После обеда в кабинете Серены на заводе раздался телефонный звонок. Она сняла трубку и, услышав возбужденный голос Райана, поначалу решила, что он сошел с ума. Или же пуля, сидевшая в его голове, как-то переместилась, вызвав ухудшение его состояния. Другого объяснения нет.

— Ты где? — резко спросила она. — И ради Бога, не тараторь.

— Я в Райвлине!

— В гостинице? — уточнила девушка, предчувствуя недоброе.

Наверно, у него опять разболелась голова, и он, ничего не соображая от боли, пошел бродить после освящения лодок.

Во время приступов Райан часто терял способность ориентироваться в пространстве, но все-таки прежде память его не подводила так, как сегодня. Иначе зачем бы он потащился в Райвлин? Утратил от боли чувство времени и места и двинулся туда, где жил недавно, — в гостиницу, которую, по-видимому, хорошо запомнил.

— Никуда не уходи оттуда, Райан, — решительно заявила Серена, обезумев от беспокойства. — Я приеду через двадцать минут.

Из глубины помещения на другом конце провода доносился в трубку чей-то приглушенный голос, даже два голоса, потом послышались звуки, напоминающие гуканье грудного ребенка.

Райан смеялся.

— Тебе вовсе незачем приезжать сюда, Сера…

— Оставайся на месте, — приказала девушка, понимая, что должна забрать его из гостиницы до того, как он отправится дальше. — Оставайся на месте. Я выезжаю прямо сейчас.

Черт, думала Серена, судя по гвалту, который она слышит, Райан устроил в гостинице настоящий переполох.

Владелец заведения, наверно, никак в толк взять не может, что побудило австралийца вернуться. Неужели Райан попытался силой вломиться в свой прежний номер? Господи, лишь бы полицию не вызвали!

— Сера! Выслушай меня, пожалуйста. У меня родился ребенок! — прокричал Райан, да так громко, что Серена, вздрогнув от неожиданности, чуть отстранила трубку от уха.

Ну, точно рехнулся…

— У тебя родился ребенок? — ласковым голосом переспросила она, чтобы не волновать его лишний раз.

— Сера! Ты не поверишь…

Нет, конечно, устало думала девушка, поверить в такую чушь!

— Ты только не уходи никуда, любовь моя, — попросила она спокойным тоном. — Я уже еду. Не покидай гостиницу, хорошо?

— И не собираюсь. Я пока здесь поживу.

— Ладно. Это мы обсудим, когда я приеду.

— Привези, пожалуйста, кое-что из одежды. Из дома, хорошо? Несколько пар нижнего белья, джинсы, пару свитеров.

— Обязательно! — пообещала Серена, надеясь, что успеет добраться до Райана раньше, чем на пего наденут смирительную рубашку.

Вообще-то никто не говорил, что он может потерять рассудок. Да, она знала, что состояние его здоровья малоутешительное. Врачи говорили, что ему грозит слепота и масса других осложнений, но о безумии ее не предупреждали.

— Сера! У меня родился ребенок! Почему ты не веришь? Это же абсолютно логичное и здравое заявление. У меня есть ребенок!

— Райан… я еду. Хорошо?

— Ее зовут Рин! Сообразила? Это женская форма от имени Райан.

У Серены подпрыгнуло в груди сердце. Неужели он все насочинял? Нет, не может быть!..

— Рин? — вкрадчиво переспросила она.

В этот момент в кабинет вошла Мари и, увидев, что Серена разговаривает по телефону, повернула назад.

— Нет, останься Мари, — шепнула Серена, прикрывая рукой трубку. — Это Райан. Я пока в недоумении. Он звонит из гостиницы в Райвлине. Говорит, что у него появился ребенок.

— Сера! Сера? — настойчиво звал Райан. — Ты слушаешь меня?

Мари с озадаченным видом присела на краешек стола.

