Лайт и Мэгги наблюдали за плоскодонкой. Суденышко пристало к косе, мужчины укрылись за надстройкой. Вдруг один из них, тот, рыжий, что стоял на руле, выпрямился и прокричал его имя.
– Он зовет тебя по имени, Лайт. Ты его знаешь?
– Нет. – Следопыт посмотрел на жену. – Застегни рубашку до шеи, ласточка. И держись поближе ко мне.
– Они плохие люди?
– Не знаю. Но нужно рискнуть. Приходится выбирать между ними и делаварами.
Лайт встал, чтобы его хорошо видели люди, находящиеся в лодке, и поднял ружье над головой.
Рыжий помахал ему. Тогда супруги спустились на песчаный берег, держась за руки.
Мужчины выпрыгнули из лодки, один из них привязал веревку к дереву у самого края воды. Они стояли, держа ружья в руках, и наблюдали за приближавшейся к ним парой. Лайт держал свое длинноствольное ружье наготове. У Мэгги на плече висел кнут.
Лайт вдруг понял, что сделал ошибку. Эти люди еще никогда в жизни не видели такой женщины, как Мэгги. Будут ли они порядочными людьми, как его двое друзей в Сент-Чарльзе, или окажутся такими, каким был брат Джеффа, Джейсон? Сможет ли он защитить ее, если они набросятся на него втроем? Лучше бы он выбрал делаваров. Только теперь следопыт смог хорошенько их рассмотреть.
Тот, кто его окликнул, явно был у них главным. Лайт каким-то шестым чувством понял это. Мужчине было на вид лет тридцать – тридцать пять.
Его темноволосый спутник выглядел чуть старше. В волосах заметна была седина. Широкая грудь, ноги напоминают бревна. В глазах у него светилась усмешка. «Такой будет шутить даже на смертном одре, – мелькнуло у Лайта. – Однако своего этот парень никогда не упустит».
Последний из троицы был приземистый и толстый. Рука, державшая ружье, напоминала окорок. С волосами у него было явно бедновато: лысина блестела, как очищенная луковица. Интуиция и опыт научили Лайта читать людей, как лесной след. Лысая голова была слишком маленькой. Казалось, два шарика посадили один на другой. Черты лица заостренные, хищные, взгляд хитрый, словно у лисы. За таким человеком нужен глаз да глаз.
Мэгги чувствовала, что ее разглядывают, и это было ей чрезвычайно неприятно. Мужчины всегда глазели на нее. Она мельком взглянула на каждого, а потом опустила глаза. Но молодая женщина была готова в любой момент отразить нападение, как и ее муж.
Она отпустила руку Лайта, чтобы тот мог действовать быстро, если это понадобится, и держалась теперь за его ремень. Вторая рука ее в любой момент была готова выхватить нож.
Мэгги была встревожена. Чутко улавливая все перемены в поведении мужа, она чувствовала, что он напряжен и не доверяет этим людям.
Лайт остановился на порядочном расстоянии от незнакомцев и внимательно рассматривал рулевого. Этот человек в отличие от остальных смотрел на него, а не на Мэгги. Лайт первым нарушил молчание:
– Откуда ты знаешь меня?
– Батист Лайтбоди? Лайт кивнул.
– Джефферсон Пикет сказал, что ты – лучший.
– Лучший в чем?
– Лучший знаток леса, лучший охотник, лучший речник.
Лайт пожал плечами:
– Пикет – мой друг.
– Мы слышали твой выстрел.
– Делавары. Незнакомец кивнул:
– Тогда нам лучше побыстрей убираться отсюда. Вдоль этого берега их слишком много.
– Почему ты кричал именно мое имя?
– Решил, что это одинокий… белый человек отправил наполовину обрезанную тушу лани вниз по течению.
– Я – осейдж.
– Наполовину француз, наполовину осейдж, – уточнил незнакомец, а потом добавил: – Батист – французское имя.
– Что тебе от меня нужно? – нетерпеливо спросил Лайт.
– Ты направляешься к Обрывам. И мы тоже. Пикет сказал, что ты лучший следопыт в этих местах. И нам не помешают лишние руки. Как видишь, нас тут маловато. Когда-то было больше.
