Слабые завитки дыма поднимались от потухающего костра, едва заметные в серых предрассветных сумерках. Рональд сонно заморгал и приоткрыл глаза. Что-то проникло в его сонную дремоту и заставило резко поднять голову. Он огляделся. Спящие солдаты лежали на траве тут и там, поодаль слышался приглушенный перестук конских копыт по мягкой земле. Спокойные, привычные звуки. Но что-то было не так.
Он сел, протирая глаза, и обвел взглядом лагерь. Все было в порядке. Но постой-ка… Джина! Ее тюфяк был пуст. Веревка, которой она была привязана к дереву, лежала на земле.
Выругавшись так громко, что разбудил спящих поблизости, Рональд быстро вскочил на ноги.
— Вставайте! — гаркнул он, хватая свой меч.
Первым делом он проверил повозку, но нашел там только спящего Бьяджо, который сладко похрапывал во сне. Тогда Рон принялся осматривать ближайшие заросли, но там тоже никого не было. Он слышал, как Брайен расталкивал спящих людей. Солдаты со сна спрашивали, что случилось: никто ничего не понимал.
Рональд наклонился, рассматривая почву: полустертые следы вели к деревьям, а дальше уже не различались в траве. Будь она проклята! Ей все-таки удалось сбежать, чтобы встретиться с врагами и предупредить их!
Рон выпрямился и обратился к заспанному растерянному рыцарю, который первым попался ему на глаза.
— Иди по этому следу, Петер, и молись, чтобы снова не упустить ее!
— Милорд! — запротестовал тот. — Я не был в карауле! Сэр Брайен приставил к этой девке четырех солдат, и если она убежала, то не иначе как с помощью магии.
— Да, да, — забормотал и сэр Клайд, который, сидя поодаль на поваленном стволе, натягивал сапоги. — Не представляю, как иначе ей это удалось. Тут явно не обошлось без колдовства, милорд!
Услышав это, Рональд выругался про себя. Ему сейчас совершенно не нужны были люди, одурманенные сказками о магии и колдовстве! В таком деле толку от них будет мало. Он уперся холодным взглядом в сэра Клайда.
— Если девушка убежала, то винить надо не магию, а сонных часовых! А теперь живо рассыпьтесь по лесу и ищите ее. И первому же человеку, который заикнется о магии, я снесу его глупую башку!
Эти решительные слова и тон более, чем что-либо другое, помогли успокоить растерявшихся людей. Они быстро направились в разные стороны искать пропавшую девушку. Рональд решил на всякий случай еще раз заглянуть в повозку.
— Так-так, могучий воин, — раздался вдруг негромкий насмешливый голос. Рон обернулся и холодно уставился на Бьяджо. Юноша проснулся и сидел возле повозки, привязанный крепкой веревкой к деревянным спицам колеса. Ироническая улыбка играла на его губах. — Как же столько рыцарей могли упустить одну слабую девушку?
Рон шагнул к нему.
— Где она?!
— Откуда я знаю? — пожал плечами Бьяджо. — Я спал, да к тому же еще связанный.
— Но ты должен знать, куда она пошла! — Рональд ножнами ткнул его в грудь. — Разве ты не понимаешь, как опасно для нее ходить одной?!
— Да у вас тут опаснее, чем в лесу! Дикие звери и то милосерднее. — Бьяджо согнул одну ногу, все еще кривя губы в улыбке. — А вы, уэльсцы, беспощадны, как…
Меч Рональда, выхваченный из ножен, сверкнул в воздухе. Кончик его, приставленный к груди Бьяджо, служил молчаливым предупреждением.
— Я думаю, что тебе представится возможность увидеть, как жестоки бываем мы, уэльсцы, если не скажешь мне, где она.
Бьяджо побледнел и через мгновение напряженного молчания кивком головы указал на ближайшие деревья.
— Она пошла в том направлении. — А когда Рон вложил меч в ножны и повернулся, не удержался и ехидно добавил: — Берегись, чтобы она не превратила тебя в жабу, уэльсец!
Рон через плечо кинул на него свирепый взгляд. Издевательский смех Бьяджо преследовал его до самых деревьев. Со злостью он рубанул мечом длинную ветку, загородившую дорогу, и она с тихим шелестом упала в траву. Никого не взяв с собой, Рон углубился в чащу леса.
