Цокот лошадиных копыт тонул в рыхлом песке, но Скай знала, что Джарра скачет следом, не отставая. В ней всколыхнулся некий первобытный женский инстинкт самоутверждения. Кровь забурлила. Холодный воздух обжигал глаза и щеки, грива кобылы развевалась на ветру. На берег стремительно набежала высокая пенящаяся волна. Из-под копыт лошади столбом поднялись брызги, осев ледяными каплями на ее разгоряченной коже. Скай ощутила на губах соленый привкус.

Ей почудилось, что Джарра окликнул ее, но, опьяненная выброшенным в кровь адреналином, она в ответ лишь пригнулась ниже, побуждая лошадь прибавить ход.

Джарра выдвинулся вперед, заглядывая ей в лицо. Каждый мускул в ее теле напрягся. Она ждала, что он вот-вот перехватит у нее поводья и положит конец этой безрассудной бешеной скачке.

Скай, и не думая замедлять ход, бросила на мужа дерзкий взгляд и тут же услышала его смех, мгновенно разнесенный ветром по округе.

Он держался от нее на расстоянии нескольких футов, но не делал попытки перехватить инициативу. Скай вновь сосредоточилась на своей кобыле, стараясь усидеть в седле.

Джарра продолжал скакать рядом, внимательно следя за каждым ее движением и одновременно контролируя поведение собственного коня. Но Скай смотрела только вперед, на убегающую вдаль длинную песчаную ленту.

Должно быть, они неслись так мили две. Сложенные из песчаника утесы сменились пустынными песчаными холмами, на склонах которых завывал ветер, а вскоре на берегу показались и первые домики.

От одного из строений отделилась черная собака и, неистово размахивая пушистым хвостом, с громким лаем метнулась к ним, однако лошади, не обращая внимания на заливистое тявканье, вскоре оставили ее далеко позади. Джарра вырвался вперед и сместился на дорожку, по которой скакала Скай. Постепенно замедляя бег своего мерина, он заставил и ее лошадь остановиться. Лошади поравнялись и теперь стояли рядом, тихо пофыркивая. Джарра смотрел на жену, почти касаясь ногой ее колена.

Скай нагнулась в седле, поглаживая влажную лоснящуюся шею кобылы, а когда выпрямилась, встретилась со стальным взглядом Джарры.

— Что ты хотела этим сказать? — ровно спросил он.

— Только то, что мне захотелось покататься. — Скай чуть тряхнула головой.

— А ты не подумала о том, что слишком рискованно нестись сломя голову, когда впервые садишься на лошадь после многолетнего перерыва?

— Я прекрасно справляюсь с кобылой, — возразила Скай. — Незачем было меня останавливать.

— Все равно это опасно. Здесь могли быть люди, — заметил Джарра.

— Знаю. Но я при необходимости и сама сумела бы осадить лошадь.

— Думаешь, осадила бы?

Мерин громко фыркнул, мотая головой. Джарра похлопал его по бедру.

— Вот-вот, старик, и я сомневаюсь.

— Я не дура, Джарра! — вспылила Скай, обиженная его покровительственным тоном.

— Знаю. — Он устремил на нее загадочный взгляд, будто что-то обдумывал впервые. — Скай…

— Лучше поедем вернем лошадей, — перебила она мужа, внезапно охваченная безотчетным страхом.

Джарра чуть нахмурился.

— У нас полно времени. — Однако, помедлив с секунду, он натянул поводья и поворотил коня.

Они шагом доехали до дороги и уже через полчаса рысцой направлялись к Центру верховой езды.

У загона Джарра быстро спешился, легко соскочив с седла. Скай тем временем высвободила из стремени правую ногу, но, слезая с кобылы, почувствовала на талии жесткие ладони мужа. Он поддерживал ее, пока она не встала твердо на обе ноги.

Она ощущала его дыхание, тепло мужской мускулистой груди и каждой клеточкой своего существа сознавала, что цепенеет.

— Стоишь? — уточнил Джарра, большими пальцами скользя по шелковой майке под ее свитером. Она сладко поежилась, будто он ласкал ее обнаженное тело.