Лайт не собирался идти к Обрывам, но не стал разубеждать незнакомца.
– Что стало с остальными?
– Двое сбежали в первую же неделю. Еще двое взяли наше каноэ и уплыли посреди ночи. Конечно, они пропадут. У обоих умишка меньше, чем у блохи. Жаль только… хорошее каноэ… Мы причалили к берегу, потому что решили, что ты попал в переделку и помощь тебе не помешает.
Лайт смотрел прямо в глаза рулевому. В этом человеке чувствовалось что-то знакомое, но что именно – метис никак не мог понять. Краем глаза следопыт заметил, что лысый пялится на Мэгги, как на заморскую диковинку.
– У нас была пара стычек с делаварами. Им хотелось заполучить наших лошадей – и на этот раз удалось.
– Я слышал, что они берут и пленных, если могут.
– У делаваров обычай: предавать пленных мучительной смерти.
– М-да, приятным времяпрепровождением это не назовешь.
Рыжий встревоженно посмотрел в сторону леса, потом представился:
– Я торговец. Зовут Эли Нильсен. Я везу вверх по реке немного товара. Собираюсь закупить меха и отвезти их обратно в Сент-Луис.
«С двумя людьми ему до Обрывов не добраться».
Лайт не стал высказывать свои мысли вслух. Он взглянул прямо на лысого, похотливые глазки которого открыто пожирали Мэгги, и поморщился:
– Я убью любого, кто прикоснется к моей жене… и даже не стану ждать, чтобы он повернулся ко мне лицом.
Эли Нильсен взглянул на Мэгги, а потом снова на Лайта.
– Я тебя понимаю. Я сам из Кентукки. Там мы к женщинам относимся так же. Это – Поль Дешанель. – И он указал на своего спутника – шутника, как прозвал его для себя Лайт.
– Рад познакомиться. – Поль Дешанель стянул с головы шапку и слегка поклонился.
– И Отто Крюгер.
Лысый даже не взглянул на Лайта. Он глаз не мог отвести от Мэгги.
– Мы сходим за нашими вьюками. Думаю, делавары скоро вернутся.
Эли кивнул:
– Я вам помогу.
Лайт очень не хотел поворачиваться к незнакомцам спиной. Если они собираются убить его и захватить Мэгги, то они сделают это именно сейчас. Но он все же заставил себя повернуться. Взяв жену за руку, он подтолкнул ее, чтобы она шла перед ним. Взгляд его был направлен вниз и чуть вправо, где он смог бы увидеть тень человека, оказавшегося близко к ним. Однако Нильсен шел в нескольких шагах позади и нападать, как видно, не собирался.
– Пикет не сказал, что с тобой женщина.
– Мэгги – моя жена. Она идет туда, куда иду я.
Нильсен пристально посмотрел на Мэгги и нахмурился.
Лайт понимал, что Нильсен скорее всего думает о том же, о чем подумал он сам, когда впервые увидел Мэгги почти год назад: она больше чем просто хорошенькая женщина. Сочетание невероятной красоты и детской невинности, отражавшейся в ее ясных изумрудных глазах, делало ее очень желанной.
Она открыто смотрела на Нильсена. Наивное любопытство ребенка странно сочеталось в ее взгляде с вековой женской мудростью. Лайт заметил, что под внимательным взглядом Мэгги лицо незнакомца постепенно смягчается. Неожиданно она улыбнулась.
Когда Мэгги улыбалась, мир замирал.
– Все будет хорошо, Лайт. Вот увидишь. – Она взяла мужа под руку и легонько встряхнула. – Вот увидишь, – повторила она.
Нильсен был чуть выше Лайта. А благодаря широким брюкам и тяжелым сапогам казался гораздо крупнее. Лайт брился – Нильсен носил аккуратную бородку. Невозможно было решить, кто из них старше.
Лайта изумило то, как легко Мэгги приняла этого человека. Почему именно она почувствовала к нему доверие? Обычно его жена сторонилась всех мужчин.
– Нам надо отсюда выбираться. Кто знает, что этим чертовым делаварам взбредет в голову.
