Последняя декада апреля 1946 г. была насыщена политическими событиями. Противостояние тегеранского руководства и Национального правительства Азербайджана постепенно трансформировалось в переговорный процесс. Сомнения в предусмотренных договором сроках эвакуации войск отошли на задний план. Пора колебаний и сомнений осталась позади. Как только было объявлено решение иранского правительства по азербайджанскому вопросу, советские танки и бронетехника, покидая военные базы, двинулись к северной границе. Избранный для переговоров с Азербайджаном член иранской делегации Фатали Ипекчиан 21 апреля прибыл в Тебриз. Этот старожил Тебриза был купцом средней руки, имел среднее образование и при царе учился в русской школе. До 1930 года его отец считался доверенным клиентом советского торгпредства и частенько посещал с деловыми визитами Москву, Баку, Тбилиси и другие города СССР. В 1943 году Ф. Ипекчиан был избран депутатом от Тебриза иранского Меджлиса 14-го созыва. Усматривая в его избрании руку Москвы, в Меджлисе попытались чинить препятствия при вручении ему мандата. Его имя нередко появлялось в прессе в ряду имен других азербайджанцев, особенно в связи с ростом демократического движения в регионе. Осенью 1945 года он дал согласие баллотироваться в азербайджанский Милли меджлис, в связи с чем центральная пресса незамедлительно организовала клеветническую кампанию, инкриминируя ему ни больше ни меньше как измену Родине и требуя покинуть иранский парламент.

Как только Ф. Ипекчиан прибыл в Тебриз, С.Дж. Пишевари послал к нему доверенного человека с просьбой избегать неофициальных встреч во избежание кривотолков. Ипекчиан в сопровождении курьера направился к Пишевари и вкратце изложил ему свое мнение по поводу тех или иных событий. В частности, он сообщил, что, узнав по радио о событиях в Тикантепе, он встретился с вице-премьером М. Фирузом, а затем и с А. Кавамом, которые уверяли его, что все произошло без санкции правительства и они обязательно примут надлежащие меры. Уходя Ипекчиан предупредил, что 22 апреля обязательно посетит кабинет министров для проведения официальных переговоров.

Вечером 21 апреля по тегеранскому радио было озвучено решение Кавама по азербайджанскому вопросу, 22 апреля этот текст опубликовала газета «Эттелаат», а через день и все остальные иранские газеты. В отличие от Хакими, который называл демократов «бунтовщиками», «изменниками» и призывал утихомирить их силой оружия, Кавам подошел к проблеме весьма дипломатично. Хотя иностранные корреспонденты и пытались выудить у него сведения о закулисных интригах государственной политики, Кавам ограничился кратким, без каких-либо подробностей ответом: он считает, что азербайджанский вопрос — сугубо внутреннее дело Ирана, и надеется, что сможет решить его в интересах страны; он не сторонник отправки армии в Азербайджан и подавления возникшего там народного движения с помощью оружия. Заигрывая и с шахом, и с Советским Союзом, и с США и Великобританией, манипулируя общественным мнением, 70-летний Мирза Ахмед Кавам эс-Салтане весной 1946 года затеял самую масштабную и авантюрную партию в своей политической карьере. Россоу впоследствии справедливо и образно заметил: «Кавам сам был сплошной загадкой». Многим его решение по азербайджанскому вопросу, опубликованное в газете «Эттелаат», также казалось весьма неопределенным. В нем, в частности, говорилось: «Нынешнее правительство (иранское — Дж. Г.) с момента своего образования оказывает особую заботу и внимание азербайджанскому вопросу, а также проявляет большой интерес к проведению реформ в этой провинции, изучив пожелания своих уважаемых граждан. Кабинет министров призывает своих дорогих сограждан к единству и братству, чтобы исполнительная власть могла осуществить пожелания населения в рамках законов». Документ, принятый с целью разрешить азербайджанский кризис мирным путем, содержал ряд определенных уступок центрального правительства Тебризу: «В соответствии с принципами статей 29, 90, 92 и 93, добавленных в Конституцию, в законе, принятом в месяце раббиассани 1325 года (т. е. мае-июне 1907 года), утвержденные в отношении провинциальных и областных энджуменов права для Иранского Азербайджана раскрываются и утверждаются следующим образом:

1. Руководители отделов сельского хозяйства, торговли и промышленности, транспорта, просвещения, здравоохранения и полиции, а также органов суда и прокуратуры, фининспектор назначаются провинциальными и областными энджуменами, а официальные приказы об их деятельности издаются правительством на основании существующих правил.

2. С согласия провинциальных энджуменов право назначать генерал-губернатора предоставляется правительству, и командный состав вооруженных сил и жандармерии также назначается правительством.

3. Как и в других районах Ирана, в Азербайджане официальным языком будет фарси, в местных учреждениях и в судопроизводстве документация ведется на фарси и азербайджанском (тюркском) языках, с первого по пятый классы начальной школы занятия ведутся на азербайджанском языке.

4. При определении налоговой политики и бюджетного обеспечения страны правительство должно учитывать затраты на благоустройство азербайджанских городов, развитие народного образования и здравоохранения.

5. Как и в других районах Ирана, допускается свободная деятельность демократических организаций, профессиональных союзов и др.

6. К азербайджанскому населению и деятелям демократического движения Азербайджана не будут применяться репрессивные меры за участие в этом движении.

7. Разрешается привести в соответствие число жителей и число депутатов от провинции. Меджлису будет сделано соответствующее предложение в начале сессии 15-го созыва. После утверждения в Меджлисе будут проведены довыборы дополнительного числа депутатов.

С целью урегулирования создавшегося в Иране положения, правительство намерено осуществить указанные выше намерения».

В течение последующих дней начиная с 25 апреля заявление правительства по азербайджанскому вопросу стало главной темой тегеранских газет. Просоветски настроенные издания высоко оценивали решения иранского руководства. Самым главным, по их мнению, было то, что тегеранское правительство признавало народное движение в Азербайджане как демократическое. «Иране Ма» пафосно писала: «Тегеран протянул руку дружбы нашим братьям-азербайджанцам. Мы надеемся, что они не отвергнут эту руку и вместе с братьями-иранцами пойдут вперед к благополучной и счастливой жизни». Касаясь характера азербайджанского движения, газета отмечала его значимую роль в демократизации всего Ирана. По мнению газеты «Кейхан», если Иран не может приблизить к себе Азербайджан, то сам должен двигаться в его сторону. Провинциальным и областным энджуменам страны должны быть предоставлены более широкие права и свобода действий. Ратуя за то же, другие издания поднимали и вопрос о земле.

Стараясь ослабить прессинг этих требований, Кавам 23 апреля вынужден был объявить: все, что делается для Азербайджана в настоящем и будет сделано в будущем, опирается на Конституцию и другие действующие законы страны. Вопрос распространения на другие регионы более широких прав провинциальных и областных энджуменов будет рассматриваться. Что касается распределения земель, то это возможно в случае с государственными землями; что же касается раздела земель, находящихся в частной собственности, то здесь возникает противоречие с Конституцией и принципами ислама. Правительство изучает пути улучшения положения крестьян. Уже состоялось заседание специальной комиссии по этому вопросу. После всестороннего его изучения правительство примет действенные меры.

Наряду с публикациями в поддержку Кавама в левых и проправительственных газетах правая и оппозиционная пресса обрушилась на него с острой критикой. Газета «Кесра» в номере от 24 апреля писала: «Во-первых, Конституция не предусматривает предоставления столь широких прав органам местного самоуправления. Правительство не имеет права трактовать законы как угодно. Права, данные энджуменам, исключают правление центрального правительства в Азербайджане. Даже войсковое командование и жандармерия не может проводить на местах линию правительства, и даже местная полиция может арестовать этих командиров. Преподавание на азербайджанском языке в начальных классах недопустимо. Все азербайджанцы — иранцы. По этой логике в Хузистане должны преподавать на арабском, а в Курдистане — на курдском». Газета «Кушеш» в номере от 25 апреля заявляла примерно то же самое. По ее мнению, если предполагаемая автономия будет предоставлена Азербайджану и другим провинциям, то государство преобразуется в федеральную структуру.

Всполошились и на Западе, усмотрев в решении иранского правительства уступки не столько Азербайджану, сколько СССР. В издающемся в Тегеране англоязычном бюллетене «Дейли Ньюс» была опубликована 24 апреля статья депутата британского парламента от консерваторов, бригадного генерала Энтони Хеда, главной мыслью которой было ни в коем случае не допустить захвата Азербайджана русскими; туда должна быть направлена комиссия ООН для противодействия влиянию Советов. Хед считал исключение иранского вопроса из повестки дня Совета Безопасности началом больших невзгод. Он писал: «Если в Азербайджане установится русское правление, это станет многозначащим началом выдавливания Англии со Среднего Востока».

Совершающий совместно с А. Хедом вояж по Ирану депутат-лейборист Майкл Фуд заявлял, что русские хотят сохранить в Азербайджане «правящую силу» и планируют сохранить свой контроль над предстоящими выборами в Иране.

После объявления о начале переговоров с Азербайджаном журнал «Тайм» писал: «Русские в Иране закручивают гайки. Правительство Кавама пляшет под их музыку, подвергая зарубежных корреспондентов цензуре, оказывая давление на правую прессу. Осуждено так много правых лидеров, что и лидеры центристов боятся за судьбу предстоящих выборов». Вместе с тем, по мнению журнала «Тайм», Запад все еще надеется, что тегеранское правительство избежит роли марионетки в руках Советов. В связи с чем, высокопоставленные официальные лица в Вашингтоне с удовлетворением отмечают, что позиция Совета Безопасности сильно осложнила попытку Москвы подчинить своему влиянию весь Иран.

Утром 22 апреля премьер-министр С.Дж. Пишевари принял прибывшего из Тегерана Ф.Ипекчиана, который заявил, что уполномочен Кавамом для ведения переговоров о мире. Он сообщил, что в Тегеране для переговоров с Национальным правительством создана делегация в составе заместителя премьер-министра по политическим вопросам Мюзаффара Фируза, Муваррихидола Сепехра, Мосташарудовле Садыка, Фармана Фарманиана, Мамеда Вели Мирза и его, Ф.Ипекчиана. Поэтому он просит, чтобы Пишевари также создал соответствующую делегацию от своего кабинета. Пишевари обещал обсудить это в Милли меджлисе. Далее разговор принял неофициальный характер, и Ипекчиан позволил себе весьма откровенно высказать собственные суждения. Так, он считал, что если вооруженные силы Азербайджана будут распущены, то гарантии центрального правительства вряд ли окажутся реальными. По его мнению, до начала новой сессии иранского парламента Национальная армия и федаины должны быть сохранены. Более того, он подчеркнул, что роспуск азербайджанской армии ставит под сомнение выполнение нефтяного договора с русскими. Азербайджанские вооруженные силы являются главным гарантом успешного утверждения договора в Меджлисе. Когда Пишевари спросил, что думает по этому поводу сам Кавам, Ипекчиан ответил, что по существу он ничего сказать не может, но полагает, что в случае расторжения договора между Ираном и СССР премьера могут сместить. Касаясь состава комиссии, Ипекчиан заметил, что Мосташарудовле является сторонником Азербайджана, а Сепехру он лично не доверяет. Затем Ипекчиан счел нужным отметить, что в Тегеране число сторонников демократического движения увеличилось и надо укреплять это движение, а Джафара Кавиана надо оставить на посту руководителя вооруженных сил Азербайджана.

После встречи с Пишевари в тот же день Ф. Ипекчиан посетил советского генконсула в Тебризе Красных и вице-консула Н. Кулиева, причем Н. Кулиеву наедине он поведал, что перед приездом встречался в Тегеране с Садчиковым и обменялся с ним мнениями. Уже известно, что имеется письменное соглашение между премьером Кавамом и советским послом. Делегация, которая предложена иранским правительством для ведения переговоров, по существу обязана лишь формально утвердить это соглашение. В соответствии с ним, в Азербайджане не должны существовать Меджлис и Национальное правительство, что же касается остальных требований демократов, то они будут выполнены в определенной мере. Поэтому Ипекчиан и прибыл раньше других в Тебриз, чтобы предупредить Пишевари о некоторых нюансах предстоящих переговоров.

Главное, неустанно повторял на всех встречах Ипекчиан, что демократы должны настаивать, чтобы национальные войска в Азербайджане не были распущены, а сохранились в нынешнем качестве — с подчинением не Тегерану, а Тебризу — в течение хотя бы 7–8 месяцев, т. е. до новых выборов в Меджлис 15-го созыва. Ипекчиан считал, что азербайджанские руководители, проявив настойчивость, сумеют сохранить за собой командование войсками. Правда, он предупреждал, что это требование наверняка встретит резкое возражение Кавама, но тем не менее демократы должны настаивать на своем и требовать, чтобы командование азербайджанских войск было возложено на военного министра Национального правительства Кавиана, с подчинением его только местной власти. Со своей стороны Ипекчиан обещал, что приложит все усилия, чтобы комиссия приняла это требование. Он не сомневался, что от положительного разрешения данного вопроса зависит выполнение Ираном остальных обещаний, предусмотренных советско-иранским соглашением, при этом свое требование по сохранению руководства войсками азербайджанские переговорщики могут аргументировать тем, что пока всемерно доверяют обещаниям Тегерана.

А вот что касается жандармерии, то, по мнению Ипекчиана, ее следует ликвидировать, так как население ненавидит ее, ассоциируя с прежними карательными операциями. Вместо жандармерии можно согласиться на создание другого полицейского органа для поддержания общественного порядка, но с новым названием. Вооруженные отряды нового органа должны состоять из федаинов, а во главе его нужно добиваться назначения одного из руководителей демократов.

Ипекчиан сообщил, что местом переговоров выбран город Кередж. Он предложил Пишевари лично возглавить делегацию Азербайджана, чтобы обеспечить эффективность переговоров. Ипекчиан к тому же добавил, что диалог надо начать и закончить до ухода советских войск из Ирана, ибо их пребывание в стране в известной мере может повлиять на ход переговоров в пользу Азербайджана.

Наконец, Ипекчиан предупредил, что англичане и американцы пытаются взять под контроль выборы в Меджлис 15-го созыва и провести туда своих людей. Если они добьются этого, то в Иране установится самый реакционный режим и все достижения Азербайджана, в том числе и совместный нефтяной проект, потеряют всякий смысл. Поэтому до выяснения ситуации Азербайджан не должен соглашаться на передачу командования своей армии Тегерану.

Вечером 22 апреля состоялось заседание Национального правительства, целью которого было обсудить предстоящие переговоры с Тегераном. За два часа до этого бакинская «тройка» и лидеры демократов во главе с Пишевари рассмотрели предложения Ипекчиана. Было решено в состав делегации рекомендовать секретаря ЦК АДП С. Падегана, министра внутренних дел С. Джавида, генерального прокурора Ф. Ибрагими, члена президиума Меджлиса, лояльного к демократам купца Садыха Дильмагани, заместителя премьер-министра Джаханшахлу, представителя курдов Мамед Усейн хана Сейф Гази. Острая дискуссия возникла по поводу места проведения переговоров. Пишевари и другие лидеры весьма скептически отнеслись к предложению Тегерана сделать им Кередж. Это означало, что все будет так, как того хочет центр, а азербайджанцы будут вынуждены лишь соглашаться с заранее принятыми решениями. Пишевари был чрезвычайно недоволен поведением Садчикова, который, не считаясь с мнением азербайджанцев, дал согласие на Кередж как на место встречи сторон. Пишевари с горечью заметил, что с самого начала было ясно, что демократы должны действовать в строгом соответствии с рекомендациями советских органов, т. е., руководствуясь соображениями и политикой СССР и самого Садчикова, но почему нельзя сделать так, чтобы азербайджанцы с самого начала не оказались на положении заранее подчиненных Тегерану. Поддержав своего премьера, все единодушно решили добиваться, чтобы вести переговоры или в Азербайджане, или, в крайнем случае, в Тегеране, но никак не в Кередже. Если Кавам назвал Кередж, чтобы быть поближе к своим делегатам для осуществления руководства диалогом, то ему легче будет руководить в самом Тегеране. Против Тегерана у демократов нет возражений.