Раскидистые буки, распростершие свои ветви в вышине, закрывали утренний свет; только тонкие лучи пробивались сквозь их серебристую листву и золотые соцветия. Идти по следу девушки было легко: случайно сломанная ветка, чуть примятая трава указывали ему направление. Проклиная Джину на каждом шагу, Рон шел по следу, пока тропинка не начала подниматься вверх и почва не стала каменистой. Как она могла уйти так быстро и так далеко?
Он наткнулся на нее внезапно в рябиновой роще. Джина стояла на коленях на мшистом берегу маленького ручья. Птицы гомонили над ее головой. Солнечный свет здесь проникал сквозь кружевные, покрытые белыми цветами ветки деревьев широкими рассеянными лучами, играя на ее темных локонах. Кажется, девушка не собиралась никуда бежать, и Рон остановился на краю поляны, наблюдая за ней.
На Джине была знакомая пурпурная накидка, ниспадающая пышными складками, с капюшоном, небрежно отброшенным на спину. Длинноухий заяц показался из-за густых кустов и без опаски приблизился к девушке, шевеля ушами и подергивая хвостиком. Он сел перед ней столбиком, и Джина заговорила с ним. Потом зверек потянулся к ее руке и осторожно взял с ладони какое-то лакомство, дергая ушами туда-сюда. Ласточка дерзко приземлилась рядом на упавшую ветку, возбужденно трепеща.
Рональд смотрел на это во все глаза. Ему тотчас вспомнились зловещие предостережения Брайена, и, несмотря на утренний холодок, капли пота выступили на лбу. Наверное, он просто очень быстро шел. В этой лесной идиллии нет ровным счетом ничего особенного! Подумаешь — кормила зайца… При этом она вполне могла оставаться обычной упрямой девицей, а вовсе не феей и не Королевой эльфов! А из лагеря убежать и вовсе ничего не стоило — с его-то солдатами… Ничего, он еще устроит им хорошую взбучку!
Рон шагнул вперед, но тут же снова замер на месте: неожиданно Джина поднялась, вытянула руки над бегущей водой крошечного ручья и, бормоча непонятные слова, разжала пальцы. Белые цветы слетели с ее ладоней, закружились и упали на водную поверхность, увлекаемые быстрым течением.
Рон завороженно смотрел на девушку и не замечал, что сзади подошел Брайен, пока не услышал его слова:
— Ты думаешь, она колдует против нас?
Рон вздрогнул, но не обернулся.
— Не подкрадывайся ко мне так!
— Да, милорд, я понимаю. Она и меня пугает.
— Страх тут ни при чем! — Рональд смутился, словно его застали на месте преступления.
— Не это меня волнует. Но она забрела слишком далеко, а поблизости могут бродить люди Гэ-вина.
— Об этом я не подумал…
— А я подумал!
Рон не стал добавлять, что она сама могла искать встречи с ними, и снова посмотрел на Джину. Она все еще стояла на берегу ручья, поглощенная своим занятием. Темные шляпки грибов виднелись сквозь опавшую листву у ее ног, грубые камни окружали несколько цветущих рябин. Она бросила еще горсть цветов на воду и опять зашептала загадочные слова.
Довольно! Рон решительно вышел из зарослей, но девушка не обернулась, хотя должна была услышать его: он не старался двигаться бесшумно, хруст веток и шелест листьев под ногами выдавали его присутствие. Может быть, она впала в транс? Темные волосы Джины золотом сверкали на солнце, сильный запах жасмина обволакивал Рона; чтобы разрушить наваждение, он хотел уже положить руку ей на плечо, и тут она сказала спокойно:
— Тебе понадобилось немало времени, чтобы найти меня, милорд!
Рон невольно отдернул руку, а Джина легким грациозным движением, словно танцовщица, повернулась к нему. На губах ее играла ироническая улыбка.
Он недовольно прищурился.
— Если ты знала, что мы здесь, то почему не показала этого?
— Чтобы не лишить тебя удовольствия застать меня врасплох. — Ее насмешливая улыбка стала еще шире. — Мне не хотелось разочаровывать тебя!
— Разочаровывать в чем? — Рон схватил ее за руку и резко притянул к себе. — Я знал, как прекрасно ты умеешь изображать из себя колдунью. И ожидал, что ты попытаешься убежать от меня. Потому и приставил к тебе сторожей.
— Сторожей? — Она раскрыла глаза в притворном удивлении. — Я не вижу возле себя никаких сторожей. Где же они, милорд?