— Да, — сдавленно отозвалась Скай, недовольная своей реакцией. — Я и сама могла бы…

— Конечно. — Джарра медленно убрал руки. Скай, перекинув поводья через шею лошади, провела ладонью по разгоряченному лоснящемуся крупу. Смущенная и раздосадованная, она не смела глядеть в сторону мужа. А тот уже занялся собственным конем.

Хозяйка манежа, появившаяся из конторы, располагавшейся рядом со старым деревянным жилым домом, поинтересовалась, понравилась ли им прогулка. Они поблагодарили ее и направились к машине.

Полдень уже миновал. Джарра, положив руку на руль, спросил:

— Проголодалась? А то давай рванем обедать в Таурангу, если хочешь? Полагаю, там есть приличные рестораны?

— Это ты, должно быть, голоден, — предположила Скай. Джарра, занимавшийся тяжелым физическим трудом, привык к сытному трехразовому питанию. — Тауранга — красивый городок и довольно большой.

Джарра, очевидно приняв ее реплику за согласие, завел мотор и поехал в город.

Скай смотрела в боковое окно на простиравшиеся вдоль дороги зеленые поля и сады, в которых выращивали киви. Джарра задал несколько вопросов о сельском хозяйстве региона. Скай охотно делилась своими знаниями, радуясь тому, что он пока воздерживается от беседы на более щепетильные темы. По въезде в город Джарра под ее руководством доехал до торгового центра, где и припарковал машину.

Они выбрали ресторан неподалеку от набережной, где достижения городских властей выражались в зеленых насаждениях и новом кирпичном покрытии тротуаров. За обедом Джарра говорил мало — сделал несколько замечаний об окружающем пейзаже, спросил названия одного-двух растений и, подливая ей в бокал белое вино, мягко пошутил над ее неспособностью осилить овощной салат, который она заказала.

Скай испытывала странное чувство дежа-вю. Сколько раз, вот так же, как сейчас, они сидели в маленьких сиднейских ресторанчиках, прежде чем она сообщила ему о своей беременности и он сделал ей предложение. Она вдруг осознала, что медленно, но верно избавляется от нервозного ожидания, одолевавшего ее с момента его внезапного приезда.

Джарра, казалось, не спешил покидать ресторан. Неторопливо допив вино, он заказал два кофе и, вальяжно развалившись на стуле, из-под полуприкрытых век продолжал внимательно наблюдать за ней.

После обеда Джарра изъявил желание познакомиться с городом и, крепко взяв ее за руку, повел по улицам, разглядывая витрины магазинов. Скай инстинктивно сделала попытку выдернуть руку, но Джарра не отпустил, и тогда она покорно пошла рядом, оставив свои пальцы безвольно лежать в его ладони. Вновь ощутив знакомое тепло его сильной руки, она, к своему удивлению, затрепетала от робкого удовольствия, смешанного с тревогой.

У цветочного магазина Джарра, чуть замедлив шаг, глянул на жену и, не говоря ни слова, двинулся дальше.

У лавки подержанных вещей, витрина которой была завалена как безделушками, так и подлинным антиквариатом, он опять остановился.

— Кажется, это твоя вотчина?

— Пожалуй, — согласилась Скай, припомнив, как однажды повела Джарру на блошиный рынок в Сиднее, где он купил ей в подарок гравюру на дереве с изображением двух юных японцев.

Они вошли внутрь. Джарра, казалось, с удовольствием разглядывал нагромождения старой мебели, покрытых плесенью книг и старинных изделий из стекла и фарфора, спрашивая ее мнение о развешанной на стене коллекции гравюр в золоченых рамках эпохи одного из Эдуардов и о прочих вещах.

Вниманием Скай завладела миниатюрная пузатая ваза с вытянутым горлышком из зеленого стекла. Она взяла ее в руки, рассматривая нанесенный вручную цветочный узор.

— Нравится? — поинтересовался Джарра.

— Милая штучка, — отозвалась Скай, собираясь поставить вазу на место, но Джарра перехватил ее.

— Мы это берем, — обратился он к старику за прилавком.