— Да, слушаю, — откликнулась Серена со спокойствием в голосе.

— Давай я еще раз попытаюсь объяснить, угу?

— Послушай. Думаю, мне лучше приехать и забрать тебя в Кейндейл.

— Я здесь с Кирсти, — громко и отчетливо проговорил Райан. — С Кирстен Харди. Помнишь ее?

— С Кирсти?

Серена, вскинув брови, глянула на Мари, которая не могла не слышать рвавшегося из трубки голоса Райана.

— Эта та самая австралийка, которая мне звонила? — шепотом уточнила она.

Серена кивнула и вновь обратилась к Райану:

— Эй, что происходит? Давай-ка все сначала. И не так громко, хорошо?

— Сегодня утром Кирсти была на берегу, — стал внятно и неторопливо объяснять он. — Мы с ней… э… так сказать, столкнулись.

Он смущенно рассмеялся.

— Кирсти? Так она здесь?

— Я об этом тебе и твержу. И еще, Сера, у меня родилась дочка. Крошечная красавица. Ее зовут Рин. Вот что я тебе все время пытался втолковать. Кирсти приехала со своей сестрой Холли. Они привезли Рин с собой. И, как я уже сказал, малышка — настоящее чудо. Сера! Я на седьмом небе от счастья. И теперь мы с Кирсти — я и она — будем жить здесь с ребенком. У нас отдельный номер. А Холли утром отправляется в Эдинбург.

Картина наконец прояснилась. Серена сказала Райану, что все поняла и рада за него, потом положила трубку и улыбнулась Мари.

— Слышала?

Мари кивнула, недоуменно хмуря брови.

— Ты, я вижу, очень довольна…

— Еще как довольна, Мари. Это хоть как-то восполнит утрату Дона.

— Дона?

— Я ведь тебе ничего не рассказывала? — Серена виновато прикусила губу, мучимая угрызениями совести из-за того, что не доверилась Мари раньше. Но не так-то легко было изменить свое отношение к женщине, которая когда-то перевернула всю ее жизнь. — Я вышла замуж за отца Райана за полгода до его гибели.

Без Райана в маленьком домике было одиноко, хотя он приезжал из Райвлина пару раз, но пока еще без Кирстен и дочери.

Серена последние две недели все больше времени проводила на работе. Гораздо удобнее было пообедать в конторе бутербродом и вечером, если захочется, приготовить легкий ужин, чем два раза в день ездить домой и стряпать полный обед и ужин.

Она работала допоздна, последней из сотрудников покидая заводоуправление. Все свободное от основных обязанностей время она посвящала проекту изготовления дверей, который занимал все ее помыслы. Изучая чертежи Макса и даже внося в них некоторые изменения, Серена проникалась все большей уверенностью в том, что вероятность расщепления дерева при вплавлении в него металла намного уменьшится, если украшения будут иметь более обтекаемую форму.

Исключение представлял компас, острые лучи которого не поддавались модификации. Жаль, что она не присмотрелась к конструкции, когда стояла у «скверного дома», в котором жил Холт. Если бы она увидела эту дверь еще раз, тогда, может быть, ей удалось бы раскрыть секрет прочного союза железа и дерева. Но обращаться к Холту с просьбой о содействии Серена не решалась. Она нигде не встречала его со времени их размолвки в «Старом холостяке», когда он стремительно покинул пивную, ни разу не оглянувшись.

В общем-то можно бы и отказаться от идеи украшать двери компасом, удовольствовавшись другими, менее сложными для производства, видами орнамента, но уже сама мысль об этом казалась ей кощунством. Поступить так — значит уклониться от выполнения собственного долга и не оправдать доверия отца.

Макс сделал только одну удачную дверь, — и та, к сожалению, принадлежала Холту.