— Сама знаешь где! — проворчал он, сжимая пальцами ее запястье. — Как ты ускользнула от них?
Глядя в сторону Брайена, она опять улыбнулась.
— Разумеется, с помощью венка из ореховых веток. Если надеть такой венок, то человек становится невидимым. Разве не так, сэр Брайен?
Согласно кивнув, Брайен сунул руку в карман и вынул один из своих многочисленных амулетов. Торжествующе показав его Рональду, он сказал:
— Она пыталась надеть на меня такой венок еще раньше, милорд. Когда ты посылал меня за ней, чтобы вылечить твоего коня. Я тогда нашел ее в орешнике, она плела там венок, чтобы стать невидимой.
Брайен был неисправим. Не имело смысла напоминать ему, что если бы эта девица и в самом деле была колдуньей, они не могли бы держать ее в плену. Рон с досадой покачал головой.
— Возвращайся и скажи сэру Роберту и остальным, что мы нашли ее. И не торопись проклинать волшебные травы: они еще могут нам понадобиться.
Рон почувствовал, что рука Джины слегка дернулась, и взглянул на девушку. Подняв брови, она смотрела на них в притворном изумлении.
— Неужели вы захотите воспользоваться моими магическими способностями, милорд! А вы уверены, что я захочу поделиться ими? Ведь, по-вашему, я колдунья и злая фея! Что, если я предпочту превратить всех вас в жаб или лягушек?
Лицо Брайена стало белым как мел под россыпью веснушек. Дрожащей рукой он поднял свой амулет и что-то забормотал.
— Довольно, Брайен. — Рон толкнул девушку перед собой, раздраженный ее насмешками и этими нелепыми суевериями ирландца. — Ты что, не видишь, что она просто смеется над тобой?
Джина с улыбкой покачала головой.
— О, это так легко! На вот, лови, ирландец!
Она вскинула руку, и дождь белых цветов рассыпался в воздухе. Брайен в ужасе замахал руками, попятился назад и, споткнувшись о поваленный ствол, растянулся на земле. Рон быстро схватил ее за руку. Пальцы девушки крепко сжались в кулак, удерживая что-то. Не отрывая от нее взгляда, он медленно разжал их… Но там ничего не было — только белые лепестки слетели с ее ладони, кружась над травой. Одни легко упали на воду, другие рассыпались под ногами.
Джина раскрыла и вторую ладонь.
— Ты думаешь, это простые цветы? О, нет! Цветы рябины необходимы для колдовства! — таинственно прошептала она. — Я могу вызвать ветер и дождь, могу закрыть солнце тучами, могу льва сделать зайцем, а зайца львом. Стереги меня как следует, милорд, и возможно, я помогу тебе добиться того, чтобы все твои враги исчезли!
— Хватит! — Пальцы Рона крепче сжали ее запястье. — Я не ребенок, чтобы меня пугать глупыми баснями.
— А разве ты не кормил меня баснями? — Откинув волосы с лица, Джина с вызовом посмотрела на него. — Ты же хочешь, чтобы я помогла тебе, и, очевидно, что-то пообещаешь взамен? Но ты не выполняешь своих обещаний, сэр Рональд!
Рон удивленно посмотрел на нее. В ее глазах больше не было озорства. Теперь в них сверкала решимость. Он оглянулся на Брайена, который уже встал на ноги и отряхивал влажные листья с колен.
— Оставь нас, Брайен. Я должен поговорить с этой… с этой девицей наедине.
— Ты уверен, что поступаешь благоразумно, Рон? — недовольно проворчал тот. — Стоит ли оставаться наедине с ней сейчас?
— Все будет хорошо, Брайен. Иди.
Он подождал, пока ирландец удалился на достаточное расстояние, взял Джину за руку и усадил ее на поваленное дерево. Она села, глядя на него безмятежно и спокойно. Но Рон уже привык к этим внезапным переменам и был настороже.
— Как же ты провела моих часовых?
— Разве трудно проскользнуть мимо спящих? — подняла брови она. — Хотелось бы надеяться, что те, кто захватил Гленлайон, спят так же крепко, как твои часовые…
— Как ты узнала об этом плане?!
Она пожала плечами с небрежной беспечностью. Но Рон быстро схватил ее и притянул к себе, запустив пальцы в волосы на затылке, так что голова ее откинулась назад, а из горла вырвался удивленный вздох.
