Звук ритмичного глухого постукивания мельничных колес был хорошо знаком Даниэлю. По высокому жалобному визгу пилы он догадался, что мельничные колеса использовали для распилки досок Гевину Маккартни. Гевину и Даниэлю было выгодно вместе пользоваться мельницей. После того, как Джордж запускал ее, он мог оставлять распилку древесины людям Гевина. Джордж знал, как управляться с мельничным механизмом и ремонтировал его не хуже Даниэля или Терли Блейна.

Мулы Бакстеров были привязаны к деревьям за мельницей. Даниэль торопливо прошел в помещение, расположенное над лесопилкой. Если эти двое из Кентукки плохо обращаются с Джорджем, то сейчас они получат.

– За всю свою жизнь я не слышал такого шума, – пробился голос Берни Бакстера сквозь визг пилы.

Даниэль задержался в дверях. Джордж с тяжелым мешком муки на плече, повернулся лицом к Бакстерам.

Он работал на мельнице с двенадцати лет, а в семнадцать был такой же высокий и мускулистый, как Даниэль.

– Тогда проваливайте к черту, – сказал Джордж, глядя на обоих с насмешкой. – Вас здесь не привязывали.

Джордж был симпатичным молодым человеком с прямыми черными волосами и правильными чертами лица. Его кожа была того же цвета, как у его матери из индейского племени Шоуни, светлая, красновато-коричневая, а не черная, как у отца-негра.

– Ты лучше оглянись и посмотри, с кем разговариваешь, парень. Я не люблю, когда говорят за моей спиной.

– Что ты говоришь! Я очень испугался!

– Берни угрожающе шагнул вперед.

– Я не потерплю таких разговоров от...

– От кого? От негра? От индейца? Я и тот и другой, белый человек. Выбирай слова, когда будешь говорить.

Джордж Вашингтон был очень гордым. Он знал себе цену и гордился своим происхождением. Сейчас он разозлился от того, что над ним насмехались. Он был достаточно умен и знал, что если он полезет в драку с белым человеком, даже с таким, кто сейчас стоял перед ним, у него будут большие неприятности. Но Джордж знал и другие способы поквитаться с белым, который обидел его. Однажды такой обидчик стал на прогнившую доску и сломал ногу: у другого сломалась ось повозки, хотя он ехал по ровной дороге. Ворота на одной из ферм вдруг оказались открытыми, и фермер целую неделю собирал свою живность, которая разбрелась в разные стороны. Было еще несколько таких таинственных происшествий, а Даниэль, которому были хорошо известны все обстоятельства, считал их вполне заслуженным наказанием и ничего не говорил Джорджу.

– Что вы здесь делаете? – требовательно спросил с порога Даниэль, решив, что настала пора вмешаться. Бакстеры повернулись к нему. – Мне казалось, что я очень понятно объяснил, что не хочу вас больше здесь видеть.

– Разве город – твоя собственность? – хмуро спросил Берни.

– Нет, но мельница моя.

– Ну ладно, ты, дерьмо высшего класса!

– Заткнись! – резко приказал ему брат и повернулся к Даниэлю, – мы хотим поговорить с тобой.

– Проходите вперед.

– Сюда?

– Сюда. Мне нужно закончить работу.

– Но здесь такой шум, что невозможно разговаривать.

– Это звук хорошей, честной работы. Но если он неприятен твоим ушам, пошли.

Даниэль вышел из комнаты. Бакстеры последовали за ним. Они спустились вниз и вышли к деревьям, где были привязаны мулы.

Итак, что вы хотите мне сообщить? Я и так потратил на вас много времени за последние два дня. – В глазах юноши была ярость, но голос звучал спокойно.

– Никто не просил тебя совать нос в это дело, мистер. Мы хотим поговорить с тобой об Эстер. Что ты собираешься делать с нашей сестрой? – сплюнув, проговорил Ленни.

– Я собираюсь держать Мерси Куил как можно дальше от вас двоих. Она сама будет решать, захочет ли объявить себя вашей родственницей. Из-за вас сестра уже потеряла место в школе. Знаете ли вы об этом?

Ленни пропустил вопрос мимо ушей и снова сплюнул.