Отец словно бросал ей вызов своим проектом, предлагая посостязаться в смекалке и изобретательности, и она горела желанием доказать, что достойна называться дочерью своего отца. Серена надеялась, что, сумев довести до конца дело, начатое Максом, Она в какой-то мере очистит свою совесть и загладит вину перед отцом, которому причинила в прошлом столько страданий.

И все же в душе она упрекала Макса за измену, не в состоянии ничего забыть. Серена пыталась простить его, но не могла. Если бы он хранил верность матери, возможно, она не поддалась бы так легко болезни и не умерла бы так рано.

Порой Серене очень хотелось молча поплакать по Максу, но даже в этом утешении ей было отказано. Будто на ее сердце была навешена стальная дверь, за которую Макс не имел доступа. Собственная бесчувственность ее тревожила. Как можно оставаться такой неумолимой в отношении к человеку, который ее обожал?

В пятницу вечером Серена засиделась на работе. Неожиданно, охваченная безысходной тоской, отшвырнула в сторону чертежи. Компас, похоже, модифицировать не удастся. Не осталось никаких записей ни о конструкции дверей, ни о том, из какого дерева их изготавливали. Это все были эксперименты без предварительных расчетов и потому неудачные. Никто на заводе не мог ей помочь. Единственный человек, занимавшийся проектом вместе с ее отцом, тоже умер.

Юная Джеки, пожав плечами, сказала, что для Макса изготовление дверей было просто хобби, но Серена знала, что отец не стал бы распространяться о своих опытах, не добившись положительных результатов. К тому же Макс не любил тратить время на хобби. Он предпочитал расходовать свою энергию исключительно на зарабатывание денег.

Серена устало зевнула, потянулась, потерла глаза и взглянула на часы, висевшие на стене напротив.

— Половина восьмого! А кажется, будто уже полночь, — пробормотала она.

Телефон на столе притягивал ее взор, словно магнит. В голове вертелся номер Холта. За последние два дня она несколько раз порывалась позвонить ему, чтобы спросить разрешения приехать в «скверный дом» и еще раз взглянуть на дверь.

Почему бы не позвонить прямо сейчас? Нет. Глупая идея, решила девушка. Пятница кончается. На носу выходные. Он наверняка собирается поехать отдохнуть куда-нибудь. Может быть, у него серьезное свидание. В сердце будто льдинки вонзились, едва она представила Холта с другой женщиной. Но, убеждала себя Серена, она должна позвонить ему. И не только из-за двери. Нужно объясниться с ним. Нельзя, чтобы он думал, будто она замужем за Райаном!

Рука Серены сама собой потянулась к телефону, но она тут же ее отдернула. А вдруг он не захочет с ней разговаривать? Что делать, если он откажет ей?

Что делать? Есть только один способ узнать это.

Она вновь сняла трубку, набрала номер и, затаив дыхание, стала ждать ответа.

— Я приеду за тобой. Ты ведь можешь оставить свой автомобиль на заводе?

Он вдруг осознал, что для него нет ничего важнее встречи с ней, и не желал ни на минуту откладывать свидание.

— В этом нет необходимости, Холт. Правда. Машина моя прямо у входа. Буду у тебя через полчаса.

— Как скажешь, леди! — пожал плечами Холт. — Пусть будет по-твоему.

— Я тебя не отвлекаю от важных дел?

Холт озадаченно посмотрел на груду бумаг, разбросанных перед ним на столе в домашнем кабинете, потом бросил взгляд на компьютер, на экране которого высвечивалось плотное расписание работ на следующую неделю: транспортировка стальных балок компании «Дэнди Бразерс» из Тайнсайда в Лидз, доставка мобильных домов из Озерного края на курорты восточного побережья, организация полицейского сопровождения обломков самолета, переправляемых на юг для обследования причин аварии…

— Да нет, — беспечно ответил он. — Дела подождут. Я, собственно, собирался отдохнуть, провести вечер перед телевизором. Думал устроить себе небольшую передышку.

— Значит, не возражаешь, если я заскочу?

