Над этим ущельем как раз и вилась дорога эльфов. Гномы поторапливали Колина и Сьюзен, чтобы поскорее попасть туда. Ступив на дорогу, оба гнома позволили и себе немного расслабиться, потому что, как сказал Дуратрор, всякий, находящийся на ней, становится невидим для постороннего глаза. Вся компания являла собой довольно причудливое зрелище: они точно были одеты в комбинезоны из красной глины, инкрустированные желтым песком, который не удержался только на лицах, но зато щеки и лоб были размалеваны красным, точно боевой окраской индейцев, вступивших на тропу войны. Однако все это не имело ни малейшего значения, раз они, взявшись за руки, направлялись в Фундиндельв. Руки и ноги ныли, но от этого еще слаще становилась перспектива близкого отдыха. После всего того, что им пришлось пережить в мрачных каменных пещерах, вид этой тихой красоты, этого убывающего дневного света среди душистых сосновых стволов казался просто нереальным.

– Как во сне, – воскликнула Сьюзен, – ну просто как во сне. Мне даже кажется, что вокруг нас звучит музыка!

– И мне кажется! – поддержал ее Колин. – Точно арфа звучит. Что бы это могло быть?

– Арфа, – сказал Фенодири, улыбаясь. – Взгляни, вон на Золотом Камне стромкар играет.

Они подошли к перекрестку дорог, и там, справа от них, лежал валун. Решительно ничего золотого в нем не было – просто отколовшийся от горы продолговатый камень. Он был грубо обработан совершенно неизвестно для какой надобности людьми, давным-давно умершими.

На вершине этого камня сидел молодой человек, перебиравший струны арфы. Был он чуть меньше трех футов ростом, кожа его отливала перламутром, его зеленые волосы волной ниспадали до самого пояса. А из-под пальцев лилась печальная мелодия, похожая на журчание воды, бегущей по камешкам. Он пел:

– Чего это ты распеваешь эти древние пророчества? – спросил Дуратрор. – Они, что, должны теперь исполниться?

– Кто знает? Я только пою про лето, которое настало зимой. Ваша дорога лежит в Фундиндельв?

Все время, пока стромкар говорил, он перебирал серебряные струны, и его голос, похожий на звон колокольчика, звучал как песня. Он ни разу не взглянул ни на ребят, ни на гномов, а только пристально глядел на струны, а иногда бросал взгляд на вершины холмов.

– Да, действительно, – ответил Фенодири. – И мы несем с собой волшебный камень Бризингамена.

– Я этому рад, – сказал стромкар. – Но вы туда не попадете.

– Что ты такое говоришь? Почему это мы не попадем туда?

– Потому что покрытый толстой кожей сидит и стережет Холиуэлл – Святой колодец, а Меняющая Обличье стережет ворота. И к ним стекаются толпы мортбрудов. К закату дня туда прибудут также сварт-альфары и все остальные темные силы. Никакие птицы не летают сегодня, только вороны – глаза Морриган. Через час стемнеет. Постарайтесь к этому времени не оказаться под открытым небом.

– С этого часа наши мечи всегда к твоим услугам. Ты сделал больше, чем спас нашу жизнь. Стромкар поклонился.

– Мой народ поможет вам по мере возможности. Счастливо.

Он спрыгнул по другую сторону Золотого Камня и исчез.

– Мне ни разу не пришло в голову, что они поступят именно так. Хотя это было очевидно. О! Мне не хватает мудрости, которой должен обладать всякий гном!

– Неправда, – сказал Дуратрор. – Твой ум послужил нам сегодня на славу.

– Однако, что же теперь делать?

– Я не знаю.

– Мы успеем попасть на ферму засветло? – спросил Колин.

– А это хороший план! Фенодири даже захлопал в ладоши.

– Если повезет, мортбруды не узнают, что ты с нами, Дуратрор. Им, конечно, это могут сообщить сварт-альфары, те наверняка припозднятся, так как, полагаю, все еще ищут нас в западных рудниках. Мы вполне успеваем на ферму, только послужит ли фермерский дом достаточной защитой на эту ночь, я не уверен.

– А что с камнем?

– Нам надо найти Каделлина. В его руках он будет сохраннее, к тому же, может быть, он сумеет использовать его силу, чтобы и нас защитить.

– Ну, что же, тогда дайте мне камень, я доставлю его ему раньше, чем вы доберетесь до фермы.

– А вон то ты видишь? – спросил Фенодири, показывая куда-то вдаль.

– Вижу, ну и что? Грачи каждый вечер собираются в стаи, и даже в еще большие, чем та, что ты мне показываешь.