— Мне кажется, ты слишком много подглядываешь и подслушиваешь, цветочек! И мне интересно знать, что ты собираешься делать со всеми этими сведениями, которые узнала, шпионя за мной.
— Ничего не собираюсь… И что я могла бы с ними сделать?
— Что?! — прошептал он, обхватив ее рукой за спину и еще крепче прижимая к себе. — Именно это я и собираюсь выяснить! Ты хотела здесь с кем-нибудь встретиться? Послать известие, подать знак?..
Джина попыталась оттолкнуть его, упираясь кулачками в грудь, но все усилия были тщетны. Глаза ее разгневанно вспыхнули.
— Я старалась доказать тебе, что все, что мне от тебя нужно, — это твоя помощь. Ты мне поклялся! Поклялся на своем мече, что сдержишь обеща…
— Только не говори мне опять про это безумное пророчество! Я уже достаточно наслышан о нем. — Она, казалось, совсем забыла, что сама рассказала ему о человеке, который заставил ее отравить вино. Но Рон не забыл! — Если тебе дорога твоя хорошенькая головка, цветочек, ты обо всем расскажешь. Мне нужна правда!
— Нет, не правда тебе нужна! Ты слушаешь ее, но не слышишь. — Она взглянула на него с негодованием, сверкая глазами и сжав губы. — Все, что тебе было нужно, это просто переспать со мной! Поэтому ты готов был тогда обещать что угодно. Но я сдержала свое слово, не так ли? А ты делаешь вид, что ничего мне не обещал, что никогда не клялся…
— Да, ты свое слово сдержала… — Рон продел пальцы сквозь шелковистую прядь ее волос медленным плавным движением. И слегка нахмурился. Он помнил ту ночь так смутно и неотчетливо, что иногда сомневался, была ли она вообще. — И я обещал участвовать ради тебя в рыцарском турнире, но ведь ты требуешь целой войны! А я бы никогда не ввязался в войну ради того, чтобы разделить постель даже с таким прекрасным цветочком, как ты. По-моему, ты просто с самого начала заговариваешь мне зубы.
Джина изо всех сил попыталась вырваться, и движение ее гибкого тела было возбуждающим. Его собственное тело немедленно отозвалось на это — железная хватка превратилась в объятие, и Джина застыла, удивленно подняв на него свои большие черные глаза. Рон понял, что она уловила эту разницу. Мягким замедленным движением он провел по ее спине, лаская пальцами плавные изгибы, и почувствовал, как она затрепетала.
Этот мягкий трепет тотчас передался ему, и, несмотря на все усилия сдержаться, он вмиг воспламенился. Совершенно ненужное неуместное вожделение! Будь она проклята! Но желание рос-ло, и все внимание его сосредоточилось на нежном давлении маленьких грудей, прижатых к его ребрам. Полы ее накидки распахнулись, и теперь ничего не осталось между ними, кроме тонкой ткани ее платья и его рубашки. Искушение было велико. Все его тело горело. Воспоминание о ее мягкой коже и голых бедрах сделалось настолько острым, что он уже не мог отделаться от него. И почему он должен отказывать в этом себе, если она была перед ним — такая теплая, желанная, доступная…
Цветы рябины белели на ярко-зеленом мху, словно снег. Но когда он пригнул ее к этому пестрому ковру, Джина схватила его за руку. Ее пальцы впились ему в локти, утонув в складках льняной рубашки.
— Сэр Рональд, подожди…
— Нет, цветочек! Я достаточно долго ждал. Прошло уже целых три дня, и я хочу повторить все это наяву, а не во сне. — И он принялся пылко целовать ее, пока не почувствовал, что ее сопротивление ослабло. — Давай помиримся, цветочек! — прошептал он. — Давай помиримся…
Джина лишь издала горлом слабый звук, беспомощный и испуганный, а он нежно, но уверенно уложил ее на мягкий мох, подстелив шерстяную накидку. И опять стал целовать ее брови, щеки, закрытые в истоме глаза, пока голова ее не откинулась назад с тихим стоном.
Рон поднял голову. Дыхание Джины участилось, губы раздвинулись, а ресницы слегка подрагивали при каждом вдохе. Он улыбнулся и, стянув через голову руоашку, откинул в сторону. На Джине было только платье, подпоясанное на талии простым кушаком, и ему захотелось увидеть ее обнаженной при свете дня. Он потянулся к шнуровке на ее груди.