– Наша сестра знает, что она Эстер. А мы с Берни знаем, что ты не хочешь, чтобы мы оставались здесь. Но я не это имею в виду.

– Тогда что, черт возьми?

– Бакстеры порядочные, религиозные люди. Мы можем прямо смотреть в глаза жителям Мад Крик. Я и Берни – родственники Эстер и нам небезразлично, что происходит с ней.

– Конечно, нет, – сказал Берни, – если бы ты жил в Мад Крик, тебе бы порезали на куски всю твою шкуру за то, что ты сделал с Эстер.

Даниэль начинал терять терпение. Он выругался самыми последними словами. Из двух Бакстеров больше его раздражал Берни. И слова, которые он произносил, и его громкий голос, вызывали гнев Даниэля.

– О чем, черт возьми, вы, двое тупиц, говорите? Переходите к делу.

– У меня даже нет слов, чтобы назвать тебя! – едко произнес Берни.

– Заткни рот. Я старше тебя, после Хода и Байта Бакстеров я буду говорить. – Ленни широко расставил ноги, одетые в тяжелые башмаки, и скрестил руки на груди. – Мы знаем, что вы оставались с Эстер вместе всю ночь, и ни одному человеку неизвестно, что вы делали. Но ты не выходил оттуда до утра.

– Что из этого? Я оставался там две прошлые ночи и сегодня останусь.

– Ты только послушай! Только послушай! – взвизгнул Берни. Он подпрыгивал на месте и хлопал себя руками по бокам, как курица хлопает крыльями, когда ей отрубают голову. – Я говорил тебе, что он будет даже хвастать этим. У Эстер никогда не будет порядочного мужа, если об этом узнают люди.

– Мистер, если Ход и Байт узнают об этом, то тебе лучше остерегаться. Мы знаем, что бывает, когда парень остается ночевать с красивой девушкой. Берни видел, как ты обнимал Эстер. Обнимания, потом поцелуи, а там и девичью честь можно потерять. Ты должен знать, что в роду Бакстеров не было падших женщин.

Лицо Даниэля вспыхнуло от гнева, его глаза загорелись от ярости.

– Вы грязные шпионы, отсталые, паршивые, тупые, упрямые идиоты! – закричал он. – С меня достаточно. Лучше садитесь на своих мулов и убирайтесь в Кентукки, или, ей-богу, вы можете совсем отсюда не уехать.

– От этого ничего не изменится, – спокойно проговорил Ленни.

– Ход и Вайт знают, куда мы поехали и зачем. Они приедут сюда искать нас. Ход и Вайт заберут сестру, если приедут. Братья не будут расспрашивать о ней, как мы. Они знают о родинке и увидят на ее заднице пятно Бакстеров. Мы с Берни оставили их пахать землю и начинать сев, и если уж мы здесь, то собираемся уладить это так, как по нашему мнению лучше всего.

– Лучше всего вы знаете, как сделать это хуже. Вы вызываете у меня огромное желание сломать ваши шеи, – разъяренно сказал Даниэль. – Я скажу, если вы сможете это понять, что в мире нет другой женщины, которую я уважаю также, как Мерси Куил, и лучше умереть, чем обесчестить ее.

– Ха! – вырвалось у Берни, – рассказывай нам сказки!

Даниэль так свирепо посмотрел на Берни, что тот отступил назад за мулов. Ему не хотелось иметь никаких дел с этими двумя из Кентукки, но если они не уберутся отсюда, он проломит им головы. Однако, этот поступок вызовет новые разговоры. И главный удар обрушится на Мерси. Он заговорил, обращаясь к Ленни.

– Я оставался на ночь с мисс Куил потому, что она боялась, что вы опять вломитесь в дом. Ей нужно время, чтобы обдумать все услышанное о вашей семье. Все эти годы она считала себя Мерси Куил. – Даниэль старался говорить спокойно и простыми словами, чтобы его поняли. – Мы вместе выросли в этом доме. Куилы были родителями для нас обоих. А теперь обдумайте мои слова вашими тупыми мозгами. Я и дальше буду защищать Мерси. И если мне придется переломать ваши ноги, проломить головы или пристрелить вас, то я это сделаю. Лучшее, что вы можете сделать, это убраться отсюда и дать Мерси время решить, как ей поступать. Если она захочет ехать в Кентукки, я подчинюсь ее решению.