— Конечно, нет, — как можно равнодушнее произнес он.

Как же трудно имитировать безразличие, когда его бросает в жар от одного ее голоса!

— Тогда увидимся минут через двадцать, да? Тебя это устраивает? Мне нужно тут кое-что раскидать по местам.

— Хорошо, — сказал он, взглянув на часы. — До встречи.

Холт медленно положил трубку и пробормотал под нос:

— Двадцать минут! Самое время принять холодный душ! Только ледяная вода позволит сохранять невозмутимость в присутствии этой дамы.

Серена свернула к дому Холта. Подъездную аллею заливал яркий свет. В первый свой приход сюда она не заметила отлитых из чугуна изящных фонарных столбов, сливавшихся с растущими по краям аллеи деревьями. Но девушка была рада, что Холт догадался включить освещение. К «скверному дому» и днем-то было жутко приближаться, а уж вечером в темноте она бы точно померла со страху.

Холт стоял на крыльце, прислонившись к дверям, и с довольным видом наблюдал, как она, припарковав машину, направляется к нему с папкой в руках, в которой лежали чертежи дверей, разработанные Максом.

— Ну что ты выскочил в одной рубашке? — пожурила его девушка. — Я уж и забыла, как холодно в Англии весной.

— Синоптики опять обещали снег, — улыбнулся Холт. — Но я не чувствую холода. Когда приходится работать под открытым небом в любую погоду, привыкаешь к холоду. Я специально вышел встретить тебя. Подумал, что ты испугаешься приближаться к «скверному дому» в темноте.

От Холта исходил свежий аромат душистого лимонного мыла, влажные волосы блестели.

— Ты как будто только что из моря.

— Из ванной. — Он рассмеялся звучным волнующим смехом. — Я больше не купаюсь нагишом в море, хотя, помнится, это было очень забавно, когда мы плескались теплыми летними ночами в уединенной маленькой пещере за Кейндейлом.

При упоминании о тех безмятежных днях — и ночах — Серена покраснела, но никак не отозвалась на реплику Холта.

Он шире распахнул дверь, пропуская ее в дом перед собой, и поинтересовался:

— Это весь твой багаж? Разве ты не останешься на ночь?

Девушка бросила на него недоуменный взгляд.

— По-моему, Холт, и ежу понятно, что это исключительно деловой визит. Вот привезла с собой чертежи дверей, которые разработал отец…

— Хм. Ну да. Ты, конечно, говорила по телефону, что хочешь еще раз на мою дверь посмотреть, но я надеялся, что это всего лишь предлог. Думал, может, у тебя на уме не только работа, поэтому даже взял на себя смелость и выложил из морозилки мясо.

— Если это приглашение на ужин, тогда действуй. Я уж две недели, с тех пор, как Райан переехал, не ела ничего приличного…

Холт, сдвинув брови, провел ее в холл и закрыл дверь. Серена видела, что он чем-то озадачен.

— Я что-то не то сказала? — спросила девушка.

— Пойдем в большую комнату, — пригласил он. — Посидим у камина.

Большой комнатой называлась уютная гостиная с высоким потолком. Ниши занимали многоярусные книжные стеллажи; в выложенном красной плиткой камине ярко пылал огонь.

— Дай помогу…

Холт забрал у девушки папку, положив ее на низкий столик между мягкими диванами, стоявшими у камина один против другого.

Серена выскользнула из пальто и встала перед ним, вся аккуратная, подтянутая в своем деловом костюме, состоявшем из прямой серой юбки, блузки цвета сочной зелени и изящных туфель на высоких каблуках. Наряд Холта — повседневная клетчатая рубашка и джинсы — представлял собой разительный контраст. Он взял ее пальто и отнес на стул в глубине комнаты.

