Пять последних дней были самыми отвратительными в жизни Саммер. Но пятница, как бы там ни было, все-таки наступила. Осталось всего несколько часов, и она сядет в дилижанс, чтобы навсегда покинуть Гамильтон. Она поднялась с первыми лучами солнца, оделась и подошла к окну. Затем, услышав, что Грейвс поставил у двери поднос с едой, позавтракала, упаковала вещи и вновь приблизилась к окну, ожидая, когда появится Джесс.

За это время Джесс навещал ее два раза. И если бы не эти его визиты, она бы, наверное, сошла с ума. Вообще он оказался совсем не таким, каким представлялся ей раньше. Саммер поняла, насколько был одинок этот человек. Ей стало ясно, почему он был так предан Эллен, так любил ее и позволял ей командовать собой. Сам Джесс не говорил, но было ясно, что только смерть Эллен дала ему свободу и сделала реальной его любовь к Сэди. А он ее полюбил по-настоящему. Чтобы понять это, достаточно было взглянуть на его улыбку и блеск в глазах, когда он говорил о ней и Мэри.

Рассказал Джесс, правда, очень коротко, и о своих планах на ближайшее будущее. Слейтер, как он объяснил, станет теперь хозяином и Рокин-Эс. Джесс не сомневался, что любой судья подтвердит его права, поскольку о существовании других родственников Скотта Маклина ничего не известно. Когда вопрос этот окончательно разрешится, Джесс с Сэди поженятся и заведут где-нибудь самостоятельное хозяйство.

— Слейтер наверняка предложит тебе остаться у него, — сказала тогда Саммер.

— Возможно. Но пришло время и мне обзавестись кое-чем, — просто ответил он.

Саммер вновь выглянула в окно. Целых пять дней она только этим и занималась, изучив каждый дюйм открывавшейся ее взорам улицы и каждую трещинку на стоящих вдоль нее домах. За это время она ни разу не выходила из комнаты. Хозяина гостиницы Саммер видела лишь однажды, когда решила выставить поднос за дверь, подумав, что Грейвс уже ушел, а оказалось, что он задержался у лестницы в надежде взглянуть на постоялицу. Под хитрым взглядом толстяка она почувствовала себя неловко, будто и перед ним была в чем-то виновата.

Судя по теням, которые отбрасывали дома на улицу, время приближалось к полудню. Саммер ощутила беспокойство. Пришлось успокаивать себя. Джесс сказал, что придет, и, значит, придет обязательно! И все-таки минуты тянулись мучительно долго. Девушка нервно теребила пальцами носовой платок. Когда она наконец увидела вышедшего из-за угла дома и направившегося к гостинице Джесса, этот кусочек материи стал влажным. Облегченно вздохнув, Саммер надела шляпку и приколола ее булавкой к заранее уложенным волосам, чтобы не сдул в дороге ветер. Джесс задерживался. Судя по всему, он улаживал последние вопросы с хозяином гостиницы. Чтобы не терять времени в дальнейшем, она достала деньги, данные ей в свое время Слейтером.

— Саммер! — раздался наконец за дверью знакомый голос.

Она открыла.

— Привет, Джесс.

— За гостиницу уже уплачено. Так что спрячь деньги, они тебе еще пригодятся. Твой проезд до Остина я тоже оплатил, а Билл обещал, что присмотрит, чтобы у тебя было все нормально. Он ждет нас в дилижансе. Пошли. — Саммер попыталась что-то возразить по поводу денег, но он только махнул рукой. — Все это мы можем обсудить потом. Мы с Сэди скорее всего поедем через Остин. Кстати, как нам тебя там найти?

— Я решила взять фамилию мамы — Виллер. Я оставлю для вас записку на почте.

Выйдя на улицу, Саммер подняла голову даже немного выше обычного и гордо выпрямила спину. Джесс, неся ее дорожный сундучок на плече, поддерживал спутницу под руку. Хранить гордую осанку под любопытными взглядами каждого встречного было нелегко. Когда они подошли к станции, Саммер была едва жива от смущения. И все-таки она сумела держать себя в руках и не опускать голову, а смотреть прямо. Лицо ее для посторонних наблюдателей оставалось совершенно спокойным.

Тот же кучер Билл, который привез ее и Джона Остина в Гамильтон, ждал около дилижанса. Он взял дорожный сундучок Саммер у Джесса и передал своему помощнику, расставлявшему вещи пассажиров на багажной полке. Можно было ехать.

Саммер вдруг захотелось прижаться к Джессу — последнему, кто связывал ее с прошлым. Тот понял состояние девушки по ее растерянному лицу. Он сам сжал ее руку и, наклонившись к уху, ободряюще зашептал:

— У тебя все будет хорошо, Саммер. Если что-то не будет получаться, напиши капитану Слэйну в форт. Он даст мне знать. Поняла?

Сдерживая слезы, Саммер кивнула.

— Спасибо! — прошептала она дрожащими губами.

Джесс помог ей сесть в дилижанс и отвернулся, привычно скрывая под бесстрастным выражением лица свои собственные чувства. Саммер села рядом с мексиканкой, державшей на руках плачущего ребенка. Помимо них, в экипаже находились трое мужчин и еще одна женщина. Недовольные заминкой с отправкой, мужчины неодобрительно посмотрели на Саммер, но вслух ничего не сказали. Кучер щелкнул хлыстом, и дилижанс тронулся. Сидящая на задней скамье Саммер смотрела в окно на Джесса до тех пор, пока он не исчез из виду. А поднявшиеся вскоре из-под колес тучи пыли известили о том, что позади остался и город.