— Зачем?.. — попыталась возразить Скай, но Джарра, не обращая внимания на ее протест, вытащил бумажник и вручил продавцу две купюры.

Когда они вышли из магазина, он вложил в ее руку маленький сверток.

— Держи. По крайней мере я знаю, что это тебе нравится.

Скай приуныла. Джарра понимал, что не может подарить цветы, но хотел сделать ей приятное. Она должна быть благодарна ему за внимание и проявленную чуткость. А у нее вместо этого тоскливый комок в горле, так что даже и «спасибо» не выговорить.

Джарра остановился купить газету, а потом они вернулись к машине и почти в полном молчании поехали домой.

По возвращении Скай положила сверток на туалетный столик в своей комнате и подошла к окну. Море отступало от берегов, обнажая широкую мокрую полосу пляжа. Солнце угасало с приближением вечера. Скай сменила толстый свитер на трикотажную фуфайку и тренировочные бриджи и пошла надевать кроссовки.

Джарра, отложив в сторону газету, купленную в Тауранге, поинтересовался:

— Опять на пробежку собралась?

— Да. Вернусь через полчаса.

Джарра кивнул и снова взял в руки газету.

Скай думала, что, вернувшись, застанет мужа за чтением, но дома ее встретил аромат стряпни. Чуть позже, поедая стейк с чипсами и салат, она посетовала смущенно:

— Я такого никак не ожидала. Тебе вовсе незачем готовить для меня.

— Это несложно, — отозвался Джарра. — К тому же мне нужно чем-то занимать себя.

После ужина они вместе убрали со стола, и Скай, взяв книгу, которую читала до приезда Джарры, вышла на террасу, включила свет и села в стоявшее там удобное кресло. Вечер выдался приятный, хотя и прохладный, и ей пришлось опять облачиться в теплый свитер.

Она все время ждала, что Джарра вновь заведет разговор о возвращении в «Опаловый плес», и надеялась с помощью книги избежать выяснения отношений. Может быть, он поймет намек.

Джарра, конечно же, все понял как надо и, присев рядом на ступеньку, молча листал газету. Интересно, много ли он прочитал до того, как принялся готовить ужин?

Скай перевернула страницу, не усвоив ни единого слова из прочитанного. Нельзя сказать, чтобы Джарра очень уж ей докучал, но его молчаливое присутствие мешало сосредоточиться.

Она смотрела, как он склоняет голову, как колышутся от ветра волосы над воротом его свитера, как перекатываются под шерстяным трикотажем мускулы на широких плечах, когда он перелистывает страницу. Вот сильные ладони уверенным движением перегнули пополам развернутый газетный листок. Он поменял положение ноги, и под тканью джинсов вздулись мышцы бедра.

Скай всегда нравилось наблюдать за Джаррой. Даже сейчас, когда от ее чувств остался лишь холодный пепел, при этом зрелище по телу прокатилась знакомая теплая волна. Протянуть бы сейчас руку и дотронуться…

Будто и впрямь почувствовав ее прикосновение, Джарра вдруг поднял голову и на короткое волнующее мгновение встретился с ней взглядом. У лампочки на стене с жужжанием заметался жук. Скай, не отрывая глаз от мужа, словно по сигналу, вскочила на ноги.

Джарра тоже поднялся. Взгляд его пылал страстью. Ночной ветерок подхватил позабытую газету и с шелестом погнал по деревянным доскам террасы.

— Скай… — он почти с мольбой протянул к ней руку.

— Я иду спать, — отрывисто проговорила она, держа в книге палец вместо закладки. — Отвыкла уж подолгу ездить верхом.

Огонь в его глазах погас, лицо вновь приобрело холодное непроницаемое выражение.

— Да, конечно. У тебя болезненные ощущения, натерла что-нибудь?

Скай покачала головой.

— Просто утомилась. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Скай. — Он не двигался. Скай повернулась и пошла в дом. Сердце судорожно колотилось, будто она только что избежала смертельной опасности.

Конечно же, все это сущая нелепость.