Серена огляделась. Комната обставлена уютно, со вкусом. Мебель вся добротная, располагающая к отдыху — диваны, письменный стол, книжные шкафы, журнальные столики. Порядок, однако, не идеальный: мягкое кресло завалено журналами по автоперевозкам, возле музыкального центра разбросаны диски. У камина, развалившись на коричневом шерстяном коврике, крепко спала, довольно посапывая во сне, серая кошка.

— Это Грей, — представил свою любимицу Холт. — Она любезно согласилась разделить со мной свой кров.

— Грей! — улыбнулась Серена. — Упитанная дама.

— Ты бы тоже стала упитанной, посидев на диете из свежей рыбы и курицы. — Холт скорчил рожицу. — Это все, что она принимает от меня, хотя у Вив ест все подряд, даже консервы.

— Наверно, понимает, что женщиной не получится так помыкать, как мужчиной.

— Может, ты и права. — Холт задумчиво потер подбородок. — Но Вив она обожает. Всюду за ней хвостом ходит, хотя тетушка утверждает, что ненавидит кошек.

— Мне можно присесть?

— Конечно! Я просто музыку собирался поставить, — объяснил Холт. — Вообще-то я думал дополнить интерьер располагающими к интиму светильниками. — Он смущенно хохотнул. — Но, видать, нет во мне романтической жилки. Так и не нашел маломощных ламп. А из музыки у меня только опера.

— Мне нравится оперная музыка.

— Вот как? — удивился Холт. — Десять лет назад ты увлекалась поп-музыкой — Шейкин Стивенс, Элтон Джон!..

— А ты…

— А мне нравилась женщина в красном.

— А! Крис де Берг!

— Нет, Серена. Помнишь, у тебя было красное платье? Блеск!

Он восхищенно причмокнул.

Серена опять зарделась. Холт обожал то ее платье, неустанно повторяя, что красный цвет ей к лицу. Она присела на один из диванов. Холт устроился на втором, напротив нее.

— А ты вроде бы и не расстроена из-за того, что австралиец бросил тебя, — тихо сказал он. — Я слышал, что он уехал. Говорят, какая-то девушка с его родины объявилась… да еще с ребенком?

Серена кивнула с улыбкой.

— А почему я должна расстраиваться?

Холт нахмурился.

— Господи, он же твой муж… — Он недоуменно вскинул руки. — Я, конечно, слышал про всякие гражданские браки и тому подобное, но это вообще ни в какие ворота не лезет. Ты трясешься над парнем, осыпаешь его вниманием и вдруг с таким равнодушием относишься к его измене. Неужели он тебе безразличен? — Холт опять развел руками. — Или ты вообще разучилась любить?

— Райан мне не муж, — ответила девушка. — Я пыталась тебе объяснить, но ты умчался из «Старого холостяка», даже не дослушав.

— Но ты же признала, что твоя фамилия теперь Фаррар…

— Да, — кивнула Серена. — Я была замужем за отцом Райана, за Доном. Мы поженились за полгода до его гибели.

Ни один мускул не дрогнул в лице Холта, но глаза его пылали.

— Ты… ты вышла замуж за другого? Не дождавшись меня?

— О том, чтобы ждать тебя, вопрос вообще не стоял, — раздраженно бросила Серена. — Десять лет назад мы и думать не могли о женитьбе.

— Мы все равно поженились бы… рано или поздно…

— Рано или поздно меня никак не устраивало, Холт. Я должна была уехать из дома. Тогда я готова была не задумываясь выйти за тебя замуж и жить с тобой в шалаше, если бы пришлось. Да что говорить, я готова была пойти за тобой на край света…

— То есть ты заявляешь, что я не оправдал твоего доверия? — Он выпятил подбородок. — Так?

— Я этого не говорила, Холт, — со вздохом произнесла Серена. — Просто ты тогда не хотел ничем рисковать. Тебе было двадцать четыре, мне — восемнадцать. Я была упряма, своевольна, нетерпелива, а ты…

— Растяпа? — закончил он за нее.

— Ты осторожничал.