У Саммер было такое ощущение, что она осталась совершенно одна в мире, в котором никому не нужна. Это пугающее чувство не покидало ее все последние пять дней. Когда она ехала в этом же дилижансе из Пини-Вудс, у нее был Джон Остин, о котором надо было заботиться. Да и цель у нее была — она ехала в Гамильтон, чтобы разыскать Сэма Маклина. Вот и нашла! На душе стало совсем горько.

В экипаже стало жарко и душно. Пришлось снять шляпку и использовать ее в качестве веера, обмахивая заодно и младенца на руках мексиканки. Больше всего Саммер боялась сейчас за свой желудок. В последнее время ее постоянно рвало около полудня. Но сегодня она так нервничала в ожидании Джесса, что смогла сдержать позывы, хотя рот то и дело заполнялся неприятной горькой слюной.

Чтобы отвлечься, Саммер принялась разглядывать далекие горы, вершины которых слились с ярким голубым небом, и простиравшиеся у их подножия бескрайние прерии с выцветшей от жары травой. На глазах выступили слезы, а она все всматривалась и всматривалась вдаль. Орел спиралью взвился в небо так высоко, что превратился в крошечное, едва заметное пятнышко. О, как хорошо быть орлом!

Девушка ощутила почти физическую боль от вновь нахлынувших воспоминаний и прикусила губу, чтобы не выдать своего состояния. Эта боль теперь была с ней всегда, мучая ее, при малейшей возможности напоминая о случившемся.

Дилижанс миновал обмелевшую речку и свернул к станции. Билл сказал, что из-за жары он сделает остановку подольше и, пока будут запрягать свежих лошадей, желающие могут немного погулять. Все пассажиры за исключением Саммер воспользовались предложением. Она сидела на месте и ждала, несмотря на то что пот чуть ли не ручьями стекал по ее спине и груди. Мексиканка с ребенком принесла ей ковш с водой. Девушка жадно выпила его и растроганно поблагодарила добрую женщину.

Остановка закончилась. Билл щелкнул хлыстом и прикрикнул на замешкавшихся лошадей, явно намереваясь заставить их компенсировать потраченное на отдых время. Дневная жара была в самом разгаре. В карете было почти как в печке. Все молчали. Ребенок спал. Саммер почувствовала неожиданную легкость, голова закружилась. Но каждая рытвина на дороге по-прежнему отзывалась болью в ее измученном теле. Она запрокинула голову и закрыла глаза, не в состоянии более даже думать. Не шевельнулась она и тогда, когда дилижанс снова остановился. Приоткрыть глаза заставили только громкие слова сидящего напротив пассажира:

— Какого черта там еще произошло? Такими темпами мы никуда не доедем!

Саммер выглянула в окно и тут же зажмурилась, думая, что ей померещилось: она увидела Джека, который, сидя на своем гнедом, разговаривал с кучером. Она несколько раз закрыла и открыла глаза, но видение не исчезло. Вопреки страшной жаре, от которой почти дымилась их карета, девушка похолодела. Даже зубы пришлось сжать, чтобы они не застучали. Как это могло случиться? Джек не мог знать, что она едет в этом дилижансе. Саммер вжалась в сиденье и загородила лицо шляпкой, вроде бы спасаясь от солнца. Теперь она ничего не видела. Но она чувствовала, как качнулась карета, когда кучер слезал со своего высокого сиденья, слышала, как выругался вновь на задержку пассажир напротив, ощутила, как распахнулась дверца.

— Мисс, — обратился к ней Билл, — Джек здесь говорит, что приехал, чтобы забрать вас.

— Нет! Я оплатила дорогу и хочу доехать до Остина.

— Это ваше личное дело, мисс, оставаться или уехать с ним, — твердо сказал кучер и захлопнул дверцу.

Однако через несколько минут дверца распахнулась вновь, и в нее протиснулся Джек. Саммер захотелось умереть.

— Выходи, Саммер, иначе эта телега не тронется с места. Я приехал, чтобы забрать тебя, и без тебя не уеду.

— Нет! Не выйду! Ты не имеешь права вмешиваться!

— Ты и вправду не имеешь права влезать, черт побери, — поддержал ее какой-то мужчина. — С какой стати ты заставляешь девушку ехать с тобой, если она этого не хочет?

Джек даже не взглянул в его сторону.

— Не создавай лишних проблем, Саммер. До тех пор пока ты останешься в дилижансе, эти люди никуда не поедут.

— Оставь меня в покое, Джек. Я не собираюсь возвращаться. Отстаньте от меня…

Саммер сердилась и чувствовала себя униженной. Глаза ее наполнились слезами.

Джек сделал шаг назад и повернулся к вновь подошедшему Биллу. Когда их глаза встретились, Джек приставил к животу кучера револьвер.

— Что… что ты делаешь?

— Видит Бог, я не хотел. Но похоже, другого выхода нет. За мной едет парень, точнее, его везут в повозке весь день по рытвинам и ухабам. В нем две дырки, к тому же сломаны ребра, а на руках страшные ожоги. Проделал он этот путь лишь для того, чтобы встретиться с этой девушкой, и вы не тронетесь с места, пока он не получит такую возможность.