Утром 23 апреля состоялась вторая встреча Пишевари с Ипекчианом. Пишевари объявил о решении Национального правительства проводить переговоры в Тегеране. Ипекчиан одобрил это и обещал телеграфом известить Тегеран. Затем он поинтересовался причиной включения Сейфа Гази в состав азербайджанской делегации. Пишевари объяснил, что Гази включен как представитель курдов. Ипекчиан заметил, что Кавам вряд ли согласится с этой кандидатурой. Стороны согласились также не включать в делегацию представителей тебризского духовенства. Ипекчиан вновь очень настаивал на личном участии Пишевари в переговорах. Но премьер заявил, что это невозможно и объяснил, что, во-первых, имеется решение партии и правительства о составе делегации, а во-вторых, у него высокое давление и врачи запрещают ему летать на самолете.

Естественно, разговор зашел о положении самого Кавама. По мнению Ипекчиана, Кавам окружен людьми, заинтересованными в срыве переговоров, и с шахом у него отношения плохие, но посоветовал Пишевари все же встретиться с Кавамом. Пишевари согласился с этой идеей и сказал, что встречу с Кавамом можно организовать тайно в Астаре. Но Ипекчиан отверг это предложение, заявив, что Кавам не может выехать из Тегерана. Тогда Пишевари согласился встретиться с кем-либо из доверенных людей Кавама, но в Тебризе. Ипекчиан обещал по приезде в Тегеран доложить об этом Каваму. В конце беседы Ипекчиан вновь подчеркнул необходимость сохранения нынешнего положения в Азербайджане и отстаивать престиж азербайджанского Национального правительства.

23 апреля Ф. Ипекчиан вновь встретился и с вице-консулом Н. Кулиевым. В первую очередь Ипекчиан изложил свое мнение о составе азербайджанской делегации. Положительно отозвавшись о Падегане и С. Джавиде, он заявил, что не знает С. Дилмагани, а в отношении Н. Джаханшахлу вообще высказался достаточно отрицательно. По его словам, Джаханшахлу пользуется нелестной репутацией в Тегеране, а Кавам его даже недолюбливает. Ипекчиан еще раз пытался доказать особую целесообразность поездки Пишевари во главе делегации от Азербайджана. По его словам, Кавам очень считается с авторитетом и положением Пишевари. Касаясь кандидатуры Сейфа Гази, Ипекчиан напомнил, что о курдах в Тегеране не было речи. Кавам не придает положению этой народности особого значения и считает, что после разрешения азербайджанского вопроса курдский вопрос разрешится сам по себе, ибо азербайджанцы сами после переговоров наведут порядок и в Азербайджане, и в Курдистане.

Ипекчиан еще раз подчеркнул важность сохранения народной армии и отрядов федаинов, а также рекомендовал привлекать в армию азербайджанских офицеров, ныне проходящих службу в разных районах Ирана, и сохранить руководство над армией азербайджанского остандара. Он обещал по этому вопросу воздействовать на других членов иранской делегации, но заметил при этом: «Правда, Кавам не дает согласия на оставление вооруженных сил в подчинении местной власти, но надеюсь, что если делегации вынесут решение, то он вынужден будет согласиться, особенно учитывая то обстоятельство, что Кавам сам нуждается в опоре и ищет ее среди азербайджанцев. Кавам возлагает на тегеранскую делегацию большие надежды и даже в последнюю нашу встречу сказал: «Как хотите договоритесь с азербайджанцами, но только прошу все сделать так, чтобы не давать повода моим противникам, которые только и ждут, чтобы развернуть кампанию против меня и дискредитировать перед общественностью Ирана».

После нескольких обсуждений в составе делегации, направляющейся в Тегеран, были произведены замены. Премьер Пишевари все-таки принял на себя руководство делегацией. Ее состав стал следующим: секретарь ЦК АДП С. Падеган, генеральный прокурор Ф. Ибрагими, член президиума Меджлиса С. Дилмагани, заместитель премьер-министра доктор Н. Джаханшахлу, представитель курдов Сейф Гази. Вали Резайе Т. Шахин был избран секретарем делегации.

Уже 24 апреля в Тебриз поступила информация о том, что иранское правительство ведет серьезную подготовку к встрече азербайджанских представителей. В тегеранском аэропорту Пишевари должен был встречать заместитель Кавама Музаффар Фируз. Для обеспечения безопасности делегации было выделено 50 жандармов и большое число полицейских в штатском.

28 апреля 15 тысяч жителей Тебриза собрались в аэропорту, чтобы проводить своих посланцев в Тегеран. Состоялся большой митинг, на котором выступили Пишевари и другие члены делегации. Вместе с азербайджанской делегацией в Тегеран вылетел и Ф. Ипекчиан, а уже 29 апреля начался первый тур переговоров.

С первых минут ни одна из сторон не желала уступать свои позиции: Иран не отступал от объявленных для региона 7 пунктов уступок, а Азербайджан отстаивал 33 пункта своих предложений, раскрытых в документе «Сохранение существующего положения в Азербайджане, укрепление и расширение основ демократии во всем Иране». Окончание двухнедельных переговоров и полный вывод советских войск из Иранского Азербайджана, можно сказать, совпали. И это, несомненно, значительно ослабило позиции азербайджанской делегации.

За день до отбытия тебризцев Багиров отправил Сталину донесение о ситуации в связи с выводом войск из Ирана. Он сообщал, что отдал приказ о возвращении 62 артиллерийских орудий, 34.854 артиллерийских снарядов, 49 станковых пулеметов, 4 млн. патронов. Винтовки, ручные пулеметы, револьверы и 3 млн. патронов остались у партизан для использования в случае необходимости. Одновременно Багиров просил санкции на следующие действия:

1. Часть актива азербайджанского демократического движения — человек 200 с семьями, наиболее проявивших себя в борьбе с реакционными элементами — в случае обострения обстановки вывезти в Советский Союз.

2. В связи с предстоящим развертыванием нефтяной разведки на севере Ирана штаты консульских и торговых организаций в Иранском Азербайджане не сокращать.

3. Сохранить советские больницы в гг. Тебризе и Реште.

4. Сохранить созданный Советами тебризский Дом культуры ВОКСа, увеличив число работников на 10–15 человек.

5. Типографское оборудование армейской газеты «За Родину» передать в распоряжение тебризского Дома культуры для организации еженедельной газеты ВОКСа, как это делают англичане и американцы.

6. Продолжать издание в Баку для Иранского Азербайджана ежемесячного общественно-политического и литературного журнала «Азербайджан».

7. Оборудованную в Тебризе стационарную вещательную радиостанцию передать местным властям города как дар Красной Армии.

8. Трикотажную фабрику, вывезенную в свое время из Баку в Тебриз, передать ЦК ДПА для материальной поддержки партии, оформив это документом продажи ее группе купцов-демократов.

9. Сохранить организованную в 1944 году в Тебризе советскую среднюю азербайджанскую школу.

28 апреля 1946 года во время обеда у госсекретаря США Д.Ф. Бирнса в отеле «Мерис» в Париже состоялась беседа Д.Бирнса с В. Молотовым, которую можно назвать «разбором полетов» по свежим следам. Молотов начал с того, что в последнее время, как считает Москва, действия правительства США были однозначно направлены против СССР, способствовали созданию атмосферы недоверия вокруг СССР и развертыванию международной кампании, враждебной СССР. Взять хотя бы пример с Ираном. Правительство США не пожелало отложить обсуждение иранского вопроса хотя бы на две недели, как об этом просило советское правительство. Позже Вашингтон настаивал на оставлении иранского вопроса в Совете Безопасности вопреки просьбам СССР и Ирана. Бирнс парировал, что в декабре прошлого года он изложил генералиссимусу Сталину точку зрения правительства США по иранскому кризису, предупредив, что если иранский вопрос перейдет в Организацию Объединенных Наций, США будут вынуждены выступить в защиту Ирана. И он, Бирнс, надеялся, что во избежание этого будет принято предложение по Ирану, которое сделал в то время Бевин. Если бы это предложение было тогда принято, то иранский вопрос вообще не возник бы. Поскольку же вполне разумное, по мнению американцев, предложение было в последнюю минуту отклонено советским правительством и иранский вопрос перешел в Организацию Объединенных Наций, позиция США в Совете Безопасности не должна была стать неожиданной для СССР.

И окончательно отметая все претензии русских, Бирнс добавил: «Ссылки советского правительства на то, что Иран может представлять опасность для СССР, столь же безосновательны, сколь были бы безосновательны ссылки США на то, что Эквадор угрожает США. Что касается иранской нефти, то еще во время Крымской конференции Стеттиниус и Иден заявили об отсутствии у США и Англии возражений против приобретения Советским Союзом нефтяных концессий в Иране. Следовательно, нежелание Советского Союза выводить войска из Ирана было вызвано стремлением советского правительства добиться от Ирана принять свои требования… Это создало у мирового общественного мнения впечатление, что СССР стремится в Иране к экспансии, так же как он осуществляет это в Европе. США вовсе не стремились оставить иранский вопрос в повестке дня Совета Безопасности. Наоборот, когда Советы сделали заявление об отводе войск из Ирана в течение шести недель, он, Бирнс, доверяя советскому правительству, предложил не обсуждать иранский вопрос до 6 мая, когда он оказался бы автоматически снятым с повестки дня, поскольку СССР выполнил бы свое обещание. Совет Безопасности согласился с этим, и иранский вопрос не обсуждался до тех пор, пока его снова не поднял сам того не желая Громыко, настаивая снять его с повестки дня. Это было весьма неразумным шагом советского представителя, который тем самым воскресил рассмотрение иранской проблемы».

Молотов в ответ возразил, что советское правительство не могло принять предложение Бевина, так как не знало, как отнесется к этому Тегеран. Впоследствии оказалось, что иранское правительство и общественные круги страны отрицательно восприняли предложения Бевина. Подчеркивая неприемлемость примера Бирнса с Эквадором, Молотов заметил, что «опасность со стороны Ирана Советскому Союзу проистекает из того факта, что Иран при наличии там враждебного СССР правительства может вновь попытаться, как это было в прошлом, столкнуть лбами СССР, с одной стороны, и США и Англию — с другой».

Начиная с последней недели апреля и до дня победы — 9 мая Советская Армия покидала Южный Азербайджан. В оставляемых населенных пунктах население трогательно прощалось со своими защитниками. В Ардебиле, Мараге, Резайе, Хое, Зенджане и других городах проводы были торжественными. 5 мая в Тебризе проститься с Советской Армией собрались 100 тысяч человек. Даже дипломатический корпус принял участие в этой акции. Вице-консул Р. Россоу писал по этому поводу: «Неожиданно начиная с 22 апреля советские боевые машины, танки, войска начали движение на север. 5 мая покинули и Тебриз. Однако, если быть точными, эвакуация до 6 мая, как было обещано, не завершилась».

В те дни пресса США описывала «отход русских» как праздник. Вместе с тем на страницах прессы выражалось мнение, что американская общественность может проникнуться ложной мыслью, что «иранский вопрос окончательно решен». Журнал «Тайм» писал: «Несомненным фактом является то, что Россия никогда не желала неопределенной оккупации Северного Ирана. Она хотела, первое, наличия в Тегеране правительства, прислушивающегося к ее требованиям; и второе, дотянуться до иранской нефти. Именно на выполнение этих стремлений намекал Кавам при заключении русско-иранского договора».

Азербайджанские офицеры и солдаты в рядах Советской Армии, политработники и интеллигенты, командированные из Советского Азербайджана для участия в социально-политических, экономических, культурных, военных мероприятиях национального правительства, с большим сожалением покидали Иранский Азербайджан. Проходя через города и деревни они слышали обращенные к ним горькие вопросы на родном азербайджанском языке: «Не уходите, куда вы уходите?», «Почему вы покидаете нас?», «Не забывайте о нас», «До скорой встречи», и это действовало удручающе. На обещание: «Мы будем недалеко, по ту сторону Аракса», в ответ слышали горестное: «Да высохнет Аракс до самого дна». Тяжкие предчувствия азербайджанской интеллигенции ответственный редактор журнала «Азербайджан» Расул Рза выразил таким образом: «Когда мы расставались, над горой Яныг полыхали молнии. Деревья миндаля сменили свой белый наряд на зеленый атлас. Розовые цветы персиков украсили горы. Мой прекрасный друг, я доверяю тебя тебризской весне. Я видел тебя, внимающего песне проходивших колоннами федаинов. Ты был взволнован. Может быть, это чувство возбудил в тебе вечер прощания. Мой прекрасный друг, я не оставил тебя в одиночестве. Я доверил тебя теплым майским лучам утреннего солнца. Мы весь день гуляли вместе. Мы любовались караульной башней, возвышавшейся над Тебризом. Смотрели на крепость Арк. Вновь обошли весь Тебриз. Ты, внимательно посмотрев в мои глаза, полушутя-полусерьезно сказал: «Ты не похож на плачущего, ты вечно смеешься», и смахнул слезу. Мой задушевный друг, разве ты не видишь слезы сквозь мою улыбку, не слышишь рыдания сквозь мой показной смех?».

8 мая, в день завершения вывода советских войск, по решению ЦК АДП во всех партийных ячейках были проведены собрания, на которых лидеры Национального правительства и АДП, руководители окружных и городских органов выступали с докладами «О современном положении». Была обсуждена ситуация, которая может сложиться после вывода советских войск, ход переговоров в Тегеране и другие вопросы.

В связи с окончанием вывода Советской Армии из Иранского Азербайджана Багиров писал Сталину: «Крестьяне, рабочие, интеллигенция и все демократические элементы открыто выражали чувство сожаления по поводу эвакуации советских войск из Ирана. Эти слои населения проявляют беспокойство и тревогу за дальнейшую судьбу демократического движения в Азербайджане… Совершенно иную оценку и иную реакцию вызвало решение советского правительства о выводе частей Красной Армии из Ирана у реакционных элементов и в проанглийских кругах… Факт вывода советских войск из Ирана ими пропагандировался как результат давления Англии и США на Советский Союз и как победа англо-американской политики. С уходом наших войск у реакционеров усилилась надежда на разгром демократических организаций и уничтожение руководителей национально-освободительного движения в Азербайджане».

Журнал «Тайм» в номере 16 от 22 апреля писал: «Тегеран нуждался в помощи России, а потому представлял русофильские восстания в Азербайджане как внутреннее дело Ирана, Но сегодня проблемы охватили весь Иран. После отхода Красной Армии правые политики и крупные землевладельцы все еще видели Кавама приспешником Советов и противодействовали ему. На побережье Каспия, в Мазандаране вооруженные банды нападали на рабочих и крестьян. Хорасанские фундаменталисты организовывались в борьбе за отмену реформ, осуществленных еще Реза шахом Пехлеви. Главной их целью было вернуть женщинам чадру, а мужчинам — бороды».

В собранных советским консульством в Тебризе секретных сведениях отмечалось, что, по слухам, циркулирующим среди населения, русские покидают Азербайджан по приказу американцев. Несмотря на то, что Советы дали азербайджанцам много оружия, теперь они вынуждены все это вывозить обратно. Многие советские офицеры, которые проживали в Азербайджане под фамилиями Ахунд-заде, Ибрагим-заде, Лятиф-заде и т. п., теперь покидают Азербайджан.