– У нас нет времени, мистер. Мы поклялись Ма найти Эстер и привезти ее, чтобы перед смертью она смогла увидеть свою дочь.

– Я понимаю это. Но дайте мисс Куил несколько дней, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

– О чем он говорит, Ленни? Чего нам ждать? – Берни вышел из-за мулов, почесывая голову.

– Я не собираюсь стоять на ее пути, если она захочет ехать в Кентукки, – сказал Даниэль.

– А у тебя и прав никаких нет мешать ей. Ты вообще не должен говорить об Эстер! Ты не муж и не кровный родственник.

– У меня прав больше, чем у вас, но я не буду спорить с вами. Еще раз повторяю, оставьте Мерси в покое и дайте ей время для принятия решения.

– Никогда не слышал ничего подобного, – фыркнул Берни. – Женщины делают то, что приказывают им мужчины, а иначе получают взбучку. Да нас, Бакстеров, засмеют, если узнают, что мы ждали, пока женщина будет решать, что ей делать. Послезавтра утром мы уезжаем домой. У нас больше нет времени.

– Берни прав, мистер. Послезавтра мы уезжаем.

– Вот и отлично. Проваливайте отсюда. Я буду очень рад.

– Эстер поедет с нами! – Ленни втянул щеки и посмотрел Даниэлю прямо в глаза.

– Нет. – Даниэль не отрывал глаз от Ленни.

– Или она едет, или мы остаемся.

– В этом случае я встречусь с вами там, где вы разбили лагерь. Ножи или ружья. Выбирайте сами.

– Ты собираешься биться с нами двумя сразу?

– Вы вдвоем слабее меня одного.

– Нам придется убить тебя.

– Попробуйте. Но вот что я хочу вам сказать – ни один из вас не выберется отсюда.

– На рассвете, послезавтра. Приезжай либо с Эстер, либо один.

– Так или иначе, я буду на месте.

Даниэль смотрел, как они уезжали. Его восхищала их настойчивость и преданность матери. Ему будет нелегко заставить себя убить их, но у него не было выхода. Даниэль знал, что он так и сделает, если они попытаются увезти Мерси без ее желания.

* * *

Где-то около полудня, после того как Джордж спустился по лестнице и перекрыл воду, чтобы остановить мельничное колесо, Даниэль задал волнующий его вопрос.

– Джордж, где были эти двое из Кентукки вчера, когда приехал Леви Коффин?

– Я их совсем не видел. Я подошел к повозке, когда увидел, кто в ней сидит. Мистер Коффин сказал, что женщину избили и ребенок болен. Я знал, что в погребе очень холодно и предложил,чтобы они шли на конюшню, а оттуда пробрались в комнату за магазином. Терли тоже пошел с ними. Они отвели женщину в комнату Майка.

– Все это мне известно. Я хочу узнать, видели ли Бакстеры все это? Они болтались здесь прошлой ночью, искали дон Куила. Они могли также искать и магазин.

– Зачем им это?

– Они вбили себе в голову, что Мерси – их давно потерянная сестра.

– Мисс Мерси – их родственница? – У Джорджа округлились глаза. – Они не могут быть ее родственниками.

– А они думают по-другому. Я, возможно, тоже. – Даниэль внезапно остановился и подошел к окну. Ему послышался топот коней. – Дьявол собственной персоной, пробормотал он – Хаммонд Перри.

– Боже! Эта сволочь уже здесь?

– Он времени даром не теряет. Наверное, кто-то в Эвансвилле видел, как Леви ехал на север, и проболтался. Нетрудно будет выяснить, кто это сделал.

– Боже! – снова повторил Джордж. Он отошел от окна, увидев человека, напоминающего гордо вышагивающего петуха-задиру, и шестерых мужчин, сопровождавших его. От одного вида Хаммонда Перри, известного по всей округе своей дикой жестокостью, по спине Джорджа пробежали мурашки. – Что мне нужно делать, мистер Дэн?

– Оставайся здесь, Джордж. Я не хочу, чтобы они схватили тебя. Будь поблизости от ружья. Если ему суждено будет выстрелить, оно выстрелит.