— Имей в виду, Джек, то, что ты наставил на меня оружие, грозит тебе серьезными неприятностями. Довести дилижанс вовремя до Остина — моя работа. Если эта крошка решила расстаться со своим парнем, это их личное дело. А вот то, что ты насильно задерживаешь карету, является прямым нарушением закона.

— Что ж, пусть будет, что будет. Все равно я не позволю вам двинуться с места, пока не подъедет Слейтер. Ждать осталось недолго. Я уже вижу пыль от его телеги.

— И вы это сделали? Провезли его через половину штата? Дьявольщина какая-то…

— Скажи-ка лучше своему помощнику, чтобы он поставил дилижанс в тень, пока мы будем ждать, — ухмыльнулся Джек и, не опуская оружия, отошел к большому ореху — одному из немногих деревьев, стоявших поблизости.

— Поезжай в тень, Гас. Придется нам дожидаться окончания этого разговора, если, конечно, леди не изменит своего решения. Спроси у нее, пока этот парень отошел.

Помощник наклонился к Саммер, обменялся с ней короткими фразами.

— Женщина говорит «нет», Билл! — крикнул он кучеру.

— Проклятые бабы! — проворчал тот, направляясь к дереву. — Слава Богу, что меня не угораздило жениться на одной из них, — добавил он, сердито выбивая о колено пыль из своей шляпы.

— Это не займет много времени, Билл. А потом вы со Слейтером сумеете договориться. Что-что, а язык у него в порядке. Я никогда не слышал, чтобы за один день он произносил столько ругательств. С ним случился настоящий припадок гнева, когда он узнал, что Джесс посадил ее в твой дилижанс. Думаю, что и путешествие не пошло ему на пользу. Его наверняка сильно растрясло, хотя мы и подстелили перину и привязали его ремнями к телеге.

Трое мужчин и женщина вышли из дилижанса. С Саммер осталась только мексиканка с ребенком. Легкий ветерок принес в открытую дверцу кареты немного прохлады. Саммер вытерла слезы насквозь уже мокрым носовым платком. Мексиканка нерешительно протянула руку и коснулась ее колена. Этот жест сочувствия заставил Саммер поднять голову. Джек не имеет права заставлять людей ждать, полагая, что она передумает. Надо сказать ему об этом самой. Она обернулась, ища глазами Джека, и вдруг подумала, что сходит с ума. Неужели он наставил револьвер на кучера? О Боже, да! Что происходит? Весь мир вокруг будто сошел с ума!

— Джек! Джек, что ты делаешь? — Саммер поспешно, чуть не упав, выскочила из дилижанса. — Позволь им ехать дальше. Ты не имеешь права задерживать их! Я расскажу тебе…

— Тебе незачем что-либо рассказывать мне. Наша повозка вот-вот подъедет. Тогда и расскажешь самому Слейтеру, почему ты убежала, оставив его теряться в догадках, — произнес Джек холодно и напряженно, будто разговаривал с врагом. — И он тоже сможет тебе сказать наконец то, что хочет, если, конечно, на какой-нибудь рытвине сломанное ребро не проткнет ему легкое.

Повозка появилась почти сразу же, как он это произнес. Она ехала быстро, поднимая целые тучи пыли. Саммер застыла в оцепенении. Слейтер был там! Хотелось броситься навстречу, но даже в таком состоянии девушка понимала, что делать это она не должна.

Бульдог резко натянул поводья, заставив лошадей перейти на шаг. Еще через несколько секунд повозка остановилась в двух, шагах от Саммер. Привязанный брезентовыми ремнями, Слейтер лежал в задней ее части. Вспотевшее лицо его было почти черным от пыли. Глаза гневно сверкали. Он с трудом приподнял голову и, сморщившись от боли, оперся на локоть. Устремленные на Саммер глаза сузились, ноздри подрагивали.

— Иди в повозку! — распорядился он. — Возьми ее сундук, Джек.

— Нет! — почти закричала девушка, делая все-таки неуверенный шаг к повозке. — Ты просто не понимаешь…

— А здесь и сам черт не поймет! У тебя кишка, что ли, оказалась тонка сказать мне в лицо, что ты изменила свое решение выйти за меня? Это из-за моего уродства? Конечно, не очень-то приятно смотреть в такое искореженное лицо… — Слейтер почти кричал. — Неужели нельзя было честно сказать мне обо всем, а не убегать с каким-то ублюдком вроде Джесса Фарстона? Кто-то наверняка подумает, что мне еще повезло, что я вовремя от тебя избавился. Но мне хотелось бы все-таки услышать от тебя самой, почему ты так поступила. А еще, почему ты решилась оставить одного маленького мальчика, своего брата, который пришел в Кип весь в слезах. Он боится, что ты его просто бросила.

Саммер не узнавала Слейтера. Он буквально пылал гневом. Это был совсем не тот человек, которого она знала несколько недель назад.

— Нет! — пролепетала она. — Не надо… пожалуйста!

— Не надо! — Лицо Слейтера исказила гримаса. — Марш в повозку!

— Я не хочу, — ответила Саммер тверже, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. — Разве Сэди тебе не показала письмо?

— Плевал я на любое письмо! Иди в повозку, или я разряжу это ружье и отправлю лошадей в ад, а этим людям придется провести предстоящую ночь под открытым небом. — Он поднял винтовку, которую сжимал в руках, и направил ствол в сторону дилижанса. — Мой палец уже на спусковом крючке.

Саммер даже вздрогнула, ощутив напряжение, которое исходило от Слейтера.

— Ты не сделаешь этого! Ты не можешь поступить так жестоко.