– Ты разве не слыхал, стромкар сказал, что птицы сегодня не летают. Это не грачи. Тебя разорвут в клочки в одну минуту. Они знают, где находится Каделлин, не хуже нас, и уверены, что мы будем искать его.

– Тогда как же мы отдадим ему камень?

– Нужно крадучись пробраться к холмам и отыскать его там.

Колин взглянул на клубящуюся массу Пеннинских гор, откуда уже начинала наползать ночная тень.

– Но как же мы отыщем его там, на холмах, и как вообще сможем незаметно туда дойти, когда идти нам придется по сплошной открытой болотистой равнине? – спросил он.

– Идти будем днем, когда зрение мортбрудов и свартов слабеет. А на открытом пространстве мы скорее сможем заметить мортбрудов издали. Но это не сегодня. С Каделлином я должен встретиться на вершине Шаттлингслоу на рассвете на четвертый день от сегодняшнего. Мало надежды найти его раньше. Теперь величайшая наша задача состоит в том, чтобы до тех пор избежать встречи с мортбрудами.

И они на всех парах двинулись в сторону фермы, укрываясь под деревьями, когда имелась возможность, хотя дороги в этот час были пустынны. Только редкие рабочие с ферм на велосипедах иногда задерживали их продвижение, потому что гномы настаивали на том, чтобы прятаться при любом признаке чего-либо живого.

– Мортбруды могут появиться в любом обличье, – заметил Дуратрор.

Они приближались к ферме при свете первых звезд, и тут увидели коренастую фигуру Гаутера и рядом с ним Скэмпа. Гаутер совершал вечерний обход, запирая на ночь овчарню и конюшню. Отдельные вечерние звуки – скрип двери, звон цепи, удар каблука о булыжник – все это так отчетливо слышалось в сумерках.

Гаутер уже направился было к дому, когда усталая компания ввалилась во двор.

– Привет, – сказал он, оглядывая их с ног до головы. – Что же это творится? У вас такой вид, точно вы побывали в каждой канаве отсюда аж до самого Ворниш Нука! Эй, а где ваши велосипеды?

– Нам есть что рассказать, фермер Моссок, но лучше, если мы это сделаем, имея крышу над головой, – обратился к Гаутеру Фенодири.

– Что?

Гаутер уставился на гнома.

– Ага, погоди-ка! Я тебя знаю! Ты тот парень, который так напугал меня несколько месяцев назад, а? Мне надо бы с тобой посчитаться, но раньше скажи, в какую беду ты завлек этих ребятишек?

Он навис над гномом и протянул руки, чтобы схватить его, но Делатель Вдов, как молния, появился из ножен и его острый кончик уперся в крепкую грудь Гаутера.

– Да, это я. И много беды вышло из твоих слов, хотя и не по моей вине. Я не желаю тебе зла, фермер Моссок, и даже намерен просить твоей помощи. Но каждая минута, которую мы проведем тут на виду, может стоить нам жизни. Давай разбираться за закрытыми дверями.

– Ты должен верить ему, Гаутер! – воскликнул Колин.

– Ты просто обязан! – поддержала Сьюзен. – Он сегодня несколько раз спас нам жизнь!

– Опасно находиться здесь сейчас?

– Ты поймешь, когда мы тебе все расскажем! Гаутер взглянул на измученные лица ребят, потом на крепкий клинок.

– Ладно, – произнес он медленно. – Вы можете войти. Но только не вздумай сделать и шагу, пока ты держишь это в своей руке, и запомни, ты мне все объяснишь, и как следует.

Фенодири убрал меч в ножны и улыбнулся.

– То, что я расскажу, будет интересным, фермер Моссок.

– Да-а, это самое странное из всего, что я в жизни слышал. А ты, Бесс?

Бесс гладила наскоро выстиранную тунику Фенодири. Она махнула рукой с утюгом в сторону гномов, сидевших на корточках по обе стороны камина, завернувшись в байковые одеяла.

– Что толку говорить, будто свиньи не умеют летать, когда видишь, как они гоняются за ласточками в небе. Но мне все это не нравится, И вы говорите, что должны отнести Брайдстоун на вершину Шаттлингслоу утром в пятницу? Это просто. Побудьте у нас, оба, если захотите, а затем садитесь в автобус в Уилмслоу и поезжайте до Уилдборклау, и вам останется только подняться на холм и повстречать вашего чародея.

– Нет, так рисковать мы не будем, – сказал Фенодири. – Это опасно. Мы пойдем пешком.

– Когда мы выходим? – спросила Сьюзен.

– Завтра на рассвете. Мы не должны нигде задерживаться подолгу.

– Мы? – переспросила Бесс. – Ну, нет! Если вы подумали, что потащите с собой детей на ваши сумасшедшие прогулки, тогда подумайте еще раз.