Нильсен говорил так тихо, что его услышал только Лайт. Нагнувшись, тот взвалил себе на плечо один из вьюков.
– Иди вперед. Мы сейчас спустимся. Нильсен кивнул, взял свернутые в рулон одеяла и направился к берегу.
Лайт подождал, когда Нильсен дойдет до лодки, и только потом заговорил:
– Chérie, ты должна остерегаться всех мужчин, и особенно того, что без волос.
– Буду, Лайт. Тот – плохой. Этот, – она кивнула в сторону Эли, – на него не похож.
– Откуда ты знаешь? Мэгги пожала плечами:
– Знаю – и все.
Нильсен вошел в лодку и положил вьюк и рулон одеял под навес. Подошел Поль:
– Мы отсюда выбираемся?
– Как только они будут на борту.
– Ну и слава Богу. Куда они едут?
– С нами.
– Ну, вот ты и увидел Лайтбоди. Что теперь?
– Он не такой, как я ожидал.
– Черт возьми, Эли. Ты же знал, что он осейдж!
– Наверное, я не думал, что он окажется настолько цивилизованным.
– В нем достаточно французской крови, чтобы он смог уговорить эту женщину идти с ним.
– Она… необычная…
– Миловидная. Отто слюнки пускает.
– Он бы переспал и с гадюкой, если бы кто-то держал ее за голову, – с отвращением сказал Эли.
– Ты собираешься ее у него отнять?
– Черт, Поль, с чего ты это взял?
– Но ты же хочешь причинить ему боль, правильно?
– Дьявол, я много чего хочу!
– Отто хочет его женщину.
– Чтобы ее получить, ему придется убить Лайтбоди. Я на такое не пойду… пока.
– Интересно, почему Пикет не сказал нам, что с ним женщина?
– Потому что не думал, что мы его догоним. Искать человека в этой глуши – все равно что идти по следам во время дождя.
Лодка дрогнула под тяжелыми сапогами Крюгера и плавно закачалась. Он стоял у борта и смотрел на Поля и Эли. Его глаза неестественно блестели. Ухмылка немца делала его похожим на кота. Казалось, он вот-вот начнет облизываться.
– Я никокта не фител такой шенщины! – И он причмокнул.
– Она – жена проводника. Оставь ее в покое.
– Нехорошо, што такая шенщина тосталась полукрофке! Это ошень нехорошо! Шена? Какой сфященник пофенчает интейца с пелой шенщиной?
– Ой-ой-ой, наш Отто что-то замышляет! – поддразнил его Эли.
Но Крюгер будто и не слышал.
– Такая… не тля полукрофок!
– Чем тебе не нравятся полукровки?
– Што? Я кофорю, што она не тля полукрофки. Он ее украль, фот што! Она путет рата от нефо испафиться. Никакая шенщина не сахочет интейца, если есть пелый!
– Черт тебя побери! Держись от нее подальше, Отто. Мне неприятности не нужны.
Крюгер рассмеялся.
– Лайтбоди – это тебе не пьянчуги из салуна. Он убьет тебя – и глазом не моргнет. У него уже были две стычки с делаварами – а он все еще цел.
– Прось полтать фсякие клупости.
– Я тебя предупредил, Отто. Не глазей на нее и не прикасайся к ней.
– Ты тоже ее сахотель, Эли? – Крюгер снова засмеялся, на этот раз гадко.
– Советую тебе запомнить, что я сказал.
– Сачем ты ефо искаль? Тепе профотник не нушен. Люпой турак мошет плыть по реке. – Нильсен очень выразительно взглянул на немца, и тот пошел на попятную: – Латно, латно, мне не интересно, почему ты ефо искаль. Я бы отин прошел по реке, штопы только уфитеть эту шенщину. Я никокта не фитель такой, как она.
– Она не про тебя.
– Хотешь ее сам, Эли? Я фишу! Отто не профетешь!
Эли нахмурился и пошел на противоположный конец лодки.
– Не зли Эли, – посоветовал немцу Поль. – Этот швед устроит тебе такие серьезные неприятности, каких ты еще не видел.
– Я не спрашифаль, но пошему Эли так хотель найти этого полукрофку?