— Жестоко? И это говорит та, благодаря которой я провел пять дней в настоящем аду! Через тридцать секунд ты убедишься, что и я могу быть жестоким.

— Не принуждай меня, Слейтер… Пожалуйста!

Она взглянула ему в лицо и ужаснулась тому, как оно изменилось. Глаза его глубоко ввалились и были полны горечью и тоской. Заострившиеся скулы обросли черной щетиной. Жилка на виске часто и как-то беззащитно вздрагивала. Сердце девушки переполнилось жалостью. Мертвенная бледность, покрывшая лицо Слейтера, и оскал его дрожащего рта насторожили Саммер. Металлическое клацанье ружья подтвердило, что он не шутит. С трудом передвигая ноги, Саммер подошла к повозке и забралась в нее. Почти одновременно с тем, как она опустилась на дно и закрыла лицо руками, раздался шум упавшего рядом ее дорожного сундучка. Повозка вздрогнула, лошади развернули ее и потащили в обратную сторону.

Саммер, поджав колени, забилась в угол. Мысли в голове путались и, подобно испуганным птицам, метались в разные стороны. Как рассказать ему правду? Как избавить его от стыда и боли, которые могут убить его в таком состоянии? Ведь ему предстоит узнать, что он вступил в интимную связь с родной сестрой! Как сказать, что она носит под сердцем его ребенка, живое существо, которое скорее всего появится на свет уродом?

Солнце безжалостно палило в затылок, обжигая нежную кожу шеи, но она, погруженная в свои раздумья, даже не замечала этого. Из полузабытья вывел ее хрипловатый голос Слейтера:

— Надень шляпу. Солнце может напечь тебе голову.

Саммер вздрогнула, ощупью нашла рукой шляпку и, щурясь от яркого солнца, посмотрела на Слейтера. К счастью, голова его была повернута в другую сторону, и она имела возможность рассмотреть его повнимательнее. Он лежал на спине, привязанный ремнями. Одна нога была согнута в колене, другая вытянута, забинтованные руки прижаты к бокам. Рядом с ним закрепили зонт, который прикрывал от солнца верхнюю часть его тела. Выглядел Слейтер страшно изнуренным. Даже не верилось, что человек может так сильно похудеть за несколько дней.

Повозка двигалась медленно. Видимо, Бульдог решил не очень утомлять и без того уже уставших лошадей. Джек скакал чуть впереди, покачиваясь в седле. Вокруг было тихо. Ужасно тихо.

Наступивший вечер избавил наконец путников от палящего зноя. Измученный, Слейтер уснул почти сразу после полудня. На Саммер Джек и Бульдог, казалось, не обращали никакого внимания. Она положила голову на свой сундучок и постаралась хоть ненадолго забыть о предстоящем разговоре.

На небе появились две звездочки, хотя было еще довольно светло, когда они подъехали к той остановке у реки, на которой мексиканка принесла Саммер воды. Бульдог натянул поводья и о чем-то тихо поговорил с Джеком. Повозка развернулась и, проехав еще с сотню метров вдоль реки, остановилась. Бульдог ловко соскочил с кучерского места на землю.

— Здесь мы и устроим привал, — объявил он, ни к кому в особенности не обращаясь.

Саммер с трудом выпрямила затекшие ноги и взглянула на Слейтера. Лицо его было повернуто к ней, а глаза приоткрыты. Оказывается, он смотрит на нее, наблюдает за ней уже неизвестно сколько времени! Краска прилила к лицу девушки. Легкое раздражение, которое она почувствовала, поняв это, быстро переросло в негодование. Он обвиняет во всем только ее, а ведь сам виноват не меньше!

Бульдог отвел лошадей к воде, терпеливо дождался, когда они вдоволь напьются, и лишь затем начал спутывать им ноги. Отойдя от воды, животные повалялись в пыли, поднялись на ноги, радостно фыркая и отряхиваясь. Бульдог принялся разводить костер. Джек съездил к станции, где купил еды и выпросил на время кофейник.

Саммер не знала, чем заняться. Она подозревала, что ее предложение помощи будет отвергнуто, и опасалась, что после этого уж точно не сможет сдержать слез. Неожиданная подсказка пришла от подошедшего к повозке Джека.

— Ты можешь спуститься к реке. Мы с Бульдогом сейчас все равно будем вынимать Слейтера, — сказал он, к удивлению Саммер, совсем не сердито.

Руки Джек, однако, не подал. Пришлось спускаться без посторонней помощи, пережив несколько неприятных мгновений, когда ноги повисли между краем повозки и землей. Но лишь только Саммер почувствовала под собой твердую почву, она гордо выпрямила спину и, подняв голову, быстро направилась к реке. Достигнув берега, она пошла тише в поисках места, где можно было немного посидеть и успокоиться. Наконец она села на лежащий у самой воды камень и, не обращая внимания на то, что мокнет край юбки, умыла лицо. Вода так приятно освежила, что захотелось разуться и окунуть в нее и ноги. Остановило ее только то, что поблизости могли быть змеи. Наступившая ночь укрыла ее плащом темноты, и ей от этого стало как-то уютнее и спокойнее. Лягушка неожиданно заквакала совсем рядом. Кваканье ее не было громким, но В наступившей тишине слышно его было далеко вокруг. Разбуженная им белка зашелестела листвой, и все снова смолкло.

