь.

— Я не помню, чтобы ты ошибался, Том, — согласилась Лейла, чувствуя, как важно для него, чтобы она подтвердила точность его зрительной памяти.

Да и в самом деле, в его мозгу как будто хранились фотоснимки, особенно это относилось к людям и местам событий.

Затем Том сказал, обращаясь к Мириам:

— Вчера вечером вы показали мне фотографии пропавшей дочери. Не будете ли вы так любезны принести сюда этот альбом, госпожа Фарли? Не думаю, что мог ошибиться, но все же для абсолютной уверенности…

Брук нетерпеливо прервал его.

— Куда вы клоните, Том? Какое отношение может иметь дочь Мириам к той проблеме, которую вы решаете?

— Дело в том, что, по всей видимости, я нашел потерянную дочь вашей жены, господин Фарли, — спокойно заявил Том.

Это не маленький камушек, подумала Лейла. Это целый валун, сброшенный в пруд. Волны напряженности разбежались от него по комнате, и все присутствующие оцепенели, охваченные различными эмоциями. На несколько мгновений воцарилась томительная тишина. Лейла всерьез засомневалась, возможно ли то, что сказал Том.

Брук вскочил с дивана, в голосе его звучала угроза.

— Если это лишь гнусная уловка, чтобы получить вознаграждение…

Джим встал рядом с отцом, умиротворяюще подняв руку.

— Остановись, отец. Я наверняка знаю, что Том Вильсон не будет делать что-либо только из-за денег.

— А ты знаешь, сколько мошенников пыталось нажиться на нашем горе? — бушевал Брук. — Ложными надеждами они разрывали сердце Мириам.

— Вспомни, что Том не принял вознаграждения за Адель, — прервал его гневную тираду Джим. — Это человек исключительной честности. Он может ошибаться, но никогда не станет разыгрывать.

— Ты думаешь, это правдоподобно после стольких лет безуспешных поисков? — язвительно спросил его отец. — Ты считаешь…

— Брук, прошу тебя.

Внезапно рядом со старшим Фарли оказалась Мириам. Ее красивое лицо было бледно от волнения, а глаза молили о снисхождении. Мириам положила ладонь на руку мужа, удерживая его от опрометчивого шага.

— Если имеется хоть малейший шанс…

Лицо Брука исказилось от боли.

— Я не позволю тебе еще раз пройти через это, Мириам. Вновь испытать все!

— Брук, я знаю, это стоило тебе Камиллы и Джима. Я никогда не смогу возместить тебе такую потерю. Не смогу вернуть дочь, ну а Джим… — Она обратила к своему пасынку взор, молящий о прощении. — Ты ведь не считаешь, что твое счастье зависит от того, что мы делаем сейчас, не правда ли?

Джим потряс головой.

— Мириам!

Брук крепко сжал ее руку, давая выход обуревавшим его чувствам.

— У нас есть Джеб и Стюарт. Должны ли мы пожертвовать и ими, преследуя цель, которая может оказаться еще одним призраком?

— Нет, господин Фарли, — прервал его Том со спокойным достоинством. — Этот вопрос будет решен сегодня же. Здесь и сейчас. Если госпожа Фарли принесет мне альбом с фотографиями, даю вам слово, все сомнения развеются.

Брук хмыкнул, выражая тем самым крайнюю степень недоверия.

Лейла не могла больше оставаться в стороне.

— Господин Фарли, дайте моему брату шанс показать, что он говорит правду.

Когда Брук повернулся к ней, она стояла, обвив руку Джима своей рукой, напоминая всем, что скоро будет членом их семьи. Откровенное недоверие в глазах Брука Лейла встретила со спокойной твердостью. Хотя она мысленно и возносила молитву, чтобы Том не сделал какой-нибудь ужасной ошибки, но ни секунды не колебалась в том, чтобы прийти ему на помощь.

— Вы не можете хорошо знать ни меня, ни Тома, господин Фарли. А мы, как и наши сестры и братья — всего нас четырнадцать, — приемные дети, потерянные когда-то родителями. И мы лучше, чем большинство других людей на земле, знаем, что это значит. Том не будет бросать слов на ветер. Он не станет утверждать то, в чем не уверен. Прошу вас выслушать его с доверием.

— Я прошу того же, — поддержал ее Джим, не колеблясь.

Брук в замешательстве посмотрел на сына.

— Ты ненавидел меня за то, что заставляешь делать сейчас.

— Я не понимал тогда, — хрипло проговорил Джим, посылая Лейле взгляд, обещавший, что он пойдет ради нее на край земли. — Теперь я понимаю.

Брук глубоко вздохнул и повернулся к жене.

— Прошу тебя, не возлагай на это слишком больших надежд, Мириам.

Она потянулась к нему, чтобы нежно поцеловать.