– Надо будет, сам тебе скажет.
Полю Отто сильно не нравился. Он не понравился ему еще в тот день, когда они купили у него лодку. Но пока немец выполнял свою работу и не открывал рта, его можно было терпеть. Вид этой женщины развязал Крюгеру язык.
Поль опасался, что в ближайшие дни либо Эли, либо Лайтбоди схлестнутся с Отто из-за этой девчушки.
После того как Мэгги села на рулевое весло, а мужчины взялись за шесты, суденышко быстро заскользило вверх по течению. Время от времени Лайт внимательно осматривал берег – не покажутся ли там делавары.
Они плыли несколько часов не останавливаясь. Мужчины уже обливались потом, когда лодка вышла за поворот реки и перед ними оказалось прямое русло. Эли взялся за рулевое весло, а Поль развернул парус. Ветер погнал суденышко вперед. Плоскодонка плавно скользила. Эли старался держаться на середине реки, в стороне от быстрого течения. Лайт сидел на палубе и внимательно наблюдал за берегом. Мэгги достала из вьюка мясо, которое они запекали в углях прошлой ночью. Она подала Лайту кружку с водой и кусок оленины. Остальные взяли свою долю сами.
Лайт тут же осушил кружку. Когда Мэгги отправилась к бочке с водой, чтобы налить ему еще, там ее поджидал Крюгер. Отто снял крышку. Мэгги зачерпнула воды и поспешно вернулась к мужу, но гадкий немец все-таки успел провести ладонью по ее голой руке.
В середине дня Лайт, осматривавший берег через свою подзорную трубу, внезапно забеспокоился. Он подошел к Эли, сидящему на рулевом весле.
– Посмотри вон на те тростники. Они примяты, и там нет птиц.
Эли поднес к глазам бинокль. К реке вышел олень, но, не попив, повернулся и ускакал прочь.
Лайт снова поднял подзорную трубу. Индейцы хорошо умеют прятаться – но их не замечают только белые… Лайт сложил трубу.
– Там боевое каноэ.
– Поль, – негромко сказал Эли, – достань мушкеты.
Поль нырнул в надстройку, вытащил оттуда четыре длинноствольных ружья и положил их на крышу.
Лайт проверил заряд в своем ружье, вытащил из вьюка лук, натянул тетиву – две скрученные бизоньи жилы. Лук и колчан он забросил себе за спину.
– Что происходит, Лайт? – спросила Мэгги.
Не успел он ответить, как из-за зарослей тростника вылетело каноэ. Раздался боевой клич. В лодке сидели шесть делаваров. И они намерены были захватить плоскодонку.
– Быстро под навес, Мэгги! – приказал Лайт, и она тут же исчезла. – Не стреляй без крайней необходимости, – сказал он Полю. – Иначе все делавары в ближайших пяти милях будут знать, где мы.
– Ну ше, тьяфолы-тикари! – крикнул Крюгер. – Итите сюта, мы фам покашем, што снашит хороший фоин!
Эли, абсолютно спокойно, сидел за рулевым веслом. Ветер нес их к плывущему наперерез каноэ. Лайт натянул лук и стал дожидаться, чтобы один из воинов встал. Когда каноэ подплыло ближе, один из индейцев, молодой, нетерпеливый, вскочил. Стрела Лайта вонзилась ему в грудь. Он упал в воду. Остальные гребцы продолжали гнать каноэ вперед. Спины их были согнуты, головы опущены вниз.
Внезапный порыв ветра наполнил парус и понес плоскодонку прямо на приближающееся каноэ все быстрее и быстрее. Индейцы слишком поздно увидели опасность. Они попытались увернуться от лодки. Им как раз удалось развернуть каноэ бортом, когда плоскодонка врезалась в него. Они оказались в воде.
Но делавары не сдавались. Они попытались вскарабкаться на борт плоскодонки. Поль и Крюгер поджидали их у одного борта, Лайт – у другого. Как только головы показались над водой, на них с силой опустились шесты.
Делавары поняли, что бессмысленно продолжать бой. Удача была явно не на их стороне. Поэтому те, кто остался в живых, поплыли к берегу, опасливо оглядываясь на лодку белых людей.