Саммер устало поднялась. Решение было принято. Она непременно поговорит со Слейтером этой же ночью. Он должен понять, что она ни в коем случае не может жить ни в Кип, ни на Малом ранчо. Она объяснит ему, что лучше будет для них обоих, если она уедет туда, где ее никто не знает. Там она сможет объявить себя вдовой и таким образом сохранить репутацию в обществе. В темноте разговаривать будет легче, по крайней мере она не увидит выражения лица Слейтера, когда он узнает правду.

На обратном пути она наткнулась на Джека, присутствие которого выдавал огонек сигареты.

— Я не собираюсь никуда убегать, — сказала она сухо, подойдя к нему.

— Убедиться в этом лишний раз не помешает.

Вскоре она увидела светлое пятно вокруг повозки, освещенное костром, и на брезенте Слейтера. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги. Сидящий рядом на коленях Бульдог менял ему рубашку. Она, вспомнила, как он смотрел на нее тогда, когда она задумалась, облокотившись на сундучок, и вдруг поняла, что боится вновь встретиться с этим взглядом.

Положенные на решетку кукурузные лепешки уже поджарились, а на нанизанных на палочки кусочках мяса лопался жир. Его капли, попадая на угли, оживляли костер, заставляя веселее плясать языки пламени.

Саммер выбрала место у дерева, откуда она видела лишь затылок Слейтера, а он ее вообще не видел. Все четверо молчали. Это было ужасно, но разговор мог выйти куда более неприятным. Сидящий на корточках Бульдог время от времени подносил мясо ко рту Слейтера. Возможно, он что-то и говорил при этом, но так тихо, что Саммер ничего не слышала. Она попробовала есть. Но мясо оказалось слишком жирным, и ее сразу начало мутить. Она взяла его с тарелки и, стараясь, чтобы этого не заметили другие, тихонько бросила в траву. Лепешка и глоток крепкого чая пришлись куда более по вкусу. К своему удивлению, Саммер почувствовала себя к концу ужина лучше.

Подошел Джек и забрал из ее рук пустую тарелку. Сделал он это нарочито холодно, так что возникшее было вновь желание предложить помощь тут же испарилось. Но чувствовала себя Саммер сейчас гораздо спокойнее, а потому решила, что в состоянии подождать, когда сам Слейтер начнет разговор. Тем более что ждать, видимо, придется недолго. Что-то ее, правда, подталкивало к ускорению развязки, но, с другой стороны, предстоящее объяснение пугало, и хотелось его оттянуть.

Собрав тарелки и чашки, Джек направился к воде. Бульдог бросил в костер земли, чтобы сбить пламя, и пошел к лошадям. Саммер тоже поднялась на ноги.

И как раз в этот момент ее окликнул Слейтер:

— Подойди поближе, чтобы я мог видеть тебя.

Она послушалась, как-то холодно и отвлеченно застыв перед ним. Но взглянуть в глаза не решилась.

— Присядь. Вот сюда. Эта перьевая перина за день разогрелась как печка.

Саммер покорно села, положив руки на колени. Наступившее вслед за этим короткое молчание показалось ей чуть ли не вечностью.

— У меня из головы не выходит письмо, — заговорил наконец вновь Слейтер, — то, что Сэди не дала мне.. Что же все-таки написано в нем такого, что ты не решаешься сказать мне в лицо?

Как ни готовилась Саммер к этому моменту, он наступил все равно слишком быстро и неожиданно. Несколько секунд она пребывала в полной панике. Стало трудно дышать, а язык сделался вдруг страшно неповоротливым. Голос Слейтера казался ужасно громким.

— Говори же! Я имею право знать! Я прошел через настоящий ад, чтобы вновь встретиться с тобой. Наверное, мне следовало умереть… Но я не мог умереть, оставив тебя. Когда я открыл глаза и увидел тебя, я был на седьмом небе от счастья. Но кто же ты на самом деле? Шлюха? Девка, готовая в любой момент променять меня на другого, более подошедшего тебе мужчину? Знай же, что я… что я скорее убью Джесса, чем допущу, чтобы ты стала его! — зло произнес Слейтер, не скрывая переполнявших его обиды, унижения и разочарования.

Услышанные страшные слова заставили Саммер отшатнуться. На какой-то момент она была буквально оглушена прозвучавшими в них несправедливыми обвинениями. И вдруг она поняла, почему Слейтер говорит так. Причиняя страдания ей, он просто пытается облегчить собственную боль.

— Ты зря винишь Джесса, — сумела ответить она довольно спокойно. — Я сама попросила его о помощи.

— Попросила о чем? — Вопрос был задан таким тоном, что Саммер даже вздрогнула.

— Он может подтвердить. Я сама обратилась к нему за помощью.

— Черта с два он чего-нибудь сможет подтвердить! Я размозжу ему башку, прежде чем он успеет сказать мне хоть слово! — резко и грубо выкрикнул Слейтер.

— Не вини его, — упрямо повторила покрасневшая Саммер. — Он оказался хорошим человеком и настоящим другом, готовым оказать помощь, когда я в ней так нуждалась.

Гнев, боль и недоумение одновременно вспыхнули в широко раскрывшихся глазах Слейтера.

— Ты нуждалась в его помощи, а не в моей? Так вот что ты не могла сказать мне? — выпалил он, задыхаясь от ярости, и лицо его сделалось мрачным, как сама смерть.

— Письмо… — тихо начала Саммер. — Письмо, о котором я говорила, — продолжила она более твердо, — написано не мной. — Она решительно посмотрела в глаза Слейтеру. — Речь идет о письме моей матери.