— Иди ко мне, цветочек, — шептал Рон, расстегивая ей платье, — иди сюда…
Обдавая теплым дыханием ее шею, он скользнул рукой ниже, под мягкую шерстяную ткань платья, и взял руками ее голые груди. Его пальца нащупали твердый сосок, и она вскрикнула, когда он начал дразнящими движениями поглаживать его. Сдвинув ткань в сторону, Рон приник к соску губами. Она изогнулась в бессловесном порыве, и ее руки невольно задвигались по его плечам, притягивая его ближе.
Рон приподнялся и, прижав девушку плотно к накидке, лег на нее сверху. Удерживая свой вес на руках, он опять взял губами ее сосок, раздвигая коленями бедра, и наконец крепко прижался к ней, содрогаясь от необыкновенно острого ощущения.
Рон потянулся к завязкам на своих штанах, чтобы убрать последнюю преграду, но тут Джина изогнулась и, упершись руками ему в грудь, попыталась остановить.
— Милорд, — выдохнула она, — не надо! Я не могу…
— Но почему? — требовательно спросил он, чувствуя, что тело его содрогается в тисках мешавшей ему одежды. Рон был так возбужден, что просто не мог отпустить ее сейчас. — Почему? — повторил он.
Но Джина не шутила. Стараясь не встречаться с ним глазами, она вырывалась изо всех сил, и Рону ничего не оставалось, как позволить ей сесть. Ее ответ прозвучал легким шепотом.
— Сейчас… неподходящее время.
— Неподходящее время?! — Рон глубоко вздохнул. — Луна, что ли, не в той четверти на небе?
Пытаясь дрожащими руками зашнуровать платье, Джина резко проговорила:
— Дело вовсе не в этом! А… ты знаешь в чем.
Рон уставился на ее пылающие щеки, понял, что она имеет в виду, и покачал головой.
— Ты могла бы сказать мне об этом прежде, чем позволила зайти так далеко. Но я предполагаю, что тебе просто нравится мучить меня.
Она слегка улыбнулась.
— Да, милорд, признаюсь, иногда нравится… Но сейчас причина вовсе не в этом, клянусь тебе!
Он посмотрел на нее, проклиная трепет в своих чреслах, который, похоже, не собирался быстро угасать. Снова нахлынули смутные воспоминания: темная комната, эта необыкновенная девушка верхом на нем, ее нежные бедра и пьянящий аромат… Рон нахмурился. Возбуждающих воспоминаний было в избытке, но он не помнил, что достиг тогда пика наслаждения… Пунцовый шелк, горячая кожа, эротическое скольжение ее тела по нему — но не было воспоминаний о том остром последнем слиянии, которое должно было за этим последовать!
Протянув свою забинтованную руку, Рон легко взял ее за запястье, поглаживая пальцами гладкую кожу.
— Ну что ж, цветочек… В таком случае, расскажи мне о той нашей ночи вместе. У меня остались какие-то смутные воспоминания о ней. Хотелось бы услышать, как все это было на самом деле.
Рону не понравилось, как она взглянула на него: быстро и настороженно. Потом пожала плечами и улыбнулась.
— Ты был потрясающим! Ты был неутомим. Я уже устала, а ты все трудился, после чего тут же заснул… И я ушла. С сожалением, конечно.
— Еще бы! — Он слабо улыбнулся. — Ты ушла, чтобы, спустившись вниз, отравить моих людей. Но откуда ты знала, что я буду спать так крепко? Что я не проснусь и не захочу тебя еще?
Она нетерпеливо взмахнула рукой.
— Как и все мужчины, ты спишь крепко после любовных игр.
— Да, так оно и есть, цветочек. — Он притянул ее ближе к себе, намотав на палец выбившуюся прядь ее волос. — Но я не помню, чтобы наши любовные игры чем-то кончились. Мне почему-то кажется, что ты сбежала прежде, чем испытала мою… доблесть.
В ответ она засмеялась — легко и небрежно.
— Если хочешь знать правду, милорд, все произошло слишком быстро. Раз-два — и готово! Поэтому, наверное, ты ничего и не запомнил. Пожалуйста, отпусти мою руку! Ты делаешь мне больно.
— Это я-то был слишком быстрым?! — Он нахмурился, но все же ослабил свою хватку. — Да ты просто лгунья, цветочек! Я очень огорчен.
— Ты опять за свое. — Она слегка отодвинулась от него — Мне уже надоело, что ты называешь меня лгуньей.