— Обещаю тебе, Брук, что сегодняшние поиски не причинят вреда ни нам, ни нашим близнецам.

Фарли обнял ее, крепко прижимая к себе, а когда отпустил, все заметили, что на его лице страх боролся с любовью.

— В последний раз, — уступил он нехотя.

— Спасибо, Брук.

Мириам выскользнула из объятий мужа и направилась к старинному секретеру, украшавшему угол комнаты. Она достала из ящика альбом, который просил Том Вильсон. Та бережность, с которой она несла альбом и передавала его Тому, свидетельствовала, что это одна из самых драгоценных вещей в ее жизни.

Том медленно листал альбом, лишь бегло просматривая фотографии, пока не нашел ту, которая привлекла его внимание прошлым вечером.

— Это ваша дочь, госпожа Фарли? — спросил он, указывая ей на найденную фотографию.

— Да. И как вы могли заметить, этот снимок сделан в ее день рождения, — подтвердила Мириам.

Том кивнул, затем осторожно положил альбом на кофейный столик рядом с софой, где сидел.

— Когда я увидел этот снимок вчера вечером, мне показалось, что я уже видел его прежде. Но не мог вспомнить где. Однако потом мне пришел на память мой сон…

— Том, — прервала его Лейла, опасаясь, что семейству Фарли не будет понятна образность языка его сновидений и рассказ брата лишь усилит их сомнения. — Мне кажется, это лишь отсрочит результат, который все ждут.

По лицу Тома пробежала тень.

— Так вот, я вспомнил, где это было. И тогда поехал в Аделаиду, а оттуда полетел в Сидней, чтобы получить доказательства, которые смог бы представить вам.

— Доказательства чего? — резко спросил Брук.

Том взял портфель, с которым он вошел в комнату, положил его к себе на колени и, достав фотографию, передал ее Мириам:

— Скажите, разве эта фотография не является точной копией той, что в вашем альбоме?

Брук подошел поближе, чтобы посмотреть на снимок. Рука Мириам, державшая карточку, начала дрожать.

— Откуда она у вас, господин Вильсон? — спросила она хриплым голосом.

— Это копия, Мириам, — поспешно вмешался Брук. — Ее могли подобрать где угодно. Могли просто снять копию с той фотографии, которая имеется в твоем альбоме.

— Нет! Нет! — Она в волнении потрясла головой. — Посмотри, какая она старая, Брук.

— Мириам, ты придаешь этому слишком большое значение, — протестовал ее муж, расстроенный тем, что жена склонялась к выводу, который он не мог или не хотел принять. — Старые фотографии могут заваляться где угодно. Могли остаться негативы, которые кто-то проявил. Это, к сожалению, не дает ответа на главный вопрос.

Мириам судорожно глотнула воздух.

— Откуда она у вас, Том?

— Если вы перевернете фотографию, госпожа Фарли, то увидите надпись. Возможно, вы узнаете почерк, — мягко предложил Том.

Брук выхватил фотографию из рук жены и перевернул ее. Мириам стиснула его руку, пока они оба разглядывали, что было написано на обратной стороне.

— Это его почерк, Брук, — воскликнула она. — И его слова. Он захотел снять ее именно в этот день.

— Все это может быть подстроено, — предостерегающе произнес Брук, и в его голосе зазвучали жесткие нотки. — Оказаться всего лишь ловкой подделкой. Мы должны обратиться к эксперту.

Он бросил на Тома угрюмый взгляд.

— Как эта фотография попала к вам? — спросил он резко.

Однако Мириам уже настроилась на иное. В ней затеплилась надежда.

— Где она теперь, Том? Где она, наша девочка? В Сиднее?

Том не ответил никому из них. Вместо этого он предложил:

— Будьте добры, покажите фотографию Лейле.

Лейла нахмурилась. Она не желала быть втянутой в семейные разногласия.

— Ты сможешь подтвердить, откуда появился этот снимок, — мягко настаивал Том.

Подойдя к Лейле, Брук нетерпеливым жестом протянул ей фотографию. Лейла не смогла взять ее. Все ее тело оцепенело, когда она увидела на снимке маленькую девочку в костюме молочницы, готовившуюся задуть две горящие свечки на торте, который красовался на столе.

Лейла успела почувствовать, как кровь отхлынула от ее лица. Черные точки запрыгали перед глазами. Все вокруг завертелось в каком-то вихре, который расходился кругами подобно ряби от камня, брошенного в пруд. Это была фотография, взятая из бумажника ее отца, — единственная вещь, связывавшая умершего мужчину с маленькой девочкой, которую нашел Ли Вильсон и взяли под свое теплое крыло его приемные родители.

Бруку не надо было переворачивать фотокарточку. Лейла знала, что было написано на ее обратной стороне.

— Моя маленькая дочка. На долгую память, — прошептала она, затем почувствовала, что падает, и потеряла сознание.