— Твоей матери?

— Да! — громко подтвердила ущемленная явно различимыми в тоне вопроса сарказмом и недоверием Саммер. — Она написала его Сэму Маклину около пяти лет назад и отправила в форт. По ошибке его доставили Эллен, — продолжала она голосом, который ей самой показался чужим. — Эллен прочитала его. Она сказала, что Сэма убили раньше, до того, как она смогла передать ему письмо. Но теперь-то ясно, что именно письмо и стало причиной его смерти. Она не смогла смириться с тем, что Сэм и… и моя мама… — Усилием воли Саммер заставила свои губы не дрожать. Она должна, ей необходимо завершить начатое! — Письмо написано почерком мамы и на ее бумаге. Я абсолютно уверена, что это не подделка. — Девушка отвернулась, не в силах даже смотреть в сторону Слейтера. Глаза наполнились слезами. — В этом письме говорится, что я… что я — дочь Сэма Маклина.

Теперь все! Она сказала самое главное! Хорошо хоть, что она не видит Лица Слейтера. Можно представить, как он шокирован. Но ведь он что-то ответит сейчас! Саммер стало страшно. Внутри будто что-то оборвалось. Сердце, казалось, остановилось. Даже дыхание прекратилось на несколько долгих мгновений.

— О Боже! — будто издалека донеслось до нее хрипловатое восклицание Слейтера. — Мне следовало догадаться об этом раньше.

Неожиданно перед мысленным взором Саммер возникло видение из такого недавнего и в то же время далекого теперь прошлого: они со Слейтером, обнаженные, лежат рядом, и им так хорошо вместе, они так нужны друг другу. Господи, помоги! Все минувшие пять дней она готовилась к этому разговору. Осталось немного. Осталось только не сломаться при виде его боли и унижения, выслушать спокойно все, что бы он ни сказал. Но слова, которые произнес Слейтер, ошеломили ее не меньше, чем его самого рассказ Саммер о письме.

— Я начинал догадываться…

— Догадываться? — У Саммер внутри все похолодело от ужаса.

— Да. Кое-какие мелочи в тебе казались такими похожими.

— Ты догадывался, что ты и я… И ты… И мы!.. — Лицо Саммер сделалось совершенно бледным. — И ты… Как ты мог… — Она напряженно вздохнула, стараясь справиться с охватившим ее удушьем. Из горла вырвался какой-то похожий на хриплый смешок звук. — Да ты просто животное!

Слейтер попытался приподняться, протягивая к ней перебинтованные руки.

— Нет! Все совсем не так! Выслушай же меня, Саммер! Мы не совершили ничего плохого, дорогая моя… Любимая моя… Мы ничего дурного не сделали!

По реакции Саммер не было понятно, слышала ли она вообще что-нибудь. Обхватив голову руками, девушка дрожала как осиновый лист.

— Ничего дурного? — пролепетали ее губы. — Ничего…

Она была совершенно шокирована и сбита с толку. Она была готова услышать все, что угодно, но только не это.

— Сэм мне не родной отец! — громко закричал, стараясь пробиться к ее затуманенному истерикой сознанию, Слейтер.

Саммер услышала, но возбужденный мозг далеко не сразу воспринял смысл слов. Они многократным эхом отозвались в голове. «Не родной отец… Не родной отец…» Неужели это правда? Или Слейтер просто пытается придумать оправдание совершенному ими преступлению?

Забинтованные ладони дотянулись до ее руки, пытаясь успокоить ее.

— Оставь меня! — закричала она, отскакивая в сторону и заливаясь слезами.

— Не уходи, Саммер! Пожалуйста, не уходи! Джек и Бульдог могут подтвердить, что я не обманываю. Я уже давно хотел тебе рассказать. Клянусь, я бы рассказал тебе обо всем в любом случае. Я просто не думал, что это может оказаться столь важным, — сбивчиво говорил Слейтер голосом, полным боли, страдания и мольбы.

— Важным?

Голова Саммер кружилась, в висках бешено пульсировала кровь, грозясь разорвать от перенапряжения свою хрупкую оболочку. Девушка обхватила голову руками и бессильно опустилась на колени. А если все-таки он говорит правду? О, как хотелось верить в это!

— Я обещал Сэму, что никому не скажу об этом. Ведь Эллен с Трэвисом присвоили бы Кип себе, узнай они хоть что-нибудь.

— Ты… ты уверен? — с трудом сквозь рыдания спросила Саммер.

— Абсолютно. Помимо всего прочего, у меня есть письма моей мамы, которые она писала отцу, считая, что он жив. Я тебе все расскажу. Можешь не сомневаться, любовь моя. Нет ни малейших сомнений в том, что я тебе сейчас сказал. Подойди же ко мне, моя Девочка-Лето. Дай мне обнять тебя. Боже, что тебе пришлось пережить из-за моего молчания! Ну иди же. Теперь я тебе все расскажу. Ты все поймешь, клянусь.

Слейтер лежал на спине, раскинув руки. Не вставая с колен, она медленно и неуклюже, будто раненое животное, подползла и прильнула к нему, уткнувшись мокрым от слез лицом в плечо. Он обвил ее руками и на удивление сильно прижал к груди. Это было так прекрасно — вновь очутиться в его объятиях. Они давали такое восхитительное ощущение покоя и надежности! Ее волосы щекотали лицо Слейтера, а он шептал и шептал слова любви. Сердце его билось подобно молоту, обнаженная грудь покрылась испариной.