— Ну да! — воскликнул Холт. — Это, очевидно, еще один синоним слова «трусость» в твоем лексиконе, да? И все потому, что я отказался поддержать тебя в твоей борьбе против Макса. Так вот позволь мне сказать: я был полностью на стороне Макса. На мой взгляд, он заслуживал счастья с тетей Мари. А то, что ты творила… чуть не погубила завод… Да будь ты моей дочерью, я собственными руками вышвырнул бы тебя на улицу и навсегда отрекся бы от тебя, Серена. Ты своими поступками привела меня в бешенство. Я вообще не понимал, как мог испытывать к тебе какие-то добрые чувства.

Серена посмотрела на свои сжатые кулаки и медленно подняла голову, встретившись взглядом с Холтом.

— Я не виню тебя за это, — промолвила она. — У меня было время осознать, что я вела себя, как самая настоящая тупица. И я прекрасно понимаю, почему ты отмежевался от меня.

— Поступи я иначе, мне тут больше нечего было бы делать, как ты можешь догадаться. — Теперь пришел его черед склонить голову, но он все же нашел в себе мужество взглянуть ей в лицо. — Конечно, веди ты себя надлежащим образом, я ни за что не отказался бы от тебя. И ты это знаешь.

— Да, — просто сказала девушка. — Теперь знаю. А десять лет назад мне казалось, что весь мир восстал против меня. А мой мир состоял преимущественно из тебя… и из моего отца.

— И ты обратила свои стопы к австралийцу.

Несколько секунд она молча смотрела на него, затем проговорила:

— За восемь лет ты ни разу не попытался связаться со мной, хотя я жила всего лишь в Нортамберленде. И я постепенно пришла к мысли, что ты не хочешь иметь со мной дела. Поэтому, когда у меня появилась возможность отправиться в Австралию, я не раздумывая собралась и уехала. Мне там нравилось. И мужчина, с которым я работала, тоже нравился. Дон был хороший человек. Мы с ним сразу же замечательно поладили.

— Насколько я понимаю, он был разведен, — ведь есть сын. Райан!

Серена кивнула.

— Его первую жену звали Бренда. Он рассказывал, что они поженились, когда обоим было по семнадцать лет. После рождения Райана она бросила Дона и ребенка ему оставила. Растить сына одному было нелегко, но Дон не из тех, кто сгибается под тяготами жизни. Он был гораздо старше меня… — продолжала девушка, уткнувшись взглядом в стол: воспоминания до сих пор отдавались в душе острой болью. — В тот день ему исполнилось сорок четыре года. Мы отметили дату в ресторане, а по возвращении домой застали в бунгало грабителя. Когда он навел на нас пистолет, Дон оттолкнул меня назад, закрыв собой, а сам был убит первым же выстрелом.

— Боже!

На лице Холта отразился ужас.

— Райан был ранен. Грабитель хотел выпустить в него еще одну пулю, но мне удалось выбить у него пистолет. Когда потом полиция настигла его, он застрелился. Говорят, накачался наркотиками.

— Какой кошмар!..

— Кошмар.

— Это еще не все, да? По лицу вижу.

— Райан… — нерешительно промолвила Серена.

— Что с Райаном?

— У него в голове пуля. Пробила череп и застряла почти у самого мозга. Операция невозможна.

— Так вот в чем дело! — присвистнул Холт. — Вот почему ты так трясешься над ним. Но почему ты мне раньше об этом не сказала?

— Райан взял с меня слово молчать о его неприятностях. В Квинсленде он встречался с одной девушкой. Они собирались пожениться, а потом Кирстен представился шанс устроиться на хорошую работу в Мельбурне. Дон погиб уже после того, как она уехала, и Райан…

— Он считает, что будет ей обузой? Так?

— Да, — ответила девушка. — И это тоже.

— А что еще?

Холт не сводил с нее взгляда.