Связывая уход советских войск с Кавамом, реакционеры устраивали банкеты в его, Кавама, честь. Известный купец Мамед Рза Интизари заявил советскому агенту: «Кавам своей остроумной политикой смог обмануть руководителей такой великой державы, как Советский Союз. С таким же успехом он может обвести вокруг пальца и Пишевари. Самое важное, что русские ушли из Азербайджана, дальше все будет гладко». Некий доктор Барат, известный как реакционно настроенный деятель, говорил, что как иранец и патриот своего народа он гордится Кавамом, который своей политикой спасает Иран. «В переговорах с русскими Иран выиграл. Благодаря Каваму русские войска ушли из Ирана навсегда. Провалились все их планы в Азербайджане. Что касается нефтяного общества — то и здесь русские проиграли. Этот вопрос будет еще решаться в Меджлисе. То, что происходило в Азербайджане, затеяно кавказцами, но Кавам никогда не согласится с требованиями делегации Азербайджана. В ближайшем будущем правительство Пишевари исчезнет». Купец Мешади Таги Мианали заявил: «Как видите, Кавам разыграл с Советским Союзом такую партию, какую даже Черчилль не смог сыграть с СССР. Кавам с таким же успехом обыграет Пишевари». Это были недвусмысленные намеки на провал демократов на переговорах.

Однако в то время как советские войска уходили из Азербайджана, переговоры Тегерана и Тебриза еще не завершились. Вся общественность Азербайджана, Ирана и представители великих держав в столице внимательно следили за поединком между Ахмед Кавамом и Сеид-Джафаром Пишевари. США придавали особое значение событиям в Иране, и поэтому в апреле на место посла в Тегеране Мюррея, чья дипломатическая миссия была завершена, был назначен молодой, сильный и перспективный дипломат, заместитель директора управления Ближнего Востока и Африки государственного департамента Джордж Аллен. 11 мая он приступил к исполнению своих обязанностей. На Аллена было возложено укрепление заметно ослабленных американских позиций на Среднем Востоке. В период войны была создана небольшая специальная группа американских дипломатов, осведомленных о наращивании вмешательства США на всем Ближнем Востоке. Джордж Аллен был одним из самых подающих надежды среди них. В последние годы он работал под руководством Лоя Хендерсона в отделе Ближнего Востока. Аллен разделял мнение своего начальства о том, что цели СССР представляют угрозу интересам США в этом регионе. На мартовском заседании Совета Безопасности при назначении Аллена помощником госсекретаря Бирнса, Хендерсон лично продемонстрировал свое доверие к нему. Бирнс использовал всю свою энергию и возможности для того, чтобы Аллен мог проявить себя при руководстве посольством в Тегеране. В конце апреля — начале мая деятельностью американского дипломатического представитльства в Тегеране временно руководил советник посольства Ворд. Именно Ворд посылал в государственный департамент и государственному секретарю информацию о ходе переговоров между Кавамом и Пишевари.

Избранные для переговоров с Пишевари Сепехр, М. Фируз, Мусташари Довла, Ланкарани, Фарман Фарманиан и Ипекчиан 29 апреля потребовали гарантий для переговоров с азербайджанцами. После некоторых раздумий Кавам дал такие гарантии. С азербайджанской стороны в переговорах участвовали Пишевари, С. Падеган, доктор Джаханшахлу, Ф. Ибрагими, С. Дилмагани и Сейф Гази.

В тот же день в 16.00 иранская комиссия встретилась с Пишевари. Первая беседа носила общий характер, но иранцы с порога заявили, что в азербайджанском вопросе нельзя выходить за рамки объявленного коммюнике. Это сразу же показало бесперспективность переговоров. Было решено работать с 16.00 до 20.00. Комиссия попросила Пишевари выдвинуть свои требования. Однако тот пока не спешил.

В тот же вечер, в 20.00, Музаффар Фируз и Сепехр тайно встретились с Пишевари. Фируз сразу подчеркнул, что их не интересуют общие разговоры, они хотят знать конкретные требования. На что Пишевари заявил, что не может согласиться с изменением существующего положения в Азербайджане и не позволит, чтобы в созданной им армии командовал ставленник сына Реза шаха: «Мы теперь сильны и не можем позволить перечеркнуть достигнутое». Фируз ответил, что он более чем кто-либо согласен с Сеид-Джафаром, но сейчас он представляет правительство и возможности его ограничены. Пока преимущество азербайджанцев только в физической силе, и они забывают о международной поддержке, оказываемой Каваму. Пишевари заметил, что они знают о международном влиянии Кавама, и только поэтому они здесь. Фируз напомнил, что если переговоры зайдут в тупик, Кавам вынужден будет уйти в отставку. Азербайджанский премьер изъявил готовность помочь Каваму. Фируз опять спросил, каково основное требование азербайджанцев. Пишевари заявил, что для азербайджанских демократов безразлично, как будут называться учреждения, им важно сохранить достигнутое, а самое главное — армия должна подчиняться местной власти и генеральный штаб должен быть внутри армейского командования, а не в Тегеране. Пишевари добавил еще три требования, и М. Фируз обещал уговорить Кавама. В конце этой неофициальной беседы Фируз предложил заключить тайное соглашение между Кавамом и Пишевари с целью коренной перестройки политического режима в Иране. Пишевари обещал подумать над этим.

Наконец Пишевари вручил комиссии требования азербайджанской делегации, состоящие из 30 статей. 30 апреля Кавам принял Пишевари. Вначале он задал несколько вопросов, касающихся взаимоотношений Демпартии и Народной партии. Пишевари дипломатично объяснил, что в Народной партии есть много честных людей, но ее руководство допустило ряд серьезных политических просчетов, однако, если Кавам не возражает, он готов с целью объединения всех демократических сил начать переговоры с лидерами Народной партии. Кавам лицемерно заметил, что в данный момент единство демократических сил служит как интересам государства, так и интересам его правительства. Пишевари ответил, что сделает все, зависящее от него, чтобы защитить престиж как правительства, так и лично самого Кавама. Здесь же Пишевари объявил, что в связи с выводом советских войск он должен быть в Тебризе и после 4 марта уже не может оставаться в Тегеране. Кавам выразил надежду, что до тех пор переговоры завершатся.

После ухода азербайджанского лидера между Кавамом и М. Фирузом состоялся примечательный обмен мнениями. Кавам сказал, что хочет удовлетворить просьбу Пишевари о сохранении структуры азербайджанской армии, чтобы противопоставить эту силу интригам шахского двора и англичан. Фируз посоветовал как можно быстрее подготовить проект такого постановления и вынести вопрос на обсуждение кабинета министров. Любое другое решение будет способствовать отдалению Азербайджана, считал он. Фируз настаивал решить вопрос как можно скорее, чтобы не дать членам кабинета возможности с кем-либо посоветоваться. «Надо уже этой ночью заключить договор с Пишевари, шах узнает об этом на следующий день, но будет уже поздно». По их негласному плану, Фируз должен был в 7.00 утра по радио сообщить о решении правительства как о свершившемся факте. Но Кавам так и не смог получить от советского посла ясного ответа: поддержат ли его Советы, если он выступит против шаха и сил реакции. Фируз советовал, чтобы левая пресса требовала сохранения азербайджанской армии, чтобы газеты выступили с жесткой критикой шаха, публиковались разоблачительные материалы о деятельности бывшего английского посла Булларда и его агентуры. Эти издания можно затем формально и демонстративно закрыть, а спустя некоторое время вновь открыть. Тем самым будет выиграно время.

В начавшихся в Тегеране переговорах представители Азербайджана предлагали признать созданное 3 сентября 1945 г. в Азербайджане прогрессивное движение демократическим, прогрессивным и являющимся залогом истинного суверенитета Ирана. В представленном демократами документе говорилось: «Азербайджан, включающий 3-й и 4-й останы и область Хамса (Зенджан), в форме автономного управления находится в составе Ирана, и столицей его является Тебриз».

Во время первых обсуждений правительство Кавама эс-Салтане настаивало на том, чтобы не выходить за рамки семи статей своего заявления. Но кабинет министров, обсуждавший 4 мая предложения азербайджанских представителей, пришел к выводу о невозможности их принять.

После нескольких встреч с иранской делегацией и лично Кавамом, Пишевари понял, что его обманывают и что советское посольство в этой игре активно участвует. Возмущенный происходящим, он решил уклониться от дальнейших переговоров и, не подписывая никаких документов, вернуться в Тебриз. Посол И. Садчиков, внимательно следивший за действиями Пишевари, 4 мая сообщал в МИД СССР и в Баку, М.Дж. Багирову, следующее: «Считаю своей обязанностью информировать вас о некоторых странных заявлениях Пишевари, непоследовательности его позиции в переговорах и не вполне достойном поведении. В первую нашу встречу я справился о состоянии его здоровья. Он ответил, что чувствует себя явно больным, испытывая сильные головные боли и боли в желудке. На мой вопрос, на какой основе он думает вести переговоры с иранцами, он ответил, что вообще не хочет вести с ними переговоры, ибо рассуждения все равно ни к чему не приведут». Далее Пишевари заявил: «Я приехал сюда не по своей воле, меня заставили сюда приехать. Зачем это сделали? Зачем нужно было позорить меня перед азербайджанским народом и унижать перед реакционером Кавамом? Кавама я не люблю, не доверяю ему, он обманет нас и обманет вас — нефти не получите. Весь азербайджанский народ ненавидит Кавама, а меня заставили приехать к нему. Зачем? В начале подняли на небеса, а теперь бросаете в колодец, за что? Что плохого я сделал Советскому Союзу? Всю жизнь служил ему, сидел в тюрьмах, а теперь вынудили меня приехать сюда, чтобы своими руками подписать позорное соглашение. Я предлагал товарищу Багирову, чтобы я подал в отставку. Пришли бы другие, более удобные, а я бы вообще уехал из Азербайджана… Я сохранил бы авторитет, уважение, а теперь меня отдали в лапы реакционеров, которые арестуют нас всех. А я ведь тоже человек, у меня есть семья, я, наконец, болен».

Советский дипломат, пытаясь успокоить Пишевари, заверял, что его приезд нужен прежде всего для блага и пользы азербайджанского народа. Но Пишевари не поддался на прекраснодушные разглагольствования: «Почему нас заставляют идти на уступки Тегерану, ведь мы не побеждены, у нас есть силы. Пусть мне разрешат, я захвачу Тегеран». Садчиков поинтересовался, какими силами он располагает. Пишевари ответил, что имеет 10 тысяч регулярного войска и около 15 тысяч федаинов. На вопрос, имеются ли танки, самолеты, он горько заметил, что имел танки и орудия, но теперь у него их отняли. Посол заявил, что с такими силами и средствами захватить Тегеран не удастся, ибо у иранского правительства мощные вооруженные силы. Ну что ж, сказал Пишевари, «если суждено, мы умрем, за свободу можно и умереть».

Дословно цитируя разговор, И. Садчиков пишет: «Я указал ему, что это вопрос бесцельного кровопролития и что де-факто реакция уничтожит те достижения азербайджанцев, которые еще можно сохранить, а самое главное, вооруженное столкновение между иранцами и азербайджанцами в нынешних условиях неизбежно привело бы к новой мировой войне, ибо союзная контрольная комиссия стала бы поддерживать иранцев, а мы — азербайджанцев. «А вы не помогайте нам, мы будем бороться своими силами», — воскликнул Пишевари. Мне пришлось долго и упорно объяснять ему, что мы исчерпали все средства поддержки азербайджанцев, что остается только одно средство — война, а на это мы пойти не можем».

Несмотря на оптимистический тон интервью, которое дал газете «Эттелаат» 6 мая руководитель иранской делегации, министр промышленности и торговли Сепехр, в котором речь шла об урегулировании вопроса в ближайшие два-три дня, переговоры шли отнюдь не гладко. Начиная с первых дней левая пресса Тегерана — «Рахбар», «Зафар», «Иране Ма», «Неджате Иран», «Башар», «Эстеглал», «Дад» и другие издания встали на сторону позиции делегации Азербайджана, часто печатали фотографии Пишевари. В самом начале переговоров органы печати выдвигали четыре требования к премьер-министру Каваму. В них отмечалось: «Реформы, претворенные в жизнь в Азербайджане, а также аграрные преобразования должны сохраниться и распространиться на весь Иран; произвести чистки в государственном аппарате, армии и жандармерии, срочно уволить иностранных консультантов в жандармерии, в частности американского полковника Шварцкопфа; признать азербайджанскую армию и ее ныне действующее командование; дать право азербайджанцам самим назначать командный состав в армии и жандармерии».

Однако такие правые газеты как «Хавер», «Кушеш», «Атеш», «Михан», «Тегране Мосоввар», «Касра», «Джедал» на своих страницах выступали не только против выдвижения условий, но и вообще против переговоров с Пишевари и его делегацией. Адресованные Каваму требования они обобщили следующим образом: «Отказаться от права внутреннего самоуправления в Азербайджане и некоторых других провинциях Ирана; ликвидировать аграрные реформы в Азербайджане, т. к. они противоречат святым законам частной собственности и исламской религии; отменить пункт 6 декларации от 22 апреля, который обещает неприкосновенность участникам демократического движения и деятелям азербайджанской демократии; лица, нарушающие закон и восстающие против закона и своих соотечественников, должны быть наказаны; отменить пункт 3 декларации об азербайджанском языке; срочно отправить иранскую армию в Азербайджан вместо эвакуированной советской армии». Газета «Атеш» 4 мая писала: «Премьер-министр в вопросе азербайджанского языка пошел на большие уступки. Сейчас народ опасается, что в этот раз он, назначив Пишевари вали округа, тем самым сделает Азербайджану большой подарок». Газета «Мехре Иран» считала, что обсуждаемое соглашение носит межгосударственный характер и не укладывается в представление о территориальной целостности Ирана.

7 мая С.Дж. Пишевари направил Национальному правительству, на имя доктора Джавида, телеграмму с информацией о ходе тегеранских переговоров. Он просил Джавида, чтобы М.Дж. Багиров вмешался, повлиял на ход диалога. В завуалированной форме Пишевари сообщал, что Кавам хочет затянуть переговоры, а это навредит демократам: «Передайте Киши (Хозяину — т. е. М.Дж. Багирову — Дж. Г.), что мы без ведома родственников (т. е. представителей Советского Союза — Дж. Г.) ничего не делаем. Кавам по поводу армии, остандарлык (генерал-губернаторство) и земель не хочет идти на уступки. Он хочет, чтобы мы армию сдали правительству, а федаинов (партизан) передали в распоряжение жандармских офицеров. Он не хочет слушать о нашем национальном Меджлисе и правительстве. Наше положение в высшей степени неясно. Вы передайте Киши, чтобы он предпринял меры к быстрейшему разрешению вопроса. Если так будет продолжаться, мы в конце концов окажемся в очень затруднительном положении».

В начале мая, передавая посольству США сведения о ходе переговоров, Кавам сообщил, что беседы с Пишевари пока не дали никаких результатов. На последней встрече с представителями Азербайджана Кавам сообщил Пишевари, что он никак не может выйти за рамки декларации из семи пунктов, которая является основой для соглашения с Азербайджаном. Об этом же Кавам 7 мая сообщил послу Садчикову. Он заявил, что если не добьется прогресса в переговорах с азербайджанской делегацией, то подаст в отставку. Садчиков же выразил надежду, что Кавам все же не будет просить отставки, т. к. является опытным политиком, сделавшим первые, причем довольно тактичные шаги в решении этого вопроса. Русский дипломат остерегал Кавама: «Новый премьер-министр, не став продолжать начатую Кавамом политику, может довести до вооруженного столкновения, и в результате этого Иран станет ареной для международных конфликтов». Кавам срочно сообщил американцам, что несмотря на то, что советский посол вместо «гражданская война» осторожно употребил термин «международные конфликты», он считает, что посол все же имел в виду первое.