Саммер молчала. Ей вообще не хотелось говорить. Достаточно было того, что она с ним рядом, в его объятиях. Он любит ее, и все недавние ужасы позади! Сильнейшие душевные муки, которые им только что пришлось испытать, утомили и обессилили их обоих. И оба они молча наслаждались наступившим вдруг умиротворением. Тишину нарушали лишь легкие стоны радости Слейтера, пытавшегося перецеловать каждую черточку лица любимой: На глазах Саммер вновь показались слезы. На этот раз слезы счастья. Как сладки были эти поцелуи!

— Это был какой-то ужасный кошмар! — всхлипнула она. — Скажи мне еще раз, что произошла ошибка. Скажи, что у нас с тобой разные отцы.

Саммер еще ближе прижалась к нему. Губы их почти соприкасались. Даже дышали они в такт. Слейтер начал рассказывать историю своих родителей и Сэма, сыгравшего такую значительную роль в их и его жизни:

— Сэм и мой отец подружились еще в детстве в Шотландии. Они были как братья. Точнее, отец мой был даже ближе Сэму, чем его родной брат Скотт. Когда они выросли, Сэм уехал в Техас, сумел получить участок земли и предложил лучшему другу приехать к нему в Америку. Отец к тому времени был уже женат. Маму мою — кроткую домашнюю женщину — страшно пугало путешествие через океан в неведомые земли. Но в Шотландии наступили трудные времена. В общем, родители решили переехать. Они благополучно добрались на корабле до Нового Орлеана, где наняли лодку, плывущую в Корпас-Кристи. Корпас в то время был всего лишь небольшой приграничной факторией. Нравы там и сейчас дикие, а тогда и тем более. Но Сэм должен был встретить их именно там. Однако пока он добирался, случилось несчастье. Мой отец, храбрый и сильный шотландец, попытался разнять дерущихся матросов, и один из них пырнул его ножом прямо в сердце. Произошло это на глазах у мамы. И она, уже носившая под сердцем меня, оставалась вдруг совершенно одна в чужом, враждебном городе. От шока она не оправилась до самой смерти и до самой смерти не верила, что отец погиб. Когда приехавший Сэм увидел, в каком она состоянии, он выбрал единственный достойный, с его точки зрения, путь — он обвенчался с ней и привез ее в Кип, где я и родился. Никто не знал, что я не сын Сэма. Даже мне он сказал об этом лишь после смерти мамы, да и то не сразу. Но он хотел, чтобы я знал, каким был мой отец. Тогда он показал мне и письма, которые писала мама отцу, полагая, что он в Шотландии и скоро приедет к ней. Сэм, безусловно, не делал бы из всего этого тайну, если бы не его брат Скотт — муж Эллен. Они настояли на том, что земли Маклинов могут наследоваться только кровными родственниками. Это было действительно так по традициям Шотландии. Правда, жили они теперь в другой стране, но никаких бумаг, подтверждающих мои права как законного сына Сэма, не было. Чтобы понять почему, надо знать его характер. Он всегда предпочитал опираться на свои собственные силы и ни в грош не ставил крючкотворство законников. Как ты теперь видишь, я — его сын во всех смыслах, кроме того, что во мне течет не его кровь. Но, честно говоря, я даже не задумывался обо всех этих перипетиях. А теперь, собственно, нет никакой необходимости хранить тайну. Эллен и Трэвис мертвы. В Кип все пойдет так, как хотел Сэм.

— Он, должно быть, любил мою маму, — тихо произнесла Саммер. — Я знаю, что она через всю свою жизнь пронесла любовь к нему, хотя и папу она тоже любила.

— Да, я думаю, он любил Нэнни. Теперь я в этом абсолютно уверен. Именно из-за этого он оказался единственным, наверное, мужчиной, способным устоять перед чарами Эллен. А у Эллен любовь к нему превратилась в ненависть. — Губы Слейтера коснулись глаз невесты. — Я так люблю тебя, — прошептал он. — Когда ты уехала от меня, я мечтал о смерти. Саммер, шепча то его имя, то какие-то нежные слова, целовала его шею, подбородок, шрам на щеке. Он приподнял голову, и губы их соединились в долгом сладостном поцелуе.

— Дорогая моя Девочка-Лето, время текло так медленно. Я ждал и ждал, когда ты придешь. Мне необходимо было почувствовать, что ты рядом. Я не могу жить без тебя. Никогда больше не уходи.

В вибрирующем от избытка чувств голосе звучала мольба.

— Не говори больше о моем поступке. Пожалуйста… не вспоминай об этом, — тихо попросила Саммер.

Оба замолчали, прижавшись друг к другу. Костер уже почти погас. Лишь несколько угольков поблескивали в темноте. Если даже Бульдог и Джек вернулись, они бы не смогли разглядеть влюбленных. Слейтер повернулся на здоровый бок и положил голову на грудь Саммер. Его забинтованные руки неловко попытались расстегнуть пуговицы на платье.

— Помоги же мне, — хрипловато прошептал он.

Дрожащими пальцами она быстро расстегнула лиф платья и сама прижала его голову к обнажившимся мягким выпуклостям. Он поцеловал одну грудь, затем другую. Саммер откинула упавшие на его лицо черные волосы и прикоснулась губами к горячему лбу. Было так приятно держать его у своей груди, так чудесно чувствовать удары его сердца рядом со своим.

С пришедшим успокоением проснулись и привычные заботы.