— Бедный цветочек! Но что же делать: правда не всегда бывает приятной…
— Я говорю правду! — возмущенно воскликнула Джина. — Все именно так и было! Я не виновата, что ты ничего не помнишь!
Рон нахмурился. Ее возмущение показалось ему надуманным, и это как-то сразу охладило его. Когда она попыталась высвободить свою руку, он позволил ей это.
Джина встала и, наклонившись, потянулась за своей накидкой, так что ему тоже пришлось подняться. Быстрым движением она накинула ее себе на плечи, придерживая под подбородком, взглянула на него и не узнала. Никогда еще Рон не смотрел на нее так сурово!
— Ты догадываешься, очевидно, что мне придется заковать тебя в цепи, когда мы вернемся в лагерь. Это единственный способ быть уверенным, что ты не выдашь мои планы.
— Кому я их выдам? Птицам? Твоим тупоумным солдатам? Ты обо мне не слишком высокого мнения, милорд!
— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Человек, который заставил тебя отравить моих людей, не оставит тебя в покое. Если ты согласилась один раз, согласишься и впредь!
Джина испугалась. Заметив жестокий блеск в глазах Рона, она поняла, что он готов осуществить свою угрозу. И зачем только она выдумала эту историю? Все кончено! Рон больше никогда не поверит ей!
Подобрав полы своей одежды обеими руками, она резко повернулась и бросилась бежать. Но Рональд был быстрее и в мгновение ока догнал ее. Тогда, ни секунды не раздумывая, Джина изловчилась и ударила его ногой прямо в пах. Удар был неожиданный и очень болезненный. Согнувшись пополам, Рон упал на колени, а она бросилась наутек.
Подняв юбку повыше, Джина перепрыгивала через поваленные стволы деревьев и обегала густые заросли кустарников. Она неслась в слепом страхе, словно заяц, пока не уверилась, что оставила его далеко позади. Только тогда девушка остановилась и, прислонясь к толстому дубу, перевела дыхание. Легким не хватало воздуха, в боку кололо. Она так дрожала, что едва могла стоять.
Что же теперь будет? Ведь она все испортила! Рон наверняка догадался о ее очередном обмане, и у нее больше нет ни одного козыря. Права была Элспет, когда говорила, что обман никогда не доводит до добра… Будь он проклят, этот сэр Рональд! Ужаснее всего, что она почти позволила ему взять ее на этом ложе из мха, словно шлюху! А главное — она хотела его сама… И он почувствовал, что она сама дрожит от страсти и не думает ни о чем, кроме прикосновения его рук, жарких поцелуев и сладких слов, которые он шептал ей на ухо! На какое-то время она совсем забыла о себе, и это было до того приятно и волнующе, что она растаяла, словно воск. О чем-то подобном она слышала от других женщин, но сама не испытывала никогда. Она привыкла с улыбкой превосходства взирать на этих слабых женщин, которые позволяют мужчине овладеть собой. Где теперь эта улыбка? Исчезла, как снег под лучами солнца…
Все еще дрожа, Джина сердитым движением стряхнула с накидки сухие листья и разгладила шерстяные складки. Рука ее нащупала мешочек с травами, висящий под накидкой. Мешочек был открыт. Оказывается, она растеряла почти все цветы, которые собрала за это утро!
Это была последняя капля, вконец разозлившая ее. Рябина цветет только в мае, и цветы нужно собрать, пока цветение пышное. Она собрала их много за утро, а теперь придется снова все начинать! Рябины, выросшие среди камней, имеют самую большую целебную силу. И ей понадобится немало времени, чтобы снова найти такое же дерево…
Ладно, сначала она соберет рябину, а потом решит, что ей делать дальше!
Крохотный листок упал сверху, скользнув легонько вдоль ее щеки. Джина протянула руку и поймала его в ладонь. И вдруг оцепенела, ощутив, как целая лавина грубых мыслей и вожделений — вперемежку на французском и на английском — оглушающим потоком невесть откуда нахлынула на нее.
Ошеломленная, Джина подняла глаза. Дело обстояло гораздо хуже, чем она могла себе представить.
Целая дюжина вооруженных солдат стояла неподалеку, и все они, ухмыляясь, глядели на нее. Даже будь они людьми Рональда, Джина бы испугалась. Но по направлению их мыслей она поняла, что это люди, которые захватили Гленлайон!