При встрече с новым послом США в Тегеране Джорджем Алленом Кавам пытался убедить его, что с шахом проблем больше, чем с Пишевари. Кавам уверял американца, что момент соглашения с Пишевари близок и отметил, что назначение вали в Тебризе напрямую из Тегерана и готовность Пишевари выбрать на пост командира азербайджанской армии одну из пяти предложенных кандидатур офицеров иранской армии дают на это основания. Что касается финансового вопроса, то Пишевари настаивает на учреждении должности главного финансового директора Азербайджана, но Кавам считает возможным решить этот вопрос иначе. Премьер-министр не скрыл от посла США, что шах возражает против этих предложений и настаивает на вводе трех бригад (5–6 тысяч солдат) иранской армии в Азербайджан и размещении их (по одной) в Тебризе, Резайе и Ардебиле. Кавам же, опасавшийся возможности перехода к противнику недовольных шахским режимом и симпатизирующих азербайджанскому движению военнослужащих, был уверен в безуспешности подобной акции. Сознавая нешуточную мощь армии Азербайджана, он боялся, что иранская армия потерпит поражение. Премьер пытался убедить американского посла в том, что наилучший выход из положения — это возвращение Азербайджана в правовое поле Ирана посредством переговоров, то есть мирным путем. А шах как верховный главнокомандующий настаивал на насильственном захвате этой провинции. Кавам даже вынужден был просить Дж. Аллена, чтобы во время его встречи с шахом, которая должна была состояться в ближайшее время, посоветовать ему придерживаться мирной позиции. В ответ на вопрос Дж. Аллена, являются ли переговоры между Тебризом и Тегераном внутренним делом Ирана, Кавам заявил, что это отнюдь не так. Невзирая на поддержку, оказываемую русскими обеим сторонам для достижения согласия, если дело дойдет до вооруженного противостояния, СССР станет помогать Азербайджану. Аллен поинтересовался также количеством вооруженных советских посланников из числа гражданского населения, оставшихся в северных провинциях Ирана. Премьер ответил, что уточнить их число не представляется возможным. Однако добавил, что он уверен, что таких людей в Азербайджане много, но в остальных четырех провинциях их нет. Он также заметил, что они хорошо вооружены и являются «не «простыми людьми, а офицерами». Уходившие русские войска увезли свое оружие и боеприпасы, хотя, впрочем, не было особой нужды оставлять его, так как они уже давно основательно вооружили Азербайджан.

Приступивший к исполнению своих обязанностей 11 мая посол США Джордж Аллен послал госсекретарю свой первый официальный отчет о тегеранских переговорах. Он писал: «Пишевари и азербайджанская делегация все еще находятся здесь, но Кавам ничего не сказал о том, есть ли какой-нибудь прогресс в переговорах. В целом политика шаха отличается от политики Кавама большей кровожадностью. Однако то, что Кавам занял примиренческую позицию в отношении Азербайджана, может привести к длительному существованию азербайджанской армии. Кавам считает, что путем мирного вмешательства тегеранскому правительству удастся постепенно приобрести контроль над этой армией, а шах сторонник более жестких и прямолинейных методов. Возможно, если Кавам убедится в бесполезности переговоров с азербайджанской делегацией, его позиция сблизиться с позицией шаха. Если это произойдет и встанет вопрос о вооруженном вторжении, то СССР прямым либо косвенным путем окажет поддержку Азербайджану, и я предполагаю, что в этот раз Иран обратится в Совет Безопасности с новой жалобой на СССР».

10 мая азербайджанская делегация предложила новый проект соглашения, состоящий из 15 статей, что сразу усложнило ход переговоров. Иранская сторона однозначно заявила о его неприемлемости. Некоторое время спустя издающийся в США еженедельник «Тайм» напишет: «На прошлой неделе внезапное повышение требований, предъявленных тегеранскому правительству со стороны лидера Азербайджана Джафара Пишевари, привело к срыву переговоров между тегеранским правительством и поддерживаемым русскими провинциальным правительством Азербайджана. Созданное русскими Тебризское радио передало: «Мы готовы сражаться». В том же номере «Тайм» напечатана фотография С.Дж. Пишевари в военной форме, сидящего в автомобиле.

Анализ взглядов политических кругов и материалов прессы показывает, что теперь уже американцы гипертрофировали заинтересованность Советского Союза в Южном Азербайджане. Они и представить себе не могли, с какой готовностью СССР сейчас, когда уже прозвучали первые аккорды холодной войны, уйдет из Азербайджана. Однако едва приступившему к работе в Тегеране Аллену нужно было быстро решать, что делать с Кавамом. Предыдущему послу Мюррею пришлось согласиться с теми уступками, которые Кавам сделал левым силам и Советам. Вначале Аллен хотел, как и его предшественник, занять сдержанную позицию. Но арест Кавамом сторонников Британии склонил его к решению заставить премьер-министра свернуть с принятого им левого курса.

Вместе с тем ни вновь прибывший в Тегеран Аллен, ни политические круги США и Британии не обладали достаточной информацией о письмах М.Дж. Багирова Сталину, в которых сообщалось о возникших противоречиях между лидерами Национального правительства и Советами, несогласии Пишевари с Москвой по многим вопросам, утрате доверия к советской политике, углублении противоречий на переговорах, проводимых с бакинской «тройкой» в Тебризе и с М.Дж. Багировым — в Джульфе. Теперь Советы не только отказались от мысли защищать Южный Азербайджан, но и начали вывозить ранее предоставленное оружие и бронетехнику.

На тот момент М.Дж. Багиров все еще оставался основным координатором вынужденной политики Советов, осуществляемой ими в Иранском Азербайджане. И. Сталин был несколько встревожен открытыми заявлениями С.Дж. Пишевари по некоторым вопросам, напоминаниями о гилянских событиях, недвусмысленными высказываниями о том, что советские руководители обманули азербайджанских демократов, прозвучавшими во время мартовско-апрельских переговоров. После завершения вывода советских войск из Азербайджана 8 мая он обратился к С.Дж. Пишевари с личным письмом. Сталин писал:

«Товарищу Пишевари.

Мне кажется, что вы неправильно оцениваете сложившуюся обстановку как внутри Ирана, так и в международном разрезе.

Первое. Вы хотите добиться всех революционных требований Азербайджана теперь же. Но нынешняя обстановка исключает возможность осуществления такой программы. Ленин выдвигал коренные революционные требования как практические требования, подчеркиваю, как практические требования лишь при наличии сильного революционного кризиса внутри страны, углубленного неудачной войной с внешним врагом. Так было в 1905 году во время неудачной войны с Японией. Так было в 1917 году во время неудачной войны с Германией. Вы хотите в данном случае подражать Ленину. Это очень хорошо и похвально. Но обстановка в Иране теперь совершенно другая. В Иране нет теперь глубокого революционного кризиса. В Иране мало рабочих, и они плохо организованы. Иранское крестьянство не проявляет пока серьезной активности. Иран не ведет сейчас войны с внешним врагом, которая могла бы ослабить реакционные круги Ирана в виде неудачи в войне. Следовательно, в Иране нет такой обстановки, которая позволяла бы проводить тактику Ленина в 1905 и 1917 годах.

Второе. Конечно, вы могли бы рассчитывать на успех в деле борьбы за революционные требования азербайджанского народа, если бы советские войска продолжали оставаться в Иране. Но мы не могли их оставлять дальше в Иране, главным образом потому, что наличие советских войск в Иране подрывало основы нашей освободительной политики в Европе и Азии. Англичане и американцы говорили нам, что если советские войска могут оставаться в Иране, то почему английские войска не могут оставаться в Египте, Сирии, Индонезии, Греции, а также американские войска — в Китае, Исландии, Дании. Поэтому мы решили вывести войска из Ирана и Китая, чтобы вырвать из рук англичан и американцев это оружие, развязать освободительное движение в колониях и там сделать свою освободительную политику более обоснованной и эффективной. Вы, как революционер, конечно, поймете, что мы не могли иначе поступить.

Третье. Учитывая сказанное, можно прийти к следующему выводу насчет положения в Иране. В Иране нет глубокого революционного кризиса. В Иране нет состояния войны с внешними врагами, следовательно, нет и неудач в войне, которые бы ослабляли реакцию и обостряли кризис. Пока советские войска находились в Иране, вы имели возможность развернуть борьбу в Азербайджане и организовать широкое демократическое движение с далеко идущими требованиями. Но наши войска должны были уйти и ушли из Ирана. Что же мы теперь имеем в Иране? Мы имеем конфликт правительства Кавама с англофильскими кругами в Иране, представляющими наиболее реакционные элементы Ирана. Каким бы реакционером ни был в прошлом Кавам, он вынужден теперь в интересах самозащиты и защиты своего правительства пойти на некоторые демократические реформы и искать опору среди демократических элементов Ирана. Какова должна быть наша тактика при этих условиях? Я думаю, что мы должны использовать этот конфликт для того, чтобы вырвать у Кавама уступки, оказать ему поддержку, изолировать англофилов и создать там некоторый базис для дальнейшей демократизации Ирана. Из этого положения и исходят все наши советы вам. Конечно, можно принять и другую тактику: плюнуть на все, порвать с Кавамом и обеспечить тем победу англофильских реакционеров. Но это была бы не тактика, а глупость. Это было бы по сути дела изменой делу азербайджанского народа и иранской демократии.

Четвертое. Вы, оказывается, говорите, что мы вознесли вас сначала до небес, а потом бросили в пропасть и опозорили вас. Если это верно, то это вызывает у нас удивление. Что же на самом деле произошло? Мы применили здесь обычный революционный прием, известный каждому революционеру. Чтобы обеспечить себе в такой обстановке, как обстановка в Иране, завоевание известного минимума требований движения, нужно движению разбежаться вперед, уйти дальше минимальных требований и создать угрозу для правительства, создать возможность уступок со стороны правительства. Не разбежавшись далеко вперед, вы не имели бы возможности в нынешней обстановке Ирана добиться тех требований, на которые вынуждено идти теперь правительство Кавама. Таков закон революционного движения. Ни о каком позоре для вас не может быть и речи. Очень странно, если вы думаете, что мы допустили бы вас до позора. Наоборот, если вы поведете себя разумно и добьетесь при нашей моральной поддержке тех требований, которые легализуют в основном нынешнее фактическое положение Азербайджана, то вас будут благословлять и азербайджанцы, и Иран как пионера прогрессивно-демократического движения на Среднем Востоке.

И. Сталин».

Из-за отсутствия прогресса в переговорах Кавам уже хотел было прервать их, однако вдруг изменил свое решение и 9 мая предложил М. Фирузу встретиться с Пишевари и подготовить новый проект возможного соглашения. В тот же день Пишевари и Фируз составили проект коммюнике, в котором, кроме уже известных 7 пунктов, возникли и другие предложения, более выражающие интересы азербайджанцев. Этот проект был согласован и с советским послом.

Фируз представил коммюнике и Каваму, но тот ответил, что нет необходимости рассматривать этот документ. 10 мая премьер срочно созвал кабинет, и Фируз отчитался о ходе переговоров и достигнутых договоренностях. По мере того как Фируз зачитывал проект соглашения, Кавам, не прерывая докладчика, всем своим видом и жестами давал понять министрам, что он никак не ждал подобного и Фируз его безмерно удивил. Министры не дали Фирузу дочитать документ до конца. Они заявили, что Фируз добивается расчленения Ирана на отдельные области, что вошел в сговор с мятежником Пишевари и действует во вред шаху. Практически все министры были единодушны. Подводя итог собрания, Кавам не только не защитил Фируза, но, напротив, назвал его проект неожиданным и заявил, что кабинет министров ни в коем случае не может одобрить подобный документ. Он предложил принять такую резолюцию: иранское правительство не считает возможным продолжать переговоры с Пишевари и предлагает азербайджанской делегации, вернувшись в Тебриз, объяснить населению, что правительство не может нарушить существующие законы и отказывается выполнять незаконные требования азербайджанцев.

Обсуждение вопроса, а также предложение Кавама в протокол заседания занесены не были, но министры настаивали на том, чтобы их решение немедленно было обнародовано по радио и в печати. Кавам от этого воздержался и отправил Фируза к советскому послу с сообщением, что «кабинет министров не находит возможным принять требования азербайджанской делегации и настаивает на завершении переговоров принятием коммюнике Кавама. Вместе с тем премьер просил посла оказать необходимое содействие, чтобы вопрос был решен в предлагаемом им духе.

В свою очередь, посол просил Фируза передать Каваму, что он сожалеет о таком решении правительства и находит его по существу провокационным, рассчитанным на то, чтобы столкнуть делегацию Пишевари с азербайджанским народом, оставить конфликт между правительством и азербайджанцами неразрешенным, что чревато военным столкновением.

Затем посол обсудил ситуацию с Пишевари, и было принято решение о немедленном возвращении делегации в Тебриз. Но Кавам еще не закончил свою игру. Вечером 12 мая он вызвал к себе народников Кешаверза, Комбахша и Искандери, которых просил уговорить Пишевари еще дня на два задержаться в Тегеране, с тем чтобы предварительно закончить переговоры. Этот вопрос еще раз обсудили Садчиков и Пишевари, «который счел более целесообразным выехать в Тебриз».

Прибывший из Тегерана в Тебриз утром 13 мая премьер-министр азербайджанского правительства С.Дж. Пишевари ознакомился с письмом И. Сталина, и получил второй, после неудачи на тегеранских переговорах, сокрушительный удар. Однако население Тебриза испытывало гордость за своего лидера, который не пошел на уступки центральному правительству и вел упорную борьбу за сохранение достигнутых Азербайджаном завоеваний. Ранним утром 13 мая весь город вышел встречать премьер-министра. Обе стороны аллеи Саттархана, по которой проезжала машина С.Дж. Пишевари, были заполнены народом, его осыпали цветами. Такая бурная поддержка населения стойкости азербайджанской делегации на переговорах породила у тегеранских чиновников новые опасения.

После того как азербайджанские делегаты вернулись в Тебриз, Кавам сообщил Дж. Аллену о том, что руководимая Пишевари делегация и сам азербайджанский лидер возмущены безрезультатностью переговоров. Премьер добавил, что лично к нему у азербайджанцев претензий нет. Советский посол Садчиков заявил Каваму, что он обеспокоен тем, что провал переговоров может привести к «железу и крови». Кавам считал, что советский посол оказывает давление не на азербайджанскую делегацию, а именно на него, но он не знал, какое давление советские официальные лица оказывали на азербайджанских представителей. Дж. Аллен посоветовал Каваму сделать официальное заявление об итогах переговоров. Однако премьер, сомневаясь в целесообразности этого, считал, что подобное заявление может стать новым поводом для недовольства азербайджанцев и приведет к усилению их пропаганды в северных провинциях и даже в самом Тегеране. Кавам добавил, что в ответ на такое заявление, правительство Азербайджана может объявить о своем отказе от продолжения переговоров с ним. Но в конце концов он согласился сделать официальное заявление и заметил, что ждет от азербайджанской стороны ответных ходов.

Тем же вечером 13 мая Кавам эс-Салтане выступил по тегеранскому радио с очень осторожным заявлением о переговорах с азербайджанскими делегатами. Он заявил: «Поскольку весь народ наблюдает за ходом переговоров, чтобы наконец прояснить создавшуюся ситуацию, считаю необходимым сообщить о результатах, достигнутых в ходе 15-дневных обсуждений. Люди, приехавшие в Тегеран в качестве представителей азербайджанского населения, видели, что я приложил все усилия для решения вопроса благоприятным образом и мирным путем. После опубликования декларации от 21 апреля 1946 года, состоявшей из 7 статей, многие круги общества выразили свое недовольство и оценили мою позицию как выходящую за рамки действующего законодательства. Несмотря на то, что я верю в добрые намерения азербайджанских делегатов, подводя итоги переговоров, проводившихся в последние 15 дней, я, к сожалению, должен отметить, что выполнение некоторых из выдвинутых требований выходит за пределы моих полномочий и 7 статей, предложенных правительством. Именно по этой причине до изыскания путей решения проблемы обсуждения были приостановлены и азербайджанская делегация вернулась в Тебриз. Противоречия между требованиями делегатов азербайджанского населения и законными полномочиями правительства и 7 статьями состоят в следующем:

1. Согласно статье 2 декларации правительства только ему принадлежит право назначать генерал-губернатора Азербайджана после проведения консультаций с энджуменом (Советом) провинции. Однако представители азербайджанского народа настаивают на том, чтобы правительство осуществляло это право не после консультаций с энджуменом провинции, а по его, энджумена, предложению.