Даниэль взял тяжелый пистолет, проверил заряд и засунул оружие за пояс. Когда Даниэль услышал, что чужаки поднимаются по каменному скату, он вышел и прислонился к дверному косяку.

– Достаточно, Перри. Что привело тебя в Стейшн Куил?

Хаммонд Перри, человек маленького роста, даже не взглянул в сторону Даниэля. Он махнул своим людям, чтобы они остановились, а сам продолжал идти, пока склон не стал снижаться. Будучи почти на голову ниже Даниэля, Перри отошел назад, чтобы не слишком задирать голову при разговоре.

– Как тебе хорошо известно, я ищу своих беглых негров – презрительно усмехнулся он. Его круглое без подбородка лицо напоминало перевернутую чашу, а нижнюю часть лица покрывала рыжеватая борода, чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие подбородка и слабую челюсть. Он был одет в добротный льняной френч, узкие бриджи и сияющие черные сапоги. На голове – черная шляпа, а через плечо петлей перекинут хлыст.

– Иллинойс – свободный штат.

– Эта сбежавшая девка принадлежит мне, я ее купил.

– В Греншоу, чтобы выращивать особую породу негров? Здесь у тебя нет никакой власти.

– О, я что-нибудь придумаю. У меня есть кое-какие друзья в верхах, тех же, где у Куила Фарра. Его протест против поисков моей законной собственности был отклонен судом Иллинойса. Так что у меня есть права.

– Но не здесь. Эта собственность – моя. Я никому не позволю обыскивать мой дом, кроме полиции штата Иллинойс. Я думал, что ты заявился сюда с полицейскими.

– Ба! Буду я еще ждать этих полицейских. К тому времени, когда сюда прибудет хоть один из них, мои негры давно скроются.

– Какой позор, что несколько бедных душ удрали из твоей чертовой дыры.

– Я слышал о тебе, Фелпс. Говорят, Куил нашел тебя в перерезанном обозе поселенцев, но ты больше похож на одного из его внебрачных детей.

– Если Перри надеялся смутить Даниэля своими обидными словами, то был разочарован.

– Если только в этом дело, я польщен, – ответил Даниэль. – Но мое происхождение не имеет никакого отношения к твоему пребыванию здесь. Итак, говори, что тебе нужно или уходи. Мне противно смотреть на тебя.

– Леви Коффина, квакерского проповедника из Ньюпорта, видели в этих краях. У него мои негры. Девка и ее ублюдок. Я намерен вернуть их назад.

– Откуда ты знаешь, что они у него? Коффин проезжал здесь, но насколько я видел, его повозка была загружена образцами ковров и одежды.

– И они были там. Каждый плантатор с Юга знает, что он переправляет негров на Север. Это один из тех аболиционистов, которые думают, что могут что-нибудь изменить. Проклятый вор, и больше никто.

– Вор ничем не хуже проклятого похитителя людей. Скольких свободных негров ты украл и перевез через границу или в ту чертову дыру на соляных разработках в Креншоу?

– Попробовал бы ты заговорить со мной таким тоном на моей территории! – Перри посмотрел на Даниэля, как будто тот был каким-то ползучим гадом. Его ноздри раздувались от гнева. Даниэль с усмешкой спросил:

– А что это за территория? Нет ни одного мерзавца на Юге, равного тебе, Перри. Бьюсь об заклад, что ты предоставил Рейну Телману широкие полномочия. Тебе лучше смотаться отсюда ко всем чертям до возвращения Гевина Маккартни. Если он увидит тебя здесь, то раздавит, как гадину. Он не забыл, как ты пытался украсть у него его будущую жену. Боже мой, Перри! Не понимаю, как ты еще жив-то остался!

– Маккартни повезло. Если бы я действительно хотел ее, она была бы моей. А теперь убирайся с дороги. Я хочу осмотреть здесь все. – Хоммонд расправил плечи и сделал знак своим людям пройти вперед, а сам подошел ближе к двери. Но вдруг он резко остановился, почувствовав, как пистолет Даниэля уткнулся ему в живот.

– Ты, тупой болван, – прошипел он, – думаешь удержать нас всех одним пистолетом?