Джарра вел себя крайне воспитанно и сдержанно. Сегодня он держался с ней… «Как?» — спрашивала она себя.

Как в первые недели знакомства в Сиднее, когда их отношения еще только зарождались, даруя обоим новизну волнующих впечатлений. Он словно заново завоевывал ее сердце. Только на этот раз без цветов.

Потому что она не хотела. Скай, поеживаясь, стала раздеваться: сняла фуфайку, бюстгальтер и натянула футболку, служившую ей ночной рубашкой. Разобраться в своих чувствах она не могла. Когда Джарра дотронулся до нее, она оцепенела, парализованная каким-то непонятным безотчетным ужасом. Зато только что она жаждала его прикосновений, жаждала ощутить под ладонью теплый шелк его волос, погладить широкие плечи. А когда он посмотрел на нее так, будто хотел удержать, она бежала в панике.

Она знает, что он не причинит ей боли, во всяком случае физической. И знает, что значит быть любимой им. Он — ее муж, которого она поклялась любить, уважать и лелеять.

Так почему же она не может любить его?

Скай спала лучше, чем ожидала. Возможно, крепкий сон явился результатом прогулки верхом. Поднявшись с постели, она ощутила некоторую ломоту в мышцах и потому, прежде чем тихо спуститься на берег для утренней пробежки, сделала несколько упражнений на растяжку.

На этот раз Джарры она нигде не заметила, но, когда возвращалась домой, он уже стоял в дверях, прислонившись к косяку, будто ждал ее.

— Завтрак? — предложил он, когда она поднялась по лестнице.

— Спасибо, но тебе вовсе незачем готовить для меня.

— А я хочу. Хочу…

Скай остановилась: Джарра не двигался, а ей не хотелось протискиваться мимо него.

— Что? — спросила она, глядя в его потемневшие от тягостных дум глаза.

Его губы как-то странно изогнулись.

— Готовить для тебя завтрак, — наконец ответил он и отступил в сторону, приглашая ее следовать за собой.

После завтрака Скай взяла из спальни фотоаппарат, больше для виду; никакого определенного плана у нее не было.

— Я буду на пляже.

Джарра, заметив у нее в руках фотоаппарат, сказал:

— Я, пожалуй, тоже прогуляюсь. Что-нибудь нужно купить в магазине?

Скай мотнула головой, обрадованная тем, что, по крайней мере, какое-то время она будет одна: до магазина пешком путь неблизкий.

— Закрой дом. Ключи висят возле двери заднего входа.

Джарра кивнул.

— А как же ты?

— Думаю, ты вернешься раньше.

Скай спустилась на пляж и побрела по песку. Некая пружина, сидевшая в ней, постепенно разжималась: она начала успокаиваться, задышала свободнее. Вчера на какое-то время ей почти удалось избавиться от неприятного внутреннего напряжения, но сегодня все вернулось на круги своя, возможно потому, что Джарра под маской внешнего спокойствия прятал куда более взрывоопасные чувства.

Она шагала по берегу, время от времени щелкая фотоаппаратом, который, как она знала, просто служил отговоркой даже для нее самой. Присев на торчавшую из песка корягу, некогда прибитую к берегу волной, она устремила взор на бескрайнюю гладь моря, стараясь ни о чем не думать, чтобы освободиться от одолевавших ее запутанных, противоречивых мыслей и чувств. Она долго так сидела, глядя на воду, и наконец почувствовала, что на душе становится спокойнее.

На солнце набежали облака, море потемнело. Скай встала с коряги и медленно побрела к дому. Джарра уже вернулся. При виде жены он поднялся, отложив в сторону книгу, которую читал до ее прихода, но Скай заявила:

— Пойду на тренажер.

Когда она завершила тренировку и пришла на кухню, Джарра готовил обед. Скай уже привыкла к тому, что он стряпает для нее — для них обоих, а если она сама подходила к плите, он немедленно брался помогать ей. После обеда Джарра предложил вновь отправиться в Центр верховой езды, и Скай, с минуту поколебавшись, согласилась. Верхом на лошадях трудно вести серьезный разговор, хотя она и понимала, что рано или поздно им придется объясниться. Скай не могла бы с уверенностью сказать, почему она боится выяснения отношений. Может быть, она подсознательно наказывает его за все те случаи, когда она пыталась серьезно поговорить с ним, а он, будучи слишком занятым, или утомленным, или, наконец, охваченным страстным желанием, отметал в сторону все ее попытки сблизиться с ним путем словесного общения?