2. В соответствии с декларацией от 21 апреля 1946 года командиры армии и жандармерии назначаются правительством. Но азербайджанские делегаты считают, что назначение этих командиров должно утверждаться правительством на основании представления энджумена провинции.

3. Раздача крестьянам государственного имущества и земли, осуществленная во время недавних событий, должна быть утверждена только Меджлисом, что также выходит за пределы законных полномочий правительства.

Вышеперечисленные и некоторые другие статьи были обсуждены. Но так как право принимать решения принадлежит Меджлису, делегаты азербайджанского населения вернулись обратно в Тебриз. Они доложат о положении дел своим коллегам и получат от них инструкции. Я стал свидетелем доброй воли и патриотизма представителей азербайджанского населения, именно тех основных качеств, которые необходимы для вывода народа из кризиса. Надеюсь, что именно благодаря этому, законные обязанности правительства будут приняты во внимание, а имеющиеся трудности разрешены».

Заявление Кавама, прозвучавшее вечером по радио, 14 мая было опубликовано практически всеми тегеранскими газетами и вызвало крайне противоположные отклики.

На следующий день после возвращения в Азербайджан Пишевари подробно информировал свое правительство, партию и народ об итогах тегеранских переговоров. В 9 часов вечера 14 мая Тебризское радио ознакомило население с докладом лидера Национального правительства Южного Азербайджана о тегеранских переговорах, прозвучавшим на конференции, созванной в государственном театре. Конференция открылась исполнением национального гимна. Когда было названо имя Пишевари, в зале раздались аплодисменты и возгласы «ура». Пишевари рассказал, что для решения конфликта между Тегераном и Тебризом на мирной основе была сформирована делегация от Национального правительства, которой жители Тегерана устроили горячий прием. Он отметил: «Когда мы въезжали в Тегеран, толпы людей скандировали: «Да здравствует Азербайджанское Национальное правительство!», «Да здравствуют азербайджанские борцы за свободу!» Сообщая о встрече с Кавамом эс-Салтане, Пишевари сказал: «Кавам эс-Салтане все время говорил о законных основаниях, пытаясь скрыть истинную суть вещей. Мы заявляли, что прибыли не из Америки. Мы живем в Иране, мы видим все своими глазами, нас нельзя обмануть, азербайджанский народ сумеет защитить добытую в борьбе волю и доверяет своему Национальному правительству. Наши требования справедливы, дайте нам самоуправление. Тегеранское правительство наши предложения не приняло. Оно хочет прислать своих командиров для наших жандармов и народной армии. Тегеранское руководство хочет вновь вернуть азербайджанский народ в положение рабов. Мы не согласились и вернулись обратно. Пусть все знают, что нам от их правительства ничего не нужно. Мы имеем сейчас все, что хотели. Трогать Азербайджан — значит играть с огнем. Мы не сторонники кровопролития, но если захотят лишить нас наших прав, то все — от младенцев до стариков — готовы защищать свободу своей кровью и жизнью».

Пишевари отметил, что само существование жандармерии незаконно, и эту незаконную силу в Азербайджан не пустят. Кроме того, в Тегеране делегации пытались внушить, что верховное главнокомандование и ряд политических организаций не согласны с требованиями азербайджанцев. Но если обратиться к Конституции и указанным в ней правам главнокомандующего, станет ясно, что он, при согласии Меджлиса, имеет лишь право объявить войну. Вмешательство же главнокомандующего во все другие дела противоречит Конституции. «Кавам должен понять, что мир изменился, и в Иране ситуация изменилась, нельзя управлять страной по законам прошлого века», — подчеркнул Пишевари. Он выразил сожаление, что Кавам, вопреки всякой логике, пытался объединить азербайджанский вопрос с выборами и нефтяными коллизиями. Несмотря ни на что надежда на решение проблемы путем переговоров еще есть, но азербайджанский народ не пойдет на большие, чем сейчас уступки», — завершил Пишевари свое выступление. Конференция приняла по докладу Пишевари следующее решение: «Мы согласны со всем сказанным главой нашего Национального правительства Пишевари и надеемся, что тегеранские переговоры завершатся мирным договором. Если же тегеранское правительство захочет вновь ввергнуть азербайджанский народ в рабство, мы все как один готовы к защите своей свободы до последней капли крови».

Несмотря на лояльные по отношению к центральной власти заявления азербайджанских демократов и усилия премьер-министра Ирана пропасть между двумя сторонами была глубже, чем казалось и возможности для маневра были ограничены. Основной причиной этого для Кавама было давление, оказываемое на него антилевыми силами и их сторонниками, а также реакцией. А Пишевари, в свою очередь, находился под постоянным влиянием революционной риторики, претензий и обещаний. Кроме того, понять основные цели Кавама и предугадать его дальнейшие шаги было далеко не легко. Спустя несколько дней после заключения негласного соглашения между Кавамом и Садчиковым высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел Ирана Фейзуллах Набиль сообщил британскому послу, что правительство действительно собирается захватить Зенджан и, взяв демократический режим Азербайджана в окружение, любыми средствами ослабить его. Нет сомнений, что с помощью подобных спекулятивных заявлений Набиль выражал намерение тегеранского правительства вовлечь англичан в решение проблемы, и наверняка он выполнял инструкции Кавама, возглавлявшего в то время министерство иностранных дел. Тем же путем Кавам секретно проинформировал о своей поддержке операций Зульфугари против демократов. Посредством различных эмиссаров он заверил английского посла, что его правительство не допустит каких-либо действий, наносящих ущерб интересам Британии. А с другой стороны, он не только демонстрировал свою доброжелательность по отношению к русским, но и, видимо, некоторое время сам был убежден в необходимости удовлетворения их требований. Как и прочие сторонники политики «положительного баланса», он считал, что русские занимают менее выгодное положение в сравнении с владеющими в Иране нефтяными концессиями британцами и наладившими посредством различных миссий тесные контакты с правительством американцами. Фируз также возлагал надежды на эту двойственную и весьма противоречивую политику и поэтому не имел ни малейших претензий к намерению Кавама разрешить русским участвовать в разработке северных нефтяных месторождений на долевых условиях с Ираном.

По свидетельству некоторых современников, Кавам умел мастерски убеждать в своей искренности и скрывать свои истинные цели. Это позволяло ему в соответствии с обстановкой быстро менять свои намерения. После всяческого выражения своего доверия русским ему удалось наладить тесное сотрудничество с левыми. Однако именно это умение лавировать порой подводило его. Например, после возвращения азербайджанской делегации в Тебриз он так хорошо сыграл роль безмерно опечаленного этим человека, что британские чиновники и иранские политики разводили руками по поводу неопределенности его дальнейшего политического курса. По словам Арамеша, члена кабинета Кавама, он не информировал о своих планах даже шаха. Кавам как-то поделился с Арамешем, что, учитывая излишнее восхищение шаха британцами, не считает его осторожным и дипломатичным правителем и потому ничего не сообщал ему о подспудных аспектах политики в отношении Азербайджана. Британцы же, естественно, были довольны провалом переговоров.

Заявление Кавама и доклад Пишевари об итогах переговоров превратились в главную тему для прессы. Близкие к Советам левые газеты, отмечая миролюбивый характер заявления Кавама, писали, что азербайджанские делегаты пошли на очень большие уступки — отказались от национальной автономии, Милли меджлиса и правительства. По мнению левой прессы, азербайджанские делегаты якобы полностью развеяли заявления иранской реакции о том, что «азербайджанское сепаратистское движение направлено на отделение от Ирана». В то же время доказывалось, что ссылка правительства на Конституцию не является справедливой, так как требования азербайджанцев соответствовали духу Основного закона и принципам демократии, а проводимые ими реформы, будучи связаны с новой исторической обстановкой, учитывали интересы всего иранского народа. Продемократическая печать откровенно требовала: «Если Кавам желает разрешить вопрос Азербайджана мирным путем, то он должен немедленно очистить правительство от реакционеров, реорганизовать свой кабинет». Газета «Иране Ма» в своем номере от 14 мая писала, что общественность страны, ожидавшая от переговоров реальных результатов, из-за возвращения азербайджанских делегатов в Тебриз испытывает разочарование. События в Азербайджане нужно рассматривать такими, как они есть. В Азербайджане произошло народное восстание. В подобных обстоятельствах осуществляемые реформы соответствуют целям и задачам переворота, и есть надежда, что пути к обеспечению интересов всего иранского народа и достижению взаимного согласия могут быть найдены. Газета «Рахбар», орган Иранской народной партии, считала, что в стране создано «тайное правительство», которое заслало своих агентов в нынешний кабинет, и нужно немедленно избавиться от этой «власти внутри себя». А газета «Дад» писала: «Как видно из информации правительства, лидеры Демократической партии придерживаются центристских позиций и рассматривают Азербайджан как часть Ирана. По нашему мнению, если бы правительство Кавама с самого начала не попало под влияние различных элементов прежних режимов и выступило сторонником осуществления радикальных реформ, то переговоры с Азербайджаном прошли бы в более выгодных условиях». В номере от 15 мая газета «Фарман» напечатала большую статью под названием «Война с Азербайджаном». В ней говорилось о циркулирующих слухах в отношении ввода войск в Азербайджан. Доклад Пишевари произвел настолько сильное впечатление на Тегеран, что даже такие газеты, как «Иран», «Зандеги», «Сетаре» и пр., некогда публиковавшие многочисленные статьи, осуждающие демократическое движение Азербайджана, не только приветствовали идеи Пишевари о целостности Ирана, но и признали необходимость осуществления коренных преобразований всего общества.

В то же время было немало изданий, обвинявших в срыве переговоров азербайджанских делегатов. «Кушеш», «Мехре Иран», «Хавер», «Касра», «Тегране Мосаввер» и другие опубликовали ряд статей в этом ракурсе. По мнению «Кушеш», требования азербайджанцев означают ликвидацию всякого контроля со стороны центра над Азербайджаном и его фактическое отделение от Ирана. Газета требовала отказа азербайджанцев от их программы. В свою очередь, «Хавер» отмечала, что выборы Меджлиса 15-го созыва не могут быть проведены до разрешения проблемы Азербайджана. По ее мнению, пока еще не до конца ясно, покинули ли советские войска территорию Ирана полностью. Весьма возможно, что тысячи иностранных солдат в форме армии Пишевари сейчас находятся в Азербайджане и никто не может это проверить. В целом весь номер «Хавер» от 15 мая был полон обвинений в адрес мятежной провинции. «Тегране Мосаввер», жестко критикуя требования азербайджанских делегатов и обвиняя демократическое движение в связях с иностранцами, от имени азербайджанского народа требовала от Кавама оградить их от произвола вооруженных бунтовщиков. Газета писала: «Если Кавам поймет, что не может справиться с бунтовщиками, то он должен немедленно обратиться к Совету Безопасности для получения необходимой помощи». Срыв переговоров резко осложнил обстановку и способствовал всевозможным слухам. Так, печатный орган сейидистов газета «Арзу» распространила среди населения Тегерана листовку под названием «Азербайджан объявил войну Ирану», в связи с чем правительство запретило издание этой газеты.

Осложнение ситуации в стране и появление у противников курса правительства повода для начала атаки на него было причиной возросшего беспокойства Кавама. Он прекрасно понимал, что безуспешность переговоров с азербайджанскими делегатами и потеря покровительства Советского Союза будут ему дорого стоить. Противники Кавама стали распространять слухи о том, что из-за ошибочной политики он якобы подает в отставку. В такой обстановке, как считал премьер-министр, разумно пойти на некоторые уступки Азербайджану. Без сомнения, в принятии Кавамом такого решения немалую роль сыграли рекомендации Садчикова. 15 мая Кавам эс-Салтане поделился своими соображениями с послом США Дж. Алленом. В тот же день Аллен написал госсекретарю следующее: «Сегодня Кавам поделился со мной своими мыслями о том, что тегеранское правительство должно пойти на некоторые уступки Азербайджану. В частности, он говорил о главнокомандующем азербайджанской армии и генерал-губернаторе. Он полагает, что Тегеран должен пойти на уступки Пишевари в этих двух вопросах, для того чтобы предотвратить отделение Азербайджана от Ирана и объявление им независимости. По мнению Кавама, в противном случае власть трона может ослабнуть, и тогда в других провинциях Ирана и даже в самом Тегеране могут начаться подобные движения против сюзерена. Кавам сообщил, что шах, вмешавшись в ход последних переговоров, возразил против предоставления Азербайджану каких-либо уступок, выходящих за рамки ранее объявленной семистатейной программы. Кавам считает, что в своем выступлении по радио прошлым вечером Пишевари, говоря, что «основной причиной безуспешности переговоров было влияние на них со стороны безответственных людей», намекал на шаха, хотя он не говорил Пишевари о вмешательстве шаха в переговоры. Пишевари сам сделал этот вывод. Я с подозрением отношусь к последнему утверждению Кавама. Очевидно, что Кавам пытался хорошо выглядеть в глазах Азербайджана и левых элементов. Поэтому он, хотя и не обвиняя правителя открыто, объяснил Пишевари, что если бы не оппозиция в лице шаха, он мог бы пойти навстречу азербайджанцам. Кавам попросил меня объяснить шаху целесообразность предоставления определенных уступок Азербайджану, если он хочет сохранить целостность Ирана и трон. Вне зависимости от того, являются ли высказанные по этому поводу идеи Кавама верными или нет, я полагаю, что было бы неправильным давать советы по этому вопросу. Я выскажу свое мнение только в том случае, если шах сам попросит меня сделать это. Прошу государственный департамент сообщить мне о своих взглядах на этот вопрос. Кавам со всей серьезностью отметил, что отказ пойти на уступки Азербайджану может привести к войне между Ираном и СССР. Мне кажется, что основной целью Кавама в этом заявлении и словах о царствовании является выдвижение аргумента в пользу уступок Азербайджану».

В то же время письмо Сталина Пишевари показывает, что весной 1946 года, невзирая на откровенно проиранскую политику США в ООН, советские государственные деятели продолжали воспринимать Англию в качестве своего главного соперника на Ближнем и Среднем Востоке. Однако к осени 1946 года в разведывательных и аналитических материалах, поступавших в ЦК ВКП(б), стала нарастать информация об ослаблении позиций Англии и возрастании американского влияния. Более того, в этих материалах высказывалось предположение, что именно американское посольство в Тегеране, тщательно изучив ситуацию в Иранском Азербайджане и возможность военного вмешательства СССР, подсказало Каваму подходящий момент для введения правительственных войск в Северный Иран и снабдило его военной техникой.

В данных сообщениях находила отражение реальная ситуация на Ближнем и Среднем Востоке. Иранский кризис привел к необратимым геополитическим изменениям в этом регионе: традиционное место Великобритании постепенно занимали США. Следующий конфликт в регионе между СССР, Англией и США в связи с турецким вопросом проходил под знаком заметного обострения советско-американских отношений и вызвал к жизни «доктрину Трумэна», корни которой лежали в иранском опыте.

В целом у американцев не было единого мнения по иранскому вопросу. К примеру, Роберт Россоу предполагал, что Советы не только возьмут контроль над Азербайджаном и Курдистаном в свои руки, но и будут оказывать влияние на тегеранское правительство. Это его мнение отражало особенности быстро крепнувшей и ставшей провозвестником эпохи начала холодной войны точки зрения американцев на иранские события. В отличие от шаха Россоу не считал, что Советы отступили из-за неприкрытых намерений и решимости Соединенных Штатов. Напротив, американские официальные лица прекрасно видели геополитические преимущества СССР в Иране. Лишь несколько лет спустя мысль о том, что причиной подобного поведения СССР была жесткая позиция США, стала главенствующей. Джордж Аллен тогда шел напролом. Позднее он стал считаться героем первых лет холодной войны и творцом доктрины, утверждающей, что СССР слабее Америки.

