Через полчаса на базу подводных лодок, в комнату дежурного командира, явились с берега два краснофлотца и отрапортовали:

— Товарищ лейтенант! Краснофлотцы Клюев и Бачков с берега явились… С медведем, товарищ лейтенант!

— Хорошо, что не с тигром, — ответил дежурный командир, не подымая головы от стола и предполагая, что краснофлотцы шутят.

— Как раз в самый раз мы и принесли медведя на «Тигр»! — сказал Бачков.

— Ничего не понимаю! — обернулся командир. — Что такое?.. Ба! И в самом деле медведь!

— Так точно, — степенно начал Клюев. — Звать Егоркой. А посмотрите, какой он расчудесный, товарищ лейтенант! И это будет первый на свете медведь-подводник. Разрешите, товарищ лейтенант, в кубрик его?

— Ну нет, — сказал командир. — Самое ему подходящее плавание — прямым курсом в зоологический сад. У нас на базе своих зверей достаточно. И козлы есть и собаки, а теперь ещё и медведь. Завтра вы, того гляди, бегемота притащите. А мне что же, в укротители поступать? Нельзя, нельзя медведя на базу! Товарищ Клюев, отнесите его в зоологический сад.

Дежурный командир только было протянул руку к телефонной трубке, чтобы позвонить в зоосад, как послышались твёрдые шаги и вахтенный краснофлотец доложил:

— Командир соединения, товарищ лейтенант!

В комнату вошёл статный, с седыми висками командир подводного соединения. Лейтенант скомандовал:

— Смирно!

Он приложил руку к козырьку и чётко отрапортовал старшему командиру о том, что на подводной базе всё обстоит благополучно.

Принимая рапорт, тоже с рукой у козырька, командир соединения вдруг удивлённо поднял брови и заглянул куда-то за спину дежурного. И было видно, что он делает большие усилия, чтобы не рассмеяться.

Окончив рапорт, дежурный поздоровался с командиром соединения за руку, оглянулся и ахнул. На табуретке стоял медвежонок. Он держал лапу под козырёк и косился на командира соединения. Медная пряжка на его косматом брюхе так и сияла…

С берега возвращались другие краснофлотцы. Они толпились в дверях, заглядывали в окна и давились от смеха. Первым не выдержал командир соединения. За ним засмеялись и дежурный и краснофлотцы, а Бачков даже вытирал слёзы от смеха.

— Что на табуретке стоит медвежонок, это ясно, — сказал командир соединения, — но я не пойму, о чём он рапортует.

— Разрешите ответить? — нашёлся Клюев. — Товарищ командир соединения, медвежонок Егорка рапортует о том, что с берега явился и просит разрешения идти на свою лодку.

— А с какой же лодки медвежонок Егорка? — засмеялся командир соединения, сразу поняв, куда клонит Клюев.

— С подводной лодки «Тигр»! — щёлкнул каблуками Клюев.

— Это нужно доказать.

— Слушаюсь! — весело ответил Клюев, расстегнул на медвежонке ремень и показал его командиру соединения.

— «Егорка. Черноморский флот. Подводная лодка «Тигр», — прочитал тот. — Всё правильно. Можете идти.

Клюев и Бачков не стали дожидаться второго разрешения, подхватили Егорку и помчались с ним в базовый лазарет.

— Товарищ главный врач! — заторопил фельдшера Клюев. — Требуется срочная помощь подводному медведю Егорке, пострадавшему в неравном бою.

Фельдшер отшатнулся.

— Вы с ума сошли, братцы! — замахал он руками. — Да как же я стану его йодом-то смазывать? Он меня сам так смажет, что для меня во всех аптеках йоду не хватит!

— Товарищ главный врач! — настаивал Клюев. — Егорка — культурный зверь и медицину уважает. Пожалуйста, скорей, не то он и вправду рассердится.

— Пусть не уважает, только не кусает, — сказал фельдшер, косясь на медвежонка и доставая пузырёк с йодом. — Это что ж такое — медведя лечить! А кто меня потом лечить будет?

Егорка стоял на табуретке смирно и просительно глядел на фельдшера умными коричневыми глазами. Фельдшер вздохнул:

— Ну, пропадай моя телега, все четыре колеса! Приступаю к осмотру пострадавшего. Только держите его крепче за все ноги, руки и хвосты.

Фельдшер нашёл первую царапину и, закрыв глаза, вылил на неё крепкий йод.

Егорка задрожал мелкой дрожью, но стерпел.

А в это время на камбузе подводной базы кок Остапенко приготавливал к ужину рыбу. Он работал, напевая себе под нос и любовно поглядывая на свою скрипку. Кок только что вернулся с концерта московского скрипача, и музыкальное его сердце было полно прекрасными мотивами. Кок тоже хотел было взяться за смычок, но взялся за нож. Остапенко сначала был коком, а потом уж музыкантом.

Но он никак не мог отделаться от одного мотива, неосторожно махнул ножом и ударил себя по пальцу.

Хлынула кровь. Зажав палец фартуком, кок побежал к фельдшеру.

Когда кок явился в лазарет, фельдшер уже кончил перевязку. Некоторые раны оказались пустячными и были смазаны йодом, а две лапы и голову пришлось перевязать.

Егорка терпеливо выдержал всё, он лишь жался к Клюеву, тихонько повизгивал, и в глазах у него было мокро.

Но, как только в лазарет вбежал в своём поварском одеянии кок Остапенко, Егорка опрометью соскочил с табуретки и, ковыляя на трёх лапах, бросился на опешившего кока.

Боясь дохнуть и сказать слово, Остапенко, закусив губу, не без опасения смотрел на медвежонка. Тот ходил вокруг кока, работая носом и урча всё громче и громче.

— Скажите, пожалуйста, — пролепетал кок, — скажите, пожалуйста, товарищ фельдшер, или вы, товарищ Клюев, что этому товарищу медведю… Тьфу! Одним словом, что от меня косолапому нужно? Я, между прочим…

— А вы уж не земляк ли будете медвежонку, товарищ Остапенко? — фыркнул фельдшер. — Он Архангельского района, а вы какого?

Тут Егорка вдруг радостно заурчал и навалился на кока.

— Ой! — вскричал кок. — Я, между прочим… я, между прочим…

Но Егорка уже оставил кока и никакими районами не интересовался. Мотая головой, словно досадуя на себя, он отошёл от Остапенко и лёг в уголок спиной к людям.

Фельдшер рассказывал потом, что Егорка при этом так горестно вздохнул, как может вздохнуть только человек.

И никто из подводников не мог, конечно, знать, что фельдшер был почти прав. Егорка принял кока Остапенко за кока Наливайко и понял, что ошибся.

Зато с этой минуты Остапенко получил от подводников новую фамилию: Между Прочим.