В следующие несколько дней у них выработался некий заведенный распорядок. Пока она совершала утреннюю пробежку, Джарра готовил завтрак, потом она брала фотоаппарат и шла на пляж, затем они обычно обедали и отправлялись на прогулку верхом. Перед ужином она опять бегала, а поев, включала телевизор или демонстративно углублялась в книгу, чтобы избежать серьезного разговора. Иногда они вместе гуляли по берегу в полудружеском молчании.

Скай понимала, что Джарра безгранично терпелив с ней, что он внимательно следит за каждым ее движением, словно ждет какого-нибудь сигнала, намека на то, что она готова выслушать его или даже согласна вернуться с ним в «Опаловый плес», вновь стать ему настоящей женой. Он почти не прикасался к ней. Иногда только как бы невзначай брал за руку во время прогулки или помогал сесть на лошадь, либо спешиться. Однажды, когда они гуляли по берегу, небо неожиданно затянули тучи и резко похолодало. Желая согреть, Джарра обнял Скай за плечи и своей теплой, сильной ладонью стал потирать ее руку. Она замерла в напряжении, и его ладонь тут же соскользнула с ее плеча.

На пятый день Скай спросила после обеда:

— Ну что, едем кататься? Пойду переоденусь.

— Нет, сегодня нет, — отказался Джарра.

Скай посмотрела на мужа. Вид у него был настороженный и решительный.

— Я думал, может, мы…

— В таком случае я иду на пляж, — торопливо проговорила она. — Сделаю несколько снимков.

— Ты уже сегодня фотографировала.

— Свет изменился. Хочу заснять некоторые виды при другом освещении.

— Тогда я пойду с тобой.

— Нет. Я предпочла бы поработать одна. Мне трудно сосредоточиться, когда кто-то рядом.

Поработать. Она никогда не называла свое увлечение работой, но сейчас ей вдруг пришло в голову, что с тех пор, как она уединилась здесь, занятие фотографией действительно превратилось для нее в ремесло, в котором она старалась совершенствоваться, вырабатывая профессиональные навыки. В последнее время она даже начала присматривать журналы, в которые могла бы отсылать плоды своего труда. Возвращаться в модельный бизнес желания не было, а вот мысль попробовать себя на новом поприще казалась заманчивой.

— Ладно, — ровно произнес Джарра. — Тогда до встречи.

Скай вернулась через несколько часов. Войдя в комнату, она положила на стол фотоаппарат. Джарра, сидевший в кресле у журнального столика, увидев жену, поднялся.

— Долго ты гуляла, — заметил он.

— Я не обязана и не желаю отчитываться перед тобой, — сухо отозвалась Скай, чувствуя, как ее вновь начинает душить беспричинная злоба. — Потому и приехала сюда. — Она выпрямилась, открыто глядя ему в лицо. В этот раз она, конечно, ничего не снимала, так как у нее давно кончилась пленка. Просто гуляла, смотрела на море, на небо и думала. Принимала решение.

Джарра, до этого отступивший на пару шагов, к раздвижным дверям, теперь повернулся к жене.

— В «Опаловом плесе» тебя ничего не заставляли делать. Никто не заставлял.

— Речь не об этом. И у меня нет претензий к кому бы то ни было. — Она не знала, как объяснить. — Просто я была твоей женой.

Джарра словно застыл, стиснув зубы, так что на скулах заходили желваки.

— Да, — произнес он. — Именно это тебя и раздражало, не так ли? — Его грудь тяжело вздымалась. Она заметила, как он сжал кулак, прежде чем убрал руку в карман. — Ты даже не представляешь, как горько я сожалею о том, что вынудил тебя вступить в брак и заточил в «Опаловом плесе».