Политика США, направленная на достижение договоренностей с иранским руководством, имела успех. В 1946 году шах открыто заявил о своем желании наладить тесные контакты с США, однако лишь семь лет спустя эти связи установились. Действуя наперекор СССР, Кавам хотел рискнуть в пользу его главного противника — США. В скором времени между шахом и Кавамом развернулась борьба за влияние на политику Америки в азербайджанском вопросе. Самым острым моментом было сохранение жалобы Ирана в повестке дня Совета Безопасности ООН. Здесь шах одержал первую победу. Затем он посредством Г. Ала добился согласия госдепартамента США оказать поддержку своему предложению о командировании в Иран британской инспекционной комиссии. Кавам же, опасавшийся, что это нарушит достигнутые с Советами соглашения, был решительно за снятие вопроса с повестки дня Совета Безопасности. Аллен сообщал в Вашингтон: «Если Ала не найдет более убедительные доказательства в поддержку обвинений Советов во вмешательстве, то нам не следует заходить слишком далеко в этом вопросе».

В то же время 21 мая А. Кавам проинформировал представителя Ирана при ООН Г. Ала о том, что инспекционная комиссия, направленная в Азербайджан неделю назад, при изучении ситуации в Тебризе, Маранде, Джульфе, Хойе, Салмасе, Маку, Резайе и Миандоабе не обнаружила каких-либо фактов присутствия советских войск, вооружений, либо транспортных средств. В телеграмме говорилось, что советские войска покинули Азербайджан 6 мая. Несмотря на уход Советов из Ирана, США отдавали предпочтение сохранению вопроса Азербайджана в повестке дня Совета Безопасности. Г. Ала заявил представителю США Э. Стеттиниусу, что советский посол в Тегеране принял участие в ирано-азербайджанских переговорах и поддержал Пишевари. По мнению Ала, в словах российского дипломата о «железе и крови» таилась угроза Каваму и требование принять условия Пишевари. Посол Ала выразил надежду, что в свете этих обстоятельств Совет Безопасности окажет поддержку Ирану.

В Нью-Йорке не сомневались, что несмотря на официальный вывод русских войск из Ирана нынешняя организованность азербайджанской армии достигнута благодаря внедрению в нее советских военнослужащих, а также вооружению и обучению гражданского населения. Е. Стеттиниус разъяснил, что, по мнению правительства США, ситуация в Азербайджане на сегодняшний день дает основания Совету Безопасности вмешаться. Он также отметил, что сохранение иранского вопроса в сфере полномочий Совета Безопасности будет легитимным даже если от тегеранского правительства будет получен официальный рапорт о полном выводе советских войск. Избранный 17 мая председателем Совета Безопасности Александр Паруди правомерно поинтересовался, может ли иранский вопрос оставаться в рамках полномочий Совета Безопасности, если обе стороны заявят об урегулироании проблемы. В ответ на это представитель США заявил, что в их распоряжении имеются рапорты, свидетельствующие о присутствии в Азербайджане советских граждан и о внедрении советских солдат в азербайджанскую армию. Стеттиниус также отметил не последнюю роль советского посла в переговорах между Пишевари и Кавамом.

21 мая госсекретарь Дж. Бирнс проинструктировал Э.Стеттиниуса, что, учитывая советско-иранские проблемы и связанные с этим сложности, а также противоречивость информации, содержащейся в различных рапортах о положении в Северном Иране, в частности в Азербайджане, американское правительство считает, что снятие иранского вопроса с повестки дня Совета Безопасности может быть расценено как несостоятельность этого международного органа. До последнего времени иранское правительство не могло представить какой-либо удовлетворительный рапорт об Азербайджане. Только сейчас Иран представил такой документ, который к тому же является половинчатым и охватывает только одну часть провинции Азербайджан.

Близкий к политическим кругам еженедельник «Тайм» рассказывал своим читателям об обсуждении азербайджанского вопроса в Совете Безопасности в середине мая следующим образом: «На прошлой неделе Совет Безопасности получил рапорт из Тегерана, сообщавший о выводе Красной Армии из Азербайджана. Посол Ирана Ала поинтересовался, насколько обоснованы выводы инспекционной комиссии, направленной его правительством в Азербайджан. Польский посол Оскар Ланг спросил у Ала: «Разве комиссия проводила инспекцию с борта самолета с помощью телескопа?» На что Ала ответил: «Не знаю, как насчет телескопа или микроскопа, но я знаю одно, туда они полетели, на советском военном самолете». Даже сам Ланг присоединился к раздавшемуся после этих слов смеху. Но никто не стал смеяться, когда Ала рассказал о том, как действующий в качестве «дружественного посредника» советский посол Иван Садчиков настаивал на выполнении требований азербайджанских автономистов. Ала тихо добавил: «Насколько я понимаю, это вмешательство». Стеттиниус сказал: «Теперь я, как никогда прежде, верю в то, что было бы ошибочно снимать этот вопрос с повестки дня…». Совет согласился с тем, что поддерживаемые русскими демократы продолжают удерживать Азербайджан в своих руках.

Несмотря на заявление о продолжении российского вмешательства во внутренние дела Ирана, сделанное Г. Ала в Совете Безопасности 22 мая, США, опасавшиеся окончательного разрыва отношений с Россией, согласились одобрить информацию, свидетельствующую об отсутствии каких-либо советских войск или вооружений в Азербайджане, представленную Кавамом 20 мая. Совет Безопасности принял рапорт Кавама и прекратил обсуждение вопроса. Таким образом ООН преодолела свой первый большой кризис.

25 мая посол в Тегеране Дж. Аллен отправил госсекретарю Дж. Бирнсу обширный отчет о положении в Иране. В нем говорилось: «С большой уверенностью могу предположить, что, за небольшим исключением, в Иране не осталось советских солдат в униформе. С другой стороны, в Азербайджане слишком много советских граждан, имеющих хорошую военную подготовку, но кажущихся гражданскими лицами. Я старался выяснить их точное число, но очень мало людей, которые хотели бы высказать предположения по этому поводу. Прибывший сегодня из Тебриза вице-консул Духер полагает, что в Тебризе находится 2500 советских граждан. Из-за принадлежности этих людей к тюркской национальности они могут выдавать себя также за иранцев. По слухам, ему известно о нахождении в Тебризе 150 русских из европейской части России и, по его словам, если в их число входят сотрудники советского консульства и официальные представители, то эта цифра слишком занижена. Тебриз является самым большим центром советской активности.

Что касается вопроса вмешательства, то большинство советских граждан одеты в форму азербайджанской армии и занимают ключевые должности. Капитан Гагарин говорит, что по дороге в Тебриз его остановил светловолосый солдат в мундире азербайджанской армии, который не мог ни писать, ни читать ни на каком языке, кроме русского. Однако этот случай не дает оснований полагать, что число таких людей в Азербайджане велико. Советское вмешательство в какой-либо другом виде, кроме вышеуказанного, очень трудно обнаружить. Особенно затрудняет дело наше незнание того, что входит в состав термина «вмешательство». Пишевари и советский консул в Тебризе очень часто встречаются, особенно в кризисных ситуациях. Очевидно, что Пишевари во многом руководствуется его советами, тем не менее я думаю, что советские чиновники вряд ли считают целесообразным использовать угрозы либо давление. Группа Пишевари все время стремится получить больше советской помощи, чем она получала всегда. Говоря о советской активности в Тегеране, следует отметить, что, судя по всему, рассмотрение этого вопроса в Совете Безопасности стало причиной смягчения позиции СССР. Непредсказуемое поведение Кавама, а особенно заявления Ала, поставили советского посла в безвыходное положение, и он подозревает, что Кавам сам поручил Ала выступить с этой позиции. Однако Кавам все отрицает.

Основная цель Фируза, играющего в советские игры, это собирать силы против шаха и отомстить ему. Кавам же еще тогда, когда советские войска были здесь и русские оказывали на него жесткое давление, не поступал в соответствии с их наставлениями, не отдавая им предпочтение перед моими рекомендациями. Кавам считает, что он играет тонкую игру с левыми и Советами, целью которой является установление контроля над правительством и избрание подконтрольного ему Меджлиса. Наверное, Кавам планирует выступить против левых в более удобное время, может быть, месяцев через шесть. В настоящий момент правительство Ирана и большая часть населения не станут приветствовать направление инспекционной комиссии Совета Безопасности. Но Кавам положительно оценивает оказываемую ему Советом Безопасности ощутимую поддержку, и в случае, если переговоры с Азербайджаном пойдут плохо, то, вероятно, он примет эту инспекцию или же будет использовать ее как угрозу».

Безрезультатность переговоров тегеранского правительства с представителями Азербайджана усилила беспокойство всех мировых общественных кругов, имеющих отношение к азербайджанскому вопросу. Дж. Бирнс в Вашингтоне, Э. Бевин в Лондоне, И. Сталин и В. Молотов в Москве, М.Дж. Багиров в Баку пристально следили за дальнейшим развитием событий. А в Тебризе, действуя в обстановке удручающей неопределенности, искали выход из сложного положения. 18 мая Кавам с целью ответа на нападки, обрушившиеся на него, выступил по тегеранскому радио. В его заявлении говорилось: «Благодаря моей заботе и верной политике произошел поворот в советско-иранских отношениях, между нами зародилось взаимопонимание… Искренне желая мирного урегулирования азербайджанского вопроса, я приступил к переговорам с представителями Азербайджана и увидел, что они также желают разрешения дела благоприятным образом. И хотя полная договоренность до сих пор не достигнута, я уверен в том, что благодаря правильно выбранному курсу азербайджанский вопрос, волнующий весь народ, будет разрешен…

Преступные действия группы насильно навязанных народу депутатов привела страну к катастрофе. Они абсолютно необоснованно лишили Пишевари депутатского мандата, посеяли в стране семена вражды и ненависти; они ничего не сделали для благосостояния народа, зато преследовали свои интересы, посещали иностранные представительства и плели интриги…

Сейчас я стараюсь укрепить отношения со всеми странами, особенно с СССР, сохранить баланс во внешней политике Ирана, и как только будет решен вопрос Азербайджана, обещаю начать осуществление широкомасштабных реформ для повышения благосостояния населения, используя для этого прогрессивные силы общества. А те, кто будут мешать мне в осуществлении этих реформ, будут уничтожены как вредные насекомые».

Заявление А. Кавама совпало по времени с телеграммой высокопоставленного сотрудника МИД СССР М. Силина Багирову и телефонным разговором руководителя Советского Азербайджана с Пишевари, что объясняется определенной обеспокоенностью Советов. М. Силин в своем послании предупреждал, чтобы со стороны советских представителей, в том числе и бакинской «тройки» не поступало в адрес Национального правительства никаких документов, письменных распоряжений или наставлений. Одновременно МИД СССР советовал позаботиться о вывозе архива Национального правительства. В связи с этой телеграммой член бакинской «тройки» генерал А. Атакишиев писал 20 мая: «Никаких бумаг и переписок и вообще письменных документов, исходивших от советских представителей и, в частности от «тройки», в делах Национального правительства Азербайджана нет и не должно быть, так как все указания и советы представителям Национального правительства принципиально всегда давались в устном порядке. Что же касается архива секретного делопроизводства Демократической партии и других правительственных учреждений Иранского Азербайджана, то накануне отъезда азербайджанской делегации в Тегеран, мы («тройка») в порядке профилактики от возможных неожиданностей, намечая с Пишевари все подготовительные мероприятия, посоветовали ему на случай осложнений вывезти в Союз с нашей помощью и архив Национального правительства».

Эта явная встревоженность и стремление замести следы основывались на том, что, по разведданным советских спецслужб, иранские войска постепенно окружали Азербайджан с направлений Саингала, Саггыз, Сардашт, Мияне, Зенджан, Гилян. Все говорило за то, что под руководством нового начальника генштаба генерала Джаханбани создается «азербайджанский фронт». Столкновения 18 мая в районе Саингала выявили расхождения между декларируемой политикой правительства и планами генштаба. В тот же вечер Тебризское радио объявило, что тегеранские войска на протяжении 150 миль курдистанской границы атаковали Азербайджан. День спустя премьер Пишевари объявил, что Азербайджан находится накануне войны.

20 мая в беседе с редактором газеты «Кейхан» Кавам выразил серьезную озабоченность столкновением между правительственными войсками и азербайджанской армией. Он отметил, что продолжает отстаивать принципы мирных отношений с населением Азербайджана. Еще до прихода к власти он настаивал, чтобы войсковые части в Азербайджане и прилегающих районах не выходили за пределы своего расположения. Кавам заявил, что направил телеграммы командирам и ряду чиновников, чтобы они в районе столкновений совместно с азербайджанскими представителями наблюдали за режимом перемирия. А сам он сожалеет о случившемся и остается сторонником миролюбивой политики, газетчиков же просит не поднимать большого шума из-за этого конфликта.

21 мая тегеранские газеты опубликовали текст телеграммы Кавама к Пишевари. Сюда же Кавам включил и телеграмму военного министра генерала Ахмеди командующему 4-й армией, расположенной в Курдистане. Генерал Ахмеди писал: «Я неоднократно отмечал, что высокоуважаемый глава правительства стоит на позициях мирного решения азербайджанского вопроса. Необходимо, отказавшись от всех атакующих действий, сосредоточиться только на обороне. Еще раз подчеркиваю: нарушение этого приказа повлечет серьезную ответственность с привлечением к военно-полевому суду. Для расследования инцидента премьер-министр срочно направляет на место событий комиссию».

21 мая Багиров в телефонном разговоре с Пишевари обсудил ход событий. В первую очередь обсудили три телеграммы, которые Пишевари по просьбе Багирова отправил Каваму, советскому послу в Тегеране и самому Багирову. Одобрив результаты телеграфного общения Пишевари с Кавамом, Багиров сказал: «Эти документы сейчас находятся у меня под рукой. Я их читал и они мне очень понравились. Содержание этих телеграмм показывает, что в Тегеране дела идут по-другому и Кавам не хочет портить свои отношения с вами…». Анализируя политику А. Кавама, Багиров предполагал, что, возможно, он, проводя двойственную политику, хочет угодить «и нам, и нашим «друзьям». Но, видно, дело зашло так далеко, что он не сумеет продолжать вести двойную игру. Он должен окончательно выбрать одну из сторон, снять маску и «показать свою действительную политическую физиономию». Далее Багиров, обращаясь к Пишевари, сказал: «Джафар, нет никакого сомнения, что Кавам в первую очередь думает о своем имуществе и состоянии. Он свое богатство любит больше, чем Имама, Пророка, тебя и меня. Он хочет сохранить его. Понимаешь ли это? Он не настоящий социалист и не может быть социалистом, но в душе, возможно, близок к нам. Он хочет, взяв власть в свои руки, сохранить свое состояние. Он также хорошо понимает, что многое зависит и от соседа, поэтому он вынужден идти на соглашение. Но видно, что его недолюбливают, у них имеются свои люди. Его (шаха) супругу англичане держат у себя умышленно как заложницу, как принято при торговле». Багиров просил Пишевари: «Не надо задевать Кавама. Поручи, чтобы и в печати ничего направленного против него не помещали. Ты слушал его выступление по радио от 18 числа? Многие газеты считают, что необходимо оказать помощь и поддержку Каваму для осуществления им своих обещаний. Он сам ждет помощи в этом от всех стран. Мы тоже должны ему помочь. Я во имя нашего братства прошу тебя сделать это… Знай, что наш великий и мудрый вождь каждодневно лично занимается всеми этими вопросами. За два часа до нашего разговора с тобой, в тот день, когда я болел, он сам позвонил мне и сказал поручить тебе, чтобы закончить с этим вопросом (соглашение с центральным правительством — Дж. Г.)».

Посол Садчиков сообщил Багирову, что в Тебриз прибудет тегеранская комиссия для продолжения переговоров. Одновременно он сообщил иранскому правительству, что еще до отъезда комиссии он получит ее предложений. По его мнению, в этом случае вместо пустых переговоров за один-два дня можно было бы решить вопрос. Багиров, в свою очередь, информировал Пишевари, что комиссия заблаговременно представит свои предложения Садчикову, Садчиков передаст их Багирову, а тот — Пишевари.