— Райану осталось жить не более двух лет, — объяснила Серена. — Пулю извлечь невозможно: осколки раздробленной кости практически касаются ткани головного мозга. Его мучают ужасные головные боли. Он сильно похудел. Врачи говорят, что у него постоянно идет воспалительный процесс. Лекарства почти не помогают; он спасается только болеутоляющими средствами.

— Расскажи мне про эту девушку в Райвлине.

— Ее зовут Кирстен. Она приехала сюда искать Райана. Не могла понять, почему он бросил ее. Райан не знал тогда, что она ждет от него ребенка.

— А теперь ей известно о его состоянии?

— Да, — кивнула Серена. — Потому я так смело тебе и рассказываю. Райан сообщил ей все как есть. Она знает, чего ожидать. Но Кирсти — сильная натура. Она не отдаст Райана без борьбы. Они решили, что в ближайшее время узаконят свои отношения.

— Бедные ребята, — тихо промолвил Холт. — Не много у них радостей впереди.

— Я же сказала: Кирсти — крепкий орешек. — На ее губах заиграла улыбка. — Если это возможно, она будет поддерживать в Райане огонь жизни одной своей силой воли. А сейчас они оба полностью отдались своим родительским обязанностям. Райан души не чает в малышке Рин.

— Боже! Ну и дела!..

— Да, — согласилась Серена. — Они так молоды… Так любят друг друга… И вдруг такое несчастье…

Она отерла тыльной стороной ладони неожиданно навернувшиеся на глаза слезы.

Холт пересел на диван рядом с девушкой и привлек к себе, обняв за плечи.

— Поплачь, может, полегчает, — сказал он. — Представляю, сколько всего тебе пришлось пережить за последние месяцы.

Серена неуверенно рассмеялась.

— Меня не так-то просто сломать. Я уже в норме.

Несколько минут они сидели молча.

— Ты любила его? — вдруг спросил Холт с нотками смущения в голосе. — Твоего Дона? Отца Райана?

Серена прислонила голову к его плечу.

— Я давно рассталась с мечтами о любви. — Она подняла к нему свое лицо и поморщилась. — Дон это знал, но мы прекрасно ладили. Нас связывали общие интересы, увлечения. Возвращаться в Англию я в любом случае не собиралась. Я это твердо решила для себя, когда поняла, что ты для меня потерян. Нас с Доном, двух неприкаянных людей, свела сама жизнь. Но у нас и без этого было много общего. Мы почувствовали друг к другу физическое влечение. Я ведь не создана для одиночества, Холт.

Он вдавился пальцами ей в плечо.

— Мы с Доном оба были одинокие люди, — продолжала Серена, желая высказаться начистоту, прежде чем они возобновят свои прежние взаимоотношения. — Оба запутались, заблудились в жизни, и, в конце концов, прибились друг к другу, заключив союз, который устраивал нас обоих.

— Будь он жив, я бы его возненавидел, — пробормотал Холт.

— Ничего подобного. Ты не способен ненавидеть.

— Куда уж мне, раз уродился таким добродушным простофилей! — раздраженно бросил недовольный собой Холт.

Серена затряслась от беззвучного смеха.

— Над чем ты смеешься? — спросил он.

— Над тобой.

— С чего это?

— Оттого, должно быть, что питаю слабость к добродушным простофилям.

— Серена, родная… — взволнованно произнес он, глядя ей в глаза.

— Хмм?

— Я всегда любил тебя… даже когда презирал.

Она опять засмеялась.

— Если не прекратишь хохотать, я тебя поцелую.

Не дожидаясь, когда он осуществит свою угрозу, она подалась к нему всем телом и губами нежно коснулась его губ.

— Боже! — простонал он, закрывая глаза — Я ведь перед твоим приездом принимал холодный душ.

— Ну и что? В чем проблема-то?

— Только время зря потратил, — тихо ответил он, прижимаясь к ее губам.