– Ох, но, Бесс…

– Да, да, да. Это все очень хорошо говорить «но, Бесс»! А что бы ваша мама сказала, если бы узнала про эти проделки? Ей и так хватает тревог. Только вспомните, в каком виде вы явились! Имейте в виду, не всегда такие штуки благополучно сходят с рук.

– Мистрисс Моссок, – сказал Дуратрор торжественно. – Дева Камня и ее брат всего лишь дети, но у них сердца воинов, и они заслужили то испытание, которое им предстоит.

– Все может быть. Но что мы скажем их родителям, если они отправятся отсюда рано утром и больше уже не вернутся никогда? Мы отвечаем за них, знаете ли.

– Если Колин и Сьюзен не пройдут через все это до самого конца, бок о бок с теми, кто лучше всех способен им помочь, – сказал Фенодири, – то их шансы увидеть своих родителей и свой дом будут более чем ничтожны. Сегодня они соприкоснулись со злом и помешали ему осуществить свои черные планы. Теперь и для Морриган и для свартов будет делом жизни причинить им зло. Было бы безумием оставить их тут незащищенными.

– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, – заметил Гаутер, – если все, что мы слыхали – правда. Может быть, есть смысл в том, что ты говоришь. Но мы все равно отвечаем за них, как бы ты на это ни посмотрел.

Он встал, чтобы выколотить трубку о каминную решетку.

– Утром я иду с вами.

Как только гномы получили назад свою одежду, они завернулись в одеяла и объявили, что поспят пару часиков, но велели немедленно их разбудить при малейшем намеке на какие-нибудь неприятности.

Прежде чем лечь, они распорядились, чтобы все постели были принесены в кухню, они настаивали на том, чтобы все ночевали в одном помещении и чтобы там было достаточно еды, света и дров.

В девять часов Дуратрор проснулся и сказал, что он выйдет наружу поглядеть, как обстоят дела.

Он прошмыгнул через двор и, крадучись, взошел на вершину холма Риддингс. Легонький норд-ост, который дул все последние дни, сменил направление. Теперь дул довольно сильный северный ветер. В ясном небе всходила полная луна. Правда, небо было ясным всюду, кроме северного угла. Громады темных облаков громоздились на горизонте, и Дуратрор нахмурился. Он принюхался к воздуху, осторожно огляделся вокруг.

– Ветер поднялся маленько, ага, – сказал Гаутер, когда гном вернулся в дом.

– О, да. И мне кажется, что это ветер нехороший. Колин и Сьюзен легли спать очень рано. Около одиннадцати Гаутер и Бесс тоже начали клевать носами.

Незадолго по полуночи Скэмп принялся рычать. Сначала у него что-то заурчало в груди, потом послышался злобный рык, верхняя губа поднялась и обнажила зубы, шерсть на загривке встала дыбом. Фенодири и Дуратрор неслышно обнажили мечи и расположились по обеим сторонам двери на страже. Скэмп залаял, но Гаутер цыкнул на него и загнал его под стол.

– Возможно, это лиса, – сказал Гаутер шепотом. Фенодири покачал головой.

– Нет, что-то недоброе приближается, я чувствую.

– Моссок! – произнес голос за дверью. – Моссок, ты дома?

– Это Плейс, – шепнул Дуратрор Гаутеру.

– Я дома, ну и что? Что тебе надо?

– Ты знаешь, чего. Выдай нам ребят и гномов, и – камень, тогда ты будешь в безопасности.

– Представь себе, я тебе скажу, чтобы ты пошла и бросилась в реку, ты что, послушаешь меня?

– Не валяй дурака, Моссок! У тебя есть минута до того, как мы сломаем дверь и тебя заодно. Твой дом рухнет и зарастет бурьяном на сто лет. Торопись! Не испытывай наше терпение. Не нарывайся на неприятности.

– Не обращай внимания: все это трепотня, – сказал Фенодири. – Им не позволено переступить порог до тех пор, пока их не попросят войти. Это старинное заклятие, сильнее тех, что им по силам сплести.

– Да? Хорошо! Вы слыхали, миссис Плейс? Ну, так вот, чтобы было ясно, как мы на это смотрим. Тебе запрещается сюда войти!

На мгновение воцарилась тишина, потом Морриган заговорила голосом мягким, но более угрожающим, чем прежде:

– Мы и не думали, что все обойдется просто. Но только не обольщайся, будто вы все в безопасности оттого, что мы не можем войти в дом. Где бы вы все ни находились, что бы вы все ни делали, спасения вам нету. Мы вызвали тех, на кого старые заклятия не действуют. И завтра же вечером мы к вам наведаемся. Слушайте вы, гномы! Разве вы сами еще не уловили? Мара зашевелились. Скоро они проснутся!