24 мая иранское правительство представило Садчикову проект новых предложений. К первому пункту предложений от 21 апреля было сделано дополнение: глава финансового учреждения также назначается по представлению провинциального энджумена и утверждается правительством. Вторая статья была дана в следующей редакции: «Управитель Азербайджана будет назначаться утверждением правительства предложения областного энджумена Азербайджана». В связи с преподаванием на азербайджанском языке дополнительно указывалось, что после 5-го класса по программе Министерства образования занятия будут проходить на азербайджанском и фарсидском языках. Крошечные уступки предусматривались в распределении местных доходов, форсировании строительства железной дороги Тебриз — Мияне, условиях выборов в Меджлис 15-го созыва, превращении отрядов федаинов в жандармерию. Что касается земель, распределенных в результате демократического движения среди крестьян, то отмечалось, что в отношении государственных земель — халисе, поскольку правительство в принципе согласно с раздачей халисе крестьянам по всему Ирану, оно обязуется при первой же возможности внести законопроект об этом на утверждение Меджлиса. Садчиков сделал на полях проекта ряд пометок, основной целью которых было примирение сторон.

28 мая, после обсуждения предложений Кавама и уточнений Садчикова, азербайджанская сторона, в свою очередь, направила предложения советскому послу в Тегеране, Каваму и М.Дж. Багирову. По сравнению с прежними требованиями, рассмотренными 10 мая в Тегеране, по новому проекту ощущалось, что демократы настроены уже не так категорично и готовы отступиться от многого. Давление Советов, несомненно, ослабило волю Пишевари. К концу мая активность советских инструкторов в Иранском Азербайджане заметно поубавилась. Вице-консул Р. Россоу писал: «27 мая на заседании кабинета министров Пишевари сказал, что пора подчиниться центральному правительству, в противном случае США и другие страны воспользуются азербайджанским конфликтом в борьбе против нашего большого друга и союзника — России. Когда некоторые министры заявили, что с новой армией можно противостоять иранцам, Пишевари ответил, что если США и Британия вмешаются в войну, нашему союзнику будет нелегко, а это означает и наш конец».

Тем не менее в первые дни июня в телеграмме на имя госсекретаря США, описывая политическое положение в Азербайджане, Россоу приходит к выводу, что контроль Советского Союза над этим регионом все еще силен. 5 июня он писал: «Вмешательство Советов в дела азербайджанского правительства и Демократической партии не ослабело. В настоящее время это вмешательство выражено в политическом руководстве на самом высоком уровне, инструктаже, в назначении на стратегически важные должности выходцев из Советского Азербайджана и контроле над политической безопасностью. Сотрудники госбезопасности в форме офицеров азербайджанской армии или гражданской одежде фланируют по улицам. Их можно опознать по сносному русскому языку и характерным северно-русским признакам. Но большинство среди них все же советские кавказцы. Все наблюдатели отмечают, что число железнодорожников, одетых в форму военного образца, выросло в три раза. Но причины этого неизвестны. В народе утвердилось мнение, что это советские агенты. Во всех рапортах, основанных на анализе официальных источников, указывается, что СССР ориентирует азербайджанское правительство на достижение соглашения с Тегераном. Азербайджанское правительство и Советский Союз в решении проблемы перешли к политике обороны. Совпадение по времени этих перемен с рапортами АДП и азербайджанского правительства, а также атакой азербайджанской прессы на США говорит о том, что это следствие жесткой линии США в Совете Безопасности и адекватной позиции мировой прессы. Здесь все уверены, что именно США ослабили азербайджанскую политику СССР, и поэтому растет озлобленность к США, поэтому в тебризской прессе царят антиамериканские настроения, пропагандируется благотворность деятельности Национального правительства и усиленно подчеркивается, что азербайджанская проблема — это «внутренний вопрос». Пропаганда избрала откровенно непримиримую линию поведения».

Газета «Азербайджан», отражающая официальную позицию Национального правительства, начала широкую кампанию против США. В противовес политике бывшего президента Ф.Рузвельта действия вновь избранного Г. Трумэна жестко критиковались. Вести об антиамериканских публикациях дошли до Вашингтона. Журнал «Тайм» писал по этому поводу: «Народу азербайджанской провинции, под руководством Советов объявившей свою независимость от Ирана, на прошлой неделе рассказали, как должны одеваться свободные люди. Издающаяся в Тебризе газета «Азербайджан» высмеяла использование ношенной одежды, присылаемой из США. Это не было благотворительностью — товары скупили иранские купцы и отправили в Иран для продажи. Газета хвалила Ф. Рузвельта и его политику «ленд-лиза», а политику Трумэна ругала. В статье говорится: «Новая линия США направлена на монополизацию Америкой мировой торговли, заполучение американцами права продавать нам свое использованное платье возмутительно. Наш народ, завоевавший демократические свободы, должен не только отказаться от подобной одежды, но и рассматривать торговцев таким товаром в качестве тормоза развитию нашей промышленности. Все должны стараться использовать продукцию местного производства, чтобы наш народ остался в стороне от мирового экономического кризиса. Повторяем, азербайджанцы брезгуют и не будут надевать чужую использованную одежду».

5 июня Садчиков направил телеграфом в Москву, Тебриз и Баку проект согласованного договора об урегулировании азербайджанского вопроса. Проект состоял из 15 статей, по поводу которых советский посол писал, что считает предложения иранского правительства приемлемыми. Так, до созыва нового Меджлиса, который должен будет рассмотреть окончательный статус Азербайджана и пересмотреть закон об административном делении страны, эти предложения позволяют сохранить фактически сложившееся положение. Будущее же страны будет зависеть исключительно от соотношения демократических и реакционных сил в Меджлисе. Учитывая неблагоприятный внутренний расклад в Иране, посол предлагал не медлить с переговорами. Одновременно он предупреждал, что противники соглашения попытаются воспользоваться создавшейся зыбкой ситуацией. Они будут запугивать шаха и Кавама тем, что Советы только ждут удобного случая, чтобы отторгнуть Азербайджан. И для оформления нефтяного договора также необходимо завершение переговоров в короткие сроки. Без этого иранское правительство не объявит начало избирательной кампании в Меджлис. Внутреннее положение страны позволяет надеяться, что новый состав парламента будет не хуже старого. Иранское правительство сделало гораздо больше поправок и уступок к декларации от 22 марта, чем ожидалось. Садчиков рекомендовал азербайджанской стороне принять новый проект иранского правительства, подписать соглашение и договориться с Кавамом о совместной борьбе за демократический состав будущего парламента. Представленный Садчиковым проект представлял собой по сути предложения азербайджанского правительства от 28 мая, в которые Кавам и Фируз внесли небольшие исправления. Ряд историков считает действия советской стороны, направленные на интенсификацию переговоров Тебриза и Тегерана, ее стремлением ускорить выборы в Меджлис. Советский Союз старался посредством парламента как можно скорее закрепить уступки, сделанные Кавамом. Именно этим объясняются его усилия примирить Азербайджан и центральное правительство. По достижении этой цели Азербайджан как автономная область Ирана мог бы делегировать в Меджлис достаточное количество депутатов, которые, вместе с другими сторонниками СССР оказавшись в большинстве, лоббировали бы утверждение нефтяного проекта.

1 июня 1946 года заместитель министра иностранных дел СССР В. Деканозов принял специального поверенного иранского кабинета Саяха, который заявил, что «в это трудное для правительства Кавама время устойчивость иранского правительства зависит от прочности его внешнеполитического положения и в первую очередь от доверия к нему советского правительства».

В. Деканозов ответил, что правительству Кавама и лично Каваму советское правительство такое доверие оказывает. Об этом известно и самому Каваму и это было подтверждено рядом фактов. Согласившись с этим, Саях заявил, что сейчас перед правительством Кавама стоят следующие важнейшие проблемы: 1) азербайджанский вопрос; 2) земельная реформа; 3) выборы в Меджлис. Он добавил, что уже заканчиваются переговоры о новом статусе Азербайджана. Что же касается парламентских выборов, то новый Меджлис должен принять закон о нефти с учетом предложения советского правительства. В конце беседы Х.Саях еще раз подчеркнул, что «в осуществлении больших задач внутренней политики, стоящих перед правительством Кавама, большую роль должно сыграть доверие к Каваму советского правительства. Кавам очень рассчитывает на это».

Проект договора, согласованный с Кавамом и Садчиковым, М.Дж. Багиров обсудил с В. Молотовым, после чего 8 июня 1946 года в городе Нахичевани встретился с руководителями Азербайджанского Национального правительства С.Дж. Пишевари, М.А. Шабустари, С. Джавидом и С. Падеганом. Ознакомившись с изменениями, внесенными Кавамом и Фирузом в проект соглашения, предложенного азербайджанцами, Пишевари и его товарищи единодушно выразили свое удовлетворение и согласились подписать такое соглашение. Они возражали лишь против изменения пункта 9 — о границах, где Кавам исключил провинцию Зенджан из состава Иранского Азербайджана. Пункт 9 проекта прежде гласил: «Принимая во внимание национальный язык и другие особенности азербайджанского народа, в азербайджанскую область войдут бывшие 3-й и 4-й останы и провинция Зенджан». Однако Кавам считал включение Зенджана явным нарушением закона об административном делении страны. Лидеры же демократов заявляли, что все без исключения население Зенджана является азербайджанским и в народном движении принимало самое активное участие, разделяя вместе со всеми тяжесть борьбы с тегеранской реакцией. В результате обмена мнениями вокруг этого пункта все согласились не затягивать больше процесс и во что бы то ни стало завершить переговоры, не отказываясь в то же время от попыток отстоять пункт 9 без поправок перед тегеранской комиссией или Меджлисом 15-го созыва.

На этой встрече азербайджанские лидеры просили добиться от Кавама принципиального согласия и обещания, чтобы при выборе кандидатур в депутаты Меджлиса Тегеран не рекомендовал бы лиц, не проживающих в Азербайджане, как это практиковалось раньше, и дал бы возможность азербайджанцам самим выдвинуть людей из числа испытанных демократов. Кроме того, было решено расширить контакты с Народной партией «Туде» и добиться через советское посольство обновления руководства ЦК партии, рекомендовать Камбахша или Кешаверза на посты ее руководителей. Отмечалось также, что было бы целесообразно добиться, чтобы в состав ЦК Народной партии были введены азербайджанцы.

Все также согласились с тем, чтобы немедленно после окончания переговоров вывезти из Тебриза в Советский Союз на хранение ценный архив Демократической партии и Национального правительства. Учитывая необходимость укрепления Демократической партии Азербайджана опытными кадрами, было решено отправить в Баку группу проверенных партийных работников для соответствующей их подготовки и обучения.

Предвидя в дальнейшем более сложную обстановку, требующую особой осторожности и вдумчивости в проводимых мероприятиях, Багиров рекомендовал Пишевари решения по всем принципиальным вопросам принимать после предварительного обсуждения и согласования с присутствовавшими на встрече лицами.

Придя к принципиальному согласию по поводу выдвигаемых условий, 10 июня заместитель премьера Музаффар Фируз, заместитель министра путей сообщения Абульгасан Садеги и Мусавизаде направились в Тебриз. Гамид Резави, Нерахи, Мустафа Фердад были включены в состав делегации в качестве журналистов и секретарей. Кроме политической делегации в Азербайджан отправилась и военные — генерал Хедаят и полковник Алави. После двухдневных переговоров 13 июня в 19.30 было подписано «Соглашение между государственными и азербайджанскими представителями». В нем указывалось: «В результате переговоров между иранским правительством и азербайджанскими представителями, а также принимая во внимание Декларацию из 7 пунктов от 22 апреля 1946 года, стороны согласились, чтобы нижеследующие пункты разъяснили и завершили Декларацию и были своевременно претворены в жизнь:

1. В пункт 1 правительственной декларации включена нижеприведенная фраза: «Начальник финансового отдела также назначается по представлению провинциального энджумена и утверждается правительством».

2. В связи с тем, что в правительственной декларации предусмотрено, что «управитель Азербайджана будет назначаться после утверждения правительством предложения областного энджумена Азербайджана», для осуществления этого пункта министр внутренних дел будет выбирать одну кандидатуру из нескольких, представленных провинциальным энджуменом, и рекомендовать ее для утверждения правительством.

3. Учитывая перемены, происшедшие в Азербайджане за последнее время, правительство будет считать выборный орган, каким является Азербайджанский Национальный Меджлис, в качестве азербайджанского провинциального энджумена. После начала работы Меджлиса 15-го созыва и утверждения им представленного правительством закона о провинциальных и областных энджуменах на основании этого акта немедленно начнутся выборы в азербайджанский провинциальный энджумен.

4. Будет создана комиссия из представителей азербайджанского провинциального энджумена и иранского правительства для решения судьбы войсковых частей, образованных путем призыва в армию населения в ходе азербайджанского движения, а также судьбы командиров этих войсковых частей. Комиссия в кратчайшие сроки должна представить на утверждение свои предложения.

5. По части финансов достигнуто соглашение, что Азербайджан 75 % своих доходов будет направлять на покрытие собственных нужд, а 25 % — в государственную казну.

6. Правительство Ирана согласно в ближайшее время приступить к строительству железной дороги Мияне — Тебриз. На строительство в первую очередь будут привлекаться азербайджанские специалисты и рабочие.

7. Из добровольческих отрядов федаинов будет формироваться жандармерия. Будет создана комиссия из представителей правительства и азербайджанского энджумена, которая на местах будет заниматься этим, а также назначением командиров частей. Комиссия должна представить на утверждение свои рекомендации.

8. В отношении государственных земель, поделенных между крестьянами в ходе азербайджанского демократического движения, а также ввиду того, что правительство в основном согласно с идеей раздачи государственных земель во всем Иране, оно не возражает против факта раздачи земель в Азербайджане. Проект соответствующего закона будет представлен на утверждение Меджлиса. Что касается других видов земельной собственности, поделенной между крестьянами, то соответствующая комиссия из представителей энджумена и правительства будет оценивать ущерб, нанесенный помещикам, определять размер денежной или равноценной землей компенсации. Комиссия должна представить свои предложения для утверждения.

9. Правительство согласно представить на утверждение Меджлиса 15-го созыва проект нового избирательного закона, основанного на принципах свободы и демократии, с всеобщим (с участием женщин), равным, тайным голосованием. Правительство также согласно представить на утверждение Меджлиса проект закона, устанавливающего численность депутатов от Азербайджана и других провинций пропорционально численности населения. После утверждения этого закона будут проведены довыборы депутатов в Меджлис.

10. Третий и четвертый останы Ирана будут составлять территорию Азербайджана. (В третий остан входят города Тебриз и Ардебиль, в четвертый — Хой, Резайе, Мехабад, Марага, Биджар).

11. Для ускорения прогрессивных мероприятий в Азербайджане правительство идет на образование исполнительного Совета, образованного из управителя Азербайджана, руководителей провинциальных учреждений и президиума провинциального энджумена. Этот совет будет работать под контролем энджумена.

12. Ввиду того, что в пункте 3 правительственной Декларации от 22 апреля 1946 года о средних и высших школах допущены разночтения, в него добавляется следующая фраза: «В средних и высших школах образование ведется на двух языках — фарсидском и азербайджанском на основании программ министерства образования; эти программы с учетом местных условий будут дорабатываться и составляться на основе демократизма и в соответствии с новыми прогрессивными принципами.

13. Правительство согласно на распространение приведенных в соглашении прав и на курдов, проживающих в Азербайджане. В соответствии с пунктом 3 правительственной декларации занятия в курдских школах до 5-го класса будут проходить на их родном языке.

14. Правительство намерено представить в Меджлис 15-го созыва проект закона о выборах в городские мэрии. Этот закон будет применяться во всем Иране и основываться на принципах всеобщего, тайного, самостоятельного, равного избирательного права. После принятия этого закона в городах Азербайджана и всего Ирана будут проведены выборы во все мэрии. До принятия этого закона и проведения новых выборов существующие ныне советы городских управлений должны продолжить свою деятельность.

15. Настоящий договор составлен в двух экземплярах и вступает в силу после утверждения правительством и азербайджанским провинциальным энджуменом.