Скай подавила порыв отвернуться, чтобы избежать конфронтации. Она не может вечно уклоняться от этого тягостного разговора, да и Джарра, судя по всему, не намерен отступать.

— Ты… хотел как лучше. — Кого он жалеет: себя или ее? Или свою ненаглядную ферму? Ведь она оказалась не очень ценным приобретением для такого огромного скотоводческого хозяйства.

Джарра молчал, возможно ждал, что она опять удалится под каким-нибудь предлогом. И он не станет удерживать ее, вдруг осознала Скай, как позволял ей и прежде отклонять все его попытки обсудить их отношения.

— Ты вообще когда-нибудь думала о том, чтобы остаться со мной? — наконец спросил Джарра, устремив на нее взгляд своих непостижимых глаз, бездонных на фоне падающего из-за спины света.

У Скай перехватило дыхание.

— Конечно! Мы же женаты! И я носила твоего ребенка.

— Я просто спросил.

— Почему? — Скай вдруг осознала, что трясется.

Джарра ответил не сразу.

— Твоя квартира в Сиднее, — наконец заговорил он, — была… это был твой дом, где во всем, в каждом штрихе, живо выражалась твоя индивидуальность. Сразу чувствовалось, что ты искренне любишь ее. А вот наш дом в «Опаловом плесе» будто и вовсе тебя не интересовал. Ты не пыталась переоформить по-новому интерьер, да и вообще ничего менять не хотела, даже по мелочам. Насколько я могу судить, ты не думала пускать там корни. О тебе там практически ничто не напоминает — только книги, которые ты привезла, несколько разрозненных вещиц в нашей комнате, да еще парочка фотографий.

— Джарра… я не могла приехать в такой дом, как «Опаловый плес», и изменить там все! Он построен для твоей матери, там живет большая семья! Неужели ты думал, что я влечу, пританцовывая, в дом твоей матери и начну насаждать там свои порядки?

— Нет, конечно. Но я надеялся, что ты хотя бы проявишь заинтересованность…

— Я проявляла заинтересованность!

— Из вежливости. Как гостья.

— Ко мне относились, как к гостье! Твоя мама любезно отказывалась принимать от меня какую бы то ни было помощь, а ты дал ясно понять, что на ферме я не что иное, как обуза…

— Ты не была обузой, — раздраженно перебил ее Джарра. — Просто у меня сразу появлялись дополнительные заботы, которые мне совершенно ни к чему, когда я занят чем-то важным.

— Разумеется. — Скай печально улыбнулась.

Джарра мог прекрасно обходиться без нее. В таком случае зачем же он приехал, зачем пытается вернуть ее, если считает, что такому мужчине, как он, пользы от нее никакой? Разве что в одном.

— Мама старалась…

— Знаю… Я ее не критикую. Она всегда была очень добра ко мне.

— Она пыталась помочь тебе адаптироваться. Зная, что ты беременна, к тому же не привычна к условиям жизни на скотоводческой ферме, она боялась, что ты не выдержишь, и делала все возможное, чтобы столь резкая перемена не стала для тебя слишком уж большим стрессом.

— Она сама сказала тебе это?

— Я это и так знал, но да, она сказала нечто подобное после того, как ты… уехала.

— Что ж… я… ей очень благодарна, — запинаясь, промолвила Скай. — И все же, думаю, она теперь рада, что я больше не путаюсь под ногами.

— Что ты имеешь в виду? Ты вовсе не путалась под ногами.

Скай беспомощно пожала плечами.

— Она — хозяйка усадьбы, с тех пор как вышла замуж. Это ее… ее вотчина. И ей, наверное, трудно было высвободить место для нового члена семьи — для бестолковой невестки, которая ничего не умеет, но хочет быть полезной. И я знаю, что она очень старалась помочь мне прижиться.

— То есть ты считаешь, что она не хотела передавать тебе ключи от замка? — сухо уточнил он.

— Я не жалуюсь, Джарра…

— А она говорила тебе, что собирается переехать в Аделаиду?

— В Аделаиду? — Скай вытаращила глаза. — Неужели из-за меня?