– Болван – это ты. Даже больший, чем я думал. Уверен, твои люди не будут переживать, если я отправлю тебя в ад. – Даниэль взглянул на людей Перри через его голову. – Неужели этот маленький хорек платит рам столько, что вы готовы рисковать своей головой? Это моя собственность. Сделайте только один шаг вперед, и я пристрелю это дерьмо, а мой человек за вашими спинами разберется с вами при помощи ружья. – Услышав его слова, Джордж высунул ствол из-за двери. – Подумайте. Уходите и останетесь живы, или идите вперед, но тогда вас всех перестреляют. – Без раздумий все люди Хаммонда повернулись и спустились со склона.

– Ты за это еще заплатишь, Фелпс! – Лицо Перри стало багровым, а щеки дрожали. – Ты ставишь себя выше закона.

– Выше закона? Черт! С каких это пор ты стал считаться с законом? Думаю, я сделал бы доброе дело, если бы нажал на спусковой крючок. – Ткнув Перри пистолетом в живот, Даниэль отбросил его назад. – Предупреждаю тебя, Перри, если хоть один из здешних свободных негров исчезнет, то лично приеду за тобой, и тогда не жди пощады. Я не буду ждать, пока змея проглотит меня и отправлю тебя в ад при первой же встрече.

– Сейчас ты, может быть, и одержал надо мной верх, но я не из тех, кто сдается. Если вдруг обнаружу моих беглых негров здесь, то вернусь с полицией.

– Лучше приведи ее сюда для собственной безопасности, иначе можешь оказаться привязанным к мельничному колесу.

– Будь проклят этот квакер, – прошипел Перри, чувствуя, что ему необходимо направить свой гнев против кого-то еще, кроме этого человека с суровым взглядом. – Когда поймаю его, сдеру с него шкуру за эту чертову девку.

Даниэль довел Хаммонда до конца склона.

– Ты говоришь так, будто уже поймал его! Единственное, кого ты можешь бить, это женщин, – с сарказмом сказал Даниэль. Он заметил, что один из людей Перри пытается спрятать усмешку, и не смог удержаться от еще одной шпильки. – Ты настоящий живоглот. Готов поспорить, что ты ешь на завтрак аллигаторов.

От этих слов лицо Перри налилось яростью. Он в бешенстве принялся хлестать свою лошадь, пока бедное животное не стало крутиться на месте, затем взглянул на Даниэля.

– Ты всего лишь жалкий мельник. Я могу купить и продать тебя сотню раз.

– Может быть, ты и богат, но это не мешает тебе быть самым отвратительным сукиным сыном, который мне когда-либо встречался. – Даниэль рассмеялся, увидев бешеные глаза Перри. Его слова задели коротышку за живое. Даниэль знал, что глупо было дальше подстрекать Перри, но не удержался от последней насмешки. – Бедной женщине было достаточно взглянуть на твое лицо, чтобы бежать без оглядки.

– Я прижму этого проклятого квакера к земле и заберу свою негритянку еще до ночи.

– Тебе опять не повезло, Перри. Коффин уже на половине пути к Сприн... – Даниэль сжал губы и опустил глаза вниз. По лицу Перри скользнула довольная улыбка. Он пришпорил лошадь и направил ее в сторону парома. Даниэль посмотрел им вслед и сбежал по склону.

– Он поверил, Джордж. Он думает, что я пытался сбить их со следа. Леви собирался переправиться паромом в Нью Хармони. Он оставил ложный след, надеясь, что Перри будет искать его на востоке.

– К ночи Терли будет уже недалеко от Спрингфилда. Ты хочешь, чтобы я проследил за Перри и проверил, переправился ли он через реку?

– Мне бы, конечно, хотелось знать это. Но, Бога ради, не дай им возможности схватить тебя!

– Ни одно белое дерьмо не поймает меня. – Красивое лицо Джорджа расплылось в самоуверенной улыбке.

– Не петушись. Я буду беспокоиться, пока ты не вернешься. Перри знает, что ты сын мистера Вашингтона и то, что Куилы любят тебя. Он с радостью украдет тебя, чтобы отомстить им. – Даниэль положил руку на плечо Джорджа и крепко сжал его. – Будь осторожен. Я не смогу управляться с этой мельницей без тебя. Помни, нужно только убедиться, что он отправился на пароме. Не делай никаких глупостей.