Подписи: Музаффар Фируз, Сеид Джафар Пишевари

Тебриз, 13 июня 1946 года».

Многие исследователи этого драматичного периода истории Ирана единодушны во мнении, что акт подписания ирано-азербайджанского договора — результат нешуточного нажима Советского Союза. Этот состоящий из 15 пунктов договор прежде всего соответствовал интересам СССР. Свои цели преследовал и Кавам. Он всегда старался увязать переговоры с выборами в Меджлис. В этой взаимосвязи было два важных момента. Первый: советскому послу давали понять, что если русские заинтересованы в скорейшем созыве Меджлиса, который будет рассматривать нефтяной контракт, то надо поторопить азербайджанцев. Второй: центральное правительство, как и в других областях Ирана, в Азербайджане также будет контролировать ход выборов в Меджлис.

14 июня президиум Меджлиса Азербайджана, а 17 июня иранское правительство утвердили подписанный сторонами договор. Помимо этого документа заместитель Кавама по политическим вопросам Музаффар Фируз вручил Пишевари письменное заверение по поводу провинции Зенджан (Хамса), в котором определялось, что федаины из азербайджанцев, направленные в Хамсу со служебным заданием, должны вернуться на свои места в Азербайджан и на основании пункта 7 соглашения по усмотрению создаваемой комиссии будут зачислены в состав жандармерии для несения службы; федаины из числа жителей Хамсы, которые помогали демократическому движению в Азербайджане, будут ограждены от всякого преследования, и правительство намерено по мере надобности использовать их в жандармерии г. Хамса. Ввиду того, что со стороны господ Зульфугари, Аслахадар-баши и Яминлашгари по отношению к демократическому движению Азербайджана были допущены провокационные выпады, повлекшие вооруженные столкновения, правительство в целях сохранения спокойствия и порядка, а также предотвращения всяких новых подстрекательств дает указание местным работникам запретить вышеуказанным трем лицам возвращение и пребывание в Зенджане (Хамса) до окончательного определения положения этой области.

После подписания договора глава иранской делегации М. Фируз 13 июня выступил по Тебризскому радио. Он резко критиковал политику предыдущего правительства и иранский Меджлис и заявил, что их порочная политика привела страну на грань гражданской войны. Он назвал Кавама символом иранского национализма и констатировал крах политики реакционных кругов, пытавшихся обратить азербайджанский кризис в международный конфликт. Те, кто хотел решить азербайджанский вопрос силовым путем, ведущим к братоубийственной войне, осрамились перед всем обществом. Реакционеры должны понять, что правительство Кавама опирается на свободолюбивые силы. Свое выступление Фируз завершил пафосно: «На деле доказано, что Азербайджан был и остается неотъемлемой частью Ирана. Никто и ничто не в состоянии отторгнуть героических и верных сынов Азербайджана от матери-Родины».

13 июня по Тебризскому радио передавались заявление и речь Пишевари, который объявил, что народ Азербайджана добился большой исторической победы: провозглашенные 3 сентября 1945 года цели были достигнуты практически без кровопролития. Подписанное соглашение имеет большое значение не только для Азербайджана, но и для всего Ирана. Был сделан первый шаг к справедливому распределению земли, полувековая борьба иранских патриотов увенчалась значимой победой. Государство признало необходимость нового избирательного закона, обеспечивающего демократию и свободу волеизъявления. Иранские женщины, лишенные социальных прав, теперь могут избирать и быть избранными. Особое достижение — официальный статус азербайджанского языка. Теперь азербайджанцы будут получать образование на родном языке, а в учреждениях будут служить подготовленные в Азербайджане кадры. Пишевари заявил: «Если бы господин Кавам эс-Салтане за всю свою жизнь более ничего не сделал, одно это соглашение завоевало бы ему место в сердцах азербайджанцев. Одним этим поступком Кавам внес свое имя в списки особо почитаемых друзей Азербайджана». По поводу многочисленных слухов, муссирующихся вокруг договора, Пишевари заметил, что эти сплетни сеют реакционеры, утверждающие, что Кавам, желая удержать у власти свой кабинет, переметнулся к демократам и преклонил колени перед Азербайджаном. «Не стоит обращать внимания на эти измышления. Здесь нет победителей и никто не предавал Азербайджан». «Со дня подписания этого соглашения в истории азербайджанского народа началась новая эпоха», — провозгласил азербайджанский лидер в своем заявлении.

Вице-консул США в Тебризе Р. Россоу квалифицировал подписанное соглашение как признание суверенитета Азербайджана и отметил, что этим документом заложена основа «путем дальнейших переговоров решать вопросы двусторонних отношений. Тем не менее бунтовщики сохранили войска, контроль над территорией, одним словом, де-факто сохранили независимость».

Посол США в Тегеране Дж. Аллен 13 июня в срочном сообщении госдепартаменту и госсекретарю Бирнсу так прокомментировал заключенное соглашение: «Судя по тексту, 7 статей документа от 22 апреля приняты абсолютно, и это соглашение является простым представлением тех же статей. По условиям соглашения, иранское правительство признало Азербайджанский Милли меджлис в качестве провинциального энджумена… Анализ соглашения от 13 июня между тегеранским и тебризским правительствами показывает, что уровень благорасположения к Каваму, на который он рассчитывал благодаря посреднической деятельности Фируза, оказался гораздо ниже ожидаемого. Кое-как удается выдать подписание соглашения за победу Кавама. Единственный козырь Кавама, это то, что удается сохранить целостность Ирана без гражданской войны. Однако не исключено, что скорее Азербайджан захватит весь Иран, чем Иран вернет Азербайджан. Так, Азербайджанская демократическая партия продолжает держать все под своим контролем; демократы в Азербайджане и партия «Туде» в остальном Иране проявляют активную деятельность. Обе эти партии дисциплинированны, сторонники тоталитаризма и Советов, т. е. типично коммунистические партии. Из них та, которая действует в Азербайджане, наиболее сильна, ибо обладает вооруженными силами, неприкосновенными по Тебризскому соглашению. Истинное значение этого соглашения проявится в том, каким образом оно будет реализовано. Кавам, несомненно, думает, что, занимая позицию миротворца и друга азербайджанских лидеров, он сможет постепенно взять этих лидеров под свой контроль.

Текст Тебризского соглашения был опубликован 15–16 июня в тегеранских газетах. Во второй половине июня это событие превратилось в основную тему обсуждений. Публикации в прессе показывают, что в иранском обществе преобладали три главных мнения: левые — «Рахбар», «Зафар», «Мардом», «Неджате Иран», «Иране Ма», «Дад» и другие газеты отмечали соглашение 13 июня как важную победу азербайджанских демократов и требовали распространения демократических реформ на весь Иран. Считая Кавама главным виновником события, они называли его «руководителем и отцом иранского народа». Правые и независимые газеты — «Мехре Иран», «Кейхан», «Эттелаат», «Сетаре», «Иран», «Гияме Иран», а также правительственные издания тоже считали это соглашение успехом Кавама. Употребляемые ранее в отношении азербайджанцев определения «бунтовщики», «предатели» исчезли из их публикаций. «Мехре Иран» писала: «Азербайджанский вопрос решился положительно, в пользу свободы. Уже не слышно слов «автономия», «азербайджанское правительство». Соглашение успокоило общественность Ирана». «Кейхан» также положительно оценивала соглашение, с удовлетворением отмечая пункт 3 о провинциальном энджумене и пункт 5 о выделении 75 % доходов на местные нужды. «Эттелаат», опубликовав полный текст соглашения, отметила, что теперь многое зависит от реализации этого документа, и в первую очередь от лидеров АДП. «Во всяком случае, мы надеемся и молим Бога, чтобы этот акт правительства Кавама послужил на благо страны», — писала газета, не преминув добавить: «Мы также надеемся, что у тюркоязычных азербайджанцев не будет причин забывать язык Саади и Хафиза».

Вместе с тем газеты «Кушеш», «Михан», «Азад», «Тегране Мосаввар» развернули реакционную кампанию против премьера Кавама. Эти издания даже не опубликовали текст соглашения. «Михан» патетически вопрошала: «Почему правительство заключает договор с азербайджанцами? Разве они из другого государства? Надо отрубить руку Дарахшани, с которого все началось. Пока иранская армия не вошла в Азербайджан, всегда будет существовать опасность его отделения. Пока иранская армия не вошла в Азербайджан, мы не можем говорить, что иностранные войска оттуда вышли». А газета «Азад» считала, что азербайджанское движение началось с провокаций одного-двух наемников с целью отторгнуть его от Ирана. После прихода Кавама к власти все ожидали, что правительство для подавления восстания направит в Азербайджан войска.

16 июня 1946 года это же издание опубликовало обращение партии «Эстеглал», содержащее резкую критику Тебризского соглашения. «Эстеглал» требовала ликвидировать это соглашение, примерно наказать «врагов отечества», виновных в гибели иранских солдат. «Награждение изменников в честь заключения последнего соглашения между азербайджанскими демократами и делегатами иранского правительства служит плохим примером для иранской истории. Это черное пятно на правительстве и черный день для народа», — говорилось в обращении.

«Эстеглал» предрекала тяжелые последствия этого договора для премьера и его кабинета, и требовала отказаться от «порочного» курса. Эта партия считала, что покончить с азербайджанским вопросом нужно путем ввода правительственных войск, установления контроля над территорией и границами Азербайджана, жестокого подавления «бунтовщиков и изменников Родины». Это обращение «Эстеглал» было переведено референтом советского посольства в Тегеране М. Эфендиевым и отправлено в министерства иностранных дел СССР и Азербайджана.

16 июня М. Фируз сделал в правительстве доклад о разрешении азербайджанского кризиса. Он доложил, что в целом мирное разрешение проблемы является результатом доброй воли руководителей азербайджанской провинции и отсутствия у них сепаратистских тенденций.

Оппонируя Фирузу резко выступили Баят, Ахмеди и Бахар, заявившие, что по существу азербайджанский конфликт не погашен, так как Азербайджан не уступил ни в одном вопросе и все осталось по-прежнему. Затем выступил Сепехр, бросивший: «Можно ли называть разрешением азербайджанского вопроса принятие всех требований азербайджанцев. Если Кавам так считает, то он глубоко ошибается».

Вынужденный защищаться, Кавам ответил, что выступавшие, несомненно, осознав громадное значение разрешения этой проблемы, видимо, все же не поняли до сих пор, какие угрозы нависли над Ираном. В итоге несмотря на то, что почти все выступления звучали на повышенных тонах, министры признали разрешение азербайджанского вопроса успешным.

После заседания правительства Кавам рекомендовал Фирузу немедленно сообщить обо всем шаху. 17 июня М. Фируз доложил шаху о ходе разрешения азербайджанского кризиса. В заключение он позволил себе рекомендовать правителю ограничить свое вмешательство во внутренние дела страны, передав решение военных вопросов целиком правительству и тем самым сняв с себя ответственность в этой сложной обстановке. Мухаммад Реза поблагодарил Фируза за службу и заверил его, что со своей стороны готов всецело поддержать Кавама, но, к сожалению, третьи лица часто стараются сохранить как у него, так и у Кавама впечатление, что они действуют друг против друга. Позднее Фируз сказал, однако, советскому агенту, что далеко не убежден в искренности заявления шаха, так как ему точно известно от полицейского чина, который одновременно является осведомителем шаха, что 14 июня по поручению Мухаммеда Реза Пехлеви бывший депутат Фаррох посетил американского посла Аллена вместе с этим полицейским чином, знающим английский язык, и заявил Аллену следующее: «Шах желает знать, может ли он рассчитывать на поддержку американцев, если при необходимости предпримет жесткие меры против Кавама, вплоть до того, что уберет его». Опытный дипломат Аллен ответил: «Не все в политике Кавама пока нам нравится. Но передайте шаху, что, конечно, американцы имеют свои интересы в Иране, однако открыто вмешиваться в борьбу двора с правительством не будут».

14 июня азербайджанский Милли Меджлис начал свою деятельность в качестве провинциального энджумена. Его последняя, третья сессия объявила о роспуске Милли Меджлиса. 16 июня премьер-министр С.Дж. Пишевари обратился к энджумену с просьбой освободить его от государственных обязанностей. Энджумен удовлетворил его просьбу и вынес благодарность за успешную деятельность против реакции и за торжество демократии. Отныне Пишевари продолжал свою работу только в качестве председателя АДП.

На первом же заседании энджумена было принято обращение к министерству внутренних дел Ирана с просьбой разрешить Национальному банку отпустить Азербайджану 23 миллиона риалов на текущие расходы. Министерство согласилось выделить пока 8 млн. риалов, а Национальному банку было дано указание восстановить работу азербайджанского филиала.

В соответствии с соглашением от 13 июня, как только Азербайджанское Национальное правительство прекратило свою деятельность, бывший министр внутренних дел доктор С. Джавид стал генерал-губернатором Азербайджана, бывший министр сельского хозяйства доктор Мехташ — губернатором Тебриза, бывший вице-премьер доктор Джаханшахлу — ректором Азербайджанского университета. Ф. Ибрагими остался в должности прокурора.

Первым шагом нового органа управления были арест и семичасовое задержание четверых сотрудников американского посольства, без разрешения пробравшихся в Тебриз. Этот случай серьезно обеспокоил госдепартамент. Заместитель госсекретаря Дин Ачесон писал послу Аллену: «Мы хотели бы знать, послали вы или нет протест иранскому правительству по поводу инцидента 21 июня в Тебризе. Государственный департамент очень обеспокоен этим, так как этот случай показывает, насколько укрепились в Азербайджане тоталитарные методы советской армии. Мы думаем, что иранскому правительству следует направить жесткий протест с требованием расследовать этот инцидент и доложить, какие меры принимает правительство в отношении лиц, допустивших подобный поступок и что оно собирается сделать, чтобы не допустить подобное впредь. Наше мнение должно быть посредством департамента доведено и до сведения иранского посла, с тем чтобы он заострил внимание своего министерства иностранных дел на этом вопросе».

20 июня особый уполномоченный представитель иранского посольства Х. Саях встретился с замминистра иностранных дел СССР С. Лозовским. На время тяжелой болезни посла М. Ахи работой посольства в основном руководил Х. Саях. В ходе беседы С. Лозовский с удовлетворением отметил положительное, по его мнению, решение вопроса Иранского Азербайджана. На что Саях не преминул заметить, что «положительное разрешение этого вопроса играет тем большую роль, что это главный вопрос советско-иранских отношений», и теперь можно надеяться, что скоро будет назначена дата выборов в новый парламент. «Во всяком случае, парламент должен быть созван до октября, ввиду того, что в октябре истекает 7 месяцев с момента подписания соглашения между Ираном и Советским Союзом о том, что иранский парламент должен утвердить законопроект о предоставлении концессии Советскому Союзу в семимесячный срок».

7 июля новоявленный генерал-губернатор Азербайджана доктор Джавид был принят Мухаммед Реза шахом во дворце Саадабад. Шах одобрил кандидатуру доктора Джавида без обсуждений и заверил, что он всегда был сторонником демократии и передовых идей. Во время встречи шах проявил интерес к азербайджанскому движению. Он дал указание выделить в распоряжение доктора Джавида один миллион туменов для улучшения водоснабжения Тебриза. И еще Пехлеви подарил автомобиль лично новому генерал-губернатору.

24 июля 1946 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение в целях повышения уровня подготовки партийных кадров пригласить в Баку на партийную учебу 20 членов АДП. Решение гласило: «Разрешить ЦК ВКП(б) Азербайджана принять в Баку для переподготовки 20 членов демократической партии Иранского Азербайджана и пропустить их через границу в упрощенном порядке».

Таким образом в июне 1946 года завершилась полугодовая эпопея, связанная с деятельностью азербайджанского Милли Меджлиса и Азербайджанского Национального правительства. Далее начинался период полушагов, неуверенности и сомнений, период перехода к оборонительной тактике, завершившийся поражением азербайджанских демократов.