— Нет, не из-за тебя. Когда мы летели домой — после того как тете сделали операцию, — она сказала, что ей пора подумать о более спокойной жизни, и изъявила желание поселиться где-нибудь возле своей сестры. Она уже почти окончательно это решила, и я даже начал подыскивать для нее домработницу. Но потом я привез тебя, и она осталась помогать. Поскольку знала, что «Опаловый плес» совершенно новый для тебя мир. И она восхищалась твоей стойкостью, видя, как ты трудишься, не давая себе поблажки, даже когда не очень хорошо себя чувствовала.

— Тем не менее она считала, что я не гожусь для жизни в «Опаловом плесе». У нее были сомнения по этому поводу с самого начала, ведь так?

— Возможно, но она их никогда не высказывала. Если уж говорить начистоту, она поначалу была несколько озадачена. Наш брак для всех был… большой неожиданностью.

Вернее, потрясением. Его родные и помыслить не могли, что он вздумает жениться на такой неподходящей особе, как она. На этот шаг его толкнула ее непредвиденная беременность, от которой, по его убеждению, он был застрахован.

— Ты, наверное, почувствовал себя обманутым, когда я потеряла ребенка, — промолвила Скай.

— Обманутым?

— Я ведь даже не смогла родить нормального, здорового ребенка. А ты женился на мне только ради него.

Джарра шагнул к ней.

— Ты в самом деле так думаешь? — чуть помедлив, спросил он, при этом голос у него был до странного хриплым.

— А что еще тут можно думать? Я не говорю, что ты не любил меня. Наверное, любил в какой-то степени, но… по-другому, не так, как мужчина любит женщину, которую он мечтает видеть своей женой. Верно?

Джарра смотрел на нее ошеломленно.

— Скай, ты все не так представляешь.

— Ты только что выразил сожаление по поводу того, что женился на мне. Ведь если бы я не забеременела, ты вряд ли сделал бы мне предложение.

— В то время не сделал бы, — признался Джарра. — Но я влюбился в тебя в первую же секунду нашего знакомства. И с тех пор, если видел какую-то женщину, всегда сравнивал ее с тобой…

И это он называет любовью. Но любит ли он ее по-настоящему? Скай вспомнила про его нетерпимое отношение ко всему, что не есть совершенство. Джарра эстет во всем, он признает только самое лучшее и гордится своими образцовыми достижениями и приобретениями.

— Ты любил мое тело, восхищался моей кожей, волосами, внешностью и не раз говорил мне об этом. А что будет, когда кожа моя станет дряблой, тело состарится, волосы поседеют, поредеют и мужчины перестанут заглядываться на меня и завидовать тебе?

— Мужчины, если они не глупы, всегда будут завидовать мне, при условии что ты останешься моей женой. — Его пытливый взгляд блуждал по ее лицу. — Скай… я знаю, ты отказалась от всего ради моего ребенка. А теперь вот карьера твоя загублена, ребенка нет. И все, с чем ты осталась, — это я. Твоя ненависть ко мне вполне понятна и объяснима, и я не виню тебя…

— Я же сказала, что не испытываю к тебе ненависти, — дрожащими губами произнесла Скай.

— Твои поступки говорят яснее слов. — Он бросил взгляд вокруг, как бы напоминая, что она покинула его и «Опаловый плес», удалившись аж за океан.

Скай, глядя на мужа, моргнула, щурясь от яркого света. На фоне сверкающего моря за его спиной глаза Джарры, в которых затаился гнев, казались почти черными.

— Я не убегала от тебя, Джарра, — попыталась объяснить она. — Просто мне требовалось время. Я… Наверное, мне, как зверьку, нужно было спрятаться и где-нибудь в укромном уголке зализать свои раны.

— Я старался помочь…

— Знаю. Я же говорила, что не виню тебя.

— Даже за то, что меня там не было? — тихо спросил он и, не получив ответа, продолжал: — Я сам виню себя, Скай. Ругаю себя день и ночь с тех пор, как вошел в больничную палату и увидел тебя — холодную, потерянную, одинокую. И понял, что это из-за меня.