Глаза Джорджа сияли от удовольствия.

– Не волнуйтесь, мистер Дэн. Индейцы научили меня следить. Я больше отважный охотник племени Шоуни, чем негр.

Даниэль прошел по комнате и остановился перед незаконченной картиной у окна. Это был портрет ангела с белыми кудрявыми волосами, розовыми щеками и губами, удивленными голубыми глазами. Он узнал лицо Либерти. Тело ангела скрывалось в клубящихся облаках, но его руки тянулись к группе детей, стоящих на зеленой траве. Негритянка и белые дети были одеты в красивые одежды, у каждого на ногах – сияющие туфли. Индейские дети были одеты в искусно обработанные, обшитые бисером и бархатом шкуры. У всех детей на лицах сияли счастливые улыбки.

Образ этой чудесной картины еще стоял перед глазами Даниэля, когда он закрыл дверь комнаты Джорджа и спустился по лестнице. Он не сомневался, что если бы Джордж родился белым, в один прекрасный день люди признали бы его талант. Несправедливо было, что парню приходилось прятать свои картины только из-за цвета кожи.

* * *

С юго-запада доносились раскаты грома, когда Даниэль шел лесом к дому Куила. Юноша все еще думал о проблемах, с которыми столкнулась Мерси, и о том, что она делала весь день. Приблизившись к дому, Даниэль сразу же заметил, что вокруг стояла кромешная тьма и не было видно ни одного светящегося окна. Он пошел быстрее а потом и вовсе побежал.

Даниэль поднялся на крыльцо и остановился, прислушиваясь. Не услышав ничего, кроме раскатов грома, открыл дверь, скользнул внутрь и стал, прижавшись спиной к стене. В доме было тихо, слышалось только тиканье часов.

Что-то не так! Мерси не могла уйти, ничего ему не сказав.

Даниэль слышал, как билось его сердце, когда зажигал лампу.

Окинув комнату беглым взглядом, он отметил, что все находится на своих местах. Взяв с собой лампу, пошел через комнаты, а затем заглянул на кухню. Плита была холодной, значит, Мерси не готовила себе еду целый день. Даниэль распахнул дверь в комнату за кухней, где жил ребенком и спал последние несколько ночей. Здесь тоже все было на своих местах.

Сердце Даниэля сковывал страх, когда он поднимался наверх. Готовый поклясться своей жизнью, что Бакстеры будут держать свое слово не донимать Мерси и ждать до условного времени, юноша не знал, что думать.

Его страх вытеснили мысли о том, какая участь ждет братьев, если они насильно увели Мерси с собой.

Даниэль толчком распахнул дверь в комнату Мерси, в которой она жила сначала с Эми, а потом с Мари Элизабет, вошел, и по телу разлилась слабость, как теплый летний дождь. Мерси спала в своей постели. От слабости Даниэля даже покачивало. Он поставил лампу на стол и стоял, глядя на нее, пытаясь успокоиться. Ее платье висело на спинке стула, а туфли с развязанными шнурками валялись на полу около кровати. Даниэль наклонился, взял туфли и, недолго подержав, поставил на пол рядом со стулом, на котором висело ее платье. Стоя у ее кровати, Даниэль думал о том, что так давно не видел ее спящей.

Мерси лежала на боку, положив ладонь под щеку. Густые волосы цвета меда разметались по подушке. Мокрые ресницы вздрагивали. Губы были слегка приоткрыты, в уголке рта пряталась слезинка. Девушка облизнула верхнюю губу и нахмурилась, всхлипнув во сне. Даниэль присел на корточках у ее изголовья.

Он накрыл ее маленькую ручку своей рукой, погладив другой по голове и отбросив со лба волосы. Юноша чувствовал на своем лице дыхание Мерси и аромат женского тела.

– Шш..., не плачь, – прошептал он. – Ты не одна, – приговаривал он, гладя ее по голове. – Совсем измучила себя слезами!

– Дэнни, – сначала она прошептала его имя, а потом уже открыла глаза, убедившись, что он здесь. – Дэнни, это был самый долгий, самый ужасный день в моей жизни. – Пальцы Мерси обвили руку Даниэля.