— Как Джон Остин? С ним все в порядке? — спросила она.

— Вполне, — прошептал Слейтер, щекоча губами ее шею. — У этого ребенка оказалось больше ума, чем у многих взрослых.

Саммер беззвучно рассмеялась. Она совсем успокоилась. Теперь ей уже самой хотелось выговориться, рассказать все, о чем он еще не знал.

— Эллен сказала; что тебя могут повесить, если узнают о нашей связи. Она назвала ее кровосмешением.

— Она все рассчитала. До самого конца пыталась добиться своего.

— А единственный, за кого она переживала, был Трэвис. — Саммер вздрогнула, и тело ее непроизвольно напряглось. — Это было так ужасно… Она и перед самой смертью со злобой говорила о Сэме и моей маме.

— Сэм как-то сказал, что Эллен в большей степени дьявол, чем женщина. Он всегда знал, что говорит.

Саммер вдруг приподнялась, и Слейтеру, чтобы видеть ее лицо, пришлось вновь повернуться на спину.

— Слейтер, — произнесла она, склоняясь к нему и ласково проводя пальцами по его губам и изуродованной щеке. — Слейтер, я должна сообщить тебе еще кое-что. Узнав эту новость, ты окончательно поймешь, почему я решила тогда уехать, а Джесс согласился помочь мне. — Она поцеловала его в губы и, посмотрев прямо в глаза, улыбнулась. — Нам необходимо побыстрее встретиться со священником и обменяться кольцами, иначе я скоро стану полноватой для этого.

Глаза ее стали серьезными в ожидании ответной реакции. Несколько мгновений Слейтер молчал, осмысливая услышанное. Затем губы его дрогнули и вдруг разошлись в широченной счастливой улыбке. Он что было силы сжал невесту в объятиях.

— Ты в этом уверена? — повторил он ее недавний вопрос.

— Абсолютно! — воскликнула она, не спуская с него радостных глаз.

— Вот это новость так новость! — Сияя улыбкой, Слейтер нежно сжал ладонями ее голову и наклонил поближе к себе. — Черт бы побрал эти бинты! Я хочу касаться тебя, ощущать пальцами твою бархатную кожу.

— Я сама прикоснусь к тебе, и мои пальцы ощутят то, что хотят, — ответила Саммер, счастливо смеясь.

— Мы остановимся в Гамильтоне, любимая. Придется священнику самому прийти к нашей повозке. Мы обвенчаемся завтра же!

— У меня нет нового платья, — решила она немного его подразнить.

— Тебе оно ни к чему, — вроде бы сердито проворчал Слейтер, поддерживая игру. — И вообще прекрати болтать, женщина, а ложись-ка сюда… поближе ко мне. О Боже, как же я соскучился по тебе!

— Я боюсь, что сделаю тебе больно.

— Ты сделаешь мне гораздо больнее, если сейчас же не поцелуешь меня. Иди ко мне. Скажи скорее, что любишь меня. — Слейтер наклонил голову Саммер, положив ее к себе на грудь. — Дотронься же до меня, — прошептал он, чувствуя, как быстрее и быстрее бьется его сердце.

Подрагивающие пальцы Саммер прошлись по его груди, ощупывая рельефную мускулатуру и старательно огибая раны. Она нежно разгладила маленькие вьющиеся волоски, ощущая ускоряющиеся пульсирующие удары под загорелой кожей. К пальцам присоединились губы и язык, которые проделали теплую влажную дорожку к шее. Тело Слейтера вздрогнуло, и Саммер почувствовала прикосновение его бедер к своим. Жаркая волна прокатилась внутри Саммер. Испугавшись, она замерла.

— Не останавливайся! — приглушенно взмолился он, прижимаясь губами к ее груди.

Саммер вздрогнула, опасаясь продолжения.

— Мы должны… Нам нужно остановиться, дорогой! Джек и… Бульдог…

Несколько секунд он лежал тихо, тяжело дыша и дрожа всем телом, затем откинул голову и, улыбнувшись, заглянул ей в глаза. Разряд некой сладостной энергии пробежал одновременно по их телам, толкнув друг к другу и соединив в неистовом долгом поцелуе. Возможно, прошла вечность, пока они вновь обрели дар речи.

— Ты уверена, что здесь кто-то есть? — спросил он шепотом, осторожно кладя забинтованную ладонь ей на живот. — Кто-то твой и мой?

Саммер рассмеялась. Как здорово все-таки смеяться от души, ничего не боясь.

— Уверена. Конечно, уверена. Несколько дней назад я ненавидела будущего малютку. Бедненький! Теперь я люблю его.

— Не сильнее ли, чем меня? — с неподдельным беспокойством спросил Слейтер, прижимаясь губами к ее щеке.

— Сильнее невозможно, любимый мой, — прошептала она ему в ухо, обвивая руками шею. — Тебя я обожала еще тогда, когда была маленькой девочкой. А сейчас… сейчас ты для меня все: мое сердце, душа, в тебе вся моя жизнь. Я люблю тебя больше всего на свете!

— О, как же я хочу тебя, любимая! — выдохнул Слейтер, целуя ее. — О Боже, как ты нужна мне! Проклятые руки… еще так долго ждать…

— Не так уж и долго, любимый мой. Всего лишь до завтра. Завтра ты привезешь меня домой, как и обещал много лет назад, — твердо сказала Саммер, покрывая поцелуями лицо Слейтера. — У нас все устроится, вот увидишь. У нас теперь будет все хорошо!