– Я уже здесь, и ты больше не одна.

Она прикусила нижнюю губу и смотрела на него так, словно вот-вот заплачет.

– Я рада, что ты здесь. Мне так хотелось увидеть тебя!

– Ты сегодня что-нибудь ела? Нельзя лежать здесь и горевать из-за этих невежественных людей, которые не понимают, какая хорошая учительница досталась их детям, – Даниэль откинул волосы со лба Мерси и вытер слезы.

– Мне жаль детей, но я... не из-за этого. – Ее глаза застилали слезы.

– Бакстеры? Она кивнула.

– Я все время думаю об этой женщине и о том, как бы я чувствовала себя, если бы моя маленькая девочка... потерялась или была украдена.

Их лица были рядом, голоса звучали тихо, едва слышно, и перемежались короткими паузами.

– Ты хочешь поехать к ней? – Даниэль положил руку на волосы девушки, ощущая их мягкость и шелковистость, и подумал, что они похожи на сверкающий водопад.

– Не знаю. Я и хочу ее видеть, и не хочу. Хотелось бы верить, что принадлежу маме, папе и тебе, – Мерси потянулась и всхлипнула.

– Ты всегда принадлежала им. И мне.

– Нет. Это не то. Если я вернусь назад, то это будет что-то вроде... визита. – Ее голос дрогнул, и Мерси уткнулась лицом в плечо Даниэля. Он засунул руки под подушку и склонился над ней. Губы Даниэля коснулись влажного виска девушки, и он вдохнул аромат ее волос.

– Что я должна делать? – проговорила она ему в шею.

– Этого я не могу сказать тебе, любимая. Но скажу следующее: что бы ты не решила, я буду с тобой. Если захочешь поехать посмотреть на эту женщину, мы поедем, а потом вернемся домой. Если не захочешь, я прослежу за тем, чтобы Ленни и Берни убрались отсюда и ты их больше не увидела.

– Как это сделать?

– Есть надежные средства. Положись на меня. Мерси протянула свою руку и погладила Даниэля по лицу, затем рука скользнула к подбородку и ее пальчик нащупал ямочку на нем.

– Дэнни... Ты уже так много для меня сделал!

Прежде чем ответить, он проглотил слюну и крепко сжал ее руку.

– Я никогда не делал для тебя того, чего сам не хотел. С самого начала знал, что ты принадлежишь мне, а я тебе.

– Я никогда не думала об этом. – Ее пальцы скользнули вверх по его лицу и пригладили непослушные волосы Даниэля. – Не могу вспомнить, как это началось, но для тебя, наверное, было ужасно. – Мерси смутилась и сменила тему разговора. – Прости, что не приготовила ужин. Джим принес курицу. Думаю, у меня был приступ жалости к себе.

– Ты можешь приготовить курицу завтра. Даниэль посмотрел в спокойное, прекрасное лицо Мерси. Теперь она успокоилась. Дыхание было сладким, а волосы растрепались. Ему захотелось остаться здесь навечно, держать ее в объятиях такую теплую, мягкую, родную и говорить, как много она значит для него. На губах Даниэля появилась улыбка.

– Чему ты улыбаешься?

– Я думаю о том, что мне придется поднять тебя с кровати, если ты сама этого не сделаешь. Пойду приготовлю нам что-нибудь на ужин. Тебе сразу станет лучше, когда поешь. – Говоря эти слова, он освободил руки из-под подушки, встал и направился к выходу. Хотя так хотелось остаться, он знал, что лучше подождать.

– Даниэль, – он повернулся уже у порога, услышав свое имя, – та женщина, которой ты достанешься, будет счастливой.

Мерси лежала, приподнявшись на локте, волосы рассыпались по плечам, оттеняя ее прекрасную золотисто-персиковую кожу.

Юноша улыбнулся, но его ум лихорадочно работал. Невозможно, что он когда-нибудь полюбит другую женщину, а мысль о том, что Мерси может принадлежать другому мужчине причиняла ему невероятную боль. Нужно было что-то ответить, так как девушка ждала. Но произнесенные слова были далеки от его настоящих мыслей.

– Поднимайся с постели, лежебока мисс Куил, и спускайся вниз. Я хочу есть.